Написано для одного из проектов К-2 (псевдоним Vice-Хиггинс). Не могу назвать это юмором, но всё же... Мне кажется, именно так развивались бы события в "Пигмалионе", если бы его герои жили в наше время и в нашей стране.
Мягкие сумерки сгущались над опустевшей площадью. Чёрные «мерсы» и «БМВ» посверкивали гладкими боками. Распахнув дверь театра, на улицу вышел невысокий крепыш. Из-под расстёгнутого пальто виднелась тяжёлая золотая цепь.
- Ты чё, Дуб? – орал он в трубку. – На опере я. Меченого повидать. Представь, всех братков привёл. Тоже мне, Коломбо белые гетры.
В трубке раздался хриплый смех. Крепыш нахмурился. На гладко выбритом темени наморщились розовые складки.
- В зале, говоришь? Да там опера! Знаешь, что это? Со сцены орут - не слышно ни фига. Да ещё по мобилам треплются. На улицу вышел. Как с акциями?
Мужчина вновь замолчал, прислушиваясь к голосу невидимого собеседника. Время от времени он удовлетворённо причмокивал языком.
- Контрольный пакет? Отлично… Пусть Лёха подавится своими угрозами… Заткнёт их себе…
Рванул ветер, взметнув полы пальто. Нервно перебирая похожими на сосиски пальцами, крепыш направился к лестнице.
- Лёха Меченого заказал? Ну молодец, Сашок. Спасибо тебе. По гроб твой должник…
На мгновение остановился, изумлённо глядя перед собою, и тотчас ринулся вниз.
- Меня? Да ты что, Сашок…
Из здания послышались похожие на хлопки звуки. Завыла сирена. С неожиданной для своего веса ловкостью крепыш рванул к светофору.
- Ты…, - едва не сбив с ног невзрачную девчонку, он грубо выругался.
- Извините, пожалуйста! - раздался серебристый голосок у него под ногами.
Отпрянув, мужчина увидел перед собою испуганную веснушчатую мордашку. Нельзя было назвать её красивой, но в чертах сквозил явный оттенок благородства. На девушке было видавшее виды пальто, которое, судя по всему, носила ещё её бабушка. Девчонка казалась лёгкой и невесомой – такой же, как её белый газовый шарф.
- Может, цветы купите? Фиалки…, - пискнула она, и он вдруг заметил и красные от холода руки, и корзину. Сзади послышались выстрелы и громкие крики. Высыпав из дверей, братки двух местных авторитетов продолжили выяснять отношения на улице.
Это был решающий момент. Или он смоется, или... Завтра в газетах напишут о смерти Михи Павлова. А тут эта свалилась на его голову. Продавщица цветов, чтоб её… Бросив взгляд на сжавшуюся от страха девчонку, крепыш схватил её в охапку и рванул к светофору.
- Уходим, дура! – крикнул он в ухо брыкающейся торговке. - Убьют!
Последний рывок – через сквер, к притулившейся в скверике пятиэтажке. Прижавшись к холодным кирпичам, они замерли, с ужасом глядя на бегущих через дорогу парней. Девушку била дрожь. Трясущейся рукой она вытащила из кармана ключ.
- От подъезда, - всхлипнув, шепнула она. - Я здесь живу.
Поворот ключа, и оба скользнули внутрь. Громко хлопнула железная дверь. Опасность осталась позади. Крепыш облегчённо вздохнул. В душе шевельнулось что-то хорошее, доброе, забытое.
- Ты кто? – спросил он, взглянув в расширившиеся от ужаса серые глаза торговки.
- Татьяна, - размазывая по щекам слёзы, произнесла она. – А вы?
- Миха. Миха Павлов.
- Так это они вас убить хотели?
- Меня тоже. И ещё одного чувака. Курнуть можно?
Девушка кивнула. Достав из кармана пачку, Миха нервно закурил.
- Пошли к нам. Мама поесть приготовит.
Вскоре оба сидели за столом в маленькой кухне. Вокруг суетилась Танина мама. Впервые за десять лет Миха почувствовал покой и умиротворение.
- Где твои цветы? – вспомнил вдруг он, взглянув на стоявший на столе букетик фиалок.
- Выронила у светофора.
Миха достал бумажник. Встал из-за стола, отодвинул занавеску и осторожно выглянул в окно. Чёрные фигуры остервенело метались по пустому двору.
- Держи, - сунул он деньги в озябшую руку Тани. - Из-за меня заварушка. Считай, я всё купил.
- Вы уверены? - девушка попыталась было отнекиваться, но, взглянув на пустой кухонный шкаф, кивнула. Жалость кольнула очерствевшее сердце Михи.
- Чё на фирме-то не работаешь? Не берут?
- В аспирантуре учусь. Стипендия маленькая, а родители на пенсии. Папа ещё вахтёром работает.
- Чё? – удивлённо протянул Миха, почесав в затылке. – В какой аспирантуре?
- На филфаке, - робко произнесла девушка.
- Чё-чё? Какой фак?
- Филологический факультет, - вступилась мама. – Таня пишет диссертацию по фонетике.
- Ни фига себе! – в не обременённом вышкой сознании Михи никак не укладывались незнакомые слова.
- Наука о языке, - заговорила осмелевшая Таня. – Могу сказать, откуда вы приехали.
Миха смутился. Он никогда не стыдился своего прошлого. Подумаешь – два года отсидки. Но сейчас ему вдруг почему-то стало неловко перед этой девчонкой в обносках. Захотелось стать другим. Изменить свою жизнь.
- Может, меня научишь? - неожиданно для себя произнёс он. – Мы-то университетов не кончали.
Таня кивнула. Миха снова выглянул в окно. На улице было тихо.
- Ну я пойду…
Выйдя на улицу, Миха долго стоял, глядя на светящийся огонёк на втором этаже пятиэтажки. Он был уверен – если останется жив, обязательно снова вернётся в эту квартиру.
Вместо эпилога.
Через полгода они поженились. Спустя год Миха подал документы в аспирантуру. Правда, для этого ему понадобилось купить диплом. Но прежний мир не принял нового Миху, ставшего теперь Михаилом Сергеевичем. Поэтому вскоре супруги вместе продавали цветы у театра. Вот так закончилась эта история.