Кирка

Кирка.

Пьеса в двух действиях.




















Действующие лица:
Кира
Слава;
Баба Нина;
Лариса;
Николай;
Юрий;
Галина;
Вера.
Действующие лица полностью соответствуют вашему представлению о них.

Действие происходит в небольшом шахтерском поселке, где-то на юге нашей страны. Когда-то это был развивающийся, веселый город. Одна за другой открывались шахты, молодежь ехала с разных сторон за новой, интересной жизнью. Теперь же город опустел. Осталась одна работающая шахта и несколько поселков, окружающих ее. И вот мы в одном из этих поселков.  Обычная улица, невысокие дома. Улица практически опустевшая. Мы видим первые четыре дома, в них-то и около них и будут происходить изложенные ниже события.


Действие первое.
Картина первая.
На улице. Около каждого двора цветущие белым и нежно-розовым абрикосы, яблоки, вишни. Возле первого дома по левой стороне улицы стоит стол, заставленный разной едой и питьем. За столом сидят баба Нина, Лариса, Николай, Юра, Галина и Вера.
Баба Нина. Померли все. Раньше как свадьба или похороны – каждый двор стол нес, скамейки. Гуляли по несколько дней. Как затянем песню – со всех улиц сходились послушать.
(На время замолкает)
А сейчас что, с того края улицы все дворы пустые. Изварины и он, и она давно покоятся. Воронковы тоже. Гришанова еще по молодости в шахте током убило, а она болела долго – недавно померла.
Лариса. Ее и не похоронили по-человечески. Как забрала скорая, так и не видали ее больше.
Баба Нина. Так детей не было же. Кто ж ее заберет? Зарыли где-то возле больницы, наверное. Это ей грех ее вернулся. Она ж по молодости была беременная, но с Гришановым поругалась и уже с животом большим к бабке какой-то пошла, убрала ребенка. Вот и хворала до смерти.
(То ли засыпает, то ли думает о чем-то)
Огороды бурьяном заросли. Молодые в город уехали, грамотные теперь все. Сажать не будут, они лучше на базаре все купят.
Николай. Я б тоже в земле не ковырялся, если бы деньги были. Пошел на базар, купил то се, пятое-десятое. А то вечно грязный как черт. Со смены придешь, а тут жуки картошку едят. И несешься с отравой, глаза выпучив.
Баба Нина. Наш край тоже пустой. Кто помер, кто уехал. Я с дедом осталась, да вы молодые. И все. Теперь и деда моего похоронили. Одна я осталась. (Плачет)
Лариса. Теть Нин, ну будет вам. Старик сколько болел, мучился.
Николай. (Наливая рюмку водки) Лет восемь по больницам. Отдохнет хоть там. (Смотря на небо) Дядь Мить, и за меня отдохните.  Не понятно, сколько мне тут еще страдать.
Лариса. (Стараясь забрать у него из рук бутылку)  На водку не налегай, окосеешь скоро. Тащи потом тебя.
Николай. (Прижимая к себе бутылку) Лар, ну чего ты? День такой. (Быстро выпивает водку)
Лариса. Каждый день у тебя такой. Хоть бы один другим был.
Николай. Завелась баба!
Баба Нина. Лариска, а Феню помнишь?
Лариска. Ведьму-то? Как же не помнить? Это она меня с морячком моим развела. Вернулся из плавания, модный такой, красавец, при деньгах, шмоток импортных привез. Замуж звал. Идем вечером по улице за ручку, и раз кошка черная между нами пробегает. Оборачиваемся, а эта карга сморщенная стоит нам вслед смотрит, что б ей пусто было. Ну и все,  пришел еще пару раз и пропал насовсем. Так, может, по-другому все сложилось, в люди бы выбилась. А то всю молодость потратила на дурака этого, света белого не видела.
Николай. Да сдалась ты морячку импортному! Помял сиськи твои молодые, уплыл и думать забыл. И ведьме своей сто лет ты не нужна! И вообще никому ты не нужна! Радуйся, что я, дурак, тебя взял. А то просидела бы в девках до смерти.
Лариса. Детей бы хоть постеснялся-то!
Баба Нина. Так закормили до смерти ее дети.
Николай. Кого?
Баба Нина. Феню. Приехали то ли дети, то ли внуки. Я не разобралась. Говорят, поехали бабушка к нам жить. Царицей будешь. Дом твой продадим только, деньги уж больно нужны. Поехала она к ним, тяжело уже было одной, ноги болели. Так они ее в сарае каком-то поселили и не кормили. А сами на деньги с ее дома жили. Ну и померла она быстро у них. Царица. Вот тебе и дети.
Лариса. Так и надо ей.
Галина. (Которая на протяжении всего действия что-то ела и перепробовала, наверное, все содержимое стола) Да что вы все о смерти? Тем, что ли, других нет? Хоть на улицу не выходи. Свадьбу когда играть будем, соседи?
Вера. (Шепотом) Мам, ну не надо. Стыдно же.
Галина. (Отмахиваясь) Ай, отцепись!
Лариса. Не поняла. Какую свадьбу?
Галина. Вашего Юрки и моей Верочки. А то вы, прям, не видите, как они смотрят друг на друга. Породнимся с вами, и ходить далеко не надо. Все свои, все рядом.
Юра  копаться в телефоне, делая вид, что его тема совсем не касается.
Лариса. Ты прости, Галь, но я с тобой родниться не хочу.
Николай. (Ударяя кулаком о стол) Лариска, ты что, дура совсем? Партия такая пропадает! Слепая инвалидка! Подарок судьбы. Заживем на пособие ее, разбогатеем, так сказать. Сколько там ей платят в месяц? Десять тысяч? Двенадцать?
Лариса. Коля, замолчи!
Николай. А че замолчи сразу? Дело говорю. Мечта, а не невестка.
Юра. Отец, угомонись.
Николай. А ты чего меня затыкаешь? По шее давно не получал? Кого защищаешь? Уродку эту? Да она дальше носа своего не видит? Верочка, сколько пальцев показываю? (Тычет ей под нос фигу).
Вера плачет и убегает. Юра подрывается, чтобы за ней пойти.
Николай. А ну сел быстро!
Юра. Да пошел ты! (Кажется, что он сейчас пойдет за Верой, но тот сплевывает, разворачивается и уходит во двор).
Галина. Алкаш поганый, что ж ты взъелся на ребенка? Навредила она тебе чем, что ли?
Николай. А ты не суй нам ее невесткой. Юрка здоровый мужик найдет себе нормальную бабу. А не инвалидку, жопу которой до смерти подтирать придется. Ты вон сидишь сутками с ней, ни дня в жизни не работала, ты и подтирай.
Галина. Работящие они какие! А что ж уголь тогда воруете у нас, таких убогих? Своего мало? А потом еще грязью обливаете.
Николай. Да чтоб я, шахтер, у инвалидов уголь воровал?
Лариса. Галь, замолчи. Глупости говоришь. Нужен нам твой уголь?
Галина. Мужа своего затыкай, а не меня. Нужен, значит. Лишь бы что чужое отхапать.
Николай. Откуда ж ты, дура такая, на голову нам свалилась?
Все начинают ругаться в один голос, лают собаки. Только баба Нина мирно посапывает.
С угла улицы с чемоданами появляются Слава и Кира. Они останавливаются возле дома напротив скандала.
Слава. Здравствуйте!
Все замолкают и смотрят на пришедших.
Николай. Здорово!
Лариса. Ребят, а вы к кому? Там никто не живет.
Слава. (Кире) Бросай чемоданы, пойдем знакомиться. (Оставляют вещи возле калитки. Слава берет Киру за руку и ведет к столу)
Теть Ларис, не узнали меня, да? Я Славик, внук Ковальчуков. Здрасьте, баб Нин.
Лариса. Славик?! Надо же, на улице встретила - не узнала бы.
Николай. А то, мать, совсем мужиком стал! А бегал с Юркой нашим сопляк сопляком. Служил, да?
Крепко со Славой пожимают другу руки.
Слава. Служил. Два года на корабле.
Николай. Уважааю!
Слава. А это Кира, жена моя. Знакомьтесь.
Галина. Какое имя странное. Не наше.
Лариса. Кирочка, Славик, садитесь, не стесняйтесь. Тут вот еще котлетки остались, толченка. С дороги голодные, наверное.
Николай. Слав, беленькой чуток?
Лариса. Убери ее. Нечего ребенка спаивать.
Николай. Так за встречу надо! Давай стакан, Слав. Кира, не ругайся, ради бога, мы самую малость.
Кира. А я и не ругаюсь.
Николай. Вот и молодец! Хорошая жена. Ай, хотя все вы по молодости хорошие, потом только стервенеете.
Лариса. Ты ж, вроде, в Петербург уезжал учиться?
Слава. Да не срослось там, в армию забрали. После армии поженились вот.
Лариса. А сюда чего? На лето? Деда с бабкой похоронили ведь.
Слава. Мы на время. Поживем немного, потом дом в порядок приведем, продадим и обратно, в Питер.
Ларис. И что ж ты, Кира, даже не против была уезжать из столицы в деревню?
Кира. А я сама Славику и предложила временно пожить тут! Я ведь кроме Питера ничего не видела. А Слава мне столько рассказывал о просторах, о том, как звезд летом много, какая земля плодородная, какие люди добрые и гостеприимные. Вот и захотела я уехать из Москвы. Там же все по-другому.
Николай. Да, там за копейку удавятся. Вон, вчера по телевизору показывали, сын родителей грохнул, чтоб в квартире не мешались. Я своего сам грохну, если мысли такие замечу.
Баба Нина. Слава, ты что ли?
Слава. Я, баб Нин.
Баба Нина. А я думаю, что за хлопец? Вылитый Мишка, отец твой. Пока с наркоманами не связался, такой же гарный был.
Галина. Да что вы все за упокой?
Николай. Да, давайте за здравие. Славка, давай стакан.
Слава. Дядь Коль, в следующий раз. Мы пойдем, отоспимся с дороги. Работы, наверное, по дому много. Там же года три никто ничего не делал.
Николай. Ну, ладно, ладно. Ты обращайся, если помощь, или инструменты нужны. Да и вообще о жизни поболтать. А то здесь бабы одни. Сдохнуть от скуки можно. Лады?
Слава. Лады, дядь Коль.
Лариса. Он тебя научит! Идите, ребята, отдыхайте.
Кира и Слава идут к дому. Слава долго возится с замком в калитке, в конце концов, открывает его. Ребята скрываются из виду. Сидящие за столом наблюдают за его действиями.
Лариса. Хорошая девочка.
Галина. Ага, только придурковатая немного. Ленинград ей не нравится, а у нас-то, конечно, понравится. Через месяц сбежит обратно.
Николай. Да, не по нему девка. Везет же дуракам.
Баба Нина. Ларис, это ж Ковальчуков внук?
Лариса. Да, Мишки и Светы сын.
Баба Нина. А я и думаю, вылитый Мишка.
Галина. А я что-то совсем его не помню.
Лариса. Он учиться сразу после школы уехал, вы тогда еще сюда не переехали. Умный парень. Дед с бабкой воспитывали. Светка, мать, при родах умерла, а отец снаркоманился.
Галина. И чего людям в столицах не живется?
Баба Нина. Проторговался, наверное.
Лариса. Ну что вы сразу так? Может, и правда устали от суматохи этой.
 Баба Нина. Проторговался. Вон, Андрей тоже бизьнесом в Москве занялся, в долги влез. Бегал-бегал от бандитов, и все равно убили.
Лариса. Это который Андрей?
Баба Нина. Да парень из сериала. Наташин муж.
Галина. Да не из-за бизнеса его убили. Это Наташа любовника своего подговорила.
(Пауза)
Николай. Кира.  Кирка…Еще бы тяпкой назвали или лопатой.
Смеется, но его смех никто не поддерживает. Баба Нина почти спит, Галина со вздохом встает, берет табуретку и, не спеша, уходит, Лариса собирает со стола тарелки.
Лариса.  Ну чего расселся? Давай, неси стол во двор.
Николай. (Вздрогнув) Да не ори ты!
Встает, берет стол и, пошатываясь, затаскивает его во двор.
Лариса. Баб Нин. Баб Нин! Пойдемте, домой отведу.
Б.Нина. Пойдем. А то я все сериалы тут просплю.
Встает, идет, опираясь на палку. Лариса рядом несет ее табуретку. Заходят во двор. Улица пустеет.

