Из огня да в полымя…
Олег Павлович, окрыленный мечтами и планами на будущее, пребывал в весеннем настроении. Он не замечал, что на улице все еще морозно, а март вот-вот перешагнет вторую декаду. Март, будто сговорился с его родителями и не стремился поменять характер, как и упрямая мамочка Олеженьки. Она настойчиво уговаривала сына одуматься, забрасывая письмами и суля ему горькую судьбу с юной и ветреной кокеткой, ничего не имеющей за плечами. Вскоре он почувствовал, что мамины письма, как капельки яда, разъедают его сердце, бросая из огня да в полымя. А тут еще коллега из музыкального училища, испугавшись, что теряет компанейского товарища, зачастил к Олегу в училище и, будто в шутку стал подливать свою ложку дегтя, в наполненную до краев бочку меда Олега.
- Да мало ли красивых, способных девчонок! Только свистни! Сколько Никитину учить надо будет и хозяйству, и профессии, содержать, одевать. Не дай бог, ребенок появится! Полетит ко всем чертям твоя аспирантура! Тебе только двадцать три. Гуляй да гуляй! – Произнося эту тираду, круглолицый и чернявый Константин Пепеляев подтягивал небольшой, выступающий над брюками животик и похотливо поглядывал своими маленькими глазками на стоявшую возле доски расписания Юльку. Ноздри его широкого носа раздувались при каждом веско сказанном слове.
Юлька спиной чувствовала, что говорит он о ней, но избегала на него смотреть. Она терпеть не могла этого человека. Как-то Олег Павлович по секрету поведал ей, чтобы вызвать к Косте сострадание, одну истину - мама Константина больна раком.
- Глядя на него, рассыпающего направо и налево анекдоты, этого не скажешь, - заметила Юля.
- Юля, он же мужчина, и не должен кричать о своей беде!
Вскоре Юля узнала, что Пепеляев на глазах больной матери приводит к отцу девиц легкого поведения. Ни слова не сказав никому, она вычеркнула его из багажа своих знакомых и старалась не замечать. Однако, чем чаще в училище заходил Пепеляев, тем тревожней билось Юлькино сердце.
Прошел день рождения, скорее напоминавший свадьбу. Мудрая Нина Степановна, узнав, что Юлин день рождения отметят в доме родителей двенадцатого марта, вместо второго, шепнула своей дочери Соне – однокурснице Юли и участнице ансамбля, уговорить курс явиться к родителям девушки и поздравить молодых. – Вот и будет целый курс свидетелей! Март заканчивается, а он все байками кормит. Господи, за что мне это! Бедная девочка! Неужели он обвел нас всех вокруг пальцев? Тоже мне маменькин сынок! Он у меня дождется! – металась в поисках выхода Нина Степановна.
Весь вечер она кружила по своей квартире, хватаясь за разные дела, отложенные на потом. Все валилось из рук. Наконец, звонко хлопнула входная дверь, и женщина бросилась в прихожую.
- Мам, ты чего не спишь? Тебе же вставать рано!
- С вами заснешь, одни переживания. – Нина Степановна посмотрела на дочь, полную копию своего отца и с такой же, как у нее шикарной копной волос, с такой же статью как у матери, но стройная и жизнерадостная, как и полагается девушке.
- Какая ты у меня красавица! Погода хорошая?
- Ты что, опять метет, ветер сильный.
- Ладно, не томи. Рассказывай, Сонечка, как там?
- Отлично! Наелись, напелись, выпили немножко. Конечно, вначале родители растерялись, увидев в дверях такую толпу, а потом радовались вместе с Юлькой и «Мышкиным». Знаешь мам, у Юльки замечательно поют родители! Ясно, в кого такой голос. Мы почти все песни ансамблевые перепели. И старинные, и современные. Показали, на что мы способны. Ленька Капустин за нами увязался. Играл там, на Юлькином баяне, выпил изрядно, - переживает. Знаешь, какому подарку Юлька больше всего обрадовалась? Мишке! Мы ей купили желтого пушистого большого медведя – немецкая игрушка. Она же маленькая, пусть играет!
- Скоро ей, наверное, с живым Мишкой придется играть, - тихо произнесла Нина Степановна и, спохватившись, что сказала лишнее, прикрикнула на оторопевшую дочь.
- Хватит мне всякую ерунду плести! Как он к ней относится-то, говорил про свадьбу?
- Да, любит он ее! Лю-бит! – в тон матери ответила дочь. - А что, у Юльки ребеночек будет? Они разве живут вместе? Девушка надела купленные на базаре овечьи носки и прошла в свою комнату. Прямо в одежде она забралась на широкую кровать и облокотилась на подушку, ожидая мамин ответ. Нина Степановна прошла следом, и присела на край постели.
