Похороны были самые что ни на есть обычные: ни хуже, ни лучше. Старые бабульки обступив гроб, неприметно трогали руками то ткань обивки, то белое покрывало покойницы. Примерялись, видимо. Сергей стоял в стороне с небольшой кучкой заводских ребят, из которых он знал только Петьку.
В этот день Серегина роль была незначительной, но важной: нести гроб с ещё тремя такими же пацанами, взятыми с работы на прокат начальником цеха за две бутылки водки каждому.
Умершую старуху он не знал, что намного упрощало нервные переживания. Но все-таки на душе было скверно. То ли старый, покосивший дом так угнетал, то ли недвижимое тело в гробу…
- Давай, пацаны, за дело!.. – громким шепотом прорычал начальник цеха. – Ты – крест несешь, вы двое – крышку гроба, ну а вы четверо – бабусю.
Вся жизнь – театр, что там говорить.
Церемония же последнего пути была насквозь скучной и кислой: с десяток унылых соседей, состоящих в основном из еле передвигающихся старух, кучка каких-то дальних родственников и заводские. Вот, собственно, и всё.
- Сергей, ты ростом пониже - возьмешь с Петькой у ног. – начальник цеха суетился возле гроба и нервно курил.
Что поделаешь, все когда-то умирают. А вот ты гляди: нервничать по этому поводу – живым. Умерла его бабка. Старая-престарая. Скорее отмучилась, чем умерла. По крайней мере, с её смертью все родственники облегченно вздохнули – видно по лицам.
- Взяли, пацаны! – начальник схватился за гроб, помогая. – Понесли…давай…
До автобуса было метров сто, а бабулька – легкая. Так что особого труда четверым сварщикам это не составляло.
- Никак не могу привыкнуть к этому запаху. – дабы не думать о происходящем, сказал Сергей напарнику справа, Петьке. – И сладкий, и приторный одновременно. Запах тела без души…
- Поэт, бля… Серый, сколько мы с тобой перетаскали таких. Или ссышь, штоли? – Петька хмыкнул и, нагнувшись, посмотрел на Сергея. – Ты ж эту бабку должен помнить. Чего её бояться? Она уже мертвая, ничего тебе не сделает.
- А что она мне должна была сделать? Я её вообще первый раз вижу, и то – мертвой.
- Та ладно, братуха! Это не ты ли её, пьяный в хлам, пнул ногой возле танькиного дома с вопросом: «ты смортела, старая, кино «Старикам тут не место»?» А как она с твоей подачи репой в кусты с лавки нырнула – это надо было видеть! Ржали мы ещё потом долго.
- Тю! Так это она, што ли, была?
- Ну а то! Не хрен же собачий! – и Петька опять громко хмыкнул.
Водитель ржавого пазика со скрипом открыл заднюю дверь. Сергей и Петька начали подавать гроб внутрь.
- Ай-й-й!.. – Сергей резко одернул руку; он сдержал в себе все нецензурное продолжение боли - похороны как-никак. На ладони вдруг появилась жирная, ярко красная полоса. Кровь нехотя растеклась по руке и медленно, будто задумываясь о своем поступке в каждой капле, начала падать на грязный асфальт…
I
- Ну ёп-вашу-нихай! На ровном месте обосрались! – начальник цеха забинтовывал руку Сергею. – И водила пазика, мудак, зажал аптечку! Пришлось свою вскрывать… Как же тебя угораздило?!
- Та скоба, ну из тех, которыми обивку пришлепали… торчала одной ногой вверх… гробовщики херовы…А у меня рука вдруг соскользнула… и проехался вот… Су-ука-а-а…Больно же как… - простонал Сергей и зажмурился.
- Так, на кладбище поехали. Ничего страшного. Донесешь гроб до могилы, и мотай домой! – начальник цеха отвесил шуточного леща Сергею.
- Та хрена там! А поминки? – Сергей был не дурак выпить, чего греха таить.
- Дык, те ж два пузыря даю! – начальник цеха посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
- Так то ж – домой. А я ж чё, по-твоему, не крящёный? И усопшую не помяну со всеми?
- Ладно, ещё об этом мы не спорили, грех-то какой. Приходи, конечно, но не нажрись, как в прошлый раз на днюхе у завхоза. – начальник цеха завел свою шестерку и скомандирил: «По коням, сварные!»
Через минуту за клубами дыма шедевра российского автопрома скрылся перекошенный дом, а с ним и всё остальное городское захолустье. И поделом.
II
Кладбище было новое; в смысле на новом месте – вдали от города и людей. Оно и правильно: нечего бестолку тревожить сон мертвых. Сергей, Петька и остальные прибыли немного позже пазика-катафалка, но это никому не было интересно. Как оказалось, наемные кладбищенские копачи, нанятые для рытья могилы, уже отнесли гроб на место погребения и встали в позу гончих: забить гвозди и зарыть это все как можно быстрей.
