А.П. Гусаров
Несколько дней пребывания в Танаисе неизменно вызывают полное опустошение любого кошелька.
Этот удивительный факт пока еще не нашел достоверного научного объяснения.
Казалось бы – самогон дешев. Магазинные продукты не дороже городских. Питаешься скудно, в основном, бутербродами из дружеских припасов.
А вот – поди ж ты!
Единственно возможное объяснение заключается в постоянном перекрестном угощении друзей.
Как заехавших на денек, так и местных аборигенов.
И вот, однажды, под занавес трех чудесных сентябрьских дней, наполненных множеством удивительных событий, я вспомнил, что еще не успел нанести визит местному корифею поэзии Ершову.
Но... как будто бы... мы даже мельком встречались и Ершов, вроде бы, просил не тревожить его на ложе (очередной) любви.
Впрочем, мне могло это лишь померещиться.
И вот я и мой друг, художник Макс, выскребли свои карманы и создали совместный «портвейный фонд» в размере 14 рублей 50 копеек.
У входа в местный магазин мы увидели длинноволосого босого юношу, с глазами безумного эльфа.
Юноша играл на флейте. Его кроссовки болтались на шнурках у пояса.
Мне эта картина несказанно понравилась, и я предложил Максу последовать примеру удивительного юноши.
Подобно истинным буддистам мы разулись перед входом в магазин и к прилавку подошли босиком, оставив свои туфли за порогом.
«Портвейного фонда» только и хватило на покупку бутылочки с весьма загадочным содежимым.
На этикетке был изображен бравый казак в момент распития некоего напитка. Казак лихо щурился и, как бы, приглашал последовать его примеру. При этом он показывал нам большой палец, намекая на высочайшие достоинства таинственной жидкости.
Мы были отнюдь не против сделать по доброму глотку, но не раньше, чем доберемся до дома поэта Ершова, где и произведем заветные манипуляции в приятном обществе титана духа.
Первый удар судьбы поджидал нас у выхода из магазина!
Вместо двух пар туфель там стояла всего одна!
Неизвестный злоумышленник (очевидно примерив обе пары) выбрал наиболее подходящую и спокойно удалился.
Все это произошло в считанные минуты.
Увы, негодяй ушел именно в моих туфлях.
Спотыкаясь на колючей тырсе я, не без труда, доковылял до заветного крылечка.
Макс торжественно нес за мной бутылку и явно стеснялся, что туфли украли не у него.
Дверь в мемориальный дом поэта оказалась заперта на огромный висячий замок.
На наши стуки и крики никто, увы, не отозвался.
Но я знал, что с обратной стороны дома есть еще одна, потайная, дверь, оснащенная откидной лесенкой на манер морского трапа.
Благодаря этому хитроумному устройству поэт мог скрытно покидать свой мемориальный кабинет и незаметно, подобно карбонарию, возвращаться обратно.
Чертыхаясь, мы обогнули дом, еле продравшись сквозь циклопические сорняки.
Спецлесенка оказалась предусмотрительно поднята, а потайная дверь заперта.
В отчаянной надежде мы принялись колотить по лесенке и взывать к жестокосердному хозяину.
Дом поэта отвечал презрительным молчанием.
И тут меня осенило.
С криком: «Ершов! Портвейн пришел!» я выхватил у Макса заветную бутылку и жертвенно протянул ее к безмолвной двери.
Через секунду заветная дверь распахнулась...
В дверном проеме, возвышаясь над нами подобно Зевсу, возник абсолютно нагой поэт.
Могучий живот Ершова упирался в лесенку и ступеньки целомудренно перекрывали некоторые существенные части тела поэта.
«Вино...» - прошептал я, ошеломленный величественным зрелищем.
«Дав-вай!!!» - прогремел олимпиец.
Сквозь лесенку просунулась волосатая ручища и молниеносно втянула бутылку обратно.
Я лишь успел заметить в глубине темного алькова волнующие очертания роскошного женского тела.
Дверь захлопнулась.
С камышовой крыши посыпалась всякая дрянь.
Какое – то время мы с Максом не верили, что аудиенция уже закончена и глупо топтались среди пыльных бурьянов...
Увы и ах!
Теперь нам оставалось лишь одно – мелкое позорное попрошайничество по друзьям и знакомым в надежде наскрести хоть немного денег на обратную дорогу...