ЭТА ПОВЕСТЬ ПРОДОЛЖАЕТ РАНЕЕ ОПУБЛИКОВАННУЮ МНОЙ ТРИЛОГИЮ "ЯВЛЕНИЕ ГЕКАТЫ". ПРИ ЭТОМ ОНА ТАКЖЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ОТДЕЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ, КОТОРОЕ МОЖНО ЧИТАТЬ НЕЗАВИСИМО, РАВНО КАК И ЛЮБУЮ ИЗ ТРЕХ ЧАСТЕЙ ВЫШЕУПОМЯНУТОЙ ТРИЛОГИИ.
Заветный ларчик притягивал ее внимание день ото дня все сильнее, но молодая женщина боялась открыть его. Не прикасалась давно, с тех пор, как последний раз видела тогда, в церкви, что на городском кладбище… Интересно, точно такой же был там ларец?.. Или это он, каким то таинственным образом, переместился сюда, в квартиру, где она росла, с раннего детства глядя на сундук в коридоре, поверх которого стояла притягивающая внимание таинственная шкатулка... В ней хранился необычного вида бабушкин крест на длинной цепи, что была рассчитана явно на двоих… Только вот кем?.. И когда?..
Бабушка давно покинула этот мир, еще до выхода внучки из утробы матери. Теперь и родители не жили в городской квартире, перебрались на дачу, принялись ее благоустраивать, для возможности круглогодичного обитания, ссылаясь на возраст и климат, заодно любезно уступив жилплощадь новоиспеченной семье своей дочки. Молодожены были счастливы, быстро пролетел суматошный «медовый месяц», никак не уместившийся в пресловутый месяц, то ли от обилия чувств, то ли еще по какой причине… И теперь на смену ему пришли уютные, размеренные будни. Молодая женщина с удовольствием готовила обеды, ждала мужа, ждала ребенка, по обоюдной надежде супругов желаемого появиться на свет в каком то недалеком будущем.
Громко хлопнула дверь подъезда. Дрогнул на сундуке ларец. И откуда столько сил у молодого мужа, чтобы так стучать дверью после работы. А еще учиться на заочном, куда перешел с дневного отделения, накануне свадьбы. А еще…
Крепкие, сильные руки мужа обняли ее, подняли с кресла, прервав поток мыслей. Она висела на нем, тая от удовольствия. Он опустил ее обратно, поцеловал в затылок.
- Привет, суслик.
- Привет, сусленыш… Что на работе?..
- Все нормально. Да ну ее… Я ведь дома уже. Ты меня тут караулишь, да?
Она снова свернулась, как кошка, в кресле, задумчиво глядя в открытую дверь, где была видна прихожая, стоящий там сундук…
- Эй,- приговаривал парень,- дома есть кто ни будь?.. Я пришел. Ты куда смотришь? Кого то еще ждешь?
Она не ответила. Быстро встала, пригласила обедать. Сама почти не ела. Сидела за столом, не проронив ни слова, глядя сквозь стену туда, где в коридоре стоял старый сундук, рядом со входной дверью.
- Может, бутылку водки купит, сбегать…- шутя протянул муж,- а то скучно сидим. Что с тобой? Ты кого то ждешь?
- Тебя,- встрепенулась женщина, словно проснувшись. Все это время она как будто отсутствовала, словно находилась где то далеко… Он встал, подошел, обнял ее, тихо шепча на ухо:
- Суслик… Ты не «залетела», часом? У нас наконец появится маленький сусленыш?
- Да, ну тебя,- она рассмеялась, несильно толкнула его. Он выпрямился в полный рост.
- Какая то странная ты сегодня. Куда то все время смотришь… Что ты видишь?
Она неторопливо ответила, после паузы:
- Знаешь… Я почему то все время думаю о нем.
Муж непонимающе вскинул брови. На лице пробежала легкая зыбь удивления, тень разочарования и лучик не умершей надежды. Она это заметила, тут же осеклась, поспешила поправиться:
- Нет!.. Ты не понял.. Не то… Совсем не то…
- А что?..
- Крест.
Он вскочил, как ошпаренный. Принялся носиться по кухне, причитать…
- Суслик… Перестань, ведь нельзя же. Тебе ясно сказали, нельзя даже прикасаться!..
- Да не прикасаться… Только открыть посмотреть, там он, или нет.
- Нельзя открывать!..
Муж стоял, возбужденный, слегка раскрасневшийся, пытался овладеть собой. В конце концов, сказал:
- Может, нашего Святого Старца пригласить… Пусть заберет.
- Его нет.
- Кого?!.
- Нашего благодетеля.
Муж молчал, недоуменно ждал дальнейших объяснений.
- Я там была. Ходила уже не раз. Он пропал, неизвестно где. Никто не знает.
- Почему не сказала мне, когда шла?
- Ты бы смеялся.
Он снова обнял ее.
- Сусличек… Могла бы ты успокоиться? А?.. Ну хочешь, новую «хату» купим? А эту продадим! Вместе с крестом, ха!.. Давай?
- Давай…
- Ура! Дом купим! На «Генеральских Дачах»!.. И недалеко, и не город вроде… И пьяные не орут по ночам под окном…
- От нашей квартиры денег не хватит, чтобы одну только землю там купить.
- Что ни будь придумаем. «Лишь бы прочь отсюда! Вот наша цель!» Завтра же пойду в агентство. Нет, завтра не получится. Послезавтра! Решено?
- Да,- коротко и тихо молвила она.
Ночь была жаркой и шумной. Все время под окнами гомонили посетители вновь открывшегося кафе. Публика разноголосая, многоязыковая, возрастающей степени опьянения. Молодой муж заблаговременно купил пачку петард для усмирения ночных бражников, но жена запретила ему. Шуму больше, а толку никакого… Она была права. Уснула только под утро, не заметив, как ушел на работу муж, сквозь сон едва различала доносившиеся с улицы голоса, уже изрядно ослабленные зеленым змеем. Все по биохимии: алкоголь вызывает сначала возбуждение, затем паралич нервной системы.
- Ты никогда не узнаешь,- то ли во сне, то ли наяву слышала она.
- А вот возьму, и узнаю!..
- Ты не успеешь…
- Успею, если захочу.
- Завтра он приведет агента. Если заинтересуются, могут все сделать очень быстро. Не успеешь…
- Есть еще сегодня. День только начинается. Успею.
- Поторопись. Если сегодня не откроешь, уже никогда не узнаешь…
Она вскочила, села на кровати, не понимая толком, действительно ли слышала чей то разговор, или так приснились ей мысли, занимающие в последнее время. С книжной полки глядел на нее портрет довольно красивой, несколько пугающей женщины, похожей на цыганку. Бабушка на фотографии была молодой, едва ли чуть старше нынешнего возраста внучки. Прямо на зрителя пристально уставились выразительные глаза, будто живые.
