МОРКОВНЫЙ САЛАТ
(рассказ)
Рассказ стал финалистом литературного "Гайдаровского конкурса- 2014".
Школьная жизнь.
Череда незабываемых, порой удивительных событий.
Подобно бурной реке, она увлекает нас в свой стремительный водоворот, и несёт навстречу нашим первым испытаниям, победам или разочарованиям. Здесь всё имеет свой особый смысл и взгляд на происходящее. Свои каноны красоты, понятия о верности и дружбе, свою логику побед и поражений. В школьной жизни всё происходит, по-другому. По-другому, течёт время, которое здесь не постоянно, и часто меняется. То стремительно пролетает, унося в прошлое самое важное и неповторимое. То внезапно замедляется, превращая монотонно тянущиеся часы, в неприметные дни и недели.
Школа, школа!
Стоит нам перешагнуть порог, и оказаться в её стенах, как мы, кажется, снова открываем чистый лист, начатой тетради. Той, где по центру вверху аккуратно вписана дата нового дня именно школьной, а не какой-нибудь другой жизни.
Итак, началась эта история в выпускном «Десятом-Б» именно двадцать второго сентября, когда эта дата совсем не укладывалась в строку, именуемой «красной». И она, скорее, была бы удостоена названия строки «чёрной», если бы такая действительно существовала.
В это не хотелось верить никому, но в самом начале последнего для них выпускного года, уезжала их обожаемая Вера Николаевна. Для непростого, часто непредсказуемого «Десятого-Б», расставание с любимой учительницей было сравни настоящей трагедии. Эти особенные отношения, очень непростого класса, со своим классным руководителем, удивляли всю школу.
Сказать, что она просто имела у них непререкаемый авторитет, наверное, было бы неправильным, потому, что, это была настоящая, искренняя любовь между педагогом и детьми, взаимная и бескорыстная. Чем заслужила она её у класса, который слыл в школе не просто озорным, а скорее хулиганским, наверное, не смог бы объяснить никто.
С виду, обычная молодая женщина, с очень мягкой интонацией в голосе, просто завораживала ребят на своих уроках. Тех самых «спиногрызов», которым сорвать урок математики или физики не составляло никакого труда. К примеру, они могли запросто закрыться в классе изнутри, а потом избавится от ключа метким броском в форточку. Подобный поступок у них всегда считался достойным одобрения. И только для урока литературы существовало негласное табу.
Даже «вечная проблема» всех учителей, неисправимый троечник Саня Кныш, старался изо всех сил порадовать всеобщую любимицу проблеском своих знаний. Надо сказать, что и она в ответ прощала им, в сущности, безобидные шалости и мелкие недочёты.
- Здравствуйте, бабушка Удава! – неизменно приветствовал всех учителей Саня. Это считалось шедевром его простоватого юмора. И Саня, на радость одноклассникам, старательно гундосил это каждый раз, едва открывая рот. В ответ его ругали все. И только Вера Николаевна покачивала головой и, смеясь, парировала: Здравствуйте, дедушка медведь».
Примечательным был и тот факт, что «Десятый-Б», считавшийся в школе автором большинства учительских кличек, свою любимицу называл просто Вера Николаевна, но обязательно с приставкой наша.
Атмосфера в классе всегда царила, хотя и непринуждённая, но в то же время, необыкновенно деловая и, пронизанная насквозь, взаимопониманием и стремлением помочь друг другу.
И вот, сегодняшний день - двадцать второе сентября, словно двадцать второе июня, по меткому замечанию Серёги Петрова, «вероломно вторгся в жизнь всего класса». Сегодня они расставались со своей Верой Николаевной. Её муж, военный по профессии, неожиданно получил новое назначение, и они срочно должны были переехать в другой город.
Впервые в истории класса урок литературы был сорван, не успев начаться. Это был их последний, прощальный урок. Девчонки с заплаканными глазами тут же повисли на шее Веры Николаевны, стоило ей войти в кабинет. Ребята с хмурыми лицами сидели скученно на первых партах, глядя кто в пол, кто в потолок, явно сдерживая в себе нахлынувшие эмоции. Жизнь казалась образцом несправедливости и коварства.
