Глава 61

 
Глава 61

                Выписавшуюся из родильного дома Ирину забирала Екатерина. Племянница Антонова единовластно хозяйничала в квартире генерала. Отношения между женщинами не сложились, виной тому скрытая ревность к Егору со стороны Кати. Страх за свою жизнь у неё уже прошёл, но вернулось чувство деловитой активности. Это то случай, когда полученная свобода не находит правильного применения, активность человека недалёкого опасна для окружающих. Оказавшись в нестандартной ситуации таким людям, кажется, что они непременно должны что-то делать. Они начинают командовать и отдавать распоряжения, вызывая сумбур даже в мелких бытовых ситуациях. А тут ещё старые знакомые стали проявлять к Кате повышенный интерес, из любопытства, конечно же:
               
            – Повезло же тебе Катерина, отхватила генеральскую квартиру. Теперь ты, завидная невеста с таким приданным.
               
            – Что вы такое говорите. Горе такое, человека в тюрьму упекли. Все же он мне дядя родной. – смиренно отвечала Катя, сбитая с толку всеми событиями.
               
            – Катерина, за что же посадили-то?  С виду такой порядочный человек, всегда поздоровается. Вдове полковника из первого подъезда пенсию помог выхлопотать. Она им не нахвалится.   
               
            К счастью, кумушек у подъездов теперь немного, и нездоровое любопытство удалось свести к минимуму. Катерина осторожно старалась пресекать такие разговоры, мало ли что, на всякий случай. Ирине благосклонно дала понять, что приютила её с младенцем только на время. Конечно, не жалко, пусть живет, всё веселее. А там уж, как Бог даст. С одной стороны племянница ходила важная, с другой было страшно, привыкла за спиной дяди отсиживаться.
               
            Немного оправившись после родов и пережитых потрясений, Ирина поехала к родителям Егора. К тому же она устала терпеть ежедневные придирки Екатерины и чувствовала себя очень несчастной и одинокой. Ирина надеялась, что Юрцовы обрадуются новорожденному внуку. И размолвке отца с сыном будет, наконец-то, положен конец. Генеральша, так и не набралась соответствующего статусу лоска или гонора, осталась тихой, почти аморфной, простушкой, без права голоса. Она встретила Ирину с испугом в глазах. Все домочадцы привыкли жить в подчинении и выполнять указания Ивана Егоровича В это время у родителей гостила сестра Егора и это немного сгладило ситуацию. Юлия взяла племянника на руки и провела Ирину в гостиную, где было удобнее расположиться. Иван Егорович сидел в кресле и с мрачным видом наблюдал, как розовые пяточки внука бойко пинают воздух. Ирина меняла Мише подгузник. Деду почему-то казалось, что внук должен непременно быть похожим именно на него. Давно забытое и почти неизведанное отеческое тепло разливалось где-то глубоко внутри, но старый Юрцов продолжал упрямо сидеть в кресле без движения, а только наблюдал. Разговор не клеился. Ирина ничего не знала о противостоянии двух генералов и когда Юлия спросила, как назвали мальчика, с улыбкой ответила:
            – Миша. 
            Юля испуганно взглянула на отца. Иван Егорович помрачнел ещё больше, тяжело поднялся с кресла и пошёл вон из комнаты. Но выйти так и не успел, когда он был уже в дверном проёме, мать спросила:
            – А где же Егорушка, почему не приехал?
               
            – Я думала, вы в курсе. Егора и Михаила Николаевича арестовали, сейчас они находятся в Лефортово.
               
            Генеральша, испуганно охнув: «Боже мой, как же это!?», – закрыла ладошкой рот и села на диван. Иван Егорович остановился. Вот уже несколько месяцев Юрцовы не виделись с сыном.

            Служебные дела Юрцова-старшего складывались не лучшим образом, последнее время. Он думал подать прошение об отставке, чтобы разом дистанцироваться от всех прошлых дел и оборвать старые связи. С генералом Антоновым их пути разошлись давно, и когда его покровитель поручил ему выполнить одно щекотливое поручение, которое могло навредить Антонову, Иван Егорович с легкостью согласился. Он даже предположить не мог, что при этом пострадает его родной сын.
               
