Однажды, на излёте лета, в самую золотую и зрелую пору августа, когда дни уже не такие жаркие, но по-прежнему тёплые, когда ночи ещё не холодные, но всё же окошки в домах навевают мысли об уюте и тепле, однажды... Однажды ещё не в сентябре, но уже почти и не в августе, словно на холсте, сотканном из последнего и от того очень дорогого тепла, лето нарисовало трогательный, звенящий, малиново-оранжевый закат.
Каждый день пробовало лето свои силы, меняя холсты и краски, формы и сюжеты. То напишет изнывающий от зноя полдень у реки, запутавшийся в зарослях зверобоя на берегу; то мазнёт стрелою дождя по оконному стеклу, словно вспомнив из детства тетради в косую линейку; то украсит буйным цветением поля, а после, застеснявшись несдерженности, возьмёт палитру, заменит неуёмную радость только что заколосившейся ржи на оттенки поскромней да и перересует снова. Лучиками солнца ловко, как-будто кистями, набросает бликов на воде, подчеркнёт красоту кувшинок, выделит спелую ягодку малины.
И лишь теперь всё замерло. Замер неподвижно лес, словно повстречавшись с полем в первый раз, и лето, мудрый озорник, будто бы случайно пролило на его прихорашивающиеся первой желтизной берёзки кокетливой позолоты тепла, а по полю расплескало едва заметное, слегка ощутимое, тихое малиновое очарование.
Замерли птицы на ветвях, боясь неловким движением крыла спугнуть порыв вдохновения, ускорить бег времени да не успеть наглядеться на самое чудесное творение лета, когда оно устыдившись броской и звонкой молодости колокольчиков, усыпает поля скромными соцветиями пижмы, лишь иногда позволив себе приукрасить обочины дорог льнянкой.
Склонило голову к горизонту солнце да так и запуталось в берёзовых ветвях, не желая ни на секунду отвести взгляда от этого поля, чертогов сказочного леса, берёз да пригорочков с земляникой, от высокого и гибкого куста лещины, вовсю угощающего белок поспевающим лакомством-лесным орехом.
Казалось, замерло и само время, с немым восхищением глядя на малиново-неподвижную акварель заката, со слегка удлиннившимися тенями да ласкающим плечи тающим светом как-будто нечаянно заплутавшего где-то у самого горизонта солнышка.
Вечер сотканный из ненавязчивого, словно материнского тепла; из щемящей сердце, но отчего-то светлой и задумчивой грусти; из желания ещё хоть на минуту или хотябы секунду продлить это неумолимо клонящееся к закату лето, этот полный очарования летний вечер так и не смог надолго удержать солнце ладонями берёз. Раскалённым медным спасательным кругом закатывалось оно за горизонт, медленно и нехотя, словно пытаясь запомнить всё: и это поле, и молодость берёз, и ленту дороги, вплетённую между холмов, будто в девичью косу.