- …если сегодня не откроешь, уже никогда не узнаешь,- словно тихим эхом отозвались слова недавнего ночного кошмара. Молодая женщина быстро встала, наспех привела себя в порядок и основательно оделась, как будто приготовилась к путешествию. Попытка позавтракать не увенчалась успехом, все время отвлекали мысли, слышимые ночью голоса… Почти не притронувшись к еде, она вдруг решила: сейчас или никогда. Больше так не может продолжаться. Нет сил жить в неведении, когда возможно, здесь, на расстоянии нескольких шагов, лежала разгадка многовековой тайны ее рода…
- Суслик!.. О Боже…- промолвил парень упавшим голосом. Перед ним в прихожей была жена, будто спала гипнотическим сном, как попало окутанная цепью странного бабкиного креста. Рядом, на сундуке, лежал в открытой шкатулке собственный крест жены. Видимо, она его предварительно сняла, чтобы второй раз в жизни примерить семейную реликвию. Когда парень пытался снять с нее длинную цепь, сам впадал в какой то ступор. Руки переставали слушаться, как будто чужие… Перед глазами темнело, голова тяжелела, начинали раздаваться отдаленные, неразборчивые звуки, от прикосновения цепи появлялось неприятное чувство отторжения. Он решился: видимо, настало время действовать, в очередной раз попасть ради любимой в неведомое приключение, преодолеть неизвестно какие опасности. Вопреки указаниям пропавшего без вести старца, он снял нательный крест, точно такой же, как у жены, машинально положил туда же, в открытый ларчик, перенес женщину в комнату на кровать, сам протиснулся головой в цепь, которая теперь оказалось надетой на них обоих.
Тотчас же они стоят перед наспех сооруженным алтарем, в каком то подземелье, окутанные одной цепью, на ней крест...
- Венчается раба Божья… - отражали своды речь священника. Парень посмотрел на жену и не сразу ее узнал, настолько та изменилась, как будто и не она вовсе, а только похожа очень. Тут ему подумалось, не спит ли он. Попробовал себя ущипнуть, стало больно. Посмотрел на свои руки, тело… Одеяние какого то древнего воина. Только сейчас до него дошло, что святой отец говорит на неизвестном языке, при этом все понятно.
Вдруг нахлынули ранее неведомые воспоминания:
Вот он солдат… Сражения… Ранения… И пылкая, внезапная любовь, что являлась строгим запретом, приравнивалась к дезертирству. Но ведь он помнит, кем является на самом деле! Наемный менеджер… Начинающий бизнесмен… Разнорабочий… Студент заочник… Ну и так далее…
Внезапно раздались внушительные удары, сотрясающие запертую, массивную дверь. И властный голос:
- Откройте! Немедленно откройте, или мы выломаем дверь!
Священник заговорил быстрее и чаще, торопясь закончить обряд венчания. Из за двери донеслось:
- Открывай, Валентин! Мы знаем, что ты здесь!..
Святой отец не двинулся с места, продолжая обряд. В конце промолвил:
- Говорите, быстро!..
- …покуда смерть не разлучит нас,- закончили в один голос молодые, когда дверь вылетела под напором тарана и в подземелье один за другим вбежали воины, во главе с офицером.
- Тебя тоже будут судить!.. И моли Бога…- бросил тот на ходу нашему герою, совершенно ошалевшему от неожиданных событий.
- Девушку не трогать!..- строго приказал офицер, заметив похотливые взгляды солдат, понадеявшихся было на «клубничку».
- Ты свободна,- продолжил он, явно не желая связываться с неведомыми силами,- иди к своим. Ты не наша.
Офицер снял с молодых крест на длинной цепи и многозначительно передал пришедшему мрачному человеку в гражданском платье. Тот принялся разглядывать с разных сторон, приговаривая:
- Эге… Не иначе, как очередное богохульное самоуправство нашего отца Валентина… Ну так сам и носи,- при этих словах тайный советник надел цепь на священника, под общий хохот солдат. Та пришлась не в пору и крест почти волочился по земле, придавая Валентину вид, в равной степени комический и страшный.
- Носи, мне это больше не понадобится,- Валентин быстро снял спрятанный под одеждой маленький нательный крестик и надел девушке на шею. Молодая цыганка неуклюже подобрала непривычные, многочисленные юбки и направилась к выходу. Недоумевающая, она мысленно ругала себя, свое женское любопытство, что заставило ее столь неосмотрительно всколыхнуть давно ушедшее прошлое…
Девушка проследила, куда отвели древние солдаты ее законного мужа, зарегистрированного с ней в городском ЗАГСе третьего тысячелетия, венчанного с ней же в большом храме несколько месяцев назад, и венчанного повторно сейчас, неизвестно сколько веков назад, здесь, в каком то заброшенном подземелье. Она сидела под стенами тюрьмы и плакала, перебирая в памяти неведомые прежде воспоминания последних дней: безстрашный солдат красавец, затмевающий собой солнце, внезапно вспыхнувшая любовь и нелегкое решение связать свою судьбу с чужаком, несмотря на осуждение родственников. Вот они пришли к святому отцу, прекрасные и юные, счастливые и полные надежд, все время держась за руки, словно никакая сила не могла их разъединить. Валентин улыбнулся, глядя на молодых. Заговорил не сразу…
- Но ведь ты не наша.
- Я крещеная. Говорят, мой отец не был кочевником.
- Твои не будут против? Про вас ходят слухи, будто вы мстительный народ.
- Не будут. То есть, они уже против, но не препятствуют.
- Да... А крест у тебя есть?
- Нет. Потерялся в море, когда купалась. Еще в детстве.
Святой отец помолчал, пристально глядя на внушительный крест, покоящийся на могучей груди молодого воина. Затем ушел куда то. Вернулся, неся в руке длинную цепь.
- Вот, когда то была для мучений, теперь послужит доброму делу, прости меня Бог…- он снял у воина с шеи крест, приладил длинную цепь.
Скрип ворот оторвал ее от раздумий. Вывели суженого, закованного в кандалы, совершенно ошалевшего и недоумевающего. Она подбежала, пыталась протиснуться к нему, отталкиваемая солдатами. Пыталась обратиться с вопросами к сопровождающему офицеру.
- Куда его ведут? Что с ним будет?!.
- Тебя это не касается. Иди к себе, в табор. У нас тут свои дела.
- А отец Валентин?!.- крикнула она вдогонку.
- Завтра на площади будет казнен,- послышалось уже издалека.
Молодая женщина в цыганской одежде шла в табор, «к себе», первый раз в жизни, без труда вспоминая дорогу, как будто уже была здесь раньше. Безошибочно ориентируясь в наступившей ночной темноте, она думала, что наверняка была здесь когда то, в прошлом воплощении. Возможно, это и есть какая то из ее прошлых жизней. Тело было другим, чувствовалось по другому. Девушка ущипнула себя, стало больно, значит это не сон. К одежде быстро привыкала, будто вспоминала, как носила ее... Вот вдалеке показались удивительно родные огоньки цыганского табора. Она поспешила и вскоре уже сидела у костра, горевшего возле кибитки. Рядом пожилая цыганка раскуривала трубку, иногда поглядывая на вернувшуюся внучку. Немного погодя, нарушила молчание…
- Эх, дочка!..- она почему то всегда называла внучку дочкой, - говорила я, не будет счастья тебе с чужаком.
- А если будет, бабушка?!. Ведь жизнь еще не кончена!- говорила девушка пылко, сбиваясь, чувствуя смятение от внезапно свалившихся на нее переживаний, терзающих к тому же, своей неоднозначностью причастности. Ведь еще утром она была обычной студенткой, а теперь неизвестно кем. Не было здесь сотовых телефонов, компьютеров, интернета. Она силилась вспомнить, как ее зовут здесь, пока бабушка не окликнула по имени. Старуха сидела, с погасшей трубкой в руке, пристально глядя на внучку, почувствовав произошедшую с той странную перемену. Затем успокоилась, видимо подумав, что все это от недавних неприятностей с венчанием.
