(Повесть зазеркалья 70-ых)
7.БЫСТРЫЕ СБОРЫ
Владимир Николаевич встал и пошёл открывать дверь. Вообще
говоря, он мог этого и не делать - мало ли кто там будет звонить.
На пороге стоял Казбек с перевязанным шпагатом пакетом и букетом
садовых гвоздик, завёрнутых в розовый целлован.
- Сколько лет! Сколько зим! - весело закричал Поэт, протяги-
вая Бельчистому цветы и делая шаг в его сторону.
- Где полковник? - хрипло спросил Бельчистый, вяло уклоняясь
от подношения.
- На службе - где ж ему ещё быть? Впрочем, если вы про моего
дядю, то я отправил старичка в Долину Нарзанов. Беднягу обошли ор-
деном, и я утешал его, как мог. Мы так долго плакали вместе, что
я до сих пор не могу выйти из меланхолии.
- Я не знаю никакого дядю.
- Может быть, вас интересует другой полковник?
- Нет, это я так...
- А капитаны, поручики или нижние чины вас не волнуют?
- Мне не до шуток. Я болен... всю ночь какие-то кошмары...
Но я рад видеть вас снова и почему-то совсем не сержусь из-за той
истории в ресторане... Проходите.
- Подождите, вы сказали "снова", но я только минуту назад
увидел вас первый раз в жизни. Клянусь!
- Мы познакомились вчера в "Шанхае". Потом вы куда-то де-
лись, а мне пришлось оставить в залог часы.
- Владимир Николаевич, какой Шанхай? Я никогда не покидал
пределов отечества.
- Это ресторан. Что вы вообще делали вчера?
- О, вопрос прокурора! Ничего не помню... Что, где, с кем,
когда... вся ночь покрыта белым туманом...
- Значит мы напились там какой-то дряни. Но подействовала
она по разному: у вас - белый туман, у меня - муть воспоминаний.
Должно же быть объяснение. Садитесь. Я стоять не могу... голова
стеклянная... Как долетели?
- Как на крыльях. Меня подвёз на машине Кист. Мы едем в ко-
мандировку.
- Вы это мне уже говорили...
- Уникальная экспедиция! Вот у меня для вас целый пакет до-
кументов.
- А где Кист?
- Машина сломалась. Он сел в другую и уехал. - Поэт положил
на край стола пакет и с беспокойством стал осматривать комнату. -
Куда бы пристроить ваши цветы? У вас нет пустой банки? Лучше, ко-
нечно, в бутылку из-под французского коньяка. Где тут у вас вин-
ный погреб?
- Зачем вы их принесли?
- Странный вопрос... В подарок хозяйке дома.
- У меня нет хозяйки.
- Э, Владимир Николаевич, сегодня нет, завтра есть, - таков
закон нашей жизни. Кант а муа, то я всегда дарю цветы дамам. "Мне
призналась одна красавица - до сих пор ей никто не мил, - потому
что ей розы нравятся, ну а их ей никто не дарил."
- Вот вы их ей и...
- Розы, Владимир Николаевич, розы! А гвоздики - хозяйке до-
ма. - Казбек встал и подошёл к серванту. - Кстати, мои цветы ни-
когда не вянут. Надо только найти подходящую посуду. О! Эта, ка-
жется, подойдёт! А пропо, не о сих ли часах вы так сокрушались?
- 2 -
Бельчистый увидел свои серебряные часы с цепочкой, которые
спокойно лежали на полированном выступе книжной стенки, и от
удивления открыл рот.
- О, глядя на вас хочется написать цикл картин "странные
встречи". Ну что, узнали? Считайте, что я нашёл и вернул. Должно
же быть хоть какое-то объяснение...
Владимир Николаевич осторожно взял часы и подцепил ногтем
крышку. На её внутренней стороне кто-то уже успел нацарапать
псевдодарственную надпись "Привет от Васи!" Бельчистый сел в крес-
ло, продолжая рассматривать возвращённые часы.
- Отлично владеете собой, - заметил Казбек. - Думал, будете
прыгать от восторга.
- Что?
- На улице ждёт Емеля. Очень стеснительный человек - под-
няться к вам наотрез отказался, - но удивительно прост в обраще-
нии.
