Можно с полной ответственностью утверждать, что ситуация на объекте стабилизировалась достаточно, чтобы говорить об её улучшении. Однако теперь вступило в действие расширение Паскеренского к закону Восстановления, которое гласит, что если ситуация начала выправляться, значит времени на её исправление уже не сталось.
Комментарии. Да кто ж их знает, где их черти носят. Не черти? Да и хрен и ними… что значит с кем? С чертями, конечно.
Быть королевой- регентшей – это … ежедневный труд на благо… и … Иди ты к Лушу, он точно знает.
Стопроцентная вдова
Контрос неким танцующим шагом подгреб к Валоре и совершенно по-идиотски попросил пригласить короля в его опочивальню, которая кабинет, "где у Шайта к королю заманчивое предложение". А прямо на морде неподобающе одетого полуорка нехорошее написано. Ухмылочка и бегающие глазки, и какой-то затрапезный кафтана придачу с кое-как завязанными бантами. Подлянку задумал Шайт, иначе с чего бы Контросу с ноги на ногу переминаться?
Валора небрежно повела плечиком – сделаю в лучшем виде в отличие от тебя. Приникла к уху короля:
-Дорогой, у меня для тебя сюрприз, – и эдак с зазывно с прищуром посмотрела.
Король сразу повелся: “Показывай, показывай”. А рожа стала гастолько похотливая, что Валора перепугалась, вдруг сюрприз не удастся?
Шайт нагло развалился на королевском троне:
-Не пора ли тебе домой? В священной пещере Рэм предки, поди, заждались? Думаю, они не откажутся от тебя, раз здесь ты был королем, хоть у тебя всего одна печать, и кровь разжижена разными народами. Если ты, конечно, из тех Монохамериков, которые жили в Завальных землях
Король скривился всем телом:
– Какие каденции! Не приспичило мне на вашу засиженную гору!
Шайт сарказма не понял, но сообразил, что от его более чем лестного предложения отказались. Ушам не поверил и сделал ещё попытку объясниться, выставив для убедительности нижние клыки:
– Монохамерики - род, конечно, так себе, жидковатый, но лучше с ними. В твои года пора о будущем думать? Сколько протянешь? Год? Два? Насколько ты дряхлый?
Король ещё раз хмыкнул. Это кто тут старый? Он? Не-ет. Он не такая древняя развалина , как Шайт, и не собирался в небытие так скоро. Наоборот, планировал долгую и счастливую жизнь с любимой супругой и наследником. Развернулся к Валоре:
-Ты знала?
Вид у неё был достаточно ошарашенный, чтобы с нежностью поставив диагноз: “Дура”, отодвинуть за спину. Пусть ждет очереди в безопасном месте. Он сначала разберется с деверем, а потом с невестой.
Вытянул руку, и ней засветился образ посоха.
Вот, оказывается, чего король мог! Шайт тоже хмыкнул. Вовсе не немощь бледная, как считала вторая экс-королева. Тем лучше, слаще победа.
Валора же с каким-то удовлетворением отметила заблестевший взгляд Шайта. Что? Не ждал? Не фиг советоваться со второй, когда надо спрашивать у неё. Она-то знала, что старец отнюдь не ветхий. Прекрасно помнила эту потенциальную мощь натянутого, как тетива, тела. Хотя при чем тут тетива? Импульс стреле дает лук. Гармония упругости и жесткости… Интересно, откуда в ней эти знания?
Валора тряхнула головой, надеясь или вытряхнуть вовсе непрошенную и неуместную информацию, или прояснить окончательно мысли о баллистике. Сработало, луки и стрелы оставили её. Теперь мучительно решала за кого болеть, кому подбадривающие слова кричать. С мужем она славно ладила, а Шайт - коллега по стройке.
Как повсеместно принято в минуты выбора, стала шарить глазами, в расчете найти подсказку извне, и наткнулась на Контроса.
Бледный полуорк деталью интерьера стоял между двумя портретами. Он тоже не был готов к услышанному. Рассчитывал на приватную беседу. Мама ему строго настрого запрещала обижать стариков, хоть он и оказался распоследним подонком и такое с Валорой сотворил. Зато потом женился…почти. Зачем убивать…. Нет, не видел в этом никакого смысла:
- Нельзя обижать стариков, котят и беременных женщин.
