Помню, как-то внучка второклассница впорхнула на кухню:
- Ба, собратья… это что?
- Машенька, начнем с того, что не «что», а «кто» и в этом слове ударение не на «я», а на «а», - вытерла руки, присела: - А по значению… Это такие люди, которых объединяет…
- А, поняла, - не дала договорить: - значит, поперу были братьями?
– Что-то не припомню таких…
- А вот у деда написано: собратья поперу.
- Где у деда написано?
- Да там... на его столе....
Идем в комнату Платона.
- Вот, смотри, - прижала листок пальчиком: - по-пе-ру, только почему-то с маленькой буквы и «по» отдельно.
- Машенька, не поперу, а по перу, - рассмеялась: – И это собратья деда, которые тоже пишут… журналисты, писатели.
- А-а, - пропела. – А я думала…
Так вот, для моих любознательных потомков хочу выбрать из своих дневников записи только о местных журналистах и писателях, чтоб знали, какими они были в те, «застойные» годы эпохи Брежнева* и подкатывающейся Перестройки*? Ярких портретов не получится, - так, карандашные наброски, - но и они слегка дополнят «атмосферу» тех лет.
1981-1989
«Журналистская конференция... правда, моего журналиста на неё не пригласили, - он, по выражению секретаря Обкома, «не тем светом светит» - но Платон всё же пришёл, выступил, и наш оператор заснял его, но мой редактор, конечно, не взял в сюжет для Новостей таких его слов:
- Вот редактор «Рабочего» жалуется, - говорил чуть срывающимся голосом: - что нет, мол, материалов, которые выделялись бы. А откуда же они возьмутся, если в редакции нет ни одной журналистской личности? А нет личности, нет и лица газеты.
И на эти его слова все журналисты промолчали.
... Вчера начинающий писатель Шелгунов шепнул Платону: из Обкома от писательской организации запросили справку о количестве выступлений Качанова в прошлом году. И там же состоялось обсуждение сборника секретаря местной писательской организации Якушкина «на бис», потому что первый секретарь Обкома вначале отрекомендовал автора как «значительного поэта, писателя и публициста нашей орденоносной области». Ну, как же не бисировать после рекомендации такого «высокого» литературоведа и знатока поэзии!
... Слёт творческих работники области. Доклад делает секретарь Обкома по пропаганде Смирнов: «Должны повышать свой идейный уровень… борясь и соревнуясь в честь съезда нашей славной коммунистической Партии... в момент наибольшего обострения идеологической борьбы...» В первых рядах, во главе с Якушкиным, внимают ему писатели земли нашей: Посков, Денискин, Файсович, Дибурский, Савкин... А секретарь уже бичует поэта Фатеева:
- Он поднимается до ненужных обобщений. – Делает паузу, поверх очков смотрит в зал: - Вот так и в политическом мире есть дяди, которые тоже в ножички играют, грозя доиграться.
Я сижу в последнем ряду, так что эти идеологические перлы долетают ко мне прорежено, а передо мной, на девятнадцатом, художник Виталий Никитич Меньковский, и он мне - альбомчик, я ему – «Курьер Юнеско»… Но уже побаливает голова и оттого, что долетает, а тут еще начинают «с листов» ораторствовать творческие работники: «Достигнуты определенные успехи… однако имеются определенные недостатки... мы заверяем… мы справимся... мы приложим все усилия… мы успешно встретим очередной съезд партии и тысячелетие родного города!»
Но всё же закончился слёт. Уф, как на улице-то хорошо!.. Но настигли Платон с писательницей Гончаровой. Сейчас придём домой, и надо будет кормить их, вести беседу, а у меня голова!.. Да нет, Гончарова дама умная и приятная во всех отношениях, но всё как бы разглядывает меня. А мать у неё - лежачая больная, а денег - кот наплакал. Ох, горе, горе этим бескомпромиссным!.. Но счастливы ли посковы и якушкины, готовые за масло на хлебе «заверять, прилагать и справляться»? Во всяком случае, не нищие.
... Сегодня читала стихи «значительного поэта» А. Якушкина. Да, всё в них вроде бы на месте, и даже рифмы, но… Но не звучит в этих стихах поэзия! Так, рифмованная риторика.
Не так уж много у меня врагов.
Но и друзей – что делать? – так немного.
И я порою погляжу кругом, -
Как будто исполняю роль немого.
И я порой – как будто бы в пустыне,
Где призраки безмолвно собрались.
И, словно чей-то глаз,
В далёкий купол вдвинут…
И еще:
Дороги,
Вечные дороги!
А знаю, Якушкин – тихий, послушный чиновник местной писательской организации, и никаких дорог у него не было, но вот:
Мне ваш палаточный уют
И бесконечные тревоги
Всегда покоя не дают.
