Трубадуры индивидуализма никогда не забывают указать, что интересы рыночного общества могут находить свою материализацию только на базе частной собственности, обеспечивающей богатство, благополучие и развитие, как отдельного человека, так и общества в целом. Их лозунг «частная собственность священна и неприкосновенна». Во времена, так называемой, перестройки известный глазной хирург академик Святослав Федоров высказался еще хлеще. Мол «человек без собственности есть раб». Однако, еще в IV веке н.э. Василий Великий заявлял: «Собственность есть воровство». Жан Бриссо (1754—1793) в тон ему провозглашал, что «Собственность есть кража». А с легкой руки Пьера Прудона (1809—1865) эта выражение, использованное им в его брошюре «Что такое собственность» стало широко известным.
Вопрос о том, что такое собственность, сильно запутан правоведами. Связано это с тем, что на изначальные нормы обычного права (от слова обычай) традиционного общества, по мере развития и последующей деградации этого общества под действием товарных отношений, наслаивались нормы заимствованные из римского права, кодификация которого состоялась при наиболее полном развитии рыночного хозяйства.
Такое положение возникло еще при «варварских» королях на территориях бывшей Римской империи. Так, например, в вестготском королевстве в 506 году при Аларихе II, была совершена попытка узаконить действие римского права, и был составлен его сборник, получивший название Lex Romana Visigothorum, или Breviarium Alaricianum. Однако, по мере затухания на этих территориях рыночных отношений, и переходу к натуральному хозяйству, нормы обычного права находили все более широкое применение и, в конце концов, оттеснили римское право на задворки использования.
Но в XІІ – XІІІ веках, с развитием городов и торговли, а также с укреплением королевской власти обычное право оказалось во многом беспомощным перед потоком торговых сделок и стало стеснять возникающее рыночное общество. Здесь играла определенную роль и необходимость унификации правовых норм, столь разнородных для традиционных обществ тогдашней раздробленной Европы. Римское же право, в противовес обычному праву, предлагало вполне определенное, писаное lex scripta, единое для всех территорий и сословных групп и способное урегулировать самые сложные отношения торгового оборота. При европейских королях стали появляться легисты, будущие юристы, знакомые с римским правом. От них-то и пошла путаница, смешение юридических норм. Достаточно указать, что Большая Советская энциклопедия, при всем уважении к ее составителям, до сих пор определяет собственность как
«…исторически развивающиеся общественные отношения по поводу распределения и присвоения, описывающие принадлежность чего-либо субъекту, у которого имеется исключительное право на распоряжение, владение и пользование тем или иным объектом».
В этом компоте смешено в кучу и принадлежность, и собственность, и распоряжение, и владение, и пользование. Даль же, опираясь на русской народный язык, приводит определение всех этих имущественных отношений в соответствии с русским обычным правом, без всякой эклектики:
«Принадлежность – свойство, состоянье принадлежащего кому, к чему либо; владенье и достоянье, собственность, собь, имущество; связь, отношенье и подчиненность, часть состава, целого».(1)
Таким образом, по русскому обычному праву ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ есть обобщенный образ, объединяющий различные его формы, имеющих собственное значение. Распоряжение же, при этом, является прямым атрибутом любой из принадлежностей, исходя из того, что кому принадлежит, тот им и распоряжается. Причем в полном соответствии с той или иной формой принадлежности.
Исходной формой принадлежности в традиционном обществе и в обычном праве является ВСЕОБЩНОСТЬ. Она объемлет все то, что дает человеку возможность существовать. А именно, солнце, воздух, вода, а так же земля, по которой он ходит. ПОЛЬЗОВАНИЕ выделилось из всеобщности в момент неолитической революции, когда возникло представление об угодье, неком земельном участке, с которого путем труда можно получать те или иные блага, такие как звериные и рыбные ловы, луга, пастбища, пашни. Они вроде бы общие, часто подлежащие переделу, но находящиеся в закреплении за конкретными человеческими группами. Высшей формой принадлежности в традиционном обществе и в обычном праве является ВЛАДЕНИЕ, выросшее из пользования, с целью его регулирования. Владение есть результат усилий по обустройству той или иной территории многих поколений проживающих на ней людей, где и территория, и люди сливаются в единое целое. В русском обычном праве владение определяется как отчина, ибо «мы владеем этим, так как им пользовались еще наши отцы и деды». Главным отличием владения от собственности является его неотчуждаемость, как, например, рукой мы владеем, ибо это наша неотъемлемая часть. Без руки чело¬век превращается в калеку. Рубашку же можно всегда купить, продать, обменять, подарить. Ибо это наша собственность. Отличаются владение и собственность способом материализации. Так, владение, как имущество, материализуется через доход, ренту или налог. Собственность же материализуется только через прибыль.