- Кто?
- Иноходец.
- З...зачем ?
- Командировка дальняя, почти заграница. Приставлен для соб-
людения законности и порядка. В конце концов будет, кого посылать
за пивом.
- Я никуда не поеду.
- Владимир Николаевич, это никак, ну никак, невозможно. Я уж
и с вашим швейцарцем договорился. За квартирой присмотрит - не
беспокойтесь.
- Он действительно очень милый человек, но я никуда не...
- Всего три судимости: кража, разбой и групповуха, но дейст-
вительно очень милый - вы абсолютно правы.
- Откуда вы взяли?
- От него. Изложил всю биографию в красках пока чистил мой
пиджак. Его можно понять - торчать на одном месте скучно, тянет к
душевному разговору. Пришлось дать на чай. Зато теперь - как из
химической чистки. - Казбек встал и продемонстрировал чистоту ма-
терии.
- Вот вы его с собой и возьмите.
- Обязательно, второго-то у меня нет. А швейцарца нельзя.
Подведёт - слишком тёмное прошлое. И кроме того мы ведь не в Ва-
тикане.
- Скажите, Казбек, вам известна цель экспедиции?
- Мне? Понятия не имею. Впрочем, и не положено. Вы начальник.
Вон у вас бумаг сколько...
- Слушайте... если хотите чаю, то я...
- Собирайтесь, Владимир Николаевич, собирайтесь. Неудобно -
заставляем ждать хорошего человека. Ещё нагадит потом...
- Я заболел. Сейчас врача вызову. А вы поезжайте, скажите
Кисту...
- Владимир Николаевич, кто же в такое утро болеет? Погода-то
какая во дворе, а! Вы просто переутомились, не рассчитали, как
говорится, сил. Небольшой массаж, и всё будет в полном порядке.
Знаете японскую систему "Шиацу"? - И Казбек почти насильно уложил
Бельчистого на кушетку. - Вот так... времени у нас мало - вылет
через три часа, а нам ещё ко мне заехать. - И он начал энергично
массировать спину и шею Бельчистого. - Так вы говорите, замучили
злые сны? Но природа мудра. Она нас снабдила таким острым и чувс-
твительным механизмом... Любой сон - это подсказка, намёк, ориен-
тир, сигнальная веха... Ну, вот и всё. Как вы себя теперь чувст-
вуете?
Произошло маленькое чудо - Владимир Николаевич действитель-
но ощутил прилив новых сил и почувствовал себя много бодрее.
- 3 -
- Так держать! - весело заключил Казбек. - На сборы даю пять
минут. Если надо помочь - я мигом. Вот в этот саквояжик, думаю,
всё и войдёт. Конечно, самое несессерное: бритва, щётка, одеко-
лон, шёлковое бельё от разных вшей, что-нибудь горячительное...
остальное купим в дороге. Подъёмные просто астрономические - вы
не поверите, а я устал удивляться.
Редкий человек смог бы устоять перед напором Поэта. Через
двенадцать минут они уже стояли на улице, и Бельчистый был введён
в общество Иноходца, одетого по случаю дальней дороги в толстое
драповое пальто и держащего в руках туго набитый сидор с синей
надписью "неврологическое отделение".
- Емеля, - обратился к нему Казбек, - сообрази-ка нам, бра-
тец, таксо. - Иноходец дёрнулся, но остался стоять на месте. -
Хороший ты человек! - хлопну его по спине Казбек. - Только уж
очень стеснительный. - Иноходец перекосился лицом и стал переби-
рать ногами. - Вот и лексикон у тебя не слишком богат. Я думаю,
Владимир Николаевич, нам придётся уделить особое внимание разви-
тию его речи. А пока, я вижу, транспорт придётся искать мне само-
му.
Через десять минут все трое уже сидели в машине. Водитель
попался на редкость бестолковый, и они долго кружили по каким-то
переулкам и проходным дворам. Наконец "Победа" остановилась. Ос-
тавив шофёру вместо залога Иноходца, Поэт и Бельчистый вошли в
дом и стали подниматься по крутой и грязной лестнице. Пахло кис-
лым пивом, мочой и кошками.