Картина вторая.
Поздний вечер. Улица пустая. Из двора Киры и Славы доносятся смех, разговоры, звон посуды.
Николай. А я вам говорю, еще десяток лет и эти идиоты одумаются. Может даже и раньше.
Лариса. Ага, жди.
Николай. Посмотрите! Поиграют в эти свои нанотехнологии, черт бы их побрал. Как это они говорят. Альтер-на-тивное топливо они изобретают. О как! Че изобретать-то?! Все есть, все под нами. Угля на века, на тысячелетия хватит! Деньги только вкладывать нужно. Так нет же!
Лариса. Ну, все-все, дома распинаться будешь.
Николай. Да помолчи ты! Это я к чему говорю? На шахту, Славка, идти работать надо.
Слава. Мне что ли?
Лариса. Вот что ты несешь?! Не знаешь как по-другому, вот и живи так! Другим не навязывай.
Николай. А я не навязываю! Как есть все говорю. Свои люди на шахте нужны, чтоб верили. Славка вон вообще шахтер потомственный. Дед его тридцать лет отпахал. Кира, какой человек был!
Кира. Да, мне Слава много о нем рассказывал.
Лариса. Слава, даже не думай. Учиться надо, а не гробить себя за копейки.
Николай. Много всяких ученых развелось! И что толку? Вот ты, Кира, училась?
Кира. Училась. 5 лет.
Николай. 5 лет горбатилась, а в нашу дыру жить приехала! И стоило пыхтеть? Мы б тебя неученую приняли.
Кира. Вот вернемся в Питер, и…
Николай. Вернутся они! Конечно.
Лариса. Все ты знаешь! Вот не слушала бы тебе по молодости – отучилась, может. А то всю жизнь техничкой в школе работаю. Стыдоба. Правильно, продавайте дом и уезжайте. Загниете тут.
Николай. А я все думаю, чем это у нас дома воняет? А это ты гниешь, оказывается!
Лариса. Я давно уже с тобой сгнила!
Кира. Кому еще чаю?
Лариса. Наливай, Кирочка. Еще выпьем и домой пойдем. Юрка, наверное, уже с гулянок пришел.
Кира. Пирог доедайте.
Николай. (С набитым ртом )Пирог отменный!
Лариса. А тебе лишь бы на халяву пожрать!
Всеобщий смех.
В это время на улице появляются Юра и Вера, идут за ручку. Юра подводит ее к своему дому.
Юра. Посидим?
Вера. Не, мать меня искать пойдет. Я ей обещала в десять быть дома.
Юра. Да ладно тебе, она пока свой зад поднимет с дивана.
Садится на лавочку. Сажает Веру к себе на колени.
Вера. Говоришь как дядь Коля.
Юра. Так батя все-таки. Он вообще мать твою ненавидит.
Гладит Веру по ноге.
Юра. А мне ты тоже много всего обещала. Помнишь?
Вера. Помню.
Юра. (Целуя девушку в шею) Так когда же?
Вера. Не знаю. Подожди еще немного.
Убирает Веру с колен, встает.
Юра. Запарила ты меня ожиданием этим! Год обещаешь. Не хочешь ничего, так и скажи! Отвалю от тебя.
Вера. Хочу.
Юра. А че тянешь тогда?
Вера. Да негде ведь. Моя мать все время дома, у твоей тоже, вон, отпуск.
Юра оглядывается по сторонам.
Юра. Давай прям тут.
Берет Веру за руку и тащит за собой в темноту.
Вера. А если кто выйдет?
Юра. Тихо ты!
Слышится возня, шорохи.
Вера. Ну, блин, Юрка, страшно мне.
Юра. Скажи, ты хочешь, или как?
Вера. Хочу, но стремно как-то.
Юра. Щас хорошо будет.
Из соседнего дома  выходит Галина.
Галина (Кричит) Верка! Верка, а ну давай домой! Спать охота, а ты все шляешься.
Вера выходит из темноты, на ходу поправляет одежду.
Вера. Иду, мам.
Юра тоже выходит из темноты.
Юра. (Шепотом) Выперлась, дура.
Галина. Ты там с кем? С Юркой? Юр, проводи, а то убьется в темноте.
Юра. Ваша – вы и ведите.
Галина. Поругались, что ли.
Идет тяжело, прихрамывая. Берет Веру за руку.
Галина. Пойдем. Завтра картошку прополоть и полить нужно будет до жары. (Уже во дворе)Посохло все. Дождей, наверное, до осени не будет, а обещали, ведь…

Юра сплевывает и ленно уходит во двор.
Из двора напротив выходят Лариса, Николай, Кира и Слава.
 
Николай. Так что ты, Слава, подумай.
Слава. Да какой из меня шахтер, дядь Коль? Я ж ничего не умею.
Николай. Научим. Это дело такое. Бригада у нас хорошая.
Лариса. Ага, все до одного алкаши. Не вздумай, Кира, его пускать туда.
Кира. Это он пусть сам решает. Взрослый мальчик уже.
Николай. Правильно! Нечего возле своей юбки держать. А то что за мода пошла…Указывают мужикам, где им работать.
В их доме загорелся свет.
Лариса.  Юрка пришел, пойдем уже, покормить его нужно. А то опять голодным ляжет. Ну, спасибо, ребят, за вечер.
Николай. Простите бабу мою сварливую, я следующий раз без нее приду.
Кира и Слава смеются.
Лариса. Пойдем уже, трепло!
Соседи прощаются. Лариса и Николай уходят, Кира и Слава смотрят им вслед.
Николай. И че ты меня все время затыкаешь? Слово прям сказать не даешь!
Лариса. А чтоб не так стыдно было людям потом в глаза смотреть.
Уже во дворе. Зачем об отце его говорил? Ясно же, неприятно парню. Позор такой. Еще и при жене.
Николай. Скажите пожалуйста…Будет указывать мне, что говорить.
Голоса затихают.
Кира. Смешные они.
Слава. Да, я их такими и помню. Совсем не меняются.
Кира. Ну, пойдем, посуду еще прибрать надо. Устала я что-то.
Открывает калитку. Слава стоит на месте.
Слава. Кира?
Кира. Что?
Слава. Зачем мы сюда приехали? Зачем все это нужно?
Кира. Ты сам все знаешь.
Слава. Страшно мне здесь.
Кира подходи к нему, гладит по лицу.
Кира. Тебе нечего бояться, все скоро закончится.
Слава. Мать когда-то привела в этот двор отца. Все ведь было хорошо, понимаешь? Я нашел в альбоме фотографию, где они смотрят друг на друга с такой нежностью. Как же потом все повернулось так вот…Ведь он мать в живот бил ногами, когда она мной беременна была! (Дрожит) Это он ее убил.
Кира. Успокойся, успокойся.
Слава. И меня убить хотел. А я не понимал ничего и, как идиот, ждал его на каждый праздник. Выбегал сюда вот, к углу, и выглядывал папу. Не знал, как он выглядит, и бросался в ноги всем проходящим мужикам. А потом бабушка как-то на базаре показала мне его. Это твой папа…Я увидел его и стал перед каждым праздником молиться, только бы он не пришел. Я и сейчас боюсь, что он объявится вдруг.
Кира. Он не придет. Не бойся.
Слава. А еще мы тут, в этом доме. А если я как он? Если больно тебе сделаю?
Кира.  Не сделаешь. Ты не он. Не думай даже.
Слава держит лицо Киры в своих руках.
Слава. Посмотри на себя. Ты красивая, умная…Что ты тут делаешь? Возишься с плаксой, трусом.
Кира. Ты муж мой. Я обещала тебе, что мы вместе со всем справимся. Послушай меня, мы приведем в порядок дом, к осени мы его продадим и уедем. Навсегда. В новую жизнь. Ты больше никогда не вернешься к своим страхам. Ты мне веришь?
Слава. Я верю только тебе.
Кира. Вот и хорошо. А теперь пойдем в дом.
Слава. Кира?
Кира. Что?
Слава. Ты меня не бросишь?
Кира. Никогда.
Слава. Клянешься?
Кира. А ты во мне сомневаешься?
Слава. Больше всего я боюсь проснуться и не увидеть тебя рядом.
Кира. Пойдем, глупый.
Заходят во двор, слышен звон посуды.
Слава. Так, может, мне пойти в шахту? Поработаю, пока дом не продадим.
Кира. (Со смехом) Что, кровь деда заиграла?
Слава. Буду приходить со смены грязный, потный…залезу к тебе под одеяло, а ты такая тепленькая после сна…
Кира. Мммм…
Слышен звук поцелуя. О чем-то шепчутся.
Кира. Пойдем в дом.
Слава. А как же посуда?
Кира. К черту посуду. Иди ко мне.
Голоса стихают. Улица пустая. Где-то вдалеке пролаяли собаки. Тишина. Стрекочут кузнечики.
Затемнение.

