- Тиин! Ты купил лекарства для Аи?
- Прости, я совсем забыл!
Я, то есть девушка, почти восемнадцати лет от роду, была достойна звания самой завидной красавицы даже среди напудренных столичных аристократок. Так обо мне говорили, да и что греха таить, я тоже.
Серебряные локоны длинной до колен выделяли меня из толпы, как черную чайку, небесного оттенка глаза искрились счастьем, ведь больше того, что у меня было, я желать не могла, а пухлые губы и высокие скулы и вовсе дурманили головы всем мужчинам в округе, причем я не вру, за мной действительно бегали толпами. Мое имя Мерида и никто никогда не обижал меня – во-первых, мой отец был главой ГИС-ов, то есть всех членов Гильдии Искателей Сокровищ, а точнее, всех нынче существующих в мире пиратов; а во-вторых, я выросла подкидышем в семье вышеупомянутого Тина, что безусловно поднимало меня в глазах здешнего общества. Это то, что летело на языках тех, кто обо мне слышал. На самом деле никто, кроме семьи Тина, хорошо меня не знал. А для злых языков и всеми принятых фактов было вполне достаточно и я не видела необходимости знакомиться с кем-нибудь поближе только из-за этого.
Тин кор Вальт, с которым я и говорила, высокий худощавый парень лет двадцати с хвостиком, почти не выделялся среди своих односельчан. Единственное, за что мог зацепиться глаз, это его бездонные, черные, как ночь в новолуние, глаза, обрамленные длинными ресницами. Черный беспорядок на голове и почти что белая кожа встречались довольно часто среди юношей его возраста. Но то, что действительно выделяло его среди всех остальных поклонников его любимой – а я была его девушкой – это то, что мы любили друг друга еще с детства и никто не мог разорвать узы, которые нас связывали.
То, что мы остались жить одни в пережившей не один десяток лет избе, было делом случая. Родители Тина умерли годом раньше из-за голода и преклонного возраста, а старший брат и две младшие сестры давно обзавелись семьями и покинули родительский дом. Поэтому мы с Тином остались единственными, которые могли позаботиться о хозяйстве.
Быт у обычного люда зауряден – белые медведи для перевозки телег, морские котики для молока и мяса, да рыбалка у реки, неподалеку от деревни. Овощи и фрукты сюда доходили одним чудом, ведь Бенки, столица, была на другом конце страны, а перевозка на таком расстоянии только увеличивала цену, которую обычные люди не могли себе позволить. А лекарства, о которых я спрашивала, были как раз для медведицы, Аи, которая ночью раньше родила двух прелестных медвежат.
Вот и вся моя жизнь, как говорится.
- Тиииин! Обед!
Я, одетая в колючее серое платье и такого же оттенка передник, медленно помешивала рыбный суп, который больше напоминал рыбу в кипятке из-за нехватки овощей и специй.
Как только мы уселись за стол, я еще раз напомнила этому забывчивому льдинцу что и откуда купить для Аи, а то из-за него мы останемся без медведицы и будем ходить в город пешком.
- Да понял я, понял. Нет необходимости мне сто раз в день все напоминать, это… угнетает, знаешь ли.
- Ты безответственный. Если я не буду напоминать, ты весь день пролежишь в постели.
Тин беззаботно почесал за ухом и широко улыбнулся. Ох, и знает же, негодяй, что я без ума от его улыбки, и бессовестно этим пользуется.
- Не будь такой строгой, Мерида, - сказал он, отложив ложку и дотронувшись до моей щеки. - Улыбнись.
Я убрала его руку и отвела взгляд.
- Не могу. Сейчас не время улыбаться, на следующей неделе мне исполнится восемнадцать. Отец пришлет ко мне своего посыльного.
- Эй, посмотри на меня. Все будет отлично, а если тебя заставят уехать, я поеду с тобой.
Грустно улыбнувшись, я доела свой суп и, встав, начала убирать со стола.
- Мой отец тебя выгонит. Наверняка он не согласится с тем что… мы вместе. Два года назад он заставил меня поклясться в том, что до восемнадцатилетия я не буду ни с кем встречаться. Или ты забыл тот погром, что устроили здесь его подчиненные?