- Доченька, не обижайся и не морочь себе голову. Ведь у каждой женщины рано или поздно появляется ребенок. Сама знаешь, взрослая. Потом не обязательно говорить о том, чего точно не знаешь. Пойду-ка я спать. - Она наклонилась, чтобы поцеловать единственное чадо и услышала: «Мама, Олег Павлович ни разу не сказал о свадьбе…»
Спустя две недели Юлька бежала по давно проторенной дорожке от родительского дома, на ходу застегивая пальто и подбирая упавший на плечи теплый платок. Слезы текли по ее щекам. Она вытирала их кончиком платка и вглядывалась в темноту, стараясь выхватить из нее любимый силуэт.
- Олег Павлович! Подождите! Олег Павлович!.. – кричала она изо всех сил. Но силуэт быстро таял вдали, пока совсем не исчез. Бежать в меховых ботиночках на каблуках, перепрыгивая волны снега, девушке удавалось с трудом. Она остановилась, перевела дух, промокнула носовым платком лицо и снова побежала. – Если опоздаю на последний трамвай, то до общежития придется добираться пешком. Как он мог, зачем он ушел без меня? - Юлька вспомнила суровое лицо отца, его сдвинутые к переносице брови: «Это что еще за фокусы?! Муж ушел, а ты чего ждешь? И вот еще что. - Пока не распишетесь, сюда - ни ногой! Оба!» - Как я могла не заметить, что он собирается уходить! Может, отец обидел?
На остановке толпились люди. В стороне стоял Олег Павлович и нервно курил. Он первым увидел Юльку и молча, протянул ей руку, когда она перешагивала через рельсы.
- Вы, вы почему…
- Юля, ты так была увлечена сестрой, что я подумал, ты хочешь остаться. Пойдем, трамвай!
В вагоне он крепко держал ее за талию, прижав к себе. Она чувствовала его дыхание и вспоминала прошедший две недели назад день рождения. Как было здорово, весело! Сколько радости, счастья видела она в маминых глазах и глазах отца, поверившего, наконец, что краснеть за свою дочь ему не придется. Как светился Олег Павлович! И вдруг - такое…
Поднимались на этаж, молча. Юля медленно плелась следом, за Олегом, спрашивая себя – зачем она идет? С этой мыслью она остановилась у полуоткрытой двери в комнату, чувствуя какое-то замешательство. Олег мягко подтолкнул ее в комнату, и стал с порога расстегивать пуговицы на пальто и снимать ботиночки.
- Рыженький! Опять я виноват перед тобой! Когда на остановке я представил, что ты не придешь, мне хотелось бежать обратно, я чуть не умер от страха потерять тебя совсем. Я действительно умру без тебя! Ты – мой воздух!
Юлька слушала эти слова и думала, что произносит их сама. Моментально прошел испуг, и по телу пробежала горячая волна. Она разлилась сладкой истомой, заполняя ее всю. Затем, перехватив дыхание, она понесла ее за грань человеческого бытия, превращая в прекрасную птицу, свободно парящую над землей.
В училище шла настоящая, серьезная работа. Стало понятно, что ничего главнее сдачи государственных экзаменов, получения диплома не существует. Многие преподаватели скинули с себя суровую маску и как-то размякли. Не считаясь со временем, они помогали своему любимому курсу как можно лучше подготовиться к экзаменам. Они верили – этот первый выпуск дирижерско-хорового отделения станет гордостью училища. Смешанное чувство радости и грусти по поводу окончания учебы, пока дремало, но в воздухе уже витало легкое возбуждение.
Из затянутого серым полотном неба стали выглядывать лысоватые светлые пятна, с размытыми желтыми проблесками. – Солнышко прячется за облаками, – думала Юлька, спрыгнув с подножки трамвая. - А снег-то совсем прижался к земле, потемнел, воробьи чирикают звонче и веселее. Зима нынче затянулась.
Задумавшись, Юлька выскочила из трамвая раньше на одну остановку. Подходя к училищу, она чуть подвернула ногу, заглядевшись на семейку воробьев вспорхнувших перед самым ее носом на дерево. Поднявшись выше и раскачиваясь на ветках, они почистили клювики, а потом как по команде, так же дружно слетели вниз, разбредясь в поисках еды. Юлька поежилась и посмотрела вокруг. Ни у кого из прохожих, она не заметила поднятых воротников. Значит, весна совсем рядом, и холодно Юлке по другой причине.
В прошлую ночь она не спала из-за странного поведения Олега Павловича.