Картина третья.
Кира выходит из двора с краской и кисточкой, затем выносит стремянку. Стоит, в задумчивости смотрит на ворота. Из-за угла на улицу выходит Лариса. Одета она по выходному, в руках сумка.
Лариса. Здравствуй, Кирочка.
Кира. Здравствуйте. С работы?
Лариса. Да какая работа? Лето ведь, каникулы. В город по делам ездила. А ты красить решила?
Кира. Собралась, но вот думаю. Надо же как-то старую краску ободрать, но не знаю чем.
Лариса. Знаешь, сколько там слоев? Замучаешься. Так, поверх крась.
Кира. Да? А держаться, разве, будет?
Лариса. Будет! Подкрасишь, где облезет.
Кира. Надеюсь, это делать уже другие хозяева будут.
Лариса. Что, надоела деревня наша?
Кира. По родителям скучаю. Да и они по мне. Мы же до этого никогда не разлучались так надолго. Они до сих пор не могут смириться с тем, что я со Славой из Москвы уехала. Не верят, что вернусь.
Лариса. Да, родителям всегда трудно расставаться с детьми. Я вот в город ездила, в военкомат. Юрка наш техникум в этом году заканчивает, в армию должны забрать осенью. Думаю, что с этим делать.
Кира. А что?
Лариса. Ну как, знакомых ищу, связи. Должны сегодня позвонить, сказать, сколько освобождение стоить будет. Эта армия, знаешь…Как представлю, сердце болит... Он же у нас совсем домашний.
Кира. Да ладно вам, всего лишь год.
Лариса. А, это ты так говоришь, потому что у тебя сына нет. Вот родишь своего – поймешь. Я же с ним столько ночей не спала, в больнице дважды лежали, лучший кусок ему отдавала…А теперь отпустить его на целый год непонятно куда. Здесь у нас все ясно. На слесаря отучился, машины чинить пойдет. Потом, может, дело свое откроет, мы с отцом поможем. В люди выбьется. А после армии этой что? Может, и не вернется. Женится и останется где-нибудь там.  А мы не молодеем ведь.
Кира становится на стремянку, собирается красить.
Лариса. Ты какой? Зеленой? Правильно, сначала центр крась, а потом по краям белой обведешь – совсем красота будет.
Из-за угла появляется баба Нина. Идет, опираясь на палочку.
Б.Нина. Лариска, ты?
Лариса. Я. Куда по такой жаре ходили?
Б.Нина. Забыла, что ль? Бурлаченко Валентину сорок дней сегодня. Что сказать хочу. Помру – поминки заказывай только в центре в столовой. Такое богатство! Как в кино. Даже, вон, они всем конфеты и печенье по пакетам разложили, а не в салфетки замотали. Узнай, сколько стоит. Я тебе денег дам, чтоб потом не забыть.
Лариса. Поживите еще. Куда торопиться-то?
Б.Нина. Поживу-поживу. Но поминки в центре в столовой заказывай. Как оно так выходит? То свадьбы всем поселком справляли, а теперь каждую неделю то похороны, то поминки. Сижу за столом и думаю, кого следующего отпевать будем. Мож, Марию Хлыстову, а, мож меня. Наверное, Марию. Совсем она плохая, на ноги не становится.
Лариса. Возраст все-таки.
Б.Нина. У всех у нас возраст. Так что бегайте, пока ноги носят. (Кире) Кто ж в такую жару красит? Помереть можно. Печет так.
Уходит.
Лариса. Сдала баб Нина после смерти деда.
Кира. Может, вам отпустить Юру? Вы же жалеете, что в свое время не уехали отсюда? А теперь сами же не даете сыну уехать. Может, его совсем другая жизнь ждет? Лучше.
Лариса. Кто жалеет? Я?
Кира. Ну да, вы об этом говорите часто.
Лариса. Да это я так, не по-настоящему! Привычка. Баба Нина вон о смерти все время говорит, а дожила до таких годов без пломб во рту. Здоровее нас с тобой будет. Так что ты не слушай. Я ж все понимаю. Я не красавица, мозгами тоже не отличаюсь. Так, серединка на половинку. Побарахталась по молодости немного и успокоилась. Колька мой такой же. Юрка такой получился. Никакой. Не звезды мы. Куда уж нам? И здесь как-нибудь доживем. А вот вам уезжать нужно поскорее.
Кира. Почему?
Лариса. Ты столичная девочка. Сразу видно. Развиваться нужно, вперед идти. Здесь у нас и не заметишь, как умрешь. Вроде, недавно молодой была, а теперь раз и сорок. А ведь ничего не было! Огороды, свиньи, да муж алкаш. Всю жизнь техничкой в школе работаю, ничего не видела. А у вас там жизнь интересная, наверное.
Кира. Я в последнее время много об этом думаю. Вся та жизнь в Москве, словно, не со мной была. Бежала куда-то, хотела чего-то. А сейчас не знаю, хотела ли я на самом деле, или мне сказали хотеть. Нравится мне здесь. Славка с работы довольный приходит. Может, и не надо нам никуда уезжать?
 Лариса. Это тебе солнце голову напекло. Взвоешь скоро тут! Ты еще ладно, а Славика вытаскивать отсюда надо. Пропадет ведь парень. Не в мать он пошел. Светка хорошей девчонкой была, мы в одном классе учились. Ладная. Как она с Мишкой связалась, не понимаю. Хотя, что уж там! Видный он был, на гитаре играл, да и старше нас. Все по нему сохли. А выбрал Светку. Ох, и намучилась она с ним, бедняжка. Так вот Славик весь в него. Смотрю на Славку и сразу Мишку вспоминаю.
Кира. Глупости все это. Другой он, совсем другой.
Лариса. Оно так по молодости казаться может. Обнаружится потом сюрприз. По ученикам в школе вижу. Хорошие родители – хорошие дети. Не будет вам здесь жизни. Мишку весь поселок знает, всех в страхе держит. Сейчас хоть немного улеглось, как посадили его. А выйдет когда? Да явится сюда с дружками своими? Упаси Бог! Уезжайте! И Славку вперед пихай, чтоб на месте не стоял. Когда мужик на месте стоит – ему сразу выпить охота.
Кира. Славик точно не такой. Его даже от пива воротит.
Лариса. Хорошо, если так. Хотя я таких мужиков не встречала, у нас такие не водятся. Ладно, Кирочка, заболталась я с тобой, пойду. Султан, вон, тявкает голодный.
Делает  несколько шагов к дому, в это время из-за угла выруливают Слава и Николай. Они идут в обнимку, вместе шатаются. Николай активно что-то говорит Славе, тот только кивает.
Николай. Надо так, чтоб не рыпнулась! Ты мужик, а она баба. Баба она! Ты сказал, а она сделала, и чтоб без всяких там соплей. Понял? Я, вон, Лариску свою приучил. Это она на людях что-то там может, а дома в рот мне заглядывает. Мужик я! Пашу для нее, а она слушаться должна. И ты мужик! Мужик? Мужик! Кулаком по столу хрясь! Чтоб аж доски затрещали! Понял? Давай, не сюсюкайся.
Подходят к женщинам.
Кира. Слава?
Лариса. Ах ты скотина!
Слава. Кирочка, зарплату получил первую. Вот.
Достает из кармана мятые купюры, протягивает.
Слава. Первую зарплату. Мужики сказали обмыть надо. Я чуть-чуть…Ты не подумай, я только раз.
Гремит гром, находят тучи.
Лариса. (Николаю) Так, домой пошли!
Николай. Я Славку не оставлю, он мой брат. Брат ведь, Славка?
Лариса. Сами разберутся! Надо ж так нажраться, и парня споил!
Капает дождь. Лариса пинает Николая домой, тот все время оборачивается и показывает Славе какие-то жесты. Слава держится за фонарный столб, смотрит в землю, что-то бормочет.
Кира. Пойдем домой, потом поговорим.
Берет краску и стремянку, заходит во двор. За ней, шатаясь, идет Славик.
Слава. Ты не подумай. Я только раз. Зарплата первая…
 Все разошлись. Начинается ливень. Новая краска стекает, из-под нее выглядывает старая. Улица пустая.

