- Ну, и куда теперь, придурки, да без удочек?
- Ека-ка-а-терина!
Тимофей так всегда величал супругу, когда собирался изречь нечто значительное. В прочих случаях он или обходился без указания её естественного логина, либо произносил надкушенное от «Катька», то есть говорил «Атька», так как с детства страдал лёгким заиканием, «спотыкаясь» на словах, начинающихся слогом «ка…». А то и ласково - «Атя», На советы друзей сменить жену на другую, в имени которой звук «к» начисто отсутствует, он отмахивался:
- От Атиной ска-а-ка-лки я научился уворачиваться, а вдруг другая будет половчей?
Все понимали, что речь не о скакалке, а о скалке, и не травмировали Тима лишними вопросами.
Трудно сказать, соответствует ли закону Мэрфи тот факт, что слово с начальным звуком «к» всегда само находило Тимофея, выскакивая, как чёрт из табакерки, и появляясь даже тогда, когда напрашивались десятки других вариантов. Вот и сейчас он дважды повторил имя благоверной:
- Ек-ка-ка-атерина, да будет тебе известно, что для деловых людей выходных дней не бывает!
- Опять симпозиум? Только явись на бровях…
- Да ладно тебе, ск-коро вернусь.
А началось всё с просыпания.
Тимофей долго не мог вспомнить сон. Вот только что был такой очень нужный, настораживающий, значительный сон, но попытки вспомнить его приводили к тому, что этот фильм уплывал всё дальше, в какую-то розовато-туманную глубину. Закрыв для надёжности глаза, Тимофей постучал пальцем по лбу. Тут же услышал ответный стук и вспомнил сон.
Вспомнил и подивился тому, как это странно и смешно перемешалось прошлое с настоящим: страусиное яйцо на-днях принесла домой сестра Данилы Федорчука, с которым Тимофей корешевал; а шариками от немецкого автомобильного подшипника он, Тимофей, с тогдашним дружком Витькой Юсовым стреляли из рогатки в далёком-далёком детстве, где-то в конце пятидесятых.
СначалаТимофей улыбнулся, вспомнив перипетии тогдашнего сбора металлома. Все дети от второго по шестой классы были пионерами. Каждая школа имела пионерскую дружину, которая в свою очередь состояла из отрядов – классов. Соревнование по сбору металлического лома организовано между дружинами, а внутри школы – между отрядами. Некоторые ребята, болея за победу своего отряда, воровали дома старые сковородки и сломанные лопаты, за что им здорово влетало от рачительных «предков». Досталось и Тимофею, когда он пытался унести из дому угольный утюг. У них уже был куплен электрический утюг, но Тимофей ещё помнил, как его заставляли подолгу стоять на крыльце, размахивая тяжеленной штукой, пока угли не прогорят, а нагревшийся утюг не перестанет дымить.
Бабушка всё равно раскричалась:
- А свет пропадёт, чем тогда гладить?
В общем-то она права. Если вдруг война и разбомбят электростанцию… зря Тимоха не додумался сам. Новая война тогда казалась очень даже вероятной.
Конечно, если империалисты нападут опять, мы победим. Вот и солдаты поют:
Пусть враги запомнят это.
Не грозим, а говорим:
Мы прошли с тобой полсвета,
Если надо - повторим!
Но раздувать угольный утюг придётся опять.
Немецкую сгоревшую машину когда-то сбросили с моста и она ржавела в воде. Тимоха с Витькой, да и другие пионеры пытались добыть с неё железо, но ничего не снималось.
Летом, когда каникулы, и никакой дурак металлом не собирает, рабочие, занимавшиеся ремонтом моста, машину вытащили на берег. Вот тогда-то Тимофей с Витькой Юсовым, вооружившись молотком, шоферской монтировкой и ещё каким-то инструментом, добыли из колёс машины шарикоподшипники. Они были в масле, а потому убереглись от ржавчины. Под ударами молотка в мальчишеских руках немецкая сталь не устояла, и ребята добыли прекрасные блестящие стальные шарики.
Главное здание больницы уже было отстроено, но от какого-то строения оставалась кирпичная стена. Оштукатуренная сторона стены когда-то была внутри помещения, а теперь она выбрана как такая, из которой застрявший в штукатурке шарик можно будет выковырять. Вот перед этой стеной и был устроен тир. Шарик, хоть попавший в консервную банку, хоть не попавший, а застрявший в стене, должен сохраниться для повторной стрельбы. Такими ценными боеприпасами разбрасываться не стоит.
В нынешнем сне Витька, пацан надёжный, хоть и зловредный, целился из рогатки не в консервную банку, а в страусиное яйцо, поставленное, как обычно, на жестяную коробку с надписью «Креозот для ухода за лошадьми». Конечно, в такую цель, как огромное яйцо, не промахнёшься!
А ему, Тимофею, надо срочно придумать, как уберечь яйцо от Витькиного шарика, ведь если дёрнуть подставку, яйцо свалится и всё равно разобьётся.
Тимофей точно знал, что есть способ уберечь яйцо, и он понял, как это сделать: под рукой находился кусок доски; достаточно его подставить под «пулю» Витьки, и яйцо будет спасено.
Припоминая всё новые детали сна, Тимофей понял, что так и не узнает, успел ли он спасти яйцо. Немного подосадовав, как бывает, когда не дали досмотреть интересный фильм, Тимофей стал ловить ту мысль, которая так внезапно его разбудила. А когда вспомнил и её, ещё раз подивился изворотливости и ловкости своего подсознания, которое эдаким вывертом подсунуло ему решение задачи, над которой ломают голову учёные всего мира.
Потянулся к телефону.
Данила ответил сонным голосом:
- Ну, чего звонишь спозаранку?
- Собирай симпозиум.
- А теперь что, зачем?
- Помнишь, вчера смотрели по телеку, как булыжник величиной с небоскрёб может прилететь из космоса так, что мало не покажется?
- Ну?
- И что учёные не могут придумать, что делать. Если его взорвать, то вместо одного прилетит куча камней. Отклонить тоже не получится, потому как тот небоскрёб вращается. Но я, кажется, знаю способ, как…
- Тим, не морочи голову заранее. Симпозиум так симпозиум! Наглядные пособия ты возьмёшь?
- Придётся мне, магазин по пути. Звони Никите.
- Никита с ночной… но ради симпозиума явится, как миленький.
- Уже бегу.
* * * * *
Фото из галереи Яндекса.