Сборник сказок Ах, если бы

Увaжаемые авторы, вошедшие в cборник сказок "Ах, если бы…"
  Убедительная просьба: внимательно прочитать свои произведение и указать возможные замечания. В случае их отсутствия в рецензиях напечатать следующее: "Замечаний не имею. К печати произведения  разрешаю." Прошу обратить внимание  на правильность написания фамилий, псевдонимов, населенного пункта.

  С уважением, 
  исполнители проекта Международная творческая мастерская "День Сказки".


Сборник сказок

Ах, если бы…

Виктория Вирджиния Лукина.

Кот по имени Дартаньян

В подвале было тихо. Кошка дождалась, пока котёнок наелся, вылизала его довольную мордашку и, юркнув в подвальное окно, отправилась на поиски съестного для себя.
Прошло два дня, но она не вернулась. Малышу было холодно и он, свернувшись клубочком, крепко спал. Ему снилось уютное мурлыканье мамы, вкус молока и детское ощущение счастья.
Оглушительные раскаты грома заставили его вздрогнуть и проснуться – на улице бушевала гроза. Котёнок побродил по подвалу, сгрыз пыльный сухарик и, вернувшись в свой закуток, тихо заплакал.
До чего же страшно маленькому крохе остаться одному на свете!!!
Щёлкнул замок и в подвал спустились двое бродяг.
— Где ключ взял? — хрипло спросил Толстый.
— Так это, как его — сантехник обронил, я и подобрал, — пробасил Тощий.
Они выложили на ящик хлеб, селёдку, луковицу и выставили бутылки. Рыба пахла так аппетитно, что котёнок не выдержал и вышел из своего уголка.
— Глянь, какой заморыш! — воскликнул толстяк.
— Где? — худой обернулся и задел рукой откупоренную бутылку.
Та опрокинулась и выплеснула на малыша струю пенящегося, горького пива. Он чуть было не захлебнулся и задрожал от испуга. Бродяга взял котёнка за хвост и поднял высоко над полом:
— Из-за тебя добро разлил! Ну, что с тобой сделать за это?
Он дыхнул на котёнка сигаретным дымом и тот, на мгновение, даже перестал дышать, но потом – вырвался, по стекловате вмиг взобрался к крошечному окошку и выпрыгнул на улицу.
Уже стемнело, а дождь, по-прежнему, лил как из ведра. Укрыться было негде и котёнок, напоминая маленькую промокшую кочку, уселся на краю дороги. Его окружали невиданные чудища: с оглушительным рёвом сновали мопеды; огромный пёс, натянув поводок, лаял и брызгал слюной; гигантский грузовик, клокоча и, шипя, надвигался на него с одной стороны, а с другой — визжа клаксоном и мигая фарами, неслась легковая машина.
Две тёплые руки подняли котёнка с земли, укутали в край шарфа и, вскоре, он очутился в светлой прихожей.
— Мама, смотри, кого я принесла! — с порога крикнула девочка, снимая куртку и сбрасывая на ходу ботинки.
— Ему чуть больше месяца, — ответила хозяйка, — сейчас манной кашкой накормим.
Девочка выстелила коробку мягкой тканью, и найдёныш, насытившийся ложкой каши, крепко уснул. Потом его купали специальным шампунем и, держа на ладони, поливали тёплыми струйками из душа. Пенная вода трижды уносила в клокочущую воронку полчища откормленных блох. Обессиленный, замученный котёнок напоминал распластанный лоскуток мокрого меха с яркими глазёнками.
Три белых персидских кота — Атос, Портос и Арамис, вскочили с уютных кресел и примчались поглазеть на пришельца из внешнего мира. Персы обнюхали его, тронули лапами и брезгливо отодвинулись, когда он полез целоваться. Девочка засмеялась:
— Правда, похоже на знакомство гасконца с мушкетёрами?
— Да, — улыбнулась мама, — Дартаньян — знатное имя!
Вскоре котёнок подрос и поправился. Он оказался молчуном — никогда не пищал и мужественно терпел трёпку мушкетёров, сражаясь с ними на равных. После игр и беготни, они гурьбой мчались на кухню. Коты усаживались на табуретки и клянчили сыра или колбасы, а малыш, сидя на полу, ловко подхватывал все лакомые кусочки, выпавшие из их ртов. Наевшись, он нараспев тянул: « Ваа-ууу!», вместо «Мяу», и засыпал под столом.
Дартаньян мог часами наблюдать за лягушкой в аквариуме, а играя с верёвочкой бра, – то включал, то выключал свет до тех пор, пока его, взяв за шкирку, не выпроваживали в коридор. Посидев с видом горемыки у закрытой двери, он изо всех сил начинал упираться в неё своим упрямым лбом и, распахнув настежь, вприпрыжку мчался к любимому выключателю. Брошенные ему для игры конфетные фантики он мастерски отбивал лапой, а игрушки крупнее — как дрессированный щенок, обязательно приносил обратно. А когда девочка с подружками, шутя и дурачась, громко смеялись и кричали, он кусал первого попавшегося за ногу, как бы предупреждая, что драки и крики ему не по душе.
Не любить его было невозможно, но, несмотря на это, через месяц в местной газете появилось объявление:
«Отдам в добрые руки чудесного котёнка — здоров и воспитан, зовут Дартаньяном».
Телефон трезвонил целый день — оказалось, что найдёныш нужен очень многим!
Перед отъездом его расчесали, надушили и расцеловали множество раз, а потом — долго смотрели вслед серебристой машине, за задним стеклом которого маячил маленький ушастый силуэт.
Прошло два года. Дартаньян превратился в роскошного красавца с серо-голубой густой шерстью и оранжевыми глазами. С хозяином они ладили — вместе рыбачили, вместе нежились на диване у телевизора. Он был очень счастлив и не вспоминал о своём детстве.
Однажды хозяин должен был уехать на несколько дней:
— Дружище, ты остаёшься один, со двора — ни шагу, чужих не пускай и не шали!
Ночью вкрадчиво скрипнула калитка. Кот встрепенулся, пролез на чердак и сверху увидел, как две тёмные фигуры, крадучись, приблизились к дому.
— Где ключ взял? — хрипло спросил Толстый.
— Так это…как его — босс обронил, у которого уборщиком работаю, я и подобрал, — пробасил Тощий.
Дартаньян повёл ухом. Он вспомнил эти голоса, и селёдку, и отвратительный запах пива, и самую унизительную вещь для любого кота – быть поднятым за хвост и висеть вниз головой. Неслышно спустившись с чердака в сад, он спрятался под кустом смородины и сердито растопырил усы. Чужаки, озираясь по сторонам, закурили.
— А в доме точно никого нет?
— Нет, один живёт, да и уехал на два дня в эту…как её — в командировку! Дело верное, в доме — сейф, а в нём денег – уйма!
Один притушил сигарету о ствол яблони, а другой щелчком закинул горящий окурок прямо в смородиновый куст. Ловкая серая лапа привычным движением отбила его, словно это был безобидный фантик из его детства. Описав дугу, красный огонёк угодил прямо в оттопыренный капюшон толстяка.
— Дверь на сигнализации, буду залазить через каминный дымоход, – зашептал Тощий, — а ты…того — подстрахуешь!
Он достал из рюкзака верёвочную лестницу с железной крестовиной и, крякнув, метнул её вверх. Раскачиваясь, как на лиане, и напоминая двух шимпанзе, грабители, кряхтя и переругиваясь, взобрались на крышу. Толстяк тут же откупорил бутылку и сделал пару булькающих глотков. Худой же достал из кармана клочок бумаги, в котором хранился сушёный лещ, и стал вглядываться в кособокий ряд цифр и букв.
— Код сейфа! Еле раздобыл! — самодовольно хохотнул уборщик и оглянулся: Толстый был охвачен клубами чёрного дыма, а над его макушкой полыхал огонь — капюшон горел и дымил!
— А-аааа! — заголосил дымящийся, почувствовав что-то неладное за своей спиной.
Он замахал руками, толкнул приятеля, и тот от неожиданности выронил драгоценную записку — кружась и планируя, она полетела вниз. Дартаньян, с детства привыкший съедать всё, что падает сверху, поймал её и проглотил, наслаждаясь рыбным ароматом.
— Ты что сделал?! Без кода мы сейф не откроем! — закричал Тощий, но напарник его не слушал, балансируя на краю крыши.
Капюшон уже догорел и осыпался, запахло палёными волосами и Толстый, проревев быком: «Мааа-мааа!» — рухнул на землю.
Открытая бутылка пива, выскользнув из его рук, словно стойкий оловянный солдатик, застыла на краю крыши. Тощий тоже долго махал длинными руками но, в конце концов, изобразив долговязую ласточку, полетел следом. В последний момент, зацепившись штаниной за какой-то крюк, он повис вниз головой. Кот лёгкой тенью метнулся по стволу старой яблони, с её верхушки прыгнул на крышу и опрокинул лапой бутылку — пенящееся пиво всхлипнуло и щедро окатило висящего.
Дартаньян стрелой помчался в дом, прыгнул на диван и дёрнул верёвочку на бра. Комната осветилась тёплым оранжевым светом, который сквозь большие окна ярким потоком хлынул в тёмный сад.
— В доме кто-то есть, бежим! — завопил толстяк, поглаживая свою обгоревшую лысину.
— Ты это…как его… сними меня, — заныл Тощий и вдруг сам, без посторонней помощи, под треск рвущихся штанов, вначале погрузил лицо в высокую крапиву, а потом и весь нырнул в её объятия.
Грабители бросились наутёк, а кот уже сидел под смородиновым кустом
 — Ничего, ничего… нас — того, долго помнить будут! — почёсывая ужаленное крапивой малиновое лицо, прошипел Тощий.
Он вынул из кармана чудо пиротехники — подобие маленькой гранаты и, сорвав чеку, бросил её под дверь. Дартаньян в два прыжка оказался рядом, схватил её в зубы и бросил улепётывающей парочке под ноги. Раздался оглушительный хлопок, ввысь взметнулся праздничный фейерверк, и две неуклюжие фигуры, потеряв равновесие, врезались друг в друга.
— Ты чё? Под ноги смотри, болван!
— Кто болван? Я болван? Это ты всё дело завалил!
Дартаньян, не выносящий ссор и шума, догнал их и, молча вцепился зубами в чью-то ногу.
— О-ооой! Кот бешеный! Бежим! — глухим эхом прозвучало среди ночи, а потом стало тихо-тихо...
Кот прошёл вдоль забора, нырнул в лаз под калиткой и, умиротворённый, засмотрелся на Луну. Он обошёл свои владения, зашипел на свисающую с крыши ненавистную штанину и, уже было собрался идти спать, как услышал слабый писк. Заглянув в заросли лопухов, он обнаружил там дымчатого котёнка.
До чего же страшно маленькому крохе остаться одному на свете!!!
Не раздумывая, Дартаньян взял его за загривок и, пробравшись через чердак, принёс в дом. Первым делом, он усадил найдёныша у миски с молоком, а потом перетащил в хозяйскую спальню — на меховое покрывало, в царство пуховых подушек и сладких снов.
День прошёл не зря. Кот зевнул, нараспев протянул: «Ваа-ууу!» и, дёрнув шнурок, выключил бра.

