О том, как я подслушиваю откровенный разговор мужа с братом и пытаюсь выяснить, какие чувства питает ко мне объект моих грез.
Полковник Меадд встречает нас возле выхода и смущенно отводит глаза - всего на миг. Вполне достаточно для того, чтобы я заметила. Почему я обращаю внимание на всякие мелочи? Наверное, потому, что думать о главном просто не в состоянии. Потом, чуть позже, когда рана покроется корочкой времени. А полковника можно понять. Вот уж точно, оказался на раскаленной сковородке! Мне его искренне жаль. Почему? Потому что Вларимир его непосредственный начальник. И если сейчас заместителю директора Имперской безопасности, то бишь моему деверю, не до проштрафившегося подчиненного, то легко представить, что его ждет, когда шок оставит князя Тамма.
Зачем Джашуар пригласил к себе Вларимира? Уж точно не для того, чтобы поиграть на моих чувствах. Очень надеюсь, что он о таковых и не догадывается. Ох! Этого еще не хватало! Он решил оказать честь сводному братцу и не нашел ничего лучшего, чем усадить его в свою машину. То есть, прямо напротив меня. Ну за что мне такое наказание! Закрываю глаза, потому что иначе не смогу оторвать взгляда от ЕГО лица. А Эррадан, естественно, тоже оказавшийся в салоне, может увидеть то, что пропустят глаза моего мужа.
Закрывая глаза, я не перестаю слушать музыку вселенной. Тем более, в той точке, которая соответствует моему ближайшему окружению. Впрочем, сейчас меня заботят чувства только одного человека. А Вларимира съедает боль. Не физическая, а, что гораздо хуже, душевная. Джашуару следовало бы оставить его одного хоть на какое-то время. Или наоборот. Может быть, одиночество для моего деверя сейчас губительнее всего. Я не могу удержаться и позволяю себе легкое прикосновение к его струнам, самая малость, небольшая запруда на пути разрушительной волны.
- Сокровище мое, успокойтесь, - рука Джашуара касается моего лба, и только теперь я понимаю, что меня колотит крупная дрожь. Моя? Вларимира? – Все уже позади. Вас никто не обидит, обещаю, - Джашуар уговаривает меня, а я не могу отделаться от чувства, что каждое его слово снова ранит Вларимира.
Все! Довольно! Я заставляю себя закрыться от какофонии чужих ощущений. Мне и моих более чем достаточно.
- Я в порядке! – странно, у меня хватает сил на подобие улыбки. - Просто я запаниковала. Наверное, в моей памяти слишком свежи воспоминания о…
- Тише, забудьте, тэя тцезитэ. Все закончилось! – Джашуар действительно волнуется за меня, ну и за своего первенца, разумеется.
- Мне почему-то так не показалось, - встревает в его монолог Эррадан, - готов поспорить на сегодняшний ужин, что еще неделю назад испуганных воплей взбаламошенной девицы никто бы и не заметил.
- Хочешь сказать, что население столицы ведет себя необычно? – уточняет мой супруг, и я невольно начинаю интересоваться разговором.
- И как Вам удалось это установить, тай Глинев? – поворачивается к нему Вларимир. - Аналитический отдел только вчера вечером принес мне выкладки и выводы из таковых, свидетельствующие о том же самом. А Вы так сразу…
- Когда чего–то ожидаешь, ваше высочество, то никаких выкладок не нужно.
- Кстати, раз уж Вы, мой брат, начали говорить о статистике, может, заодно и подскажете, кто разворошил угли в этом камине?
- Разворошил угли? - Вларимир задумывается и качает головой. - Тут и искать не нужно. Калтадд недоволен внезапным решением своей дочери.
- Хорошо бы, если бы этим и ограничилось, - Джашуар откидывает с лица непослушную прядь и позволяет себе немного расслабиться.
- Это началось после смерти Раданы, - я нарываюсь на немного удивленный взгляд Вларимира и вздрагиваю.
- Прекрати пугать мою жену! - Джашуар резко меняет тон разговора.