Накануне было их дежурство по коридору: он взял на себя уборку на кухне, а Юля мыла коридор. Завершив мытье пола на лестничной клетке, она толкнула дверь, чтобы войти обратно. Дверь не поддалась. Сначала девушка приняла это за шутку и рассмеялась. Но шло время, а дверь не открывалась. Сидеть на бетонных ступеньках в легких тапках на босу ногу, в тоненькой блузке и трико было не до смеха. Боясь потревожить соседей, не желая слышать их поспешных выводов, Юля осторожно постучала – тишина. Немного погодя она повторила стук чуть сильнее. Только глупый, наивный человек мог поверить, что все случайно. Она снова села на ступеньку, обхватив себя под грудью руками, склонившись к коленям. – Неужели он нарочно закрыл? Раньше дверь не закрывали. Может, машинально?
В подъезде стояла жуткая тишина. – Ну и пусть, пусть я замерзну и умру! - думала Юлька, - поплачет потом.
Щелкнул затвор. Олег занес ее ведро с тряпкой в коридор. Юлька сидела, не поднимая головы. Она сидела как побитая бездомная собака, ожидая, когда ее впустят в квартиру. Олег взял ее за руку и повел. Напротив кухни Юля отняла руку и со словами «я умоюсь», зашла в ванную. Она долго сидела на краю ванны и до мельчайших подробностей перебирала в памяти поездку в Ленинград и все последующие события, ожидая, что о ней вспомнят. Но, увы…
Вернувшись в комнату, она увидела своего мучителя безмятежно спящим. Накинув мамину шаль, она прилегла на краешек и думала, думала, пока не пришел рассвет.
В трамвае по дороге в училище Юлька решила зайти к родителям отца, которые обязательно ее накормят. Возле дома она поняла, что появившись в такую рань, перепугает стариков. Постояв у подъезда, она медленно повернула к Комсомольскому проспекту в сторону училища. С каждой минутой на улице вырастал поток людей, торопившихся на завод, пробуждая в Юльке желание, слиться с ним воедино и забыть обо всем.
Она вдруг снова почувствовала голод, вчера она ела последний раз в пять часов вечера. Как бы опять не «загреметь» с желудком в больницу. Этого только не хватало! Перед дипломом-то! В хлебном магазине Юля купила два пирожка с повидлом. Войдя в училище, повесив пальто в гардероб, она встала у окна и, не торопясь, съела пирожки. Облизав губы, Юля направилась в класс дирижирования с одной мыслью - не попадаться сегодня Олегу Павловичу на глаза, и задержаться на занятиях подольше. Тем более, что его предметов в тот день на курсе не было. Вечером, прежде чем садиться в трамвай и ехать в общежитие, она прошла три остановки пешком, размышляя о предстоящей встрече. Интуитивно Юля была довольна собой. – Если он закроет передо мной дверь, уеду к крестной. – Теперь она могла это сделать, не навлекая на нее гнев отца.
Олег не мог найти себе места, теряясь в догадках. Он торопливо ходил от окна к окну, выглядывая девушку то с одной стороны улицы, то с другой. Какие только мысли не лезли к нему в голову, - самой страшной была та, что Юлечка здесь уже никогда не появится. Находившийся целый день в одиночестве Ритм радостно повторял его шаги, выглядывал вместе с ним в окна, поставив передние лапы на подоконник и хватая хозяина за штанины брюк, ждал, что с ним наконец-то будут играть. Несколько раз молодой человек выходил с собакой к остановке, но девушки не было.
- Что со мной? Почему я такой дурак? Почему я делаю это? – оставил в холодном подъезде, едва одетую, любимую, и такую родную женщину. Где мне ее теперь искать? Домой она не пойдет. – Ему нужно было видеть ее срочно и сейчас! - Почему я так поступаю, что со мной происходит? Ведь я люблю ее больше жизни!
Когда Юлька появилась на пороге, он схватил ее в объятья и еле слышно произнес: «Рыженький, прости меня. Прости! Я не знаю, что со мной. Клянусь! Никогда, никогда это не повторится».
Но, подобные поступки повторялись маленькими эпизодами снова и снова. Это вплелось в ритм Юлькиной жизни, наполненной чувствами, музыкой, занятиями с утра до вечера, становясь непредсказуемой и неотъемлемой ее частью. Много сил отнимала и подготовка к городскому конкурсу «Студенческая Весна» и поразмыслить над причиной такого поведения, не оставалось времени. Никому, даже маме, Юля не говорила о странностях Олега Павловича.
Письма Елены Николаевны, содержание которых ей было неизвестно, заставляли ее верить, что источник таких поступков - она. Почти весь апрель Юля методично вычеркивала в календаре даты не состоявшихся приездов родителей Олега. Это все больше разделяло ее с семьей, заставляло стыдливо прятать глаза от педагогов, выдумывать всевозможные причины для подруг, открывая завесу только перед Валечкой и Анной, умеющих хранить тайну.
