(Повесть зазеркалья 70-ых)
5.ДОВЕРИТЕЛЬНЫЕ БЕСЕДЫ
3.
Следующей по списку значилась консультация у руководства
строительного кооператива "Красный Терем". Консультация состоя-
лась всё в том же ресторане "Шанхай", но не в общем зале, а в
престижном отдельном кабинете. В нём Бельчистого уже ждал предс-
тавитель "Терема", назвавшийся Зиновием Ардальоновичем Бруевичем.
Отдельный кабинет чем-то напоминал театральную ложу. Два мягких
кресла, обтянутых грязным плюшем, и простой канцелярский стол,
украшенный разбитой пепельницей и японскими веерами, составляли
всё убранство данного помещения. Пахло табаком и водочным перега-
ром.
- Райский уголок! Элисий! - обводя широким жестом кабинет,
радушно объявил Бруевич.
Никогда не бывавший ранее в Элисии Бельчистый вполне мог до-
пустить уместность такого сравнения, тем более, что ему хотелось
как можно скорей закончить консультацию.
- Только для избранных! Для самых лучших! - с ненатуральным
восторгом продолжил Бруевич. - Самые посвящённые! Курс интимных
бесед! - Общее количество посвящённых и лучших, если судить по
пятнам на стенах и протёртому плюшу кресел, могло бы настроить на
оптимистический лад даже самого разочарованного в человечестве
наблюдателя.
- Однако надо бы поторопить с ужином, - решил Бруевич, не
дождавшись ответного восторга. И он стал дёргать шнур звонка,
свисавшего с потолка у дверей отдельного кабинета.
Через полчаса в кабинете возник уже знакомый Бельчистому
официант Василий. На нём был новый фрак с белым цветком в петли-
це, а в руке чистая белая салфетка.
- Что же, братец, у тебя здесь такое барде? - с брезгливым
добродушием вопросил Бруевич.
- Никак нет-с. Всё в наилучшем виде.
- Это ты, братец, в другом месте скажи.
- А что-с?
- А то-с! Ужина нет и запах, хоть топор вешай!
- А это, сударь, от перехода. На дворе липы цветут-с, а у
нас публика табаки пробует. Опять же - кухни рядом-с... известное
дело - ресторан-с...
- Да ты, братец, в своём ли уме?
- Точно так-с. И не извольте беспокоиться - атураж будет-с.
- Какой атураж? Да ты прежде, чем подавать, покурил бы здесь
для приличия.
- Это уж непременно-с. В один манон.
- Давай, давай, братец, распорядись!
Васька повернулся и хотел уйти, но Владимир Николаевич заго-
родил ему дверь.
- Подожди, любезный, подожди.
- Пазвольте-с!
- Да ты не прыгай! Не прыгай так! Стой смирно, когда с тобой
разговаривают! - и Бельчистый схватил Ваську за отворот нового
фрака. - Давай назад мои часы, сволочь! Антикварная вещь... с це-
почкой... Да помогите же, чёрт побери! - повернулся он к Бруевичу.
- Давай, братец, распорядись, - вяло повторил, разглядывая
какой-то узор на потолке, Зиновий Ардальонович.
- Какие часы, сударь? Никаких я часов не знаю! - закричал
Васька.
- Я тебе покажу "не знаю"! - остервенился Владимир Николае-
вич, норовя попасть коленом в пах забывчивого официанта.
- Нельзя ли, братец, как-нибудь пошустрей? - раздражённо
спросил Бруевич.
- Никаких я часов не знаю! - захрипел Васька.
- Вот эти, вот эти... сволочь! - Бельчистый извлёк из собст-
венного кармана свои швейцарские часы, отстегнул цепочку и стал
удавкой затягивать её на толстой васькиной шее. - Я тебе покажу
"мираж", пакость! - Но тут Васька изловчился, отпихнул Бельчисто-
го и зайцем скакнул за дверь, навсегда унося цепочку.