Согласно римскому праву, на которое постоянно ссылаются наши современные либералы, как форма принадлежности признается только собственность. Ибо по их «просвещенному» мнению все можно купить и продать. Именно они, либералы, породили либерал-фашизм и социал-расизм, согласно которым отсутствует такая основополагающая для жизни человека форма принадлежности как всеобщность. Другими словами, даже за потребление солнца и воздуха надо платить. Если же не можешь – не имеешь права жить вообще.
Для того чтобы показать, как важно разбираться в юридических тонкостях форм принадлежности, расскажем историю, случившуюся в нашей стране и имеющую прямое отношение к нам всем.
19 февраля 1918 года Советским правительством (Совнаркомом) был издан Декрет «О Социализации Земли». В его общих положениях сказано:
«Ст. 1. Всякая собственность на землю, недра, воды, леса и живые силы природы в пределах Российской Федеративной Советской Республики отменяется навсегда.
Ст. 2. Земля без всякого (явного или скрытого) выкупа отныне переходит в пользование всего трудового народа.
Ст. 3. Право пользоваться землей принадлежит лишь тем, кто обрабатывает ее собственным трудом, кроме случаев, особо предусмотренных настоящим Законом.
Ст. 4. Право пользования землей не может быть ограничено: ни полом, ни вероисповеданием, ни национальностью, ни подданством.
Ст. 5. Распоряжение недрами земли, лесами, водами и живыми силами природы предоставляется, в зависимости от их значения, уездной, губернской, областной и федеральной Советской власти, под контролем последней…».(2)
Не надо быть Кони и Плевако (3), чтобы увидеть, что этим декретом на территории России останавливается действие норм римского права. Возникает же традиционное общество с установлением норм обычного права. Удивительно, партноменклатурные правоведы не заметили этот нюанс. Они, не еже сумятясь, все время Советской власти продолжали рассуждать в категориях рыночных отношений, вольно или невольно подготовляя переворот 1991 – 1993 годов. Действительно. В этом декрете все, от понятия о «социализации» земли, как переводе ее в ранг неотчуждаемого владения, с запрещением частной собственности, до наделения правом пользования непосредственно тружеников – просто ни в коем образом не лезет в римское право, созданное исключительно для индивидуалистического общества.
И, тем не менее, этот декрет является до настоящего времени единственным законным документом, регламентирующем поземельные отношения в России. Ссылки на Конституцию 1993 года, в которой предусмотрена статья о введении в России частной собственности на землю, в данном случае не уместны, ибо, эта Конституция не была принята.
Действительно, по мнению руководителя группы экспертов при администрации президента Ельцина А. А. Собянина (4), на тот момент члена пропрезидентской партии «Выбор России», за конституцию проголосовало не 54,8%, как утверждал Центризбирком, а всего 46,1% из голосовавших, при явке около 46%. Сам господин Рябов, тогдашний председатель ЦИК, подтвердил этот факт фальсификации приказанием уничтожить все документы голосования.
История Советской Власти в России это наглядная картина разрушения рыночными отношениями традиционного общества, реально существовавшего и до Октябрьской Революции, лишь нашедшее в ней наиболее полное воплощение. История постсоветской России это наглядная картина деградации индивидуалистического общества. Так, неотвергнутость на референдуме 1993 года Декрета о Земле, свидетельствует о непризнании частной собственности на землю на уровне народного самосознания. А это, в свою очередь, является юридической миной замедленного действия не только под нынешние, прямо сказать, самозахваты земельных участков, но и под всю чубайсовскую приватизацию. Ибо, если до сих пор сохраняется положение «социализации» земли, читай ее общенародное владение, то, по логике, и принадлежность всех объектов, находящихся на этой земле, однозначна. Они продолжают оставаться на законном основании во общенародном владении. При такой постановке вопроса даже махинация по «протаскиванию» лихой компанией в лице Чубайса, Шахрая и Красавченко и прочими президентского указа о «чековой» приватизации просто мелкая уголовщина. Очевидно, рано или поздно народ потребует РЕИНСТИТУЦИЮ, то есть возвращение всего советского имущества его законному хозяину. Тем более, что срок, отведенный историей рыночному хозяйству истекает.
1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. – Спб., 1863-1866.
2. «Известий Всероссийского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов N 88 от 19 августа 1917» Петроград.
3. Знаменитые русские юристы.
4. Собянин А. А., Суховольский В. Г.. Демократия, ограниченная фальсификациями: выборы и референдумы в России в 1991-1993 гг. М, 1995.