Сорок пять минут урока пролетели незаметно. По крайней мере, потом всем так казалось. О чём говорили тогда, никто точно не помнит. Наверное, потому, что в этот день им всем впервые в жизни пришлось расставаться с человеком, по-настоящему близким и почти родным. И это несмотря на то, что и прощаться приходилось, вроде бы не навсегда.
- Господи, ребятушки вы мои дорогие, - не переставала причитать растерянная Вера Николаевна в тщетной попытке успокоить класс, - Да ведь не на другую же планету я от вас улетаю! Ну, что за трагедию вы тут устроили?! Мы встретимся! Мы все обязательно, очень скоро встретимся. Я вам обещаю!
Девчонки утирали слёзы. Что-то говорили в ответ, обнадеживающе, кивая головами. Все верили в скорую встречу, и одновременно в собственный самообман. Ведь так было легче справиться со своим бессилием перед неизбежностью расставания.
Город, куда уезжала Вера Николаевна с семьёй, находился не много ни мало, а в трёх тысячах километров от них. И этот факт непреодолимой преградой вставал на пути их ближайших планов о встрече.
- До свидания, Вера Николаевна! Мы вас никогда не забудем! – кричали они в окно, вслед уходящей учительнице. А та в ответ махала им рукой, прикрывая огромным букетом цветов лицо и, градом катившиеся по щекам, слёзы.
С деревьев, медленно кружась, спадали первые осенние листья, выстилая под её ногами дорогу уже в совсем другую жизнь.
Новую учительницу, пришедшую на смену Веры Николаевны, директор школы представил сразу после выходных.
- Вот, прошу любить и жаловать вашу новую учительницу по литературе Зою Павловну, - произнёс он, торжественно обращаясь к классу, а затем повернулся к двери, и жестом пригласил войти нового педагога.
В кабинет, решительным шагом вошла молодая, эффектная, со вкусом одетая женщина лет тридцати пяти. На её лице играла, по-актёрски поставленная улыбка. Подбородок она держала слегка приподнятым кверху так, что взгляд её, устремлённый в класс, казался падающим сверху вниз. Оглядев внимательно ребят, она предложила садиться тоном неоспоримого превосходства.
- Я уверена, мы подружимся, - обратилась она к директору школы, тем самым давая понять, что ситуация у неё под полным контролем.
Их первый совместный урок прошёл в виде знакомства. Зоя Ивановна поочерёдно по списку поднимала, и внимательно рассматривала каждого, словно врач рентгенолог, снимок нового больного.
Выбор подходящей клички новой училке встал на повестке в тот же день. Сначала была предложена довольно традиционная расшифровка имени Зоя в варианте «Змея особо ядовитая». Однако столь длинная словесная форма была неудобной. Поэтому к первым двум буквам имени были прибавлены две первые буквы её фамилии Зябликова. Так в результате было принято решение отныне называть её Зозя.
Новая учительница была полной противоположностью их прежней любимице. С первых дней их знакомства она предпочла общаться с классом, исключительно, с позиции силы. Однако, подобного обращения «Десятый-Б» категорически не мог позволить никому. И уж, тем более той, что так бесцеремонно взобралась на Олимп, предназначенный прежде лишь одной Вере Николаевне.
Решение о низвержении самозванки было принято единогласно. Даже, вечно равнодушный к большинству происходящих событий Игорёк, по кличке Пончик начал оживлённо вспоминать варианты сценариев на тему: «как довести учителя». Предлагалось разное. Однако всё было не то, потому что было старо. А пойти на традиционные приёмы укрощения учителей «Десятый-Б» не мог. У этого класса была особая репутация, и опустится до уровня чего-то обыденного, было не в их стиле. Поэтому, заговорщики решили не торопиться, а применить тактику «разведки боем», чтобы нащупать слабые училкины места.
Саня Кныш старался изо всех сил. Неизменно, на каждом уроке после традиционного «Здравствуйте, бабушка Удава!» он, либо с криком «Вон!», либо просто с молчаливым указанием рукой на дверь, торжественно покидал пределы кабинета.