- Вот и твоя мать была такая. Тоже закрутила с чужаком. Я говорила ей, не будет добра от этого. Теперь ни его нет, ни ее…
- Не надо об этом.
- Ты не наша.
- Мне это уже говорили сегодня там, в городе. Чья же я?
- Не обижайся, дочка. Не наша наполовину. По крови. Вот и дети твои еще на одну половину не наши будут. Так скоро совсем нашей крови не останется.
- Все люди братья, бабушка,- мягко возразила девушка.
- Какие они нам братья! Живут в городе, этом вместилище разврата и порока. С детства чувствуют себя дураками. Вырастая, становятся настоящими скотами.
- Не надо так о людях.
- А как о них еще скажешь?.. Ты молодая, а не слушаешь. Ладно, пойду я спать. Тебя дождалась, иди тоже отдыхай.
- Завтра казнь.
- Чья?!.
- Отца Валентина.
Бабушка задумалась. Жесткие черты ее лица смягчились. После паузы молвила:
- Жаль. Хороший был человек.
- Почему был?!. Есть! Не спеши хоронить. Грех это.
- Так ведь, все равно убьют. Пойдешь?
- Обязательно.
- Брат будет сопровождать.
- Не надо.
- Обязательно!
- Я сказала, не надо!.. Мне так легче будет.
Старуха ничего не ответила. Лишь хитро блеснула глазами в тусклом свете догорающего костра…
На многолюдной площади стоял гомон толпы. Публика была разношерстная, разноголосая… В немалом количестве присутствовали молодые женщины, видимо жены солдат, которых успел тайно повенчать Валентин. Святого отца вывели, закованного в цепи, с поднятым воротником, скрывающим намотанную в несколько слоев длинную цепь на шее, удерживающую крест под одеждой. Так было удобней ходить, зато не так удобно голову рубить. Веселый нрав отца Валентина подсказал возможность лишний раз покуражиться над своими убийцами. Он вскинул руку, зазвенев кандалами, призвал внимание.
- Смерть ничто! Смерти нет! Душа безсмертна! – были его последние слова. Тут же двое военных схватили священника за руки, нетерпеливо повалили на плаху, забыв про воротник одежды, то ли в злобной суете, то ли от незнания. Удар тяжелого лезвия о металл зазвенел на всю площадь. Неопытный палач, назначенный из солдат накануне, взамен убитого прежнего, грязно выругался, потирая ушибленные отдачей ладони. Заметил цепь, размотал ее, снял крест и швырнул на помост. В толпе стали раздаваться крики…
- Псы!.. Убийцы! Будьте прокляты!
Палач отсек голову от уже бездыханного тела священника, лишенного жизни еще первым ударом, повредившим шейные позвонки жертвы.
Толпа ревела. Женщины плакали, мужчины грозили кулаками, сыпали проклятиями. Ситуация начинала выходить из под контроля властей.
- Всех разогнать! Арестовать зачинщиков безпорядка! – сухо приказал присутствовавший здесь тайный советник. Солдаты принялись бить плетками толпу. Наша героиня стояла в стороне, без слез, лицо было каменным.
«Месть»,- пронеслось у нее в голове,- «Я обязательно отомщу им всем, кто причастен». Мысли ее были прерваны сильным ощущением пристального взгляда на себе. Повернув голову, увидела какую то необыкновенную женщину, неопределенного возраста, вздрогнула от вида ее странных глаз. Судя по одежде, та была не цыганкой, но и не местной жительницей тоже. А кем, Бог знает… Они стояли, глядя одна другой прямо в глаза, казалось позабыв обо всем на свете. Девушка вспомнила теперь, что еще раньше обратила внимание на необычный наряд женщины, выделяющейся из общей массы, но быстро отвлеклась тогда на события вокруг казни. Тут она почувствовала чью то железную хватку на своих запястьях. Два солдата уже куда то волокли ее. Она обернулась и увидела, что странная женщина исчезла, как сквозь землю провалилась. Девушка принялась упираться, пыталась отбиваться ногами, но безрезультатно, так как ей тут же выкрутили руки, заведя их за спину. Солдаты похотливо ухмылялись, затащив несчастную в безлюдный переулок. Вдруг лицо одного из них исказилось гримасой боли. Он тут же упал, как подкошенный, сзади него показалась крепкая фигура брата, с окровавленным ножом в руке. Второй солдат пустился было наутек, завидев перекошенную злобой физиономию и горящие глаза цыгана, однако тут же рухнул, настигнутый умело брошенным ножом. Девушка стояла, шокированная.
- Беги!.. Бежим! – кричал цыган, поспешно вытаскивая нож, основательно засевший в затылке солдата, на ходу вытирая кровь об одежду… Он схватил ее за руку и они побежали со всех ног, петляя между домов, сбивая со следа вероятную погоню. Остановились на морском берегу, далеко от города, долго сидели, часто дыша.
- Зачем ты убил второго?
- Он к тебе прикасался. И меня видел.
Когда отдышались, принялись купаться... Цыган плавал прямо в одежде, от стеснения и заодно выстирывая пятна солдатской крови. Девушка купалась нагишом, разложив на берегу многочисленные цыганские юбки, с удовольствием отдыхая от непривычной одежды, впервые снятой за долгое время. Брат уже сидел у кромки прибоя, глядел горящими глазами на очаровательную молодую женщину, выходящую из волн, подобно богине любви Венере. Она почувствовала его внимание, несколько смутилась. Наспех одевшись, подошла к нему, глядя сверху вниз. Тот смотрел на нее, не отрываясь, пожирал глазами.
- Ты чего?.. Брат…- нерешительно сказала девушка, особенно последнее слово.
- Ты прекрасна!.. Люблю тебя! Хочу быть с тобой,- отвечал пылкий юноша. Она покровительственно положила руку на его курчавые волосы, жесткие, как металлическая проволока… Как и его характер… Глядя в глаза, спросила:
- Разве кровосмешение, это не грех?.. Ты мне брат, не более…
- Так ведь, не родной!.. Названный… Забыла?
- Забыла…- сказала она, садясь рядом, смутившись, растерявшись вконец. Нахлынули воспоминания этой жизни, и той, студенческой, причудливо смешиваясь… Девушка подумала, что так и до раздвоения личности недалеко. Понемногу начала вспоминать, как уже однажды спас он ее в этом детстве, отбив у здоровенного пьяного мужика, схватившего девочку на базаре, ни за что, обвиняя в краже. Никто не думал защищать маленькую цыганку и неизвестно, чем бы все кончилось, не окажись рядом влюбленный в нее юный соплеменник, умело давший подножку здоровяку. Мужик упал, разбил голову и дети счастливо ускользнули в образовавшейся суматохе. Тогда и назвала она его братом впервые. Теперь глаза ее были полны слез.
- Прости меня,- тихо говорила названная сестра,- ради Бога, прости… Я и правда, все забыла. Не знаю, что со мной происходит в последнее время.
- Любовь, наверное…- подытожил брат.
