В махаллях старого города большие дворы встречаются редко. Людей много- места мало, живут плотно: один забор на два двора. Каждый кусочек земли ценится дорого, иногда слишком.
Дворик семьи Махмудовых тоже был очень маленький, со всех сторон его подпирали стены и заборы соседей и только одна сторона выходила калиткой в узенький переулочек. В целях экономии земли у них, как и многих , над калиткой была сделана небольшая комнатка -надстройка- балхона. У самой калитки маленький загон для барашка и его кормов. Как правило ранней весной, отец приносил домой еле стоящего на ногах малыша, его долго откармливали, а потом семья очень экономно ела мясо, чтобы его хватило до откорма следующего кучерявого кормильца.
Вдоль стен по всему периметру двора располагались жилые комнаты, каждая имела отдельный выход во двор, а в боковой стене дверь, которая соединяла ее с соседней комнатой.
Рядом с хозяйственными постройками стояли тандыр и очаг. Разделяя двор пополам, и днем и ночью журчал арык.
Он узкой блестящей лентой забегал к Махмудовым от соседей слева и, напоив сад и огород, убегал к соседям справа. Арык протекал через всю махаллю, соединяя людей общей заботой и общим благом, которое вода приносит людям в Узбекистане.
На самой солнечной стороне двора раскинул свои лозы виноградник, на противоположной- росли фруктовые деревья. Остальное пространство занимали небольшие аккуратные грядки помидоров, огурцов, баклажан, редиса , редьки, морковки, лука и картошки.
Посреди двора, ближе к глухой стене, рос старый тутовник. Он сам и его раскидистые ветви занимали много места. Соседи часто судачили ,что Махмудовы, мол, землю не ценят: спилили бы старый тутовник или обрубили бы его ветви, сколько земли, сколько овощей для рынка прибавилось бы! Что вырастишь в такой тени, укроп, райхон, да шафран- на них много не заработаешь!
Дерево было настолько старым, что даже дедушка старшего Махмудова не помнил, кто его посадил. Но все в семье твердо знали : этот тутовник- хранитель семьи и трогать его или обрезать его ветви нельзя. ! Детям даже запрещали забираться на дерево. Боясь, что они не послушаются и все-таки залезут за сладкими ягодами, родители пугали их сказками о страшном змее или злом деве, который живет в расщелине ствола. Вид тутовника подтверждал рассказы взрослых. Высоко над землей его ствол давным- давно раскололся надвое, но каждая половинка продолжала жить .Разбегаясь в разные стороны и соединяясь, молодые и старые ветви создавали причудливые сплетения, среди которых детвора легко могла рассмотреть и дракона, и волка ,и орла. Вся семья, хоть и побаивались старого тута, но очень любили отдыхать под его раскидистой кроной. Особенно летом, в дни саратона, когда пиала компота или айрана в тени тутовника была равнозначна чаше жизни. Это намного ценнее денег, вырученных на базаре. И дороже всего был наказ предков-беречь дерево. И они его берегли.
