Итак, следует согласиться, что для истории человеческого общества роль Востока огромна. А на Востоке нет иного места, чем пустыня, где бы рождалась в величии своем мудрость, истинная мудрость, а не ложная.
Душа от сибаритства тает,
И расслабляет дух уют.
Мысль одиночество рождает
Не мыслится, когда кругом снуют.
Мешают мыслить звуки моря,
Мешает шумом мыслить лес,
И степь, где глухо звуки спорят,
И звонко птицы шлют с небес.
Всех идеальнее пустыня,
Рождает шелест здесь песок,
В нем можно слышать Бога имя.
Коль веришь, ты – не одинок.
Не видно живности на мили,
С восхода солнца жизни нет,
И облачка с небес уплыли,
Не оставляют тени след.
В пустыне пребывал Иса, -
На мысли в городе запрет,-
Вел иудеев сорок лет Муса,
Пустынею рожден был Мухаммед.
Здесь целый день стоит жара,
Ночь холодна – под утро иней,
Зато красивая вечерняя заря,
Сам свод небес из блеклого стал синим.
Приятно теплым стал песок,
И шепоты рождает, вздохи,
Пророк теперь не одинок,
Он погрузился в помыслы глубоко.
Взошла луна на небосклон,
И все вокруг засеребрилось.
Чу, слышит речь иную он,
Что вдруг в сознанье появилась.
Возможно, Бог заговорил, -
И замер путник на мгновенье,
Чтоб Бог его благословил,
Духовному служению.
Притягивает пустыня к себе тех, кто остановился на пути своем в раздумье, не зная, что делать дальше? Ищет человек ответа не просто в уединении своем, а, веря в то, что подскажет ему в пустыне, как найти выход, Величественное, Непознаваемое, воплощение разума видимого и невидимого мира. И, если это Разумное и Вечное, найдет в пустыннике существо, способное уловить мысли его и нести их людям, то становится такой человек проводником, посланником этого Могучего, и дано ему будет право провозглашать от имени Того и законы вечности, и будет он награжден даром пророчества. Я думаю, всем известны имена Моисея, Иисуса Христа, Мухаммеда, и известны деяния их?.. В становлении каждого из них пустыня была просто необходимостью. Здесь происходила встреча с Великим милостивым и милосердным. И место встречи той – изменить нельзя. Она была задумана самим Господом. Здесь, в пустыне заключался договор между Богом и человечеством, отсюда уходил человек обновленным, с печатью божественности на лице своем.
Пустыня не всегда пустынною бывает,
Пришла весна, вся в травах и цветах,
Как дева юная цветет, благоухает…
Наступит лето – женщина в летах…
Клочки из трав кой-где еще видны,
Глубокие морщины покрывают,
Хотя сосцы питанием бедны,
Пастух овец своих сюда гоняет.
Потом наступит зной, пустыня замерла.
Жизнь прячется, когда приходит пекло,
К пустыне старость подошла,
И прежняя красавица поблекла.
Преобладают желтый, серый фон –
Цвета глубокого и темного загара.
И над пустыней бледный небосклон,
И часты миражи от пышущего жара.
Пустыней жаркою рожден был сын,
Он матерью пустынею доволен,
Бродяга и скиталец бедуин,
Надежный в дружбе, и отважный воин.
И даже перебравшись в города,
Цивилизацию он не находит сладкой,
Пустыня властная влечет к себе, сюда,
И ставит бедуин свою палатку…
Пустыня так же жестка и сурова, как истина. Ложь и пустыня не совместимы. Ложью в пустыне не проживешь, и надеяться, находясь в ней, приходится только на жесткую правду, себя, да на Господа.
Из-за давности, прячущейся в глубинах седой древности, дошедшей до меня и поселившейся в глубинах моей памяти, я не могу сказать, своею ли волей избрали люди пустыню кормилицей своей? Возможно, этих мирных людей оттеснили сюда более сильные и воинственные племена. Люди тех времен ни читать, ни писать не умели, да и понятия о самом Слове божьем не имели. Приспособились, осевшие в пустыне люди к нехватке воды, приспособились к суровым условиям выживания, научились превосходно действовать и копьем, и мечом. И в помощь людям дал Господь ценнейшее животное – верблюда. Широкие стопы верблюда, шагая, не тонут в песке, и без пищи, и без воды может долго-долго находиться. Верблюд все дает бедуину: и мясо, и молоко, и шерсть, и кожу. Желудок, после специальной обработки, его емкостью для воды и молока становится. В отсутствие воды в моче верблюда новорожденного купают. Нет цены этому животному. Научились бедуины, кочевники, и источники воды находить в пустыне, без которых длительные переходы по пустыне невозможны.
Колодцы в пустыне оставили имя,
Их знает любой караван,
Куда бы не шел, но путями своими,
След должен оставить свой там.
Дорог здесь не знают, неведомы тропы,
Ведет их природный инстинкт,
Подаренный Богом и спрятан глубоко,
Как крепко заученный стих.
Никогда в голову араба мысль не приходила, называть себя «покорителем» пустыни. Он – сын ее! Только в безводной пустыне человек чувствует свое полное ничтожество перед великим творением Бога и рассчитывает только на милосердие его. Недаром, большинство сур Корана начинаются словами: «Во имя Аллаха милостивого и милосердного!» И, путешествуя по пустыне, человек чувствует дыхание Бога за своею спиной. Но это чувство, чувства страха перед величием Аллаха, не может остановить человека, привыкшего постоянно передвигаться в поисках пастбищ для скота своего. Да и торговля без движения караванов по пустыне обойтись не может.
От колодца до колодца - жизни путь,
Но для глаз невидима дорога.
Караваны мирные бредут,
А надежды – на себя и Бога.
Впереди шагает проводник,
По бокам – надежная охрана.
Каждый, путешествуя, привык
Просыпаться, подниматься рано.
По утру – приятен холодок,
День настал, и наступило пекло.
Здесь опасен свежий ветерок…
Вот пустыня, посерев, поблекла.
Ветра нет, а слышны звон и шум, -
Караванщик принимает меры,
Чувствует чутьем – идет самум,
А спасенье – лишь Аллаха вера.
Может, милосердие спасет?
Сбились в кучу, лица укрывают,
Ветер злой песок стеной несет,
Плотными слоями укрывает…
Улеглось все – каравана нет,
Словно, никогда и не бывало.
И покажет через много лет,
Что пустыня под песком скрывала.
От верблюдов, осликов, людей,
Что когда-то двигались в пустыне,
Груды побелевшие костей,
Черепа с глазницами пустыми.