Елена Овсянникова.

Ёлка-Метёлка

«Скоро Новый год, но мне отчего-то грустно, — думала Метёлка, стоя в углу дворницкой, — наверное, это запах молодой ёлочки, наряженной дворником, напомнил мне о лесе».
 — Да, дорогая, не удивляйся, — сказала она вслух ёлочке, — мы с тобой сёстры. Когда-то я тоже была маленькой ёлочкой в лесу. К Новому году меня срубили, нарядили, и я блистала новогодними украшениями, как ты сегодня. А потом праздник кончился, и я оказалась на помойке. Хорошо, что дворнику понадобилась новая метла и, струсив засохшие иглы, он соорудил её из моих веток. Летом он добавил к еловым веткам дубовые, так я и продержалась до нынешнего Нового года. Боюсь, милая, что и тебя ждёт такая же судьба.
 Но молодая ёлка только презрительно фыркнула в ответ. Она стояла нарядная в центре комнаты и очень гордилась собой.
— Говорят, в новогоднюю ночь сбываются самые невероятные желания, а чего бы ты хотела? — спросила Метёлка. Но опять не получила ответа.
Вошел дворник.
— Красота! — сказал он, любуясь роскошной лесной красавицей. — Да, я совсем забыл: перед Новым годом нужно избавляться от старых вещей. Говорят, это на счастье. А мне и выбросить нечего. А вот что, выброшу-ка я старую метлу.
С этими словами дворник взял Метёлку и вынес ее во двор на свалку.
«Ну, вот и все, — подумала Метёлка, — наступила моя последняя ночь. Завтра меня сожгут в мусорной яме».
От жалости к себе она заплакала, но никто не услышал её плача, и не заметил, как на обломанных прутьях Метёлки появились капельки смолы.
А между тем, новогодняя ночь выдалась прекрасная. Звёзды сверкали на небе, как бриллианты. Пушистый снежок поблёскивал в свете звёзд. В окнах домов переливались разноцветные огоньки. Отовсюду звучала музыка.
 — Какая чудесная ночь! Пусть и последняя, но зато самая прекрасная из всех ночей в моей жизни, — восхитилась Метёлка. — Ах, если бы желания и в самом деле сбывались, то я бы хотела снова стать живой настоящей ёлкой, хотя бы ненадолго, — мечтала она, стараясь не думать о завтрашнем дне.
Вдруг Метёлка услышала тоненький писк:
— На помощь! Спасите, помогите, хоть кто-нибудь! Котик, умоляю, не ешьте меня, ну хотя бы ради праздника.
— Именно ради праздника я и хочу тебя съесть, — промяукал гнусавый кошачий голос. — Никогда еще не пробовал белых мышей. Ты — мой новогодний подарок! Стой! Куда же ты? От меня не убежишь, драгоценный ты мой!
Вглядевшись в глубь двора, Метёлка увидела, как откормленный полосатый кот играет с маленьким белым мышонком. Мышонок пытался убежать, но ловкая кошачья лапа каждый раз настигала беглеца, как только тот удалялся более чем на метр от хищника. Коту эта игра доставляла огромное удовольствие. Он не спешил, терпеливо ожидая, когда его жертва выбьется из сил.
— Отпусти малыша, негодник! — громко крикнула Метёлка.
Кот повёл ушами, огляделся и увидел Метёлку:
— Кто это там скрипит на свалке, ты, что ли, старая метла? Как я рад, что тебя наконец-то выкинули!
Кот хорошо помнил, как часто его гонял этой метлой дворник, не давая охотиться на скворцов.
— Я накажу тебя, бессовестный! — снова крикнула Метёлка, понимая, что не может помочь мышонку. Без сильной управляющей руки человека, она была всего лишь бесполезной связкой прутьев.
Кот, уверенный в безнаказанности, продолжал свою отвратительную игру, белый мышонок пищал все пронзительней и отчаянней.
— Ах, если бы случилось чудо, и я хоть минутку смогла бы управлять собой! — воскликнула Метёлка, силясь приподняться. И вдруг почувствовала, как её прутья стали упругими и подвижными, и, тогда опираясь на них, она выпрямилась, подпрыгнула и… взлетела над свалкой, подхваченная неведомой силой. Метёлка устремилась прямо к коту, и с размаху ударила его. Раз, еще раз — кот пронзительно завопил, выпустил несчастного мышонка из лап, а сам бросился наутек. Рассерженная Метёлка преследовала его до тех пор, пока тот не скрылся в подъезде.
Тогда она вернулась к мышонку.
— Как ты, малыш? Жив? — ласково спросила она. — Иди ко мне, забирайся повыше, а то замёрзнешь совсем. Мышонок дрожал, все еще не оправившись от испуга.
— Я потерялся, — пролепетал мышонок. — Меня подарили Маше, но Маша забыла на ночь закрыть дверцу моего домика, и кот вытащил меня оттуда. Не помню, как я вырвался и выскочил во двор, кот — за мной…
— Ничего, малыш, успокойся, все уже позади, — сказала Метёлка. — Ну-ка посмотри, здесь на свалке могут оказаться полезные вещи: еда или тёплые тряпки…
— А что ты делаешь на свалке?
— Я? Я смотрю в небо и мечтаю стать настоящей ёлкой, — грустно пошутила Метёлка.
— А давай я тебя наряжу, как ёлку, — предложил мышонок. —  Вот старая, но очень симпатичная шляпка, так, наденем её, а вот шёлковый шарфик, на нём всего одна дырочка. Хочешь, я завяжу тебе бант?
— Конечно, малыш! Будем веселиться! С Новым годом, мышонок!
«Пусть поиграет, — думала Метёлка, — по крайней мере, не замёрзнет до утра. А я постараюсь забыть о том, что утром мне предстоит сгореть в мусорной яме».
— Смотри! — воскликнул мышонок. — Кто-то сверху пускает мыльные пузыри. Как здорово!
Он взобрался на шляпу Метёлки и, прыгая по ней, крошечными лапками стал ловить мыльные пузыри. Но пузыри почему-то не лопались, а превращались в серебряные ёлочные шарики. Мышонок вешал шарики на Метёлку и восторженно пищал:
 — Чудеса! Как здорово, чудеса! И тут Метёлка заметила, что с ней происходит что-то необъяснимое. Её ветки-прутики пронзили толщу снега, проникли в землю и укрепились там, став мощными корнями. Палка превратилась в высокий ствол дерева, а ствол оброс пушистыми игольчатыми ветвями.
— Что со мной? Что происходит? — бормотала Метёлка, не смея поверить в чудо.
— Ты стала настоящей ёлкой! Ёлкой-Метёлкой! Ура! Ура! — радостно пищал мышонок. — Да здравствует Ёлка-Метёлка!
В этот момент раздался грохот, и небо озарилось сверкающим дождём фейерверка. Наступил Новый год. Когда же выстрелы ракетниц стихли, и, продолжая праздничное веселье, люди вышли во двор дома, они замерли на месте от изумления. В углу двора на месте свалки, сверкая серебряными шарами, стояла огромная красавица ёлка. На макушке ёлки вместо звезды была старая шляпка, на которой плясал маленький белый мышонок.

Надежда Сергеева.