- Ты просто не в курсе. Огры с возрастом набирают крепости. А ты, раз нежный такой пшел отсюда.
Тут и Валора подала голос, мол, она никуда не уйдет
– Надо бы разобраться со зрителями, - доверительно рекомендовал Шайт.
Король чуть повел образом посоха, Валору подхватило и вынесло в косяк. Откуда она и назвала почти супруга косоруким. И припомнила многое из лексикона Дрона, когда Контрос, перехватив её за талию, вытаскивал за дверь. В проеме полуорк вежливо спросил, действительно ли Шайту не нужна помощь и, ускорившись от одного конкретного “Вон!”, мигом туда выскочил.
-С охраной, думаю, ты уже разобрался?
-И с магами, – подтвердил Шайт.
-То есть встретить их некому.
Шайт покачал головой. Чуть провел ногой, и к королю побежала дорожка, вспарывая дорогущий паркет. Это было вообще-то из грымзловского репертуара, но так к месту получалось, что не удержался. Спасибо, Дрон, за науку на берегу вановского залива.
Король если и удивился незнакомой магии, вида не подал. С траектории удара ушел и ответил банальным щитом.
Началось. Помогайте, предки.
Шайт запустил контрщит. Хороший объемный контрщит. Не слишком на него надеялся. Так, отвлекающий маневр. Сверкнув плащом, нырнул за трон от ответного разряда. Неплохо.
Король взмахнув образом посоха и небрежно отшвырнул тяжелое кресло в стену. Стена выдержала, трон – нет. Но Шайта там уже не было. Мгновенные короткие перемещения – это его конек. Король чувствительно получил сбоку в плечи, резво развернулся. Да-а, подзабыл он со всеми этими чужими обычаями и лестью, что огры с возрастом становятся сильнее, если ты не наследный лорд-маг. Шайт был в полтора, если не в два раза старше… Образ посоха убрал, теперь он только мешал. Ответил банально открытой ладонью, рассчитывая отбросить подальше. Шайт походя отвел эдакий женский удар верхними клыками, вспорол плечо, перехватил предплечье, и, разворачиваясь, закончил эффектным броском. Едва ли не в полете догнал, добавил дополнительно коленом. Хотел ещё раз догнать и дожать на полу, но не успел. Король снова засветил образ посоха и погасил инерцию, так что удушения не вышло, а вышел пшик.
Они стояли, покачиваясь, друг напротив друга в боевых полустойках.
Больше на ближнюю дистанцию король Шайта подпускать не собирался: слишком опасно это для жизни и здоровья. Уже не так небрежно, противник оказался несколько лучше, чем предполагалось, выпустил шесть идеальных файерболов.
Шайт сбил их полами плаща. И снова пропал.
Король крутанулся. Знал, что явится внезапно! Наугад выпустил веером два десятка скоростных поев – маленькие, но весьма кусучие огоньки. И десять подкопченыз отверстий в стенах показали, на сколько они были убойными Почти сразу рубанул “огненным мечом”. Опоздал, потому что прилетело справа, и нижний бивень Шайта, вспоров одежду и кожу, скользнул по ребру. Слишком широкое движение. Король обнаружил прореху и сам взял в замок. То есть попытался взять. Да кто ж его учил-то?
Шайт почти лениво поднырнул, перехватил движение и забросил оппонента в шкаф, снеся попутно очередную ширму. Добивать уже не рыпался, зная, что прилетит ответный удар образом посоха.. “Удобная штука этот образ. Не надо никуда ничего тащить. Посох стоит себе тихонько в уголке, пока ты образом отбиваешься”, – отвлеченно думал Шайт, скупо гася атаку.
Из мебели в комнате остались лишь стены. Похоже, король все комбинации опробовал, а у Шайта в запасе осталось несколько орочьих примочек! Но сначала –любимый воздушный щит. Не такой узкий и ласковый, которым король убрал Валору, а любимый, широкий, глубокий, дробительный с оттянутой воронкой.
