Есть или не есть?
Еще Э.Ларте при первых раскопках неандертальских стоянок сделал удивительное открытие. В «кухонных» кучах костей, оставшихся после пиршеств неандертальцев, частенько встречались кости явно человеческие. Старательно обглоданные, расколотые, чтобы извлечь костный мозг. Такие кости принадлежали существам более развитым, чем неандертальцы, они соответствовали по строению современному человеку. Позже оказалось, что это – кости кроманьонцев, съеденных неандертальцами.
Не менее удивительное открытие сделали археологи в кухонных кучах кроманьонцев. Оказывается, кроманьонцы тоже не брезговали употреблять в пищу своих меньших братьев по разуму – неандертальцев.
Эти открытия вызвали шок у европейских ученых. Они могли допустить существование каннибализма у диких народов, у всяких там бушменов, негров, полинезийцев, малайцев, папуасов, австралийцев. Но чтобы гуманный европейский Человек разумный увлекался людоедством, - это не укладывалось ни в какие рамки.
Зато некоторые злонамеренные лица воспользовались растерянностью ученого мира и тут же предложили свою теорию. По их мнению, коренными жителями Европы, ее так называемым автохтонным населением, являлись именно неандертальцы. Кроманьонцы же пришли в Европу откуда-то извне и за каких-то 20 тысяч лет истребили бедных неандертальцев. Попросту съели их полностью и без остатка, съели вместе со шкурами животных, в которые кутались неандертальцы.
Естественно, такое чудовищное предположение вызвало взрыв праведного гнева и благородного негодования большинства европейских ученых. Их утонченная нравственность не могла смириться с подобным плевком в адрес мудрых кроманьонцев, обладавших высоким чувством прекрасного. И не только потому, что наши предки, якобы, могли без зазрения совести предаваться каннибализму.
Ведь если неандертальцы – коренное население Европы, а кроманьонцы пришли откуда-то издалека, то выходит, что эти две разновидности Человека разумного принадлежали к разным видам или подвидам, в лучшем случае - к разным породам или расам одного вида. И если люди одной расы довольно быстро и без остатка съели людей другой расы, то что же получается, господа? Получается расизм в чистом виде. Можно ли допускать подобные рассуждения? Категорически нельзя.
Поэтому, если археологи впредь находили в кухонных кучах наших предков обглоданные и аккуратно расколотые человеческие кости, то им строжайше рекомендовалось держать язык за зубами или искать приличное объяснение этим нежелательным находкам. При таких ограничениях в среде археологов снова наступило относительное благолепие. Но развитие науки остановить невозможно. Познание мира, как говаривал Владимир Ленин, процесс бесконечный, и он развивается по восходящей спирали.
Хрупкое равновесие в антропологии нарушили опять все те же лица: отец и сыновья Лики со своими австралопитеками. И на этот раз их аргументы снова оказались настолько серьезными, что умалчивать о зверских наклонностях предков Человека разумного стало невозможно.
Все в том же ущелье Олдовэй семейная археологическая бригада Лики раскапывала слой за слоем, углублялась в прошлое на десятки и сотни тысяч, даже на миллионы лет. И в любых слоях они обнаруживали среди остатков пиршества австралопитеков множество костей и особенно черепов обезьян бабуинов, а среди них – костей таких же австралопитеков. Эти кости и черепа носили явные следы застольного веселья: кости - расколотые, все черепа аккуратно пробиты насквозь. Все это делалось австралопитеками для извлечения любимого лакомства –т костного и головного мозга. Расколоть кость, пробить сквозное отверстие в черепе никакое животное не в состоянии. Для этого необходимо человеческое умение. Недаром Лики назвали австралопитека Человеком умелым. Австралопитеки прекрасно умели держать в руках тяжелый, твердый предмет и аккуратно, опять же умело дробить им кости, чтобы не потерять ни грамма излюбленного лакомства.
Светское воспитание европейских ученых не позволило им сразу поверить находкам Лики. Выдвигались самые изощренные объяснения раздробленным костям австралопитеков в кухонных кучах австралопитеков. Одни уверяли, что человеческие кости разгрызли гиены. Но гиена способна разгрызть кость и даже съесть ее, но не расколоть. Другие поборники нравственности склонялись к тому, что ископаемые кости раздроблены геологическими процессами. Попробуй, докажи, что именно этот вот череп или именно эту вот берцовую кость австралопитека раздробил другой голодный австралопитек, а не сокрушающий сдвиг земных пластов. За сотни тысяч и миллионы лет кости могут настолько потерять свой первоначальный вид, что их мать родная не узнает.
Археологи Лики не стали попусту тратить свое драгоценное время на бесполезные дебаты с неверующими. Семья Лики продолжала раскапывать стоянки австралопитеков и извлекать на свет Божий новые и новые находки. Теперь они откладывали в одну кучку раздробленные берцовые кости, а в другую ¬¬- черепа бабуинов и австралопитеков. Не все черепа, а только специфические. Такие, на которых имелось отверстие, пробитое каким-то твердым, округлым предметом.
