Дом был построен более ста лет назад. Хорошо сохранился.
Летом 2012 года владельцы обыскали его от чердака до подвала, забрали всё полезное. Наняли бригаду строителей, чтобы перевезти в другой город. Четыре человека принялись лёгкими ломиками и гвоздодёром осторожно срывать в красный цвет покрашенное железо с крыши и подавать его вниз. Другие аккуратно укладывали и заполняли кузов одного из четырёх громадных автомобилей. Затем сняли сосновые доски,стропила и отправили на погрузку.
Яркое солнце осветило покрытую пылью рухлядь словно на плоской вершине скалы. Рабочие сбрасывали вниз мусор и всякое барахло: порванные ботинки, галоши, ржавые тазики и прочее. Молодой строитель под ногой ощутил в слое пыли твёрдый предмет, поднял его. Руками нащупал что-то круглое в свёртке пожелтевшей газеты. Развернул. К удивлению и восторгу рабочих, оказалась бутылка водки со старинной этикеткой «Московская». На пол выскользнул сложенный вчетверо листок из тетради. Подняли его, разгладили. Молодой человек вслух прочитал.
"Кто найдёт эту бутылку, знайте, что я, Алексей Данилов, не вернулся с фронта. Сегодня, 24 июня 1941 года, я с вещами приду в военкомат, а там — куда-то пошлют. Немец жутко прёт. Бутылку Московской я припас, чтобы выпить за победу. Мы верили, что разгромим врага с первых дней войны. Дорогие мои будущие друзья! Вы живёте в мирное время. Цените жизнь. Я угощаю. Выпейте за нашу победу над фашистской Германией".
Рабочие, склонив голову, с минуту молчали. «Бутылка водки пролежала 71 год», — промолвил молодой строитель. Бригадир распорядился: находку отнести хозяину дома, который внизу следил, чтобы аккуратно разбирали строение. Рабочий спустился по чердачной лестнице и передал владельцу дома трагическую находку. Тот прочитал. Уставившись в землю, задумался. Тихо сказал: «Алексей Данилов — мой прадед. В конце дня помянем его».
Работники разбирали по кирпичу боров — горизонтальную часть дымохода от выхода из комнаты до трубы в крыше. Кирпичи старинные, крепкие. Их носили вниз, аккуратно укладывали в кузов следующего грузовика.
Боров был построен на досках. Подняли эти доски. Из слоя пыли торчал краешек ученической тетрадки. Молодой рабочий заинтересовался, хотел посмотреть, как и что писали школьники в те далёкие годы. На обложке синими, потускневшими чернилами, крупными буквами читались три слова: «Дневник Кости Данилова». Работник открыл тетрадку, начал громко читать.
"24 июля 1943 года. Вчера мне исполнилось 17 лет. Соседка, Алёна Попова, подарила в честь дня рождения книгу. Когда я брал из её рук подарок, наши пальцы прикоснулись. Я почувствовал, как тепло разлилось по моему телу. Что бы это могло значить? И вообще, хоть я знаю её с детства, а смотрю на неё и не могу отвести глаза. Неужели так зарождается любовь?
7 августа 1943 года. Позавчера пришла похоронка на отца. Все в доме плачут, не могут успокоиться. И я плакал. Но я сильный и высокий ростом. Я уйду в партизаны. Но как я скажу Алёне, что полюбил её? Вернусь с победой и признаюсь ей в любви".
Вот и все записи паренька. Рабочий сказал: «Видимо, и он погиб. Иначе эта тетрадь не лежала бы здесь».
Отнесли тетрадь владельцу дома. Молодой хозяин прочитал и воскликнул:
— Да это, наверное, соседка, ныне бабушка, Алёна Серафимовна! Ей сейчас под девяносто лет. Замуж не выходила. Прожила помощницей у своей младшей сестры. Помогала вырастить детей. Зайду, познакомлю с этим дневником.
Хозяин подошёл к соседнему частному одноэтажному дому. Позвонил в дверь. Появилась женщина, на вид лет пятидесяти. Он пояснил, что нужно поговорить с Алёной Серафимовной. Та коротко ответила: «Входите».
В светлой комнате, сидя, дремала в мягком кресле старушка с прямыми белыми, как снег, седыми волосами. Она, ощутив, что к ней кто-то подошёл, открыла глаза. Узнала:
— Здравствуй, Терентий. Вы дом ломаете на дрова что ли? Дом-то исторический. Его ещё до революции построил очень богатый купец.
— Не на дрова. Перевозим в другой город, к моему месту работы. Я вот зачем пришёл. Хочу Вас спросить: Вы не помните Костю Данилова?
Пожилая женщина вздрогнула, эмоционально быстро ответила:
— Да как же я могу его забыть, если он в моём сердце живёт?!
Терентий громко, чётко прочитал запись в найденной на чердаке тетрадке. Старушка протянула руку, взяла её, прижала к груди, улыбаясь, заговорила:
— Мы вместе росли, учились в одном классе, играли в догонялки, катались на санках, на лыжах. Были друзьями. Летом 1943 Косте исполнилось 17 лет. На день рождения я подарила ему книгу, уже не помню какую. Мы с ним встретились глазами, и весь мир словно перевернулся. Мы стали другими. Парень смотрел на меня влюблённым взором. На этих же днях к ним пришло сообщение, что их отец погиб. Утром Костя пришёл ко мне. На спине у него был самодельный вещмешок из обыкновенного мешка для картошки. Лямки — из бельевой верёвки. Мы стояли рядом, молчали и смотрели друг другу в глаза. Мы понимали, что любим друг друга. Но постеснялись об этом хоть слово промолвить. Костя, выше меня ростом, обнял, прижал мою голову к своей груди и сказал: «Передай моей маме, что я буду пробираться к партизанам. Вернусь, поговорим». Отстранился, повернулся, тяжело зашагал. Даже не поцеловал. После окончания войны, мы узнали, что он погиб в разведке. И вот в этой заветной тетрадке он давно признался, что полюбил меня. Как я счастлива! Не мешайте нам! Я хочу поговорить с Костей. Уходите!
Молодой человек, скривив от душевной боли лицо, бесшумно вышел.