- Возможно,- отрешенно ответила девушка, начиная коченеть от сырости, вспоминая свою городскую квартиру… Клетчатый плед… Он обнял ее за плечи.
- Будешь моей?..
- Я же венчана.
- По христианскому обычаю? – хитро блеснул цыган озорными глазами.
- Это моя вера.
- Наша вера другая!..
- Я не могу,- отвечала она после паузы,- как ты не понимаешь, что я так не могу.
- Не понимаю, да! – вспылил он,- влюбленность своекорыстна, оттого и не понимаю!.. И кроме того… Можешь. Я знаю, как.
Она смотрела на него, пытаясь увидеть глаза в наступающих сумерках, смеясь и негодуя одновременно…
- Что все это значит?!.- еле выдавила из себя. Цыган молчал. Она отвернулась.
- Если я отобью его у них. Спасу… Тогда будешь со мной? – раздалось внезапно, как гром среди ясного неба. Она тут же заплакала. От неожиданности, названый брат опешил… Принялся утешать ее неуклюже…
- Перестань. Ну, милая… Я пошутил.
Тут она совсем разрыдалась. Он ошалел. Вскочил, смущенный, не зная, что и делать.
- Ну, ты чего… Что мне сделать?!.
- Ничего. Просто, не шути так больше.
- Да как так?!. Ты же сама не хотела только что!- он по своему понял ее обиду.
- Что спасешь его, не шути. Не надо. Я тебе благодарна за все, но это не повод, чтобы меня мучить.
Цыган сел рядом, обескураженный. Его лицо, от природы смуглое, потемнело еще больше. Долго молчал, прежде чем ответить…
- Давай так, сестренка... Я его спасу, правда. А там посмотрим, как дальше нам всем жить.
Надежда взбодрила ее. Девушка выпрямилась, глядя на брата широко открытыми глазами.
- Ты что, правда можешь его спасти… Это возможно, да?.. Но как?!.
- Слушай,- начал он увлеченно,- сейчас его держат в лагере, недалеко от города. Завтра их поведут на каторгу. Всех, кого удалось выявить, тайно венчанных… Я с нашей братвой, вместе с недовольными властью горожанами и некоторыми солдатскими женами налетим на охрану возле границы степи с лесом. Это начало гражданской войны. Она неизбежна, только мое участие в ней до сих пор было под вопросом.
- Выходит, что и мое тоже. Только оно без вопросов. А откуда тебе все известно в таких подробностях?
- Это наша цыганская почта,- его лицо осветила белозубая улыбка,- ты как будто забыла, кто мы. И правда, какая то сама не своя… Говоришь невнятно, слов не разобрать.
Тут девушка вдруг поняла, что в минуты волнения периодически сбивается на родной для нее язык. Она опустила глаза вниз, как будто боялась, что собеседник может разгадать ее умопомрачительную тайну… Поправила волосы. Скользнула рукой по своей шее…
- Крестик потеряла…- она снова принялась плакать,- все, что осталось от отца Валентина, потеряла!.. Опять в море…
- Все, да не все…- снова хитрил цыган.
- А что?..
- Смотри!..- при этих словах он вытащил откуда то длинную цепь, на ней крест, с которым венчались молодые, одним на двоих. И который в последний раз видела она у еще живого священника на шее. Тут же выхватила, едва не оторвав руку названному брату. Довольная, чмокнула его в щеку. Молодой цыган смутился. Следом смутилась и она. Принялась швырять в прибрежные волны всякую мелочь. Нарушила затянувшуюся паузу…
- Все таки, не понимаю я тебя.
- Ты о чем, сестра?- задумчиво, отрешенно протянул цыган.
- Ты зачем крест спер? Ведь сам сказал, что не твоя вера… Такой риск.
- Для тебя. Хотел порадовать. Тебя чуть не упустил, из за него. Еле успел, как раз вовремя.
Она с благодарностью посмотрела на брата.
- Спасибо тебе, родной. Это и правда дорого стоит,- при этих словах девушка вспомнила свое чудесное спасение от невероятного коварства Гекаты, коим была во многом обязана кресту, спрятанному теперь где то в многочисленных складках ее цыганской одежды.
- Ты сказал… В общем, с каких это пор цыгане с горожанами подружились?
- Не понимаешь, да?.. И даже после того, что было сегодня, все равно не понимаешь? Люди часто дружат, если у них враг общий. Нынешняя власть бессовестная, такой не было еще. Все недовольны. И мы тоже. Сколько наших женщин подверглось надругательству… Сколько мужчин убили… Детей обидели… Горожанам тоже не сладко… Вот и решили объединиться,- он встал,- слушай, пойдем, наверное… Завтра трудный день. Завтра все решится.
Рано утром в табор пришли солдаты, схватили брата и увели. Судя по всему, кто то посчитал своим долгом донести о виденном двойном убийстве. Наша героиня, накануне исчерпав запасы слез, отрешенно глядела вслед удаляющемуся конвою, крытому экипажу, прятавшему кого то невидимого, не в силах идти за ними, в очередной раз мысленно поклявшись мстить, на этот раз еще и за брата. После долго сидела, мрачно глядя на языки пламени костра. Кругом время от времени ходила бабушка, все время курила, с волнением глядя на внучку. Наконец, решилась обратиться…
- Дочка… Ты что задумала?..
Девушка встрепенулась, быстро вскочила.
- Прости меня, бабушка.
Старуха некоторое время звала внучку, быстро удаляющуюся в сторону города… Устав звать, взволнованно глядела ей вслед.
На городской площади было пустынно. Народ старался обходить ее после вчерашних событий. Молодая цыганка стояла, не мигая, глядела на лобное место, где недавно был казнен отец Валентин, и где скоро та же участь должна была постигнуть названного брата, неоднократного ее спасителя. Воспоминания нынешней жизни и той, прежней, оставшейся в далеком будущем, странным образом уживались в девичьей изящной головке, не мешая одни другим, а скорее взаимно дополняя… Арестованный муж теперь обрел невероятную значимость в ее душе. Это был уже не просто милый, домашний «суслик», а некое подобие божества в ее воображении. Недаром говорят, что разлука идеализирует любимый образ. К тому же, любовь этой и той жизни слились воедино, от этого многократно усилившись и сыграв с молодой женщиной не вполне добрую шутку. Кроме того, терзала неопределенность судьбы брата, ранее вселившего в женское сердце медленно угасающую теперь надежду на скорую встречу с любимым. Известно, что надежда умирает последней. Это означает смерть всего… Опустошение души… Переполняющие нашу героиню эмоции меняли свой окрас… Приобретали совершенно иную суть… Как будто неведомый маятник стремительно нес ее из плюса в минус на этой площади, где в третий раз помышляла она о мести, которая теперь становилась для нее всепоглощающим смыслом жизни.
Тут снова, как вчера, почувствовала она чей то пристальный взгляд на себе. Обернувшись, вздрогнула: неподалеку стояла та странная женщина, по своему красивая, несколько пугающая. Глаза ее показались девушке знакомыми. Она вспомнила, что и в прошлый раз подумала, будто уже видела эти глаза где то там, в своей второй жизни. Не отрывая взгляда, женщина подошла, оскалилась, вкрадчиво говоря:
- Не бойся меня. Знаю, чего хочешь. Могу помочь,- при последних словах ее взгляд быстро скользнул куда то вниз, в сторону, мгновенно вернувшись на место.