Рафинированная нравственность европейских ученых не признала эти небольшие, но смертельные пробоины в черепах австралопитеков доказательством их систематического каннибализма. За сотни тысяч лет на череп давно умершего австралопитека могли падать камни с обрыва. Ведь в горах и ущельях бывают камнепады? Бывают, это известно любому. Значит, дырки в ископаемых черепах могут быть следствие таких камнепадов? Конечно, могут. При чем тут хроническое людоедство?
Археологи Лики не вступали в споры. Настоящему исследователю гораздо интереснее продолжать работу, чем возражать «упертым» оппонентам. Да они, конечно, и не ставили перед собой такую микроскопическую по значению цель: доказать каннибализм австралопитеков. Они столкнулись с гораздо более серьезной проблемой и пытались ее решить. На карте стояла сама история человечества.
И сам Лики, и его жена, и оба его сына увлеченно извлекали уцелевшие кости австралопитеков, и перед ними открывалась головокружительная перспектива совершенно новой родословной человечества. Каждая новая их находка изменяла историческую картину до неузнаваемости. Только что выстроенная удивительная гипотеза тут же рушилась из-за очередного найденного небольшого обломка челюсти с одним-двумя уцелевшими зубами.
А находка шла за находкой, одна другой удивительней. И чем больше их накапливалось, тем запутаннее становилась история рода человеческого. Но нет худа без добра. Накопление находок само по себе решало немало мелких попутных задач. Постепенно выяснялось, как жили австралопитеки, существовала ли у них семья, хоронили ли они покойников, изготовляли ли орудия, а если изготовляли, то какие, пользовались ли огнем, чем питались. И продолжали накапливаться пробитые черепа. Наверное, из них уже могло получиться нечто вроде пирамиды на картине Верещагина «Апофеоз войны».
Чтобы проломить толстый и крепкий череп бабуина или еще более крепкий череп австралопитека, нужна сильная и точная рука. Но кроме руки необходимо очень прочное орудие. Такое же прочное, как камень, или почти такое же. Деревянная дубина здесь не подойдет. Дубиной можно убить австралопитека, но дубина не оставит небольшого сквозного отверстия в черепе, она просто размозжит череп. Можно использовать крупную гальку или другой подходящий камень. Но чтобы убить другого австралопитека камнем, надо подойти к нему вплотную, а в этом случае убиваемый начнет сопротивляться, и еще неизвестно, чем такой поединок закончится. Значит, орудие должно позволять наносить удар на некотором расстоянии, удлинять руку нападающего. Что бы это могло быть?
И вот археологи Лики стали обращать внимание на то, что рядом с пробитыми черепами или неподалеку от них иногда лежат берцовые кости антилоп и австралопитеков, Кости эти имели две странности. Во-первых, вечно голодные австралопитеки почему-то их не раскалывали, чтобы добыть лакомый костный мозг. Во-вторых, утолщенные и округлые оконечности берцовых костей носили явные следы ударов.
Неизвестно, кому из Лики первому пришла в голову ужасная догадка: Лики-отцу или одному из сыновей. Но вскоре эта догадка перешла в уверенность. Сомнений больше не оставалось. Для австралопитеков основным орудием убийства себе подобных служила берцовая кость антилопы или ранее съеденного австралопитека. И, увы, Человек Умелый при всей своей всеядности все-таки предпочитал употреблять в пищу своих собратьев по разуму, других Человеков Умелых.
Австралопитеков недаром отнесли к виду Человека умелого. Объем мозга у них достигал 650 см3, то есть, в полтора – два раза больше, чем у современных человекообразных обезьян. Только существо с таким большим мозгом сумело увидеть в берцовой кости антилопы или другого Человека умелого идеальное орудие убийства. Только оно сумело сообразить, что можно не раскалывать берцовую кость, чтобы добыть толику костного мозга, а лучше отказаться от кусочка лакомства, сохранить кость в целости и употребить ее для добычи сразу большого количества калорийной, вкусной и здоровой пищи. Никакое животное не сумело бы додуматься до такого.
Так археологи Лики совершили еще одно крупное открытие. Это очередное открытие вряд ли обрадовало археологов. Скорее, оно погрузило их в глубокий пессимизм. Все-таки мы воспитаны на убеждении, что Человек – это звучит гордо, что он – венец природы, что мы отличаемся от других животных наличием сознания, а сознание предполагает какие-то нравственные устои. И вот наши совсем недалекие предки оказались кровожадными хищниками. Мало того, что они убивали других животных: бабуинов, антилоп, зайцев, черепах и даже почти несъедобных гиен, - в мире хищников это обычное явление. Нет, австралопитеки явно предпочитали употреблять в пищу себе подобных. Они съедали своего собрата, хорошенько обгладывали его берцовую кость, брали ее в руки и шли убивать следующего ближнего своего.
