В царских палатах, в княжьих чертогах, в высоком терему красовалась Несмеяна-царевна. Какое ей было житье, какое приволье, какое роскошье! Всего много, все есть, чего душа хочет; а никогда она не улыбалась, никогда не смеялась, словно сердце ее ничему не радовалось. Уже и шмаль заморскую курить ей давали, но и та не помогла.
Горько было царю-отцу глядеть на печальную дочь.
И так и эдак он развеселить её пытался, все ни в какую
-Да что же хочешь ты, дочь моя,- не выдержав, вскричал царь,- скажи, все исполню.
-Хочу,- молвит дочь евоная,- на вершине рейтинга Прозорушного оказаться, в одиночестве гордом.
-Да что ты говоришь такое,- испугался царь-государь,- не знаешь разве ты, что на вершине той Золотой Человек (goldman ) сидит, а вокруг него защитники верные, да чудище Модетавр -многоголовое, с прислужниками.
-Хочу,- разоралась глупая царевна,- хочу и все тут, а, иначе не в жизнь веселой не стану.
Закручинился царь, да делать нечего, зовет он лучшего писателя царства во дворец свой.
-Вот что, борзописец ты мой любимый,- говорит царь пришедшему гению словестности,- возьми-ка ты «ник» «Царевна Несмеяна», и чтобы в недельный срок был ты на вершине Прозорушного рейтинга (а царевны завсегда выполненную за них работу своей считают, с этим проблем никаких).
В ноги царю упал писатель великий.
-Помилуй,- говорит,- царь государь, нет в мире силы способной сместить Золотого Человека.
Уже много лет писатели разные по одиночке и скопом пытаются, да все никак.
-Нет мне дела до этого,- говорит царь, - или на вершине рейтинга, - или в могиле сырой без головы, и еще каких частей тела.
Делать нечего, полез писатель наш на вершину.
И ведь все с произведениями гениальными и захочешь лучше почитать, да найти не сможешь.
Да все без толку. Верные слуги Золотого Человека не дремлют, не дают на вершину карабкаться, обратно каждый раз скидывают.
Прошла неделя. Отрубили великому писателю голову и еще что-то, о чем история умалчивает.
А дочь царская еще сильнее опечалилась, да загрустила.