Что год грядущий ей готовит?
Оставшись одна, она облегченно вздохнула. Впервые за последние дни девушка поймала себя на мысли, что ей стало легче. Она вдруг поверила, что скоро уйдет отсюда. Может быть, все еще наладится в ее судьбе? Ведь она сильная и найдет выход. Пусть только попробует к ней приблизиться. Теперь она будет кричать на весь дом! И он сам ее отпустит.
Она выпила лекарство и прилегла. Из коридора, сквозь замочную скважину доносился запах мандарин и елки. Завтра Борис отправится встречать Новый год без нее. На него наверняка повесится какая-нибудь вертихвостка. А если он ее поцелует, а если влюбится? Она будто наяву ощутила его поцелуй и закрыла глаза...
Измученная событиями этой ночи, Юлька проснулась от странных звуков. В комнату, упираясь лапами и урча, входил подталкиваемый рукой учителя слегка подросший щенок, которого она приносила сюда месяц назад. Щенок, озираясь, смотрел по сторонам и остановил свой взгляд на девушке.
- Красотулечка какая! Как вырос! – не удержавшись, запричитала Юлька. Она прижала щенка к груди. – Тебя как зовут?
- Ритм! Я оставлял его у знакомого, – обрадовано ответил Олег Павлович, выкладывая из сумки яблоки, мандарины, груши, грецкие орехи, шоколад и много всяких вкусностей, включая две бутылки «Советского шампанского». – У нас будет самый веселый Новый год, настоящий праздник! Позднее я принесу торт. Вот еще хлеб и батон. - Зачем так много? – подумала Юлька, не глядя на стол.
- Пусть будет всего вдоволь, - словно услышав ее мысли, сказал Олег. - Что т-ты хочешь на г-горячее: пельмени или жаркое? Можно то и другое. Я жаркое хорошо готовлю, друзья хвалят.
- Юлечка, да поставь т-ты щенка на пол, ведь он всю руку т-тебе обкусал!
Не отрывая потеплевших глаз от собаки, Юля поставила щенка на пол.
- Если бы у меня были вещи, я бы сейчас ушла, просто на улицу. В трампарке бы спала, в вагоне, но не была бы здесь, с вами рядом, – она с трудом произносила слова. Девчонки приедут из Ленинграда, и я уйду. Если же вы снова посмеете приблизиться ко мне, я разобью окно и выпрыгну! – в ее тихом голосе было столько решимости, что сомневаться в сказанном не приходилось.
Олег Павлович поклялся не нарушать обещания.
Новый год свалился на Юлю откуда-то сверху – с сюрпризами, с необыкновенной музыкой, еще более необыкновенной елкой, перечеркнув на целые сутки случившуюся с ней беду. Он не был для нее праздничным, но был очень красивым и необычным.
За три часа до боя курантов в дверь постучали, и на пороге появилась Галка Радченко. Она смотрела на Юльку распахнутыми смеющимися глазами, в которых блестели радостные огоньки восторга и удивления. Они бросились друг другу в объятья, словно не виделись целую вечность. Подруги казались такими счастливыми, что у Олега тоже поднялось настроение. Ритм, почувствовав неуемное веселье, вертелся между ними, мешая гостье раздеться.
Юлька забросала подругу вопросами, удивляясь тому, как ее нашел Олег Павлович.
- Какая ты молодец, что пришла сюда! Какая красивая!
- Не могу же я встречать Новый год без тебя и в чем попало, Юлечка! А ты почему в такой странной одежде? Чемодан украли?! – Галка крепко поцеловала подругу и достала из сумки красивый сверток. – Вот тебе новогодний подарок. Осторожно разворачивай! - В свертке лежали две чашечки и два блюдца из тонкого фарфора, полные дорогих конфет.
- Спасибо, Галчонок! Ты – мой лучик солнца! Пришла и озарила своим теплом эту комнату. Я все расскажу тебе. Не спрашивай сейчас. Потом…
Увлеченные собой, щенком девушки не могли наговориться. Они не заметили, когда ушел Олег Павлович, и обратили на это внимание только с его приходом. Комната сразу наполнилась запахом ели и зимним морозцем. К удовольствию обеих, он принес пышную елку чуть больше Юлькиного роста. В ту же секунду за спиной учителя появилась Ада и поманила Юлю пальцем. В коридоре она сунула Юльке отглаженные брюки и белую водолазку – в этом Юля бежала по перрону за ленинградским эскимо.
