Оказывается, все в чем я действительно нуждаюсь, это в длительном сне по утру. Вся неделя прошла в ранних подъемах, что губительно для моего организма.
Сегодня я отвис, несмотря на то, что меня несколько раз за ночь пробуждали по разным поводам: то я храпел безбожно, то дочь блевала, то жена хотела, чтобы я ее подбросил на машине до остановки трамвая.
Так я еще раз понял, что основным условием здорового и крепкого сна является одиночество.
Мне все-таки удалось выспаться. Проснувшись в половине одиннадцатого, я почувствовал разницу в ощущениях, которые получал организм вынужденный просыпаться в четыре утра. Мне вернулось позабытое чувство праздности и удовольствия, а также сознания, свободного от тревоги и неприятных воспоминаний. Фабрика сна переработала весь негатив, скопившийся в отстойниках памяти за последние три месяца.
Я не спешил начинать день. Стояло обычное воскресное утро, чуть сумрачное, со следами ночного осеннего дождя. В комнате было тихо, старшая дочь, утомленная ночными бдениями спала, младшая сидела за компом в наушниках, жена трудилась где-то далеко в даунтауне. Я сварил себе кофе, умылся, подивился в зеркале на свое отражение, столь сильно изменившееся за последние двенадцать часов. На меня откудато сбоку смотрел человек, вид которого говорил о годах тяжелых переживаний, борьбы с психическими недугами и регулярными запоями – волосы местами стояли торчком, местами свалялись, образовав проплешины, лицо неравномерно отекло и заросло щетиной до глаз. Глаза же, укрывшись за клочьями бровей, светились какой-то нездоровой радостью человека, пережившего то ли Всемирный потоп, то ли Апокалипсис.
Так пожалуй и было. Я, во всяком случае, чувствовал себя человеком начисто лишенным всяких социальных и дружеских связей, без прошлого, без памяти, без ее темных и светлых пятен.
Я хорошо знал, что меня ждет: кружка черного кофе, бутерброд с сыром, Буковский на прикроватной тумбочке, мой персональный компьютер, бегущая строка, набираемого вслепую текста.