Выбросил широко и неэкономно. От всей души..
Часть король отбил, но и трети хватило, чтобы протащить его через всю комнату, круша остатки интерьера и припереть к стенке. А вот и не к стенке! К раздвижной перегородке.
Выпустив толику дыма то, что казалось крепкой стеной, отъехало в сторонку, явив троих бойцов-чародеев. Кр-расавцы.
Шайта разобрала досада. Не потому, что его могли убить, избить и покалечить, а лишь потому, что разборка из-за непредвиденной заначки короля удлинилась на неопределенное время, которого у него не было:
– Может всё-таки по-огровски, один на один.
-Нет, – решительно отклонил предложение монарх, – по-огровски мы уже разобрались, ты старше.
Взмахом посоха сокрушил соседнюю стену, за которой, кто бы мог предположить!– стояла ещё одна боевая тройка.
Бойцы пошли слаженно, начали дружно. Сразу видно, тренировались немало. Применяли различные тактики и маневры. Шайт огрызался, отмахивался налево и направо, но атаки пришлось оставить, только оборона с экономией силы для его Величества короля- скотины. Вот где пригодились знания орочьей магии. Один раз умудрился, снова спасибо Дрону, горсть осколков штыком бросить в парочку особо ретивых. Зарекся грымзловской магией не пользоваться, столько сил потратил.
Противник давил, давил, и продавил оборону.
Щайт пропустил четыре ледяных клинка. Ударили удачно в голову и по печатям, отчего теперь уже гость улетел в остатки шкафа. Минуточку! Как по печатям? Одной ведь не хватает. И что в таком случае приняло удар слева?
Шайт осторожно полез в потайной карман.
Тупо уставился на серый камешек. Гм-м. Здоровья вам, добрые циклопихи!
Анарх лежал, с виду такой холодный и мертвый, но рука чувствовала, как бьется жизнь и просится наружу. А раз просится, так пусть погуляет.
Шайт выпрямился и бросил камешек на пол, пусть сам решит, что делать.
И все-таки здорово ему в голову прилетело, потому что вместо парочки ребят в черном, как минимум четверых из шести он вывел из строя – это помнил прекрасно, вокруг суетился десяток чародеев в синем. Или это не бойцы? Иначе, зачем им разворачивать нечто поблескивающее и мерцающее в тусклом свете ламп.
-Решил камнями закидать? – ехидненько спросил король.
Анарх выпростал восемь тоненьких длинных ножек, совсем по-собачьи встряхнулся, увеличиваясь до размеров кошки. Встряхнулся ещё разок, становясь величиной с собаку. Заметил расставленные сети, радостно подпрыгнул, дробно процокал по остаткам пола и быстро всю её на себя намотал. Сеть тут же опала и перестала мерцать, а Анарх увеличился до размеров быка. Среднего такого, упитанного быка. Задумчиво покачался на ножках, схватил ближайшего синего и отправил… наверно, в рот, хотя непосредственно рта никто не видел, Но и синий пропал.
Волшебники быстро сообразили, в чем дело и сбежали.
Король же взмахнул образом посоха…
-Не трогай, - прикрикнул Шайт Анарху, - Он мой!
Анарх затормозил. Сгреб короля лапкой, так что кости его затрещали, хребет переломил однозначно, этот звук ни с чем не спутаешь, перебросил через себя тряпичной куклой. Раз ты говоришь, что «твой», так пользуйся.
Шайт склонился над королем. Был уверен, тот не дышит, но король дышал сипло с надрывом и даже смог потребовать:
-Ты обещал… Пещера….Рэм гора… Тамо… - зашелся кашлем.
-Отдай образ посоха.
-Не тебе… - скривился король. Изо рта пузырилась кровь, так что больше булькал, чем говорил. Шайт переспросил:
-Чего?
-До…бей
Как ни уговаривал Контрос Валору, та от двери не ушла. Она же сказала, что никуда не пойдет! Стойко подслушивала в замочную скважину, потому что ни фига разглядеть не удавалось.
