Подцепил я к двум деревьям гамак у себя в садочке. Лежу, балдею! Тепло, светло и мухи не кусают. Да чтоб всегда так жить!
Уже начал было дремать, но тут слышу, мои соседи, Емельян Осипович и Ульяна Никитична, между собой переговариваются. Кто-кто, а я точно знаю, зачем мне Бог уши дал.
- Дед, а всё-таки у нашей внучки тяжёлая рука. Сколько ей не давала цветочков посадить, ни один не принялся.
- Так, может она их и не садила? Только за калитку и... кидь в кусты, а ты тут думаешь, что она над грядками колдует.
- Что мне там думать, если я сама видела. Вроде и старалась, и поливала, а толку никакого. Что тяжёлая рука, то тяжёлая, хоть и внучка наша. А вчера мне говорит:
- Бабуль, давай я тебе бровки подёргаю, лет на двадцать помолодеешь?
А я ей:
- Не-не, внученька, не надо! У меня сейчас всё болит, только одни брови не болят, а то и брови будут болеть, если тебе доверюсь.
- Ты, бабка, давай не прибедняйся, всё у неё болит. Видел я, как ты на Ивана Купалу через костёр сиганула. Валюшка, дочка сватов, и та забоялась, что не перепрыгнет, так ей семнадцать. А ты, как взяла разгон, у меня аж в глазах потемнело. Ну, думаю, трындец! Решила моя бабка покончить жизнь самосожжением. Когда гляжу, фиг там, а не самоубийство. Перелетела, как ворона через кучку навоза, даже не зацепилась. И приземление было удачным, на головы пацанов, что стояли в десяти метрах от костра.
- А ты что, сажнем измерял? Венька Жук, как сам видел, нажрался в дымину и перепутал меня с молодайкой, взял да ущипнул меня за то место, что ниже спины. Ты б не сиганул, если бы тебя так перелякали?
- Вениамин, значит? Ну Жучара! Вот я подкараулю его Дашуньку и тоже ущипну. Пускай потом Венька почувствует, каково это, когда твою бабу лапают?
- Ой, дед, чтобы Дашку щипать, не моги и думать. И не в ревности дело, я своё отревновала. Просто она тебе так ущипнёт в обратную, хорошо, если только травматологией отделаемся. А если ещё и Венька прознает, то носить, дед, мне потом цветочки на твою могилку.
- Размечталась. Ишь, чё захотела? Вдовой стать. Щас, прям, разогнался идти щипать Дашку, тебе надо - иди! Скатертью дорога! Мало тебя Венька напугал. Надо было больше, чтоб траектория полёта была правильной. А то слишком далеко приземлилась от очага возгорания.
- Ой, даже не знаю, что тебе сказать на это? Ты, как и твоё имя. Емеля, он и в сказке дурак.
- Бабка, а вот за оскорбление личности с тебя причитается.
- Не мылься, бриться не будешь!
- Какая ты ненавистная... Сам удивляюсь. Да я, между прочим, мог бы сегодня на рыбалку уйти, а я с тобой остался, в Вербное воскресенье. Сват приглашал: - Пойдём, мол, сваток, порыбачим!
- Не, - говорю, - не пойду. Ловиться нынче не будет.
- Почему? - спрашивает.
- В такой праздник даже рыба отдыхает!
- И правильно, дед, что не пошёл! Нечего Бога гневить. Интересно, а посуду сегодня мыть можно?
- Даже нужно! А вот по-большому ходить нельзя. В такой Святой день, разве не грех землю загаживать?
- Да ну тебя, баламут. Ты мне лучше вот что скажи: Кто такой бисексуал? А то недавно по телевизору услышала, а значение не знаю.
- О-о-о, к каким тебя знаниям потянуло... Но я сегодня добрый. Так и быть, пускай в нашей семье все будут учёные. Это, бабка значит: "Я люблю вас, девочки! Я люблю вас, мальчики!"
- А это как?
- Э-э-э, бабка, сразу видно, что ты три класса закончила и пошла телят пасти.
- Да ты важности на себя не напускай. Не с тобой ли за одной партой сидели в этом третьем классе? И не вместе ли, рука об руку, потом пошли к телятам?
- Ты меня, Никитична, не попрекай моей политической не подкованностью. Может и учились в одном классе, но учителей слушали по-разному. Почему же я знаю, кто такой бисексуал, а ты нет?
- Ну и ладно. Сто лет не рожал мак и голоду не было. Выпендриваешься тут передо мной, как вошь на гребешке. Вроде я тебя только вчера узнала.
- Улька, прекращай нервами раскидываться! Сама знаешь, ихние клетки не восстанавливаются. И чтоб ты не думала, что я совсем уже сволочь бестыжемордая, вот возьму и выкопаю картошку сам. Прямо с завтрашнего дня и приступлю. Что мне там, по-молодецки, только начать да кончить!
- Дед, я ещё раз говорю - бриться не будешь! А за картошку ловлю на слове. Я тебя за язык не тянула.
Не знаю, может и пожалел Емельян Осипович, что с дуру ляпнул, но слово не воробей, поэтому со следующего утра он отправился на огород. Да так резво заработал, жаль, что не долго. Вскоре присел на пенёчек и перекур затянулся часа на два.
- Всё, - говорю, - Осипович, атака захлебнулась? А я и думаю, чего это не слышно призыва в массы "Ура!"
- Что, больно умный да? Я вот возьму и расскажу твоей Лильке, как ты куму обхаживал на сабантуе в кустах сирени. Так будет тебе и атака, и отступление, и сразу взятие в плен.
Я, зырк по сторонам, Лильки не видать?
- Откуда ты всё знаешь, старый прощелыга?
- Здрасьте! А кто вас, пьяных, на Савраске развозил? Мне потом председатель заплатил по-царски, как за такси. Дай Бог ему везения, чтоб не на один сабантуй задержаться. Я тогда к своей телеге ещё три подцеплю. Какие там нафиг конкуренты, против такого паровоза?
А тут Ульяна Никитична, из-за курятника:
- Так сколько тебе председатель за извоз выдал? Оказывается, бешеные деньги? А мне сказал, что курам посмеяться: пять пачек "Примы" купил и гроши закончились. Ах, ты брехло собачье!
Подошла вплотную и хрясть деда по макушке недощипаной курицей:
- Если ты сейчас же не отдашь заработок, я тебя самого закопаю, как картошку.
- Бабка, август месяц на дворе. Её пора выкапывать, а ты всё садишь.
- Ничего, ошибки не будет, выведу новый сорт, озимый.
В общем, насовала ему Никитична... первое число отдыхает. Деньги отобрала, а самого пинками выгнала на огород. Хотел ему крикнуть вслед, но потом передумал. Мол, видишь, Осипович, как Бог шельму метит? Ты хотел рассказать моей жене, а получилось наоборот, твоя услышала не то, что надо. Не рой другому яму - сам в неё попадёшь!
А когда у нас будет мальчишник, я лично предложу такой тост:
"Так выпьем за наших жён и подруг. И пусть они никогда не встретятся!"