Об о. Алексии Зайцеве. К настоящему времени известен любителям поэзии по сборникам стихов «Врата вечности» (2010), «Лепта души» (2011), "Троицын день" (2012) и "Чаша бытия" (2013), участию в ряде коллективных сборников, многочисленным публикациям в православных и светских периодических изданиях в России и за рубежом, а также песням, написанным на его стихи различными авторами. Поэтическое творчество воспринимает неотъемлемой частью своего священнического служения и продолжением пастырской проповеди.
Член Академии российской литературы, член Союза писателей России. Лауреат литературной премии УрФо.
«Блажен, кто рядом славных дел
Свой век украсил быстротечный.
Блажен, кто жизнию умел
Хоть раз коснуться Правды вечной…»
А.Толстой. [1]
"Язык мудрого врачует…". Окунёмся в интересный мир рубаи cовременного русского поэта Алексия Зайцева. В это исцеляющее душу мудрое самобытное поэтическое пространство.
Рубаи (другие названия: дубайти, таране) – четверостишие; форма лирической поэзии, широко распространённая на Ближнем и Среднем Востоке (наравне с газелью и касыдой).
В письменном виде рубаи существует с 9-10 вв. По содержанию – это лирика с философскими размышлениями.
Стихотворения состоят из четырёх строк (двух бейтов), рифмующихся как aaba, реже – aaaa, и строятся, как принято, в метре аруза (использование специфической стороны фонетического строя арабского языка, а точнее кратких и долгих гласных звуков).
Первые переводы рубаи на русский язык относятся к 1891-1894 годам и связаны с именами В.Л. Величко, П. Порфирова и др. Эти и последующие работы не поступались формальной эстетикой русского стихосложения. Использовалась перекрёстная рифма, парная и опоясывающая, в результате чего четверостишия становились энергичными и выразительными. [2]
Эта статья не предполагает анализа общей истории становления и развития жанра рубаи. Скажем лишь, что иносказания и глубинные пласты смысла всегда были в традициях народного творчества, фольклора.
Рубаи слагали и знаменитые мастера художественного слова, и малоизвестные поэты. Этот жанр, обязанный своим происхождением устной народной традиции, получил своё многоплановое оформление в поэтических сочинениях таких корифеев средневековой персидско-таджикской литературы, как Унсури, Фаррухи, Абусаид Абулхайр, Анвари, Хакани, Шейх Аттар, Джалалуддин Руми, Саади Ширази, Хафиз Ширази, Абдуррахман Джами и многих других, среди которых особое место занимают Рудаки и Омар Хайям.[3]
Ввёл в поэзию этот вид стихосложения Рудаки, а Омар Хайям утвердил внутренние законы, отшлифовал и фактически превратил эту форму в новый жанр изящной словесности. Короткие четверостишия Хайяма наполнены бунтарским духом, декларируют свободу человека, его независимость от догм, высмеивают лукавство, двуличие, сочно источают мудрость востока. [4]
Приступив к чтению книги А. Зайцева «Чаша бытия», признаюсь, растерялась: в ней есть и откровенная Божественная лирика, и дивные пейзажные строки, и серьёзные гражданские стихи, и, конечно же, четверостишия – рубаи, эти «дебри иносказаний», в которых, по выражению Н.А. Некрасова, «словам – тесно, а мыслям – просторно».[5]
При всём разнообразии поэтических жанров, используемых поэтом, не случайно избраны для этого обзора именно рубаи.
Ведь этот жанр привлекает ёмкостью формы, лаконичностью языка, неповторимой выразительностью средств художественного отображения. К тому же это философская поэзия.
В четверостишиях А.Зайцева зримо присутствует "воспарение" духа поэта, соизмеряющего своё бытие с данной Богом человеческой участью.
19. Не в планах мудрого себя боготворить;
Ценнейшим кажется в ином пример явить:
От низшей мудрости до высшей, постепенно,
Уроки жизни постигая, восходить.