Сначала стоял жуткий треск, потом непонятные крики, а потом – тишина И кто победил?
Устало уселась у стены напротив. Контрос теребил назойливой мухой. Если кому-то очень хочется бежать, она не против, но сама отсюда ни ногой. Если поединок выйграет Шайт, то лететь во весь опор к морю – самое разумное. Если муж…тоже торчать здесь не имело смысла.
Не сразу поняла, что произошло, когда в руке появилось слабое свечение. Все кончено? Это ведь образ посоха? Только длинный. Неудобно. Покороче бы. И посох послушно уменьшился до размеров скипетра. А если им засветить в дверь, то ….
Первое, что бросилось в глаза – пыль. Потом из неё вышел вечно угрюмый Шайт, пряча нечто во внутренний карман плаща. Сказал недовольно, дескать, рассчитывал увидеть их далеко отсюда. Но Валора не желала покидать Мантинкуш, не попрощавшись с мужем. Она ведь теперь настоящая вдова? Действительная вдова? Стопудовая вдова, без всяких там «это мы тебя выдумали».
Экспедиция продолжается.
Все в Засиме было обыденно. Обыкновенный лес с низкими пушистыми елями и кривыми осинками, куда местные дети бегали за грибами-ягодами, сбегал с косогора. Обыкновенная земля, покрытая обыкновенной травой с цветочками, над которыми деловито кружили самые обычные пчелы и порхали бабочки. Самая обычная речка, с самой банальной мокрой водой, тиной и рыбой. Справа от станции – рабочий поселок, слева – селение полумирных опизов.
Найчика сидела на лавке над окультуренным обрывом и думала, что если на земле существует рай, то он здесь. И эти запахи зелени, дыма и пыли, и лай собак, и крики работников в полях, и мычание коров, трель птиц – все дышало покоем. Глядя на безукоризненное небо, не верилось, что где-то и кому-то грозит опасность. Разве может что-то плохое случиться, когда здесь так ласково пригревает солнышко?
Позади деликатно кашлянули. Марш принес термос, корзину с посудой и печеньем, и очередную депешу. Дела, дела.
-И что они хотят на этот раз? – мило спросила начальница Экспедиции Государственного Значения, расправляя рядом на лавке вышитую цветиками скатерку.
-Нам необходимо продолжить путь за земли Заоблачной с дипломатической миссией препровождения граждан к месту их постоянного проживания.
Атмосфера была настолько благостной, что совершенно уместного вопроса относительно «заземелья» не последовало. Пока звенели посудой, сервируя лавку на двоих, говорили ни о чем. Затем последовала процедура приглашения Марша, который хоть и приносил два прибора, компанию составлять отказывался: “Как можно. Вдруг чего подумают”.
Найчика была рассеяна:
-И, кстати, о думах. Я все думаю о Тренике…
-Такая чувствительная, – умилился Марш, быстро пристраивая задницу на скамейку, – только о других и думаете. Согласен с вами полностью. Очень неординарный молодой человек.
Найчика поперхнулась. Её вообще-то тревожил решение отставить поиски младшего советника. Тогда в горячке рациональный мозг четко выстроил иерархическую лестницу, разложил разнообразные поручения по степени важности и выдал ответ. Напряжение спало, и из темных закоулков сознания полезли тени сомнений. Правильно ли она поступила, запретив Матилулу искать младшего советника, оставшегося в сомнительной компании Харона. Вдруг они там что-нибудь напортачат, сотворят нечто, несовместимое с местными нормами морали и экологии?
- Мне Харон показался очень опытным, - Марш пошевелил усами, -… воякой. Такой… - очередное шевеление, – умудренный.
Подошла Баста. Почти все готово и ей не терпелось в путь:
-Так уже достали эти песнопения.
Найчика оживилась. Она думала, что это галлюцинация, предвестники близкого помешательства. Уже смирилась с мыслью о длительном лечении сразу по окончании экспедиции.
-Нет, - протянула Баста. – Местные племена диких опузов. Стойбища постоянно кочуют вдоль границы, не знаю, как они её определяют, и все поют одну и ту же песню. Усмиряют зло колыбельной Великой Праматери. Песня скорби и надежды. Бедненький репертуар. Как по мне, так нудно.