- Нет, я не забыл, - сказал он и, встав, обнял меня за плечи. – Из-за него я не могу поцеловать тебя.
- Прости.
- Ты его боишься?
- Ты знаешь что да.
- Я не хочу, чтобы ты боялась. Поэтому я рядом с тобой, хотя все парни в округе только и мечтают, чтобы я сдох.
В его голосе я слышала легкую усмешку. Он был выше меня на целую голову, и я всегда, судя по его поведению, считала, что с такой высоты мир кажется совсем другим.
Уткнувшись взглядом в тарелку, я попыталась отречься от домашних забот, но это у меня никак не получалось. Денег опять не было, магии у моего любимого пингвин наплакал, а мои способности к изготовлению изделий из металла никому не были нужны в последнее время. Так что в этом году мне новая ткань для платья помахала ручкой и убежала в закат.
- Ты закончил? – изрекла я спустя несколько минут.
Тин положил ложку в пустую тарелку и посмотрел на меня.
- Мы можем сбежать.
- В последнее время ты все чаще говоришь мне это.
- Но ведь это правда.
- Я уверена, что если он захочет, он нас из под земли достанет. А потом убьет тебя за то, что посмел лапы ко мне протянуть.
- Мы можем переплыть Океан.
Я ясно видела как загорелись огоньки в его глазах, но только тяжело вздохнула. Мне тоже хотелось избавиться от невидимой угрозы, которую представлял мой отец для нас. Но уж точно не ценой его жизни.
- И жить в темницах огнийцев? С моей-то внешностью нас сразу раскроют, у них нет светловолосых.
- Это не единственный вариант. Мы можем доплыть до острова Дыма. Там не действует ни один из законов Стран.
Я обреченно покачала головой. Уничтожать его мечты всегда для меня особенно болезненно, пусть даже он намного старше меня, но я не могу все тут оставить просто ради эфемерной надежды стать счастливой.
- Нет, Тин. Это бесполезно.
И чтобы отвлечься от внезапно нахлынувшей тишины, я продолжила убирать со стола.
Тин, глубоко вздохнув, начал мне помогать и занялся мытьем посуды.
- Что бы ты хотела на свой день рождения?
Я улыбнулась.
- Мне ничего не нужно.
- Точно-точно?
- Да.
- Ну, тогда это будет сюрпризом.
- Тин, ты опять растранжирил все деньги?
- На этот раз нет, Мерида. И чего это ты так плохо обо мне думаешь?
Молча возведя глаза к небу, я продолжила убирать.
Тин не был таким уж плохим парнем, хотя и было ему под пятьдесят. Со времен моего первого появления тут он ничуть не изменился, ни в физическом, ни в моральном аспекте. Он всегда был рядом, и, так же как и его брат, лелеял нас с их сестрами с самого рождения. Но когда мне исполнилось четырнадцать, я официально стала считаться пригодной для замужества, и ряды самых разных поклонников, знавших меня из-за моих волос, выстроились в ряд. Но никто из них не пытался узнать меня получше, понять мои чувства – я могла и до сих пор могу доверять только Тину. Он научил меня писать, читать, считать и правильно говорить. Благодаря его деликатности и нашим обычаям я никогда не чувствовала нашу разницу в возрасте. Хоть мужчины и жили дольше, но взрослели они чаще всего одновременно со стареющим телом.
Школ у нас не было и обычно родители или старшие братья и сестры учили младших, передавая общие и семейные знания следующему поколению из уст в уста. У каждого рода были свои легенды и придания, которые неизменно передавались из прошлого в будущее. Богатые люди все свои истории писали в огромных альманахах, которые годами пылились в библиотеках с прочей литературой.