            И теперь Юрцов-старший переменился в лице. Немного постояв, он опрометью бросился в кабинет, повторяя про себя: «Как же так? Как же так?»
               
            – Александр Иосифович, мы же так не договаривались. Почему при задержании Антонова арестовали и моего сына?  Как же так? Егор сидит в Лефортово.
               
            После короткой паузы на другом конце ответили:
               
            – Иван Егорович, вы что-то путаете, мы с вами ни о чём таком не договаривались. Бред какой-то. Я, конечно, постараюсь выяснить, что там с вашим сыном могло приключиться, но ничего не обещаю. У нас правовое государство.
               
            – Нет, Александр Иосифович или Егора немедленно освобождают …или… вы…вы…по…
               
            Генерал Юрцов прижал к груди левую руку и стал оседать, на шум из кабинета туда отправилась дочь, а затем и жена.

            Начался страшный переполох, от растерянности никто не знал, что делать. Потом догадались вызвать скорую. В доме Юрцовых Ирина оставаться не могла, пришлось возвращаться в город. Дрожащими от волнения руками, она взяла сына и пошла к автобусной остановке. У молодой мамы не было денег даже на такси. К вечеру мартовскую оттепель перебило дыханием Арктики. На улице Ирина с первых же минут ощутила, что одета не по сезону, плотнее прижимала плачущего сына, время от времени, останавливалась, поворачиваясь спиной к ветру, чтобы перевести дух. Слёзы сами собой сыпались из глаз. Мимо то и дело проезжали автомобили представительского класса, но ни один не остановился при виде подгоняемой ветром одинокой фигурки женщины с ребёнком на руках. Наконец, двухметровые заборы закончились, впереди был небольшой промежуток лесного массива, до шоссе рукой подать, Ирина в нерешительности остановилась, немного подумав, повернула к домику охраны. Отогревшись в теплой бытовке, женщина покормила малыша, и он перестал плакать. Тогда и она немного успокоилась, к счастью, при выписке из роддома они обменялись номерами телефонов с одной пациенткой. Вера делилась опытом многодетной мамы и всячески поддерживала Ирину. Женщины очень подружились за то время пока обе лежали на сохранении. Ирина позвонила Вере, она ответила быстро, выслушала сбивчивый рассказ подруги, и отправила за ней своего мужа. Ирина была растрогана такой отзывчивостью и когда увидела автомобиль Вячеслава снова расплакалась. Мужчина успокоил:
 
            – Не плачь, не плачь милая, всё хорошо. Поживешь у нас. Где шестеро, там ещё двоим, всегда место найдется. Квартира у нас небольшая, но вместительная, как говорит моя Верка.
 
            В теплом салоне Ирину разморило, и она заснула.
             
 
            Вечером выкупав детей и уложив спать, женщины расположились на кухне, чтобы обсудить ситуацию за чашечкой чая. С первых же минут Ирина почувствовала особую атмосферу дома Савельевых, в воздухе этого дома была растворена сама любовь. Когда даже банальное чаепитие можно превратить в задушевную беседу. Вера была под стать мужу: спокойно и ласково занималась детьми, многочисленные домашние хлопоты ничуть не угнетали её. Супруги единодушно сошлись во мнении, что Ирина может пожить у них. Появление чужой женщины с ребёнком в доме Савельевых ни у кого не вызвало удивления.
 
            На другой день к вечеру позвонила Екатерина, узнав, что Ирина возвращаться не собирается, Катя разволновалась не на шутку:
 
            – Ты чего выдумала, а как мне потом Егору в глаза смотреть. Да и дядя Миша явно не одобрит. Прости, если что не так сказала или обидела чем. Скажи адрес, я приеду за вами.
 
            Немного подумав, Ирина согласилась. Уход может быть неправильно истолкован Михаилом Николаевичем, а обижать этого человека, совсем не хотелось.