Несмотря ни на что Юлька сходила с ума от любви к этому странному человеку. Она сознавала себя с ним одним целым, тем самым яблоком, о котором он часто говорил ночами, его второй половинкой, что ищут другие люди всю жизнь и не находят. А им посчастливилось…
Отзвенели капели и умчались ручьи, унося с собой ребячьи бумажные кораблики. Степенно и важно проплыли по Каме огромные льдины, теряя по пути небольшие отпавшие осколки. Будто выводок шли они следом, то догоняя, то отставая друг от друга, теряясь в темной глубине полнеющей реки.
Целыми днями в сквере им. Гоголя на берегу собирался народ разного пола и возраста. Они с восторгом наблюдали ледоход, вдыхая полной грудью чистый воздух, звенящий веселым ребячьим смехом и щебетом птиц.
- Юль, хорошо, что мы удрали сюда? Смотри, какое небо ясное! Я в такие дни готова, как ребенок прыгать, кричать, ну просто орать во все горло. Юль, ты слышишь, что я говорю? – Валечка стояла, облокотившись на витую чугунную ограду сквера, обняв Юльку за талию и подставив лицо весеннему солнышку.
- Не знаешь, от чего веснушки бывают? Эх, видела бы Анечка, как здесь красиво! О чем ты думаешь? Ты что молчишь, Юль? – она посмотрела на подругу, безучастно устремившую свой взгляд далеко-далеко. Что же там было такое, от чего невозможно отвести глаз?
- Наверно веснушки бывают от весеннего солнышка. А ты их сейчас и прибавляешь, – Юлька заглянула в широко поставленные, лучистые глаза Валюхи, пригладила челку, которая торчала вверх, как гребешок петушка, и, засмеявшись, поцеловала подругу.
- Знаешь, кого мне напоминает Кама в разлив? Беременную женщину. Летом она влюбилась, жила страстями, отдавала всю себя. Потом, осенью носила в себе плод этой любви и берегла его от ударов, под покровом льда и снега, - она помолчала. - А пахнуло весной – и разлилась! Сколько в ней новой обновленной жизни, свежести? Понимаешь?
- Здорово! А мне никогда это не приходило в голову. - Девушка пристально заглянула в Юлькины глаза. – И все-таки, мне не нравится твое настроение.
Вдруг, ее словно осенило, – Юлечка, ты не беременна? – прошептала она.
- Не знаю, кажется…
- А «Мышкину» ты сказала? А маме? Ты хочешь ребеночка? Да? Давай, я поеду к вам и скажу, чтобы мама к тебе вечером приехала. Это же обсудить надо!
- Нет, лучше завтра. Часа в три. Только не говори ничего! Просто попроси, чтоб пришла, – прокричала Юля убегающей подруге.
Она не знала, как реагировать на случившееся с ней. И не знала, как встретит эту новость Олег Павлович, но уже сейчас, всем сердцем, любила свое дитя.
На следующий день, когда мама приехала в общежитие, они долго и бурно взвешивали все за и против, пока Мария Ильинична не поставила точку – рожать!
- После праздника сходим к врачу, и встанешь на учет.
- На какой учет? Что случилось, Юленька? Здравствуйте, Мария Ильинична! – приветливо поздоровался Олег Павлович, вернувшийся с работы. Улыбаясь и тормоша Ритма, он спросил:
- Куда это вы собираетесь без меня? Не уходите, я прогуляю собаку и вернусь. Поужинаем, попьем чайку. Теперь я предпочитаю чай
.
Не успела за молодым человеком закрыться дверь, как Мария Ильинична засобиралась домой, посоветовав дочери не спешить с новостью, пока это не подтвердит врач. В глубине души она не доверяла будущему зятю, но Юле не говорила о своей тревоге – пусть закончит, получит диплом, а дальше - увидим.