Найчика сказала, что это очень мило с их стороны усмирять зло. И мелодия ей нравилась. Транс, да и только.
Марш, как оказалось, ничего не слышал. Баста с очевидной завистью протянула: «Счастливчик», допила его чай и убежала.
-А ведь мы почти ничего не узнали о том, куда нас заносила судьба. Нет времени оглядеться, - посетовала Найчика.
Откинулась на спинку скамейки. Прикрыла глаза. Хорошо. Мысль, прошелестевшая по краю сознания, принесла ещё большее успокоение. Как славно, что не пришлось ни во что вмешиваться, узнавать, выяснять, делать открытия, портить, исправлять. Вот бы ещё не появлялось в минуты успокоения это страшное лицо.
Найчика открыла глаза. Ну, да. Стоит, подпирая старую липу. Ничего не говорит, не делает, только смотрит. Хотя…почему не говорит? Как раз очень даже говорит! «Ни одна песчинка не должна пропасть, ни одна секунда». Предъявило безделушку, тускло блеснувшую на солнце, повесило на ближайший сучок.
-Кто это? – схватила Найчика Марша за руку, указывая на липу.
-Где? - растопырил глаза Марш.
Около липы никого не было. И быть не могло. Там, где стояло страшилище, начинался обрыв, но ветке что-то висело. Может, оно все время там было?
-Это вам, - галантно преподнес Марш находку.
Небольшой запечатанный пузырек с песком, засыпанным рисунком четырехконечной звезды, на цепочке.
Найчика ещё не решила, что делать с подарком. Выкинуть? Спрятать? Оставить на болтаться на ветке? А Марш уже застегивал цепочку на шее, приговария, как замечательно необычный кулон смотрится на начальнице. Как цвет песка подчеркивает глубину глаз. Как идеальна форма подвески.
Найчика и сама чувствовала, как наливается неземной красотой, уверенностью. Изрекла:
-Ни одна песчинка не должна пропасть зря, - естественно и не задумываясь, откуда взялась более чем странная фраза.
Подвеска грела тело и успокаивала душу. И почему она показалась ей круглой? Плоская. Как раз для ямки под шеей. Найчика прикрыла глаза и провела рукой по подвеске. Камея с лаконичным со совершенным рельефом звезды.
Вздохнула глубоко и сделала то, что никогда в жизни не делала и представить не могла, что способна на такое: приоткрыла веки и стрельнула глазами в завхоза, отчего тот ушел в аут. Заигрывала! До чего ж экспедиция понизила планку личных моральных правил. Кокетничала! Как она могла до такого докатиться? Она, устроившая разнос юной машинистке за слишком короткую юбку до колен, потому что когда садишься, эти самые колени видны. Но внутренний голос успокаивал, мол, где она эта работа? Впереди неизвестность, а живем лишь раз.
Найчика шла к станции мимо колосящихся или цветущих полей, и все встречные-поперечные поселяне низко склоняли головы, завидев её, и не скоро их поднимали, провожая долгим взглядом.
- Они всегда так делали? – хмурилась начальница экспедиции.
-Нынче очень почтительны, - соглашался Марш.
Чтобы сродниться с кулоном Найчике, до этого презиравшая все «побрякушки», понадобился час. А ещё через полчаса она себя без него не представляла. И как она умудрялась до этого без него обходиться? Устроила внеплановую выволочку Басте за бестактный вопрос о происхождении подарка. Что она себе возомнила?
Баста отволокла Марша в сторонку и потребовала разъяснений, мол, откуда у Найчики побрякушка.
-Что-то не так? - встревожился завхоз, - В подсобке такого добра навалом.
Баста пожелала убедиться.
Марш подвел её к небольшому сундучку, откинул крышку, любуйся.
Кулонов там было под завязку. Простых и сложных витиеватых, с рисунками из песка на веревочках, цепочках или кожаных шнурках.
-Ага, - проятнула Баста, повеселала. - Значит показалась. Раз сувенирчик отсюда, так и думать нечего.
