Трава, полученная от мага, возгораться упорно не желала. Кувыкин перемешал её с газетными обрывками, и лишь после этого стебли, наконец-то, стали лениво попыхивать сладковатым дымком. Травинки вначале искрились, затем подергивались пеплом и осыпались, и Кувыкину вдруг пришло в голову, что вот также превращается в пепел его, ещё недавно такая счастливая, жизнь.
А началось все с сущего пустяка – на указательном пальце левой руки Кувыкина образовалась бородавка, на которую он сначала даже внимания не обратил. Но бородавок вскоре стало три, и все они стали раздражать Кувыкина и своим видом, и цеплянием за волосы, за одежду и так далее.
Жена Кувыкина, Нюся, попробовала прижечь новообразования уксусной кислотой. Когда ожог от уксуса зажил, бородавок стало уже пять, и тогда Кувыкин решил обратиться к врачу: «Налоги плачу, полис имеется, пусть лечат».
Стойко выдержав все бои регистратурного значения, Кувыкин попал к дерматологу. Худосочный интерн долго с нескрываемым интересом рассматривал палец Кувыкина, любуясь бородавками и словно желая склевать их своим длинным носом.
Кувыкин только успел тоскливо осознать, что юный эскулап бородавки видит впервые в жизни, как тот, пошептавшись с ворчливой пожилой медсестрой, послал Кувыкина дальше. Но не слишком далеко – к онкологу послал.
Кувыкин даже не стал просить разъяснений - почему и зачем – а сразу рванул к окошечку регистратуры.
Не прошло и недели, как он предстал перед онкологом.
Благоухающая и холёная онкологиня взглянула на Кувыкинские бородавки с высоты своего поднебесья, затем брезгливо тронула его палец рукой в резиновой перчатке, и стала что-то говорить.
Кувыкин вдруг обиделся: «Чего это она так со мной? Вроде на бомжа не похож. Не олигарх, конечно, но работаю, зарабатываю хорошо, уважают меня на работе. Выгляжу неплохо, Нюся говорит, что я красивый, одет тоже прилично. Как это она так ухитряется взглядом скользить, даже не как мимо пустого места, а словно мимо чего-то неприличного».
Тут он спохватился, что все прослушал, и попросил повторить.
Утомленно вздохнув, та все же снизошла: «Прижечь бы надо, но аппарат сломан. Меня не будет пару месяцев, может, починят. За это время обследуйтесь у участкового врача, заодно узнаете, можно ли вам наркоз. Пригласите следующего».
Униженный и перепуганный, Кувыкин вернулся домой. Наплевать бы на эту спесивую докторшу и забыть, дело не в ней, но слова «операция», «наркоз», «онкология» для человека, боявшегося даже обычных уколов, звучали, как приговор. В довершение ко всему, наутро после посещения онколога бородавок стало так много, что они усыпали всю кисть до запястья. Кувыкин решил, что дни его сочтены и окончательно пал духом.
Нюся с трудом убедила его все же посетить терапевта. Терапевт оказалась ласковой и сострадательной, как мать Тереза.
«Ах, как Вам плохо! Это все переутомление, стрессы, снижение иммунитета», - участливо ворковала она, вынимая из стола баночку с непонятными надписями. – «Вот Ваше спасение. Новейший препарат, все очень хвалят, принимайте сразу по 8 штук в день. Представляете – даже грипп излечивается за один день».
Обнадеженный Кувыкин схватил заветную баночку, без раздумий отсчитав за нее весьма приличную сумму.
Чудодейственное средство, прием которого он начал в этот же день, вызвало у него такую диарею, что остановить это извержение Нюсе стоило огромных усилий.
Ослабленный поносом и мрачными мыслями, Кувыкин захандрил, стал плохо спать и есть, перестал улыбаться. Он всё больше лежал или сидел, молча глядя в одну точку.
«Он так изменился, представляешь, даже стал на меня покрикивать. Ладно, я стерплю, но ведь он тает на глазах, а я ничем не могу помочь. Я всегда думала, что бородавки – это ерунда, но ведь врачи ничем не помогли – стало только хуже. Что же делать», - рыдала Нюся на плече у своей подруги Зины.