С тяжелым сердцем возвращалась она домой, предчувствуя непростую судьбу дочери, понимая где-то и свою вину. Ушла бы она от мужа, сберегла бы здоровье своих детей, не пришлось бы дочери сейчас врать и вынужденно остаться с ним в общежитии. Борис обязательно понял бы ситуацию и никогда бы не упрекнул. А кто его знает?! Этот, не сдержал ведь своего слова! Чувствую, есть в нем какая-то червоточинка. Отец перестал даже спрашивать, когда зарегистрируются. Темнее тучи приходит с работы. Мария Ильинична посмотрела на свое отражение в витрине магазина и увидела в ней стройную, довольно молодую привлекательную женщину, с красивыми грустными глазами. Нет, она еще ничего! Может, и моя жизнь наладилась бы. Да кому я нужна, с детьми?! Как растить их без отца?! Ради них терпения у нее хватит. Может, и у Юлечки все сложится. Дал бы бог! В душе матери боролись два чувства: страх и радость. Пережить бы эти несколько дней. Ведь так и не назначает регистрацию! А, Юлечка видно сильно любит этого мерзавца…
Сногсшибательная новость
На «Весне» Юля Никитина и ансамбль «Диссонанс» стали лауреатами. Конкурс транслировали по местному телевидению. А тут еще Юлю пригласили принять участие в программе «Вечер старинного русского романса», с квартетом гитаристов из Ленинграда. Девушка влюбилась в звучание квартета и впервые поняла, какой сложный это инструмент, сколько он требует мастерства и души от исполнителя, как завораживает. По просьбам телезрителей программу повторили еще раз. Юльку узнавали на улице, приветливо улыбались, иногда говорили комплименты. И она хорошела, расцветала день ото дня. Она порхала по училищу как весенний ветерок, играющий подолом ее любимой юбки «солнце- клеш». Она светилась как маленькая звездочка нечаянно упавшая с неба, озаряя светом радости всех вокруг. Никому и в голову не могло придти, что в ее плоском животике начинается новая жизнь.
Олег Павлович радовался успехам Рыжика и своим, конечно. Он был совершенно счастлив, не предвидя новых изменений в судьбе. И вот однажды, встав на учет у гинеколога, Юлечка выбрала удобный момент и сообщила Олегу радостную весть: «У нас будет ребенок». Весть «снесла у Олега «крышу» и вызвала бурю эмоций. Он чуть с ума не сошел от радости. Он завалил соседей вопросами о том, что в первую очередь им необходимо купить для ребенка, стал планировать перестановку в комнате и возмущался предрассудком – ничего не покупать заранее. С Юленьки он «пылинки сдувал» и старался предупредить любое ее желание. Все обязанности по дому он возложил на свои плечи и ничего не позволял ей делать: «Рыжик, готовся к экзаменам. Я на троешнице не женюсь!» - смеялся он, мешая заниматься и задавая постоянно вопросы. Например - не хочет ли она съесть чего-нибудь этакого, необычного, и не тошнит ли ее? - он слышал, что так бывает. Не беспокоит ли ее подрастающий Ритм, и не влияет ли на нее его специфический запах?
Утром, когда Юлька присоединялась к его танцу-зарядке под радиолу, он хватал ее на руки и осторожно укладывал на диван. Ритм тут же занимал место возле девушки, но пятился к ногам, чтобы хозяин его не сбросил на пол. Юля смеялась, повторяя, что танец полезен, но не спорила. Олег был уверен, что родится непременно девочка. Вечерами он открывал крышку инструмента и нежно и трогательно пел «Колыбельную Светланы» Н. Хренникова, представляя свое чадо настоящим ангелочком. Юля мечтала о сыне, а впрочем, не все ли равно. Главное, чтобы ребенок был здоров!
Чем бы ни занималась Мария Ильинична дома, все думы ее стремились к старшей дочери, добавляя ей беспокойства. Наденьку любили, баловали, потакали всем ее капризам. Сашка привык к черствости отца. Она же отдавала единственному сыну свою любовь до капельки. С Юлей виделись редко. О том, что она ждет ребеночка, дома не знали! Как Олег-то отреагирует на новость? – С этими мыслями, выкроив свободное время, Мария Ильинична снова поехала в общежитие. Возле комнаты молодых, она приостановилась. За дверью раздавался гневный голос дочери.
- Ты что наделал, скотина такая?! Как ты мог?! Неужели ты ничего не понимаешь?
Мария Ильинична оторопела и осторожно придвинулась к двери. Разорвав странную паузу, она постучала и, не дождавшись ответа, толкнула дверь.
- Мам, я только вчера купила новые туфли, а эта голодная скотина, съел! – говорила дочь со слезами.
- Отгрыз! – Юлька стояла перед Ритмом и крутила у его носа половинкой своей туфли. Собака сидела посреди комнаты и удивленно смотрела на Юльку, попеременно опуская то одно, то другое ухо.
- Тебе вообще нельзя нервничать. Не кричи. Он же еще глупый. Зубы - наверное. Надо купить ему какую-то игрушку. Успокойся, можно ведь сорвать беременность. Ой, даже думать не хочу! Я на минутку. Твой рад или нет?
- Страшно рад! Не волнуйся, мам.
- Господи! Ладно, я тогда побегу. - В сумке фрукты.
Олег шел домой в полном смятении. Он не понимал, что с ним происходит. Почему безумная радость будущего отцовства неожиданно сменилась досадой? Неужели Костя прав и ему придется расстаться с мечтой об аспирантуре? Только с ним он поделился своей радостью. Сегодня приятель дважды заходил к нему, ожидая окончания занятий, пока Владислав не пообещал ему встретиться в кафе.