- Ну вот, поговори с этим народом, - с возрастающим раздра-
жением заметил Бруевич. - Двигаются, как сонные мухи...
- Он украл мои часы, - обиженно заявил Владимир Николаевич.
- Жди теперь... когда ещё явится, - отозвался Бруевич.
Однако особенно долго ждать не пришлось. В кабинет ввалился
небритый мужик, кое-как загримированный под китайца. На нём был
сатиновый халат с грубо намалёванным драконом, у воротника кото-
рого болталась полуметровая коса из конского волоса. Бегло осмот-
рев заплывшими от постоянного скотства глазами помещение, он вот-
кнул в щель стола индийскую курительную палочку, чиркнул спичкой
и потребовал на чай. Бруевич отвёл мужика в угол и стал ему
что-то внушительно объяснять. Бельчистый сел в кресло и закрыл
глаза. Кабинет наполнился густым сладковатым дымом.
- Вот вам и антураж! - с патологической весёлостью закричал
издалека Бруевич.
Владимир Николаевич открыл глаза и увидел, как часть отдеь-
ного кабинета вместе с дверью и представителем строительного коо-
ператива медленно сносит вниз по спокойной воде. Бруевич безучас-
тно стоял, скрестив на груди руки, хотя весь угол уже заваливался
на бок, и вода начинала доходить ему до колен. Две серых утки
что-то выдёргивали из складок плюшевой стены кабинета. Владимир
Николаевич сидел за лёгким пластмассовым столиком под белым тен-
том, натянутом над выступом набережной. Рядом с ним был Вань-
ка-ключник, и они пили сладкий холодный квас.
- Гляди-кась, ещё один поплыл, - Ванька указал на Бруевича.
- Я его знаю, - грустно отозвался Бельчистый. - Он потонет
сейчас...
- Ништо... - утешил его Ванька, - не потопнет - выплывет...
Ещё дом себе на воде справит... Ты на рожу его погляди. Такой из
любой воды выйдет. Одно слово - дельфин... Вот он плывёт, а зна-
ешь об чём думает?
- Не знаю, - покачал головой Бельчистый.
- А об том, как нас с тобой сподручнее ему в этой кружке
утопить будет.
- Да зачем же ему нас-то с тобой топить?
- А из зависти... У нас с тобой душа ещё есть, а у него,
считай, нету.
- Куда ж он её подевал? - с непонятной тоской спросил Влади-
мир Николаевич.
- Пропил, прожрал, на директорство променял... карьеру сде-
лал...
Они помолчали. Солнце отражалось в тысячах текущих зеркал.
Зиновий Ардальонович выплыл или утонул - видно его уже не было.
- Вова, - тихо и проникновенно сказал Ванька, - не пропивай
душу.
- Я и не собираюсь, - удивлённо ответил Бельчистый.
- А специально это, брат, теперь и не делают... Да и не в
горькой одной вся штука... А она... по кусочкам... по малым ку-
сочкам умирает...
Ароматическая палочка, отдав весь свой одуряющий аромат,
превратилась в чёрную щепку. Владимир Николаевич снова оказался в
отдельном кабинете и смотрел на Бруевича, который, вероятно, за-
быв о своём путешествии по водам, ходил в ожидании ужина подбро-
шенным котом и заинтересованно обнюхивал углы помещения. Опаса-
ясь, что он вместо консультации устроит кошачий концерт, Бельчис-
тый посоветовал пригласить платного лектора или старшего официан-
та. Зиновий Ардальонович нервно дёрнул отросшим за последнее вре-
мя хвостом и промолчал.
- Пригласите, пригласите, - с равнодушной беспощадностью по-
вторил Бельчистый.
Бруевич тяжело вздохнул и взялся за шнур звонка.
