«Чудо! Чудо!» - кричала я и всё быстрее перебирала ногами, ступая вдоль канавки. Вот показались уж зеленоватые стены монастыря и позолоченные маковки соборов. Кричать не было сил и, упав на колени перед церковными вратами, проговорила я, задыхаясь, лишь еле слышное «Чудо...» Сёстры подняли меня и с удивлением, с интересом, но и с достоинством вопросительно на меня взглянули.
«Крест благоухает», — бормотала я, - «божественный запах исходит от мраморного лика Христа. Чудо! Чудо ведь!»
*
В келье у сестёр, что меня приютили, тёплая лёгкая сырость. Лучик уходящего за горизонт солнца через маленькое оконце освещает икону. Отблески позолоты лика Божьего в уголке на стене восполняют гаснущую лампаду светила. Жду я немного не мало чуда и поэтому второй час не могу сомкнуть глаз.
Канавка в три аршина глубиной. Длинная. Не прямая. То извилистая внезапно, то вдруг как стрела устремляющаяся куда-то вдаль, то в тень уводящая, то подставляющая свои склоны палящему солнцу.
Я шла вдоль неё и ощущала как Царица Небесная прошла в этом месте когда-то. Вот здесь остановилась, любуясь зеленью трав; там пролетела как птица, вдыхая свежесть ветерка; поворотила свой путь направо сперва, после налево сделала несколько шагов; обошла босыми ножками источник и тот, напитавшись благодати неземной, пробудился с новой силой; коснулась лепестка, прошла ещё немного и возвратилась кругом к изначалу.
«И мир рухнет. И тьма опуститься с небес. И дьявол чёрными копытами пронесётся по земле, сметая всё на своём пути, а канавку мою не сможет перейти», - говорила Царица Небесная, — и столбом огненным взята будет моя земная обитель на небо нерушимой.
«Любой здравомыслящий человек понимает — Бога, возможно, и нет. Но что это меняет? Он лишь символ наших гуманных, моральных наклонностей и надежд. Его нет, но мы, наша душа и разумб вроде быб существуем.
Каждый жаждет любви. И когда радужные, божественные чувства приходят, мы верим что они настоящие, искрение и последние в жизни. Постепенно сладость иллюзий сменяется горечью реальности и когда число несбывшихся надежд осеняет голову разочарованием и неверием, тогда мы и приходим к Богу. Тогда, когда устаем находить в людях лишь ложь, недоверие и корысть. Бог невиден, невыразим и внешне бездейственен — значит, что уже немало, никогда не предаст и станет любовью финальной.»
С этими мыслями тропинка, окружённая сказочной красоты травою, утренней росой по листве, кронами деревьев, укрывающими усталых путников от палящего солнца, изящными полевыми цветами, порхающими бабочками и птицами, привела меня к целебному источнику Царицы Небесной. Небольшое озерцо, вырывающаяся из под земли прозрачная струйка воды... и крест. Изящный точёный крест из розового мрамора высотой чуть больше человеческого роста.
*
Монашки улыбнулись и, благословляя меня, одна за другой поспешили по своим делам. Растерянная и удивлённая немало, смотрела я на удаляющиеся безразлично в разные стороны фигуры.
«Такие чудеса у нас здесь почитай каждый день, милая. На это уж никто и внимания не обращает», - сказала одна из послушниц и, вместе с тенью от небольшой тучки, унеслась прочь, — «всё вокруг чудо Божье», — долетело уже издали.