Почти у каждой женщины имеется такая вот Зина, которая активно занята устройством чужой личной жизни, за неимением своей. Как Чип и Дейл, она всегда готова прийти на помощь и дать совет, которых у неё в запасе множество. Трудно винить Зину в том, что её вмешательство только добавляет проблем – ведь она действует от чистого сердца.
«Так, все ясно! Сглазили тебе мужа, надо порчу снимать, карму чистить. Повезло тебе – я как раз на днях еду к одной ясновидящей, экстрасенсу, чтобы узнать про угнанную у знакомых машину. Едем вместе», - решительно вынесла вердикт Зина.
Несмотря на раннее утро выходного дня, желающих почистить карму или узнать про потерянное-украденное оказалось немало. Наши приятели пристроились в хвосте длинной очереди, и Кувыкин слегка взбодрился, увидев, что он здесь не единственный мужчина.
«Шустро же она расправляется со всеми недугами», - подумал Кувыкин, довольно быстро достигнув заветной двери. Из-за двери донеслись странные звуки то ли икоты, то ли рыгания, и Нюся с Кувыкиным испуганно взялись за руки.
«Это ведунья порчу через себя пропускает», - успокоила их Зина, - «видно, сглаз у кого-то сильный».
Кувыкин поёжился: «Деньги берет небольшие, а так колбасится».
Всезнающая Зина деловито пояснила: «Нельзя ей дороже брать, ей знак во сне был – помогать бескорыстно».
Умножив пропускную способность ведуньи на тариф, Кувыкин очень усомнился в бескорыстии, потому что сумма получилась очень даже ничего, но благоразумно промолчал.
Комната приёма оказалась большой и без мебели. Вдоль стен тянулись посетители, у противоположной стены на свернутом одеяле сидела красная, распаренная женщина средних лет. Очередной страдалец садился напротив, тоже на свернутое одеяло, почему-то сразу начиная кукситься и ныть, потом рассказывал ей о своих печалях, благолепно взирая на неё, как на восьмое чудо света. Женщина слушала, иногда отворачивалась, прикрыв лицо белым платком, и начинала судорожно икать. Потом тем же платком утирала пот с лица и что-то тихо говорила. Исцеленный посетитель оставлял на одеяле деньги и уходил, почему-то пятясь задом и кланяясь. Деньги сразу забирала некая тень, появлявшаяся из-за двери и мгновенно исчезавшая.
«Значит, это и есть экстрасенс», - понял Кувыкин.
Вдруг ведунья приподнялась и закричала: «У кого крест? Или, может быть, молитва или оберег? Немедленно снимите, я же предупредила, что не могу так работать! Ну-ка, быстро, мне что, обыскивать всех?»
«Ага, значит, самой увидеть нарушителя слабО. Интересно, чем же ей крестик помешал, или талисман?» - насторожился Кувыкин, в то время как одна из болящих испуганно выбежала прочь.
Поскольку Кувыкин и Нюся замешкались, стесняясь прилюдно рассказывать о личном, первой перед ясновидящей уселась Зина.
Выслушав рассказ об украденной у кого-то машине, гадалка подержала в руках то, что дала ей Зина, помычала-покачалась и изрекла: «Вижу машину. Стоит в степи, в закрытом помещении - гараж или сарай. Пока целая. Если до конца недели не найдут, то никогда не найдут, потому что разберут на запчасти».
«Как на запчасти? Она совсем новая!» - возмутилась Зина, но гадалка уже повернулась к Кувыкину и Нюсе.
Спрашивать она их ни о чем не стала, а сразу закрылась платком и заикала. Икала, к счастью, недолго, а то Кувыкина самого затошнило.
«Сглаз немного есть, вылечу. Сейчас рассказывать буду, а вы слушайте, должны узнать, про какое место говорю. Там найдете колодец, или яму, в полночь внутри зажжёте три свечи», - и гадалка начала рассказ.
Супруги старательно слушали, но описываемое место не узнавали. Зина что-то пыталась подсказать от двери, ведунья еще раз поикала и уточнила подробности пейзажа, но Кувыкины недоумевали: «Не узнаём».
Очередь зашикала: «Задерживаете всех», ведунья задёргалась: «Идите, думайте, потом приходите».
Кувыкин вылетел за дверь, как ошпаренный, а Нюся вернулась: «Скажите, свечи приносить магазинные или из церкви?»
