Хорошо гулять по лесу, особенно в солнечную погоду.
Ступаешь осторожно, вдыхая смолистый запах сосен и елей, любуешься нежными просветами, что создают белоствольные березки, смотришь, как дрожат на ветру листья-монетки осин, боясь упасть или потревожить кого-то своим шелестом.
Иногда мне кажется, что и не деревья это вовсе, а люди. Высокие и низкие, худые и толстые, стройные и кряжистые, иные беззащитны, а другие устрашающи. Есть среди деревьев говорливые балаболки и угрюмые молчуны, а еще гордые одиночки, заискивающие приспособленцы, ветреные модницы и рядовые, почти ничем не примечательные статистические граждане.
Иду себе дальше, наслаждаюсь тишиной и покоем, что в воздухе щедро разлились.
И почему-то часто мелькает в голове такая мысль: когда я уйду из этого мира, хочу, чтоб меня похоронили на высоком берегу в тени высоких янтарных сосен. Пусть бы ветер качал их кроны, а они бы пели мне песню, задумчиво шевеля своими игольчатыми пальцами. Моя душа гуляла бы по лесным сквознякам и думала, что она посреди большого синего моря. Ведь я люблю море.
Кладбищенские ли деревья - сосны? Не могу ответить, я, к счастью, пока так мало знаю об этом. Мне кажется, на сельских погостах все больше березы растут, а на городских кладбищах высаживают кустарники, а то и вовсе запрещают сажать их, потому что они со временем разрастаются, поднимают корнями землю у могил...
Жизнь и смерть ходят друг за другом. Чья-то смерть означает скорое появление новой жизни. Листок, упавший с дерева на землю, постепенно перегниет и послужит питательной почвой зарождающемуся растению, которое вырастет, расцветет и в свою пору отомрет. И так год за годом: жизнь-смерть, жизнь-смерть, жизнь-смерть...
Научиться бы не печалиться, глядя на увядание. Не хандрить, не предаваться унынию, не стонать от бессилия и невозможности изменить ход событий. Жить и принимать жизнь во всех ее проявлениях - и радостных, и горестных...