- Что Вы знаете?.. Что можете?!.- почти кричала девушка от двойственного, не совсем приятного впечатления, произведенного таинственной незнакомкой. Та сразу стала вести себя более уверенно, по хозяйски положила руку на безупречную грудь собеседницы, громко сказала, будто пропела:
- В сердце, одержимом местью, для любви почти нет места!
Молодая цыганка оторопела. Смутно почувствовала какое то вторжение внутрь, собирая силы, убрала руку женщины.
- Читаете мысли? - недружелюбно прищурилась девушка.
- Я не люблю читать мысли. От своих деваться некуда. Да и хорошего обычно мало в них. Своих, или чужих… А у тебя на лице и так все написано! Эх ты, молодо зелено… Учись владеть чувствами, может пригодиться в жизни,- женщина коротко хохотнула, после стояла, загадочно улыбаясь. Она понемногу начинала нравиться нашей героине, но большого доверия не внушала, по прежнему.
- Ну, а… Я то Вам зачем нужна? Почему Вы подошли ко мне? И тогда наблюдали за мной, на казни… Куда Вы делись тогда? Не видели, что меня насилуют? Почему не помогли тогда и хотите помочь сейчас?!,
- Так… Столько вопросов сразу… На какой отвечать? Могу по порядку. Начинать?..
Девушка не ответила, снова недобро глядя на свою новую знакомую.
- Я начну… Ладно?.. Договорились?- примирительно настаивала красавица. Ответа не последовало.
- Короче,- продолжила она,- я нужна тебе, а ты нужна мне. Потому и заинтересовала меня на казни. Скрылась я тогда именно для того, чтобы тебя выручить. Это мне по силам, поверь. Только, если действовать скрыто, тогда легче победить. А не помогла, потому что помешал тот, кто тебе помог. Видела, что он и сам справится. Мне лишний раз открываться ни к чему.
- Так это Вы на него донесли…- девушка сжала кулаки.
- Нет! – выпалила собеседница, как отрезала. На этот раз явно чувствовалось, что она говорит правду.
- Вы знаете, кто донес?
Молчание в ответ.
- Знаете?!.
- Всему свое время. Прояви терпение. Если скажу сейчас, можешь наделать глупостей, никто не расхлебает после. А ты мне нужна еще.
- Зачем?
- Шкурный интерес,- женщина снова оскалилась, изображая подобие улыбки, не очень искренне, но явно заинтересованно.
- Объяснитесь,- теперь девушка командовала, почувствовав свою власть, откуда то зная и чувствуя, что действительно нужна этой женщине, которая в ответ подобострастно улыбалась, вскоре погрустнела. Глаза ее наполнили слезы.
- Я устала… Невероятно устала… Ты даже не можешь представить, - произнесла дама таким молящим тоном, что молодой цыганке стало невольно жаль ее. Несмотря на все последние события, была у нашей героини по прежнему добрая душа.
- Говорите просто. Не хитрите. Со мной чем проще, тем лучше.
Поблекшая было странная красота вновь вернулась к таинственной, прекрасной и ужасной незнакомке, которая тут же сильно оживилась, видимо по своему понимая призыв не хитрить. Взяла девушку под локоть.
- Видишь ли…- вкрадчивым шепотом начала она,- мы и так стоим тут слишком долго. Площадь наверняка под пристальным наблюдением после вчерашнего. Надо уходить. Не хочется ввязываться в неприятности, нам с тобой надо еще многое сделать. Идем, по дороге все объясню.
- Куда?
- Ко мне… Идем быстрей. Нас уже «рисуют», наверняка.
- Я с Вами никуда не пойду.
- Ну и дура! – женщина вдруг озлобилась,- я была о тебе лучшего мнения. Ты вообще, чего хочешь в этой жизни?!. Что собираешься делать? Тут стоять?!. Ну и стой, дура несчастная! Никто не поможет, ничего не сможешь…
Женщина продолжала свои злобные излияния, лицо ее изменилось до неузнаваемости… «Да она ведьма»,- вдруг подумала девушка.
Тут ведьма, а это несомненно была она, быстро успокоилась, поняв что рассекречена. Стала, уперев руки в бока.
- Ты что? Боишься меня, да?..
- Не очень…- с легкой дрожью сказала цыганка.
- Так идешь?..
На площади показался стражник, привлеченный шумом. Обе дамы тут же засеменили наутек, держась под ручку. Старшая что то рассказывала молодой, легкомысленно хохоча.
- Никогда не понимала таких, как ты,- без умолку тараторила новоявленная подруга,- да посмотри на себя!.. Молодая, красивая… Все у тебя впереди… Все спереди!.. Сзади тоже все в порядке. Чего скромничать? Бери от жизни, пока дают. Мужиков любишь? Все будут у твоих ног!
- Блуд, это грех.
- Все грех!.. Рождение грех. Смерть, тоже грех… А коль не согрешишь, так и не покаешься, ха!..
- Я его люблю,- грустно говорила цыганка.
- Вернешь его! Нет ничего невозможного! – новая подруга куролесила, будто выпив лишнего. Громко хохотала. Молодая с некоторым восхищением и надеждой смотрела на спутницу, которая теперь нравилась ей все больше, привлекала своей необычной красотой, оригинальностью суждений, заразительной уверенностью в своих силах. А ведьма, ну и что… Подумаешь… С кем не бывает… Например, там в далеком будущем, собственная бабушка тоже была ведьма. Тут ее вдруг осенило! Теперь вспомнила, кого напоминала ей новая знакомая…Ее глаза… Это были глаза, прежде каждый день взирающие на нее с фотографии на книжной полке… Глаза ее бабушки.
«Но ведь это невозможно»,- думала она, совершенно не слушая болтовню спутницы,- «какой год сейчас?.. Какой век?!. Столько не живут...»
Не найдя рационального объяснения, наша героиня решила, что это загадка, которую ей предстоит еще разгадать.
Достигнув места назначения, подруги вошли в старый, дорогой особняк, внутри оказавшийся гораздо больше, чем виделось на улице.
- Ты начала рассказывать, что устала,- они уже перешли на «ты», несмотря на разницу в возрасте, и наша героиня спешила удовлетворить свое любопытство. Подруга с объяснениями не спешила. Села на лавочку, растирая ноги… Искоса, снизу разглядывала девушку, как то слишком безцеремонно. Ту снова начали терзать сомнения…
- Тебе удобно босиком?- вдруг спросила ведьма.
- Не очень… Вроде привыкла за всю жизнь, или нет, сама не пойму, -неумело кривила душой молодая. Старшая как будто почувствовала что то, внимательно посмотрела подруге в глаза… В конце концов подумала, что все от скромности. Ушла куда то. Вскоре вернулась, неся в руках закрытые женские туфли на коротком каблуке, на вид очень добротные и прочные.
- Примерь…- лукаво предложила хозяйка.
Девушка обрадовалась первой в этой ее жизни обуви, вспоминая любимые кроссовки, оставшиеся в городской квартире третьего тысячелетия. Интересно, а какое тысячелетие здесь, сейчас? Второе, или первое?..
