Мой дед был архитектором и играл на скрипке в любительском квартете. Скрипку с циммермановским смычком он купил на рынке в Полтаве в 1912 году. После его смерти инструмент долго лежал без дела: дядя играет на трубе, а двоюродный брат на фоно.
В 1979 году, перед отъездом в Америку, мама поехала в Киев за разрешением на вывоз скрипки. Прождав весь день в Министерстве Культуры, она списала с таблички на двери фамилию чиновницы, узнала адрес и на трамвае поехала к ней домой. В результате соответствующего разговора скрипка была оценена в две тысячи рублей и готова к путешествию. По поводу смычка чиновница сочувственно развела руками, но на таможне моя картежница-тетя невозмутимо положила смычок в крышку и прикрыла бархаткой. Пропустили.
В Венском аэропорту скрипка выскользнула из неплотно закрытого футляра и треснула вдоль. Мама не успела ее подхватить, потому что держала в другой руке урну с прахом, купленным дядей в крематории, так как ячейки родителей открывать было дорого, а с мамой спорить бесполезно. Она сидела на подоконнике, прижимая к груди чей-то прах, пока дядя не пообещал по приезде скрипку отреставрировать.
Отреставрировал ее десять лет спустя теперь уже бывший муж моей двоюродной сестры для аранжировок песен Крутого. При разводе семейную реликвию у него, конечно, отобрали и отдали было его сыну, но тот за двенадцать лет жизни еще ни разу не проявил интереса к музыке, что не мешает нам всем твердо знать, что он станет музыкантом.
Наконец, скрипка была торжественно преподнесена годовалому сыну моего шестидесятилетнего двоюродного брата и его двадцатипятилетней подруги за то, что они назвали ребенка в честь деда. После чего они насмерть рассорились, и она уехала обратно в Россию с ребенком и со скрипкой, к ярости взрослых дочерей моего брата.
И вот растет в Находке американский гражданин, белобрысый русский мальчик по имени Арон. Когда он вырастет, он станет музыкантом и будет играть на дедушкиной скрипке. А если не он, то без сомнения, его сын.