При упоминании о церкви гадалка совсем скисла и буркнула: «Принесёте вату, палочки, я сама свечи делаю».
Женщины догнали злющего Кувыкина уже во дворе.
«Охренеть! Она бы еще талоны ввела и время приёма указала, как в поликлинике! Сама ничего не понимает, только икает. Тоже мне целительница», - все не мог успокоиться Кувыкин. Нюся согласно кивала и гладила его по спине.
Зина неожиданно поддержала: «Правда, слабая какая-то она насчет ясновидения. И мне толком ничего не сказала. Не зря дёшево берет. Есть у меня еще одна гадалка, но она только что из хаджа вернулась, теперь ей 40 дней гадать нельзя. Ну, ничего, через неделю поедем к белому магу, мне вчера адрес дали – говорят, очень сильный».
Пребывающий в глубокой меланхолии Кувыкин безропотно поехал в пригород к белому магу, который, оказался жгучим брюнетом.
Экстрасенс принимал в каком-то чулане, пристроенном к шикарному особняку. В центре чулана горел небольшой костер, рядом сидел, вполоборота к посетителю, сам чародей, беспрерывно вращая в руках что-то вроде трещотки. Как позже пояснила Кувыкину компетентная Зина, трещотка отгоняла всякую нечисть, могущую прилететь с посетителями.
Кувыкин, боязливо озираясь, присел на стоящий напротив мага стул и поведал его спине свою историю, стараясь перекричать треск. Маг молчал.
«Может, не расслышал, повторить, что ли», – запереживал Кувыкин, и тут маг стал вещать, сидя по-прежнему спиной.
«Даже если он меня услышал, не факт, что понял. По-русски он, похоже, почти не говорит», - Кувыкин наклонялся к спине и переспрашивал несколько раз, пытаясь сквозь треск разобрать невнятное бормотание.
От услышанного рецепта исцеления бедняга Кувыкин оторопел. Оказывается, ему нужно было купить козла, непременно черного, покормить его в своем доме неделю, а затем зарезать. В свежесодранную козлиную шкуру ему надлежало завернуться голым и сидеть, пока шкура на нем не высохнет. До момента заклания бедного козла, Кувыкин в профилактических целях должен был окуриваться дымом целебной травы, вынесенной ему безликой помощницей мага, которой он вручил плату за прием. В момент передачи денег колдун на мгновение повернулся, и вздрогнувший Кувыкин увидел жутковато красные чародеевы глаза.
Нюся, услышав про черного козла, только ойкнула и прошептала ему на ухо: «А Зине велел петуха черного зарезать. Петух ещё куда ни шло, но козел…» Всю обратную дорогу они молчали, переваривая услышанное.
Дома Кувыкин долго бродил по своей уютной квартире, пытаясь представить в ней черного рогатого жильца, но образ козла с домашним интерьером никак не совмещался.
Устав от мыслей, побрел он на кухню, решив начать пока с окуривания. Вытащив из духовки металлический лист, Кувыкин разложил на нем одолень-траву …
Рассматривая исчезающие в огне стебли и горестно рассуждая о бренности бытия, Кувыкин вдруг очутился посреди большой площади, окруженный горящими свечами. Раздался громкий бой часов, и из темноты выбежал черный козел. Козел, громко топая, подбежал к Кувыкину и заплакал: «Не режь меня», слезы его разлетались почему-то холодными брызгами. Вдруг козел закричал: «Дом спалить хочешь, Кувыкин? Обалдел совсем?» А потом стал громко лаять по-собачьи. Кувыкин закричал от ужаса и проснулся.
В клубах дыма перед ним стояла встревоженная Нюся и брызгала на него водой из ковшика, рядом стояла соседка с маленькой собачкой на руках и кричала: «Дом спалить хотите?»
Кувыкин пробормотал: «Так это вы гавкаете, а я думал, что козел, который здесь был. Кстати, куда козёл делся?»
«Так мы еще и остроумничаем? Что ж, заплатим штраф, а потом посмеемся вместе», - раздалось откуда-то сбоку, и в постепенно редеющем облаке дыма, заполнившего кухню, проявился мужчина в пожарной каске.
Выслушав от возмущенной соседки тираду о наркомании, пьянстве и хамстве, заплатив штраф пожарным и кое-как проветрив кухню, супруги остались одни.