А я на вас и не в обиде,
Я только так желаю жить
Чтобы конца пути не видеть,
Спешить, всю жизнь спешить.
Может, поэт принимает желаемое за действительное, поэтому в этих строках и не ощущается правды?.. Нет, «закушу-ка» вот таким:
… И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Её упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за тёмную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль…
Ну да, Александр Блок*.
... Помню: дети были маленькими и всё мечтали о волнистых попугайчиках, а Платон в то время работал в издательстве, редактировал рукопись некоего Романюка и тот как-то сказал, что волнистые, мол, у него есть, даже потомство выводят, и пообещал дать пару. Но вскоре Платон законфликтовал с начальником Якушкиным, а Романюк ему и говорит:
- Я принесу вам попугайчиков, но чтобы Якушкин об этом не узнал.
Ну, после такой «ремарки» и купили мы попугайчиков на базаре.
... Прохожу мимо двери в комнату мужа и слышу:
- Вот, читаю стихи из нового сборника Файсовича, нашего местного роэта, - прикрывает книжечку, смотрит в мою сторону: - Читаю и думаю: жаль все же, что не было у меня в жизни хорошего учителя.
- Да-а, - протянула: - и у меня не… Но что ж делать-то? Учителя на дороге не валяются.
- Нет и среды, чтобы на равных хотя бы поговорить с кем-то, - не поймался на предложенную интонацию и снова прострадал: - А вот «значительный поэт и писатель Якушкин» напечатал в «Рабочем» свои мемуары, в которых пишет, что его учителем и был как раз поэт Борис Файсович.
- Ну, каждый выбирает себе учителя по своему разуму-подобию и поэтому…
- Да нет, - перебивает: - я ничего не имею против Файсовича. Воевал, был ранен, руку потерял на фронте, но как поэт…
И читает:
Бьёт полуночный час,
Но планете спокойно не спится,
Много дел на земле,
Много бед и солдатских могил.
Отзвенели удары,
Старый день улетел, словно птица,
Новый день,
Неизведанный день на земле наступил.
А над древним Кремлём
Светят молодо алые звёзды.
В неизведанный день
По-хорошему, смело глядя…
Ну, и так далее, - грустно улыбается: - Разве это стихи?
- Платон Борисыч, человек хотел излить душу поэтическими строками «по-хорошему, смело глядя», а ты…
- А что я?.. Но после таких перлов и - в учителя?
- Не нравится, не учись у него. А насчет Якушкина… Так ведь говорят же, что яблоко от яблони, а вернее, ученик от ученика недалеко…
Вроде бы и улыбнулся, но стало ли ему от этого легче?
... Понавычёркивали редакторы «Рабочего» в статье Платона!.. Жаловался, страдал, потом вроде бы успокоился, а сегодня:
- Ходил к ним... - Поняла, что в газету. - Настоял, чтобы все восстановили.
- Ну, и как? Восстановят? - улыбнулась.
- Посмотрим, - дернул усом.
Конечно, как же редактору не вычеркивать, если все его послушные журналисты пишут примерно так (цитирую корреспонденцию из «Рабочего»):
«Коллектив Дьяковского хрустального завода по примеру передовых предприятий страны включился во Всероссийское социалистическое соревнование за увеличение выпуска высококачественных товаров народного потребления. А в этом году хрустальщики обязались еще увеличить производительность труда по сравнению с годовым заданием на один процент и на полпроцента снизить себестоимость изделий. Застрельщиками в выполнении напряженных социалистических обязательств выступают коммунисты и комсомольцы».
И как?..
... И лежат в «Рабочем» уже пять материалов Платона, но их не печатают, - «слишком резко написаны». Пошел сегодня «категорически» разговаривать с главным редактором Кузнецовым.
... Идем с мужем на речку загорать, а у подъезда на лавочках сидят в рядок бабули и я бурчу:
- До чего ж ужасно вот так, на лавочках доживать свой век! Уж лучше не жить. Человек до конца своих дней должен трудиться, - увлёкшись, разворачиваю тему: - трудиться, и быть кому-то нужным.
- Да, конечно, - вторит печально Платон: - Вот иногда и думаю, что никому уже не нужен, - делает вдруг неожиданный вывод.
- Ерунду мелешь...
И бросаю это буднично, просто… чтобы убедительней было. Он идет какое-то время, молчит, а потом слышу:
- Кризис какой-то у меня, Галина Семеновна...
«У тебя всегда кризис», - думаю про себя, но вслух успокаиваю:
- Это пройдет… думаю.
- Пройдет ли? - повисает то ли вопрос, то ли ответ?
... Теперь раз в неделю мой строптивый муж ведет занятия с начинающими литераторами и сегодня сказал:
- Есть среди них и умные, с проблесками таланта, как Шелгунов. Вот, послушай:
Как бродило, шумело, пенилось,
Как порой через край лилось!
