Казалось, ещё совсем недавно вся Флоренция торжественно провожала принцессу Тосканскую Лукрецию к своему супругу Альфонсо д'Эсте. На этот раз Козимо не ждал долго и при первых же признаках полового созревания отправил дочь, которую держал под строжайшим контролем, можно сказать, взаперти, к законному супругу, с которым её обвенчали в тринадцать лет, вскоре после смерти сестры Марии, наречённой Альфонсо.
За время ожидания, которого потребовала Элеонора, Альфонсо д'Эсте стал герцогом Феррарским, Моденским и Реджио-Эмилийским под именем Альфонсо II, а его супруга, соответственно, стала герцогиней. Пятнадцатилетняя Лукреция была хороша собой и принята мужем с распростёртыми объятиями, но их счастье было недолгим.
Так и не оставив наследников, меньше чем через год, по официальной версии, Лукреция заболела чахоткой и скоропостижно умерла. Её похоронили в Ферраре, в монастыре Тела Господня, в родовой усыпальнице семьи д'Эсте.
Флоренция погрузилась в траур. Элеонора потеряла ещё одну дочь. Поползли слухи, что молодая герцогиня была отравлена, якобы по приказу мужа, за супружескую измену.
Элеонора вновь пребывала в состоянии глубочайшей скорби и никого не подпускала к себе. Никого, кроме тайного друга, в котором она больше всего нуждалась. Меня провели к ней поздним вечером. Козимо отсутствовал по неотложным делам, и мне это было хорошо известно. Поэтому страха быть застигнутыми врасплох, я не испытывал. В той самой комнате, где состоялась встреча с призраком Марии, Элеонора сидела в траурном платье с лицом, измученным от долгих и безутешных слёз. Я держал её за руку и выслушивал "исповедь", её Светлость изливала мне душу, и моё искреннее сочувствие всецело принадлежало ей.
Королевский двор похож на террариум, кишащий змеями. Господа ходят в масках и, улыбаясь друг другу, держат за пазухой нож. Я не любитель этих жестоких игр, где каждый пытается урвать для себя кусок от государственного пирога. Ни власть, ни богатства, как таковые, никогда меня не прельщали. Всегда старался всячески избегать публичных состязаний и интриг, не играя ни на чьей стороне, и лишь одна важная персона всецело обладала моей безграничной преданностью - Элеонора.
За эти годы мы хорошо узнали друг друга и доверяли свои тайны. Страсть, которая не единожды вспыхивала меж нами яркими всполохами, погасла в горе, и я стал для герцогини тем, кем должен был быть - другом и братом, утирающим её слёзы.
- За что, Эрнесто? Скажите, за что?! Почему страдают наши дети? Я склонна думать, что наш род проклят кем-то могущественным, и это не последняя смерть. Но, Бог мой, я бы умерла за каждого из моих детей сотню раз! Почему Господь оставил меня страдать?..
- В этом есть и моя вина, Ваше Высочество!..
- Ваша? В чём? Помилуйте! Вы - единственный мой утешитель, Эрнесто, рядом с Вами мне становится легче.
Я был рад услышать эти слова. Держа её ладони в своих, почувствовал, как некая сила медленно перетекает от меня к ней, капля за каплей, но от меня не убавлялось энергии. Если бы это только помогло Элеоноре справиться с её горем!
- Скажите, Вы и её видите? Не пришла ли моя девочка проститься с безутешной матерью?
- Не вижу. Простите, Элеонора, я - не волшебник. В тот раз всё было иначе. Мария сама искала сказать Вам несколько слов. Жаждала отпущения. Лукреция... - при упоминании её имени Элеонора сжала мои пальцы до боли. - Она уже далеко. Ей не за что просить прощения. Она сделала всё, что могла, будучи хорошей дочерью и женой.
Элеонора посмотрела мне в глаза, словно ища в них спасения.
- Откуда в Вас такие способности, Эрнесто?
- Не знаю, моя Госпожа. Просто всеми струнами души сопереживаю Вам. Вы познали столько горя в этой жизни! Если б я мог только предотвратить все Ваши несчастья!
Но увы, исцеливший вас, не знал сколь горька будет расплата...
Я покрыл поцелуями её судорожно сжатые руки.
- Побудьте ещё со мной. Умоляю!.. Мне нет спасения в одиночестве. А с мужем нас разделяет непреодолимая пропасть. Подруг и любовников у меня нет.
- Вы - чиста, Ваша Светлость, как Ангел, спустившийся на землю испить чашу страданий. Господь пришёл в этот мир с той же миссией... Спаситель не покинет Вас! Я бы отдал всё, чтобы быть подле Ваших ног преданным псом, но, увы, и этого нам не позволят. Более того, каждая минута моего присутствия здесь способна скомпрометировать Ваше кристально честное имя.
- Знаю... Но не могу отказать себе в единственном утешении, коим Вы являетесь для меня сейчас, мой милый граф. Помните нашу первую встречу? Уже тогда я почувствовала, что Вы - непростой человек и сыграете в моей судьбе важную роль. Вы с трудом держались на ногах. Теперь я знаю, почему, нас ведь никто не предупредил о Вашем ранении, Эрнесто. Вы были как оголённый нерв, как сосредоточение вселенской боли. Я ощущала её, но ничем не могла помочь... Лишь узнав сестру Аннету и милую Изабель, я получила возможность сделать хоть что-то доброе для Вас.
- И моей благодарности Вам нет конца.
- Не стоит считать, кто кому больше обязан. Вы - единственный искренний в моей жизни человек. Всё остальное - суть ложь и обман.
- Вы не простите мужа?
- Я пыталась, честно, видит Бог! Но между нами протекает лава. Я больше не в силах обжигаться. Вы понимаете, Эрнесто? - не дожидаясь ответа, она продолжила. - Даже больше не ревную его, нет, но и любви в сердце уже не осталось. Мы стали словно чужие друг другу. Я теряю одного за другим своих детей и связь с этой жизнью. Она становится мне безразлична. Хочу к моим детям, туда, где будет покой. Я устала, мой друг, не спасайте меня больше! Чувствую, что скоро придёт конец, только чаша ещё не испита. О, нет... на дне её ещё плещется отравленное вино - моя предсмертная агония.
- Что Вы говорите, ради всего святого?!
- Поверьте, это не последняя смерть.
- Умоляю, не делайте ничего с собою, Ваша Светлость!
- И в мыслях не держу, успокойтесь, мой друг. Сколько ещё выпадет сердцу моему несчастному страданий, прежде, чем оно замолчит навсегда?..
Этого никто не знал. Не ведали мы, как мало времени осталось. Одно я чувствовал наверняка: когда погаснет её свет, умрёт и часть меня.
Конечно, есть дети и друзья, не спящий дух огненной Эделины... Но никто не заменит неизменную нежность этих бархатных карих глаз, благословение нашей духовной близости с Элеонорой.
Тем дороже становились эти крохотные мгновения, пусть даже полные скорби и горечи потерь, когда мы находились наедине и утешали друг друга как могли, как умели, теплом своих одиноких сердец.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/21/1173
Аньоло Бронзино. Портрет Лукреции Медичи