Картина четвертая.
 Из двора выходит Лариса, идет в сторону дома Галины. Между их домами большая лужа. Лариса ее перешагивает, но все-таки ногой задевает жижу.
Лариса. Тьфу ты! Подходит к воротам Галины.
Лариса. Гала! Галь! Поди сюда! Галь!
Стоит в ожидании, очищает обувь об асфальт. Выходит Галина.
Галина. Чего случилось?
Лариса. Галь, я сколько просила не заваливать слив мусором? Ну, посмотри. Показывает в сторону лужи. Потоп.
Галина. Да кто ж мог подумать, что дождь будет?
Лариса. Ну а теперь-то что делать?
Галина. Высохнет до завтра. Прям, беда!
Лариса. А если опять дождь пойдет? Вон, все небо в тучах.
Галина.  Разойдутся. Теперь до осени, наверное, дождя не будет. Но хороший полил! Как бы картошка не погнила. Его то нет, а то прям заливает.
Лариса. Но мусор ты убери.
Галина. А ты поругаться пришла? Некогда мне, суп на плите.
Лариса. Да нет, по делу я.
Галина. Зайдешь?
Лариса. Тут давай. Свежо так.
Галина. Ну, давай.
Лариса. Веру твою засватать хотим.
Галина стоит некоторое время ошарашенная.
Галина. Пойду суп выключу. Уходит, но почти сразу возвращается.
Галина. Это с чего вы вдруг решили?
Лариса. Подумали и решили. Они давно дружат. Может, и выйдет что путное.
Галина. Так еще месяц назад Колька твой орал, что мы вам не ровня! Что не нужна вам моя инвалидка! Было?
Лариса. Да что этого дурака слушать? Знаешь, я о себе каждый день и не то слышу.
Галина. Верка у меня одна. Один бог знает, сколько всего я с ней вынесла! Борька нас бросил, когда она только родилась. Как узнал, что она почти слепая – сразу умотал. Теперь копейками этими откупается. А я всю жизнь на нее положила!
Лариса. (Отмахивается) Знаю я это все, знаю.
Галина. А ты еще послушай! Каждый год врачи, обследования, врачи, обследования…И ни конца ни края им нет. И все пинают как котят! А будет Колька твой обижать ее?! А Верка у меня тихоня, постоять за себя не может. И мне не пожалуется ведь!
Лариса. Не будет обижать, я сумею приструнить. Да и Юра у нее будет, защитит, если что.
Галина. Юрка-то защити? Ой, не смеши! Он весь в отца – такой же дурак! И что в нем только Верка нашла?
Лариса. Галь, ну, давай начистоту. Верку тебе пристроить нужно. А как пристроишь-то? Она нигде не бывает, ни с кем не общается. Все грядки твои поливает. Борис не вечно будет алименты платить, возраст у него уже. Государство тоже особо вас не балует. А Юрка парень с руками. Слесарем после техникума пойдет. Внуков нам нарожают, все ж веселее жить будет.
Галина. Погодь-погодь! Как это он сразу слесарем пойдет, а армия?
Лариса. Так мы оформим все. Как полагается.
Галина. Что все-то?
Лариса. Опеку оформим. И Юрка как попечитель в армию не пойдет.
Галина. Вот, значит, где подвох. Денег откупиться не хватает? Через Верку мою хотите.
Лариса. Галь, ну тебе-то до этого что?
Галина. А то! Сейчас нужна она, а потом выкинете и все?
Лариса. Что ты все переворачиваешь? Семья у них будет, понимаешь? Дети. Кто ее выкинет? Ребенок, вон, даже школу не закончил. Ты помрешь, кому она нужна будет?
Галина. И когда свадьба?
Лариса. Так ты согласна? С Верой еще поговорить надо, а то решаем все за нее.
Галина. Согласна она.
Лариса. Ну, картошку выкопаем, и свадьбу сыграть можно будет.
Галина. Только у меня денег нет.
Лариса. Справимся. По-скромному посидим, нам особо приглашать некого. Кумовья, может, приедут, баба Нина, Кира, Слава, если не уедут к тому времени.
Галина.  Разбегутся они скоро.
Лариса. Это с чего ты такое взяла?
Галина. Да я с магазина шла, под дождь попала. Думаю, постою у соседей под абрикосой, а у них окно открыто, и ругаются они. Какой дурак с открытым окном ругается?!
Лариса. Кто ж мой подумать, что кто-то будет стоять под таким ливнем и подслушивать? Из-за водки ругались? Славка сегодня пьяный пришел, зарплату обмывал.
Галина. Я так и подумала. Он еле бормотал что-то. А Кира боевая баба, это только кажется тихоней. На самом деле, палец в рот не клади. Орала на него.
Лариса. Прям орала?
Галина. Может, показалось, что орала. Но говорила жестко. Эх, не выдержит она, останется Славка один и сопьется. Я еще и подумала, может, дождаться, когда Кира в Москву свою уедет, и свести Славу с Веркой моей? Но теперь что уж…
Лариса. Так что говорили-то?
Галина. Умно как-то все говорили, я даже слов таких не знаю.
Лариса. Зря мокла только.
Галина. Зато знаю, что не гладко у них все. А то ходят на людях такие счастливые, и горя на них нет.
Лариса. Может, они в первый раз так поругались. И все из-за водки этой, будь она не ладна.
Галина. Где один раз – там и второй.
Из двора выходит баба Нина.
Б.Нина. Дожила. А то думала, что и не доживу до дождя.
Галина. Начинается за упокой.
Лариса. Мы детей женить к осени сговорились, так что еще на свадьбе погуляете.
Б.Нина. Это вы хорошо. Свадьба – не похороны. Рассказать хотела, да с головы вылетело. У Бурлаченко на поминках Катьку хромую встретила.
Лариса. Это с дочкой которой Мишка до тюрьмы жил?
Б.Нина. Да-да, ее. Мы с ней на кирпичном работали вместе. Мишка-то неделю назад вышел.
Лариса. Как вышел?! Уже?!
Б.Нина. Вот и я удивилась. Вроде, только же попался, а вышел уже. Пока что не работает. Жалуется Катька, выпроводить никак его не может. И ест у них, и спит. Ленка ее жалеет уголовника этого. Дожалеется, убьет, как Светку убил.
Лариса. Ой, беда. Ребятам сказать надо, чтоб дом запирали хорошо.
Галина. Точно явится. Пронюхает и явится. Подольет масло в огонь.
Б.Нина. (После общего молчания) А знаете, что за пни у нас возле путей? Им уже лет сорок точно. Вот тут, где Славка живет, раньше дед Матвей жил. Дома не было, кухнянка одна. Он с дочкой из Украины переехал, жена померла, не знаю от чего. Мы когда тут поселились – дочка его совсем маленькой была. И решил этот самый Матвей тополя посадить. Сажал-сажал, осталась последняя ямка, и откуда ни возьмись дед незнакомый  возник. Говорит ему, этот тополь не сажай – в нем смерть дочки твоей. Так прямо и сказал. Матвей только заговорить с ним хотел да расспросить, а  деда уже и исчез. То ли был дед, то ли почудилось Матвею от жары. Решил он тополь все-таки посадить. Прошло лет двадцать, дочку замуж отдал, тополя выросли. Мы тут тоже все обжились. И захотел он их срубить, вот уж не знаю зачем. Взяли они с зятем по топору и пошли валить деревья. Валили-валили, все у них складно получалось. Дошли до последнего тополя. А с ним не то что-то. Бьют по нему, бьют, а все без толку. Вроде, и подрубили его, толкают, а он не падает.  Сколько часов они с ним мучились, не знаю.. А дочка в это время обед готовила. Приготовила, стол накрыла, остывает уже все, а мужики ее не идут. Пошла она посмотреть, что ж они так долго. И вот как только она подошла к тополю, стал он в ее сторону наклоняться. Она давай убегать от него. Она влево – и тополь влево, она вправо – и тополь туда же. Вроде, убежала, а тополь все равно зацепил ее макушкой и убил. Так вот бывает. Не убежать от тополя, если он только на тебя падает.
 Потом Матвей разболелся, кухнянку продал Ковальчукам, а сам, наверное, обратно на Украину уехал. Уходя во двор. А свадьба – это хорошо. Это вы правильно.
Лариса и Галина некоторое время стоят молча, каждый думает о своем, потом так же молча расходятся. Улица пустая. Постепенно начинает темнеть, зажигаются фонари. Фонарь возле дома Киры и Славы взрывается хлопком.
Резкое затемнение.

Конец первого действия.






Действие второе.