- Простите, тэя тцезитэ, - кивок, обозначающий раскаяние.
- Сразу виден следователь, – бурчит Джашуар, но в голосе мужа улавливаются теплые нотки. - Бедная кроха до сих пор успокоиться не может, - он ласково обнимает меня.
Я, конечно, не против прижаться к кому-нибудь мягкому и теплому, но прямо сейчас объятия Джашуара - не то, о чем я мечтаю. Но и отказаться от его заботы не могу.
- Меня несколько удивил вопрос будущей императрицы, - поясняет деверь, внимательно изучая мое лицо.
- Считай, что этот вопрос задал я, - разрешает Джашуар.
- И кого здесь допрашивают! – взывает к справедливости Вларимир, однако от будущего императора не так-то легко отделаться. Джашуар улыбается шутке брата, однако вопроса не снимает.
- Ты сам сообщил мне о смерти тэи Сайит, - напоминает он. - Кстати, раз уж речь зашла об этом, моя тэя, не соизволите пролить свет на мрак моего неведения: тэя тцезитэ Сайит встречалась с Вами?
- Да. Ее убили у меня на глазах, - киваю я и вновь встречаюсь взглядом с Вларимиром. Не следовало этого делать, потому что затем мне приходится выныривать из двух бездонных колодцев, в которых я умудряюсь утонуть за несколько ударов сердца.
- Кто? – не унимается он.
- Это зависит от ответа на мой вопрос.
- Ох! – он втягивает воздух на букве «о!» и проводит по лбу тыльной стороной ладони. - То есть, вы предполагаете, что кто–то стремился убить Кальваран, но промахнулся, а затем начал возмущать население столицы против исхадати, чтобы, когда она вновь появится, на это обратили бы внимание. Проклятье! Почему вы подозреваете, что все это безобразие затеяно с единственной целью – устроить удачное покушение на будущую императрицу?
- Скорее, на Кальваран, - уточнил Эррадан.
- Именно поэтому я и прошу тебя никому не рассказывать ни о том, что я женат, ни о том, на ком.
- Никому, - озадаченно смотрит на него Вларимир, - вы… Ох, Звезды небесные! Отец что, не знает? – взгляд, которым он награждает младшего брата, мягко, но настойчиво объясняет Джашуару, какой он… хм-м!… разумный и даже талантливый.
Наверное, он высказался бы в этом духе, причем весьма красочно и со множеством подробностей, однако к этому времени мы приехали. К тому же незаконный сын императора слишком хорошо воспитан, чтобы позволить тэе услышать темпераментную тираду, посвященную умственным способностям моего супруга.
Он молчит, пока поднимается по лестнице в Ажурный зал и пока Джашуар отпускает придворных, и даже находит несколько приличных слов, чтобы попрощаться, когда я заявляю, что не желаю принимать участие в мужской беседе, и удаляюсь в свои покои. Однако, закрывая дверь, слышу, как он произносит нечто сложнопереводимое на цензурный язык и обращается к брату с вопросом:
- Мой будущий император, могу ли я просить Вас уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени?
Ясно. Эррадана выставляют за дверь. И, это гораздо интереснее - он не возражает. Думаете, я направилась к себе? Как бы не так! Ажурный зал называется Ажурным оттого, что под потолком находятся несколько мостиков с витиеватыми перилами и колоннами. Попасть туда можно только со следующего этажа. Вот уж не проблема для меня. К тому моменту, как я прокралась на один из мостиков и затаилась возле колонны, Эррадан покинул общество братьев. Похоже, со схожими намерениями, ибо чуть позже я уловила его присутствие на соседнем мостике. Заметил он меня? Может быть.
Оставшись наедине, братья некоторое время просто молчали. Наконец, Джашуар поинтересовался:
- И что же хочет узнать от меня всеведущая Служба Безопасности? – он нервничает?
- Перестань, Джашуар, - в голосе моего деверя слышатся усталые нотки. Старший брат, узнавший о проказах младшего. Впрочем, так и есть.