Однако Марш задумчиво рассматривал украшения:
-Что в них такого? – спрашивал сам себя, потому что Баста была уже на платформе.
Прибыл оставленный в Засыпе состав с охранниками на борту.
-Связи дольмена с вами нет, - рапортовали недовольные охранники. – Передать велели, чтобы срочно отправлялись. Забойские маг-техники отловили стабилизатор и будут его налаживать. Нас, вот, сюда прислали, последствия ликвидировать. А мы так думаем, что попрут в Засим местные племена. Они, шельмы, откуда-то всегда знают, когда из пустыни выходить надо. Вот для порядка нас сюда и сослали. Мы ж свою работу сделали? Вас доставили.
Намек Найчики, что доставили отнюдь не они и далеко не всех, охранников дольмена не прошиб. Ребята его даже не поняли. И флаг им в руки, как сказала Баста. Одно огорчительно, придется оставить это мирное и спокойное место, где так хорошо распивать чаи над обрывом. Хотя с толпой опузов оно уже не будет таким благостным и медитативным. То-то Найчике показалось, что населения прибыло. То есть теперь ясно, что не показалось.
Манакары и Ичачуа
Стойбище опузов кипело. Они не стали менять ночь на день, справедливо решив, что серые сумерки подчеркнут красоту разноцветных огоньков в плошках. Как по Тренику, с огоньками они переборщили.
Они лежали за бугорком и Вареник вел себя на редкость прилично: прилежно сопел изредка тихонько поскуливая от предвкушения.
Найти Харона было проще простого. Его окружили злобные опузы и, судя по страдальчески изогнутой шее и мученически открывающемуся рту, пытали. Крики боли слышны не были, более того, ни одного звука из стана врага не долетало, но оно и к лучшему. Как бы разрывалось сердце младшего советника, если бы он их слышал!
-Я спасу тебя, – пообещал Треник плененному Харону. – Мы спасем его, – сообщил он Варенику.
План спасения был прост: навести на противников страх и ужас, воспользоваться замешательством и убежать.
Как навести страх и ужас он знал, надо только создать бочку побольше. И если забраться в неё, так заодно разрешиться проблема транспортировки. В последний момент, припомнив всех книжных супер-героев, изобрел экипировку, очень напоминающую летный костюм для скейта.
Бочка выползла из земли в месте не очень удачном, в низинке и Тренику пришлось её кантовать, подбивая клинышки, чтоб она не укатилась.
Переоделся, приосанился и горько пожалел, что не видела его в этот исторический момент Баста. Забрался в бочку, сказал слово прощальное Варенику, мол, жди и помни, не без труда качнул бочку со склона и понял: не зря прощальное слово сказал.
После первого полного оборота бочки, порадовался, что защитный костюм одел. После второго – запутался в полах плаща, после третьего – пожалел о собственном благородстве, вспомнил скачок на поезде, а затем стало как-то не до мыслей.
Мало оставалось Тренику до его полной трагической кончины, когда бочка прекратила набирать обороты, напоровшись на невидимую преграду, воздвигнутую опузами. Подвиги совершать расхотелось. Кое-как из бочки выпростался. Планировалось налететь коршуном с победным “Ура!!!”, но тело повело в сторону и кроме “м-м, как хреново”, ничего не получилось.
-Ты чего на нас бочки катишь да ещё пустые? – первое, что услышал младший советник.
Харон, сурово сдвинув брови, буравил недобрым взглядом. Вокруг сгрудились опузы и смотрели куда доброжелательней.
Треник тупил и не въезжал в ситуацию. Где кровь и орудия пыток?
-Потом, – пообещал Харон. – Все потОм.
ПотОм вышло во время завтрака-обеда-ужина. Опузы были добры и щедры. Угощали неизвестными яствами и поили непонятными напитками. Внимательно следили за реакцией. Треник послушно жевал от всего, старательно выставляя вверх большой палец, мол, пока жив. Опузы по-детски радовались, и доставлять им удовольствие было тоже удовольствием.