Лики поняли, что открыли принципиально новый этап в истории человечества. До открытия неандертальцев и кроманьонцев люди знали в своей предыдущей истории четыре этапа, четыре века: золотой век, серебряный, бронзовый, он же медный, и железный. После открытия стоянок первобытных людей археологи доказали, что существовал еще пятый, огромный по длительности в сравнении с остальными, - каменный век. Этот век археологи разделили на палеолит или древний каменный век, мезолит или средний каменный век и неолит или новый каменный век.
И вот семья археологов Лики открыла новый, шестой век, век костяной. Этот костяной век по длительности намного превышал все остальные четыре века, вместе взятые. Два с половиной миллиона лет австралопитеки проламывали черепа животным и своим собратьям-австралопитекам, съедали мясо убитых на месте, а черепа приносили в пещеру, чтобы на досуге полакомиться мозгом. По сравнению с этим необозримым временем какие-то четыреста тысяч лет существования неандертальцев или сорок тысяч лет эпохи кроманьонцев, - очень малая величина. И все два с половиной миллиона лет предки человека пожирали друг друга и своих меньших братьев, обезьян.
Лики по строению челюстей и по форме зубов австралопитеков убедились, что австралопитеки - всеядные существа. И это естественно. Травоядные животные с утра до вечера только и знают, что жевать низкокалорийную траву. Им просто не хватает ни времени, ни качества пищи, чтобы развивать мозг. Хищники всю свою энергию тратят на изнурительную погоню за белковой пищей. У хищников тоже не может появиться большого мозга сложной структуры.
Человекообразные обезьяны питаются, в основном, плодами и ягодами растений, и такая питательная и обильно витаминизированная пища позволила их мозгу увеличиться до 350-450 см3. Но доступность плодов и ягод остановила человекообразных обезьян на этом уровне развития. Они так и остались обезьянами. Чтобы добыть пищу, им достаточно протянуть руку и сорвать банан. Для этого большой мозг не требуется.
И только всеядные животные могли получать достаточно энергии, витаминов и всевозможных микроэлементов для увеличения массы мозга и усложнения его структуры. Однообразный круговорот существования травоядных, плотоядных и плодоядных животных у всеядных превратился в разворачивающуюся спираль. Высококачественная белковая пища способствовала интенсивной работе мозга, а интенсивная работа мозга помогала всеядному существу добывать еще больше пищи.
Когда 15 миллионов лет назад климат стал заметно прохладнее, тропические леса оскудели, громадные пространства джунглей сменила травянистая саванна. Скорее всего, первыми осмелились выйти из леса в саванны потомки нашей Арди, которые уже в лесу свободно бегали на двух нижних хватательных конечностях. Они окончательно слезли с пальм и начали осваивать новые просторы, богатые белковой пищей. Менее развитые «обезьяны» остались в лесах и поплатились за это остановкой в развитии. Предки орангутанга, шимпанзе и гориллы не решились удалиться от опушки леса, и тоже застряли на стадии человекообразия.
И лишь приматы всеядные, начиная с дриопитека дарвиновского, поднялись с четверенек на задние лапы. Им открылись бескрайние просторы саванны с бесчисленными стадами животных. Они научились бегать за добычей на двух ногах. Они сообразили, что мясо можно добыть легче и проще, если не бегать с голыми руками за быстроногими животными, а убивать их на расстоянии – дубиной или брошенным камнем. И эволюционная спираль начала раскручиваться все стремительнее.
Однако отец и сыновья Лики с удивлением убедились, что на австралопитеках это спиральное движение с ускорением дало сбой. И они, как ученые, нашли объяснение этому застою. Их любимые австралопитеки, изучению которых семья Лики посвятила всю жизнь в двух поколениях, - эти австралопитеки слишком увлеклись добыванием самой доступной и высококалорийной пищи. Они, конечно, не перестали охотиться на других животных, собирать плоды и грибы, ловить рыбу, но делали это все неохотнее. Они предпочитали убивать обезьян, а заодно и друг друга. Это оказалось очень легко, удобно и надежно. Пища всегда находилась буквально под рукой, не ожидала нападения, а потому почти не сопротивлялась.
Сейчас, через сотни тысяч и даже миллионы лет невозможно установить, кого конкретно из братьев по разуму ели австралопитеки. Возможно, они постоянно нападали на соседние стада и стоянки своих собратьев. Они, конечно, не интересовались уровнем развития своих жертв, объемом их мозга. Австралопитеки, скорее всего, ели всех подряд: и близких к рамапитеку родственников Щелкунчика, и высокоразвитых, истинно выпрямленных, прямоходящих Homo, вроде древнейших обитателей берегов и островов озера Рудольфа. Но вполне возможно, что в критической ситуации австралопитеки обрушивали смертоносные удары берцовых костей на черепа собратьев из своего же стада. Сын убивал и пожирал ослабевшего отца, брат съедал зазевавшуюся сестренку.