Картина пятая.
Комната в доме Киры и Славы. Слава ходит вдоль стен, рассматривает обои.
Входит Кира.
Кира. Почему ты не на работе?
Слава. Не пошел.
Кира. Проспал, что ли?
Слава. Нет. Я еще не ложился.
Кира. Мне показалось, или ты куда-то уходил ночью.
Слава. Показалось.
Кира. Слав, что случилось? Почему на работу не пошел?
Слава. Ничего не случилось. Не захотел и не пошел. Обои бы тут переклеить.
Кира. А у вас там все так просто: захотел – пошел, захотел – не пошел? Хорошая работа.
Слава. Да, у меня так. Не шахтер я, наверное. Эти обои я с бабушкой клеил, классе в десятом, наверное. А под ними должны быть обои с фиолетовыми цветами, кажется. (Обрывает кусок обоев) Во, так и есть! А до них я даже и не помню, что здесь было. Сейчас посмотрим.
Кира. Это из-за него, да? Ты боишься?
Слава. Конечно же, из-за него! Конечно же, боюсь! Что же еще может волновать маленького Славика? Только папочка, который придет и нахлопает по попе!
Кира. А что мне остается думать? Ты со мной не разговариваешь, из дома не выходишь, на работу не пошел, срываешься из-за ерунды. И все после того, как об отце узнал.
Слава.  Сам разберусь. А ты вечно лезешь в то, что тебя не касается.
Кира. С чем ты сам разберешься? Давай, вспомни, с чем ты хоть раз сам разобрался? Учебу бросил, на работу нормальную устроиться не смог. И эту работу бросаешь, потому что из дома выйти боишься. С чем ты, Слава, сам разобраться можешь?
Слава. О, как заговорила! А как же твои клятвы, что поддерживать меня во всем будешь. На словах все просто было? Не думала, что у муженька твоего реальные проблемы? Думала, шутки я шучу?
Кира. Я бы помогла тебе, если бы знала чем.
Слава. Мне не нужна помощь. Я сам со всем справлюсь. Ладно. Прости. Что-то я неважно себя чувствую, вот и срываюсь. Может, давай позавтракаем?
Кира. Ну, давай. Тебе таблетку найти какую-нибудь?
Слава. Успокоительное какое-нибудь. Усну, может.
Кира. Только позвони вначале на работу и предупреди, что заболел. Идет?
Слава. Хорошо.
Стук в ворота.
Кира. Кто это так рано?
Слава. Не открывай. Не выглядывай.
Кира. Слава, успокойся. (Выглядывает в окно)
Это дядя Коля. Странно, и он почему-то не на работе. Сейчас выйду, дядь Коль!
Пойдем, узнаем, в чем дело.
Слава. Иди сама. Я прилягу, голова болит. Расскажешь потом.
Кира на мгновение замирает, смотрит на Славу пристально.
Кира. Как знаешь.
Уходит.
Слава. Я справлюсь. Сам со всем справлюсь.
Затемнение.



Картина шестая.
Николай сидит на лавке возле своего двора, вокруг него стоят Лариса, Кира и Баба Нина.
Николай. Приехали мы с мужиками, переодеваемся. Ленка, уборщица заходит, говорит, чтобы все к директору срочняком шли. А он нам бац в лоб: все, мол, прикрыли нас. Полторы тысячи человек за один день уволили! Меня когда вагонеткой на шахте привалило, я и то себя таким пришибленным не чувствовал. А тут, прям, сперло все внутри. Михалыч за сердце схватился, сидит подыхает.
Лариса. А потом пошел сердечник и нажрался с вами от всего сердца.
Николай. Не говори! Не говори! Мы пили самогон, а он не брал. Три литра выжрали.  Сообразить пытались, как оно так вышло, чтоб мы в один день и не нужны стали?
Лариса. Чего ж в один день? А когда деньги по году не давали? А когда технику дешевую втюхивали вместо зарплаты? А когда шахты одна за другой закрывались, только ваша чудом каким-то держалась? Не думал ты, что все конец? Говорила я тебе, придурку, ищи другую работу! Мужики, вон, в Москву и на севера ездят, пашут. Так нет же, грудь колесом, стороной обходите все – шахтер идет! Гордость, какая.
Николай. Было. Все было. Но думали поработаем еще, наладится все как-то.
Лариса. А когда Сашка Матвеев за провод под током схватился, дурак малолетний, чтоб жена пенсию шахтерскую получала. Каково нам, женам, было? Каждый день как на войну провожали. То бочкой кого привалит, то вагонеткой, то обвал какой. А то просто пьют они. А жены к окнам прилипают, ждут. Господи, сколько я ночей не спала из-за шахты этой проклятой!
Николай. А помнишь, Лариска, молодые были. Сидим в центре ночью на пятиэтажку смотрим. А в окнах свет зажигается – шахтеры на работу собираются. Сейчас четвертая смена пойдет, а третья вернется. И снова окна зажгутся. Казалось, всегда город светиться будет.  Шахты закрывались, а мы надеялись.
Лариса. Надеялись они. Романтики недоделанные, вот вы кто.
Б.Нина. Шестьдесят лет так надеялись. На лошадях же поначалу в шахте работали, устройств никаких не было, балки все деревянные. Шахтеры как мухи мерли. Но и получали, правда, хорошо. Те, кто в самой лаве работал, деньги пазухами носили. В кассе оттопырят рубашки и пачки в них укладывают. Хорошо жили. Жены ходили с часиками, все в платьях креп-жоржетовых, с укладками. По три раза на год на курорты ездили. Но и померли у них мужья быстро. Почти никто до пенсии не дожил.
Николай. Народ решили собирать!
Лариса. Совсем очумели!
Николай. К мэрии пойдем. Голодать будем, но просто так не сдадимся.
Лариса. И стоит оно, к мэрии ходить? Вы и без этого всего голодать скоро будете.
Николай. Они за все ответят. Вон, во Франции, если что не по-ихнему – сразу бастуют.
Лариса. Во Франции суд хоть разбираться будет что да к чему! А у нас без всякого там посадят. Будешь без работы так еще и уголовник. А мне тебе передачки потом носи.
Появляется Юрий. Идет к дому.
Николай. Юрка, завтра со мной пойдешь. Вместе бастовать будем.
Юрий. Да пошел ты! Че, у меня своих дел нет?!
Лариса. Юра!
Юра. Че, Юра?! Задолбали вы меня! Плевать я хотел на шахты ваши.
Николай. Как это плевать? Уважать должен!
Юра. Никому я ничего не должен, понял? Я вас не выбирал. А выбирал – кого-нибудь получше выбрал! Я жить хочу хорошо и подальше от бомжатника этого. Кольке батя тачку купил, а вы мне че? Сынок, мы тебе на окончание технаря подарим свадьбу со слепой инвалидкой! Зашибись!
Николай. Ты ешь на шахтерские деньги, говнюк!
Юра. Дерьмо это, а не еда! Свалить бы от вас из этой убогости!
Лариса. Юра, да что на тебя нашло?!
Юра. Эта толстая курица всем растепала, что на дочке ее женюсь. Счастье такое им привалило. Ржут надо мной все теперь. Хоть на улицу не выходи.
Лариса. Да ладно тебе. Забудут скоро.
Юра. Скорее я сдохну!
Лариса. Ну, хочешь, я поговорю с друзьями твоими? Или отец припугнет?
Юра. Только суньтесь! Заботливые, блин!
Уходит во двор.
Николай. Говно какое! Вот такого сына мы, Кира, воспитали. (Ларисе) Говорил я тебе, сначала в армию, потом в училище, потом в шахту. Мужиком был бы. Нет же, воспитала бабу, белоручку. Пойду врежу ему, как следует.
Идет к калитке.
Лариса. Смотри, чтоб он тебе не врезал.
Николай. (Кире) Говори Славке, что завтра с утра воевать пойдем.
Уходит.
Кира. У Славы своя война. На две его не хватит.
Лариса. Кир, может, ты с Юрой поговоришь? Ты все-таки человек со стороны, к тебе прислушается.
Кира. А что я ему скажу? Да я сама такая же, как он. Пошла против желания родителей. Они в меня вкладывали, лучшего хотели, а у меня вон, мозоли от лопаты.
Б.Нина. Всяко бывает, когда против природы идешь. У нас, вон, помню, одна молодая работала, полы мыла. Сбежала из деревни какой-то, ее там замуж выдать хотели за соседа. А у мужика этого жена недавно померла, и в народе говорили, что это он ее прибил. Вот так вот. Так девчонка испугалась и сбёгла. Полы на проходной мыла там и жила. Полюбил ее Вовка, фрезеровщик наш. Ладно все было. Привел с родителями знакомиться, а она как начнет кукарекать! Слова сказать не может, кукареку да кукареку. И лечилась где-то и по бабкам ездила. Так ничего не помогло. Мать приехала ее из больницы забрала. Не знаю, чем оно там все у них закончилось.
Кира. Вот и я скоро закукарекаю, наверное.
Б.Нина. Ларис, а ты в форточку мою пролезешь?
Лариса. (Удивленно) Это еще зачем?
Б.Нина. Да вот думаю я. Дверь на ночь закрываю, а коли помру во сне? Или дверь ломать, или через форточку. Кира, вон, пусть лезет, она тощая.
Лариса. Разберемся, баб Нин. Пойду посмотрю, а то поубиваются там.
Уходит. Баба Нина тоже медленно идет к своему двору. Кира остается одна.
Затемнение.

