Случилось это незадолго до Перестройки.
Я тогда работал на заводе со странным названием «Машиностроительный» в небольшом городе на юго-западной окраине Советского Союза. Почему «странным»? Да потому, что никаких машин завод этот отродясь не строил, а вместо этого производил что-то для Минавиапрома, типичный «почтовый ящик» союзного подчинения.
В то время никто из нас не догадывался, что скоро «великий» и «могучий», а так же «нерушимый» рухнет как карточный домик. Что на его развалинах возникнет множество отдельных государств. Что их окажется больше, чем можно было предположить. Что некоторые из них примутся выяснять отношения с оружием в руках. Что одной из таких «горячих точек» станет наш тихий и уютный городок. Что на город будут падать Алазани – противоградовые ракеты, переделанные кишинёвскими умельцами для стрельбы по наземным целям. Что наёмные снайперы будут методично отстреливать на улицах города стариков, женщин и детей. Что город разрежет пополам линия фронта. Что множество домов в городе будет разграблено и сожжено...
Ничего этого мы тогда ещё не знали. Население страны исправно делало вид, что работает, а руководство исправно делало вид, что за это платит. Правда, надо отдать должное, платили в то время ещё регулярно: зарплаты не задерживали.
Я работал в то время слесарем контрольно-измерительных приборов и автоматики - КИП и А. На весь завод тогда было всего два КИП-овца: я да мой напарник Славик. Нагрузка у слесаря КИП нерегулярная: когда что-то из оборудования ломается – приходится попотеть, зато когда автоматика работает исправно – не бей лежачего! Конечно, есть ещё планово-предупредительные ремонты, но они бывают не каждый день.
В один из таких дней, когда ничего ещё не сломалось, мы со Славиком сидели после обеденного перерыва в нашей каморке, гордо именовавшейся «Лабораторией КИП и А» и тихо кемарили. Помещение это было внутренним и окон не имело. С внешним миром его связывала дверь в длинный плохо освещённый коридор, да круглая вентиляционная шахта в потолке, выходившая прямо на крышу здания. Дневной свет с трудом пробивался через эту шахту в помещение, дважды спотыкаясь по дороге сперва о козырёк, которым была сверху прикрыта труба, а потом об лопасти вентилятора. Свет мы выключили, чтобы не мешал, и комната слабо освещалось дневным светом из вентиляционной шахты да слабым зелёным огоньком индикаторной лампочки на пульте рабочего стола.
Надо сказать, что кроме нас со Славиком в каморке нашей обитал ещё один слесарь. Формально он не относился к КИП и А, а в его обязанности входило обслуживание и ремонт холодильного оборудования: разные там камеры тепла и холода, пара-тройка промышленных кондиционеров да автоматы газированной воды. Все звали его уважительно «дядь-Ваня»: во-первых, он был старше всех в цеху, а во-вторых, он был ветераном Великой Отечественной войны. В конце войны он служил юнгой на одном из катеров Дунайской военной флотилии, участвовал в нескольких боевых операциях, в одной из них был ранен и уволен по ранению подчистУю. Как память о тех событиях осталась у него покалеченная кисть левой руки... Но надо отдать ему должное: со слесарным инструментом дядь-Ваня управлялся ничуть не хуже нас, молодых и здоровых.
Так вот, сидим мы значит со Славиком, кемарим, перевариваем обед. Дядь-Ваня ушёл куда-то по своим холодильным делам. Хотя на улице мороз и солнце, у нас в каморке тепло и приятный полумрак. Время течёт плавно и незаметно, как широкая река. Как вдруг...
Вот уж это пресловутое «вдруг»! Никак нельзя обойтись без этого нахального слова: обязательно влезет в повествование в самый неподходящий момент! Но в данном случае всё произошло именно «вдруг»!
Вдруг громкой хлопОк заставил меня открыть глаза. Следом за хлопкОм раздалось громкое шипение. В зеленоватом полумраке я разглядел, как в противоположном углу комнаты, там где стоял стеллаж с дядь-Ваниными причиндалами, с нижней полки зтого самого стеллажа поднялась здоровенная голова змеи, постояла, покачиваясь, на месте, затем медленно двинулась вокруг комнаты... Да нет же, никакая это не змея! Это Что-То другое. И голова у этого Чего-То цилиндрическая, большая и поблескивает металлом, и туловища нет – один хвост, да и тот какой-то размазанный!