Переполох в Цветочном Королевстве

С самого раннего утра поднялся переполох в цветочном королевстве.
По огромным залам Радужного Дворца суматошно бегали пажи Васильки и горничные Ромашки и спрашивали друг друга:
— Вы не видали? А вы выдели? Может быть, вы встречали?
С не меньшей суетой передвигалась по дворцу и королевская стража во главе с командиром величественным Гладиолусом.
По сигналу церемониймейстера господина Пиона вся свита после завтрака собралась в Тронном зале. Ждали долго, Главная  фрейлина Орхидея и подружки её разноцветные Бегонии расположились у открытого окна, чтобы дышать свежим утренним воздухом. Госпожа Орхидея всё время прикрывала белоснежным платочком свой маленький ротик, пряча зевок. Видимо, она не выспалась.
Вот, наконец, раздались торжественные перезвоны оркестра Колокольчиков, всегда сопровождавшие выход королевской четы. Высокие двери открылись, и в Тронный зал вошли Их Величества король Тюльпан и королева Роза, следом за ними гордо вышагивали Их Высочества принцы Гиацинт и Адонис. Когда король с королевой заняли места на троне, а принцы встали рядом с ними, вперед вышел церемониймейстер господин Пион и скорбным голосом объявил:
— Многоуважаемые цветы всех званий и расцветок, нынешней ночью в королевском дворце случилась ужасная кража!
Ропот пронёсся по Тронному залу словно ветерок. Королева заплакала, прикрыв глаза ажурным платочком, король и принцы склонились к ней, утешая.
— Со спального столика Ее Высочества принцессы Хризантемы, — Пион сделал многозначительную паузу, — пропала хрустальная диадема.
— Подарок принца Гелиантемума, — подала голос рыдающая королева Роза.
— Ну, по-нашему, по-простому, принца Солнцецвета, — добавил король Тюльпан, нежно гладя супругу по руке.
— От горя бедная принцесса Хризантема заболела и не встает с кровати, — провозгласил Пион.
— О, мои дорогие придворные, — тихо проговорил король, — если вдруг кто-то из вас, совершенно случайно, взял хрустальную диадему принцессы, верните, пожалуйста. Я не буду сердиться. Лишь бы доченька моя поправилась.
Гордый Адонис, свысока оглядев всех присутствующих в Тронном зале, громко произнес:
– Я уверен, что диадема моей сестры еще во Дворце. Мы с братом проснулись сегодня рано, и вышли гулять в парк. И мы не видели, чтобы кто-то ещё покидал дворец.
— А я считаю, нам следует всех запереть в Тронном зале и пригласить королевского сыщика Антиринума, не зря же его называют еще Львиный Зев, — подал голос Гиацинт, расправляя свои бесчисленные оборки.
— Это будет правильно! — подняла голос королева Роза.
— Повелеваю, — встал с трона король Тюльпан, — всем придворным, пажам и горничным оставаться в Тронном зале до выяснения всех обстоятельств этой кражи. Господин Гладиолус, пригласите сюда королевского сыщика Анти… антри… ох, уж эта мода на заморские имена. Пусть сюда придёт Львиный Зев!
— А я давно здесь, — раздался голос из толпы придворных, — и уже начал следствие. Мои помощники Вьюнки рыщут в данный момент по всему Дворцу, проверяя все закоулочки и каждую щелочку.
— Ах, милый Антиринум, — вздохнула Её Величество Роза, — допросите всех с пристрастием!
— Всенепременнейшим образом, Ваши дорогие Величества и Высочества, — мягкой походкой сыщик подошёл к трону, молча, оглядел всех присутствующих, и сказал, — чтобы отвести всяческие подозрения от королевской семьи…
— Что вы себе позволяете! — возмутился король.
— Повторяю, чтобы отвести всяческие подозрения от королевской семьи, прошу Ваши Величества и Высочества ответить, когда вы видели упомянутую выше диадему в последний раз? — произнес сыщик, глядя прямо в глаза королю.
— Мы все видели хрустальную диадему на принцессе во время вчерашнего бала, — за всю семью ответила королева.
Сыщик повернулся в сторону фрейлин:
— Кто из вас провожал принцессу в покои после бала?
— Я, — вышла вперед Главная фрейлина Орхидея, — и Бегонии. Мы проводили Её Высочество до спальни и больше её не видели. В покои принцесса Хризантема вошла в хрустальной диадеме!
— Но вы же возвращались, госпожа Орхидея, — вдруг раздался тихий голосок от двери.
— Кто это говорит, выходите на середину, — приказал Антиринум.
От двери, ведущей в королевские покои, отошла маленькая Ромашка.
— Кто ты? — уже мягче спросил её сыщик. – Что ты видела? Говори!
— Я горничная принцессы, Ромашка-десятая, — чуть присела в поклоне горничная, — когда вчера Её Высочество Хризантема вошла в покои и только присела, чтобы я смогла снять с неё бальные туфельки, как без стука вошла госпожа Орхидея.
— Что-о-о?! — встала с трона королева Роза. — Фрейлина посмела войти без стука!
— Она врет, врет! Наговаривает, Ваше Величество! Я стучала, но видно тихо, — затараторила Орхидея.
— И ничего Ромашка не врёт, — вышел вперед маленький паж Василек, — я в тот момент в покоях принцессы свежую воду в вазоны разносил. И стука никакого не слышал.
Сыщик подошел ближе к фрейлине, обошел её кругом, подозрительно оглядывая, и вернулся к трону.
— Так зачем вы вернулись в покои принцессы? — грозно спросил Антиринум. — Отвечайте, госпожа Главная фрейлина двора!
Орхидея упала на колени и разрыдалась:
— Ваши королевские Величества, — сквозь слёзы проговорила она, — Её Высочество Хризантема вчера во время бала взяла у меня веер. Ей было жарко. А вернуть забыла. Вот я за веером и вернулась.
— Я подтверждаю слова госпожи Орхидеи, — подал голос принц Гиацинт, — эта противная девчонка Хризантема, действительно отобрала веер у фрейлины. Я это видел.
— Ваше Высочество, это неэтично — такими словами называть особу королевской крови, да ещё в присутствии придворных, — сделала выговор сыну королева.
— Вернула вам веер Её Высочество? — спросил фрейлину Антиринум.
Но та плакала и не могла сказать ни слова.
— Позвольте мне ответить на этот вопрос? — тихо попросил маленький паж.
— Говори скорее, — вместо сыщика ответил сам король.
— Её Высочество бросила веер с вазон с водой и велела госпоже самой доставать его оттуда, — грустно сказал паж и опустил голову.
— Госпожа фрейлина, все так и было? — подошёл сыщик к плачущей Орхидее.
— Да, Её Высочество видимо нечаянно уронила мой веер в воду и ушла в опочивальню, — всё ещё всхлипывая, сказала фрейлина. — После её ухода, я достала из воды веер и покинула покои принцессы.
— А вот и мотив преступления! — воскликнул Антиринум. — Обиженная фрейлина ночью тайно побирается в опочивальню принцессы и крадёт её диадему! Преступление раскрыто!
— Не-е-ет! — закричала госпожа Орхидея. — Принцесса Хризантема в спальню ушла в диадеме! Ромашка, Василек, вы же видели! Скажите!
Горничная и паж лишь молча кивнули.
— Госпожа Орхидея, может ли кто-нибудь подтвердить, что вы не покидали своих покоев этой ночью? — сурово спросил король Тюльпан.
Фрейлина из белой стала пунцовой. Потом снова побелела и лишь в самой серединке остались красные пятнышки, что говорило о крайней степени её смущения.
— Госпожа фрейлина Орхидея всю ночь провела со мной… в королевской библиотеке, — громко сказал принц Адонис, подошёл к фрейлине, всё ещё стоящей на коленях и помог ей встать. — Она не виновата в этой краже!
— Но что вы делали в библиотеке? — строго спросил король Тюльпан.
Адонис, не отпуская руки Орхидеи и нежно глядя на неё, ответил:
— Мы, Ваше королевское Величество, изучали древо семейства Орхидей. Оказывается у госпожи фрейлины очень много именитых и красивых родственников.
Придворные Бегонии, Магнолии, Лотосы, Бальзамины, Георгины и даже старичок Кориандр зашушукались, обсуждая только что услышанное. Кража диадемы была забыта!
Король наклонился к королеве и прошептал:
— Вот видишь, я был прав, мальчик любит Орхидею, раз при всех встал на её защиту.
— Признаюсь, я проиграла. Что ж будем готовиться к свадьбе? — так же шёпотом отвечала королева.
— Но кто же украл хрустальную диадему с ночного столика принцессы Хризантемы? — спросил королевскую чету несколько опешивший Антиринум.
— Ромашка, милочка, позови сюда принцессу, — ласково обратилась королева Роза к горничной.
— Точно, — поддержал король, — хватит ей прятаться. Пора всем объявить правду.
Ромашка тотчас выбежала из Тронного зала.
Вскоре придворные Колокольчики прозвонили торжественный сигнал, пажи Васильки распахнули двери зала перед прекраснейшей принцессой Хризантемой. Она была одета в пушистое белоснежное платье, а её голову украшала блестевшая в лучах утреннего солнца хрустальная диадема.
Ропот недоумения пронесся среди придворных.
Сыщик Антиринум с величайшим огорчением смотрел на диадему:
— Ну, вот… И искать теперь не надо… — он чуть не плакал от огорчения.
Хризантема подошла к Адонису и Орхидее, обняла их и сказала:
— Милый мой брат, дорогая Орхидея, простите меня. Диадема никуда не пропадала. Я просто её спрятала под подушку! Так велел мне, — принцесса посмотрела на короля, — папа.
— Да-да, велел! А иначе, как бы мы выяснили, в кого влюблён наш старший сын, принц Адонис! — король был доволен своей выдумкой.
— Значит, вечером в королевском Дворце будет свадьба! Господин Гладиолус, пусть ваши стражники разнесут эту добрую весть по всему цветочному королевству, — объявила королева Роза.
Все были счастливы.
Грустил и чуть не плакал только сыщик Антиринум, ему так и не удалось проявить свои замечательные детективные способности.
— Но я еще пригожусь, — твердил он, сидя позади трона, — вот увидите, что я не зря зовусь Львиный зев или Антиринум.
 
