Дэвид Митчелл однажды сказал:"Люди становятся романистами, потому что больше ничего не умеют"
Я никогда не строил заоблачных планов. По сути, я был реалистом и понимал, что если я не буду стараться, то из меня не выйдет ничего толкового. Всю свою жизнь я жил сегодняшним днем и никогда не задумывался о том, что будет со мной в дальнейшем.
Человек без амбиций, жил лишь для того, что бы жить и существовать. Никогда не задумывался о том, что придется содержать кого-то, никогда не чувствовал ответственности. Не то чтобы он был ветреный, просто жизнь научила его не планировать и не загадывать то, в чем он был не уверен. Но внезапно все изменилось. И человек начал задумываться о будущем, о том, что же делать дальше, и чем существовать. И вот, однажды он решил, что станет писателем. Не потому что у него были мечты, не потому что у него были какие-то планы на будущее, но лишь потому, что в тот момент ему этого хотелось. Он не исключал того, что он забросит эту идею спустя несколько дней, но, тем не менее, он привык жить сегодняшним днем, и сегодня ему стало необходимо быть писателем. Видимо, слишком много накопилось, слишком много наболело, и он решил передать весь свой жизненный опыт, всю свою суть своим героям.
Не знаю, шел ли он к этому долго или нет. Я видел его лишь однажды - на одной вписке у друга и поначалу он не произвел на меня никакого впечатления. Я знал, что он знакомый моего знакомого, и я не предавал ему какого-либо значения. Тихий, спокойный. Первое время он контактировал с людьми лишь в случае крайней необходимости, но чем больше он вливал в себя алкоголя, тем больше он нуждался в них, тем больше он произносил фраз и иногда даже пытался завести разговор.
Как сейчас помню, вписка была в самом разгаре, наиболее податливые девки уже давно кувыркались с настоящими донжуанами, настоящими мачо (?), которые готовы были разорвать их в мясо, лишь бы удовлетворить свои потребности. Звери.
Он сидел на краю дивана, в комнате, где изредка собирались все пришедшие для того чтобы пропустить пару рюмок и спеть пару куплетов всеми благополучно забытых песен.
Помню, тогда все постельное действо было в самом разгаре и народу в комнате было по-минимуму: лишь пару ценителей настоящего треша и он. Пока два его товарища(?) закатывались от экстаза под песню группы "Корни" он сидел и наблюдал за ними без какого-либо интереса. Явно, ему была наплевать на происходящее вокруг, но он старался создать впечатление, что все не так, что ему весело и он рад этому празднику дураков. Он лишь не хотел вмешиваться в это действо, а лишь наблюдал. И в тот момент я решил пойти с ним на контакт. Не потому что хотел этого, а только лишь ради интереса. Как всегда.
- Привет.
- Ну,здравствуй.
- А ты чего один здесь сидишь, неужели тебе скучно?
- Да, я, знаешь ли, перевариваю все это.
- И как успехи?
- Да, вроде - бы не плохо. Еще в самом начале я наблюдал, кто на кого строит взгляд. И не поверишь - я предсказал в точности кто и с кем, когда будет.
- Ну, экстрасенс. Но почему ты тут один?
- Да так, не могу попасть на всеобщую волну безудержного веселья - все нормально.
Неожиданно я понял, что мне просто необходимо попасть на волну этого человека. Иногда такое бывает, что ты понимаешь, что тебе этого необходимо, но ты не можешь объяснить себе этого, а лишь идешь навстречу своим желаниям по коридору сознания в надежде встретить озарение.
Дальше разговор пошел в какое-то совершенно другое русло, и я не помню, о чем мы с ним разговаривали. Помню, что разговаривали много, что несколько раз к нам в разговор пытались влезть те двое, что управляли нашим треклистом, но он как-то умело и избегая ненужные обиды умудрился избавить наш частный разговор ни о чем от никому ненужной открытости.
Мы говорили долго и очень много. Часы уже отмотали четвертый час двадцатого Октября, и мы решили выпить. Не то чтобы была необходимость, но мы начали трезветь, и чтобы продолжить наш разговор, нам нужно было подкинуть немного топлива в печку высоких мыслей и красноречия.
И вот за стопкой стопка летела в топку наша сдержанность и вот мы уже солнце начало подниматься над городом, а мы все стояли на балконе и болтали. И тут неожиданно он выстреливает фразой, словно приговором в зале суда, словно был обречен на это и прекрасно понимал исход, пытался противиться этому, но так и не хватило сил, и он сдался.
- А ведь я романист!
Моему удивлению не было предела. Конечно, за все это время нашей затянувшейся беседы мы успели поговорить и о литературе, о призвании, о долге автора-пророка и прочей никому ненужной ерунды. О высокой цели, которую преследует каждый человек, о самореализации и прочих тем достойных академических учебников по философии. Но то, что сейчас он выстрелил этой фразой, было для меня настоящим шоком - я не знал, как это воспринимать и поэтому лишь ухмыльнулся и спросил:
- Ну, и как ты к этому пришел, как подписал себе этот приговор?
Прошло несколько минут, мы докурили последние сигареты в этой квартире и он задумчиво сказал:
-Знаешь, Дэвид Митчелл однажды сказал "люди становятся романистами, потому что больше ничего не умеют". Надеюсь, ты меня понял и мне не придется тебе объяснять тонкости и то, как я к этому пришел.
Я было хотел возразить ему, переубедить, сказать, что он способен на большее, но потом понял, что все это зря что все это время он узнавал меня лишь для того чтобы использовать мой характер, мою психологию, создать мой литературный прототип. Для него я тот же герой, тот же самый человек, который скоро появится в его набросках и, возможно, доживет до последней редакции, если не умрет во время минуты его душевной слабости. Если он не разорвет меня в тысячи кусочков белой бумаги с набором букв, в которые заложен смысл. Теперь я понял, почему он так долго не шел с кем-то на контакт. Теперь я понял, почему он выбрал меня. Он - романист и он наблюдал за окружающей действительностью, чтобы понять ее и использовать. Для него я был таким же расходным материалом, как и те ****и, и те хищники, что были в тот вечер с нами. Но единственным отличием было то, что он видел во мне себя. Он долго вел меня к этому. Валясь с ног от усталости и не зная, что делать я произнес:
- Пойдем спать, романист. Сегодня у нас тяжелый день.