Странная штука – человеческое сознание. Только что моё сознание лениво плыло по течению реки времени. И мгновенно всё изменилось: сознание помчалось галопом, обгоняя время, и события стали происходить как в замедленном кино. Я хорошо видел, как это Что-То медленно поднялось на своём хвосте на высоту около метра от пола, повисело немного, слегка покачиваясь, на одном месте, а затем двинулось вокруг комнаты со всё возрастающей скоростью. Описывая плавную дугу, оно пролетело мимо Славика, сидящего возле стены в таком же оцепенении, как и я, зацепив его хвостом. Потом Оно пролетело мимо меня, всё набирая скорость и высоту. Я успел разглядеть цилиндрический предмет, диаметром сантиметров 10 и длинной 20-25. Предмет тускло поблёскивал металлом.
Через долю секунды эта железяка со всего размаха врезалась в висящий на стене возле двери автомат привода вытяжного вентилятора. Корпус автомата разлетелся вдребезги. Пластмассовые осколки посыпались по всей комнате. В довершение на пол со звоном упало это самое Что-То.
В этот момент с меня спало оцепенение и я бросился вон из комнаты. Не помню, как я очутился в коридоре, но Славик оказался там раньше меня, хотя и сидел дальше от двери. Его серая спецовка была вся покрыта чёрными пятнами, которые прямо на глазах исчезали.
- Б-дь, как холодно! – выругался Славик.
Тут я начал догадываться, что произошло. Похоже, что спецовка Славика залита фреоном, а если так, то в комнату лучше пока не входить: фреон не ядовит, но в больших количествах вытесняет из воздуха помещения кислород и можно задохнуться от удушья. Надо попробовать включить вытяжной вентилятор.
Я набрал в лёгкие воздуха и открыл дверь в нашу комнату. Автомат, кажется, не сильно пострадал, только корпус рассыпался. Я нажал кнопку – вентилятор заработал! Железяка – виновница переполоха - лежала тут же под автоматом. Прихватив её, я выскочил обратно в коридор.
Вместе со Славиком мы рассмотрели эту железку. Это был дядь-Ванин самодельный баллончик для фреона. Сварной шов снизу баллончика разшёлся и весь фреон испарился. Я вспомнил, что сегодня утром дядь-Ваня ходил на склад за фреоном, заправил этот самый баллончик, а потом поставил его на нижнюю полку стеллажа. Поскольку большие баллоны на складе стоят на открытом воздухе на морозе, фреон в малом баллончике был, естественно, холодный. Постояв в тёплом помещении, баллончик нагрелся, давление внутри него возросло и баллончик разорвало. Наверное, этого бы не случилось, если бы дядь-Ваня не пожадничал и не заправил бы баллончик, что называется, «под-завязку».
Дело в том, что фреон хранится в баллонах под давлением и обычно находится там в двух фазах: часть фреона в жидком состоянии, а остальной фреон в виде газа. При таком условии давление внутри баллона зависит только от температуры внутри баллона, да и то не значительно, но не зависит от количества фреона в баллоне. Однако, если количество фреона в баллоне увеличивать, то всё большая часть его будет в жидкой фазе и всё меньшую часть объёма баллона будет занимать газообразный фреон. Если газа будет очень мало, а баллон нагреть, то жидкий фреон, увеличившись в объёме от нагревания, заставит остатки газа сконденсироваться в жидкость, и газа в баллоне не останется. А поскольку жидкий фреон, как и любая жидкость, практически не сжимаем, давление внутри баллона скачком возрастёт во много раз.
По-видимому, в нашем случае это и произошло. Самодельный баллон не выдержал возросшего давления, шов лопнул, струя фреона вырвалась из щели, и баллончик, разгоняемый реактивной струёй, пролетел по комнате и шмякнулся о стену. По дороге он облил фреоном Славика. А жидкий фреон при комнатной температуре и атмосферном давлении бурно испаряется, отбирая из окружающего пространства большое количество тепла, тем самым быстро охлаждая всё, с чем соприкасается. Поэтому Славик и замёрз, пока его спецовка стремительно высыхала!
Подошёл дядь-Ваня. Узнав о происшествии он слегка переменился в лице, представив, наверное, как баллончик вместо автомата въезжает кому-нибудь из нас в голову.
На том дело и закончилось. Докладывать о происшествии начальству мы со Славиком не стали, хотя по правилам были обязаны. Дядь-Ваня после этого случая перестал пользоваться самодельными баллончиками и строго соблюдал Инструкцию по хранению и использованию фреона. Нам всем тогда повезло: если бы дядь-Ваня заправил баллончик не 22-м а 13-м фреоном, у которого температура кипения намного ниже, Славик мог бы получить серьёзные ожоги!
Сентябрь 2013