Зима заболела

Анюта, прижав к груди любимые коньки, с грустью смотрела в окно. Снега за ним не было, как и вчера, и позавчера, и неделю назад.
— Скоро Новый год, а снега всё нет и нет, — тихо сказала девочка. — Что ж такое случилось с зимою?
Пощелкал замок на входной двери, и Анюта услышала весёлый голос папы:
— Анюта, смотри, что я принёс!
Ещё не видя, можно было догадаться, что в дом принесли ёлку — приятный хвойный запах наполнил всю квартиру.
— Красивая ёлочка, — без особой радости сказала Анюта.
Папа присел перед дочкой, погладил её по голове и спросил:
— А почему так грустно? Сейчас я нашу ёлочку установлю, достану украшения, и мы все вместе станем её наряжать. Ведь скоро праздник.
Анюта вздохнула:
— Праздник-то скоро, а снега всё нет. А какой же Новый год без него? Получается, что и стихи, и песенки новогодние неправильные, ведь везде про снег говорится!
— А давайте, будем украшать ёлочку и думать о снеге, — вышла в прихожую мама, — Зима услышит наши мысли и пошлёт снег.
— Ты думаешь, у нас получится? — с надеждой посмотрела на маму дочка.
— А как же! — вместе сказали папа и мама и улыбнулись.
Всё время, пока устанавливалась ёлка, разбирались ёлочные украшения и с красивыми ниточками вешались на пушистую гостью, Анюта думала о том, как хорошо играть со снежками, строить снежную крепость, кататься с горки на санках и о многом, что бывает только когда  есть пушистый белый снег. Спать вечером девочка легла с надеждой, что за ночь за окном побелеет. Каково же было её разочарование, когда, проснувшись и выглянув в окно, Анюта увидела всё ту же серую картину.
— Что-то не в порядке с зимой! — чуть не заплакала девочка. — Пойду-ка искать зиму, пусть объяснит, что случилось.
Анюта оделась потеплее и вышла на улицу. Родители ещё спали, поэтому её никто не остановил. От бабушки девочка слышала, что в глубине леса есть волшебный терем, в котором живёт Зима.
На автобусе Анюта доехала до конечной остановки и по чуть заметной тропинке вошла в лес.
Девочка шла по лесной тропинке, усыпанной осенней листвой. Берёзки и осинки серели на фоне зелени елей и сосен. Вдруг что-то белое промелькнуло за кустами. Анюта замерла, даже дыхание старалась сдержать. На тропинку перед ней выпрыгнул зайка.
— Ой, бедный зайчик, ты зря шубку поменял, ведь тебя так видно среди опавшей листвы, — грустно проговорила Анюта.
— А что поделать-то? — заплакал зайчик. — Трудно от лисы спасаться, ведь снега нет!
Анюта чуть на тропинку не села, услышав слова зайчика.
— Ты можешь говорить?
— Так скоро Новый год! В это время все звери и птицы в лесу могут с детьми разговаривать.
Невдалеке затрещали сухие ветки, зайка ойкнул и спрятался под широкими лапами ели. А перед Анютой на тропинке появился медведь. Анюта очень удивилась, ведь ему положено спать.
Медведь увидел девочку, от удивления сел и стал чесать правое ухо.
— Ты чего в лесу делаешь, малявка, — прорычал медведь тихонько, стараясь не испугать гостью.
— Я не малявка, я уже в первом классе учусь, — чуть обиженно сказала ему в ответ Анюта и спросила: — А ты почему не спишь, ведь Новый год скоро?
— Большая девочка, извини, — медведь грустно покачал головой. — А как спать-то? Для сна медведю нужна тёплая берлога, а тёплой она бывает только под большим-пребольшим сугробом. А откуда ему взяться, если снега всё нет и нет.
— Я иду к Зиме, спросить, почему нет снега, ты не знаешь, где она живёт? — с надеждой спросила Анюта медведя.
— Знаю, отчего не знать. Живёт она в самой густой чаще, в высоком тереме, только ты туда не пройдешь, — медведь озабоченно почесал за ухом, — хоть ты и большая девочка, ножки у тебя маленькие, не пройти тебе через бурелом.
— Что же делать? — расстроилась Анюта.
Медведь встал, походил вокруг девочки и сказал:
— Придумал! Я отвезу тебя к терему волшебному, садись на меня.
— Возьмите меня с собой, — попросил, выскочивший из-под ели зайка, — лиса близко, а мне от неё не спрятаться.
— Прыгай мне на спину, — разрешил медведь и лёг на землю, чтобы пассажирам было удобно на него взобраться.
Вскорости медведь со своими пассажирами вышел из чащи на большую поляну, в самой середине которой стоял высокий красивый терем с резным крыльцом. Окна были плотно закрыты ставнями.
— Окна закрыты. Дома, видимо, нет никого, — почему-то тихо сказала Анюта, слезая с медведя.
— Вы к Зиме? — Анюта обернулась на голос и увидела на перилах крыльца маленькую синичку. — Она дома.
Анюта постучала, но никто не ответил. Медведь толкнул дверь, и она вдруг открылась, тихонько скрипнув.
Первым внутрь вошёл медведь «Чтобы малявку никто не испугал», — думал он. За ним — Анюта с зайчишкой на руках.
В полумраке горницы гости увидели сидящего за столом мальчика примерно одних с Анютой лет, он грустил.
— Это Морозко, — тихо чирикнула синичка, влетевшая следом за девочкой.
Анюта подошла к столу, Морозко так был поглощён своей грустью, что никак не отреагировал на её появление. Девочка села рядом и погладила мальчика по руке.
— Ты почему такой грустный? — тихо спросила гостья хозяина.
— Все грустят, — проговорил Морозко и встрепенулся, поняв, что не один. — А ты кто такая?
— Я простая девочка, зовут меня Анюта, — улыбнулась девочка.
Морозко поднял голову, увидел на пороге горницы медведя и зайчика, и удивлённо спросил:
— Что за гости нынче у нас? Зачем вы посмели потревожить наш покой? — попытался быть сердитым Морозко.
— Скажи, здесь живет Зима? — Анюта спросила с надеждой, что медведь привез туда, куда она хотела.
— Здесь, — кивнул головой Морозко, — я её младший сын, Морозко. А зачем она тебе?
— А ты не догадываешься? — спросила Анюта. — Скажи, почему Зима не посылает снега? Ведь скоро праздник, Новый год, а вокруг ни снежинки!
Морозко вздохнул и тихо сказал:
— Мама заболела.
— Как это «заболела»!? — воскликнул от порога медведь.
— Она поссорилась со своей сестрой, тётушкой Осенью, и слегла, — грустно ответил Морозко.
— Так надо её вылечить, — Анюта была уверена, что от выздоровления Зимы и зависит появление снега к Новому году.
— Думаешь, мы с братьями Морозом и Морозищем не пробовали её лечить? — Морозко достал с полки небольшой ящичек. — Вот смотри: это ледяные таблетки, их мы ей давали по одной три раза в день, а в этих бумажках – снежные порошки, которые надо было давать по два на ночь.
— Морозко, а почему у вас в тереме так темно? — спросил Зайка, запрыгнув на лавку.
— Так тётка Вьюга велела закрыть ставни, чтобы свет не мешал матушке болеть, — Морозко закрыл ящичек и убрал на полку.
— А моя тётя Вера всегда говорит, что больному необходим солнечный свет, — уверенно проговорила Анюта, — надо открыть ставни!
— Ты думаешь, это поможет? — сомневаясь, посмотрел на гостью Морозко.
— Солнышко — лучшее лекарство, — ответила ему девочка.
— Ну, ладно, попробуем, — Морозко взмахнул рукой, ставни распахнулись, впустив в горницу солнце.
— А теперь, — Анюта взяла Морозко за руку, — веди нас к своей матушке. Но сначала…
Анюта наклонилась к уху медведя и что-то ему зашептала, потом прошептала что-то и зайчику, они кивнули и вышли из горницы.
Морозко тихонько открыл дверь в светлицу Зимы:
— Матушка, можно к тебе?
Анюта вслед за Морозко вошла к больной и подошла к кровати, на которой с закрытыми глазами лежала старушка со спутанными седыми волосами.
Больная принюхалась и проворчала:
— Какой-то запах не лесной, кого ты привёл ко мне, сын?
— Её зовут Анюта, она из города, — последовал ответ.
— Из города?! — воскликнула больная, открыв глаза и сделав попытку приподняться. — Человек?!
— Зима, ты не сердись, что я тебя потревожила, — вежливо, как её учили, Анюта обратилась к старухе, — но скоро Новый год, а снега нет! Непорядок.
— Сама знаю, что непорядок, — опустилась на подушки Зима и закрыла глаза, — болею я, ничего не могу делать и не хочу.
— Какая ты бледная и очень холодная, — потрогала лоб больной Анюта, — неправильно тебя тут лечат!
— Мне положено быть холодной, я ж Зима, — не открывая глаз, капризно проговорила больная.
— Холодной, может быть, но не такой бледной! моя бабушка говорит, что когда у человека румянец во всю щеку, он просто не может болеть! — терпеливо сказала Анюта.
Морозко подошел ближе:
— Права твоя бабушка, я не видел ни одного больного с румянцем на лице.
— Румянец вернёт верное средство! Бабуля меня им всегда лечит, если я вдруг заболею, — улыбнулась девочка.
— И что это за средство? — поинтересовалась Зима, приоткрыв один глаз для наблюдений за гостьей.
Анюта подозвала Морозко и что-то ему прошептала.
— Это я могу, конечно, сделать, но ты уверена, что это поможет? — недоверчиво спросил он.
— Ни капельки не сомневаюсь! Иди.
Когда Морозко вышел, Анюта повернулась к больной:
— А сейчас, матушка Зима, займёмся вашим имиджем.
— Чем, чем займёмся? — приподнялась на кровати Зима.
— Ну… имиджем, — улыбнулась девочка, — так всегда говорит моя мама, когда надо заплести мне косички.
— Ты будешь заплетать мне косички? — рассмеялась Зима.
— Для начала надо расчесать эти спутавшиеся волосы, — Анюта взяла с прикроватного столика серебристую расчёску и стала аккуратно водить ею по волосам.
С каждым разом волосы становились пушистее, и больная преображалась — она молодела прямо на глазах.
— Теперь надо бы переодеться, а то негоже при гостях быть в ночнушке, — Анюта, что есть сил, старалась не показать своего удивления изменившимся обликом Зимы.
— Это просто, — улыбнулась Зима, — алле-ап, один взмах и…
Действительно, одним взмахом руки на больной оказалось нарядное, расшитое блёстками платье.
В светелку вошёл Морозко, неся в руках дымящийся кувшинчик.
— Что это? — подозрительно спросила больная.
— Горячий чай для возвращения румянца, — ответила Анюта.
— Горячий чай? Мне? С ума сошла! Я же растаю, — Зима плюхнулась на кровать, нарядное платье пропало, волосы снова спутались.
Анюта налила немного чая в кружку и подала больной:
— Чай с малиной и липовым мёдом еще никому не навредил.
— Откуда он взялся, этот чай, — проворчала Зима, — не буду я его пить. Зиме горячее нельзя.
— Не капризничай, — улыбнулась Анюта, — ведёшь себя, как маленькая девочка. Ты пей потихоньку, маленькими глоточками. Этот чай принёс тебе твой сынок Морозко. Он о тебе заботится!
— Я к леснику ходил, — смутился Морозко, — он и поделился напитком.
— Потихоньку говоришь? — больная осторожно взяла в руки кружку. — Маленькими глоточками?
Зима пригубила чай, сделала глоток, потом ещё — вкусно.
Больная пила чай с малиной и липовым мёдом, и с каждым глотком к ней возвращался румянец, седые спутавшиеся пряди волос стали пышными и серебристыми, сами улеглись под красивую корону, платье снова стало красивым и переливалось всеми цветами.
— Хорошо-то как! — Зима встала с кровати и закружилась по светелке.
— Мама, а тебя сюрприз в горнице ждёт, — с улыбкой глядя на неё, проговорил Морозко.
— Обожаю сюрпризы, — рассмеялась Зима и летящей походкой направилась к выходу.
В горнице на самом видном месте стояла украшенная ёлка.
— Ах, какая красавица, прям как я! — Зима закружилась, танцуя вокруг ёлки.
Вдруг она остановилась и с удивлением уставилась на медведя:
— Ты кто, зверь, доселе мною невиданный?
— Я медведь, летний житель, — прорычал медведь. — А вот из-за тебя, Зимушка, не сплю до сих до пор!
— Из-за меня? — Зима в удивлении смотрела на всех вокруг.
— Конечно, из-за тебя, — вздохнул медведь, — ты разболелась, снега не насыпала, берлогу мою не укрыла. Как мне спать-то? Сыновья твои очень уж лютуют иногда. Пушистая снежная шуба от них самая хорошая зашита.
— И мне без снега плохо, — подал голос зайчик, — шубка у меня белая, а снега нет, и она на листве для лисы очень заметная.
— А ты что скажешь, лекарша моя нежданная? — Зима посмотрела на Анюту.
— Всем плохо без снега, Зимушка-Зима! Ни на санках, ни на лыжах, ни на коньках покататься, ни в снежки поиграть! — грустно проговорила девочка. — И Новый год без снега — не праздник!
— Спасибо вам, мои дорогие гости, что пришли, что вылечили меня от хандры, которой заболела я, поверив сестре моей Осени, что никому снег не нужен. Будет вам снег. Самый пушистый, самый белый! Морозко, подай мне парадную снежную шубу.
Морозко поспешно достал из сундука белое одеяние и помог Зиме его одеть.
— Торопись, летний зверь медведь, в свою берлогу, чтобы снег тебя в пути не застиг, а ты будь готов от лисы в снегу прятаться, зайчишка, — Зима распахнула дверь терема и вместе с гостями вышла на крыльцо.
— А тебе, девочка Анюта, хочу я подарить волшебные рукавички, — протянула подарок девочке Зима, — наденешь их на ручки, похлопаешь, и твоё желание исполнится!
      — Спасибо, Зимушка-Зима, — улыбнулась Анюта, принимая подарок.
Девочка надела на ручки пушистые беленькие рукавички, сказала: «Хочу быть дома!», хлопнула в ладоши и… на крыльце остались только Морозко и Зима.
— Морозко, доставай из сундука самую снежную тучу, — обратилась она к сыну, — полетим землю снежком укрывать.
Анюта проснулась и сразу же бросилась к окну.
Всюду лежал, сверкая в свете утренних фонарей, белый снег, продолжая падать и падать из большой тучи.
— Спасибо, матушка-Зима!!!