То, как Костя отреагировал на новость, расстроило его. Целый час Пепеляев с присущим ему цинизмом убеждал товарища, какой обузой станет ребенок. Он свяжет их, если Олег все-таки женится на Юльке, по рукам и ногам. Не досыпать ночами, возиться с пеленками, таскать ребенка по поликлиникам, такой опыт уже был в жизни Константина. А сейчас три года он свободен, как птица и счастлив.
- О каком творчестве ты говоришь?! Какой аспирантуре? Олег! Пока срок не такой большой, от беременности легко избавиться. Выпьет пару таблеток, и все пройдет как по маслу, будто и не было ничего! Живи и наслаждайся жизнью. У меня есть подружка-медик, без проблем достанет пахикарпин. Сколько девчонок вокруг! За тобой ведь табунами бегают.
Олег резко встал из-за стола, допил остывший кофе с коньяком и отчеканил.
- Слушай, ты! Из тебя так и прет этакое мерзкое, подленькое животное. Я люблю ее, понял? Люблю! Я пошел. Не смей приходить ко мне с этими разговорами!
- Дурак! Ты еще придешь ко мне! – раздраженно крикнул Пепеляев и заказал еще коньяку. - Неужели Олег попадет в сети к этой девчонке? Посмотрите-ка, люди добрые, как эта малявка игнорирует меня?! Носятся с ней! Да какое ей направление в консерваторию?! Только-только брякнуло восемнадцать!
Он ненавидел Никитину – она отнимала у него друга. Ненавидел за то, что у Олега в руках такое чудо, за то, что Олег забывает о нем, за то, что его родители живут в Ленинграде и любят сына, а у него умирает мать, отец настоящий подонок! «Чем я хуже Палыча? Ну чем?!» – официант принес коньяк и попросил расплатиться: «У нас обед».
- Возьми! – Константин отсчитал деньги, залпом выпил коньяк и с горечью добавил, - отстань от меня!
Выйдя из кафе, Пепеляев направился к медсестре, чтобы заранее договориться. Вдруг Олег передумает? Твердо решив позаботиться о друге, пока у того затуманены мозги. Он достал записную книжку и стал искать рабочий телефон подружки.
С чувством долгой разлуки с любимой Олег открыл дверь в свою комнату. Юлечка безучастно сидела за фортепиано, упершись в крышку локтями и подперев лицо ладонями. Рядом лежал обглоданный псом до половины туфель.
К удивлению хозяина Ритм не подбежал к нему а, скосив глаза, увлеченно лизал ногу Юлечки.
- Ах, вот оно что! – засмеялся Олег Павлович, - подлизываешься? - Он щелкнул пса по носу и нежно обнял Юлечку.
- Мы завтра же купим другие, и еще лучше! Пойдем, Рыженький на кухню готовить ужин. Я страшно соскучился и хочу есть. Что у нас там, из продуктов?
Юля обратила внимание, что Олег Павлович чем-то озабочен, но расспрашивать не стала. Всю ночь он ворочался и тяжело вздыхал, чего с ним раньше не происходило.
Утром, едва перекусив и поцеловав Юльку, Олег отправился на работу, полный забот и тягостных ожиданий. Что-то не ладилось у него в последнее время – Мария Ильинична ушла от разговора - Юлечка тоже. С Николаем Михайловичем они не встречались, так что не нужно было изворачиваться и врать о регистрации брака. Слово «свадьба» не звучало в их обиходе никогда. В преподавательской среде училища уже не восхищались им и старались не поддерживать с ним беседу. Нина Степановна стреляла в него пронзительным колючим взглядом и проходила мимо. В душе она готова была его убить.
Разговор с Пепеляевым глубоко врезался ему в голову и не отпускал. Почему, действительно, не перенести рождение ребенка на пару лет? Они начнут учиться - в том, что они поступят, он не сомневался – и обустроят свой быт. Юлечка повзрослеет, а там и рожай себе! Какой она станет после родов? У многих, говорят, фигура портится, грудь, а Юлечка – самое прекрасное творение природы. Перед глазами встали иностранцы в «Эрмитаже», нагло фотографирующие Юлю. Он глубоко вздохнул, радуясь, что это создание принадлежит ему. Нет, другая женщина ему не нужна! Сегодня же он поговорит с Юлечкой!