В кабинете вместо выведенного из строя Васьки появился ко-
лоссальных размеров официант, декорированный обрезком стальной
трубы и велосипедной цепью. Слегка поигрывая доставленной бутафо-
рией, он с тупым безразличием уставился на Бруевича. Зиновий Ар-
дальонович довольно толково изложил свою просьбу, но это не про-
извело на, вероятно, глухо-немого от рождения официанта никакого
впечатления. Пришлось прибегнуть к помощи русской семафорной аз-
буки и прочим жестам. Официант что-то промычал в ответ и медленно
выставился из кабинета, что дало сомнительный повод Бруевичу
протрубить начало торжественного марша из весьма популярной в те
времена оперы "Навуходоносор".
В томительном ожидании прошли сорок минут. Следующим посети-
телем отдельного кабинета оказался повар Ли Сянь-нянь, которого
заинтересовала неестественная тишина элитного помещения. Кстати,
на груди его почти белого шёлкового халата синими нитками было
вышито: "Ли Сянь-нянь. Изготовитель пищи." Повар очень вниматель-
но осмотрел гостей, после чего раздвинулись узкие амбразурки его
чёрных глаз, выпятилась нижняя губа, а щёки разошлись в доб-
ро-глуповатой удыбке.
- Какой сясливы сяс! Гаспадина присёл в нась Шанхай са сваи-
ма лутьсима друга! Какой сясливы сяс! - Ли Сянь-нянь поклонился и
стал медленно отступать к двери.
Э... э... любезный, - запротестовал Бруевич, - нас э... ещё
не вполне... э...
Но многоопытный "Изготовитель пищи" не позволил Зиновию Ар-
дальоновичу войти в полную силу ораторского искусства.
- Эта ихи праздника... ихи... - со значением произнёс он и
занёс одну ногу за порог отдельного кабинета.
- Я понимаю, - побледнел Бруевич, - но нельзя ли как-нибудь
войти, так сказать, в положение... пойти навстречу... распоря-
диться... обслужить...
- Гаспадина нада снасяла думась, патом гаспадина нада пла-
тись... высигда нада снасяла платись... эта ихи дела... ихи... -
И Ли Сянь-нянь строго поднял короткий с острым загнутым когтем
указательный палец.
Зиновий Ардальонович вплотную приблизился к всемогощему по-
вару и стал ему что-то объяснять, делая для убедительности неле-
пые еврейские жесты. Бельчистый мог разобрать только отдельные
слова "кредит", "исключение", "бухгалтерия" и "водка".
- Хао, хень хао, гаспадина останяся давольна, - резюмировал
наконец переговоры Ли Сянь-нянь. - Гаспадина палусит лапси. Эта
ихи праздника, ихи, - добавил он и с поклоном вышел из кабинета.
- Какая сволочь, а? - медленно выпустил из себя воздух Бру-
евич. - Дураком прикидывается, подлец. Шпион, чистой воды шпион!
Полковник генштаба Внутренней Монголии. Я за ним давно наблюдаю.
Здорово окопался, каналья! Комар носу не подточит! Но я его рас-
кусил! Иной раз даже думаю - вот возьму и доложу контрразведке.
Владимир Николаевич довольно равнодушно отнёсся к такому ра-
зоблачительному сообщению, но всё же не смог удержаться от вопро-
са.
- Ну и?..
- То есть, почему не указал, - мгновенно отреагировал Бруе-
вич. - Не могу! По здравому размышлению - не могу! Выдашь мерзав-
ца, - а он в камбузе Архимед, - и превратится наш любимый "Шан-
хай" в самую затрапезную харчевню. Такого, как истинный патриот
этих мест, допустить никак не могу! Поймите меня, Вальдемар, ни-
как нельзя сейчас его выдавать - смена ещё не готова!
С такими разумными доводами нельзя было не согласиться.
Они помолчали. Минут через двадцать открылась дверь, и в ка-
бинет торжественно вплыл глухонемой официант с огромным подносом.