Постепенно приходя в себя, Кувыкин вздохнул: «Это ещё только окуривание. Ты представь, как я бы сидел голый, в окровавленной шкуре убитого козла! И все из-за… бородавок!?»
Нюся мужественно попыталась успокоить мужа: «Не отчаивайся, Зина на днях едет в одно местечко, там женщина платки заговаривает. Потом что-то надо сделать, а ночью появятся инопланетяне и излечат от всего, даже, говорят, аппендицит одной тётке удалили. Зина обещала для нас тоже платок захватить».
Кувыкина словно подбросило: «Нюся, опомнись! В каком веке мы живём? Что еще должно произойти, чтобы до тебя дошло, что Зина твоя мало того, что сама дура, так ещё тебя за собой тянет, да и меня заодно. Это же дикое средневековье какое-то! Ну, нет, с меня хватит. Уж если суждено мне умереть, то пусть», - тут голос его предательски дрогнул, но Кувыкин постарался взять себя в руки и продолжил, - «пусть так и будет! Но я не желаю больше слышать ни про каких чудодеев – ни про икающих, ни про красноглазых, ни тем более про звёздных. Прекращаю разгул мракобесия! Ясно тебе?»
Нюся растерялась, впервые видя мужа таким, но согласно закивала, потому что таким он ей нравился ещё больше.
История наша на этом не закончилась – бородавки ведь остались. Судьба все же сжалилась над Кувыкиным и подарила ему встречу с незнакомой старушкой в сквере, где он однажды лакомился мороженым.
Старушка присела рядом на лавочку и, заметив, как стеснительно прячет Кувыкин свою руку от нескромных взглядов, посочувствовала: «Эк тебе руку-то обнесло. Мешают?»
Настрадавшийся Кувыкин зачем-то с ней разоткровенничался, а старушка, слушая и поддакивая, тем временем выдернула из подола своей юбки нитку, трижды обмотала ее вокруг самой крупной бородавки, завязала на три узла, проделала то же еще с двумя, и закопала нитку в цветочной клумбе. Кувыкин, завершив свое повествование, смотрел на неё с недоумением.
«Ты, мил-человек, не смотри так на меня. Это средство народное, называется «симпатическое». Забудешь ты про свои бородавки, исчезнут они. А то ишь, чего удумал – помирать собрался! Было бы из-за чего».
Кувыкин недоверчиво усмехнулся вслед бодро засеменившей прочь старушке и подумал, рассказывать ли Нюсе про эту нелепую встречу. Подумал-подумал, а потом вдруг забыл и про старушку, и про бородавки.
Вспомнил он про них совершенно случайно, когда однажды, вытирая вымытые руки, обнаружил, что бородавки бесследно исчезли, неизвестно когда.
Кувыкин заторопился поделиться радостью с женой, но увидел в гостях вездесущую Зину и передумал.
«А что, девочки, не выпить ли мне с вами чаю?», - загадочно улыбаясь, подсел он к ним за стол. – «Какой аппетитный тортик! Я-то все удивлялся, почему Зина так растолстела, а она тортики ест».
Зина как раз рассказывала Нюсе про новый способ похудения, и поэтому обиделась: «Ничего не поправилась, наоборот – похудела. Чем язвить, лучше на себя посмотри. С бородавками никак не разберешься, а туда же – язвить».
Нюся тревожно напряглась, но Кувыкин рассмеялся: «Какие еще бородавки, ты о чем, Зина? Что-то я тебя не понимаю».
Отрезав себе большой кусок торта, он стал есть его чайной ложечкой, как можно изящнее оттопыривая мизинец.
Зина вытаращилась на руки Кувыкина, беззвучно шевеля губами. Руки были чистые и гладкие, лишь на сгибе указательного пальца левой руки виднелся след от ожога уксусом.
«Знаешь, Зин, я давно хотел тебе сказать – ты бы завязывала ходить по всяким экстрасенсам и магам. Так ведь недолго и с ума сойти. Вот ты уже и заговариваться начала, и мерещится тебе всякое. Ты, Зина, прекращай, опасно это, правда, Нюся?» - подмигнул жене довольный произведенным эффектом Кувыкин.
Нюся влюбленно смотрела на мужа и согласно кивала, радуясь вернувшемуся счастью.