Как и многие в махалле , Махмудовы жили кустарными ремеслами: отец плел саваты из ивовых веток, делал веники, изготавливал двери, занимался резьбой по дереву. Мать- пекла лепешки, патыры, ширмонЫ,делала на заказ манты. Сыновья Каримбой , Ахмаджон и дочка Сохиба помогали родителям. Жизнь была наполнена праведным трудом и шла своим чередом. Ее молчаливый свидетель старый тутовник весной покрывался пышной изумрудной листвой, летом его ветви тяжелели от черных сладких ягод, осенью - яркая шевелюра опадала на землю золотым ковром, а зимой причудливые белые птицы то замирали на его ветвях, то комом падали вниз. Родители и не заметили, как старший сын Каримбой вырос, ушел армию, поступил в военное училище,женился и вместе с семьей уехал далеко от родного дома к месту службы. Потом ушел в армию и вернулся домой средний сын Ахмаджон, он тоже женился, жил со своей семьей в родительском доме. Сохиба закончила десятый класс, когда друг за другом покинули этот мир родители ,так и не успев выдать дочку замуж. Семья брата росла быстро и скоро Сохибу переместили из комнаты на балахону. Когда девушка закончила школу к ней прислали сватов соседи из махалли , но Сохиба не хотела выходить замуж без любви, чем очень рассердила Ахмаджона. Он мечтал поскорее выдать сестренку замуж и по-своему распорядиться родительским домом. На третьем курсе медучилища Сохиба встретила Одилжона, кучерявого солдата, бывшего воспитанника детского дома. Они полюбили друг друга и Одилжон, парень сирота, вместе с командиром части пришел сватать Сохибу. Старший брат, Каримбой, с которым девушка говорила по телефону, одобрил и благословил выбор сестренки, послал деньги на свадьбу, более того, прислал заверенное нотариусом письмо ,в котором отказывался от своей части наследства в пользу сестренки и братишки. А средний - своего согласия не свадьбу не дал, жених- солдат без кола и двора, разрушал
все его планы.
Свадьба молодых была скромной. Каримбой уверил старшего брата, что сразу после свадьбы выделит сестренке половину наследства , но выполнять обещание не торопился .И молодые жили в маленькой балхоне, куда вела узкая высокая лесенка и где не было печки. Одилжон был хорошим автослесарем и водителем , сразу устроился работать на автобазу, встал в очередь на выделение земельного участка,но очередь была такой большой и двигалась так медленно… ; парень старался обеспечивать семью. Сохиба после окончания медучилища работала в детской больнице. Молодые жили дружно, не роптали,ждали и надеялись, что вот- вот брат Сохибы выполнит свое обещание. Только через два месяца после того,как стало известно ,что скоро в их семье будет пополнение, Сохиба решилась поторопить Ахмаджона.
Она не думала, что этот разговор надолго поссорит их с братом и станет между ними каменной стеной.
«Брат мой, я пришла к вам с хорошей вестью,-обратилась она к Ахмаджону,- через полгода, даст Бог , у нас с Одилжоном появится ребенок!- Что же тут хорошего? – оборвал ее брат,- Рано вам еще иметь детей? Пусть твой муж сначала дом построит , тогда и детей заводите, а сейчас идите за помощью к врачам, у вас же есть знакомые, Вы же у нас медик! Нам самим здесь тесно!- бросал он гневные слова в побледневшее от обиды и горечи лицо сестренки .- Что вы говорите, брат, побойтесь бога!-в последней надежде на понимание, молила она Ахмаджона,-В тесноте, да не в обиде! Я согласна на любую из комнат на земле, вы же понимаете, что с малышом на балхоне жить будет невозможно, пожалейте нас!» Но Ахмаджон был неумолим. «Брат, вы же знаете, что по закону мне полагается не одна комната, а половина дома и двора, вы же обещали старшему брату!» Эти слова взорвали Ахмаджона: он кричал, осыпал сестренку бранью, грозился вообще выгнать их с мужем со двора. Сохиба долго плакала, ее сердце разрывалось надвое: она любила и жалела своего брата, чем могла всегда помогала ему и его семье, она не хотела его расстраивать или обижать, идти жаловаться на него мужу или в махаллинский комитет, где часто кипели такие ссоры, она считала невозможным.
В то же время молодая женщина не могла понять, почему брат отказывает ей в законном праве на половину родительского имущества. «Ведь мы дети одних родителей! Разве есть какая вина в том , что я родилась девочкой?- кричало ее сердце,- я такой же человек и такое же дитя своих родителей! Я имею право!» -уговаривала себя Сохиба.
После многодневных раздумий и терзаний она, чуствуя внутри себя все более уверенные движения малыша, набралась смелости и обратилась за консультацией к юристу.