- Значит, дознание по всем правилам мне не грозит?
- Как такое возможно, мой будущий император, - Вларимир с почтительным видом замер подле дивана, на котором устроился мой муж.
- Только не говори, что у тебя недостаточно полномочий, - фыркнул Джашуар. - А то ты мне в детстве выволочек не устраивал. Не знаю, на что ты способен. Особенно если прямо сейчас позвонишь отцу.
- Допустим, я не собираюсь делать этого до того, как у меня в руках появится более полная информация. К тому же мне было бы приятнее, если бы ты вспомнил о том, что мы в некотором роде родственники.
- Если уж ты так усердно претендуешь на родство, то не заставляй меня смотреть снизу вверх. Сядь, наконец, - младший из братьев указал на стоящее неподалеку кресло.
- А почему не рядом? – разыгрывает обиду Вларимир.
- А вдруг войдет Эррадан? Мне с ним до конца года объясняться. Ты, между прочим, мужик видный, - Джашуар улыбается. Еще бы. Уел-таки Вларимира.
- Мы же братья! – возмущается тот, но садится все-таки в кресло. - А твоя исхадати не ревнива? И… она знает об Эррадане и тебе?
- О нас не знает только слепой, глухой и немой. А Нейделин… она никогда не выказывала недовольства. Правда, каюсь, прийти к ней и спросить в глаза, не против ли она, не пробовал. Но, думаю, заметил бы, если бы она была недовольна.
- А у тебя было время на то, чтобы это выяснить? Возвращаясь к теме твоего неожиданного брака. Как давно вы…
- Поженились, - заканчивает за него Джашуар, - Чуть более пятнадцати лет назад.
- Но это же… Поэтому брак Даи, – выдыхает Вларимир. - Пленница.
- В самом прямом смысле этого слова, - соглашается с ним Джашуар и, видя, что брату необходимо некоторое время на формулировку новых вопросов, встает, чтобы принести с низенького столика бутылку вина и два бокала.
- Но отцу-то почему не сказал?
- Сначала было не до того, а потом ему подпихнули на подпись Белые Законы. Не мог же я на следующий день прийти и рассказать, на ком женился.
- Но почему именно Кальваран?
- Да я понятия не имел, кто она! – голос моего мужа вдруг сорвался. Джашуар налил оба бокала до краев и, взяв один, сделал большой глоток. - Я никому никогда не рассказывал… Впрочем, Эррадан и так все видел…
- Можешь исповедаться своему братцу, - предлагает Вларимир, беря в руки вино. Впрочем, интересует его вовсе не напиток, а настроение Джашуара, - когда-то давно у тебя не было от меня секретов.
- По большей части, ты заставлял меня проговориться раньше, чем я успевал понять, что болтаю. Ты и сейчас вытягиваешь из меня информацию, к счастью, не клещами. Интересно, а если бы я отказался откровенничать, на что бы ты пошел?
- Вызвал бы бригаду дознавателей, а еще лучше, утащил бы тебя в наши подвалы и отдал бы палачам на пару суток, - рассмеялся Вларимир. - А ты не уходи от ответа. Как тебе удалось отыскать одну-единственную исхадати раньше, чем моему ведомству?
- Вот напугаешь меня до заикания, - пригрозил Джашуар, - я стану императором и тебя самого в эти подвалы и отправлю.
- Самое поганое в твоих словах – это реальность их исполнения. Однако, пока ты еще не стал моим императором, будь любезен, не отлынивай от ответа.
- Да я вроде и не…
- Джашуар, все настолько пакостно, что ты не желаешь рассказать даже мне? – в голосе Вларимира слышится и беспокойство, и нечто, наводящее на мысль о том, что когда-то братья были очень близки. Надо же! А я всегда полагала, что Вларимир предпочитает второго из своих братьев. Ведь они росли вместе.
- А тебе захотелось бы признаваться в том, что вел себя как настоящий подонок? Тем более, человеку, которого любишь?