40. Господь земле и Небу дал Закон,
Сад Истины открыл Он испокон…
В служенье ей мы обретаем Счастье,
А вне её – приятной фальши звон.[6]
о. Алексий Зайцев. "Чаша бытия"Мне показалось, что эти строки, словно молитвенные откровения; говоря словами святителя Филарета (Дроздова), это «простёртая рука» автора с просьбой к читателю «принять благодать Божью».[7] Чтобы каждый из нас понял, что «всех мудрей рыбак простой, когда живёт в нём Дух Святой».[8]
Философские, религиозные формулы в рубаи А. Зайцева, как правило, выражены яркими смысловыми художественными образами – «хладный век», «сад Истины», «пожар людской хулы», «огарок души», «пепелище плоти», «яд пристрастий», «страсть – вор», «пьющий лесть» и другие, иногда фразами-символами могущества Бога, как к примеру, «Всесилие Христа», и т.п.
Кроме художественности, четверостишия А. Зайцева глубинно мудры. Это, по существу, во многом талантливые поэтические переложения многих библейских заветов, советов из Книги Притчей.
Не случайно эпиграфом к сборнику своих стихотворений «Чаша бытия» поэт поставил эти слова:
«Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум, – потому что приобретение её лучше приобретения серебра, и прибыли от неё больше, нежели от золота: она дороже драгоценных камней; и ничто из желаемого тобою не сравнится с нею… Она – древо жизни для тех, которые приобретают её, – и блаженны, которые сохраняют её!». [9]
Надо отметить, что Библейская концепция мудрости коренным образом отличается от классического представления о человеческой мудрости, которая заключается в поиске смысла жизни и тайн бытия и Вселенной посредством философских умозаключений.
Первым и самым главным принципом Библейской (Божьей) мудрости является смирение человека перед Господом Богом, заключающееся в послушании и повиновении Его заповедям.
Именно эта идея прослеживается во всех библейских книгах мудрости: в книге Иова, Псалтири, Притчах и книге Екклесиаста.[10]
39. Путь к Истине – отрада мудреца:
Блаженна роль почтенного отца.
Но если нет смиренья с чистотою,
Увы, не будет поискам конца.
В своих рубаи А. Зайцев не противопоставляет эти два вида мудрости, указывая, что мудрость Божья выше и значимее мудрости человеческой.
Четверостишия А. Зайцева – это фактически духовное назидание читателю.
34. Вне Истины неведом отблеск рая.
Но Что Она и в чём – кто верно знает?
Блажен, кто молвит: «Только Сам Господь», –
В стремленье жить, Его словам внимая.
Основной предмет, заботящий поэта, - это духовная жизнь, а она обширна: «широка заповедь Твоя зело». [11]
Духовному росту предела нет, поэтому хочется им овладевать постоянно, читать и перечитывать каждую строку, помня при этом наставления преподобного Макария:
«Читайте отеческие книги; в их учении найдёте себе вразумление и укрепление». [12]
В общем, заметно то, что в поэтических строках А. Зайцева религия, философия и лирика не только дружны, но и взаимно дополняют, «украшают» друг друга, усиливая притягательность прелестных поэтических строк и серьёзность, поучительность выводов.
8. Когда, познавши зной, земля утомлена –
Взывает о дожде всем существом она.
Так ищет Божьих нег израненное сердце,
Но плоть беспечная спешит испить вина.
У Алексия Зайцева нет абсолютного строгого следования классическому сложению рубаи, порой по требованию смысла два четверостишия слагаются в один стих, но это не нарушает главной особенности этой формы стихосложения: единства мысли и чувства, мудрости в наставлениях.
7. Об Истине глаголят мудрецы,
Прикрыться ей пытаются льстецы,
А хитрецы – продать, разбив на части;
Но Истина хранит свои венцы
Для тех, кто в Боге обретают счастье,
Кто не рабы порока или страсти, –
Учёные мужи иль простецы.