Алина Мецгер.

Почему Зима с Летом, а Весна с Осенью встретиться не могут

Много-много лет тому назад, когда землю покрывал только снег и лёд, на Земле жила Зима. Проживала она одна, и от этого одиночества была очень суровой. Решила она как-то попросить Солнышко и Месяц, чтобы подарили они ей сестрёнку. Солнышко и Месяц выполнили просьбу Зимы, и у неё появилась сестрёнка Осень. Осень была очень красивая, но она сильно скучала и поэтому постоянно плакала. Когда она выходила из дворца, на землю сразу начинал капать дождь. Тогда Зима снова обратилась к Солнышку и Месяцу с просьбой, чтобы они подарили ещё одну сестру — подружку Осени.
И на этот раз Месяц и Солнышко не отказали Зиме, и появилась у них сестра Лето. Сестра Лето оказалась сухой и задиристой. Когда она выходила из дворца, на земле начинало всё таять, а затем наступала засуха. От этого сестра Осень становилась ещё грустней, и снова дожди начинали заливать землю. Пошла Зима снова к Солнышку и Месяцу и стала просить подарить им ещё одну сестру:
— Пусть она будет весёлой и доброй, и чтобы все её любили.
Так появилась у них ещё одна сестра — Весна. Весна была такой доброй и весёлой, что когда она выходила из дворца, на земле сразу теплело, всё расцветало и просыпалось — растения и животные.
 Затем выросли деревья, а на них поселились птицы. Стали они петь о том, как прекрасна Весна.
Позвала Весна сестру Лето и говорит:
— Смотри, какой прекрасный цветок взошёл на поляне.
Пришла Лето, и началась жара. Стал цветок засыхать. Испугалась Лето и позвала Осень.
— Полей его, — попросила она.
Стала Осень поливать цветок, но столько воды на него вылила, что смыло цветок. Ещё больше расстроилась Осень, ещё больше рыдать стала и позвала она Зиму. Пришла Зима и все, что цвело — замёрзло, звери попрятались от холода. Птицы улетели.
— Что ты натворила? — возмутилась сестра Лето. — Ты всех погубила.
— Не виновата Зима, — заступилась за сестру Весна, — это Осень своими слезами всё погубила.
Долго спорили сёстры и, вконец разругавшись, разлетелись в разные стороны: Зима на север, Лето на юг, Весна на восток, а Осень на запад.
Загрустила Зима. «Нехорошо получилось, с сестрой поругалась, — подумала она. — Позову я сестру Весну, пусть прилетит. Расцветут опять растения, звери проснутся и птицы прилетят. Перестанет сестрица Лето на меня сердиться».
Позвала Зима Весну. Пришла Весна. Всё расцвело. Выросло много прекрасных цветов. Стала Весна звать сестру Лето, чтобы она полюбовалась на эту красоту. Прилетела Лето, стало жарко. Поникли цветы, земля стала сохнуть. Испугалась Лето и стала звать сестру Осень, чтобы она полила деревья и цветы.
Прилетела Осень, стала цветы поливать, да листья деревьев раскрашивать в разные краски. Но сколько не поливала — не расцветают цветы. Пуще прежнего стала рыдать Осень. Уже и речки из берегов вышли, стали поля заливать, где цветы росли. Испугалась Осень и стала звать Зиму. Пришла Зима и заморозила реки.
Так, на протяжении многих лет, и не могут встретиться сёстры. А мы приход сестёр называем сейчас временами года.

 Волшебная ручка

Этот день выдался солнечным и не предвещал ничего необычного. Вера весело бежала в школу. Сегодня должны были выставить оценки за контрольную по русскому языку. Девочка была уверена, что получит пятёрку. Ведь она так старалась, столько учила, что было бы несправедливо получить другую оценку. Какое же было у неё разочарование, когда объявили, что у неё четыре. Слёзы навернулись на глаза, но Вера постаралась скрыть своё горе от одноклассников. Всего лишь одна ошибка и та из-за невнимательности.
— Но, почему так? — спрашивала она себя, когда шла из школы. — Ведь всё знаю, а допустила такую мелочь. Почему я такая невнимательная?
Впереди на тротуаре она заметила старушку, собирающую кульки. Подойдя ближе, Вера поняла, что у неё разорвался пакет, и все продукты вывалились на землю.
— Давайте я вам помогу, — предложила девочка и стала собирать продукты.
— Куда же я их сложу? — запричитала бабушка.
— Возьмите, — Вера протянула сумочку, в которой носила сменную обувь.
— Вот спасибо, — обрадовалась старушка. Она быстро сложила вещи в сумочку. — Ты хорошая, добрая девочка, — произнесла она, — я тебя за это хочу отблагодарить. Вот тебе подарочек, — она протянула белую авторучку с блестящим колпачком. — Эта ручка не простая, а волшебная. Как только ты будешь писать неправильно, или делать ошибки, она сама будет исправлять.
Вера очень удивилась такому подарку. Она стала разглядывать ручку и не заметила, как исчезла бабушка.
— Ой, — воскликнула она, — а я даже «спасибо» не сказала.
С этого дня Вера стала круглой отличницей. Даже если она чего не знала, ручка сама писала правильный ответ. Когда её спрашивали устно, в голове она слышала подсказки. В школе девочку стали ставить всем в пример. Она стала выигрывать олимпиады и конкурсы. Теперь Вера решила немного расслабиться и не зубрила уроки, как раньше. Ей достаточно было прочитать задание.
— Зачем заучивать? — говорила она себе. — Всё равно ручка подскажет.
Как-то одна знакомая девочка спросила:
— Как ты всё успеваешь делать?
Вера снисходительно улыбнулась.
— У меня есть волшебная ручка, — похвасталась она и рассказала ей о своём секрете.
— А можно мне хоть на одну контрольную взять её? — умоляюще попросила знакомая.
— Ты что?  — испуганно проговорила Вера. — Она только мне помогает.
Перед очередной выездной олимпиадой она обнаружила, что  пропала волшебная ручка. Девочка перевернула весь дом. Раз тридцать вытряхивала портфель, но ручки так и не нашла.
Пришлось ехать на олимпиаду без неё. Здесь девочка и поняла, что ничего не знает. За то время, пока у неё была ручка, Вера полностью всё пропустила.
Ей было очень стыдно перед другими ребятами. Оказалось, что знакомая девочка всем рассказала о доверенном секрете. Ребята в открытую показывали на Веру пальцем и смеялись.
— Ах, так! — возмущённо подумала девочка. — Я вам всем докажу, что прекрасно обойдусь и без ручки.
Целыми днями Вера сидела за учебниками и зубрила пропущенный материал.
Через месяц она подтянула все предметы. В это же время в школе стали говорить о девочке, учившейся на тройки, и которая неожиданно для всех стала круглой отличницей. Вера узнала в новой отличнице девочку, которой доверила свой секрет. Зайдя в  класс, она увидела, как та вертит в руках знакомую ручку.
Вера улыбнулась и молча, вышла из класса. Теперь ей не нужна была эта ручка.

Мария Ионина.