Ахмаджон был ошарашен смелостью и грамотными действиями сестренки, но с возмущением отверг предложения адвоката решить проблему без суда, по обоюдному согласию. Суд поддержал требования сестры и обязал Ахмаджона выделить сестре половину двора. «Какую вы хотите?-спросил судья у Сохибы.- Я согласна на любую по выбору брата.»-ответила она, делая первый шаг к примирению. В судебном решении так и записали: выделить сестре любую половину двора по выбору брата. Ахмаджонтак долго тянул с выполнением судебного решения, что Сохиба из роддома с маленьким сынишкой вернулась на балхону. Хорошо, что был только конец лета и муж, как смог, отремонтировал и утеплил маленькую комнатку, обновил курпачи, коврики, занавески, приобрел детскую кроватку. Было очень тесно, но они радовались жизни и надеялись на лучшее.
Сохиба никому не жаловалась и в телефонных разговорах со старшим братом уверяла, что у нее все в порядке. «Зачем беспокоить челокека, он же на службе далеко от родного дома, на новом месте, в Германии,»- убеждала она себя, понимая, что очень не хочет расстраивать старшего брата ссорой и судом с Ахмаджоном.
В конце осени, наконец-то, брат вручил ей план раздела двора. Он оставил за собой ближнюю к улице лучшую половину, а сестренке выделил заднюю: в основном с хозяйственными постройками и без выхода на улицу. На следующий день по линии раздела брат натянул металлическую сетку. «Ищите место для калитки сами,-буркнул он, не глядя сестренке в глаза,-через три дня сетку закрою.»
«Ничего, найдем какой-нибудь выход,»-думала Сохиба, освобождая балхону-она ведь была на половине брата.- Как хорошо,- подумала молодая мамочка,- что старый тутовник оказался на моем участке, он нам поможет место для калитки найти.» Она подошла к дереву, положила на него ладони , прижалась всем телом и подняла лицо вверх. Испещренная сотнями бороздок кора тутовника была теплой и ласковой, изнутри ствола слышалось гулкое биение большого сердца, а в густой кроне тутовника тревожные мысли о брате как-то удивительно быстро нашли успокоивший ее ответ: «Главное,- решила любящая сестра,- что все мы живы и здоровы, а с братом мы обязательно помиримся, ведь я его люблю и прощаю. Он очень хороший отец и просто хотел сделать лучше для своей семьи. Надо только потерпеть, не обижаться, он скоро сам все поймет.»
Здесь самое время рассказать о шелковичном коконе. Легенда об открытии его секрета рассказывает, что как-то китайская принцесса отдыхала под огромным деревом шелковицы. Вдруг с ветки тутовника в чашку чая упал кокон. Принцесса увидела, как в горячей воде кокон распускается блестящими, переливающимися нитям, из которых в дальнейшем стали изготавливать драгоценнейшую шелковую ткань.
Но мало кто знает ,чего стоит выращивание кокона. Чтобы из микроскопического червячка получился белоснежный свиток шелковой нити, нужен непрестанный труд и огромное терпение и ,обязательно, вера шелковода в то, что невзрачный , неприятно пахнущий прожорливый червячок шелкопряда,- дайте только время и подарите ему свое тепло ,- пережует и переварит огромное количество листьев тутовника , превратиться в белоснежный кокон и подарит людям красоту и радость.
«Брата я люблю и всегда буду о нем заботится. Терпения у меня хватит,-твердо решила Сохиба,- а работы я не боюсь».
Они с мужем взялись за устройство своей половины : договорились с соседями и они, в обмен на часть земли, открыли им выход на улицу. Теперь их калитка выходила на территорию другой махалли. « Редко буду брата видеть,»-переживала Сохиба. Потихоньку они перестроили кладовки и сарайчики в небольшие, но уютные комнаты, перепланировали сад и огород, посадили свой виноградник. Все эти годы Сохиба регулярно посещала брата, не забывала о днях рождения его детей и жены, отправляла угощения к его праздникам, куда он ее с мужем перестал приглашать. Частенько сестра подходила к старому тутовнику, смотрела через сетку на двор брата и, утирая слезы, мечтала о примирении.
