КАК МЕНЯ ЗАКОДИРОВАЛИ
Это был, мне кажется, год 1961-й и я тогда ходил во второй класс средней школы №1 небольшого рабочего посёлка – Усть-Абакан. Если кто вдруг не знает, то это самый юг Красноярского краю, с самого нижнего края карты в середине Сибири. Ниже нас только – Тува, а за ней Монголия… Это теперь наши места – Хакасия, а тогда это был Красноярский край, так что не спорьте со мной!
Я был «сынком училки» и потому мне в школе жилось нелегко. Почему-то меж пацанами считалось, что учителя меня как-то особенно любят, и будто бы потому и не наказывают, как их – остальных таких же сорванцов. Может по этой причине – чтобы опровергнуть такое превратное мнение, может быть, из своей вредности, а может, просто по-дурости, но я вёл себя совсем не как училкин сын. Значительно позже, уже учась в институте, я рассматривал свои дневники, сохранённые мамой (для того, я думаю, чтобы было мне стыдно!) и видел, что на каждом развороте страниц дневника, а это – неделя, как правило, бывало две-три записи красными чернилами о том, как безобразно я себя веду! Думаю, все, кто учился в совейские времена, знают, что красные чернила – это прерогатива классного учителя! В смысле – классной мамы, а не суперпрепода.
В основном те записи повествовали о моих нескончаемых подвигах на переменах. Обычно это были драки, буйные игры и просто баловство. Дрался, правду сказать, я только с теми, кто был готов и рад дать мне отпор – обычно это были одни и те же лица. И многие из этих «лиц» считались в школе хулиганами, как говорила моя бабушка: оторви, да брось! Не хочу сказать, что я был чем-то лучше, но вот противники мои были в большинстве такие, всегда готовые, мягко скажем – к испытаниям.
Что со мной было не так – до сих пор не знаю, но если в классе что-то и происходило, это в девяти случаях из десяти оно происходило с моим участием в той или иной степени. Мама моя, стремясь пореже краснеть за выходки сына, пыталась на меня воздействовать всеми возможными средствами. Первое: словами и уговорами. Второе: словами и уговорами! Третье: словами и уговорами!!! Четвёртое – ремнём, и пятое – ремнём, и так далее…
Всё это я мужественно (но не стоически, а со слезами и соплями) переносил, сильно сочувствовал маме, но, приходя в школу, не видел никакой возможности вести себя как-то иначе! А как вы хотите? Реноме надо постоянно поддерживать, да и наработанный авторитет среди пацанов – тоже немало стоит! Вот и приходилось… При всём этом, учился я без троек, начиная с первого класса и до самого последнего, выпускного – пятёрки и четвёрки примерно поровну. Даже некоторые умным считали… но это они заблуждались.
Теперь о теме – кодирование.
Если вы сейчас подумали о поведении, которое у меня всегда проходило исключительно красной линией, так это не то, и вы не угадали. Просто хочу вам рассказать об одном замечательном способе кодирования от курения!
Был обычный осенний день, октябрь – красивое время года! Я уже вернулся из школы, из своего 2 «а» класса, делать было особенно нечего, и я решил, что настало самое время покурить.
У меня в соседях, прямо за нашим забором, жили братья Поляковы, их было целых три! Но дружил я со средним – Борькой его звали. Он был на год постарше меня, ходил уже в третий класс и был для меня бо-ольшим авторитетом. Он-то и открывал мне разные двери в этот взрослый мир. Ну и с курением – тоже. У него иногда даже сигареты были. И не с земли – окурки и бычки, а прям – настоящие, никем не куренные. Вот я и, подойдя к забору с Поляковыми, принялся орать: Борька!! Борька!!
Наконец он откликнулся где-то там из своей ограды: - чего?..
Я ему с предложением: давай, мол, покурим…
А он то ли не расслышал, то ли по какой другой причине (может, был кто-то из взрослых рядом – но это я уже после додумался) а тогда – нет, не дошло! И когда Борька ответил мне что-то невнятное, я, решив, что он не понял и не оценил заманчивости моего предложения, заорал громче:
- давай покурим!!!
И тут случилось страшное! Я увидел маму!!! Мою!
Она стояла в нескольких метрах от меня, у неё были страшные глаза, а в руке она зажимала шланг! Резиновый!!
И тут началось…
Она схватила меня левой рукой за мою левую руку и принялась охаживать меня по жопе шлангом – это так бо-о-ольно-пребольно! Я заорал от боли и от ужаса содеянного – я ведь попался с поличным, пропал!!
Сначала я просто орал – положение обязывало! Орал и бежал по кругу. А она, цепко удерживая меня одной рукой, второй изо всей силы – как мне казалось, лупцевала меня, как «сидорову козу»!!! вот я и бежал…
Я бежал и бежал… но убежать никак не мог, и тогда я перестал вопить, как поросёнок под ножом, а начал обещать! Раза два на каждом круге – успевал! Успевал сообщить, что: «бо-о-ольше не буду-у!!!»
Не знаю, сколько кругов я тогда нарезал, мне казалось, если бы их все выпрямить, добежал бы до Абакана и обратно!
Наконец я был услышан и помилован. Зад мой звенел, как бубен, и звон этот разносился на всю округу! Мне так казалось… а мама моя почему-то заплакала и пошла. Я тогда так и не понял: почему она-то плакала… это сейчас понимаю – жалела меня! А тогда – нет, не понял. Просто убежал в сарай и ревел там, пока звон не затих…
А курить я тогда бросил! Да-а… и уже более не принимался…
Вот, так-то – закодировали, понимаешь…