- Вы где это взяли?
- Олег принес и попросил погладить.
- Пусть принесет мой чемодан!
- Не надо, Юль. Не порти настроение ни себе, ни подружке. Новый год, все-таки. Давай, переоденься!..
Пока девушки шептались под звучащую из радиолы музыку, Владислав Павлович укрепил елку в крестовине и поставил в угол.
Ритм, увидев елку, зарычал и спрятался за диван.
- Девушки, за работу! – радостно потирая руки, объявил Олег Павлович – вот вам бумага, ножницы и карандаш. Пока я рисую и вырезаю из бумаги мелодии, вы вырезаете диезы, бекары, ноты и скрипичный ключ. Такой елки вы еще не видели! Такую елку мы придумали у нас в консерватории, – весело потирал он руки. - Нет, пожалуй, сначала собаку прогуляю. Еды у нас полно. А вы наряжайте.
Вскоре ключ украшал верхушку, а вырезанные мелодии висели как гирлянды и смотрелись очень здорово. Остальное вместе с серпантином и дождем завершало творение. Галка радовалась, как ребенок, любуясь елкой, а Юлины глаза блестели капельками слез.
- Юлечка, не грусти. Нельзя в Новый год. Я не хочу, чтобы весь год ты плакала! Все хорошо будет! Смотрю на него и не верю, что он такая сволочь. Ну, не укладывается в голове! Забудь сегодня все плохое. Ради меня, ладно?
Стол получился богатым и аппетитным. Из радиолы, стоявшей на полу, неслись мелодии из «Карнавальной ночи» и звучали поздравления.
Олег Павлович проиграл висевшие на елке мелодии, подпевая гостье:
… «Маленькой елочке холодно зимой…»
… «В лесу родилась елочка…»
… «Шумел камыш, деревья гнулись…»
Зазвучали куранты. Прервав пение, они встали, и дружно подняв бокалы с шампанским, начали счет – десять, одиннадцать, двенадцать…
- С Новым годом! С новым счастьем! – сплелись голоса.
Самым голосистым был Ритм, тянувший носом возле стола, раздраженный пением и непонятными, странными ароматами. Иногда он искоса поглядывал на елку, но подходить к ней не решался, и это устраивало всех.
Ссылаясь на горло, Юля почти ничего не ела и не пила. Она воспринимала происходящее, как сторонний наблюдатель, уходя в воспоминания. В них Юля видела прекрасное лицо Бориса, его полный нежности взгляд, устремленный на нее и руки, приподнимавшие ее лицо за подбородок. Она слышала голос Надюшки, обнимавшей ее за шею и радостные глаза мамы и Сашки. Не подозревали они, что жизнь отбросила Юльку от них навсегда.
Из коридора доносился смех соседей, устроивших общий праздничный стол на кухне. Так и сидели бы подруги, если б в комнату, с хохотом не влетела вся компания и забрала их на кухню. Танцевали под старенький патефон и виниловые пластинки, чему особенно были рады дети Ады и Федора. Этот свадебный подарок молодожены, жившие через стенку с «Мышкиным», очень берегли. Мол, из деревни, от родных. – Осторожней, пожалуйста! Конечно, о просьбе сразу забыли, но патефон и пластинки остались целехоньки.
Всю новогоднюю ночь, преломляя себя, заглушая в груди боль, Юлька была в кругу людей, тепло принявших ее. А мысли, выбираясь из темных туч ее памяти, снова летели к Борису. Она постоянно думала о нем, представляя, где он сейчас может быть, и с кем? Думает ли о ней? Куда же ей бежать, где жить? Чувствуя на себе взгляд «Мышкина», она готова была убить его, и ненавидела еще больше. Чему он улыбается, чему радуется? Как он смог узнать Галкин адрес и найти ее? Может, когда-то я говорила о ней с девчонками, а он услышал? Хорошо, что она здесь.
- Галочка, побудь со мной еще денечек, не уходи завтра, - просила Юлька утром. - Что мне делать, Галчонок? Только, пожалуйста, никому ни слова. Никому!
- Жди, когда девчонки из Ленинграда приедут. Там решишь. Вообще-то, он мне очень понравился. Он тебя любит, надышаться не может. А если задуматься - подлец! Очень симпатичный. Как он играет на пианино, на гитаре!.. Господи, Юлечка - начало шестого! Может, поспим немного?