Шли годы, у Одилжона и Сохибы родилась дочка, старший сын, Санжар, рос крепким и шаловливым мальчишкой. Мамин рассказ о старом тутовнике нисколько его не испугал, напротив, он то и дело бегал с старому дереву, забирался то на одну, то на другую его половину, как обезьянка, прыгал с ветки на ветку. Однажды, на закате дня, играя на верхних ветках с маленьким резиновым мячиком, Санжар уронил его прямо в расщелину ствола. Достать его самому не удалось, и Санжар позвал на помощь отца. Одилжон ,поначалу, отругал сорванца и отказался ему помогать, но увидев, как заблестели слезинки в глазах сына, не выдержал: принес лестницу, взобрался до самой расщелины и запустил руку в таинственную глубину ствола. Санжар стоял рядом, задрав высоко голову. Лицо сияло в ожидании счастья - папа обязательно достанет его любимую игрушку. Каково же было изумление сына, когда отец вместо красного с синей полосой мячика, вытащил из расщелины тутовника серо-зеленый кумган, опутанный паутиной с запутавшимися в ней сухими пауками и мошками… «Где мой мяч, достаньте мне мой мяч!»- расплакался мальчик. Отец, будто и не слышал сына. Он стоял на лестнице и громким , каким-то незнакомым для самого себя голосом, звал жену: «Сохиба! Сохиба! Иди сюда скорее, здесь что-то есть, он такой тяжелый!» Перепуганная необычным голосом мужа, Сохиба прибежала к дереву.« Санжар, слава богу, в порядке, муж цел и невредим,»- пронеслось у нее в голове. Она прошептала, обычные в такие минуты, защитные слова:«Астопирлло!
Астопирлло! Астопирлло!»- поплевала себе в запазуху и с упреком обратилась к мужу: «Зачем вы нас так пугаете, кричите, что у вас там, кто тяжелый?»- «Он тяжелый,»-ответил Одилжон. Он хотел показать кувшин жене и попробовал покрутить его навесу, но пальцы не смогли удержать тяжелую находку, кувшин выпал , полетел вниз, громко стукнулся о землю, отскочил, перевернулся, и, как-то незнакомо зазвенев, на землю из кувшина посыпались блестящие монеты. Удивление, страх, восторг, недоумение, неизвестно откуда-то взявшиеся слезы - все в один миг смешалось воедино и с ног до головы заполнило и Сохибу и Одилжона. Через мгновенье они обнимали , целовали Санжара и друг друга. Сын, позабыв про мячик, удивленно смотрел на родителей: он еще ни разу не видел, чтобы они целовались; и на монетки из кувшина – он таких еще никогда не видел.
Первой пришла в себя Сохиба: « Ой, отец, посмотрите,что же вы нашли!-она похлопала Одилжона по плечу,- может быть это правда клад? Посмотрите хорошенько, чтобы люди потом не смеялись!» Одилжон стал протирать монеты- они заблестели еще ярче, а Сохиба побежала домой, взяла ковшик воды, вернулась к тутовнику, заставила мужа умыться, умыла сына, увлеченно игравшего с монетками, умылась сама, а остатки воды со словами «Слава Богу!» благоговейно вылила в радостно журчащий арык.