Она охотно села на скамейку, привычными движениями с удовольствием натягивая обувь на уставшие от быстрой ходьбы босые ноги. Не совсем подходящие по размеру на первый взгляд, туфли как будто сами комфортно легли по стопе, словно были живые.
- Удобно?..- ведьма улыбалась, глядя на подругу озорными, зелеными глазами.
- Очень!..- девушка обрадовалась, принялась танцевать и кружиться в просторном помещении прихожей. Подошла к зеркалу во весь рост, приподняла многочисленные цыганские юбки, обнажив изящные ножки.
- И красиво,- добавила она.
- И практично. Всепогодные!.. Многоцелевые!.. Боевые!..- продолжала женщина нахваливать свой подарок. Подошла, ближе к девушке, приглушенно шепнула заговорщицким тоном:
- Каблучок прочный. Можно нахала проучить, или насмерть свалить, если надо.
- Нехорошо так делать,- ответила девушка смущенно.
- А что делать… И вообще, кто бы говорил! Ты зачем сюда пришла? Забыла? А если придется жизнь спасать? Она такая, жизнь… Или ты, или тебя.
- Нет, не такая жизнь...
- Молодая еще,- колдунья сочувственно, при этом с завистью посмотрела на подругу. Некоторое время стояла, мечтательно и грустно глядя в даль, которую скрывали глухая стена особняка и многие годы, долгие и непростые...
- Устала? - то ли спросила, то ли напомнила девушка.
- Да… Я устала. Ужасно устала,- лицо женщины теперь приняло выражение глубокой вековой скорби,- ты не представляешь… Так много всего было… Чересчур много, для одной маленькой жизни.
- Расскажи...
- Позже,- женщина вдруг оживилась. Ее ладонь легла на скрещенные перед собой руки девушки. Глаза вновь осветились озорным огоньком.
- Пойдем!.. Что то покажу…- пригласила она загадочно.
Дамы вошли в гардеробную, принялись щебетать, рассматривать платья, наспех прикидывать перед зеркалом, поверх одежды. Все очень быстро… Очень весело…
- Давай подберем тебе что ни будь, под туфельки,- предложила хозяйка. Девушка нерешительно улыбалась в ответ. Она была не против сменить поднадоевшее цыганское платье. Вспомнила, как надела дома удобные джинсы перед нынешним путешествием, которые так и не пригодились… Ведь не могла она подумать, что окажется в другом теле.
- Давай. Не скромничай. Не имеет смысла. У нас теперь достаточно много общего, чтобы не скромничать. Ты мне будешь, как родственница, не меньше…
При выборе новой одежды пришлось во многом положиться на вкусы хозяйки дома. Здешние цыганские привычки девушки больше не нравились ей самой. А там, в далеком будущем, вообще все было по другому. Переодеваясь, она вытащила крест с длинной цепью, бережно положила на подоконник. Колдунья увидела, глаза ее блеснули противоречивыми чувствами.
- Откуда у тебя? Когда ты успела?!.- вопросительно вскрикнула она. Тут же сама догадалась:
- А! Наверное, тот юный плут, который тебя спас … Я сразу поняла, что способный парень. Далеко пойдет…
- Если не остановят,- девушка погрустнела. Подруга глянула участливо. Вскоре воспрянула, утешая:
- Не остановят, не бойся. Такие не останавливаются слишком просто. Этот выкрутится, не сомневайся…
- Дай Бог…
Они молчали, думая каждая о своем. Цыганка, она же студентка, пыталась собраться с мыслями, восстановить целостность своей личности, двух в одной. Впрочем, она была уверена, что личность все же одна. Разные воплощения одной индивидуальности встретились в одном теле. Было такое с кем ни будь еще? Вроде бы она читала где то про медитации, при помощи которых можно вспомнить свои прошлые жизни, все сразу, обобщая весь трансперсональный опыт, только это рискованно, может «поехать крыша»… Можно даже умереть. Но чтобы так вот, избирательно… Две жизни в одной… О таком она не слыхала ничего никогда. Хотя, было что то вроде, из тибетских практик, где при жизни адепт мог достигнуть следующего воплощения… Но постепенно, подготовлено... А тут, свалилось все сразу, как снежная лавина... Все это ненормально. Уникально.
Колдунья, прищурившись глядела куда то в пол, мимо столика, где лежал крест. Неторопливо заговорила…
- Послушай… Я конечно, далека от церкви, как никто другой. Но по моему, этот крест очень сильная святыня! В силе я толк знаю, поверь… Носил его человек святой, перед смертью. С ним и умер, притом как мученик. Ты не теряй, в нем твое спасение может быть. И не только твое, возможно…
Цыганка тут же взяла крест, начала искать, куда спрятать в своей новой одежде. Женщина мягко взяла ее за руку. Самоуничижительным тоном попросила:
- Оставь пока… Пожалуйста. После заберешь. Сейчас нельзя с этим. Иначе ничего не получится.
Девушка стояла нерешительно, не зная, доверять или нет. Ее странная подруга взяла с подоконника, из за портьеры, небольшой ларчик, обшитый дорогой материей. Там лежали какие то вещи. Наша героиня успела разглядеть свиток, нарисованные на нем даосские гексаграммы. «Книга Перемен» - подумала она.
- Клади сюда. После заберешь. Со всем содержимым. Оно также твое. Все здесь теперь твое…
- А ты?!.
- Я…- женщина уставилась на нее, с каким то циничным выражением лица. Умела она озадачить собеседника неожиданными загадками своего поведения. Казалась теперь намного старше, чем секунду назад. На лице поочередно менялись все мыслимые чувства: страдание, сострадание, тоска и надежда… Пауза затянулась. Внезапно ведьма вздрогнула, как будто проснулась. Как то невпопад и уже не ко времени пустилась в туманные объяснения, что ей придется отлучиться, и возможно надолго… Что они теперь будут, как родные и она была бы рада поделиться всем нажитым с такой хорошенькой молодкой… И так далее…
- Не было у меня детей никогда,- с чувством продолжала женщина,- все у меня в жизни было, а этого не было. Так пусть хоть ты будешь мне вместо дочери. Хотя бы ненадолго.
- Как это, ненадолго? А на сколько? Вернее… Да что все это значит вообще?!. Ты когда ни будь объяснишь?..
- Устала я…
- Уже говорила не раз! И что?!.
- Я тебе рассказываю, что! – неожиданно вспылила хозяйка дома. Тут же успокоилась, кротко глядя на собеседницу. Та смягчилась.
- От чего устала то?..
- От себя больше всего. От злобы своей. От желаний необузданных, ненасытных.
Она некоторое время молчала. Девушка ее не торопила.
- Понимаешь, я всю жизнь собирала магию, по крупицам, пока не нашла кое что, действительно настоящее…
- Что нашла?- девушка слушала с трепетом. Жизненные искания колдуньи до того напоминали ей свои собственные, только были гораздо жестче.
- Силу! Я ее нашла, - многозначительно молвила ведьма,- я получила то, что хотела! Но за все надо платить. Ты поймешь, когда ни будь.
Она стояла, безсильно опустив руки. По щекам текли слезы.