Картина седьмая.
Кира по-прежнему сидит на лавочке, рядом с ней сидит Вера.
Кира. Когда мне было плохо, я шла в театр. Открывается занавес, а вместе с ним в разные стороны разлетается моя жизнь бестолковая. Открывается занавес, и вот он: красивый, болезненный. И он говорит: «И после, — может быть, больше всего именно после, — буду тебя любить, — и когда-нибудь состоится между нами истинное, исчерпывающее объяснение…». И я верю, и я жду. Он смотрит сквозь слезы куда-то вглубь, а я верю, что он смотрит только на меня, в меня смотрит.
Вера. Вы его любили?
Кира. (С усмешкой) О, кого я только ни любила! Читала книги и влюблялась во всех героев и мерзавцев. А нашла всех их в нем. Я дарила ему цветы после спектаклей и никогда не смотрела в глаза. Страшно увидеть человека. Страшно представить, что за всем тем, сочиненным тобой, живет человек, который просто играет свою роль.
Вера. У меня ничего такого никогда не было. А вы такая красивая, когда рассказываете.
Кира. Только выдумка это все. Придумала себе трагическую судьбу, придумала мужа с трагической судьбой, каждому из вас придумала.
Вера. И мне придумали?
Кира. И тебе придумала. В моих фантазиях ты очень сильная. Молчаливая, но очень сильная. Представляю, что борешься ты за свое счастье, а потом идешь по ночному проспекту, и огни над тобой зажигаются. Вот так в моем воображении все сказочно.
Вера. Красиво. А зачем вы так представляете?
Кира. Не знаю, я с детства так живу. Играю в себя и верю, что если сбросить всю эту суету, мелочность, страхи, то каждый из нас сможет подняться на помост и так, просто, сможет сказать что-то, от чего сердце задрожит. И не было бы тогда кого-то из другой деревни, и не было бы тогда у кого-то отца уголовника, а у кого-то – отца профессора, у кого-то трех классов образования, а у кого-то двух высших. (Замолкает)
Вера. А вдруг все правда?
Кира. Заговорилась я что-то. Забиваю тебе голову глупостями. Славная ты Вера, нравишься мне. Ты меня не слушай. Все у тебя хорошо будет.
Кира. Тебя проводить?
Вера. Я посижу еще. Потом сама как-нибудь дойду.


Кира. Ну, а я пойду. Видимо, он опять к утру только появится.
Вера. Спокойной ночи.
Кира. Спокойной ночи, Вера.
Кира уходит. Вера остается одна.
Вера. (Шепотом) Идти красивой по ночному проспекту, собирать взгляды, и чтобы огни надо мной зажигались…Здорово так.
Появляется Слава. Он не замечает Веру. Начинает лаять собака во дворе Галины и Веры. Слава подходит к своему двору, упирается лбом в калитку, стоит тяжело дыша. Потом резко поворачивается и идет на лай собаки.
Вера. Слава, вы куда?
Слава вздрагивает и останавливается.
Слава. Вера? Да вот, хотел еще немного прогуляться. А ты чего здесь?
Вера. С Кирой сидела. Она вас очень ждала, ушла недавно.
Слава. Тебя до дома довести?
Вера. Ну, доведите.
Слава поддерживает Веру за плечи и не спеша подводит ко двору.
Слава. Дальше сама справишься?
Вера. Справлюсь. Спокойной ночи.
Слава. Спокойной.
Вера скрывается во дворе. Слава направляется к своему дому, но останавливается на середине дороге.  Возвращается обратно к соседскому двору, оглядывается по сторонам, заглядывает через забор и резко через него перепрыгивает. Скрывается во дворе. Собака лает, потом начинает скулить и замолкает.
Слава обратно перепрыгивает через забор. Держится за окровавленную руку.
Слава. Ай, черт!
Быстрым шагом идет к дому, заходит во двор. Улица пустая.
Затемнение.

Картина восьмая.
Лариса сидит возле двора за столом. Стол заставлен тарелками и бутылками. Она наливает себе вина, залпом выпивает. Из своего двора выходят Галина и Вера. Галина тащит Веру к столу, та сопротивляется. Увидев их, Лариса разливает вино по стопкам.
Лариса. Идите, отметим хоть.
Галина. Идем-идем.
Силой усаживает Веру на лавку.
Лариса. Никто не пришел. Баб Нина совсем расхворалась, до Киры и Славки не докричалась. Давайте выпьем за помолвку. Заявление подали – полдела сделали.
Галина протягивает Вере стопку, то отталкивает, но мать силой вливает в девушку. И сама выпивает тоже.
Галина. Девка моя чудит сегодня. Приехали заявление подавать, а она хорохорится, - не пойду замуж, и все тут.
Лариса. Молодая. Волнуется.
Галина. Задницу отбить надо за волнение такое. Мне итак объяснять надо, почему без жениха, так еще и эту держать приходится. Какое ж дело у Юрки вашего, что он даже в загс поехать не смог?
Лариса. (После паузы) Тоже волнуется. Колька, вон, его весь день жизни учит. Я два раза уже за пивом бегала.
Галина. А чего ж не бастует твой?
Лариса. (Отмахиваясь) Три остановки с мужиками до мэрии не дошли. Две недели уже идут. Сначала у нас на остановке не сдержались – запили, потом слегка прошли, а там магазин, сама знаешь какой, ну и в запой на три дня. Но они уже совсем близко. Думаю, если печень ни у кого не откажет, то через недельку они начнут свою голодовку. Хоть бы не забыли, чего бастовать решили. Революционеры, блин.
Вера. Я замуж за Юру не пойду.
Галина. В загсе не протолкнуться, еле отстояли. А у нас еще и заявление брать не хотели. Баба это говорит…
Вера. (Перебивая) Теть Ларис, может, пока не поздно другую невесту для Юры найдете.
Лариса. Да нам и ты подходишь.
Вера. Я не хочу замуж за Юру.
Лариса. Почему же не хочешь? Поругались вы, что ли?
Вера. Не о чем нам ругаться. Ничего у нас нет.
Лариса. Это дело молодое. Сегодня нет, а завтра - будет.
Галина. Вот я и говорю. Заявление у нас брать не хотели. Как завопит регистраторша гнусаво: «фиктивный брак, фиктивный брак! Косит от армии жених ваш!». Я ей говорю, какой такой фиктивный? Беременна дочка моя, вот и торопимся со свадьбой-то. Стала эта скотиняка  бумажку требовать, а я то не дура, знаю, что на маслице она получить хочет. Но мы тоже не из простых. В больницу побежали. Там Светка, новая жена Борьки, работает. Если б не дело – ни за что бы с этой паскудой ни заговорила. Ну а тут приперло. Говорю, справку пиши. А она ж знает, что после замужества Веркиного с муженька все алименты снимутся. Так она нам быстро бумажку чирканула и печать поставила. Гнусавая в загсе надулась индюком, но что поделаешь, молча, приняла заявление. Так что через две недели породнимся.
Вера. Я не хочу замуж за Юру.
Галина. Да что ты заладила одно и тоже? Слов других не знаешь? На-ка выпей лучше. Успокойся.
Вера отталкивает стопку.
Галина. Успокойся, тебе говорю! Разошлась.
Вливает в Веру силой стопку.
Вера закрывает лицо руками.
Галина протягивает девушке кусок помидора.
Галина. На вот, закуси.
Вера. Я не хочу.
Лариса. А чего ж ты хочешь?
Вера. Я никогда не мечтала. Жила как живется. Как говорили – так и жила. Я даже никогда не думала как мне, хорошо или плохо. А сейчас я большого чего-то хочу, далекого. Нет этого здесь, вы мне этого не дадите. Не знаю, как сказать. Хочу идти по ночному проспекту, и чтоб фонари зажигались. Чтоб хоть один зажегся.
Галина. Вон, стань под фонарем, а я пойду включу его.
Вера пытается встать, но Лариса хватает ее за руку и заставляет сесть.
Лариса. Послушай, девочка, мы жили не сладко, и ты проживешь. Ты слушай меня, слушай. Дурного не скажу. Я, знаешь, о чем мечтала? Вот раскачиваюсь я на качели под самым потолком, на сцене музыканты играют, и полный зал зрителей. А я красивая, в платье белом, волосы развиваются, и пою: «Миллион, миллион алых роз из окна, из окна видишь ты…», а потом мне все хлопают и цветы дарят. Каждую ночь перед сном так себе представляла. Ну и что? Помечтала и забыла. А так у меня дом свой, хозяйство свое, муж, сын, пенсия будет. Вот это важно. Что бы ты себе там ни придумала – проживешь все равно как-то так. (Обводит рукой улицу)
Вера. Я не пойду замуж за Юру.
Галина в сердцах отвешивает Вере подзатыльник.
Галина. Скотина какая неблагодарная! Мало тебя секла, не выбила всю дурь!
Лариса. Галь, ну, успокойся. Сейчас мы поговорим, и Вера одумается.
Галина. Обидно мне, Лара. Намучилась я с ней, восемнадцать лет уже нормально спать не могу. Все думаю, куда деть, как пристроить. И тут вот все так складно получается, а дура эта на дыбы.
Лариса. Устали мы, Вера, понимаешь? Нам уже покоя хочется. Внуков. Родите нам маленьких таких, чтоб любили нас, ласкались. Я, знаешь, какой бабушкой буду? Все куплю, что попросят. Посижу, когда надо. А вы ходите по дискотекам своим, словом не упрекну. Вам помогать будем: и деньгами, и продуктами. Мы жили для вас столько лет, теперь вы для нас поживите. А вырастут дети – у них и требуйте для себя. Так все устроено, девочка. Вон, видишь, как бабе Нине плохо одной: дед помер, а у нее ни детей, ни внуков. Одна. Хорошо, что я тут по-соседски помогаю. Сама знаешь, как Колька мой пьет, не протянет он долго – погубит его водка. Мать твоя одна, еле ходит. Останемся мы две старухи. А так у нас внучата буду, да вы рядом. Хорошо ведь, Вера, хорошо. Ну, скажи, хорошо?
Вера. (Обреченно) Хорошо.
Лариса. Вот умница. Картошку выкопаем и будем к свадьбе готовиться.
Галина. Быстрее копать надо. Ливни обещают – погниет все. Будь он неладен этот дождь! Когда просишь – хоть бы капля упала.
Вера. И платье у меня будет?
Лариса. А как же? Дадим денег, поедешь в универмаг и купишь, какое захочешь.
Галина. Зачем деньги на тряпки тратить? Они сейчас целое состояние стоят! Я и сама не хуже магазинных сошью.
Лариса подмигивает Галине.
Лариса. Ладно, чего скупиться? Событие такое, можно и раскошелиться.
Из дома Киры и Славы доносятся крики. Разобрать слова невозможно, но понятно, что там разгорелся скандал.
Все, сидящие за столом, замолкают и смотрят на окна соседей.
Лариса. Каждый день орут. Все договориться не могут. А так красиво начиналось. Ладно, засиделись мы.
Начинает в спешке собирать посуду со стола.
Галина. Пойдем, Верка, лопаты подготовим. Завтра копать начнем.
Вера. Может, постучим, спросим, что у них случилось?
Галина. Не наше дело. Сами разберутся. Пойдем.
Уводит за руку Веру во двор. Лариса тоже с тарелками уходит.
Затемнение.