- Вот здесь и живём, - бодро доложил Казбек. - Бытовая ком-
муна...
- Впервые слышу, - отозвался Бельчистый.
- А сейчас и увидите...
Они остановились на широкой площадке второго этажа. Поэт не-
ким хитрым приёмом без помощи ключа открыл входную дверь, и они
оказались в просторной прихожей. На полу, привалившись к стене и
устремив неподвижный взгляд к непонятно каким способом заплёван-
ному потолку, отдыхал крупный мужик сволочного вида. Бельчистый
подумал, что такая поза может быть следствием необратимого отхода
от всех земных удовольствий. В следующую секунду сомнения по это-
му поводу рассеялись, ибо отдыхающий хриплым баритоном заорал:
"По ночному городу иду в тишине!"
- Кто это? - глупо спросил Владимир Николаевич.
- Не знаю, - быстро ответил Поэт, - хотите познакомиться?
Бельчистый не захотел, и они пошли по изломанному коридору с
тёмными боковыми ходами и множеством разнокалиберных дверей.
- Вот так и живём, разгребая кучи собственного гуано, - объ-
яснил Поэт, и Владимир Николаевич на сей раз не уловил в его тоне
обычного оптимизма.
Они пошли дальше. Перед маленькой дверцей с замызганной до-
щечкой "Квартира образцового содержания" топтался тщедушный ста-
ричок в рваной пижаме и постукивал кулачком по грязному косяку.
- Сергей Захарович! Я не могу больше... Войдите в моё поло-
жение... У меня лекция... студенты... Нельзя же так затягивать
дефикацию!
- Да что вы, Георгий Валентинович, бедствуете так? - обра-
тился Казбек к просителю. - Оставьте интеллигентские привычки,
идите в ванную.
- Пробовал, голубчик... Мухтаров там с ночи празднует, а с
ним, сами знаете...
"Ванная" оказалась по пути. Оттуда слышался шум воды и женс-
кий визг.
- Эй, Ренат! - заорал вдруг Поэт так, что у Бельчистого за-
ломило уши. - Кончай четверг! Тебя в милицию требуют!
- Как харашо, калосья раздвигая! - ударил в ответ сочный бас
Мухтарова, заглушая прочие звуки.
- 4 -
- Пойдёмте, Владимир Николаевич, - предложил Казбек. - К со-
жалению нам пока не дано отправить всю эту сволочь на живодёр-
ню... - И снова Бельчистый не уловил в его тоне ни развесёлой
бодрости, ни ёрнического напора.
Они прошли длинную комнату, сплошь заставленную платяными
шкафами. Следующая в анфиладе была жилой. Из полутёмного угла под
аккомпанемент матрасных пружин женский голос выводил исполненную
чувственного накала мелодию. Владимир Николаевич ускорил шаг, и
они наконец оказались перед комнатой Поэта. Казбек плотно затво-
рил дверь, и полная темнота бесшумно окутала Бельчистого.
- Вот мы и дома! - весело объявил Поэт и звонко щёлкнул вык-
лючателем. Вспыхнул свет, и Владимир Николаевич увидел одни глу-
хие стены.
- У вас нет окон? - вырвался не очень вежливый вопрос.
- А это, по-вашему, что? - Поэт указал на стену.
Действительно, на белом ватмане обоев углём были нарисованы
два небольших окна. На подоконнике одного разместился выполненный
в карандаше кот, подоконник другого украшал серый кактус в стран-
но скособоченном горшке.
- Но они же не настоящие! - воскликнул Бельчистый.
- Зато комната не проходная! - с гибкостью женской логики
парировал Поэт. - Проходные для молодожёнов. Госпрорамма "Контро-
лируемая семья" - научный способ сдерживать популяцию. И, прошу
отметить, без всяких затрат на хирургию. А то нас что-то слишком
уж много развелось...
Владимир Николаевич вынужден был признать гуманную прогрес-
сивность такого метода.
Пока Казбек собирал разбросанные по всей комнате "самые не-
сессерные вещи", Бельчистый знакомился с оформлением стен его жи-
лища. Кроме двух бутафорских окон ещё имелась искусно выполненная
сажей мавританская арка, за которой угадывались ветви дикого сада.