…Нет Истины, где нет Господней власти.
«Мудрость, наверно, тем и отличается от умной и точной мысли, что мысль легко сломать, чуть-чуть переиначив, и превратить в глупость или трюизм, но мудрость – пластична, и даже при вольном её пересказе, даже многое не поняв, мы почувствуем её глубокое дыхание. Высказанная кем-то мысль дарит нам мысль; но изречённая мудрость обогащает нас целым клубком сцепленных между собой мыслей, и, сколько ни разматывай этот клубок, конца им не видно».[13]
Как-то я написала о мысли: «Ты демоничною порой бываешь, когда судьбой неведомо играешь. Твои глаза – проталины ума – такие зрячие не только ныне, прозорливы во все времена… Чем, каким оттенком я заполню твою чашу?
– Радугой, мечтами, радостью моей?
Или рассчётливым «роением» твоим? Давай устроим карнавал ума и чувства! –
Союз такой всегда непобедим!»[14]
Этот «карнавал» не рождается сам собой, он олицетворяет постоянное духовное искание, это дар Божий, «ибо Господь даёт мудрость». [15]
А «обращающийся с мудрыми будет мудр; а кто дружится с глупыми, развратится».[16]
Известно, что мы живём в «злокозненное время» [17],
в сетях добра и зла. Но самое большое зло – это зло в себе, когда сам «не видишь недуга», живущего в тебе. [18]
В отличие от Омара Хайяма, заявившего:
533. Про Зло с Добром
ни с кем нельзя мне говорить…
Хранитель тайны – нем.
Нельзя мне говорить [19],
А.Зайцев пишет:
14. Где счастье и любовь верны твоей судьбе,
Давно зачахло зло – мечта пожить тебе.
Отрадно, что мечта чистейшей станет явью
Для каждого, кто зло искоренит в себе.
В своих рубаи автор развенчивает ложные ценности этого мира, восстаёт против вскормленных ими пороков. Обличает их антигуманную суть.
16. Корыстному слова о милости – пусты,
Лукавому слова о честности – грустны.
И края нет заботам у богатых:
То житницы малы, то кошельки тесны.
10. В ком сострадания давно простыл и след,
В ком язвы скупости – в том Божьей искры нет.
Познать бы нам, как возвышает милость,
На тьму бесчувствия излив превечный Свет.
Ценность зайцевских рубаи не только в их философских достоинствах, сжатых формулировках мировоззренческих воззрений священнослужителя.
Интересен ещё и язык четверостиший. Он имеет проповеднический настрой. Он, как своеобразный шифр, символический код связи Души Поэта с Небесами, с Богом.
У Омара Хайяма рубаи – это прежде всего вопросы и ответы, неуверенность в суфизме, других религиозных течениях того времени.
А у А. Зайцева – чёткая мировоззренческая позиция православного священника.
Отсюда и потрясающая притягательность всей стилистики текстов.
Во многих строках – крик души, чуткой и обнажённой, переживающей за человека, за мир, за свою Родину.
43. В наш хладный век не важен человек,
Важны: идея, цель, что вождь прорек.
…И строят счастье (взламывая судьбы)
Для измождённых сирот и калек.
44. Хулить Отчизну – г;рше дела нет.
Хула рождает смрад, а нужен – свет.
Отчизна ждёт высокого служенья,
Ждёт сотворцов свершений и побед».
6. Страна, где заповедь Господня не в чести,
Где дремлет праведность, пороку дав цвести,
Бывает, предстаёт в подобии величья –
Но лжемогуществу не долго стяг нести».
Автор последовательно прочерчивает путь к постижению Божественных истин, вырисовывает цепочку необходимых современному человеку душевных борений, расставляет их в той последовательности, которая продиктована авторскими приоритетами.
И во главу угла ставит жизнь человека с верой в Господа.
36.Один простак природу искусил:
Желая плода, камень посадил.
Был тяжким труд и долгим – всё напрасно...