- Черт возьми! Живу и ничего не замечаю. Туда бегом, сюда бегом. Весна! Настоящая весна и уже на деревьях, словно бабочки из коконов, появляются листочки. У обочин дорог и тротуаров пробивается трава. – Земля наверно еще холодная. Как хочется снять башмаки и почувствовать босыми ногами ее гладкий шелк. Удивительное все-таки время весна! Красота кругом! Он промурлыкал Юлечкин романс: «Опять, весна. Вернулись журавли…» – Расстегнув плащ, Олег быстро поднялся на крыльцо. Затем посмотрел на часы, на небо, и переступил порог училища,
Прошло несколько дней. В то утро она проснулась от ярких солнечных лучей, осветивших всю комнату. Юлька подбежала к окну и открыла форточку. Свежий теплый ветерок обдал лицо. Наконец-то у нее выдался свободный день и можно навести марафет в комнате. Конечно, вдвоем было бы легче, но у Олега Павловича сегодня много работы. Она позавтракала, приготовила обед и стала мыть окна. Когда осталось вымыть балконную дверь, пришла мама.
- Ты что это одна делаешь такую тяжелую работу? Не страшно? Высоко, все-таки пятый этаж.
- Страшно. Я решила сделать сюрприз.
Мария Ильинична сама домыла окно, а дочь подтёрла шваброй пол. Потом они пили чай с оладушками, которые испекла мама. За чаем Юля рассказала маме, что Олег Павлович дней на пять отдал Ритма на дачу другу. У него жена в командировке, и тот изнывает в отпуске от тоски.
- Мам, он уговаривает меня избавиться от беременности, чтобы поступать в консерваторию и учиться дальше. Нужно только выпить 2-3 таблетки пахикарпина. Мы говорит, молоды и у нас еще будут дети. Успеем обзавестись, а пока надо получать достойную профессию.
- Ты понимаешь, что ты говоришь?! Убить ребенка!– Мария Ильинична поперхнулась чаем и покраснела. – Да пусть он лучше застрелится! Даже при самом маленьком сроке я не позволю тебе это сделать. Ведь можно на всю жизнь остаться без детей?! Знаешь, сколько женщин погибло от этих таблеток? У тебя уже больше девяти недель – живой ребеночек! Ни-за-что! Сами поднимем. Слышишь, меня?! Погубить себя хочешь?! Не смей!
Юля услышала шаги Олега по коридору. – Идет! Наверно, что-то слышал.
Мария Ильинична встала и, не ответив на его приветствие, вышла.
- Вы поссорились? Какая чистота! Вот, Рыжик, возьми туфли. Тот же размер, цвет, точно такие, как те. Из-за чего поссорились?
- Да не из-за чего. Давайте я накормлю вас. Я обед сварила.
- Нет, с-скажи, почему т-твоя мать ушла, к-как ошпаренная? О чем вы с н-ней говорили? – он резко развернул Юльку лицом к себе и прикусил свою нижнюю губу так, что она побелела. – Т-ты смотришь на меня испуганно? Не бойся, ведь я б-безумно люблю тебя! – он притянул ее к себе и страстно поцеловал. - Соскучился.
Юля хотела отстраниться, но он снова стал целовать ее. И вдруг она услышала: «Юлечка, я принес таблетки. Выпьешь сейчас? Я буду рядом».
Юля с силой оттолкнула его и твердо сказала: – Нет! Никаких таблеток я пить не буду!
Он налил в стакан воды, достал из бумажного пакетика таблетку и подошел к девушке.
- П-попробуй выпить одну. Я хочу, чтоб ты не губила свой т-талант. Если что-то заболит, вообще п-пить не будешь. Ну, пожалуйста, Юлечка, попробуй.
- Нет, я хочу ребенка. Он живой! – Юлька бросилась к двери, но он поймал ее. Крепко обхватив девушку за талию, он стал шептать ей, что это нужно для их счастья, что она не почувствует боли, что он и сам хочет детей и у них еще обязательно будут дети. Юлька не слушала его, и только шептала: «Пустите, пустите меня!». Олег Павлович взял с кухонного стола, к которому они приблизились, стакан с водой и, протолкнув сквозь стиснутые зубы раскрошившуюся таблетку, влил в рот немного воды. Юля с ожесточением выплюнула содержимое и закашлялась, потому что маленькие крошки застряли в горле. Вырвавшись и отбежав к балкону, девушка с ужасом смотрела на этого человека, повторяя дрожащими губами:
- Так вот вы какой? Вот вы какой? Не подходите!
Он ничего не слышал. Он наступал на нее, целуя в заплаканные глаза, мокрые губы, убеждая принять таблетки, но справиться с ней не мог. Неожиданно ему удалось втолкнуть таблетку ей в рот, вылить следом остальное, но она тут же отправила палец в рот и вызвала рвоту. Олег размахнулся и изо всех сил ударил Юлечку по лицу. Из глаз девушки брызнули слезы, а на щеке заалел четкий отпечаток ладони.