Выданное в кредит великолепие состояло из литровой бутыли очищен-
ной и большой миски холодной лапши, политой соевым соусом. Было
ещё и ведёрко со льдом. Вероятно, для придания напитку нужного
вкуса. Во всяком случае "гаспадина" мог быть вполне доволен.
Бруевич достал из кармана гранёный стакан и, указав на пре-
образившийся стол, с угрожающей радостью произнёс: "Прошу!" У
Бельчистого с собой не имелось стакана, к тому же вид готовой к
употреблению лапши пробудил в нём отнюдь не гастрономические чув-
ства. А Зиновий Ардальонович, скороговоркой посоветовав не стес-
няться, осушил свой стакан и попытался зубами выхватить закуску.
Владимир Николаевич встал и прогулялся по кабинету. Бруевич снова
наполнил стакан и стал рассказывать бесконечную историю про како-
го-то Ухватовского, которому он на прошлой неделе одолжил сто
рублей и который теперь отрицает факт получения этой суммы и ещё
распускает против него, Бруевича, нелепые слухи и вообще вредит
ему всеми возможными способами. Бельчистый отошёл в угол и повер-
нулся лицом к стене.
- А!! - совершенно диким голосом завопил вдруг Бруевич. -
Вальдемар! Ты за моей мыслью следишь?
Бельчистый ответил утвердительно.
- Где, я тебя спрашиваю, справедливость?!
Владимир Николаевич при всём желании не смог указать точного
места.
- Вальдемар! - снова завопил Зиновий Ардальонович. - Дай я
тебя поцелую!
- Зачем? - поинтересовался Бельчистый.
- Не знаю. Только от полноты чувств!
Владимир Николаевич осторожно предположил, что у них, веро-
ятно, есть ещё какое-то дело.
- Слушай, Вальдемар, ссс...лушай... я должен ввести тебя в
курс, - для придания нужной гибкости языку Бруевич опять осушил
свой стакан и со страхом осмотрел все углы помещения. - Я сейчас
прочитаю один... до-ку-мент... Тсс! - и он приложил палец к гу-
бам. - С...совершенно... сс...секретно... сспециально заказан от-
дельный кк...кабинет... для сс...соблюдения ре-жи-ма...
Едва он произнёс эти слова, как в плюшевой стене образова-
лась дыра, в которую просунулась голова глухонемого официанта и,
с трудом ворочая языком, подтвердила, что "полная тайна бесед
предоставляется в лучшем виде".
Зиновий Ардальонович, не обращая внимания на новую деталь
антуража, достал из пиджака "документ" и разложил его на столе.
Но тут же выяснилось, что он уже достиг той глубины ораторс-
кого искусства, когда печатное слово становится непреодолимым
препятствием свободной речи. После нескольких попыток прочитать
хотя бы начало первой строки, Бруевич осознал границу своих воз-
можностей и предложил Бельчистому самому ознакомиться с текстом.
Владимир Николаевич откинулся на спинку кресла и без всякого
интереса стал читать.
"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Только для внутренней пользы.
Чтение в присутствии не допускается.
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ВНЕШНЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.
СОСТАВЛЕНО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ КООПЕРАТИВА, КОМАНДИРУЕМЫХ
НА ПЕРИФЕРИЮ.
ПРЕАМБУЛА.
Нам выпало жить в неупорядоченном мире, пронизанном ветрами
неожиданных перемен и хаосом, которые создают иллюзию правильнос-
ти и порядка.
Простейшие примеры. Люди разной комплекции получают одина-
ковое содержание. На пароходе иногда дают спасательный круг, но в
самолёте не выдают парашюта.
Однако даже дураку ясно, что крупному человеку пищи и сукна
надо больше, чем незначительному, невзрачному или мелкому, а лю-
дей, умеющих летать значительно меньше, чем умеющих плавать.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ ОТСУТСТВУЕТ.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ.
