(Продолжение)
На первом этапе следствия потерпевшей было предложено при тусклом свете дальнего фонаря, единственного на всю их улицу, опознать Витьку Софронова, который полтора месяца назад пенёк на её огороде изображал. Опознала сразу. Во-первых, на нём была шапка её сына, ею самой вязанная и год назад пропавшая без вести. Во-вторых, согбенная фигура опять напоминала тот самый пенёк за сараем. В-третьих, перед ней стояло две фигуры, одна из которых была в милицейской форме и принадлежала самому участковому - тут не ошибёшься.
Всё это участковый зафиксировал в протоколе как следственный эксперимент и увёз Витьку Софронова в милицию.
Наконец-то, Татьяна могла спать спокойно. Только опять рано расслабилась.
Ни свет, ни заря её разбудил всё тот же Витька Софронов, успевший за несколько часов не только "откинуться", но и отметить это событие. Он валялся у неё в ногах, просил простить его, а заодно и того беса, который его, Витьку, попутал, обещал вернуть украденное, только пусть она заберёт заявление, потому что ему в тюрьму садиться ох как не хочется - и так там полжизни провел.
Забрать заявления Татьяна пообещала, но лишь после того, как Витька принесёт ей всё по списку и сделает это в присутствии участкового и с его согласия. На том и расстались.
***
Участкового не было недели две. Софронова тоже. А потом Татьяне принесли бумажку, где ей было предписано явиться на очную ставку с подозреваемым Витькой.
Очную ставку, не состоявшуюся по причине отсутствия последнего, участковый заменил допросом потерпевшей, в ходе которого Татьяна должна была доказать, что у неё, действительно, были тазы, бельё и берёзовый веник, потому что Витька, во всём поначалу сознавшийся, протрезвев и получив консультацию своего работодателя-покровителя (точнее, покрывателя), стал всё категорически отрицать.
"Не было там ничего этого, - ознакомившись со списком украденного, вызывающе, с наглой ухмылкой заявил он участковому в приватной беседе,- не было! И меня там тоже не было! Брешет она!"
(Облом этой Татьяне! Он, Витька, пойдёт в отказ, а не на нары, потому как право на свою личную неприкосновенность добросовестно отрабатывает на подсобном хозяйстве самого опера!)
Теперь участковый, чтобы принять правильное решение, должен, по совету того же самого местного опера, проверить Витькину версию. Может, действительно, Татьяна вовсе не потерпевшая, а клеветница, желающая опорочить честного человека? Придвинув к себе список украденного, участковый упомянул зачем-то статью за дачу ложных показаний и потребовал доказать, "что оное, указанное в списке, действительно, у неё имело место быть".
Пришлось Татьяне призвать в свидетели бабу Маню, Егорыча и соседку Никитичну. Егорыч подтвердил, что видел тазы и веник накануне их исчезновения - он чинил там злектропроводку. Баба Маня ему помогала дельными советами (а как же без её руководства-то?). Никитична же постоянно мылась в Татьяниной бане, потому что её собственная по причине старости пришла в негодность.
- А, скажи-ка, милок, откуда это Витьке-то известно, ЧТО в бане было, а чего не было? - вперив в участкового свой цепкий взгляд, ехидно спросила баба Маня.
Участковый ушел от ответа.
Но хоть и проигнорировал он вполне резонный вопрос, показания свидетелей - Егорыча, бабы Мани и Никитичны - всё же записал. Пусть и с явной неохотой. Сделать это потребовала Никитична, которая знала в совершенстве, как должно проводиться расследование - её покойный муж когда-то работал в милицейской кочегарке, а сама она мыла в опорном пункте полы.
Правда, после составления казённой бумаги участковый долго допытывался, действительно ли алюминиевыми были те злосчастные тазы? Пришлось Баба Мане принести из дома свою посудину и объяснить ему разницу между цинковым ведром, эмалированной кастрюлей и алюминиевым половником. Участковый оказался парнем понятливым и перестал сомневаться в Татьяниной честности.
Какой уж потом был разговор (или сговор) между представителем внутренних органов и Витькой, баба Маня не ведает, но ей досконально известно, что для работы по этому делу они создали оперативную группу, включив в неё ещё и новую Витькину подругу, прибывшую три месяца назад из мест, не столь отдалённых. Состав получился, как в любимом сериале бабы Мани "Следствие ведут знатоки".
Витька работал оперативнее участкового и всего за один день раскрыл преступление. Ай да, Витька! Ай да, сукин сын! Сумел-таки найти вора! Прямо из-под земли достал! Ведь именно он узнал, что тазы, бельё и веник украл Саня-бич, замёрзший по пьяни в своем нетопленом домишке то ли в начале ноября, то ли в конце, но всё же успевший сдать украденное "металлическому" заготовителю. А поскольку сам Саня почил во бозе, то и имя заготовителя также почило вместе с тазами и прочим.
И сколь ни пытались баба Маня, Татьяна, Егорыч и Никитична обратить внимание "знатоков" на то, что Саня-бич успел почить на месяц раньше тазов, "опергруппа " эту неувязку откровенно проигнорировала и закрыла "дело".
Татьяна поплакала, потом плюнула на милицию, которая оказалась ничуть не честнее Витьки, и отправила в областную газету фельетон, сюжетом которого явилась эта история. Правда, баба Маня советовала отправить жалобу в ГУВД, главному их начальнику, но Татьяна уже не верила в то, что кто-то в милицейской форме может оказаться порядочным человеком, а переубедить её в обратном, аргументов у бабы Мани -увы!- не было.
Ох, не зря воровская тату-символика и номера милицейских машин одной краской крашены. Ох, не зря...
(Продолжение следует...)
http://www.proza.ru/2013/09/27/266