Постепенно наступила деградация. Именно поэтому Лики не раз видели по результатам раскопок, что эволюция австралопитеков как будто идет в обратном направлении, от более развитых существ к примитивным. Именно поэтому открытый ими древнейший высокоразвитый вид Ноmo, который жил 2,5 миллионов лет назад, скорее всего, так и не превратился в Ноmо sapiens. Он, видимо, бесславно исчез с лица Земли и оставил после себя только окаменевшие кости и черепа. Целые черепа – свои, и пробитые - от съеденных собратьев. А пока австралопитеки деградировали, в то же время в горах Атласа появился атлантроп, - североафриканский вариант питекантропа. И все опять повторилось сначала, уже в который раз.
Австралопитеки не задумывались о последствиях своего предосудительного образа жизни. Их мозг еще не начал вырабатывать моральных ограничений, нравственность в стаде австралопитеков отсутствовала, как отсутствует она у человекообразных обезьян, наших троюродных родственников. Австралопитеки находились на самой опасной стадии развития: на стадии социального дарвинизма.
Австралопитеки жили стадами, как многие другие животные, и, несмотря на их немалый мозг, это стадо еще не превратилось в общество. Они все еще подчинялись неведомым, но неизбежным законам естественной эволюции, законам изменчивости вида под влиянием изменяющейся окружающей среды. На стадии социального дарвинизма, когда мозг развит сильнее, чем у любых других животных, а стадо еще не превратилось в общество, побеждает и выживает не самый умный, а самый подлый, самый безжалостный. В таком стаде, как в стаде или стае других животных, побеждает и выживает только тот, чьи неизбежные мутационные отклонения обеспечивают ему наилучшее приспособление к окружающей среде.
Эту опасную стадию социального дарвинизма прошли не только австралопитеки. Находки археологов убедительно показывают, что древние предки человечества развивались в нескольких направлениях. Множество видов Homo erectus существовали на просторах нашей планеты в разное время и даже одновременно. Каждый из этих видов или подвидов ископаемых Homo мог развиться до уровня Homo sapiens. Но почти все они исчезли с лица Земли. Видимо, они просто самоистребились, а уцелевшие потомки их деградировали и вымерли.
Им не повезло, - благодатные условия окружающей среды остановили их развитие на стадии социального дарвинизма. Возможно, вокруг них оказалось слишком мало другой пищи, и они принялись поедать себе подобных. Возможно, другой пищи могло хватить, но ее надо добывать непосильным трудом, а рядом оказалось много доступных и вкусных двуногих существ. Так или иначе, эта стадия неизбежно наступает, когда развитие мозга делает Homo самым опасным хищником в природе. Но мозг этого непобедимого и безжалостного хищника еще не способен выработать законы морали.
Позже, если природные обстоятельства не предоставят Homo легкого пути добывания пищи, если его мозг успеет перейти на следующую ступень, стадо двуногих существ начнет превращаться в социальное общество с начальными нравственными устоями. Но, видимо, это происходило очень редко, иначе сейчас на Земле существовало бы множество видов или подвидов Человека разумного.
Даже сейчас, в цивилизованном человеческом обществе, в каждом из нас таятся древнейшие животные инстинкты, которые нередко заглушают голос разума и заставляют нас переступать через требования морали и нравственности. Именно поэтому все настоящие ученые утверждают в один голос, что Человек – существо общественное, социальное. В Человека разумного могло превратиться только то существо, чье стадо превращалось в человеческое общество одновременно с развитием мозга, или с небольшим отставанием. При таком превращении социальные факторы оказывались более важными, чем естественная эволюция животных.
Открытие Лики развитого каннибализма у австралопитеков заставило европейских ученых более внимательно присмотреться к нравственному облику неандертальцев и кроманьонцев. Наличие костей кроманьонцев на стоянках неандертальцев и костей неандертальцев в кухонных кучах кроманьонцев требовало беспристрастного объяснения. Теперь стало трудно утверждать, что эти ближайшие предшественники современного европейца не лакомились своими Разумными соседями.
И, как часто случается, решение частного вопроса привело к большому открытию. Европейские ученые сквозь зубы, со стыдливо опущенными взорами и с тяжелыми вздохами признали неприятный частный факт. Увы, неандертальцы кушали кроманьонцев. Увы, кроманьонцы тоже употребляли в пищу попавшего им в руки неандертальца. Однако признание небольшого частного факта вызвало мощную лавину крупных неприятных выводов, и эта лавина погребла под собой всю стройную гипотезу гомогенеза.
Даже «расисты»-гетерогенисты крепко призадумались. Если человечество имеет несколько корней, то кто определит, какой из наших обезьяноподобных предков более развит, а какой менее? Не окажется ли, что волосатый предок самых высоконравственных современных гомогенистов произошел как раз от самой недоразвитой, тупой и злобной «обезьяны»? Это же конфуз.
Прошу прощения у Читателя за некоторое отклонение в сторону, но ситуация в современной антропологии очень напоминает старый советский анекдот. Лектор общества «Знание» рассказывал в заводском клубе о происхождении человека. Естественно, докладывал он с позиций гомогенеза. После ответов лектора на вопросы поднялся один слушатель и сказал:
- А я вот думаю, что люди произошли от разных обезьян!
- Ну-ка? – заинтересовался лектор. – Пожалуйста, поподробнее. От каких же обезьян произошли люди?