Просьбы о выходе из класса и вопросы на отвлечённые темы, возникали именно тогда, когда Зозя, наиграно подняв глазки, и мирно сложив перед собой ручки, начинала изложение нового материала. Уроки не клеились, и это понимали все.
Поначалу Зоя Ивановна страшно нервничала. И даже, несмотря на её старательные попытки скрыть собственную нервозность, класс чувствовал, что уверенно продвигается к назначенной цели.
Однако вскоре, то ли ощущение заговора, то ли педагогический опыт помогли ей, отчасти понять собственную ошибку. Её манера общения с классом стала постепенно меняться. Зозя перестала срываться на крик, и даже не реагировала больше на Санины провокации. Хотя, по всему было видно, что даётся ей это нелегко. Тем не менее, установить с классом контакт ей, по-прежнему, не удавалось.
Ситуация всё больше приобретала характер патовой. Неугодная училка больше не реагировала на мелкие пакости, старалась выглядеть уверенной и спокойной. Что, в свою очередь, повергало в недоумение самих ребят. Таким образом, коварные планы свержения диктатора, сами собой рушились прямо на глазах.
Возможно, со временем всё утряслось бы, само собой. Их уроки стали бы обычными заурядными уроками, о которых в дальнейшем, очень скоро никто, и не вспомнил бы. Но фраза, брошенная Зозей, после их первой контрольной работы, стала поистине роковой.
- Нет… Честное слово, просто удивляюсь! Кто вас учил до меня? - начала она урок, посвящённый работе над ошибками.
Ящик Пандоры был распахнут. «Десятый-Б» мог простить многое. Но только не оскорбление, брошенное даже случайно, в адрес их любимой Веры Николаевны.
Затянувшееся перемирие было сорвано мгновенно. Реплики недовольства посыпались отовсюду, едва балансируя на грани с грубостью. Вспыхнувшая поначалу Зоя Ивановна, в традиционной форме, попыталась приструнить распоясавшихся учеников. Но почувствовав, что ситуация вот-вот перерастёт в открытое противостояние, она применила свой любимый приём. Вызванная к доске случайная жертва, постепенно перенесла направление «главного удара», и класс постепенно затих.
Можно сказать, что урок закончился почти спокойно. Но это видимое спокойствие на самом деле было лишь предвестником надвигавшейся бури.
Неделю спустя старшие классы выехали на поля помогать в уборке урожая.
«Десятому-Б» досталось морковное поле. Погода, на удачу, была замечательная. Светило солнце. В небе над полем клиньями пролетали перелётные птицы. Осень вступила в самую живописную пору, именуемую «золотой». Лес, видневшийся неподалёку, завораживал. Словно широкими мазками кисти, позолота берёзовой рощи накладывалась на яркую зелень хвойных деревьев. А кленовый багрянец яркими всплесками то там, то тут вкраплялся в это нерукотворное художественное полотно. Настроение у всех было великолепное.
- Ну, что надышались, налюбовались? – послышался громкий голос физрука Николая Ивановича, - А, теперь за работу, за работу, ребята!
Надо сказать, что «Десятый-Б», если что-то и делал, то делал обязательно организованно, и от души. Разбившись на три бригады, они дружно принялись за работу. Девочки собирали в сетки, выкопанную трактором морковку, а ребята уносили и взвешивали, собранный урожай на весах. Работа кипела.
Как, вдруг, одна из главных заводил класса Наташка Николаева, обратила внимание на необычные корнеплоды. Морковь действительно часто попадалась очень причудливой формы. Сросшиеся корешки, напоминали собой различные предметы, и даже сказочные персонажи. Так, неожиданно начала собираться коллекция из подобных находок.
Когда уборка была завершена, ребята, расположились на окраине леса. Они достали, привезённые из дома бутерброды, и решили перекусить. Что может быть вкуснее обеда на свежем воздухе, к тому же, после ударной работы в поле? Не забыли они, и про свежую морковку. Только что выкопанная из земли, она была, как никогда, сочной и сладкой.