Чехарда на Млечном Пути

Когда домашние засыпали, он уходил кормить лошадок, тех, что катали ребятишек в Центральном Парке. Целыми днями они бегали по кругу без отдыха, без перерыва на обед и даже не имели возможности спуститься на берег, чтобы напиться из реки.
Он приносил им хлеб, разламывал на кусочки, и лошадки брали их мягкими теплыми губами прямо с ладоней.
Затем он садился верхом на свою любимицу Астру, и все, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить старенького сторожа в деревянной будке, уходили к реке. Правда, так было только в ясные ночи. Потому что лишь тогда луна рисовала на воде волшебную янтарную дорожку, по которой лошадки могли подняться к звездам. Там, вырвавшись из маленького карусельного круга, они чувствовали себя свободными.
А он доставал припасенную для медвежонка сгущенку и кормил его с большой деревянной ложки. А мама-медведица счастливо улыбалась. И еще он думал о том, куда ушел папа-медведь и что же он так долго не возвращается. От счастливых глаз мамы-медведицы становилось радостно, а от мыслей о папе-медведе — грустно.
Потом все играли в чехарду на Млечном Пути, искали следы растаявшей радуги и звенели старым ключом по монеткам звезд. Что открывали этим ключом раньше, никто не знал, но вот он вдруг пригодился.
У каждой звезды была своя музыка. И пока она звучала, звезды рассказывали ему о мудрости далеких предков. Но поскольку музыка звучала совсем недолго, он успевал услышать короткие отрывки, что никак не складывались в одну историю, которую хотелось записать целиком.
Поэтому каждый вечер, когда домашние засыпали, он уходил кормить лошадок и надеялся, что ночь будет ясной…
 
Сказка про кота

По верхушкам деревьев, важно переступая мягкими мохнатыми лапами, шел кот. Он аккуратно поправлял покосившиеся созвездия и смахивал пушистым хвостом пылинки со звезд. Такая у него была работа.
Возле одной звезды кот остановился и с грустью покачал головой. Звезде требовалась скорая помощь. Кто-то на Земле сегодня горько плакал от большой обиды, и звезда потускнела.
Из кармана на животе кот вытащил фланелевую тряпочку и круглую баночку с серебряным порошком. Тщательно очистив звезду, он довольно улыбнулся.
Затем дотянулся лапой до ковшика, зачерпнул из молочной речки сладкого белого и с наслаждением поужинал. Повесил ковшик на место, пригрозил рыбам, беззаботно резвящимся в бескрайнем космическом океане, что в следующий раз обязательно возьмет с собой удочку. Будут знать, как дразнить кота! И отправился дальше. Летняя ночь коротка, а так много нужно успеть!
С рассветом кот превращался в верхушку старой лиственницы, которая возвышалась над остальными деревьями и более ничем не привлекала к себе внимание. Разве что иногда какой-нибудь малыш говорил своей маме:
— Смотри, как верхушка того дерева похожа на кота!

Лимон заплодоносил...

На старой, изрисованной линиями морщин деревянной крашеной тумбочке рос лимон. Он не плодоносил. Точнее, он не плодоносил лимонами.
Кресло-кровать, на котором ночевала Машенька, когда гостила у бабушки с дедушкой, располагалось параллельно окну. Все ложились спать, и начинались бесконечные девочкины «почему» и следом — погружения в тайны вселенной, путешествия от звезды к звезде, к неведомым мирам, парение в невесомости, встречи с добрыми инопланетянами. Больше всего ей нравилось про космос. До него она только и могла дотянуться, что через дедушкины ответы и сказочные сны. А он знал. Тогда ей казалось, что обо всем. А теперь кажется, что и больше.
В один из вечеров Маша изменила звездной тематике. Ей вдруг стало интересно, когда же лимон, к тому времени вымахавший под потолок, принесет свой первый урожай. Оказалось, что дерево нужно прививать, а по каким-то соображениям дедушка этого делать не будет. Легкий ветерок из приоткрытой форточки нежно погладил крупные глянцевые листья, словно утешая южное дерево. Девочка начала спрашивать про астероиды и кометы, совсем не подозревая, что скоро лимон окажется главным героем ее космической сказки.
Наступил звездный август, и ночной прямоугольник окна засеребрился причудливыми гирляндами. За лето лимон еще шире раскинул свои гибкие ветви. Машенька снова ночевала у бабушки. Она легла в постель, укрылась мягким одеялом и крепко зажмурила глаза в ожидании дедушкиных шагов. В коридоре зазвонил телефон, дедушка взял трубку. Разговор затягивался. Девочка открыла глаза. В ветвях лимона легко покачивались колючие ежики звезд. Протяжно скрипнул пол, что-то негромко проворчала старая кровать, принимая дедушку в свои объятья.
— Деда, смотри, — словно боясь спугнуть чудо, прошептала маленькая девочка, — лимон заплодоносил…

Наталья Алфёрова.

Лень-матушка

В деревне одной семья жила. Муж с женой, да деток пятеро. Хорошо жили, никакой работы не чурались.
Четыре девчоночки пошли в родителей: и собой ладные и любое дело в руках спорилось. А вот младший сынок Ванечка поздний да слабенький получился. Всей семьёй пестовали, выхаживали. Баловали, а как без того — последыш.
Отец с матерью говаривали, мол, дочки как птички из отчего дома разлетятся, а сынок опорой им в старости станет. Но это когда ещё будет, а пока сыночек маленький, успеет, наработается.
Вот так и вырос Ваня до шестнадцати годков. И сёстры уж замуж вышли, своими детками обзавелись, а он для родителей всё дитё неразумное. Мужья сестёр коситься начали — они тестю с тёщей помогают, а обалдуй здоровенный палец о палец не ударит. 
Тут сказать надобно, что Ваня хоть и родился мал, а вырос – кровь с молоком. Ни дать, ни взять богатырь. Высокий, широкоплечий, кудри русые, глаза, как озёра синие, усы уж пробиваться начали. Да вот только ленив, шаг лишний не сделает. 
По малости-то он стремился тятеньке с маменькой помочь — те отмахивались, мол, сами, деточка, справимся. Вот деточка и привык. Попросит отец:
— Почисти снег, Ванятка.
А тот скажет: «Сейчас, тятенька», а сам лежит на печи да семечки лузгает. Отец подождёт, да и во двор отправляется — снег откидывать. Попросит мать:
— Сходи за водой, сыночек.
А Ваня ей: «Неохота, маманя», да на другой бок поворотится.
Кто знает, как дальше бы дело повернулось, да пришлось родителям собираться в дальнюю деревню к старшей дочери. Родила дочь двойню раньше срока. Не успел её муж новый дом достроить. Вот и отправились помогать: отец — дом достраивать, а мать — нянчиться.
Перед отъездом и говорит мать Ване:
— Сыночек, сердце болит тебя одного оставлять, ну, да ладно. Тётушка утром и вечером коровку подоит, а сестрицы хлеб будут тебе по очереди печь. Кашу сам сваришь, а на обед сходишь к кому. Хлев раз или два почистишь, да в избе подметёшь, как замусорится. Коровку со свинками покормишь. Курочек да уточек мы пока дочкам раздали. Не пропадёшь.
Проводил Ваня отца с матерью, да спать завалился. Вечером его тётушка разбудила. Ругается, а Ваня спросонья понять ничего не может. Оказалось, забыл он корову домой запустить, когда пастух стадо в деревню пригнал. Хорошо, что Бурёнка дом знала — около ворот осталась, дальше не пошла.
Кашу варить лень стало, хлебом с молоком поужинал. Следующие дни о корове не забывал. Обедать к сёстрам по разу сходил, дальше неловко стало. У тех и так деток мал мала меньше, ещё он в обузу.
Неделя прошла. Если бы тётка Ваню не гоняла скотину кормить, свинки с голоду подохли бы.
Глядит как-то Ваня — в избе пол, как земля, паутина по углам. Прибрать бы, да неохота. Кашу что ли сварить? За водой идти надо, да чугунок с ухватом найти. Тоже неохота. Потянулся Ваня, зевнул сладко и сказал:
— И-их, лень-матушка.
Тут что-то в носу засвербело, и парень громко чихнул. Да чуть не подпрыгнул, когда голос раздался:
 — Будь здоров, Ванюша.
 Обернулся, сидит на скамье старушка, кругленькая, румяная, улыбается.
— Ты кто, бабушка, как в избе-то у меня оказалась? — спросил Ваня.
— Сам позвал. Лень-матушка я. Раньше-то в избу путь заказан был. Больно все трудолюбивые. А тут ты остался, да ещё в гости пригласил. Поживу, пока твои тятенька с маменькой не вернутся, — старушка смотрела на Ваню умильно, да ласково. Ваня не нашёл ничего другого, как сказать:
— Поживи.
Тут старушку как подменили. Взгляд стал властным, спина распрямилась.
 — Теперь я в этой избе лениться буду. Что ж ты меня в такую грязь в гости пригласил? А ну-ка прибери избу-то, — сказала, сама же на печь забралась.
 Лежит, семечки лузгает. И хотел Ваня ослушаться, а не смог. Ноги сами в угол пошли, где веник лежал, да ведро с тряпкой стояло. Паутину смёл, пол отмыл — три раза в ведре воду менял, только тогда остановился. Устал, хотел на скамью присесть. Не тут-то было.
— А теперь чистой водицы принеси, каши сваришь, меня угощать будешь. Да завтра к сестрицам сходи, разузнай, как щи варятся. Я в еде разнообразие люблю, — распорядилась Лень-матушка.
И началась у Вани не жизнь, а сказка. Та, которая про Золушку, первая часть. Все приказы вредной старушонки выполнял, словно силой кто заставлял. А рассказать никому не мог — язык как отнимался.
Заметил Ваня, что Лень-матушка тётю его вроде как побаивается. Бойка была тётушка, да на язык остра. Хотел зазвать погостить, да старушка Лень словно мысли прочитала.
— Только попробуй, — говорит, — будешь тогда чугунки со сковородками до зеркального блеска отчищать.
Знала, чем припугнуть, карга старая. Вставал теперь Ваня с первыми петухами. Корову его тётушка доить научила, сам справлялся. Когда щи да каши готовить пытался, столько продуктов зря перевёл — не счесть.
Но худо-бедно приспособился. Первые дни еле голову до подушки доносил, на ходу засыпал. От усталости плакать хотелось. А руки-ноги остановиться не могли, пока урок, Ленью-матушкой заданный не исполнят.
Но скоро привык. Силу свою расходовать с умом начал. Уже без подсказок видел, где и что по хозяйству поправить. И заметил Ваня: старушка к нему подобрела.
Как-то раз пришёл парень со двора, где дрова рубил. Чугунок с кашей из печи достал. Присел на скамью, да и сказал задумчиво:
— А ведь тятенька с маменькой каждый день так управлялись. Я вон устаю, а им-то каково?
Только проговорил, как Лень-матушка с печки соскочила, да к двери направилась:
— Что-то я у тебя загостилась. Пойду к Егорке-бобылю. Давно не навещала.
Ваня старушку проводил, да прощаясь, поклон земной отвесил:
— Спасибо тебе, Лень-матушка, за науку.
Вскоре и родители приехали. На сыночка не нарадуются. Изба чистотой сияет, двор метён, хлев вычищен, скотина сытая. А в печи щи да каша томятся к обеду сваренные.  А Ваня и говорит:
— Простите, тятенька с маменькой, что раньше не помогал.
А отец с матерью слёзы украдкой утёрли. Вырос их сыночек, вырос маленький.