- Ну, мы, русские, произошли от гориллы. Кавказцы, думаю, - от шимпанзе. Японцы – от макаки. Малайцы – от орангутанга.
- Позвольте, - удивился лектор. - А от кого тогда произошли негры?
- Ни от кого, - уверенно отвечал слушатель. – Были обезьяны, и были негры. Обезьяны превратились в людей, а негры так и остались.
Еще в XIX-м веке антропологи определили, что неандертальцы жили в Европе и ее окрестностях около 400 тысяч лет. Последняя по времени их стоянка обнаружилась в районе Гибралтара и датировалась 24-м тысячелетием. После этого неандертальцы исчезли со своей законной, родной земли, и больше нигде не появлялись. А самые древние стоянки кроманьонцев из обнаруженных на территории Западной Европы имеют возраст 40 тысяч лет. Получается, что неандертальцы и кроманьонцы жили не очень добрыми соседями на одних и тех же землях никак не меньше 15 тысяч лет.
Откуда появились в Европе неандертальцы? На этот вопрос имелось несколько ответов. Неандертальцы вполне могли произойти от древнего европейского Гомо еректус, - гейдельбергского человека. Но как появился в Европе гейдельбергский человек, европейский аналог питекантропа? Никаких останков древних предков гейдельбергского человека на всей территории современной Европы не обнаружено. Европейский Гомо еректус возник буквально на пустом месте. Такого не может быть, поэтому специалисты считали, что он пришел в Европу откуда-то из других мест. При этом высокоученые специалисты почему-то забывали, как это принято у них, о том, что останки пра-пра-прадеда Человека Разумного, дриопитека дарвиновского, обнаружены именно в Европе.
Если забыть о европейском дриопитеке дарвиновском и считать, что все мы произошли от «одной обезьяны», то питекантроп, видимо, сумел таки совершить дальнее странствие от Индонезии до Европы, и такое нелегкое путешествие заняло немало времени. На этом очень долгом пути питекантроп сначала на территории Китая превратился в синантропа, основателя монголоидной расы, и не спеша побрел дальше на край света, в Европу. Почему же он не пришел в Европу еще более развитым существом, чем синантроп? Почему он снова деградировал до уровня примитивного гейдельбергского человека?
Возможно, гейдельбергский человек произошел от северо-африканского атлантропа. Получается красивая цепочка. Австралопитеки все-таки дали ветвь обезьянолюдей Гомо эректус в виде атлантропа. Непоседливым атлантропам удалось перебраться в Европу и стать гейдельбергским человеком. Они ведь не сильно отличаются друг от друга. Как они это сделали? Да очень просто, взяли и переплыли Средиземное море на поваленных ветром деревьях. Или еще проще: перешли из Африки в Европу пешком. Геологи уверяют, что за последние пару миллионов лет Средиземное море пересыхало почти полностью минимум три раза. Вот атлантропы выждали один из этих великих пересыханий и ушли пешком в Европу.
Если такой ответ не нравится, пожалуйста, есть еще один вариант. И атлантропы, и гейдельбергский человек – родные братья. Какие-то подвиды австралопитеков превратились в родезийского человека, а тот отправился в путешествие на север. По пути, на северном побережье Африки, часть родезийцев превратилась в атлантропов, а часть ушла еще дальше на север, в Европу, и там стала гейдельбергским человеком. Тоже красивая гипотеза.
Причем, родезийский человек путешествовал не только на север. Он сумел перебраться на другую сторону Земного шара и основал в Китае синантропов. Но на достигнутом он не успокоился, а отправился еще дальше: в Индонезию и Австралию. По пути он несколько деградировал. На Яве родезиец превратился в питекантропа Дюбуа, а в Австралии – в кохунского человека.
Вариантов ответа на вопрос о появлении неандертальца в Европе можно сочинить множество. Можно не заставлять потомков австралопитеков путешествовать по Земному шару. Пусть это сделает питекантроп с острова Явы. Почему не предположить, что в джунглях индонезийских островов рано или поздно раскопают кости яванского Человека умелого? Тогда он-то и явится основоположником всего генеалогического древа рода человеческого. Можно, в знак уважения к японцам, допустить, что Обезьяна впервые слезла с пальмы и превратилась в Человека именно на Японских островах. А уже оттуда Гомо распространился по всему свету. Или доказать, что прародина всего человечества – Палестина. Тоже вариант отличный. Особенно если учесть, что он полностью совпадает с библейским.
Все эти варианты ответов имеют равное право на существование. Что касается меня лично, то я воздержусь от выводов, оставляю эту почетную задачу специалистам. Но я бы постеснялся приписывать Человеку умелому и даже Человеку выпрямленному, - африканскому ли, яванскому ли, японскому или палестинскому, - способность преодолевать расстояния, соизмеримые с окружностью Земного шара. Пока наука не знает точного ответа, как появился неандерталец в Европе. Произошел ли он от еще не обнаруженной древнеевропейской «обезьяны», или от европейского дриопитека дарвиновского через гейдельбергского человека, или пришел на просторы Европы откуда-то со стороны, - наука не в курсе. Как пока не в курсе она, есть ли жизнь на Марсе.
