Старец осмотрел земли, созданные им много веков назад. До этого дня он видел множество картин, много торговцев со своими караванами, следовавших из одного региона Диральса в другой, воинов, готовых в любой момент сцепиться с врагами в смертельном танце клинков. Он видел, как мимолётные решения ломали судьбы многих людей, предрешали битвы и делали невозможным достичь исхода, который покоился на тонкой грани.
Он долго за всем наблюдал, и в который раз заметил, что память – старая мудрая дама - начинает его подводить. Самые крошечные моменты начинали исчезать, растворяться. Старец начал записывать свои мысли и выводы из увиденного. Они были столь же гениальны, столь же великолепны, как Диральс, давным-давно созданный им.
В который раз он сел за широкий дубовый стол, достал лист пергамента, чернила, и вскоре появились первые буквы, выведенные красивым каллиграфическим почерком.
«Если кто-то неуверен в себе, он не выживет в мире. Он будет пресмыкаться, склоняться перед теми, кто сильнее верой. Именно она, на первый взгляд хрупкая и ничтожная, а на самом деле сильная и непреклонная, помогает всем.
Многие просто верят в кого-то: в людей, в Богов или в придуманных ими героев… Никто не спорит и не осуждает, даже наоборот, восхваляет и поощряет такую веру… Только все почему-то забывают, что мало верить в других, надо кроме этого верить в себя. Ведь без уверенности в своих силах, в том, что можно многое совершить самому, нет веры в других.
Отсюда, с высот необъятных гор, я видел, как ломались купцы от своих сомнений, неспособности уверовать в то, что было очевидным. И наоборот, я видел, как слабый, только-только вставший на ноги юнец просто горел уверенностью, что сможет подняться и идти вперёд. Я видел, как воин, бывший полководец великих войск одного из Регентов, запивал горечь поражений вином или брагой, сидя в таверне и рассказывая о своих проблемах другим. Не спорю, он делился своими ошибками, уча, что нельзя их повторять, но при этом он совершал самую главную ошибку: он мирился с проигрышем. Вместо того, чтобы вновь надеть парадный мундир, встать и встретить свои ошибки и проблемы, он преклонял перед ними голову и запивал их вином. Он утратил веру в себя, и только ныл о том, как раньше было хорошо, и как теперь всё стало плохо.
Именно это нытьё породило неуверенность в себе и уничтожило веру, которая жила в воине доселе. Он просто перестал сопротивляться этой неуверенности.
Может, в этом была его правда, может – нет. Но, понаблюдав за ним, мне стало очевидно, что нытьё – это большее зло, чем проигрыш или смерть.
Нытьё, этот чёрный поток огорчений и разочарований, – часть нас, но нельзя позволять ему подчинять себе свою сущность. Мы все должны с ним бороться, ведь только в борьбе можно обрести уверенность в себе и уверовать в свои силы.
Чтобы быть сильным, не обязательно часами упражняться с мечом и щитом и участвовать в погромах. Можно просто верить в себя и в тех, кто рядом. Верить, что если что-нибудь случится, близкий человек подставит тебе плечо, оперевшись на которое ты сможешь подняться и действовать дальше.
Недаром же созданы друзья, которых мало, но которые всегда верны, и недаром создана вера, которая ни при каких обстоятельствах не должна покидать душу, разум и тело.
Закончив писать, старец вновь пробежался глазами по своим строкам, вникая в них, рассматривая узор пергамента и в который раз думая, насколько неидеален мир и как сильно зависит всё живое от веры в себя. С другой стороны, идеала, как такового, нет, поскольку для каждого он свой, и им может стать абсолютно любой и одновременно тот, кто уверует в себя.
Прочитав и пару минут поразмыслив над написанным, старец положил пергамент в кожаный переплёт, а затем в стол, чтобы потом, спустя сотни веков, достать и вновь перечитать его.
Сделав это, он вновь подошёл к пропасти, внизу которой царила обычная жизнь, такая, какая была в землях Диральса.
Из летописи Диральса.