Днем их разбудил Ритм, тянувший свисающий угол простыни. Скосив на девчонок глаза, он держал ее в стиснутых зубах и рычал. Из кухни доносились гитарные переборы и голоса Ады и Олега Павловича, - он ночевал у преподавателей училища в соседнем крыле общежития.
Юлька отпустила подругу только, вечером второго января, взяв с нее клятву никому не говорить о ней ни слова. Ночью, к своему удивлению Юля обнаружила на самом краешке дивана под другим, тоненьким одеялом, в спортивных брюках и майке, Олега Павловича. Она перешагнула через него и, пока он не перелег на пол, сидела на подоконнике, предупредив насильника: «Не подходите лучше, я подниму на ноги весь дом». Утром, неожиданно для девушки, приготовив легкий завтрак, он ушел, закрыв ее на ключ. Часа через два он вернулся с раскладушкой, одеялом и подушкой.
- Чтоб ты была спокойна, Юленька.
Видимо в новогоднюю ночь Ада, улучшив минутку, рассказала соседу про уксус, смертельно напугав его, поэтому уходя, он не только стал закрывать девушку на ключ, но сопровождать на кухню и в туалет…
Стояли январские морозы. За окнами кружила метель, подбирая подолом комья снега и становясь на дыбы как сноровистый конь. Казалось, она не прекращалась с того момента, как троица ступила на платформу главной линии вокзала. Вот и сейчас за окном Юлька слышала ее завывания и всхлипы, слабо проходящие через стекла.
Выходить на улицу без повода в такую погоду Олегу не хотелось. Лекарства и продуктов не на один день, на работу не надо. Он сидел перед инструментом, развернувшись лицом к Юленьке, и смотрел, как сонный Ритм сопит и вздыхает, положив голову на ее ноги. – Нет, это безобразие надо кончать. Даже я не имею такой привилегии! Привыкнет, потом пса не сгонишь с постели,– думал он.
Ада, давно взявшая шефство над молодым учителем, убедила Олега утеплить окна. Она принесла вату и тряпочки.
– Сверху бы хорошо бумагой заклеить, - руководила она. - Метель с вашей стороны дует. Не хватало еще осложнение какое-то девчонке получить!
Юлька все еще была очень слаба и ни в чем не принимала участие. Чтобы не видеть его, она уходила к дочерям Ады, помогая им делать куклам наряды, подшивала подол платьица средней или латала кофточку младшей. Но, что-то делать для него?! – Увольте. Никогда! Не могла она находиться рядом с этим человеком. Каждый его жест слово поднимали в ней бурю негодования. Она искоса смотрела на его довольное лицо, проворные руки музыканта, легко и изящно, играючи справлявшиеся с работой и ненавидела его еще больше. - Как он может вести себя так, словно ничего не произошло?! Какое он имеет право держать ее в заточении не отдавать ее вещи?! Ненавижу, ненавижу! – снова и снова неслось в ее голове.
Юля не произносила ни слова, но ее глаза были красноречивее всяких слов. Они жгли его грудь, сердце, убивая слабую надежду на прощение. Оставалось ждать возвращения остальных девчат. Еще несколько дней отдыха и снова учеба, а ему уже скоро на работу. - Нужно четко продумать, как безболезненно подготовить коллектив к событию в его жизни. - Рано или поздно все равно узнают. Вообще-то ему наплевать! Главное Юленька, его Рыжик! Растопить ее сердце и убедить остаться с ним – сложная задача. Она должна понять и поверить, что с ним ей будет легко и интересно, с ним она станет звездой. – Он был уверен в этом. Как был уверен, - поступи он иначе, их ничего бы не связывало. Сколько усилий требовалось ему сейчас, чтобы сдерживать свои чувства!
В училище никто не должен знать, что Юля Никитина живет у него. Конечно, эта комната не золотая клетка. Вообще, какая разница?! Ей надо помочь вырваться на свободу из дома родителей! Додумался?! Оказывается, это он помогает ей. Таким преступным способом?! Когда он убедит Юлечку стать его женой, он сам откроет ей дверь. Он скажет всем, что без нее не мыслит своей жизни, ни одного часа, ни одной минуты. Находясь рядом, он тоскует по ней – это нормально? Не сходит ли он с ума, любуясь ей и замирая от тембра голоса? Он ревновал ее даже к подругам! - Я добьюсь ее любви! – твердил он себе, вспоминая ее горячее, прекрасное тело в своих руках… Смех Ады вернул его в реальность:
- Что молчите, молодежь? Неужели не чувствуете как потеплело. Вообще-то, осенью утепляться надо!