Зато современная наука точно знает, что неандерталец процветал в Европе и ее окрестностях целых 400 тысяч лет. Наука знает, что спокойная жизнь неандертальца закончилась 40 тысяч лет назад, когда в Западной Европе откуда-то появился «высокоразвитый», а точнее, более агрессивный и безжалостный кроманьонец. Найдено немало останков наших предков, которых можно выстроить в стройную эволюционную линию постепенного превращения неандертальцев в кроманьонцев. Долгое время эта эволюционная линия считалась единственно правильной.
Однако сейчас наука уже не заявляет однозначно, что кроманьонца породил неандерталец. Она нехотя, скрипя зубами от огорчения, соглашается, что это – две различные ветви человечества. Она даже соглашается, что неандертальцы исчезли 24 тысячи лет назад не потому, что превратились в более развитых кроманьонцев. Они исчезли потому, что их быстро, всего за 15-20 тысяч лет полностью съели кроманьонцы.
В 1830-е годы известный палеонтолог Пьер Тейяр, по совместительству иезуит, торжественно провозгласил, что наше человечество единственное и неповторимое. Так зародился гомогенез. Его сильно поколебали открытия археологов, особенно семьи Лики. Но он усилился после Второй мировой войны, когда мир потрясли чудовищные преступления фашистских расистов. Еще более тезис Тейяра укрепился в годы крушения колониальной системы, - так называемый постколониальный синдром.
В конце XX-го века биологи-генетики точно установили структуру ДНК, генов и хромосом. Это позволило определять родственные связи людей и практически безошибочно устанавливать личность погибших. Дошла очередь и до наших предков.
В 1997 г. группа исследователей Мюнхенского университета под руководством Сванте Паабо (Свент Пебо) провела сравнительные генетические исследования неандертальца и современного человека. Пробу взяли от костей первого известного неандертальца из долины реки Неандерталь, который жил около 50 тысяч лет назад, еще до появления здесь кроманьонцев. Результаты анализа оказались ошеломляющими. Различия в строении геном неандертальца, кроманьонца и современного человека оказались настолько большими, что считать неандертальца нашим родственником никак нельзя. Эти генетические исследования впервые экспериментально показали, что неандерталец и кроманьонец относятся к разным видам Человека разумного, а значит, произошли «от разных обезьян».
В 1999 г. исследователи Цюрихского университета Марисия де Леон и Кристофер Цолленкофер исследовали ДНК неандертальского ребенка возраста около 2 лет и такого же кроманьонского ребенка. Они обнаружили принципиальные различия в структуре ДНК, геном и хромосом. Печальный для гомогенистов вывод мюнхенских биологов подтвердился и углубился. Неандертальцы – не предки и даже не родственники кроманьонцев. Они не могли давать потомства с кроманьонцами. Неандертальцы – самостоятельная, альтернативная ветвь человечества, отдельный вид Человека разумного, Homo sapiens.
В 2006г. сразу две группы исследователей: группа Рубина в США и группа Свента Пебо из Мюнхенского университета, - одновременно и независимо друг от друга установили, что неандерталец и кроманьонец разделились не менее 450 тысяч лет назад. Ген микроцефалин, влияющий на размер и структуру мозга, имеется у неандертальцев и отсутствует у кроманьонцев. Но он имеется у 70% обследованных современных людей и унаследован нами, видимо, не от наших прямых предков кроманьонцев, а от неандертальцев, или, скорее, от далеких общих предков неандертальцев и кроманьонцев.
Наука опять зашла в небольшой тупик. Все таки, - могли давать потомство смешанные браки кроманьонцев с неандертальцами или не могли? И если могли, то их потомство способно к продолжению рода или не способно? Приняли участие неандертальцы в формировании современного человека, или мы – потомки только кроманьонцев и никого другого? Молчит наука. Наука пока чешет в затылке.
А ведь это - вопрос из вопросов. Если различные подвиды и даже виды обезьянолюдей, первобытных людей могли давать смешанное потомство. – тогда все дебаты о гомо- или гетерогенезе не стоят выеденного яйца. Никакого расизма! Человечество от самых древнейших, еще дообезьяних истоков развивалось несколькими параллельными путями. Все эти многочисленные разновидности наших предков не только кушали друг друга, но и вступали в половую связь со всеми братьями и сестрами по разуму, которых могли отловить.
За 2,5 миллиона лет наши выпрямленные, умелые и разумные предки настолько перемешались в беспорядочных половых сношениях, что просто нет смысла говорить о том, что кто-то из людей произошел от прогрессивной «обезьяны», а кто-то – от умственно отсталой. В каждом из нас сидят наследственные признаки и тех, и других «обезьян». У самого высоколобого европейца вполне может родиться ребенок с хвостиком или весь, с головы до ног, волосатый. Неприятно, но ничего страшного, потомки этого ребеночка окажутся совершенно нормальными людьми. При чем тут расизм?