Ой! Нет! Не надо! Джашуар, не делай этого! Неужели он расскажет! Я чуть было не сорвалась вниз, чтобы заткнуть его рот. Пришлось закусить губу и тихонечко опуститься на пол. Стоя я этого не вынесу. Надежда на то, что Джашуар передумает и расскажет брату нечто близкое к истине, мягко свернулась в уголке моего сознания и уснула, стоило мне уловить звучание моего мужа. А Вларимир, как нарочно, не отступал. Впрочем, он тоже прекрасно видел, что добился своего.
Только мне и можно. Ну, еще Эррадану.
- Я был пьян, - Джашуар уставился на почти полный бокал, который держал в руке. Скорее всего, к концу разговора он так ни разу к нему и не прикоснется.
- Помню, случалось с тобой такое, - кивнул Вларимир, стимулируя процесс воспоминаний.
- Такого даже я не помню. Понимаешь, я всегда хотел иметь детей. Можешь считать это слабостью или… не знаю, - он махнул свободной рукой, - нормальные мальчишки мечтают о победах, машинах… да мало ли о чем… А я вот всегда хотел иметь детей. Сначала мне хотелось маленького братика или сестренку, но после катастрофы, в которой погибла мама, я понял, что это невозможно. Одно время я надеялся, что отец женится вновь или хотя бы заведет наложницу. А потом сообразил, что у взрослых рождаются дети. И с тех пор просто бредил собственными детьми. Мечтал до тех пор, пока врачи не сообщили, что я не могу иметь детей. Помнишь? Тогда я и сорвался.
- А почему Эррадан? Ведь он-то точно родить не мог?
- В том-то и дело. Мы с ним оба не можем. Вернее, не могли.
- Общее горе, конечно, возможная основа для дружбы, но ведь вы не только подружились, насколько я помню.
- Ты в тот момент был в университете. Нам было лет по тринадцать, да еще кто-то при дворе, теперь уже и не вспомню кто, неудачно пошутил. Вот тогда мы и решили наплевать на все и отомстить миру таким образом. Сначала баловство, затем нечто большее, а сейчас... Я люблю его. Нравится тебе это или нет, не имеет значения. Он для меня все.
- И немного больше, - продолжил за него деверь. - Что такое любовь, я знаю, так что можешь не утруждаться описанием своих чувств. Ночью ему расскажешь. Он оценит.
- Думаешь?
- Уверен. Возвращаюсь к твоему браку. Надо думать, идея просить у Кальваран исхадати для тебя, хоть и принадлежала отцу, возражений с твоей стороны не встретила.
- Тебе приходилось видеть приговоренных, которым объявили о помиловании, - напомнил ему Джашуар. - Вот именно так я себя и чувствовал. До тех пор, пока не вернулся домой и не узнал о том, что натворили наши… сволочи! – даже в этом слове не появилось и намека на эмоции, которые душили Джашуара.
- О них не стоит. И так уже сказано все, что только можно. А вот о тебе…
- А что обо мне. Восемнадцатилетний адмирал, полусумасшедший от горя и абсолютной безнаказанности. Я ничего не мог сделать. Вообще ничего. И тогда я запил. Не знаю, кто в те дни был опаснее для встречных: ватаги расистов, гоняющихся по столице за останками исхадати, полукровками и теми, кто оказывал помощь несчастным, или я и мои офицеры. Потому что все это время мне глаза застилал туман ярости. Единственный, кого я слушал, был Эррадан. Пил я до звездного неба в очах. Часть тех дней напрочь выпала из моей памяти. Отвратительное зрелище. Наверное, половина тех, кто не покинул меня тогда, не решились оставить меня без присмотра. Понятия не имею, что докладывали отцу о моем поведении, но до сих пор изумляюсь, отчего он не запер меня где-нибудь. Может, не знал всего, а может, боялся, что я совсем сойду с ума. Дома сидеть было невозможно. Я целыми днями шлялся по проулкам столицы. И вот как-то вечером… или утром… Помню только, что было темно. Как я ее заметил, ума не приложу. Она стояла, вжавшись в какой-то угол, и с ужасом смотрела на нас. То, что на ней было надето… Лохмотья. Странно. Почему я помню такие подробности, тогда как не могу восстановить в памяти целые дюжины?! Впрочем, даже рваный са'тав не смутил меня. Подходить к ней тогда было чистым самоубийством. В ее глазах плескалась наша смерть. Не знаю, почему она не убила тогда нас всех. Без родственников*, на грани жизни и смерти. Она могла смести нас в пыль. Почему не смела? Понятия не имею, - Джашуар на миг смолк, возможно, для того, чтобы лучше припомнить момент нашей встречи. - Я подошел к ней, неся какую–то чушь. Стараясь успокоить не столько словами, сколько голосом. Это сейчас я знаю, что она была на грани истощения. Два месяца она почти ничего не ела и не пила. А тогда я не нашел ничего лучшего, чем почти насильно влить ей в рот кетхе**.
