Ничего на свете не было лучше, чем самое раннее утро на Песчаной улице на Соколе. Я смотрю из окна сквозь кружевную штору цвета шампань. Мне не спится, и я встречаю рассвет, ловлю самые первые ранние робкие лучи солнца, которые сначала крадутся нерешительно, цепляясь за углы домов, кроны деревьев. Потом, осмелев, уже с какой-то напористосью озаряют песочные фасады сталинок, добираются до самых крыш, играют бликами в свежевымытых, чистых как слеза девственницы оконных стеклах и,запутавшись в кованых решетках балконов, теряются в зелени алых балконных гераней. Потом уже поднимается сам солнечный диск. Медленно восходит он на небосвод и уже оттуда смотрит на этот мир, суетящийся город, на Песчаную улицу и на меня, стоящего у окна за кружевной шторой цвета шампань.
Утро входит в меня своей радостностью, солнечностью и успокоенностью. И я рад ему, этому новому утру, новому дню. Мне хорошо! Почему мне бывает так удивительно хорошо, что хочется обнять весь мир, расцеловать каждого прохожего, совершенно незнакомого мне человека. Улыбаться, так что уголки губ тянутся к ушам, и нет возможности никакими силами сдержать эту улыбку на лице и внутри меня. Самое главное, внутри себя я улыбаюсь. Только потому, что люблю.
Я сейчас пойду на работу и понесу это счастье с собой. Целый день я буду ходить в молочном мареве какого-то тихого счастья. Она как бы незримо будет со мной.Когда я иду, стою и даже ночью сплю, мое счастье всегда со мной.Неосязаемое и невидимое другим, оно делает мою жизнь такой же сладкой как сладкий жасминовый чай в моей чашке из тонкого английского фарфора, на которой изображены невиданной красоты цветы.Сладкой чуть-чуть, самую малость. Но этого уже достаточно, чтобы остановиться на улице под деревом,задрать голову и попытаться втянуть в себя ощущение колышущихся мелких листиков,округлых крон, которые ветер мотает там наверху на высоте многоэтажного дома. Самого неба, сегодня какого-то выцветшего бледно-голубого, а завтра и яркого, чуть ли не синего. Проводить взглядом одинокое облачко и полететь вслед за ним неизвестно куда. А потом просто прийти домой и повалиться со стоном на кровать - Я дома!Вот теперь теплую ванну с пеной, терпкий гель для душа. Выскочить мокрым в махровом белом халате и поваляться, послушать музыку. Апельсиновый свежевыжатый сок и музыка, проникающая сквозь тебя - что может быть лучше на свете!
Я люблю, люблю ее больше жизни, потому что она и есть моя жизнь. Она старше меня на пять лет и она замужем. Но мне все равно. Меня больше нет, она отняла у меня мою жизнь и она теперь вся принадлежит ей. Она маленькая, хрупкая,с совершенно обычным лицом и телом. На улице увидишь и не запомнишь. Но в этом обычном теле скрывается необычная душа, которая отняла у меня волю, да и саму мою жизнь тоже. Я безумно люблю ее. Никогда еще мое сердце так не билось, и такое счастье не захлестывало меня, как сейчас.
Ее муж, стокиллограммовый хозяин жизни из Газпрома, никогда меня не видел. Это-то и хорошо. Я тоже его представляю только по рассказам. Он дает своей жене полный карт-бланш. Полное освобождение от всех обязанностей. Она может не приходить домой ночевать, быть у меня, целый день, со мной бродить по городу, он даже и не спросит, что она делает и где скитается его супруга перед богом и небесами. Ему, наверно, так удобнее. Таков современный мир, с подчас парадоксальными браками, где муж так занят зарабатыванием денег, что не имеет ни секунды свободной, и времени развлекать свою супругу у него категорически нет.
Сегодня она сказала, что беременна. Я стал носиться как сумасшедший, обдумывать, где мы будем жить и когда она сможет развестись.Но она посмотрела на меня с таким удивлением - Она и не собиралась разводиться! Не собиралась! Кто я был для нее? Простой сисадмин. Мелкий IT-тишник. Ничтожество, в которое можно влюбиться, пока муж занят и замечательно провести время в постели.
Я больше не видел ее ни разу! Стер все контакты, чтобы не звонить и не писать. Она умерла для меня, ее больше нет на белом свете. Ни на каком свете больше нет!Она еще пожалеет! Потом. А сейчас я уже начальник службы технической поддержки в большом банке. Работы стало так много, что я теперь понимаю ее мужа. Понимаю и сочувствую. Но я ее все равно люблю. Даже теперь, через несколько лет. Люблю также как раньше. И, наверно, обречен любить всегда.