- Мне нет здесь места. Пришла пора… Ну… Надо мне отлучиться, короче говоря, но крепко держит все это… Нет, не это,- она обвела рукой дорогое убранство дома в ответ на вопросительно скользящий по интерьеру взгляд недоумевающей девушки, продолжая говорить:
- Сила держит! Не отпускает просто так. А это все барахло. Оно ничего не стоит. Бери, не жалко. Только возьми заодно и силу, будь так любезна. Тебе надо, я знаю. Потому и выделила тебя из толпы тогда, на площади, куда для того и пришла, чтобы найти себе достойную замену. Где, как не на казни? После знала, что вернешься, вот и пришла за тобой сегодня.
Она как будто уже почти падала, старея и тая на глазах, не переставая говорить…
- Не всякий согласится принять силу. Какие у людишек желания? Пожрать всласть… Бабу или мужика запутать… Не люди, а животные, только хуже, потому что выбор есть, а не делают! Вместо любви похоть одна. Вместо уважения пыль в глаза пустить окружающим, чтобы завидовали, чтобы боялись… То, что они называют властью, на самом деле ничто, пустышка, иллюзия. Схватишь вроде, все равно уйдет песком сквозь пальцы, ничего не останется. Мелко все это. Очень мелко. Не желания, а шелуха. На что готовы они ради этого? Слизняки, напялившие на себя твердую скорлупу. Только снаружи сильные… Стоит чуть надавить и треснет скорлупа, потечет наружу слизь… Тотчас окажется, что им ничего не надо.
Она молчала, словно потеряла силы. Прохрипела тихо:
- Вон там… Расписная бутылка, дай!..
Глотнув из горлышка, вскоре оживилась, как будто вновь помолодела, но как то не по доброму. Была она, вроде пьяная, при этом сильно возбужденная. Заговорила с удвоенной энергией.
- Совсем другое дело, знание! Вот это действительно желание!.. Ради знания человек готов на все. Ради него приходит в этот мир, только забывает, и не всякий стремится после... Знание, это и есть сила! Кто стремится к знанию, не жалея сил, тот получит и знание, и силу! Исполнение самых сокровенных желаний! Но есть и обратная сторона медали… Знай, что знание, это зло!
- Почему?
- Потому! Древо Познания припомни, если про Библию слыхала!.. В этом мире знание скрыто именно потому, что оно зло. Поэтому сила, тоже зло. Если стремиться к ней, придется обязательно с ним столкнуться. Для желания нужна сила, потому желание, это враг человека, ибо толкает его на зло!
Она выпила еще, продолжила громко:
- А твое желание, одно из самых сильных! Даже сильнее жажды знания!.. Месть! Одержимый ею ничего не желает знать, ничего не признает, напролом прет к своей цели! Ради нее пойдешь на все, не остановишься, не подведешь меня, это уж точно!.. Понимаешь теперь, о чем я? Ты говорила, чтобы с тобой «проще»… Просила «не хитрить». Я достаточно откровенна?
- Девушка вроде понимала, но боялась признаться самой себе. Все же решилась озвучить пугающую догадку:
- Ты что, продала душу?
Женщина посмотрела на нее, словно протрезвев. Принялась хохотать, вскоре успокоилась и обрела свой прежний облик, как при первой их встрече. Она покровительственно смотрела на младшую подругу, говоря:
- Эх, люди, люди… Чего только не родится в их безмозглых головах. Придумают какую ни будь чушь, а после рассказывают всем, собой гордятся, своими умственными достижениями тупыми… А наивные уши развесят, после повторяют, и молва несется по Белу Свету… Как я устала от людей. Ладно, Бог с ними. Так слушай же! Душа не продается, как и любовь. Божественное невозможно продать. Невозможно купить. Понимаешь?.. Объяснять не надо?
- Пожалуй, не надо. Только, чем же платить тогда за… Силу? Чем ты платила? Собираешься платить? Не знаю, как сказать… Молодость... Здоровье... Страдания... Красота... Что взамен?
- Свобода души. Платим своей свободой. Только не сейчас. И не в этой жизни. И не всегда в этом мире. И не навсегда. Потому что любые неприятности преходящи, но Благодать вечна. А душа твоя никуда не денется, не бойся. Она неуничтожимая, не рожденная.
Дама поставила бутылку на стол. Сказала быстро, взволнованно…
- Пойдем!.. Времени мало, надо успеть кое что сделать.
Молодая женщина стояла, ошеломленная речью волшебницы, удрученная предчувствием надвигающегося устрашающего неизвестно чего.
- На глотни, для храбрости,- женщина протянула ей бутылку, но собеседница стояла, без движений, почти без дыхания, с неуемной дрожью в теле, цепенея от испуга. Нетерпеливыми движениями знахарка взяла красивый кубок, плеснула туда немного из бутылки, властно приказала:
- Пей!..
- Я не пью,- отказывалась девица, и правда не приемлющая алкоголь ни в одной из доступных ее памяти двух жизней.
- Это не вино... Пей, тебе понравиться! – задорно смеясь, подбадривала ведьма, - тебе терять нечего. У тебя выбора особо нет. Есть, но нету.
- Ну, раз это необходимо…
- Да, это необходимо!.. Именно необходимо! – кричала на нее женщина. Девушка быстро выпила все, до дна. Показалось одновременно и вкусно, и чуть неприятно. Похоже на какой ни будь восточный щербет, очень сладкий, с большим количеством пряностей. Вроде бы стало темнее, словно где то наверху погасили свет. Она подняла голову, оглянулась… Как будто все на месте, по прежнему… Ничего не изменилось… Посмотрела на женщину. Та стояла, с очередной гаммой противоречивых чувств на лице, где были одновременно угрызения совести, сострадание, неуместный при этом охотничий азарт. Она не отрываясь глядела на юную подругу, медленно плыла к ней. Взяла за руку, молча повела за собой. Перед дверью остановилась, по прежнему глядя на девушку. Откуда то в ее руке оказался моток шелковой нити.
- Вот,- хрипло произнесла хозяйка,- только ради тебя… Не хочется губить юность, хотя так было бы проще, для всех… Но уж очень вошла ты в сердце ведьмы, девочка моя… Люблю тебя… Родная… Всем сердцем… Как никого никогда…
Наша героиня стояла, смущенная очередным душевным излиянием колдуньи. В любом случае, она не жалела о знакомстве с необычной, незаурядной женщиной. Все это было очень интересно. Цыганка ощущала прилив неожиданной, сильной радости, вперемешку со страхом, будто стояла на краю пропасти. Чувствовала тепло и холод внутри, невесомость, словно летела, или готова была взлететь, стоило только оттолкнуться от пола ногами. Видимо, начинал действовать колдовской напиток… Будто издалека доносилась речь старшей подруги…
- Вот. Привязываю, видишь? Клубок размотается, по нити найдешь обратную дорогу…
- А!.. Нить Ариадны! – девушка поняла, что орет, не контролируя голос.
- По нити придешь, крест заберешь, он спасет когда ни будь… Не забудешь, вот это напомнит,- быстро говорила женщина, подвигая и ставя стул за спиной, напротив двери.
- А ты?!.
- А у меня дела! Неотложные, прости. Мне надо будет задержаться… Там…- отвернувшись и склонив голову, быстро говорила подруга.
- Нет!.. Давай вместе! Мне прикольно с тобой! – девушка продолжала веселиться, громко голосить… Колдунья резко повернулась, услышав незнакомое слово.