- Да, вы как зайцы хрустите! – засмеялся, глядя на жующих ребят, Николай Иванович, - Аж, на том конце поля слышно!
Он ещё немного постоял около них, поздравляя с заслуженной победой. «Десятый-Б» снова отличился, собрав больше всех. Посмеялся, пошутил и ушёл, сам того не подозревая, что натолкнул Наташку на дерзкую идею.
- Ребята, смотрите, что я нашла! – и она показала всем морковь гигантского размера.
- Ого! – дружно воскликнули все, глядя на плод-чемпион. Морковь размером не меньше, чем сорок сантиметров в длину и около двадцати сантиметров в ширину действительно впечатляла.
- Да, таким весь класс разом накормить можно! – тут же предположил кто-то.
И все дружно расхохотались.
- Можно, - вдруг понизив голос, и хитро прищурив правый глаз, вкрадчиво произнесла Наташка. Судя по всему, именно в этот момент она, и начала строить свой дерзкий план.
- Ты что опять задумала? А, ну колись, «мастер интриги, коварный гений»! – предвкушая заварушку, накинулись на неё ребята, и окружили стратега плотным кольцом.
- А, вот что, - с дьявольской искоркой в глазах ответила она, и тут же перешла на полушёпот.
О том, что задумала в тот день Наташка, впоследствии вспоминала вся школа на протяжении многих лет.
Школьный звонок прозвучал, как всегда надрывно, с нетерпеливым желанием поскорее загнать всех в классы. Суета и столпотворение у дверей кабинетов были заметны на всех этажах. И только «Десятый-Б» сегодня занял места в кабинете литературы ещё до окончания перемены.
Зоя Ивановна вошла в класс и, обнаружив, что все на местах, не могла скрыть своего удивления: «Браво, браво! Не узнаю. Вы ли это? Ах, если бы вот так всегда. Вижу, начинаете исправляться. Это похвально. Что ж, прошу садиться».
Она повернулась к доске, чтобы написать тему предстоящего урока, как мгновение спустя, тишину разрезал дружный громкий хруст. Ещё не понимая того, что произошло, Зоя Ивановна повернулась в пол-оборота, и замерла, глядя на своих учеников. Её очевидное замешательство длилось не меньше минуты. Она медленно разворачивалась к классу. Её нижняя челюсть постепенно опускалась всё ниже, а глаза раскрывались всё шире.
Картина, представшая её взору, не помещалась ни в какие привычные рамки. В школьной жизни случалось многое. Но, такое…!
Все ученики класса, сидели ровно за партами, и дружно, как один, грызли морковь. Причём, делали это намеренно так, чтобы хруст раздавался, как можно громче. Инквизиторы нагло улыбались, и торжествующе смотрели в глаза своей жертве.
Постепенно, приходя в себя, Зозя подошла к учительскому столу, и опёрлась одной рукой на его край.
- Это что?! Что здесь происходит?! Да, как вы смеете?! - наконец смогла она, более-менее внятно, выдавить из себя первые нотки возмущения.
Но это лишь добавило масла в разгоравшийся огонь, и хруст начал только усиливаться.
- Прекратите! Немедленно прекратите это безобразие! – срывая нервно голос, наконец закричала учительница.
Затем, беспорядочно размахивая руками, она стала метаться между рядами.
Глядя со стороны, можно было подумать, что она пытается разогнать стаю мух, внезапно залетевших в класс.
Однако, «Десятый-Б» даже, и не думал останавливаться. Достигнутый, в первые минуты успех, был тут же подкреплён «активным наступлением». Наташка достала из пакета ту самую морковь гигантских размеров и, дерзко откусив солидный кусок, передала её соседке. Морковь пошла по рядам, от парты к парте. Всем казалось, что час безоговорочной капитуляции теперь был неминуем и совсем близок.
Наконец, изрядно обглоданный корнеплод и, окончательно вышедшая из себя Зозя, сошлись около парты, за которой сидел Мишка Корсаков. Это был ученик, который имел весьма изысканные манеры, и потому слыл потомственным интеллигентом. Она буквально выросла перед ним, когда кочующий символ победы попал к нему в руки.