Дмитрий Чарков.

Рума

Его звали Рума.
Сам он не помнил, как попал в этот зоосад под Хабаровском — просто в один момент обнаружил, что сидит на углу высокого зеленого забора. Сидит и тихо скулит. Шерсть его толком ещё тогда не отросла, и больше напоминала пушок, а потому было очень зябко, и он даже переминался с лапки на лапку, попеременно отрывая их от жгуче-холодной земли, очищенной от снега перед входом в зверинец. В тот день к нему приблизилось усатое чудище в двух огромных валенках, погладило морщинистой рукой по головке, почесало под маленьким подбородком и произнесло:
— Ну, надо же, он ещё молоком материнским пахнет! Ты откуда тут взялся, бродяга?
Рума не знал, откуда он взялся. Так вот взялся на углу, и всё. Чудищем оказался сторож городского зоосада, который отзывался на кличку Семёныч и на самом деле был человеком. Семёныч тогда взял его на руки, засунул за отворот собственной толстой шкуры, которую носил поверх своего тела, и отнес в конуру.
С тех пор Рума жил в той конуре, где иногда собирались другие люди — Наталья Петровна, например, и её внучка Олеся, с которой они очень подружились. В первый же день девочка радостно сообщила, что скоро Новый год, когда сбываются самые заветные мечты и желания! Она даже ту ёлку, что росла у забора, нарядила разноцветными конфетами, потому что Дед Мороз охотнее приходит к тем, кто его ждёт и готовится к встрече. Правда, от конфет вскоре остались только яркие фантики, но Олеся уверяла, что не это важно, а важно верить и ждать, и чтобы весело было! Рума догадывался, что конфеты очень радовали Олесю — причем каждый раз, когда она их кушала по одной прямо у ёлки. Сам он сладкое не ел: не нравилось.
У Олеси была своя мечта, и у Семёныча была, и даже у директора зоосада.
И у Румы тоже была мечта.
Всякий раз, когда он выбегал за огромными валенками наружу, то завороженно наблюдал, как неподалеку статный лось Григорий бережно обнюхивал своего сынишку Гошу, а пятнистая рысь Анастасия ласково направляла маленького Браса в нужную сторону своими большими лапами. Даже енот Крошка был под покровительством сородичей, и птицы на деревьях вместе весело щебетали, и тигры гордо расхаживали по вольеру. А ещё Олеся говорила, что у спящих зимой мишек тоже в берлоге есть маленький детеныш.
А Рума рос один. Ему было тепло и уютно с добрыми людьми, но иногда представлялось, как же всё-таки было бы лучше в своей, собственной, самой настоящей семье.
В последние дни Олеся очень много рассказывала про Снегурочку и Деда Мороза: какие они добрые и заботливые, как любят малышей и всегда дарят им подарки на Новый год, исполняют желания и воплощают мечты. Рума же про себя вздыхал в сомнениях: а придёт ли к нему Дед Мороз, чтобы исполнить желание? И громко ли будет стучаться Новый год в двери, как обещала Олеся? И не проспит ли Рума это мгновение?
Наконец, однажды утром девочка радостно провозгласила:
— Всё, Румчик, вечером Новый год! Мы с родителями будем встречать его дома, а к бабушке в гости придут тётя Света и деда Толя — они всегда вместе встречают… Ну-ка, дай мне посмотреть, чистые ли у тебя ушки? В носике ничего не скопилось? Давай вытрем глазки и расправим твои мохнатые усищи… — девочка ворковала и смеялась, обеими руками теребя Руму, играючи заглядывая ему в глаза-бусинки, а щенок только моргал и думал про себя, что уже сегодня должна исполниться его заветная мечта.
Вечером, когда совсем стемнело, а люди разъехались по домам, Рума устроился у окошка и стал ждать. Он смотрел через стекло на звёзды, на круглую желтоватую луну и представлял себе Деда Мороза, который в действительности окажется очень близким и родным ему существом; как они вместе станут прыгать и кувыркаться в свежем рыхлом снегу, выкапывать запрятанные кем-то ароматные косточки и носиться по полю за высоко парящим в небе ярким диском, который в итоге непременно окажется в крепких зубах того, кто первый его настигнет. У Румы появятся и братишки, и сестренки, и ему никогда уже не будет одиноко и неуютно, как время от времени случалось в этой большой человечьей конуре, пусть даже она и была ему самым родным и добрым пристанищем в его маленькой собачьей жизни.
Предаваясь так своим детским мечтаниям, Рума положил голову на передние лапки, закрыл глаза-бусинки, и незаметно для себя уснул. Через какое-то время порыв ветра снаружи взметнул вверх снежинки и повалил навзничь прислоненную к стене широкую деревянную лопату, которая с гулким стуком упала рядом с дверью.
Рума вздрогнул, проснулся, навострил маленькие ушки. Что это было? Кто стучался? Новый год? Дед Мороз?
Тявкнув, щенок неуклюже спрыгнул с подоконника и подбежал к двери, обнюхал её и завилял маленьким хвостиком. Но никаких новых звуков больше не доносилось, а из-под порога по-прежнему пахло родным зверинцем. Но ведь и Дед Мороз тоже должен пахнуть зверями, а как же иначе? У Румы даже сомнений не возникало.
«Неужели я проспал его? Эй, Новый год, Дед Мороз, не уходи, я сейчас тебя впущу!» – хотелось крикнуть Руме, и он заметался по полу возле двери, пытаясь отыскать лазейку. Не найдя, щенок припустил в дальний угол конуры — к узкой и едва приметной между шкафами дверце, которую Семёныч иногда отворял, чтобы вынести мусор. Оттуда всегда пахло чем-то чужим, и Рума старался избегать обычно этого места, но тут он из всех сил начал скрести под ней лапами и кусать за деревянные края своими не совсем ещё окрепшими клыками.
Дверца поддалась, он прошмыгнул мимо чужих запахов и сырости, и через щель в мусоросборнике выскочил наружу. А там мела настоящая пурга. Рума оглянулся по сторонам — вокруг никого: неужели Новый год прошел мимо, не дождавшись его, и Дед Мороз не исполнит его желание? А как же мечта?
Рума ринулся вдоль центральной аллеи зоосада мимо клеток, скамеек, ограждений и мусорных бачков. Он бежал так быстро, стараясь догнать Новый год, как никогда ещё не бегал в своей жизни: ветер пытался сбить его с пути, снежинки залепляли глаза, неокрепшие лапы то и дело поскальзывались, но он упрямо летел по дороге вперед, за Дедом Морозом и своей мечтой.
С каждой секундой ему становилось всё труднее и труднее. Через некоторое время Рума, замедляя движение, свернул от ветра на одну из узких боковых тропинок, где было поспокойнее. Прежде он никогда не бывал в этой части парка. Проковыляв до ближайшей металлической рамы, у кромки которой Рума заметил небольшое углубление в снегу, усталый и продрогший, он протиснулся в него и… оказался по другую сторону чьей-то клетки.
Сперва послышалось рычание, а потом он увидел пару желтых немигающих точек-зрачков, которые, казалось, готовы были пронзить его маленькое пушистое тельце насквозь. Ещё через мгновение желтые точки стали к нему медленно приближаться, а свирепый предостерегающий рык — постепенно ослабевать.
Затем Рума увидел перед собой Деда Мороза.
Тот стоял гордо на четырёх мощных лапах, выпятив вперёд широкую сильную грудь, покрытую густой серой шерстью, и с неподдельным интересом сверху вниз смотрел на собачонку.
Руме не было страшно. Скорее, наоборот — спокойно и радостно. В этот самый момент он догадался, что вначале ошибся: перед ним был не Дед Мороз.
Щенок поднял свою мордочку вверх и доверчиво пискнул:
— Папа, ты за мной? Я так долго тебя ждал…
Волк склонил голову над маленьким пришельцем, обнюхал его, обернулся назад, к своим, откуда донеслось одобрительное шевеление мамы и приветливое повизгивание остального семейства. Затем он решительно и вместе с тем бережно обхватил своей широкой пастью Руму за его детский пушистый загривок, легко приподнял и понёс в тёплую и мягкую темноту их жилища.
Мерно покачиваясь под надежной защитой папиных клыков, Руме показалось, что его новая мама заботливо прошептала где-то рядом:
— Осторожно, Амур, он ещё такой маленький!
И Рума уже точно знал: мечты детей обязательно сбываются. Новый год не прошел мимо, Дед Мороз исполнил его мечту — теперь и у Румы появилась самая настоящая и самая дорогая в мире семья.

Евгения Шапиро.
 