Потом все вместе они сели у корней старого дерева и сотворили благодарственную молитву. Ночь прошла беспокойно: она то и дело муж и жена просыпались, обсуждали с чего начать утро, куда идти, в махаллинский комитет, в милицию или в исполком. Утром, завернув находку в атласный белвок семья направилась в махаллинский комитет, куда через некоторое время приехали представители горисполкома ,областного музея и милиции. Музейные работники подтвердили, что находка, золотые монеты Кокандского ханства ,имеют большую историческую ценность. Составили акт о находке и о передаче ее государству. Сказали, что семье владелицы дома нашедшей клад полагается хорошее вознаграждение. Потом в сопровождении милиции кувшин из старого тутовника увезли в Ташкент. Узкая улица у дома Сохибы была полна народу, весть об уникальной находке быстро разлетелась по городу. Люди окружили Сохибу, Одилжона и Санжара плотным кольцом, старались дотронуться до кого- нибудь из них, как до носителей радостной вести и доброго события. Все соседи побывали у них в доме с поздравлениями, не пришел только брат, Ахмаджон. Не слушая наставлений аксакалов о примирении с сестренкой, он на следующий день отправился в суд с заявлением о востребовании в свою пользу половины клада, найденного в тутовнике. Сохибе было очень горько слышать об этом. Они с Одилжоном в первый же день приняли решение, что все, что им даст государство, они разделят на три равные части:братьям Каримжону, Ахмаджону и ей Сохибе. Она не успела сказать об этом Ахмаджону, теперь же у нее язык не поворачивался говорить с ним на эту тему.
В суд Сохиба не пошла, попросила адвоката быть ее доверенным лицом. А когда к ней во двор приходила с проверкой комиссия, она ушла в дом – ей стыдно и больно было встречаться с братом, стыдно и больно за него.
Суд принял единственное в данном случае законное решение: полное и нераздельное право на вознаграждение было утверждено за Сохибой, так как старый тутовник рос на территории ее двора и найден был членами ее семьи. Более того, эта половина двора была передана Сохибе по выбору брата, решением суда.
Время шло, оценка клада дело не скорое и про вознаграждение супруги думать перестали, они работали, растили детей.
Брат же не успокаивался, он обивал пороги областного суда, потом ездил с жалобой в Верховный суд Республики. Но во всех инстанциях решение городского суда в пользу Сохибы получало поддержку. Такие сражения для неправой стороны бесследно не проходят: Ахмаджон заболел,перестал работать, его семье приходилось нелегко. Несмотря на все обиды, сестра ,как могла , через соседей или дальних родственников поддерживала брата, передавала, будто от их имени, продукты, деньги, делилась по- братски всем чем могла. Одилжон всецело одобрял жену: иначе нельзя- после матери с отцом нет роднее братьев и сестер.Для него- сироты это было ясно, как божий день. Вознаграждения за клад они с Сохибой скоро не ждали, но семье Ахмаджона помогать не переставали.
Как говорится , у каждой ночи обязательно есть свой рассвет. После очередного лечения Ахмаджон вернулся домой в странном настроении. Он разыскал и часто рассматривал фотографии ушедших родителей, детские фотографии семьи.Нашел среди них снимок, где сфотографированы старший брат Каримжон ,он , Ахмаджон и между ними маленькая сестренка Сохиба.Он долго смотрел на фотографию и плакал. Ему было жаль себя, своего брата и свою сестренку. Почему он раньше не понимал, что это единственные родные ему люди, а ведь это он отдалился и почти потерял их. «Из-за чего?-спрашивал себя прозревший Ахмаджон,- Из-за куска земли, из- за денег!»-горько признался он самому себе и плакал в надежде найти обратный путь к родным сердцам. Кто поможет ему?
«Никто,- сказал ему внутренний голос,-ты виноват, только ты сам должен пройти этот больной, но целительный путь. Первый сделай шаг навстречу сестренке!»
«Утром так и сделаю,- решил Ахмаджон,-а сейчас пойду и уберу эту проклятую преграду посреди двора.»- он взял огромные ножницы для железа, в трех местах разрезал металлическую сетку и она с тихим прощальным звоном опустилась на землю. Ахмаджон с легким сердцем пошел спать.