Умные люди давно поняли простую истину. Неурожай - от Бога, а голод – от людей. Точно так же и с происхождением человека. Разные «обезьяньи» предки – от эволюции или, если угодно, от Бога, а расизм – от дегенератов.
Генетика генетикой, но… Поверим генетикам в том, что неандертальцы и кроманьонцы разделились друг с другом 450 тысяч лет назад. Почти все это время неандертальцы жили в юго-западных областях Евразийского континента, от Бискайского залива, Ла-Манша и Балтийского моря до Урала и Месопотамии. Первые кроманьонцы появились в Западной Европе 40 тысяч лет назад.
Примерно 15 или 20 тысяч лет оба этих вида Человека Разумного соседствовали. Неандертальцы не только с удовольствием ели пришельцев, но и перенимали у этих более продвинутых братьев по разуму многое полезное. Кроманьонцы просвещали туповатых аборигенов, а заодно лакомились ими. И те, и другие активно использовали чужеродных пленных женщин для удовлетворения инстинкта продолжения рода.
Генетики уверяют, что такие браки не могли давать потомства. Может, это и так, но генетика – дело тонкое. Останки неандертальцев археологи обнаруживали в самых разных географических точках их обитания, и останки эти залегали в самых разных по древности слоях земли, от 340 тысяч до 24 тысяч лет назад. И, странное дело, неандертальцы в каждой раскопке оказывались не совсем такими, как в остальных местах. Они отличались строением, внешним видом, уровнем развития и культуры. Практически в каждом случае они чем-то отличались от своего классического облика.
В Португалии, в Хорватии, на Ближнем Востоке неандертальцы имели черты, приближающие их к кроманьонцам. Гибралтарский череп неандертальца, обнаруженный в 1848г., имел большие глазницы и слабо выраженные надбровные дуги. Он настолько походил на череп современного человека, что высокоученые мужи осмеяли археологов и признали их находку за останки современного человека с дегенеративными признаками. То же самое произошло с находкой в долине реки Неандерталь, - сам Вирхов, непререкаемый авторитет европейской науки заявил, что это останки современного идиота. Череп из Орингсдорфа, Подкумская крышка, Пшедмостские черепа – все они тоже имели некоторые особенности, присущие современному человеку.
Останки человека неандертальского типа, найденные в других местах, тоже сильно отличались друг от друга. Череп неандертальца из пещеры Ла-Шапелль-Сен приближался к кроманьонскому, но расположение затылочного отверстия больше напоминало обезьянье. Нгандонский человек неандертальского типа на о. Ява мало напоминал неандертальца европейского. Кохунский человек, родезийский человек, ордосский человек, - все они относились к неандертальскому типу, но весьма заметно отличались друг от друга.
По культурному уровню различия еще заметнее. Чтобы не углубляться в научные дебри археологии, можно отметить только отношение к покойникам. Северо-европейские неандертальцы раньше всех стали хоронить своих покойников в естественных или специально выдолбленных углублениях в каменной породе. Это говорит о том, что у них уже появились и закрепились устойчивые мистические представления о строении окружающего мира, то есть, зачатки религии. Южно-европейские неандертальцы, - типа ортю, - почти до конца своего существования бросали умерших соплеменников на растерзание диким животным и птицам, а может, не давали им умереть, съедали ослабевших родственников раньше.
Все это подтверждает известное правило: нет двух совершенно одинаковых людей. Двух одинаковых неандертальцев тоже не существовало. Древние люди различных племен отличались друг от друга, и различия эти могли оказаться весьма серьезными. Законы мутации, законы неизбежных отклонений в строении хромосом и геном могли в каждом племени закреплять различные признаки. Поэтому совершенно не исключено, что отдельные кавалеры-кроманьонцы могли все-таки давать потомство с отдельными неандертальскими дамами и наоборот, кроманьонские красавицы иной раз могли рожать полноценных детей от необразованных неандертальских ловеласов.
Это предположение доказывают находки в пещерах Палестины. Там обнаружено множество черепов, по которым можно, будто при ускоренной киносъемке, проследить постепенное превращение одного вида Человека разумного в другой вид. Археологи и антропологи сначала сильно обрадовались этим палестинским находкам, ведь они наглядно показывали, как неандерталец довольно быстро, всего за пару-другую тысяч лет превращался в кроманьонца. Однако когда провели датировку находок, то наступило очередное глубокое разочарование. Оказывается, в этой отдельно взятой пещере неандерталец не превращался в кроманьонца, а наоборот, высокоразвитый кроманьонец постепенно деградировал до неандертальского уровня.
Но для нас не имеет значения, в каком направлении шло превращение одного вида в другой. Главное в том, что такое превращение шло, а это означает только одно. Неандертальцы и кроманьонцы в смешанных браках могли в отдельных случаях давать полноценное потомство! Но если они могли давать жизнеспособное потомство в одной пещере, то почему бы этому не случиться еще в некоторых пещерах? Ведь подобные ненаучные эксперименты по скрещиванию неандертальцев и кроманьонцев велись тогда повсеместно на громадных территориях и с большим размахом.