Главной - если не единственной - задачей каждого сотрудника
Кооператива является восстановление С П Р А В Е Д Л И В О С Т И
на базе СИСТЕМЫ ДВОЙНЫХ ЦЕЛЕЙ.
СИСТЕМА ДВОЙНЫХ ЦЕЛЕЙ.
Суть данной системы заключается в неочевидном факте наличия
у каждого объекта - будь то венецианское зеркало или силосная
башня - двойного назначения: ФУНКЦИОНАЛЬНОГО и ИСТИННОГО.
Функциональное назначение, как правило, соответствует инст-
рукциям и спецификациям изготовителя и определяет логический ком-
плекс целевых ожиданий заказчика или потребителя. За рамками та-
кого определения остаются, разумеется, маргинальные случаи. Нап-
ример, стиральный порошок "Лотос" может быть использован для
относительно быстрого прекращения всех жизненных процессов потре-
бителя или другого лица по его выбору; зубная паста "Арбат" иног-
да применяется в качестве неплохого тонизирующего средства, а пе-
реплётный пресс - в качестве щипцов для колки миндальных орехов.
Последнему дураку понятно, что это не использование объектов в
соответствии с их функциональным назначением. Однако такое ис-
пользование не соответствует и истинному назначению указанных объ-
ектов. Это, скорее, определяемое фантазией потребителя назначение
по произволу.
Но изготовитель не может полностью контролировать фантазию
потребителя, ибо сам находится в куда более худших условиях, чем
последний. Изготовитель подлинно трагическая фигура, так как ему
не дано заранее знать, в каком именно направлении будут разви-
ваться события и что вдруг придёт в голову заказчика. И никто не
может гарантировать изготовителю, что увлечённый своими соображе-
ниями потребитель не обрушит поставленную мощь на его голову.
Никто! Кроме... самого изготовителя.
И дело восстановления и сохранения СПРАВЕДЛИВОСТИ - это дело
его и только его рук!
Поэтому любой строящийся объект, любой сувенир или подарок,
должен быть заранее снабжён особым скрытым механизмом, приводимым
в действие на любом расстоянии и в любое время по усмотрению из-
готовителя.
И только тогда можно будет говорить о ВОССТАНОВЛЕНИИ СПРА-
ВЕДЛИВОСТИ И ТОРЖЕСТВЕ ВЕЛИКОЙ СИСТЕМЫ ДВОЙНЫХ ИДЕЙ!"
- Как?! И это всё?! - закричал Владимир Николаевич. - А подъ-
ёмные суммы?!
Бруевич, успевший для бодрости опорожнить половину бутыли, с
трудом объяснил, что эти вопросы выходят за рамки его компетенции.
- Ах, выходят... - многозначительно протянул Бельчистый. - И
прямо-таки за рамки, - он скомкал документ и сунул его за шиворот
консультанта. Потом, немного подумав, треснул его со всего разма-
ха кулаком по шее. Бумага смягчила удар, и звук получился не
слишком мажорным.
- З...з...зачем? - прошептал непослушными губами Бруевич и
медленно опустил голову в миску китайской лапши.
- Только от полноты чувств, - объяснил Бельчистый и вышел из
отдельного кабинета.
Навстречу ему по коридору бежали какие-то скуластые люди в
серых фартуках и с дубинами. Владимир Николаевич услужливо рас-
пахнул дверь отдельного кабинета и вежливо отошёл в сторону.
- Пожалуйста, пожалуйста... вас ожидают.
- За что?! - взвился дикий и совершенно бодрый вопль Бруеви-
ча.
Бельчистый быстро пошёл по коридору. Сзади послышался шум по-
гони. Он метнулся в какой-то узкий и тёмный проход, птицей взле-
тел по крутой лестнице и упёрся в глухую стену. Дальше пути не
было.
- Вот от! - заорал хриплый бас. Сильные руки схватили Бель-
чистого, и на его затылок обрушилась неимоверная тяжесть.