В этот же вечер в семье Сохибы царило радостное волнение. Сегодня их с Одилжоном пригласили в сбербанк, где вручили причитающееся им по закону вознаграждение – очень большие деньги. Супруги приехали домой, пообедали и сели за приятную процедуру, которую не раз видели в своих мечтах они разделили полученую сумму на три равные части,одну положили в сундук на свои нужды ,а две других, завернув в белвоки, отложили для братьев Сохибы. Каримжон обещал через неделю приехать с семьей в отпуск, а как быть с Ахмаджоном? Ведь Сохиба ничего не говорила и не писала брату об их ссоре с Ахмаджоном- не хотела его расстраивать. «Брат мой парень гордый и упрямый,- размышляла Сохиба,-он и в детстве не всегда мог признаться в своих ошибках, так мальчишкой и остался! Пригласить его к себе в гости – не придет, позвать в махаллинский комитет и там вручить деньги- обидится и ничего не возьмет. Нет, надо пойти к нему домой и поговорить начистоту.- решила сестренка,- он мой родной брат, поймет меня.»
Наступило утро, махалля проснулась. Хлопали калитки, было слышно, как молодые невестки поливают и подметают дворы и переулки, то с одной, то с другой стороны слышался плач проснувшихся малышей, где-то блеяли барашки, мычали, отдавая молоко, коровы. Добавьте в этот хор жизни утренние песни перепелок, журчанье маленьких и больших арыков и голоса мужчин и женщин, стоящих на пороге дня, и поместите все это в великолепную раму зеленых садов и благоухающих цветников - вы поймете, что именно в такие дни совершаются чудеса.
Торжественно одетый Ахмаджон, с приготовленным заранее угощением, вышел за калитку и решительно направился к дому сестренки, а это же время ,повязав голову новым платком, с нарядным узелком гостинцев, вышла за порог своего дома Сохиба. Ей предстояло пройти свой переулок , выйти на большую улицу, потом повернуть в маленький переулок к конце которого и был дом брата. Такой же путь, только с другой стороны, лежал и перед Ахмаджоном. Брат и сестра, сами того не зная, шли навстречу друг другу.
Поворот на большую улицу они сделали почти одновременно.Сохиба от неожиданности остановилась,улыбнулась и замерла , но Ахмаджон уверенно шел ей навстречу.Сестренка ускорила шаг, они приближались друг к другу,родные, сердца колотились в унисон, казалось этим гулом наполнилось все вокруг от неба до земли. Чем ближе, тем громче били барабаны в сердцах сестры и брата.Бум- бум- бум! Если бы это были два чужих человека, то грохот этот от страха и неизвестности мог превратиться в в гром и молнию и взорвать все вокруг. Но это были родные сердца! Вот они совсем рядом, их взгляды и руки встретились, Ахмаджон опустился перед сестренкой на колени и, прося прощения, склонил голову к земле.
И Сохиба,стоя на коленях, нежно обняла брата. Мгновенье- и гул и грохот двух родных сердец полился над миром нежной, тихой песней свирели.
Как хорошо, что махаллях стены, выходящие на улицу не имеют окон,а люди вышедшие было на дорогу, тактично прикрыли калитки.
Все годы махалля была свидетелем ссоры, много было разговоров- пересудов, кто- то был на стороне брата, кто- то на стороне сестры, но сейчас, в миг примирения родных людей, все были с ними вместе, все молились за них.
Старшего брата Каримжона и его семью Ахмаджон и Сохиба встречали вместе. Каримжон, переступив порог родительского дома, увидел свой родной двор .Правда, он здорово изменился, старый отцовский дом стал выше и краше, в глубине двора появился новый дом Сохибы и Одилжона, а посередине двора ,как в детстве, торжественно возвышался старый тутовник, в тени которого стояли айваны с угощением для дорогого гостя – старшего брата и его семьи. Дастархан для детей был накрыт на просторной балохоне.
Каримбой подошел к дереву, обнял тутовник, потом присел на корточки у весело бегущего арыка ,опустил руки в прохладную воду, посмотрел на братишку и сестренку и увидел, что старое дерево по-прежнему хранит его семью,а животворящий арык не разделяет ,а объединяет их сердца.