Кстати, очень похожие опыты по межвидовому скрещиванию гоминоидов проводились перед Второй мировой войной в Советском Союзе и в фашистской Германии. В обеих странах генетика считалась лженаукой, продажной девкой империализма, и ученые храбро решились на прямое скрещивание человекообразных обезьян с человеком. В СССР провели искусственное оплодотворение женщины спермой шимпанзе, а самку шимпанзе оплодотворили спермой мужчины. Война прервала опыт, который проводили в Ленинграде, и его результаты остались неизвестными. Мне говорили, что подопытную самку шимпанзе ленинградцы съели в самом начале блокады, когда сгорели бадаевские продовольственные склады. Что случилось с оплодотворенной женщиной, - неизвестно.
В Германии аналогичные опыты шли с еще большим размахом. Там провели оплодотворение двух самок шимпанзе спермой мужчины двумя путями: прямым совокуплением и искусственным оплодотворением. Одновременно оба способа испытали на женщинах, которых оплодотворили спермой самца шимпанзе. Одной женщине сперму ввели искусственным путем, второй – естественным.
Немцы проводили свои опыты в строгом секрете, во время войны архивы потерялись. Возможно, они пропали бесследно, а может быть, их уничтожили, дабы не давать Нюрнбергскому трибуналу новых доводов для обвинения фашистских ученых в бесчеловечности. Но есть устные заявления участников или свидетелей эксперимента, по которым все эти опыты окончились неудачно. Человек и шимпанзе ни в одном варианте, будто бы, не произвели потомства.
Это и неудивительно, ведь человек и человекообразные обезьяны относятся не только к разным видам, но и к разным родам и даже к разным семействам. Человек входит в семейство гоминид, а шимпанзе – в семейство понгид. Они входят в общее надсемейство гоминоидов, но генетическая разница между ними все-таки слишком велика. По генетическому строению человек и шимпанзе имеют сходство на 90-95%, а анатомическое сходство составляет всего 60%.
А вот межвидовое скрещивание внутри одного семейства и особенно внутри одного рода иногда дает полноценное плодовитое потомство, как помесь зебры и лошади. Так что вполне возможно, что браки кроманьонцев с неандертальцами иногда давали жизнеспособное потомство, несмотря на их принадлежность к разным видам Человека разумного. И неандертальцы, и кроманьонцы входят в одно семейство гоминид и в один род людей, Homo.
Если поверить первому, разовому результату генетического анализа случайно отобранного «материала» и считать, что неандертальцы и кроманьонцы не могли размножаться в смешанных браках, то откуда у 70% обследованных современных людей взялся ген микроцефалин, присущий только неандертальцам? Допустим, мы получили этот ген в наследство от древнего нашего общего предка с неандертальцами. Но тогда почему у наших прямых предков, кроманьонцев этот ген отсутствует! Почему мы сейчас различаем европейцев двух типов: коренастых крепышей неандерталоидного типа и стройных, рослых красавиц и красавцев кроманьоидного типа? И почему у любого народа рождаются дети то с круглыми черепами, - брахицефалы, то с продолговатыми, - долихоцефалы, причем никакой закономерности здесь пока не установлено?
Поэтому не будем спешить с окончательными выводами, а подождем дальнейшего прогресса науки. И дадим археологам необходимое время на новые находки и открытия. А пока признаем, что неандертальцы и кроманьонцы – два самостоятельных вида Гомо сапиенс, а мы, современные люди, вполне могли произойти от смешения этих видов. И, возможно, не только этих двух, а еще и многих других. Природа неисчерпаема, как атом, и дело лишь за набором и беспристрастной обработкой статистического экспериментального материала.
Пока невозможно ответить на многие вопросы о нашем происхождении. Откуда в Европе 400 тысяч лет назад появились неандертальцы с их неплохо развытым мозгом, самым большим в известной истории человечества, с их довольно высокой мустьерской культурой? Где они жили раньше? Почему они исчезли 24 тысячи назад? Смешались ли они с кроманьонцами или те их съели?
Не меньше вопросов вызывают кроманьонцы. Они будто возникли в Западной Европе ниоткуда 40 тысяч лет назад, сразу в виде современного человека, Homo sapiens. Появились сразу с высокой ориньякской техникой изготовления каменных, костяных и деревянных орудий, с развитым представлением о загробном мире, с удивительно реалистической живописью. А где же до этого скрывались кроманьонцы 400 тысяч лет, - после их разделения с неандертальцами? От каких предков они произошли, и где это случилось?
Пока ответов на такие вопросы нет. Но они обязательно появятся. Сейчас общая картина зарождения и развития жизни на Земле до ее высшей разумной формы, - Homo sapiens, - по принципиальным моментам составлена. На это потребовалось не так уж много времени, всего около 250 лет. Пусть эта картина еще не закончена, но наука развивается с ускорением, и можно надеяться, что белые пятна на главной картине человечества исчезнут на глазах одного-двух поколений.