Ада подоткнула платье и хотела спрыгнуть с подоконника, но Олег подхватил ее на руки и поставил на пол.
- Ой! Испугался, пол проломлю? – пошутила она, - сорок восемь кило!
Олег взял со стола мандарины и конфеты, зная, что денег соседка не возьмет и положил ей в карман платья.
- Повезло мне с соседями. Всю бы жизнь тут жил! Спасибо, Ада! – попрощался он, закрывая за ней дверь.
- Рыжик, ты видишь какие славные люди, а? Чудесные! - ведь разные по профессии, интересам, но добрые и человечные. Хоть в этом мне повезло…
Своей семье Олег не спешил наносить удар и, поздравляя по телефону с Новым годом, старался быть счастливым и радостным, чтобы чуткое ухо дорогой мамочки не уловило тревоги в голосе. Как-то они отреагируют?.. Сообщать-то пока нечего. Разве то, что они воспитали преступника, не способного контролировать себя, наглого и уверенного в своей неотразимости. Если бы Петр знал, что я натворил?!
Чувствуя отчуждение и холод Юленьки, Олег Павлович держался от нее на расстоянии. Стараясь загладить свою вину, он пытался пробудить в ней хотя бы намек на ответное чувство. Он увлекательно и артистично рассказывал Юлечке смешные истории из книг, из жизни. Но пробиться к ней было сложно. Как бы он хотел знать, о чем или о ком она думает, устремив взгляд мимо него в пустоту стен? Есть ли там он? Играя Юлечке любимые песни из кинофильмов, произведения классиков, популярные джазовые мелодии, он видел, как загораются ее глаза, и радовался переменам. Он забавлял ее, словно ребенка, дрессировкой щенка. И, в конце концов, научил пса реагировать на звучание гитарных струн, заставляя Юлю улыбнуться, Ритм ложился на передние лапы, вытягивая их и поднимая зад, забавно щуря глаза. На высоких звуках он широко и громко зевал, попеременно поднимая то одно, то другое ухо и начинал подвывать.
- Нам повезло. – Смеялся Олег Павлович, - Ритм очень талантливая собака!
Вечерами «Мышкин» в своей любимой клетчатой рубашке и в легких брюках садился на краешек дивана подальше от Юлечки и читал ей, взятые из периодичесих изданий «Письма с фронта» Бориса Полевого, советского писателя и журналиста, прошедшего всю Отечественную войну. Его книгу «Повесть о настоящем человеке», Юля читала дважды. А письма, обращенные к жене, которые читал «Мышкин» были наполнены нежностью, любовью и в них много говорилось о верности, что особенно подчеркивал Олег Павлович. Содержание писем трогало Юлю до слез. Чувствуя это, он перечитывал самые теплые слова, интонацией подчеркивая их важность в отношениях мужчины и женщины.
Юля слушала и понимала, какой смысл он вкладывал в них, но воспринимала их как письма от Бориса, отправленные ей в Ленинград. Она страдала, представляя себя рядом с юношей. Сейчас Бориска наверно считает не только дни, но и минуты до ее возвращения. А она здесь, возле этого странного человека, растоптавшего ее за одну ночь. Пусть бы отец его убил! Но как с этим жить?!
Юлька все так же спала в его свитере и трико и совсем не разговаривала с учителем. Она считала дни до приезда девушек. Через день, мучаясь долго от бессонницы, она почувствовала, что Олег Павлович пытается лечь рядом и осторожно ее обнять.
- Вы, вы что?! - она соскочила с постели и отошла к двери. - Мне уходить к соседям?! Когда, черт возьми, вы принесете мне чемодан?!
- Прости, Юленька. Клянусь, это не повторится, пока ты сама не позовешь меня. Ложись. Ты думаешь, мне легко рядом с тобой? Мне хочется приласкать тебя, укрыть теплее.
- Заведите кошку! Когда, когда это кончится?! – она прикрыла теплым куском материи Ритма, свернувшегося на мягком коврике, оставив открытой мордочку, и уселась на пол между ним и елкой. Олег Павлович поднялся, взял фотоаппарат и, запечатлев парочку, лег на раскладушку, проспав до утра.
- Рыжик, ты можешь еще поспать, а мне нужно на работу. Я скоро, – шепнул он ей на ухо и ушел.