Бр-р! До сих пор не могу забыть эти ощущения. В тот миг я сильно пожалела о том, что не напала. А он, оказывается, опасался. Мне так не показалось. Хотя единственной мыслью, бившейся тогда в моей голове, было понимание того, что я попалась. Несколько десятков людей, причем все нетрезвые. Сил у меня было ровно на то, чтобы нанести последний удар и умереть вместе с ними. Выжить после этого я бы не смогла. Что он сказал тогда? Не помню. Но это помешало мне напасть на него. В отличие от прочих встреченных мною людей, а команд загонщиков я повстречала немало. И совершенно точно могу сказать, что большинство из них никого уже не загоняют. И я не капельки об этом не сожалею. Они хотели моей смерти. Я защищалась. Все честно. Тем более, что о поединке речи не было. А когда по тебе палят из всего имеющегося в наличии огнестрельного оружия, норовят достать цепями в руку толщиной и тыкают зубочистками длиною в мой коготь, пацифисткой оставаться затруднительно. Так вот, в отличие от всех них, Джашуар предложил мне стать его пленницей и пообещал не давать меня в обиду. Ну а уж когда он угостил меня той дрянью, что плескалась на донышке его бутылки, ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. Я опьянела раньше, чем сделала глоток. Дальше он мог не торопясь начать резать меня на полосы, я все равно не смогла бы достойно ответить или что-то почувствовать.
- Ничего себе! - прокомментировал Вларимир.
- Думаешь, на этом все закончилось? Как бы не так! Меня бабочка за ухо цапнула. Раз уж я отыскал себе невесту, срочно следовало закрепить свои достижения. То есть я доплюхал до первого встречного автомата регистрации и, отыскав в кармане мелочь, записал ее своей женой Даи. Кто-то из свиты, по-моему, Меадд, даже дождался, пока автомат выдаст свидетельства о браке, и позже положил их на стол в моем кабинете. Наверное, он сам или кто-то из его подчиненных в тот же день подчистили отчеты, которые предоставлялись твоему теперешнему начальнику. Как бы то ни было, о нашем браке никто не узнал. Но этого мне было мало, - голос Джашуара понизился и дошел почти до шепота.
- Мало?
- Ну да. Я приволок ее сюда и изнасиловал у всех на глазах.
- Ты, - Вларимир то ли испугался услышанного, то ли сильно осерчал на брата, однако совладал с собой, хотя руки его сжались в кулаки. - Она же была совсем ребенком!
- Думаешь, я не знаю? – голос моего мужа окончательно перешел в шепот.
- Представляю, как тебе стало весело, когда ты протрезвел… - протянул Вларимир. - Все-таки, в трезвом состоянии ты бываешь порядочным человеком.
- Беда в том, что протрезвел я спустя шесть дюжин или около того, - прокомментировал Джашуар и продолжил свой рассказ: - К утру ей стало плохо. Впрочем, еще до того, как врач просветил меня по поводу ее возраста и практически полного истощения, я сообразил, что стал насильником. Жизнелюбия мне это не прибавило. По всем статьям выходило, что теперь, если я, конечно, не последняя мразь, мне должно отпустить ее и никогда более не напоминать о своем существовании, разумеется, после того, как она выздоровеет и согласится принять от меня компенсацию того, что компенсировать невозможно. То есть я своими руками похоронил надежду обзавестись наследником. По этому поводу я снова принялся за спиртное.