Харон подсел поближе и повел рассказ. Если опустить лирические отступления и небольшую не относящуюся к опузам повесть о том, как звено Харона в составе добровольной наемной армии вело осаду у Барбарского замка Веселых Ведьм вместо того, чтобы брать штурмом Баолабский замок Висельников, то дело в следующем.
Мирное племя кочующих опузов-собирателей Манакаров обходило свои владения на предмет заготовки пади, то бишь нектара гигантской тли, когда в одном из урочищ, если под ними понимать останки тросянок среди гор или песков, наткнулись на стену. Произвели разведку, которую к своему позору Харон не заметил, и убедились, что это всего-навсего парочка странников. Не стали их беспокоить, а спокойно занялись своим делом: сбором урожая и его консервацией.
То, что пегас принял за маски смерти, оказалось совсем наоборот – ликами уважения к самым почетным гостям племени и, соответственно, соплеменникам. Было весьма невежливо их тырить, а в случае с Вареником, и портить, да что уж теперь поделаешь.
Данное племя, учитывая очевидную лояльность к выходкам незнакомцев, с полным правом могло считать себя весьма прогрессивным. В отличие от своих извечных врагов опузов –охотников племени Ичачуа, имеющих скверную привычку умерщвлять на своем пути всё, что дышало или шевелилось, а уж потом разбираться, в чем дело. В данный момент Манакары находились с ними в хрупком перемирии, но от этого Ичачуары не выглядели привлекательней. А Манакары - хорошие, каждого путника привечали, кормили, обогревали, пока тот не доказывал свою полную несостоятельность.
-В каком смысле «разбавить кровь? – с придыханием спросил Треник.
-В прямом. Ичачуары категорически против любого кровосмешения, а Манакары – двумя руками «за», - невозмутимо пояснил приставленный к гостям толмач. Он-то явно не полностью принадлежал к славному племени опузов, как есть метис:
– Устроят смотрины и ежели какая девчонка решит тебя взять в мужья, так будешь с ней родить крепеньких и славненьких опузиков.
- А ежели я не того…хочу родить?
-Отпустят. Прям в песок, а там как удача ляжет. Сам загнешься, или к Ичачуам в лапы попадешь. Лучше, конечно, самому.
Треник стеснялся и отнекивался, мол, родить никак не может, у него невеста. Пусть оставляют здесь, в тросянке. Манакар-метис заверял, что «здесь» нельзя, здесь – угодья. Во второе ухо младшему советнику жарко дышал Харон, дескать, не стоит выдрючиваться из-за далекой мифической невесты, когда прямо в руки прет такая пруха.
Младший советник никакой удачи в ситуации не наблюдал и желал в экспедицию к Басте. Она, поди, заждалась.
-Баста? – удивился Харон. – Твоя так называемая невеста – Баста? Она хоть в курсе?
И Треник отчего-то уверял, что в курсе и очень за него переживает.
-Что-то я упустил, - огорчился отставник. – Когда успели? Ладно, устроим побег в лучшем виде. Допьем бырло, и займусь. А пока – кутить! Эге-гей!
Треник отгреб в сторонку. Голова отчаянно болела, и ласки Вареника воспринимались докукой. Как же так? Получалось, из-за своих несбыточных мечтаний он отставнику кайф обламывал. Нехорошо. Надо устоить побег в одиночку, хотя одному жутковато. Но если сейчас решиться, встать и пойти куда глаза глядят, наверно, получится сбежать совсем. В крайнем случае, вернется. Назад-то всегда можно?
Обдумав мысль на треть, на больше мозгового штурма не хватило, встал и побрел. Радостный Вареник поскакал рядом. Прогулка!
Чтобы не было скучно, считал шаги. На сто двадцать шестом сбился. Так как все мысли ушли в ноги, незатейливо командовал: «раз, два, раз, два».
Вареник возмущенно тявкнул, далековато угуляли от праздника, и убежал.
Треник не обиделся. Он на месте Вареника тоже бы убежал. Собака же не он, не верный жених. Собаке можно.
Дорога была удобной, шагалось легко. Треник был уверен, что это торная тропа Манакаров, ведущая к счастью, которая есть свобода. Цель придавала бодрости, знание цели - силу. Он даже попытался петь, но звук собственного голоса показался настолько диким, что заткнулся.