Мысленно с ними были все согласны. Но этикет предполагал иное, более медленное, развитие сюжета.
Никто не плакал; стайка старух, видимо от нечего делать, а может и для поиска адреналина, пошли на спонтанную экскурсию по новому кладбищу. Их рассуждения о бренности существования и подземельной жизни насмешили многих, даже Сергея. «Немного клоунады никогда не помешает» - мило улыбаясь, сказал тогда начальник цеха. Кто знает, может быть и так.
Прощание было недолгим, скомканным. А вот копачи сделали свое дело на отлично: шустро забив гвозди и лихо опустив гроб в могилу, они в темпе закопали ещё одного бывшего жителя Земли в землю; чем окончательно порадовали не только, видимо, живых.
Сергей и Петька шли последними в процессии:
- Чё, ща по стакану сразу? Пока там борща да лапши принесут… - Петька ковырялся в носу указательным пальцем.
- Придурок, ты этой рукой гроб нес, и в нос её суёшь! – Сергей одернул Петькину руку и вдруг споткнулся о штырь: у-у-ух!
Люди нехотя оглянулись. Что может случиться на кладбище с живым? Да ничего. Поэтому все также лениво отвернулись и пошли дальше.
Серега же лежал на дорожке, в желтой кладбищенской пыли и скрепя зубами пытался не заплакать от безумной боли в правой ноге.
III
- Скальпель! – хирург был в бешенстве. – Зульфия, скальпель!!!
Зульфия же смотрела на этого нервного типа в белом халате и хлопала своими огромными черными ресницами. Она попала на практику в хирургию совершенно случайно: деньги декану отец привез слишком поздно. Пока там продашь овец, да привезешь в такую даль…
- Оглохли, уважаемые!!! Скальпель!!!
Зульфия стояла и думала: «вот что этот мужчина постоянно кричит, и что такое «скальпель»?»
Сергей лежал на операционном столе: заражение крови - это не за угол сходить…
Вторая ассистентка молнией подала инструмент, умудрившись удержать два зажима одной рукой. А Зульфия немного даже рассердилась на этого плешивого старика: «приедет отец – обязательно пожалуюсь!»
IV
…Сергей сидел на лавочке. Нет, не так. Он понимал, что лежит в больнице и ему делают что-то, режут как-то…
- Привет, внучек. – стайка веселых старушек подошла к скамейке. – Что забыл здесь?
- Я – на операции… - Сергей попытался поднять руку и показать на доктора в белоснежной маске, но рука не поднималась. Она, словно тряпка, лежала на коленке и улыбалась всей пятерней. Вторая кисть - забинтованная, ныла и просила её не трогать по пустякам.
- А что с рукой, поцарапался? И где? – одна из старушек подошла ближе и надела очки. – Да ты смотри! Почерк-то Григорьевны!
- Я это… Я помогал гроб нести! – Сергей одернул руку и она взвыла, как та сирена, только болью.
- А с ногой что? Где так раскарябал? – старушка посмотрела на ногу. – Ты гляди, молодец какой… Так это ж Васька расписался!
Сергей посмотрел на ногу: выше колена расположилась и не собиралась никуда уходить сине-красная рваная дыра; немного мяса вылезло наружу, но не больно - так, неприятно только когда смотришь.
- Васька! Ты-то его за что так? – старушка крикнула в сторону новых, деревянных крестов.
- Та я за Григорьевну! Добавил ему… – третий крест слева немного качнулся, голос становился всё тише, а через пару секунд – вообще исчез.
Сергею вдруг стало плохо: он отключился, и слово «смерть» перестало быть просто словом…
V
- Перевоспитание или шоковая терапия? – начальник цеха внимательно следил за каждым словом выступающего. - Кто в ответе за будущее? Как исправлять то, что уже одной ногой в гробу? Как вернуть поколение? Поколения на нашу исконную землю? Кто виноват и что делать?
Собрание только начиналось, а начальнику цеха уже было паршиво.
- Мы пытаемся! Вот подтвердите - вы, начальник цеха! – второй выступающий вызвал у него чуть ли не рвотную реакцию. Начальник цеха, извиняясь и спотыкаясь о ноги и руки присутствующих, начал покидать сборище товарищей…
***
…Костер горел. Вокруг метались (или плясали) какие-то тени. Начальник цеха подсел к старушке, которую рядомсидящие именовали не иначе как «Григорьевна». Костер, посмотрев на свежие деревянные кресты и на собравшихся рядом, полыхнул:
- Мне стало слишком скучно. Эти души…они стали не интересны…Их иногда даже брать-то противно… Стоп! – он вдруг поднял языки пламени. - А души ли это?!
Костер посмотрел в глаза начальника цеха и, извинившись россыпью углей за дерзость, притухнул.
- Да я и сам не знаю… - начальник цеха нежно обнял Землю, приложился своей щекой к Северному полюсу и захрапел – устал, видимо…
А в новостях Петька услышал, что началось глобальное потепление.