- Если ты ждешь, что я тебя пожалею…
- Жалеть следует не меня. Показываться ей на глаза я не осмеливался, да и домой возвращаться мне было страшно стыдно. Поэтому я занялся тем, что принялся разыскивать еще не загнанных исхадати и вывозить их на военные космические станции, откуда они могли беспрепятственно возвращаться к себе на родину. Вернее, я организовал свой штаб, а сам ушел в очередной запой. Нейделин поправлялась медленно. Но когда врач, наконец, сообщил мне о ее выздоровлении, я был вынужден вернуться сюда. Накануне отец как раз подписал Белые Законы. Беспорядки на улицах немного утихли. И я задумался о том, какой суд может дать мне развод. Причем так, чтобы избежать скандала. Лучше бы загонщики выбрали своей целью журналистов! Меньше бы хлопот было. Честное слово. Сам бы их поддержал. В первых рядах бы был. В общем, именно тогда я впервые взял в руки свидетельство о браке. А прочитав, на ком женат, протрезвел. Потому как такой развод без огласки провести было нельзя. Ее бы разорвали в клочья. А я и так принес ей достаточно горя. Милосерднее было подняться в спальню и собственноручно перерезать ей горло. Или себе, что было бы более справедливо.
- Но ты не сделал ни того, ни другого, - обвиняюще констатировал Вларимир.
- Если развод со мной был так опасен для нее, то что бы с ней сделали, окажись она моей вдовой?
- Ты что, раньше не сообразил, кто она?
- Как?
- А канонический вензель?
- Думаешь, я разбирался в этом тогда?
- Ладно, допустим, то был не самый подходящий момент, чтобы попросить отца о помощи, но сейчас…
- Сейчас… Сейчас все изменилось. Я, наверное, самый счастливый человек на свете! Вларимир, у меня будет сын!
- Сын? То есть… ты все-таки…
- Угу, - победно улыбнулся Джашуар. - Я не стал бы ее принуждать, да и не смог бы снова причинить ей боль. Но она – самая великодушная женщина на свете. И ты сегодня мужественно кинулся предотвращать попытку суицида беременной супруги наследника престола, за что тебе низкий поклон. Хотя на самом деле она всего лишь собиралась перекинуться и долететь до дома.
- Представляю, каким идиотом она меня считает, - вяло процедил сквозь зубы Вларимир.
- Ничего подобного! – покачал головой Джашуар, после чего в зале повисла гнетущая тишина.
- Ну и каков твой вердикт? – наконец нарушил молчание мой муж.
- Вердикт? – его старший брат вынырнул из собственных мыслей и эмоций и немного удивленно посмотрел на Джашуара.
- Пойдешь докладывать отцу? Плюнешь мне в лицо и разотрешь? Прочитаешь нотацию по поводу пристойного отношения к женщинам? Заявишь, что знать меня более не хочешь? – напряжение в голосе Джашуара было неподдельным. Ему действительно было важно мнение брата.
- Попрошусь переночевать. Пустишь или заставишь тащиться через весь город в мою холостяцкую берлогу?
- Отчего же не пустить. Красная комната устроит?
- Вполне, - согласился Вларимир. - А если тебе интересно мое отношение… Пятнадцать лет назад я бы тебе морду набил и не посмотрел бы на то, что ты – мой будущий император. А сейчас… Как я смею судить того, кого простили?
- И не расскажешь отцу?
- Ты сам должен это сделать.
- Сейчас не самый подходящий момент.
- А когда наступит подходящий? Вот то-то же! Тебе решать, конечно, только если ты действительно полагаешь, что кто-то охотится за твоей супругой, лучшей защиты для нее, чем отец, тебе не придумать. Кстати, с чего вы взяли, будто выслеживают именно ее?