Вокруг яркой мозаикой рассыпалась коллекция разноформатных фо-
тографий и блестящих картинок смутного содержания. Почти на всех
фото были изображены крайне легко одетые девицы, а собрание кар-
тинок оживлялось несколькими аккуратно разрезанными упаковками
Баковского завода резиновых изделий. Рядом с одной на белом ват-
мане чем-то красным - скорее всего губной помадой, - крупным жен-
ским почерком было написано: "Спасибо за труд!"
- А как к такому дизайну относятся ваши новые знакомые? - не
смог удержаться от наивного вопроса Владимир Николаевич.
- У них нет времени рассматривать детали, - быстро ответил
Поэт, вытаскивая из-под софы какую-то коробку. - Что там одна
комната, когда я сразу показываю им все страны света!
Бельчистый оценил площадь мягкой мебели и согласился с тем,
что места для путешествия более, чем достаточно.
Сборы затягивались. Не обнаружив в помещении кресла или нор-
мального стула, Владимир Николаевич поставил на пол свой саквояж
и присел на миниатюрный пуфик, замаскированный у потёртого пиани-
но в углу комнаты. Крышки инструмент не имел, и Бельчистый осто-
рожно тронул указательным пальцем первую попавшуюся клавишу. Инс-
трумент ответил тяжёлым вздохом и долгим стоном.
- Каков, а? - с гордостью заметил Поэт. - Звучит, как насто-
ящий орган. Даже мухи и комары дохнут. Отменная настройка... Нас-
тоящий Гёрлиц! Старинная немецкая работа... Купил по случаю расп-
родажи экспонатов одного уездного музея.
- Да... - неопределённо протянул Владимир Николаевич, - сто-
ящая вещь... А вы давно играете?
- Знаете, как-то не приходилось. Иной раз думаю, дай-ка сяду
и что-нибудь этакое... вечное и бессмертное сочиню... Но... дела,
Владимир Николаевич, всевозможные дела... Короче, никак не дохо-
дят руки.
- 5 -
- А это, простите, кто? - решил переменить тему Бельчистый
и указал на одну из прилепленных к стене фотографий.
- Это? - рассеянно отозвался Казбек. - А разве там не напи-
сано? Вероятно, жена... Ну, конечно же, вон в углу номер!
Действительно, в углу фотографии стояла небрежно сделанная
карандашом цифра "шесть" и ещё какой-то значок, - скорее всего,
для памяти.
- Вы их считаете по номерам?
- Во всём должен быть свой порядок, - резонно заметил Поэт,
усердно разгребая на софе кучу бумажного хлама.
- Вот как... А это? - и Бельчистый указал на совершенно раз-
детую и очень привлекательную женщину, виртуозно нарисованную
жёлтым фламастером.
- А... мой Жёлтый Аист.
- Жёлтый... кто?
- Жёлтый Аист. Помните старую китайскую сказку? Когда мне
особенно грустно, я хлопаю в ладоши и...
- И?
- И она сходит со стены.
- Не может быть! - вырвалось у Бельчистого.
- Вы в этом можете убедиться сами.
- То есть?
- А вы подойдите ближе и похлопайте.
Бельчистый расставил руки, но хлопать в ладоши почему-то не
стал, а растерянно посмотрел на Поэта.
- Вот так и всегда, - профессорским тоном заметил Казбек. -
Мы слишком боимся показаться смешными, и когда надо собственным
опытом доказать свою правоту - просто разводим руками. Но нельзя
же, чёрт побери, быть такими дремучими материалистами!
И Бельчистый не нашёл достойного ответа.
- Ну, вот и всё, - весело объявил Казбек, туго затягивая
простой солдатский мешок. - Сборы окончены. Теперь в аэропорт.
Давайте присядем на дорогу. Впрочем, вы и так сидите уже... Вла-
димир Николаевич! Дорогой маэстро! К чему столь унылый вид?! Выше
голову! Мы едем в Труднодоступный Край! Может быть, мы даже отту-
да куда-нибудь и вернёмся. Так будем же достойны коварных ударов
судьбы! Вперёд! Тра-ля-ля, тра-ля-ля!