Картина девятая.
Комната в доме Киры и Славы. Весь пол завален обоями. На стенах слой старых советских газет. Слава ходит вдоль газет и читает заметки. Надо сказать, что Слава очень сильно изменился. На лице многодневная щетина, само лицо опухшее, одежда неопрятная, грязная.
Входит Кира. Это уставшая женщина. Она мало чем напоминает ту девушку, которая была в начале пьесы. Смотрит больше себе под ноги, движения порывистые. Часто убирает прядь волос со лба, трет руки.
Слава. Кто приходил?
Кира. Лариса. Картошки купить предлагала, урожай у них хороший. И на свадьбу приглашала.
Слава. (Не отрываясь от газет) Кто женится?
Кира. Как кто? Юра и Вера.
Слава. Точно. А я и забыл.
Кира.(Собирая обрывки обоев) Ты обо всем на свете забыл.
Слава. Например?
Кира. Например, о том, что обещал мне продать к осени дом и уехать отсюда.
Слава. А что, тебе так плохо здесь?
Кира. Невыносимо.
Слава. Знала во что ввязывалась
Кира. Не знала, видимо.
Слава. Придется тебе еще немного потерпеть.
Кира. А если я не хочу? Если я не могу больше терпеть?
Слава. Хватит скулить! Достала уже!
Кира. А то что? Задушишь меня, как соседскую собаку? Да-да, я знаю, что это ты. Тебя ее лай раздражал с первого дня. И ты оторвался на ней! Конечно, на ком еще вымещать свою слабость? Она тебя даже, как следует, укусить не смогла.
Слава. Заткнись!
Кира. Скажи мне, куда ты по ночам ходишь?
Слава. Тебя это не касается.
Кира. Тогда тебя не касается то, что я сейчас пойду на вокзал и куплю билет. Билет в жизнь. И уеду отсюда, и никогда не вспомню этот гребаный дом и тебя с твоими проблемами.
Слава. Ты никуда отсюда не уедешь! Или мы вместе уедем, или мы вместе здесь умрем. Понятно?
Кира. Ты болеешь, Слава. Тебе лечиться надо.
Берет груду обоев и собирается выйти из комнаты.
Слава. Ты мне изменяла?
Кира. Что?
Слава. Ты мне когда-нибудь изменяла?
Кира. Ты, вообще, понимаешь о чем говоришь?
Слава. Когда я в армии был. Мы знали друг друга два месяца, и ты вдруг такая верная ждать решила. Смешно. Неужели никто тебя на лопатки не положил? А? (Поворачивается и пристально смотрит на Киру).
Кира. Я не знаю, зачем ты это делаешь, но мне тошно.
Слава. (Подходит к Кире, ходит медленно вокруг нее) Мужики, которые вились вокруг тебя, молоденькие преподы, и все такие перспективные. А в армии дурачок этот, деревенщина, который никогда ничего не узнает. (Становится у нее за спиной , обнимает за шею) Можно будет прикинуться святошей, он ведь даже выяснять ничего не станет. Он ведь по-собачьи в глаза заглядывает, слюной истекает. Да?
Кира. Давай я тебе успокоительное найду?
Слава. Почему ты меня ответом не успокоишь? Почему ничего не отрицаешь?
Кира. Не хочу отвечать на глупость.
Слава. А ты ответь. Ответь, милая. (Сильнее зажимает ее)
Кира. Я тебе никогда не изменяла, но…
Слава. Что но?
Кира. Если бы я знала, что рядом со мной окажется такой тюфяк. Если бы я знала, что моя жизнь превратиться в ад, то обязательно бы наслаждалась всем, что у меня было. Отдалась настоящему мужику, с которым бы я чувствовала себя женщиной, а не нянькой при инвалиде.
Слава со злостью толкает ее, Кира бьется головой о стену. Слава подбегает к ней и бьет кулаком по стене рядом с ее головой.
Слава. Сука! Сука!
Кира медленно сползает по стене, садится на пол, ее тело сотрясется в истерике.
Слава опускается рядом с ней на колени.
Слава. (Его поведение резко меняется. Он говорит быстро, почти  шепотом) Нет-нет, родная моя, не надо. Не плачь.
Пытается поднять ее голову. Кира прижимает голову к коленям. Продолжает плакать.
Слава. Посмотри на меня, прошу тебя. Ты испугалась? Я не хотел. Это не я, Кира, понимаешь? Не я. Это он во мне иногда просыпается. Но я расправлюсь, уничтожу его. Клянусь тебе. Ты мне веришь? Я не могу уехать пока не уничтожу в себе это чудовище. Он всегда ходит где-то рядом, стоит за плечом и смеется над моими попытками быть обычным человеком, смеется над моей нежностью, над моей любовью к тебе. Он ведь найдет меня, везде найдет. И я причиню тебе боль, страшнее этой.
Кира поднимает голову.
Кира. Господи…Ты ведь хочешь убить его. Ты копишь в себе ненависть, чтобы убить отца. Ты каждую ночь его ищешь?
Слава. Я хожу за ним. Я изучил каждый его шаг. Знаю, где он живет, где работает, где с мужиками пьет. Ночью я иду за ним и представляю, как душу его, как он хрипит, пытается вырваться, умоляет отпустить. Но я не отпущу.
Кира. И станешь убийцей.
Слава. Я стану свободным человеком.  Мы станем свободными.
Кира. Мне не нужна такая свобода.
Слава. Нужна. Ты просто всего не понимаешь.
Кира. Нет ничего другого. Правы все. А я, дура, спорила, доказывала. Ты преступник, Слава, такой же, как твой отец. Ты ничем от него не отличаешься. Обставить только можешь вот так красиво, литературно.
Слава. Послушай меня.
Кира. Не подходи! Не подходи ко мне!
Быстро уходит из комнаты. Слава остается один, смотрит ей вслед.
Затемнение.