Все-таки дорога без спутников была пустовата.
И не успел Треник об этом посетовать, как ему на голову свалился Харон:
-Хорош боевой товарищ, - наехал пегас. – Как Ичачуа появились, так сразу в кусты!
Прошло некоторое время, пока младший советник понял в чем дело.
По мере повышения градуса в организме опузов их поведение менялось. Они уже не улыбались приветливо,а на глазах из мирных Манакаров превращались в злобных Ичачуаров.
- Только что клялись в вечной дружбе и братались, а через секунду «Убить его! Убить его!» и громче всех эта сволочь – наш толмач. Подаставали откуда-то барабаны, обтянутые шкурами врагов, и давай по ним лупить. Такой ужас я пережил только в плену у опального генерала Риверойса, когда того переклинило. Вывел всех пленных во двор и велел рассчитаться на первый-десятый. Каждого десятого жестоко казнили. Я, ясный день, оказался сто шестидесятым.
Треник удивился. Он и предположить не мог, что доблестный пегас побывал в плену.
-Ты даже не представляешь, как у генерала содержали пленных. Если бы представлял, сам бы сдался, - понурил голову Харон. Но так как долго унывать не умел, тут же радостно вскинулся, мол, фантазия у генерала закончилась на сто тридцатом, и он оставшихся смертников помиловал и на волю отпустил.
-Иначе, как бы я сейчас с тобой разговаривал?
Но Треника интересовало другое, как пегас планировал уходить от погони сейчас? Самое время свернуть с дороги.
-Дороги? – повел глазами отставник. – Какой дороги? Ты идешь по сложной траектории. Если бы не Вареник, фиг бы я тебя нашел. Никакой дороги нет!
Этого младший советник понять не мог. Как можно не видеть очевидного? Вот она, утоптанная тропа.
-То есть ты дорогу видишь, - озадаченно бормотал Харон. - Вопрос, видят ли её Ичачуары?
Приняли предложение Треника и начали сворачивать. Тут случилась незадача: сколько они не сворачивали, Треник дорогу видел. В метаниях несколько раз слышали воинственные крики Ичачуаров. Отмучившись некоторое время, на затею с уходом плюнули. Раз уж кривая куда-то выводит, значит по ней надо идти.
Один раз пегас попытался взлететь в разведку, но не смог подняться над деревьями. Погарцевал рядом, потрясая амуницией и рассуждая сам с собой.
Шли до темноты. Устроили разборку, кто её заказывал. Выяснили, что никто. Значит, они уже вышли из пня. Но в теории, выйти они должны были в пустыню. А тут кругом лес, наполненный непонятными шорохами, треском, щебетом.
-Я уже давно заказываю себе еду, а она нигде не появляется, - сообщил Харон.
Треник рассудил, раз они вне пня, значит, и волшебство трясянок тут не работает.
- Сейчас свернем за поворот, а там стоит большое хлебное дерево. Растут на нем булки и ватрушки.
-С изюмом?
-И с корицей, - подхватил Треник, не сообразив, что это был сарказм.
Повернули за поворот.
-Вот оно! – торжественно сказал младший советник. Подошел к обыкновенной…да кто б его знал, как ЭТО называлось. Харон кроме листвы ничего не видел. А Треник начал это ничего рвать, и в его руках оно становилось ароматными булками и ватрушками. По просьбе недоверчивого пегаса поискал бутерброд с колбасой. Нашел с сыром и финиками. Рядом поскуливал Вареник. Треник самодовольно потрепал собаку по загривку, взялся двумя руками за нечто и с силой дернул.
Даже отскочить не успел! Ему на голову свалился небольшой, но очень длинноногий осьминог. Как уверял младший советник, древесный осьминог – основной враг и паразит хлебного дерева и любимое лакомство драконовых собак фараона.
Харон, слопав пару десятков пирожков с капустой, задумчиво рыгнул и согласился, что есть хлебное дерево и дорога, и он пойдет по ней сколько надо. Более того, иногда полезно ударяться головой, от этого прозревает третий глаз.