- Михаил! Как? И вы тоже? Вы же интеллигентный человек! Как вы можете в присутствии дамы?!
Она подняла руки перед собой, явно вспоминая какой-то классический монолог, но хруст, хладнокровно откусанного Мишкой, куска, оборвал, его не начавшись.
- И ты Брут! - тут же съязвил Петя Макаров, большой любитель истории. Меткое замечание было мгновенно поддержано дружным хохотом, который зазвучал торжественно, словно гимн победителей.
Зоя Ивановна застыла посреди класса, опустив руки. Было ясно, что запасы хоть каких-то, мало-мальски весомых аргументов были исчерпаны. Выбора не оставалось. И тогда, всё тем же решительным шагом, она быстро удалилась из класса.
- Ура! Свершилось! – прогремел ей вслед гром победного ликования.
- Всё. Сейчас начнётся, - предвкушая начало большой шумихи, предположил Саня, - К директору побежала.
- Ага, - тут же согласились все остальные, - Только кричать, и может! А, как «слабо» оказалось, так тут же в жилетку плакаться побежала. Заноза несчастная!
- О! Точно. Она теперь у нас «Занозой» будет! – обрадовался Пончик, словно эта меткая кличка родилась в этот момент именно в его голове.
- Ничего. Мы эту занозу-то вытащим! - пламенным тоном революционера двадцатого века, заключила Наташка, - Сейчас главное на своём стоять, когда директор придёт. Не будем у неё учиться, и всё тут! Это всем понятно?!
- Да, ладно тебе! Тут собрались приличные люди. Предателей среди нас замечено не было, - послышалось в ответ со всех сторон.
Прошло минут десять, а может чуть больше. Обсуждение предстоящего противостояния с дирекцией было в самом разгаре, когда дверь открылась и, к всеобщему изумлению, Зозя вошла в класс одна.
Вовка, сидевший на первой парте, даже привстал с места, и выглянул в коридор, желая убедиться в том, что директора там действительно нет. Удивлённый, он только развёл руками, и отрицательно покачал головой, возвращаясь на своё место.
А то, что произошло потом, повергло недавних победителей в полное недоумение.
Оправившись от первого потрясения, Зоя Ивановна вернулась в класс, очевидно, уже владея собой. Не обращая внимания на ребят, учительница положила на свой рабочий стол поднос из школьной столовой. Затем она достала овощную тёрку, взяла лежавший на парте, всё ещё солидный огрызок моркови, и начала его тереть. Зозя даже не смотрела в их сторону, а просто энергично и монотонно перетирала морковь на тёрке.
Предположить такой оборот событий, явно, не мог никто. Застигнутые врасплох заговорщики, словно застыли на своих местах. Теперь, на глазах у всех, их недавняя победа, вместе с её недогрызенным символом, неумолимо превращалась в морковный салат. Никто ничего не говорил, так как сказать было нечего. Все заворожено смотрели на учительницу, но теперь уже совсем по-другому. Вместо истеричной особы они, вдруг, увидели перед собой мужественного и решительного человека, который оказался способным на достойный ответ. Постепенно, по рядам пополз едва уловимый ропот. Ребята начали перешёптываться друг с другом, явно пытаясь найти собственную оценку происходящему. И в этот момент, уверенно пройдя между рядами, к Зое Ивановне подошёл Мишка Корсаков.
- Позвольте, - обратился он к учительнице, продолжавшей без остановки, усердно тереть корнеплод на тёрке.
Зоя Ивановна замерла, и спокойно подняла на него глаза. В её взгляде теперь не было никакой агрессии. Не было в нём не только укора, но даже видимой обиды. Она уступила морковь и тёрку Михаилу, а сама, полубоком, присела на стул, и опустила голову.
- Да… - протянула она со вздохом, едва переведя дыхание, - Ну, и удивили вы меня! С победой вас! Молодцы! А, если говорить серьёзно, то простите меня ребята. Я ведь, действительно, во многом была не права.