Картина девятая.
Ночь. На лавочке возле двора Ларисы и Николая сидит Вера. Из двора выходит Кира, идет к Вере, садится рядом с девушкой. Некоторое время молчат.
Вера. Юру жду. Поговорить с ним надо. Вдруг, можно еще что-нибудь изменить.
Кира. Вечера холодные стали. А в Питере, так, совсем осень.
Молчание.
Кира. Уезжаю я завтра. Домой.
Вера. Вы бросаете Славу?
Кира. Не забивай себе голову глупостями. Платье-то красивое?
Вера. Нормальное. Мама сшила. А что вы там делать будете?
Кира. Сначала в театр схожу. Развею последний свой миф. Подниму глаза и увижу человека. Обычного человека, такого же, как и все мы. А потом буду работать, как и полагается профессорской дочке. Мозоли заживут, все остальное тоже, надеюсь, заживет. А потом замуж выйду. Удачно. За какого-нибудь кандидата каких-нибудь наук. А потом у нас дети родятся, маленькие кадидатики. А потом я умру почтенной старухой среди книг и учеников.
Вера. Кира, возьмите меня с собой. В Петербург. Я все сделаю для вас. Работать пойду, помогать вам буду.
Кира. Что ты? Куда тебе? Господи, бедный ребенок, задурила тебе голову глупостями. Забудь, Верочка, все забудь, что я тебе говорила. Нет тебе судьбы дальше этого дома. Держись и дорожи.
Вера. Вы особенная. И я хочу такой быть. Хочу идти по ночному проспекту, и чтобы огни надо мной зажигались. Все, как вы мне рассказали.
Кира. Все забудь. Обычная я. Та, которую я себе придумала, все равно, где жить и что делать. Ей не нужны деньги, у нее нет амбиций. А я уродливая, хочу денег и признания. Я не хочу до конца жизни ковыряться в этой грязи, не хочу терпеть чьи-то слабости. Себе же я проиграла. Сломалась. Не с того ты пример берешь.
Вера. Я не больная.
Кира. Ты о чем?
Вера. Вижу я, все вижу. Так же, как вы вижу.
Кира. Ничего не понимаю. Все же говорили, и ты говорила…
Вера. Говорила, привыкла потому что. Даже сама поверила. Мама это все придумала, чтобы нам денег много платили. Сделала мне инвалидность. Сначала отец меня на себе тащил, а теперь Юра тащить должен будет. В третьем классе учительница поняла, что не слепая я. Скандал подняла, разоблачить хотела, требовала комиссию собрать. И мама меня больше в школу не пустила. Вера, не забудь щуриться. Вера, не забудь шататься. Вера, не забудь идти медленно. Вера, проси тебя проводить. И так каждый день, из года в год. И жила бы я так по привычке, и умерла бы слепой инвалидкой. Но вы мне тогда все так сказали, я каждую ночь ваши слова вспоминаю. И больше не могу щуриться. Кажется, что глаза изнутри взрываются. Заберите меня с собой. Умоляю, заберите.
Кира. Вера, там, в большом городе, совсем не легче. Тяжело там. 
Вера. Мне же ничего не надо. Мне не нужно много денег или еще чего-то такого. Я просто хочу туда, где меня не найдут те, которые скажут, что я слепая калека.
Кира. (Обнимает Веру) Девочка, бедная девочка. Что же делать? Как же нам с тобой поступить?
Кира. (Обреченно. Отстраняется от девушки) Ничем я тебе не помогу. Надо успокоиться, Вера. Давай-давай, успокаивайся. Иди домой, готовься к свадьбе. Выспись хорошо. Утром все не будет таким мрачным. На тебе будет красивое платье, все-все будут смотреть только на тебя, и никто даже не вспомнит, что ты слепая. Юра не самый плохой вариант. Он слабый, а ты сильная. Будешь рулить им, как захочешь. Будут у вас детки, которые тоже никогда не скажут, что ты калека. И забудешь ты все. Меня забудешь, все, что я говорила тебе, забудешь. Жизнь возьмет свое, она сильнее.
Вера. Нужно смириться? А как же все то, что вы мне рассказывали?
Кира. Ложь все.
Кира. Просто необходимо. Я же смирилась.
Вера. Вы?
Кира. Не смирилась бы – не стала бы бежать. Все оно, Вера, в жизни обычно. Не нужно биться головой в ту дверь, которая не для тебя. Деревня и Слава не для меня, большой город с его сложностями не для тебя. Нам просто нужно заткнуться и терпеть. Терпеть, пока мечты не забудутся.
Вера. А если никогда не забудутся.
Кира. Забудутся.
Галина. (Кричит из двора) Вера! Верка, ты где?! Иди, холодец разбирать будем. Где ты шатаешься-то?!
Кира. Иди, Вера. Поцелуй маму и прости ее. Она не желает тебе зла просто по-другому не может. Иди же, иди. А я вещи пойду собирать.
Вера медленно, обреченно уходит.
Кира. Тихо так внутри стало. Молчит все.
Идет ко двору, собирается уже зайти в калитку.
Голос из темноты. Не торопись. Успеешь еще уехать.
Кира вздрагивает. Из темноты под свет фонаря выходит Баба Нина.
Кира. Напугали. Откуда вы здесь?
Б.Нина. На пне сидела. На небо смотрела.
Кира. А откуда знаете, что уеду?
Б.Нина. По тому как идешь вижу. Бежишь отсель. Славка твой через забор с той стороны двора перескочил и убег. Как гонится за ним кто. 
Кира. (Не желая разговаривать о Славе) И что же, там, на небе видели?
Б.Нина. Смерть моя там. Схороните меня – потом и собирайся в Ленинград свой.
Кира. А что изменится? Сами говорили: пойдешь против природы – закукарекаешь.
Б.Нина. Так-то оно так, да не так. Вот послушай, еще одну историю расскажу. Маниак у нас тут был. Женщин резал, штук тридцать порезал. Долго ловили его, потом поймали и  расстреляли. А я его оказалось, что знала. Из одной деревни мы, в школе даже вместе учились. Так вот, парень-то хороший был, головастый. Даже в Москву куда-то там поступил. А в деревне нашей, знаешь, как невзлюбили его. Что б сын доярки да в Москву уехал, пока остальные трудодни пашут! Ну, и написали они письмо в Москву, что батька его полицаем был, за немцев воевал. Вся деревня подписалась. И не взяли его учиться, отказали. Положено было тогда так. Потом он пропал и появился уже маниаком. Так вот. А все почему? Потому что подумал он, что убийца. Раз все сказали, что отец полицай. А мог придумать себя царем или шахтером, или академиком. Но придумал маниаком. И до сорока лет не дожил.
Кира. А как же судьба?
Б.Нина. Вот оно и судьба. Что решишь - то и судьба. Худо мне совсем. Пойду прилягу. И ты приляг. Мож, завтра оно все по-другому будет.
Баба Нина медленно уходит. Кира некоторое время смотрит ей вслед.
Кира. Не будет.
Заходит во двор.
Затемнение.


Картина десятая.
Кира выходит со двора с дорожной сумкой. Из двора Бабы Нины выбегает Лариса.
Лариса.(В слезах) Кира, баба Нина умерла?
Кира. Умерла?
Лариса. Да, я пошла на свадьбу ее собирать. Стучу в окна – не открывает. Она запирается обычно, а тут толкаю дверь – открыто. Как знала, что помрет.
Кира. (Шепотом) Знала.
Лариса. Захожу в комнату. А она лежит как живая. Морщины разгладились все, красивая даже. Думала, спит. А она холодная уже. Надо же так. Прям перед свадьбой.
Кира. Скорую вызвали?
Лариса. Вызвала. Сейчас приедут за телом. Горе-то какое. А ты собралась куда?
Кира. Да, я…думала…Нет, не к спеху это. Успеется. Хоронить надо.
Из двора выходит Галина.
Галина. Верку мою не видели? Просыпаюсь, а ее нет нигде.
Лариса. Баба Нина, померла.
Галина. Как померла?
Лариса. Так и померла.
Галина. Что ж со свадьбой делать? Наготовили столько.
Лариса. Была свадьба – стали похороны.
Галина. Ну и расписались бы по-тихому. Бабке-то что теперь до этого?
Лариса. Да не по-человечески это. Столько лет рядом прожили.
Галина. А дом она вам отписала?
Лариса. Нам, кому же еще? У нее никого нет.
Галина. Вот и будет, где молодым жить.
Лариса. Невесту сначала найди.
На улицу въезжает машина, груженая арбузами. Едет медленно и сигналит. Останавливается, поравнявшись с женщинами.
Водитель. Хозяйки, арбузы астраханские. Вчера с бахчи.
Лариса. Не до арбузов нам сейчас.
Галина. И почем?
Водитель. Пять рублей за кило. Красные, сахарные.
Галина. Надо брать. (Уходя во двор) Вера! Вера! Хватит прятаться! Арбузы возят!
Лариса. (Вздыхая) Сейчас за кошельком схожу.
Уходит.
Водитель. (Кире) Красавица, не желаешь? Чтоб жизнь сладкая была.
Арбуз выскальзывает из рук водителя. Падает прям возле ног Киры и разбивается.
Затемнение.

Картина одиннадцатая.
Поздний вечер. На лавочке сидят Николай, Лариса и Кира.
Лариса. Бабуля померла, Верка пропала. Слава-то пришел?
Кира. Нет. Со вчерашнего вечера нет.
Лариса. Подурели все.
Николай достает из-за пазухи бутылку водки, пьет из горла.
Лариса. Убери ее. Тебя только пьяного мне не хватает.
Николай. Да, угомонись ты.
Появляется Галина и Юра. Галина садится на лавку, Юра стоит поодаль.
Галина.(Сквозь слезы) На вокзале ее видели. Садилась без вещей, без всего, в поезд до Питера. (Плачет) Что ж она, дура, натворила-то? Помрет там, или изнасилует кто. Она ж дальше больниц нигде не была, и то за ручку только.
Николай. Сбрендила, баба! Куда ж она слепая?
Лариса. Да ладно, помыкается и вернется.
Лариса. (Юре, который только что собирался уйти) Юрка, проводи Галину.
Юра. Меня пацаны там ждут. Верка свалила, свободный я теперь.
Уходит.
Николай. Эта-то сама дойдет, а Верка сослепу и Кремль снести может.
Смеется, но его смех никто не поддерживает.
Появляется Слава. Он стремительно идет к сидящим.
Николай. О, Славик, иди, выпьем. Тут столько делов натворилось.
Слава падает на колени рядом с Кирой.
Слава. Ты не уехала. Не уехала. Я боялся идти домой, думал приду, а тебя уже нет.  Я простил его, Кира. Чувствовал, как его кости хрустят у меня под рукой, видел, как он барахтается. Еще бы немного и все. Получалось, как мечтал, получалось. А потом отпустило меня. Резко так. Вижу старика, туберкулезника. И вижу, что я не он. Нет у нас ничего родного. Вот кто меня спас. (Достает из-под куртки щенка и протягивает Галине). Лежал в кустах и смотрел, как мучаюсь я. Может, если бы глаза его в темноте не увидел и не простил бы. Овчаркой вырастет, наверное.
Кира. Простил?
Слава. Простил. И за себя, и за мать. Он без сознания, правда, но жив. Я его до дома донес. Оклемается. Если хочешь, мы, прям, завтра уедем.
Кира. Теперь не к спеху.
Галина. Лучше бы ты Верку мою нашел. Ладно, что уж. Пойду хоть накормлю, голодный, поди. Страшный какой. В лишаях, наверное, весь(Уходит)
Кира. Пойдем домой. Устала я.
Кира и Слава уходят.
Лариса. Хоть у одних все наладилось. А она ведь чуть не уехала. Осталась только потому, что баба Нина померла.
Николай. Да, вовремя бабка откинулась.
Делает еще один глоток из бутылки.
Лариса. И не говори.
Берет у Николая бутылку и тоже пьет.
Лариса. Вымоталась я совсем. Теперь думать надо. Похороны эти. А что с армией делать? А тебе где работать?
Николай. Много думаешь ты, Лариска. Будет все как-то. Пусть этот оболтус в армию сходит. Денег все равно нет откупать его. А шахты везде одинаковые, на Украину буду ездить на шахту. Мужики уже устроились так. Один я все воюю.
Лариса. Сердце теперь за Юрку болит. Так складно все получалось. И на тебе, сюрпризы такие.
Николай. Оно всегда у тебя болит. С сюрпризами и без сюрпризов. Сердобольная моя. Пойдем спать. Завтра все оно, может,  как-то по-другому будет.
Обнимает Ларису и уводит ее во двор. Горят фонари. С деревьев медленно облетает листва.
Затемнение.
Конец.