Чаще всего рассказывалось о сотворении нашего мира, о создании двух вечно враждующих народов и о богах, Каспии и Диониса. Еще было множество песен и поэм, но все они основывались на невозможной любви между этими богами, детьми которых мы себя считали. Эти песни обычно пелись на разных рода мероприятиях, таких как Омовение, на котором ребенку давали имя; Слияние, то есть когда парень и девушка связывали свою жизнь навсегда; Прощание, на котором поминали умершего родственника и Осознание, обретение совершеннолетия вместе с правом выходить замуж и жениться. Это были красивые рассветы с яркими красками и дивной радостью: счастье носилось вокруг скачущих в веселых танцах льдинцев, смех и мелодии древних эпопей смешивалось с огромными языками пламени костра, на котором готовилась еда и вокруг которого располагались столы.
На празднество выходило все село и каждый приносил с собой то немногое, чем он мог угостить хозяина и остальных.
Так мне рассказывали. На мое Осознание люди терпели острый голод, в то время холодные воды унесли рыбу, и людям приходилось есть свои сапоги, чтобы выжить. И особого веселья я не помню, да и откуда ему взяться? Новорожденные умирали от нехватки молока от исхудавших матерей, медведи – от отсутствия рыбы. Мужчины пытались поддерживать жизнь Магией, но у них мало чего получалось. Помню, однажды даже пришлось позвать из города специализированного Мага, который и помог нам восстановиться.
- Я закончил, - сказал Тин и обнял меня сзади, уложив свою пушистую голову мне на плечё.
- Тин, что за нежности? Ты распускаешь руки в последнее время.
Темноволосый усмехнулся.
- Помнишь, как я два года назад поймал тебя с сестрами в бане?
Мои щеки порозовели.
- Как это не помнить. Таких ругательств из твоего рта я еще не слышала к тому времени.
- А нечего им было тебя на свою пьянку тащить! Бессовестные.
- А кто их так воспитал? Девочкам накануне свадьбы захотелось устроить праздник, ну и меня позвали. Что тут такого? Ты тогда ту баню чуть к пингвинам не разнес.
- Я не хотел, чтобы ты стала как они.
- Какой же?
- Испорченной.
- Это твоих рук дело.
- Ага, давай все на меня валить. Ты же знаешь, что ты была моей самой любимой ученицей.
Сказал и поцеловал в щечку.
- Тин! – возмущенно изрекла я, оттолкнув его от себя и скрывшись за дверью своей комнаты.
Если честно, я побаивалась его, когда дело касалось нежностей. Он был намного опытнее меня в этом плане, и я отчетливо чувствовала это. Тин медленно поднимал нас двоих на скалу, с которой мне уж точно никогда не спуститься целой.
Но сердце все равно стучало так, что его гул отдавался в ушах.
Я помню первый раз, когда Тин начал проявлять свою симпатию ко мне. Был сезон снегопада, мне было четырнадцать, а Тину только-только стукнуло двадцать пять. Родители Тина поручили мне принести из двора дрова для печки, в которой мы готовили еду. В то время Тин пропадал днями, и никто не был в курсе, куда он шел и что делал. А так как укрытое мехами место, где хранился хворост, был далековато от дома, я заблудилась и нечаянно наткнулась на то, как Тин прижимал к столбу в стойле незнакомого мне дома незнакомую мне девушку. Тогда я еще не понимала, что это значит, а когда Тин меня заметил, то густо покраснел и, отпрянув от незнакомки, привел себя в порядок и начал на меня кричать. Это был первый раз, когда он повысил на меня голос, и я заплакала, сказав, что потерялась. Почувствовав вину, Тин извинился и, взяв меня на спину, отнес домой. С тех пор он больше не исчезал так внезапно, как делал до этого. Но тот взгляд, которым он на меня посмотрел, когда просил прощения, я не забуду никогда.
Потом, когда я подросла, он начал уделять мне все больше внимания, пока, полтора года назад не признался мне в своих чувствах, что испытывает ко мне, и я не смогла ему отказать – он мне тоже был мил. Так мы и остались вместе, на зависть всем моим поклонникам.
Впрочем, нередки были браки между двоюродными и троюродными братьями с сестрами, которые учили друг друга, как это случилось и в нашем с Тином случае. Так что никто не осуждал нашу любовь.
Тин уже давно привык к тому, что трогать меня нельзя. Наверное, из-за этого он так страдает в последнее время, и я очень боюсь, что однажды он меня оставит. Но надеюсь всем сердцем, что это никогда не случится.