- Целый ряд событий. Ты же знаешь теорию лучше меня, а факты можешь вытрясти из Меадда. Только не слишком на него наседай. Он, как-никак, выполнял мой прямой приказ.
- Ум-гу, - согласился с ним мой деверь. - Я не хуже тебя и него законы знаю. Стоит мне надавить, как он тут же вспомнит, что «охрана жизни и здоровья супруги наследника престола суть действие приоритетное, ставящее исполняющего его…» и так далее. Пунктов восемь. Причем все мне и процитирует. Ладно, со своими подчиненными я сам как-нибудь разберусь. Вы хоть кого–то подозреваете? Расистов типа Калтадда или Офнаила я и сам знаю. Папа? Так он, вроде, не в курсе твоего семейного положения. Хотя, мотивы отыскать можно. Ахлезиир? Он не только младше тебя, но еще и до желудочных колик боится отца. Нашего, разумеется, а не папу. Рудоперерабатывающие концерны? Им легче договориться с исхадати, чем затевать новую военную кампанию. Меадд, разумеется, подозревает их всех и меня в придачу. Сразу говорю: кроме честного слова, никаких доказательств своей невиновности представить не смогу. Возможностей у меня хоть отбавляй. Мотивы тоже имеются. А желание - вообще дело недоказуемое. Кто-то еще?
- Исхадати.
- То есть?
- Радану убили, вернее, помогали убить исхадати. На Турама во время поединка с Эрраданом напали исхадати. Начало Дикой Охоте положили исхадати.
- Ну уж прямо и они! Взяли и перебили весь совет старейшин! - усомнился Вларимир. - Хотя…
- Вот именно.
- Два варианта, - тут же принялся просчитывать мой деверь. - Вернее, три. Во-первых: кто-то из старейшин исхадати договорился с заинтересованными людьми, кто стал инициатором - вопрос второй, как и мотивы. Во-вторых, исхадати вмешались в волю людей и направляют ее в своих интересах. Знать бы, каких! Причем, заметь, во всех рассматриваемых вариантах речь идет как о влиятельных исхадати, так и о весьма высокопоставленных людях. И наконец, третий вариант: кому-то удалось подчинить себе исхадати, причем, если вы правильно оценили резню, положившую начало Дикой Охоте, то не одного и не двух. Кстати, последний вариант предпочтительнее с точки зрения расследования.
- Разве можно подчинить исхадати?
- Джашуар, ты что, вчера родился. Или нет, скорее всего, мирно проспал уроки истории. Если тебе преподавал профессор Че, то не смею тебя винить. Сам всегда жалел о неприспособленности письменного стола для нормального сна. Откуда произошли исхадати? Вот! Вспомнил, наконец. Правильно. Бывшие кадер. И, как всяких рабов, их предпочитали держать в повиновении. И на очень коротком поводке. Может, ты и не слышал таких миленьких названий, как «ожерелье повиновения» или «венец покорности». Но уж о том, как заставить покорно склониться кадер, способных движением бровей изменять траектории движения комет, наши предки размышляли не одно столетие, ты мог бы догадаться. И после того, как раса исхадати отделилась и зажила собственной жизнью, исследования в этой области не прекращались. Хотя бы на тот случай, если какому-нибудь особо трезвому представителю Играющих Звездами вновь придет в голову толкнуть хвостом планету в соседнюю солнечную систему. Исхадати можно подчинить и поработить, если вовремя сориентироваться и застать ее/его в человеческом облике. О, а ты уверен, что Кальваран разыскивают, чтобы убить, а не для того, чтобы сделать своей марионеткой?
- После твоих слов я не уверен ни в чем.
- Ну уж и ни в чем! – ехидно улыбнулся Вларимир. - А в том, что хочешь защитить своих жену и сына?
- Издеваешься?
- Ага. И напрашиваюсь на ужин.