И в такое!.. такое верилось
Что себе говорил я: «Брось!
Ну, зачем тебе это надо?
Толку что в облаках витать?»
Но ведь было.
Всё было.
Правда.
Не прибавить и не отнять.
Принимал я тебя, нелепость,
Принимал я тебя, беда.
Отбродило, как в спирте – крепость,
Отстоялось… Душа пуста.
- О-о… Да-а… - выразила междометиями своё искреннее одобрительное резюме, - Почти Владимир Маяковский*.
И вчера своим слушателям «с проблесками таланта», читал из «Литературной газеты*» интервью с писателем Василём Быковым*, который, как о нём говорят, «пишет жёсткую правду о войне*... И как он смог проскользнуть со своей «жесткой» меж наших кесарей?
... Написал Платон небольшой рассказ под названием «Некто Куцыркин», а тему подсказала я... невольно. Возвращалась как-то из Карачева, на автостанции ждала автобус, а он, хотя и стоял рядом, и пора было ему отправляться, но на посадку не подъезжал. Я замёрзла, пошла к диспетчеру, а тот сразу стал выпендриваться: вы нас не учите, когда транспорт подавать!.. мы, мол, порядки знаем! Пока выясняла «ситуацию», автобус быстренько подъехал, быстренько забрал пассажиров и уехал, а диспетчер… паразит!.. даже не сказал мне, что «транспорт», мол, отправляется! Вот и пришлось ждать следующий. Обо всем этом Платон и написал рассказ, пошел читать своим начинающим, а кто-то из них и заклеймил его:
- Рассказ грязный. Он порочит наш народ.
- А что ж народ этот развратился? - Платон ему: - Да, страдал, но это не дало права некоторым стать такими пакостными!
И все остальные промолчали.
... Вчера легла спать и крутилась до двух, - Якушкин позвонил Платону, чтобы пришел для встречи с гэбэшником*, вот и думалось: а что если и на сыне будут вымещать «идеологические вывихи» отца? Потому, наверное, и сон: открываю дверь на площадку и вдруг на меня – баба!.. страшная, грязная! Кричу задушенным голосом: «Помоги-ите!» И вдруг слышу глухой стук пяток по полу, - дети... уже наяву бегут «спасать», и дочка гладит по голове, стоит сын в трусах…
... Сегодня лечила нервы так: попросила сына «врубить «АВВу*» и танцевали с ним!..
... Ходил Платон на встречу с гэбистом, но на этот раз не предлагал тот сотрудничества, а протянул толстую тетрадку и попросил почитать его стихи, - «сказать своё мнение». Значит, и гэбистам ничто человеческое не чуждо? Значит, и он - собрат по перу?
... Вечером Платон протянул мне щупленькую книжку стихов: Николай Иванцов. «Красное эхо». Открываю: «Платону Качанову с добрым чувством и искренней надеждой».
- Надеждой на что? – улыбнулась: – Что ваша былая дружба возродится, как феникс из пепла?
- Не знаю, - улыбнулся и он: – Но хотелось бы…
И после ужина читаю его стихотворение:
Да пребудет вовеки свечение мысли сквозное!
Я стою лишь на том, что мерцает в рассказанном мною.
Что мерцает, что брызжет, что завтра заполнит страницы,
От чего неизбежно не сумею уже отстраниться.
Пусть пока что мерцают, пусть брезжат лишь ярые мысли,
Как желанный очаг, как костер, когда руки повисли…
Кто-то скроет ухмылку, кто-то ложь кропотливо нанижет.
Но ведь брезжит рассвет, а потом уже золотом брызжет!
Ах, Николай! Но ведь в брезжащем рассвете не кроется лжи! Поэтому-то он и золотой.
... В субботу ходил Платон на отчетно-выборное собрание местной писательской организации и выступил: не дают писать правду… нет никакой творческой атмосферы... все направлено на то, чтобы молодых завалить... организация стоит не на позициях, определенных правительством Горбачёва*... Но тут вскочил поэт Мирошкин:
- Наша позиция партийная! Не то, что у тебя!
И выдвинул секретарем секции «своего» критика. А Платон – ершистого Полупова, того самого, который разнес в центральной газете сборник Якушкина, взяв в заглавие его же строку: «Неторопливо мысль жуя...» (я не придумал ни х.. - это уже Платон продолжил), и вот теперь Якушкин на предложение Платона сразу и подхватился:
- Я против!
И Полупова даже не внесли в списки для голосования. Тогда местная поэтесса Юницкая предложила Качанова в секцию публицистики, а Платон:
- Если не внесли в списки для голосования моё предложение о Полупове, то снимаю свою кандидатуру.
Вечером звонил ему Орлов, тоже ершистый журналист с нашего радио, потом - литературовед Непомнящий, и оба - с одобрением.
