(Начало повести здесь: http://www.proza.ru/2013/08/26/1519)
НАПАДЕНИЕ НА ДЕВЕНТЕР
В Девентере все спокойно – за последние дни ни одного выстрела, не видно ни одного казака. Может они оробели перед этакой твердыней и проскакали мимо? Притихли под снеговыми шапками городская ратуша и церкви с монастырями, старинные домов с гербами на фасадах, изредка тявкали псы да по узким переулкам торопливо пробегали люди.
Но вооруженные французы в крепости не обманывались. Им даже полегчало бы, если напряженное ожидание сменилось приступом.
Продрогшие за ночь караульные на крепостных стенах, отхаркиваясь с высоты и греясь у костров, косоротились:
- Наплевать нам на горячих русских! Их ожидают немалые жертвы!
- Ха, они направили к нам парламентера с предложением сдаться! Они не рискнут пойти на штурм, наш форт им не по зубам! Последние выбьем!
И вдруг гулкие пушечные выстрелы разорвали ночную настороженную тишину. Ядра неслись на крепостные стены, слышался треск деревянных перекрытий, заполыхал огонь, раздались тревожные крики караульных. Это штурм укрепления начала русская восьми пушечная конная батарея.
В ответ стены цитадели окутались пороховым дымом и засверкали оранжевыми огнями. Громовыми раскатами отвечали, брызгали картечью наступавшим русским десятки орудий с крепостных стен.
- Огонь! Огонь! Не жалеть пороха и ядер!- подгоняли чумазых канониров артиллерийские офицеры.
Осажденные спешно заделывали бреши и стаскивали под защиту стен тела изувеченных и покалеченных, стояли стоны, бинтовались раны, неслась ругань. Самые слабые духом разносили по форту панические вести, что худо будет всем! Ибо в разных местах появляются легкоконные партии казаков и неожиданно нападают на французские отряды. Тогда командиры били паникеров, чем попадя, в кровь, разбивая носы и выбивая зубы, дабы не допустить переполоха внутри укрепления.
А тут, как на грех, возникла из ночного мрака на берегу реки, у моста, ведущего в крепость, орда страшных всадников на мохнатых, гривастых и ржущих дико лошадях. Облаченные в разноцветные халаты, косматые остроконечные малахаи, они по-звериному вопили, пуская из огромных луков в крепость тучи длинных стрел.
- Они хотят занять мост, и прорваться по нему в крепость! - кричали осажденные, и усиливали огонь из пушек! Их картечные выстрелы и разрывные гранаты не давали наступающим шансов на штурм.
В этой кровавой колошматине неистово хотелось жить всем осажденным, от обожженных огнем канониров до офицеров в продымленных мундирах.
«Только неожиданность могла сделать меня хозяином положения, - вспоминал генерал Бенкендорф. – Я приказал башкирскому полку под командой майора князя Гагарина, перейти реку Иссель; он должен был на той стороне реки показать, будто хочет занять мост, ведущий в крепость, а я ночью подошел бы к Девентеру, с тем, чтобы занять его».
По существу, это была разведка боем, с эффектом взять противника на испуг.
Но «Предприятие это не увенчалось успехом, - признавался Бенкендорф. - Наша попытка стоила нам только несколько жизней, поскольку темнота позволила отступить незамеченными.
Поскольку я не имел средств взять Девентер, а моей целью была не бессмысленная потеря времени и людей, я поручил наблюдение за крепостью одной из частей моего отряда под командованием полковника Балабина, а сам выступил к Цвоолю».
Таким образом, неподдавшийся неудаче Бенкендорф принимает решение вторгнуться далее в Голландию, хотя в ней располагались более сильные и многочисленные французские войска. И здесь начинается немало загадочного, таящегося до сих пор в седых архивах, да такого, что еще пор не распутано досужими и пытливыми историками.
Был ли дан Бенкендорфу такой приказ? Может быть, секретный? Или это было его авантюрное решение? Но последнее не могло быть допущено и исходить со стороны боевого генерала, доверенного лица российского императора!?
Тогда почему Бенкендорф, отдаленный от основных русских войсковых сил ведет себя неимоверно самостоятельно и самоуверенно? Ведь его непосредственный начальник генерал Фердинанд Федорович Винценгероде, герой лихолетья 1812 года, никак не давал ему добра на операцию в сердце Голландии!