- Мало того, что комнату вытребовал, так его еще и корми! - искренне возмутился Джашуар. - Прямо как в «Весенней неразберихе»: «Мил человек, не дайте умереть от жажды несчастной девушке, которая год как не ела и всю жизнь мечтала переночевать в мягкой постели!»
- Но-но! Про постель ты с Эрраданом шути, - на всякий случай предупредил Вларимир, вставая вслед за Джашуаром. - А то он, чего доброго, меня вызовет. И, насколько мне известно, после такого поединка ты не досчитаешься либо брата, либо возлюбленного.
- Ну, ты же всегда был благоразумным старшим братом, поэтому вызов не примешь, - уверенно предсказал Джашуар, направляясь к выходу из зала.
Ой! ой! ой! Вларимир говорил об ужине, а я до сих пор не переоделась! Заловят меня на подслушивании и точно уши надерут или так приложат пониже хвоста, что потом дюжину сесть не смогу. А ведь еще нужно дождаться, когда Эррадан с соседнего мостика соизволит уйти.
Никогда так быстро не переодевалась. Честное слово! А уж причесываться и вовсе времени не было. Только что косу заплести да вокруг головы сложить. Так торопилась, что половину шпилек вдела кое-как, отчего почти сразу заболела голова. Взглянув на себя в зеркало перед выходом, тут же пожалела, что вообще стала переодеваться. Может, сказаться уставшей и никуда не ходить? Пробовала как-то. Джашуар с Эрраданом после ужина ввалились в спальню в сопровождении служанки, управляющей подносом с горой снеди, и потребовали, чтобы я все это съела. Мне с трудом удалось доказать им, что этого мне на три дня хватит. Так что, если совсем не спущусь к ужину, снова можно ожидать гостей. И потом, там будет Вларимир. Последний довод подстегнул меня вернее прочих. Правда, весь путь от своих покоев я всерьез размышляла, не перекинуться ли мне.
У входа в малую столовую я поняла, что опаздываю не одна. Вларимир, - переодевшийся в светскую одежду (полагаю, ее привезли из его дома сразу, как стало известно, что князь Тамм решил переночевать у своего сводного брата), он нравится мне еще больше, чем в мундире, - тоже немного задержался и, услыхав мои шаги, обернулся. Я встретилась с ним глазами и поняла, что никакого ужина мне не нужно. Его взгляда вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливой. Мы остановились, и несколько минут выпало из нашей жизни. А когда он отвел взгляд, я поняла, что моя жизнь выпала из этих мгновений. Послушать его чувства? О нет! Этого я не вынесу. Просто буду смотреть на него.
- Я так и не поблагодарила Вас, князь, - почему мои слова мне самой кажутся глупыми и ненужными?
- За что? – удивился он.
- Вы спасли меня. Разве это не заслуживает благодарности?
- Вы не нуждались в моей помощи. Я, скорее, помешал, - скорбное покачивание головы.
- Я не о сегодняшнем случае, хотя и за Ваши добрые намерения мне следует быть благодарной.
- Я не заслуживаю ни благодарности, ни прощения. Я не уберег Вас! Бросил в опасности и не пришел на помощь тогда, когда Вы в этом нуждались.
- Не вините себя. Это я не дождалась.
- Джашуар прав: Вы - самая великодушная женщина в мире! Только мне не исправить…
Он не закончил, потому что из-за дверей столовой показалась нетерпеливая гримаса Эррадана, радостно оповестившего тех, кого мы заставили ждать, о нашем появлении.
___________________________________________
*В человеческой форме женщину исхадати всегда сопровождает мужчина или несколько. В бою мужчина прикрывает свою спутницу до тех пор, пока она не начинает атаковать струны врага. После этого врага обычно уже не существует. Обычай произошедший от того, что женщин исхадати на порядок меньше, чем мужчин.
**Спиртной напиток крепостью около пятидесяти градусов.
***Действительное событие, имевшее место несколько тысяч лет назад. К счастью, обе звездные системы не были населены и происшествие не имело катастрофических последствий для подданных империи. Этот случай и послужил поводом именовать исхадати Играющими Звездами.