- Я вообще не представляю, как можно жить с этим… - хрипловатым резким голосом признается Дима и усмехается.
Дима похож на Лиса из анекдота про наглую морду. Или на харизматичного рыжего котяру. Он крестный наших детей, но мы не видели его уже больше года – все как-то не складывалось. А сегодня он приехал, несмотря на все наши заверения, что помочь все равно ничем не сможет.
- Я бы, наверное, с ума сошел, - продолжает он, - ну, может, разве что… если только все время что-то делать – мыть там, тереть, - он двигает рукой, приблизительно показывая, как именно тереть.
- Я так и делаю! – с аналогичным глупым смешком признаюсь я. За утро я помыла два окна и отполировала мебель на кухне.
Идем в больницу. Там под уже знакомой дверью собрались посетители. Выходит еще неизвестный нам, дежурный сегодня, врач, вяло рекомендует всем как-то распределиться по очереди, чтобы ему было понятно, кому о каком пациенте говорить.
- Мы все вместе, - поясняет муж, обводя рукой меня и Диму, - Крылова.
Врач хмурится, пытаясь сообразить, о ком идет речь и с какой-то безнадегой в голосе сообщает:
- Ну а что – Крылова… Ее спустили к нам с ухудшением, цирроз печени…
- Чего?? – хором возмущаемся мы.
Врач пытается сосредоточиться со второй попытки:
- Крылова? Ну, бабушка восьмидесятилетняя?
- Девочка! Маленькая! – почти кричим мы.
- А… Бабушка – это Копылова, да. Ну а Крылова, ну что… Операция прошла успешно, насколько это возможно, но травма очень тяжелая. Вчера у нее амилаза была три тысячи – это вообще показатель, несовместимый с жизнью. Сегодня полторы тысячи, но это все равно очень много, состояние тяжелое. Ну, есть незначительная положительная динамика, но как будет дальше, пока непонятно. Она в сознании, контактная, но...
- Ань, ты в порядке? – спрашивает Дима.
Я выныриваю из прозрачного, черного и звенящего - и вижу, что мы стоим перед лестницей. За время моего отсутствия, видимо, муж успел отдать доктору наши записки для дочки.
- Нееет, - признаюсь я, - лучше подержите.
Как это у нашего Зайца там «несовместимо с жизнью»? Разве это возможно? Это у нее, которая в четыре года заявила, что «жизнь – это любовь», а в восемь – что «умереть с неспокойным сердцем – это все равно, что уйти из дома и забыть выключить утюг».
- На самом деле то, что врач сказал – это позитивно, - рассуждает Дима, - Показатель упал в два раза. Нихрена себе, «незначительная динамика»! Отличная динамика, просто он не хотел давать какие-то обещания и гарантии, это профессиональный подход к информации! Вы фильтруйте с этой точки зрения. А у вас тут рядом есть церковь? Может, сходим?
- У меня платочка нет, - вспоминаю я.
- По дороге что-нибудь найдем, - решает муж.
И мы идем вперед по аккуратным дорожкам между пышными зелеными кустами. На гаражах развешены какие-то объявления о распродаже постельного белья («только один день!») Я кошусь на эти цветные листки и вяло завидую существованию простого и легкого мира, в котором люди ходят по распродажам постельного белья.
- Дим! Дай Ане сигарету! – неожиданно просит мой муж, ярый противник курения.
Я выкуриваю сигарету, и становится немножко легче.
Вместо платочка мы покупаем в «Спорттоварах» какую-то нелепую бейсболку с надписью «Russia».
- Бог – он в душе, а не в платочке, - нетерпеливо говорит муж, - пошли уже.
В церкви я подхожу к иконе Богоматери. В святых я не разбираюсь, в церковных правилах тоже, но на иконе мать с ребенком на коленях – и этот ребенок как будто немножко подумывает уже о том, чтобы спрыгнуть и уйти. Если там кто-то есть – то меня могут услышать именно здесь. И я обращаюсь всем, чем могу, почти без слов, с просьбой помочь. И стою перед иконой долго-долго, так что Дима выходит из церкви и ждет на улице.
- Правильно выбрала, - еле слышно говорит муж, обнимая меня за локоть, - и мы тоже выходим.
***
Младшая дочка трескает за обе щеки все, что подворачивается под руку, сидя на коленках у крестной. Под руку ей подворачиваются поочередно конфеты, фрукты и картошка с мясом. Крестная – Лера – тоже приехала поддержать. Мы уже несколько часов сидим на кухне, разговаривая о чем-то неважном, заодно приготовили детям еду. Старший свою долю утащил за комп. У него есть отличное внутреннее убежище – он твердо заявил, что у его друга было «что-то похожее, а теперь он сорок раз подтягивается, хоть и на диете сидит».
Лера тоже спокойно развивает тему «посидеть на диетке – ну ничего, значит, так надо». Их бы слова да в твердую уверенность.
Внезапно резко звонит мой телефон. Я хватаю его, будто скользкую буйную рыбину, и пытаюсь нажать нужную кнопку и что-то услышать.
- Это вас из брмбрмбрм беспокоят! – заявляет телефон бодрым женским голосом.
- Откуда? – тупо уточняю я.
- Из реанимации!!! – нетерпеливо кричит муж – он услышал даже на расстоянии.
- А, да, я слушаю.
- Это медсестра! – уточняет голос, - Юля сказала, вы тут недалеко живете?
- Да, недалеко, - соглашаюсь я с замиранием затылка и позвоночника.
- А вы можете принести ей какую-нибудь рубашечку и носочки? Я бы ее одела тогда!
- Да, конечно, сейчас принесем! – с некоторым облегчением соглашаюсь я.
- А хотите с ней поговорить? – немного нерешительно уточняет медсестра.
- С кем?
- С дочей вашей, - терпеливо поясняет голос.
- А можно?
- Можно, пока никого рядом нет. Это мой телефон. Только не проболтайтесь никому, пожалуйста, а то у меня будут неприятности!
- Конечно! Конечно, спасибо вам огромное, - я внезапно перестаю тупить, а в трубке появляется Юлькин голос, немножко шершавый от усталости и боли, непривычно тусклый – но живой!
Теперь мы оба хватаем телефон, как скользкую рыбину, по очереди с мужем, чтобы успеть сказать все, что обязательно нужно. Потому что «жизнь – это любовь». И чтобы немножко, капельку, чуть-чуть помочь – нужно сказать о том, как мы ее любим, ждем, как мы восхищаемся ее мужеством, и что врачи помогут, нужно только верить, и всякое такое. Не потому что мы такие большие и сильные, а она маленькая и болеет, а совсем наоборот – потому что она нам очень нужна и мы не хотим ее никуда отпускать. А она сильная, она справится, если захочет.
- Спасибо Вам огромное! – повторяю я доброй медсестре, когда мы отдаем ей в руки рубашку и носочки.
- Да Господь с вами! – отвечает она, - Не за что! Я же сама мать – я все понимаю!
http://proza.ru/2013/09/22/119