... Делала видеосъемки для передачи о парке имени Алексея Толстого* с его директором поэтом Валентином Динабурским. Бродили с ним по аллеям под старыми липами, он рассказывал о деревянных статуях, об их создателях, а на нас из-за пожелтевших веток, с сидений детской карусели, печально посматривали деревянные зверюшки, покинутые и заброшенные в «наши девяностые, перестроечные дни».
- Нет теперь денег у людей, вот и не идут с детьми в парк, - сетовал
Валентин Давыдович.
А человек он импозантный, - высокий, с седой окладистой бородой, - отвоевавший всю войну и говорить с ним интересно, но поэт ли? Для меня – вопрос. То, о чём пишет, конечно, нужно, но зачем рифмовать… даже и неплохо?
До минувшей войны –
километры ночей.
Окаянные сны,
как бессмертный Кощей:
тянет синие руки,
скалит желтые зубы
и швыряет грубо
под Великие Луки,
под Белую Церковь,
под Старую Руссу!
До минувшей войны –
километры ночей…
Я лежу ничком
на земле ничьей.
Танк издыхающий
чадит у межи.
- Братцы, товарищи!
Я ведь жив!..
Падаю куда-то.
Берег высок.
На зубах днепровский,
одерский песок.
Кончились патроны…
- Дайте ж огня!..
Рушится и стонет.
Падает земля…
… Километры ночей
возвращаюсь с войны.
Но дойти не могу!..
Окаянные сны...
Поклон Вам, Валентин Давыдович, за ваш подвиг! Но по мне лучше бы – прозой.
... В центральной «Литературной газете» напечатали очерк Платона о семейном подряде, вернее о том, как он распадался из-за придирок властей, - почти на целую страницу. Сегодня подошел к дочке, протянул газету:
- Почитай… как настоящие журналисты пишут.
Прочитала и я настоящего... потом подошла к нему, поцеловала в щеку:
- Отлично написал, Платон Борисыч! Только последнюю фразу не надо было оставлять, лучше б закончил: «А куда они денутся»?
Улыбнулся... а за обедом:
- Да, понемногу свыкаюсь с мыслью, что я как писатель, посредственность... – взглянул грустно.
- Зря ты о себе... так.
Но он вроде как как не услышал:
- А вот наши местные...
И рассказал, как вчера на собрании они витийствовали: «Что нам Перестройка! - кричал Александр Савкин. - Мы еще двадцать лет назад перестроились, еще тогда я создавал многозначительные произведения». Не отстал от него и Абрамов: «Что нам Цветаева*! Что Ахматова*, Распутин*! Это их критики такими сделали!»
- Ну вот... Видишь, как они о себе думают, а ты...
- Ну да, - согласился: - Пусть утешаются. Ведь лучше писать все равно не смогут».
2002
Муж пришел, разделся, вошел на кухню:
- Видел на прилавке книжного магазина книгу Якушкина, - усмехнулся: - То-олстая, страниц четыреста, в твердом переплете…
- А на какие деньги издал? – перебила его «восторги».
- Как на какие? - И смешок его прозвучал саркастически: - На деньги, которые выделил ему из областного бюджета наш коммунист и глава области Родкин. Аж триста тысяч отдал наших денежек.
- Да-а… - только и протянула.
- И насовал в эту книгу всего, даже статьи свои газетные, а обложку украсил своими портретами и родни.
Вот так… Значит, при кесарях социализма якушкины и посковы хлеб ели с маслом, да и теперь...
*Леонид Брежнев (1906-1982) – руководитель СССР с 1964 по 1982 год.
*Перестройка – название, используемое для обозначения перемен в экономической и политической структуре СССР при генеральном секретаре ЦК КПСС Михаиле Горбачёве в 1985-1991 годах. Началом считают 1987 год.
*Александр Блок (1880-1921) - поэт, писатель, драматург.
*Владимир Маяковский (1893-1930) - советский поэт.
*Василь Быков (1924-2003) - белорусский писатель.
*Гэбэшник – сотрудник Комитета государственной безопасности CCCP.
*ABBA - шведский музыкальный квартет.
*Михаил Горбачёв (1931- 2022) - Генеральный секретарь ЦК КПСС в 1985-91, президент СССР в 1990-1991 годах.
*Парк-музей - один из старейших парков города Брянска. Носит имя поэта и писателя Алексея Константиновича Толстого.
*ВОВ – Великая Отечественная война 1941-1942 годов.
*«Литературная газета» - еженедельное литературное и общественно-политическое издание.
*Марина Цветаева (1892-1941) - поэтесса, прозаик.
*Анна Ахматова (1889-1966) – поэт Серебряного века.
*Валентин Распутин (1937) - писатель, представитель «деревенской прозы».