При этом она устало покачала головой, а затем вспомнив что-то из своей жизни, ухмыльнулась, и продолжила: «Да-а-а! Вот, если бы нам попалась такая училка, мы бы её точно из своей школы выжили! У нас такой был класс! Ух!»
Учительница сделала небольшую паузу, вздохнула, и затем продолжила: «Что ж! Спасибо вам, ребята! К сожалению, иногда вот только так, и удаётся посмотреть на себя со стороны, и понять собственные ошибки».
Она ещё немного помолчала. Затем подняла голову, и внимательно оглядела застывших на местах учеников. - Ребята, долой войну! Давайте жить дружно! А? – добавила она.
- Да, нет Зоя Ивановна, это не мы, это вы нас сегодня удивили! – задумчиво произнёс сидевший на последней парте Коля Шумаков. Обычно он был не многословен. Выступал редко. А если что-то и говорил, то только в тех случаях, когда тема, действительно, тревожила его загадочную душу.
Класс оживился. Ребята начали по очереди подходить к столу, и тереть морковь, символически перетирая вместе с ней, всю накопившуюся злобу и обиду. Атмосфера явно менялась к лучшему. Уже кто-то из девочек начал почти дружеский диалог с учительницей, как наступивший мир взорвал резкий Наташкин возглас: «Предатели! Все предатели! Ненавижу!»
Она быстро направилась к двери. Остановившись в проёме, она резко обернулась, и буквально обожгла Мишку своим взглядом.
- Предатели! – повторила она снова и, выходя, громко хлопнула за собой дверью.
К концу урока все постепенно оправились от взаимного потрясения, и глубоко задумавшись, разошлись на перемену. Чувства были противоречивыми, но озлобленности уже не было. Обсуждать свершившееся, никто в этот день не хотел. Каждый был погружён в собственные мысли. В том, что отношения с Зоей Ивановной отныне изменились к лучшему, никто не сомневался. И это было хорошо. А, вот о том, как теперь вернуть Наташку в коллектив, и доказать ей, что они не предатели, не знал никто.
На следующий день, уже после окончания первого урока было заметно, что всё внимание ребят теперь было приковано к одной Наташе. Она ни с кем не разговаривала, пересев на свободную парту в крайнем ряду у окна. С одной стороны, все чувствовали за собой вину перед Наташкой, которая старалась ради всех, а в результате осталась в полном одиночестве. Но с другой, ответный поступок Зои Ивановны, так же внушал им уважение, и заставлял теперь по-другому относиться к учителю.
Выход снова, неожиданно для всех, предложил Корсаков. Как только прозвенел звонок с последнего урока, он быстро подошёл к Наташе, которая уже собиралась выйти из-за парты. Класс замер, ожидая дальнейшей развязки.
- Пусти, - резко одёрнула она преградившего ей дорогу, Мишку.
- Погоди, Наташ! Не кипятись, - спокойно ответил он, и открыл свой портфель. Следом, на столе появилась тарелка, небольшая овощная тёрка, и яблоко. – Наташ, давай, перетрём всё это к чёрту, а? Ну, друзья мы или нет? Согласись, ведь, на самом деле, Зозя оказалась совсем не такой, как мы думали! Она же, просто, нас боялась! Неужели ты не поняла?
Наташка некоторое время стояла, молча, опустив глаза в пол. Было понятно, что она обдумывает Мишкины слова. Затем, она подняла взгляд, и грозно огляделась вокруг.
- Наташ, ну брось ты, в самом деле! Мишка же правду говорит, - наперебой, начали убеждать её ребята.
Выждав паузу, она взяла в руки яблоко и, грозно зыркнув исподлобья, резко и громко откусила от него солидный кусок.
Ребята разом затихли, не зная, что сказать дальше. Ощущение тревоги и неопределённости снова повисло в воздухе.
- Ну?! Чего припухли? – прожевав откусанный кусок, наконец сменила тон, а вместе с ним, и выражение своего лица Наталья. Угрюмый взгляд вдруг исчез, а надутые губы плавно растянулись в дружеской улыбке.
- Тереть так, тереть!
Она облегчённо выдохнула и, рассмеявшись, принялась тереть яблоко.