А может Бенкендорф повел себя так и потому, что участвуя в 1811 году в войне с Турцией под командованием хитромудрого Кутузова, проводил разведывательно-диверсионную службу. Тогда он в Молдавской армии возглавлял отряды легкой кавалерии с донскими казаками. Чтобы иметь свежие сведения о турецких войсках был направлен в поиск с сотней казаков Луковкина и сотней уланов Чугуевского полка. В жестоком сражении при Рещуке ринулся в отважную контратаку против турок. За проявленную храбрость был награжден самой почетной наградой орденом св. Георгия 4-ой степени.
В войне с Наполеоном Бенкендорф самостоятельно командовал летучими (диверсионными) отрядами в составе русской армии – и весьма успешно наносил поражения французам! В его беспокойном опыте имелись тайные стремительные рейды и внезапные налеты.
Это он принудил к капитуляции г. Фюрстенвальд, а с отрядом знаменитого командира, ранее военного агента, шпиона во Франции Чернышова, вторгся в Берлин.
Нахождение его рядом с Чернышевым, этим рискованным и удачливым человеком, стиль и тактика того в делах тайной разведки и партизанской войны, не прошли бесследно для пытливого Бенкендорфа.
Многое было впитано его проницательным, прагматичным немецким умом, и взято на вооружение. Он, пропитанный едким пороховым дымом, пропахший лошадиным потом, бивуачной костровой горечью, за подвиги мужества был удостоен солидных наград.
Вы поглядите, что сейчас делает генерал Бенкендорф!
Он считает, что его летучий корпус, предназначенный для защиты части Германии от французских войск, собранных в Голландии, казался ему «слишком многочисленным, чтобы я мог оказаться сторонним наблюдателем». И он действует на свой страх и риск!
Явно превышая данные ему военные полномочия, он планирует объемную, широкомасштабную операцию! А может, у него было какое-то другое важное задание - от высших чинов русского Генерального штаба?
«По моему поручению в Амстердам отправился НАХОДЯЩИЙСЯ У НАС НА СЛУЖБЕ (выделено мною, автором), голландский полковник, чтобы выяснить настроения в городе и вступить в сношения с предприимчивыми людьми» - пишет Бенкендорф.
Далее он активно привлекает к своей цели союзника, толкового прусского генерала Бюлова и уведомляет о своем наступлении и настоятельно просит поддержать его. Более того, Бенкендорф допускает сверх рискованный поступок! О своих планах, стоящих на грани авантюры, он «написал генералу Винценгероде, чтобы заручиться его согласием».
Бенкендорф загадочно улыбался, задумался в неказистой штабной избе. Глаза его горели азартным блеском. Может мысль о сем дерзком военном международном предприятии владела им давно, с самого начала кампании перед воротами Голландии?
Ведь в его распоряжении находились три летучих отряда. Центральный, состоящий из пехоты и артиллерии, прикрывали с флангов казачьи полки. Другим отрядом командовал подполковник Лев Нарышкин, его проверенный боевой товарищ и давний друг, на которого можно было положиться в самой рискованной ситуации. Третий отряд казачьего полковника Балабина, с которым он ранее участвовал в баталиях, поддерживал связь с находящимся позади корпусом командующего Винцингероде.
Пронзительно свистел ветер, срывая последнею листву с нагих ветвей. Александр Бенкендорф зябко повел плечами, подкинул куски торфа в загасающий камин. Поглядывая на колеблющееся пламя свечей, дописывал письмо другу Михаилу Воронцову, сыну известного российского дипломата в Англии графа Семена Воронцова.
С Михаилом судьба свела их, юных офицеров, и двоюродного брата Воронцова Льва Нарышкина, ранее, в 1801 году, в Петербург. И продолжалась дружба та до самой кончины. Встретившись с Михаилом в Астрахани в 1803 году, они, молодые офицеры, ринулись пытать славы в боевых сражениях в кипучем схватками Закавказье. За сражения под крепостью Ганджа и защите границ Грузии от лезгинских набегов на мундире Бенкендорфа засияли ордена св. Анны 3-йстепени и св. Владимира 4-й степени. Михаил отличился при взятии крепости Гянжа и в сражении под Закаталами. В 1807 г. был произведён в полковники. Затем он участвовал в военных действиях против турок, за отличие при штурме Базарджика был награждён чином генерал-майора.