- А это как?.. По цыгански, что ли… Я вроде, цыганский знаю…
- По цыгански! Это на древнем цыганском языке! – дурачилась девушка, которой выпитое зелье притупило нравственные принципы, при этом значительно раздвинуло границы чувства юмора. Безнадежно махнув рукой, старшая отдернула занавес, открыла и сняла замок, отодвинула засов, толкнула бронированную дверь, заперла ее с обратной стороны тем же замком. Они начали спускаться по длинной лестнице, после шли петляющими коридорами, с многочисленными ответвлениями. Подогретое ведьминым напитком воображение рисовало девушке картины событий минувшего, что видели эти стены… Звук ее шагов эхом пробуждал застывшие загадочные звуки, память о которых сохраняли своды подземелья… От цыган слышала она про катакомбы, якобы опутывающие сетью под землей весь город, но сама здесь никогда не была. Ее спутница молчала, ступая безшумно, неся перед собой в руке горящий светильник, который раньше сняла с обратной стороны двери, разожгла при помощи огнива. Заметно уменьшился клубок тонкой шелковой нити, прежде чем стояли они перед такой же точно дверью, что осталась позади, в особняке.
Повторив процедуру открытия и запирания двери, женщина принялась торопливо зажигать имеющиеся здесь в большом количестве свечи, передвигать столы, настраивать стоящие на них зеркала, пока не добилась желаемого эффекта. На стене, разрисованной какими то знаками, в центре орнамента образовался вроде мозаичный световой узор с фокусом лучей, ярко подсвечивающим свободное от рисунков место. Ведьма надрезала себе руку острым ножом, лежащим на каком то подобие алтаря, под освещенным местом. Накапала крови в стоящую там же чашу, изображающую череп человека, или зверя, непонятно... Произнесла заклинание и залпом выпила кровь. Снова произнесла заклинание. Над алтарем тут же появилась тень, черная, как дыра в стене. Девушка сразу ее узнала, ту которую надеялась больше никогда не встретить, и не могла забыть! Похолодела от ужаса. Тень двинулась, разделившись на три, с одним общим туловищем зверя. Одна голова у нее была мужская, другая женская, третья напоминала какое то животное… Раздался голос, который девушка слышала когда то, находясь в неком подобии своего дома, в неведомой альтернативной реальности, во время жутких приключений, которые выпали на ее долю по вине легкомыслия и любопытства. Пронизывающий голос, вернее многоголосье, где была речь мужская и женская, и еще какие то звуки, тонкие и грубые, дикие и нечеловеческие, все это раздалось в помещении, наводя ужас на присутствующих…
- Тебе неймется… Не дождалась назначенного часа. Несмотря на то, что было сказано тебе о том, как неудобно являться в неурочное время. Даже сюда. Тем более, сейчас. Солнце еще не село. Луна в начале роста. Совсем не ведаешь, что творишь.
- У меня не было другого выхода,- оправдывалась ведьма, показывая на свою спутницу.
- С тобой разберемся позже,- сказала тень,- пусть вначале говорит ребенок.
- Говори, чего хочешь,- быстро прошептала колдунья.
- Мужа вернуть,- выпалила девушка с глазами, полными слез.
- Вернешь,- отвечало многоголосье.
- Говори еще! Вспомни, для чего ко мне шла, - настаивала ведьма.
- Месть… – с каменным лицом процедила сквозь зубы цыганка.
- Отомстишь,- сказала тень.
- Проси еще! Не молчи, дура! Бери, пока дают! Потом не будет…- шепотом понукала старшая подруга.
- Хочу людям помогать,- попросила девушка, не в состоянии больше ничего придумать. В голове шумело, все шло кругом.
- Точнее! – шипя, подсказывала ведьма.
- Хочу лечить людей.
- Будешь лечить,- прозвучал ответ со стены.
- Все, отходи. Больше трех нельзя,- женщина отстранила рукой молодую цыганку, обезсилевшую и поникшую.
- Говори ты, чего хочешь,- приказала тень.
- Уйти.
- Что взамен?
- Она,- женщина кивнула в сторону девушки.
- Этого мало. Она и сама достаточно желает,- ответило многоголосье.
- Ее мужа в придачу,- предложила ведьма.
- Он об этом ничего не знает. Не получив согласия, нельзя.
- Почему? Муж и жена, плоть одна.
- Совокупления не было. Только после него становится плоть одна.
Но все равно две души. Никак не получится.
- Ее потомство, до четвертого колена, по Библии. С передачей силы.
- Хорошо. Ее саму, ее потомство до четвертого поколения, по Библии, а также ее потомство после четвертого поколения, при условии свершения передачи силы очередному поколению.
- Соглашайся! Соглашайся! - тормошила волшебница девушку. Та из разговора понимала не все, из за витиеватых формулировок и действия выпитого зелья.
- Ребенок согласен?- спросила тень. Женщина остановилась. Проголосила подруге прямо в ухо:
- Тебя спрашивают, отвечай! Согласна?!.
- Согласна,- повторила та, как во сне.
- Ты согласна?- вопрошало многоголосье.
- Согласна,- вторила ведьма.
- Все учтено. Можешь передать силу,- сказала тень и пропала также мгновенно, как незадолго до этого появилась.
Волшебница села на корточки, отдыхая, обхватив голову руками.
- Ну, вот и все,- сказала она приглушенно.
- Что мы наделали?- спросила девушка.
- То, что собирались,- колдунья выпрямилась, медленно встала, начала гасить свечи, пока не остался гореть лишь светильник, с которым они пришли. Дама снова смотрела на юную подругу как то непонятно, странно... Той опять стало страшно. Она была не в силах сопротивляться, чувствуя, как цепенеет под взглядом зеленых глаз, будто светящихся… Женщина медленно шла к ней. Оказавшись рядом, начала говорить:
- Прости меня за все… Но ведь ты и сама хотела. И знала, на что идешь…
- Я не думала, что будет платить кто то еще!..
- Кто будет платить еще?!. Кого и на свете нет, и неизвестно, будет ли!.. Я тебя предупреждала…- колдунья не закончила фразу, пошатнулась, оперлась рукой о стол, силы снова покидали ее.
- О чем предупреждала?- настаивала девушка, но собеседница лишь махнула рукой. Понемногу приходя в себя, продолжила говорить…
- Прощай, больше не увидимся. В этой жизни уж точно. Выйдешь по нитке, сматывай обратно в клубок. Забери обязательно, не оставляй. И двери за собой запирай. Не забудь про крест, пригодится…
Она подошла совсем близко, подняла руку.
- Отныне ты, как я! – воскликнула женщина и коснулась лба девушки. Сразу после этого упала к ее ногам, бездыханная. Наша героиня стояла, чувствуя инородное вторжение, подобно тому, что недавно, на площади. Только сейчас оно было явным. Привыкая к новым ощущениям в теле, она присела на корточки, как перед этим отдыхала здесь ее старшая подруга, лежащая теперь лицом вниз. Перевернув ее на спину, цыганка оторопела, пораженная представившимся зрелищем… Там была ветхая старуха, с открытыми, остекленевшими глазами неживого тела. «Не познав тайну смерти, не познаешь тайну жизни», - были то ли вспомнившиеся, когда то сказанные слова усопшей, то ли собственные мысли нашей героини, оставшейся в живых.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.