- Знаешь, с-с каким трудом я их д-достал, и сколько они стоят?! Я з-заставлю тебя выпить, будешь благодарить потом, глупая. Все платье облила! – он снова поцеловал Юльку, поднося стакан с растворенной таблеткой одной рукой, а другой, обхватив руки девушки за ее спиной. Юлька оттолкнулась и со всего маху упала на подоконник окна, ударившись спиной и, видимо, больно стукнув тыльную сторону его руки.
Как разъяренное животное, Олег набросился на свою жертву. Он бил ее, пока она не ослабла. Затем снял ремень и привязал руки девушки к ручке окна. Юлька сопротивлялась, пряча лицо и увертываясь пока, наконец, не выскользнула из ремня и не упала на пол. Она не кричала, не стонала, не звала на помощь. Плотно стиснув окровавленные губы, всем корпусом и руками она прикрывала область живота от ударов молодых сильных ног, обутых в туфли. И вот, почти впадая в беспамятство от пронизывающей боли, она громко застонала…
Олег не чувствовал ничего, кроме ярости. Он не слышал, что в дверь изо всех сил стучали и колотили, не слышал голосов и криков соседей. Только тогда, когда Федор в рабочей спецовке влетел в комнату с топором в руках, он оторопело остановился и, уставившись на Юленьку, закрыл голову руками.
- Мразь, сволочь! Ты убил ее?! – Федор отшвырнул Олега в сторону и склонился над девушкой, напоминающей скорее кусок мяса, чем человека. – Тебя разорвать мало! – заорал он на весь дом, - Ада, Ада!..
Опустив голову, подлец схватил плащ и выбежал сквозь толпу расступившихся соседей…
Дни, а потом и недели, Юленьку выхаживала женская половина соседей. Они кормили и поили ее через соску, открыть рот девушка не могла. Переняв навыки Ады, они смазывали синяки, делали компрессы, примочки и сидели возле нее поочередно. Не зная адреса родителей, училища, боясь навредить Юлечке, ни в какие инстанции они не обращались, а просто продолжали ее выхаживать.
Хозяин комнаты не появлялся. Спустя неделю, к сестре заглянул Сашка. Увидев Юльку в таком состоянии, Сашка заорал: «Кто это сделал?! Я его убью!» - он в бешенстве метался по комнате, повторяя одну фразу: «Юль, Юль, он у меня получит! Я убью, гада!»
Дня через три после визита брата, утром, когда все соседи разошлись, в тишину Юлькиной комнаты ворвалась Мария Ильинична с полными сумками продуктов. Пока старшая дочка Ады рассказывала о случившемся, она, не отпуская Юлечкины сине-фиолетовые с желтыми разводами руки, целовала их и что-то бормотала. Ее слов нельзя было разобрать, но в них было столько отчаяния и горя, что хотелось спрятаться или умереть рядом.
Лежа одна Юля долго думала над своей судьбой, всеми ее «сюрпризами» и решила, что единственный выход – уехать. Уехать далеко от родных мест, от людей, которым она несет одни страдания в Туапсе, к маминой сестре. Там она будет защищена. Жаль, что придется брать академический отпуск. Как она ждала диплома! Где только взять деньги на дорогу? Уезжать надо было тайно, чтоб никто не знал, где она, особенно его друзья, ее любимый курс и преподаватели. Не может же она сказать там, что хотя синяки потихоньку сходят, руки ее болят. Как дирижировать сводным хором третьего и четвертого курса? А экзамен по баяну? Да она не сможет играть на баяне! Несколько раз приезжала Галка Радченко. Через нее Юля передала маме, что здесь больше оставаться не может и едет к ее сестре в Туапсе. Деньги Юле одолжили друзья Палыча, поддержав девушку в правильности решения – мол, если любит, прилетит следом и замолит все грехи. Хотя. При стольких свидетелях и такой жестокости, - тюрьмы не миновать!
Галка купила на вокзале билет, и через два дня, забрав свои вещи, Юля уехала. На вокзале Галка сообщила:
- Ой! Чуть не забыла! Мария Ильинична ездила к Нине Степановне, разузнала, что несостоявшийся зять живет у Пепеляевых. Приехала, вызвала его в коридор. А потом, угрожая тюрьмой, она чем-то проломила ему голову, и спокойно ушла домой.
Дома Мария Ильинична договорилась с сыном молчать о случившемся с Юленькой - как «разберется» с садистом отец, они знали. Оставлять Наденьку на долгие годы без отца ни мать, ни Сашка не имели права.
Сколько передумала Юля Никитина за время выздоровления, только богу известно! Не так началось светлое будущее, обещанное Олегом Павловичем. Он еще горько пожалеет, что потерял ее. Только бы с маленьким все было хорошо! Только бы был здоровеньким!..