В войне 1812 г. Воронцов находился в армии князя Багратиона. В Бородинском сражении его дивизия приняла на себя и выдержала сильный удар неприятеля, Воронцова с тяжелим ранением ноги вынесли с поля боя. Из Москвы он вывез в свое имение для излечения сотни раненых. Затем он был произведён в генерал-лейтенанты. Прославился в битве при Лейпциге… И все годы Бенкендорф и Воронцов сообщали друг другу о военных, да и амурных делах(молодость!, походах и боях…
Михаил Воронцов ныне бил французов далече от Голландии, а вот со Львом Нарышкиным Александр Бенкендорф сейчас был здесь, стремя к стремени.
Бенкендорф снял со свечи нагар и перечитал законченное письмо Воронцову о последних событиях под Девентером.
«Вечером 9-го числа я прибыл под Девентер и увидел, что этот превосходно укрепленный город с двухтысячным гарнизоном, 86 артиллерийскими орудиями и к тому же окруженный водой на расстояние хорошего пушечного выстрела, нет возможности взять приступом.
Мне оставалось только испытать, каково настроение у тамошнего коменданта генерала Шинера и у горожан. Для этого я стал искать и обнаружил два места — единственные, по которым к городу можно было подойти настолько близко, чтобы стрелять из наших небольших орудий.
Когда как следует стемнело, я разместил там пушки и в десять часов начал огонь — достаточно сильный, чтобы затруднительно было понять, сколько именно орудий находится в моем распоряжении. В городе возникла ужасная тревога.
В то же самое время князь Гагарин, перешедший Иссель ниже по течению, привел два казачьих полка под крепость с другой стороны и вынудил все неприятельские посты вплоть до разбитого моста обнаружить себя ответными выстрелами.
На рассвете я отправил к коменданту офицера с письмом, однако оно не было принято.
Я решил, что было бы смешно продолжать осаду крепости, располагая восемью орудиями конной артиллерии, и заставлять людей стоять лагерем в болоте, и отправился на квартиры за семь, восемь и десять верст, держа казачьи посты по обеим сторонам, как можно ближе к городу.
Я бы не предпринял этой нелепой попытки, если бы все вокруг не убеждали меня, что жители города поднимут восстание и принудят французского генерала сдаться…»
Бенкендорф, прокрутив в голове создавшееся положение, одновременно пишет командующему Винценгероде:
«Поскольку упорное сопротивление Девентера лишено теперь всякого смысла и река Иссель может быть перейдена слева и справа от города. Требуется не более тридцати орудий, чтобы поубавить упрямства у французского коменданта. Коль скоро эта крепость не представляет более особенной важности и в любом случае сдастся рано или поздно, осмелюсь просить ваше превосходительство оставить отряд казаков для наблюдения за Девентером, а самому отправиться к Цвоолю.
Полагаю, что теперь,.. чрезвычайно важно поддержать усилия голландцев, что можно было бы осуществить, имей я ваше позволение отправиться вплавь по Зедерзее ( залив-Н. Б.) с пехотой и артиллерией, оставив лошадей в Цвооле; на весь путь у меня ушло бы менее суток.
Генералы Жевахов и Сталь повели бы кавалерию, к которой присоединился бы гр. Нарышкин с двумя орудиями конной артиллерии, и все они старались посуху пробраться к Амстердаму».
Не теряя времени,Бенкендорф кликнул посыльного. На пороге возник хорунжий Трифон Шмарев. Кряжистый казак из донской станицы Бурацкой, он проскакал сквозь огонь и дым Кавказа, Польши, баталии с французами в Германии, имел орден св. Анны.
Генерал вручил ему письма, будучи уверен, что с таким гонцом они прибудут по назначению.
Итак, Бенкендорф, не потеряв присутствия духа после промашки под Девентером, задумал провести хитроумную операцию с участием отрядов казаков по взятию у французов форпоста Цвооль (Звооль).
Но представляете, что последующей целью Бенкендорф заранее наметил взором стратега столицу Голландии, старинный и богатый красавец город Амстердам!
Так что же бог войны, мудроликий Марс пошлет ему и его корпусу? Удачу, поражение или позор?..
ПРОДОЛЖЕНИЕ здесь :http://www.proza.ru/2013/09/30/905