И путь без Бога – всуе трата сил.
33. К беспечным духом время бессердечно –
Цвет юных лет крадёт бесчеловечно.
Сынов же Божьих время, как свидетель,
Возводит от земли – к Чертогам вечным.
Ясно одно, рубаи А.Зайцева весьма поучительны, они, как подсказка человеку на пути к постижению Бога. Их многоплановость поразительна. И духовная польза от них неоспорима.
«...Польза наша бывает не от количества слов, а от качества. Иногда и много говорится, а слушать нечего, а в другое время и одно услышишь слово, и оно остаётся на всю жизнь в памяти» (преп. Антоний).[20]
Поскольку поиск Истины бесконечен, то и этот скромный обзор, его выводы только лишь одна из творческих попыток осознать глубинный смысл зайцевских мировоззренческих установок и убеждений. Он уверен, что
1. Когда не учит Бог, тогда учитель – страсть.
Вещая о дарах, она спешит украсть
У вечности святой доверчивые души;
И учит одному – как людям глубже пасть.
Безусловно, хотелось бы надеяться, что какие-то крупицы объективного анализа в этих заметках присутствуют, и они помогут читателю постичь порой непостижимое – поэтический талант Протоиерея, современного поэта Алексия Зайцева.
Ведь для духовных исканий у него под рукой было и остаётся православие, христианство, 1025-летие на Руси которого мы отмечаем в эти дни.
Литература:
1. А.К.Толстой. Блажен, кто рядом… Собрание сочинений в 4-х томах. М.: «Художественная литература».1964. Т.1
2. Cм.: Аминов А. Жанр рубаи и советская лирико-философская поэзия. Душанбе. Издательство «Дониш», 1988.
3. Омар Хайям. Рубаи. Полное собрание / Омар Хайям; [пер. с перс. И.А.Голубева]. – М.: РИПОЛ классик, 2009.-528 с.: ил.С.5-70.
4. Ворожейкина З.Н. Омар Хайям и хайямовские четверостишия. //Омар Хайям. Рубаи. Л.: 1986.
5. Н.Некрасов. Подражание Шиллеру. Форма. См.: Собрание сочинений. М.: издательство «Наука», 1981г.
6. Здесь и далее рубаи цитируются с сохранением нумерации по книге «Чаша бытия» [Текст]: стихотворения / протоиер. Алексий Зайцев. – Челябинск: Челябинский Дом печати, 2013. – 190 с.: (Библиотека православной поэзии+С).
7. Антология изречений Святых Отцов Церкви. Из записной книжки священника. М.: «Издательство Православного фонда «Благовест». 1996, 159с.
8. В. Афанасьев «Собор святых славных и всехвальных двенадцати апостолов». Стихотворения о святых.
9. Прит. 3: 13-18
10. См.: 1 Коринфянам 2:6-13
11. Толкования на Пс.118:96.
12. «Из писем преподобного Макария Оптинского». – В кн.: И. Концевич. Оптина Пустынь и её время. Минск: «Издательство Белорусского Экзархата». 2006, с.576.
13. Омар Хайям. Рубаи. Полное собрание. Перевод И.А. Голубева. Рипол Классик. Москва. 2009. С.71.
14. Светлана Демченко. Небо хочу удержать. М.: изд.-во «Спутник+», 2011. С.84
15. Библейская книга Притчей. Притчи 2:1, 2, 5, 6.
16. Притчи 13:20
17. Мф. 24, 12.
18. Мф. 24, 12.
19.Омар Хайям. Рубаи. Полное собрание. Перевод И.А. Голубева. Рипол Классик. Москва. 2009. с. 533.
20. Антология изречений святых отцов церкви. Из записной книжки священника. М.: Издательство Православного Фонда «Благовест». 1996, 159с.
21. http://omiliya.org/profile/protoierei-aleksii-zaitsev
Опубликовано:
http://www.rospisatel.ru/demchenko-zaicev.htm