Мой друг

Маленький Дракончик сидел на облаке и ждал приближения полуночи. Тогда он сможет сойти на Землю к людям, которые праздновали приход Нового года. В эту сказочную зимнюю ночь происходят чудеса — сбываются все желания. Звёзды знали: Дракончик давно мечтал найти настоящего друга.
Внизу Земля сверкала огнями фонарей и фейерверков. Он слышал шёпот звёзд:
— Волшебства начинаются. Будь смелее, Дракончик.
— Мне будут рады? — недоверчиво спрашивал он. — Я же там никого не знаю. А без приглашения в гости ходить нельзя.
— Тебя ждут, — доносил звёздные мысли ветер. — Ты обязательно встретишь друга. Пора.
Облако легко спустилось с неба и приземлилось рядом с нарядным домом. Свет из окон освещал всю поляну с огромной ёлкой, на которой выделялись большие шары, искрящиеся от сияния. Дракончик слез с облака, подошёл к одиноко стоящей зелёной красавице, качнул лапой шар. Тот стремительно понёсся к соседу, стукнулся об него, раздалось мелодичное:
— Дзинь!
Не успел Дракончик насладиться звучанием, как всё перекрыли звуки фейерверка. Небо раскрасилось салютами. Распахнулись двери дома, поляну заполнили хозяева и многочисленные гости, которые радостно смеялись,  поздравляли друг друга.
Все стали в круг и повели хоровод с песенкой про ёлку, которая только что родилась в лесу. Рука об руку танцевали мальчики, девочки, зайцы, лисы, феи — всех не перечислить.
Вдруг к Дракончику подбежал Котёнок, протянул лапу в мохнатой варежке.
— Пойдём танцевать, вместе веселее, — сказал он приветливо.
«Может, это друг, которого я должен встретить?» – подумал Дракончик и протянул свою зелёную лапу.
Он посмотрел на Котёнка с уважением и благодарностью. Теперь он чувствовал себя приглашённым на праздник.
— Тебе здесь нравится?
— Нравится. Только не понимаю, почему радуются звёздочкам, которые взлетают в небо на мгновения? Они сразу исчезают.
— Это красиво! — возразил Котёнок
— С неба на нас смотрят настоящие звёзды, которые не гаснут и не падают, — сказал Дракончик.
— Но они далеко, — засмеялся Котёнок.
— С ними можно дружить, — упорствовал Дракончик.
— Знаешь, я подружилась с одной звёздочкой, иногда с ней тоже разговариваю, — признался Котёнок. — Только никому не рассказываю. Вдруг смеяться будут.
— Не бойся, я тебя понимаю. Звёзды добрые. Это они облаку дорогу указали сюда, и по секрету прошептали, что встречу друга на Земле.
Котёнок и Дракончик смотрели в небо, гость рассказывал разные весёлые истории о своих подружках. А звёзды одобрительно им улыбались.
— Холодно стало, идём в дом, — пригласил Котёнок.
Гость нерешительно перешагнул порог.
— Мы же ещё не познакомились, — раздался дружелюбный смех.
Дракончик увидел, как Котёнок расстегнул шубку, снял пушистые варежки и шапку, освободил лицо от надоевшей за вечер мягкой маски и отложил их в сторону:
— Я — Маша. А ты?
— Дракончик, — растерянно прошептал тот.
— Да вижу я, что дракончик, — Маша засмеялась. — Снимай маску.
— У меня нет маски, — ему было неловко.
— Разве на карнавале не все в масках? — перешла на шёпот Маша. — Разве так бывает? Ты такой и есть?
Дракончик опустил голову. Он пытался понять, что сделал не так: «Люди скрываются под масками? Всегда или только на карнавалах? Я никогда не прятался. Главное качество драконов — честность».
— Я — Дракончик, — сказал он, поднял голову и увидел на лице девочки ужас.
      Маша застыла на месте. Её ладошка лежала на губах, словно сдерживала готовый вырваться крик.
«Мы вместе слышали говор звёзд под ночным небом, мечтали — я не хотел напугать девочку, ставшую мне первым другом на Земле. Что я должен сделать, уйти?» — мучился сомнениями Дракончик.
Маша увидела его взгляд с молчаливым вопросом и оглянулась на танцующих под масками гостей. Девочка давно их знала, но никому не рассказала о том, как летом подружилась со звездой. Побоялась насмешек. А Дракончик доверился ей. Разве она может его оттолкнуть? Девочка пересилила свой страх.
— Ты будешь мне другом? — робко спросила она и увидела в ответ счастливую улыбку.
Маша протянула ему руку:
— Идём. Я познакомлю тебя с гостями.
Дракончик подумал: «Звёзды сказали правду. Я нашёл настоящего друга на этой планете. Земля прекрасна не только издали», и смело пошёл навстречу к людям.

Глупые вопросы

Пёс по имени Атон уже давно жил с людьми. Он привык и к дому, и к хозяевам. Днём большую часть времени Атон проводил во дворе, где у него был своя персональная будка, которой он гордился. Пока хозяин был на работе, он важно вышагивал по дорожкам, а хозяйка с дочкой возились с растениями. Важно — потому что он охранял их в отсутствие папы.
Внезапно привычная жизнь закончилась. Родители подарили Машеньке на день рождение — котёнка. Маленький разноцветный пушистый комочек не сходил с рук хозяев, что вызывало ревность в собачьем сердце.
Люди долго подбирали имя новому жильцу. У папы взгляд упал на коробку с недавно купленной обувью, где увидел название фирмы — Честер. В это невозможно поверить, но котёнка назвали именно этим именем.
 Атон фыркнул:
 — Где это видано — называться обувной коробкой, — и вышел из дома.
Но задумался о своём имени. В детстве его называли — Антон. Но маленькая Машенька выговаривала только — Атон. Папа сказал, что Атон — египетский бог солнечного диска. А мама сказала, что в нашем доме будет теперь каждый день солнце.   
Он поднял голову и посмотрел в небо на далёкий светящийся диск солнца:
— Нет, совсем не похож этот горящий светом мяч на меня.
***
Котёнку понравился дом: за ним ухаживали, кормили. Имя дали красивое — Честер. Говорили о городе из английского графства Чешир. Смеялись: не родственник ли он чеширского кота. Вспоминали об этом, когда он залезал под диван, где и засыпал, а все его искали. А что? Имя, как имя. Вскоре его стали звать просто — Чес.
Машенька готова была весь день таскать его на руках. Он упирался лапами, топорщил усы и вырывался из её объятий.
За неделю он обошёл весь дом. Однажды ему показалось, что он нашёл друга. Увидел пушистого котёнка, в окрасе которого смешались рыжие, серые и белые цвета, кончики лап и грудь сияли белизной, на кончике хвоста были чёрные полосы.  Чес подошёл к нему ближе, хотел поговорить, потрогать лапой. Но тот оказался гордецом и спрятался за стеклом. Котёнок обошёл препятствие, но там никого не было.
Маша засмеялась:
— Это зеркало. Ты видишь своё отражение.
Конечно, с отражением тоже можно поиграть, но поговорить — нельзя. А как хорошо было бы иметь друга.
Во дворе дома котёнка ждали открытия.
Если наступить лапой на башню из песка, которую построила Маша, то можно провалиться в неё. А на красивых цветах могут оказаться жёлто-чёрные пчёлы, которые летают и пугающе жужжат.
Но всё это было ерунда по сравнению с собакой, которую звали — Атон. Тот знал всё. Громко оповещал хозяев: пришёл в дом чужой человек или свой. Чужие в его присутствии вели себя смирно. А посторонних котов так распугивал своим лаем, что они сюда и зайти боялись. Атон знал, когда пришло время обеда. А если у Чеса была пустой миска с водой, звал Машу и сообщал о непорядке. Котёнок  восхищался Атоном.
Только общаться с котёнком по неизвестным причинам — тот не хотел. А Чесу очень хотелось подружиться с таким достойным псом.
— Мур!  — начинал Чес. — Сегодня доброе утро.
Атон смотрел на него свысока и снисходительно бросал:
— Утру полагается быть добрым.
Чес не оставлял попытки:
— Я поделюсь с вами молоком.
— Гав-гав! Молоком? Это же для маленьких котят, а не для уважаемых собак.
Вдруг Чес сделал открытие: если Атона о чём-то спросить, то он обязательно ответит. Ведь это признание мудрости и умений пса.
С тех пор котёнок надо или не надо засыпал его вопросами с утра до ночи:
— Идёт ли на улице сегодня дождь? А если идёт, то откуда берутся капли воды на небе? А куда они потом убегают?
— Жужжащие насекомые над цветами — это хозяева цветов? А если нет, то почему их нельзя прогнать лапой?
— Почему не надо охотиться за большими птицами? Они смогут унести его с собой? А почему нельзя полетать, как птица?
Пёс каждый день старательно отвечал на все вопросы котёнка. Но однажды у него было плохое настроение, и он рыкнул:
— Ты удивительно глупый котёнок. Когда-то ты должен повзрослеть? Учись думать сам.
Чес совсем не обиделся на Атона. Он научился познавать мир сам.
Только не знал, будет ли Атон с ним дружить, если Чес перестанет задавать вопросы.
Котёнок потеряно бродил во дворе. Думал, что сказать важному псу, как подружиться?    
Неожиданно Атон подошёл к Чесу сам:
— Гав! Скучно что-то сегодня. И к хозяину никто в гости не пришёл. А у тебя случайно никакого ещё вопроса не осталось?
   
Наталья Соколова.

Сирена

Глава 1

Как же мне скучно! Как все надоело! Все эти прислужницы и лизоблюды! На-до-е-ло! Хочу чего-нибудь такого, чтобы аж дух захватывало!
 Я — принцесса. Зовут меня Мариэль. Мой отец — Великий Нептун. Ему-то хорошо. Он занятой! У него дел много: то рыбку рыбакам подгонит, то кораблик на рифы наведет. А недавно радиоактивные отходы закапывал далеко в недра, ближе к центру. Аид с удовольствием принял, говорит, что ему их как раз и не хватало! Экстремал несчастный!
Но как же мне скучно! Вот чем себя занять? Не знаю. Сестры предложили жемчуг пособирать, да у меня его уже столько, что сундук не закрывается! Людям его подкинуть, что ли?! Вот им радость будет.  Им радость, а мне что? Скучно!!! Финвала своего позвать и пойти прогуляться?
— Финик! Иди сюда! Пойдем, погуляем. — Я протрубила в раковину, которую стащила у братца Тритона. Пусть поищет. Ему тоже надо развлечься. А вот и финвальчик мой славный приплыл. Мало их осталось. Люди почти всех истребили. Говорят, что вкусный. Но я больше не позволю китов убивать! Принцесса я или нет?!
Я нежно погладила своего китенка. Он маленький, ему еще расти и расти. Легла на спину, и мы поехали. Сначала сделали вид, что гуляем по нашему подводному царству. Папа не разрешает выходить на поверхность. Говорит, что гостей ждет, и мне нужно быть на месте. Да ну их, этих гостей! Не гости, а родственники с Сириуса прилетят, а папа им меня показывает. Замуж хочет выдать. Не хочу! Мне и так хорошо. Да и рано мне семьей обзаводиться. Я поозорничать и поиграть предпочитаю. А тут — замуж! Ага! Щазззз!
Погуляв вокруг дворца, мы с Фиником потихоньку испарились и поехали на поверхность. Как же я соскучилась по Луне!
— Привет, подружка! — Я помахала Ночному Светилу  рукой, удобно улеглась на Финика и запела…
   
Глава 2

— Что-то мы бороздим море попусту. Нет здесь никаких китов! — ворчал Стен на своего приятеля-китобоя, который вытащил друга в море в надежде на хороший улов. Но рыбы не было. Тогда китобой заверил, что в этом месте водятся киты, и что, если они одного загарпунят, то выручка будет большая — киты очень ценятся.
Моряки плыли на утлом суденышке вот уже трое суток. Но нет китов, не видно! До чего же обидно! Вдруг Стен услышал прекрасное чарующее пение.
— Вилли! Слышишь! Кто-то поет! Как красиво!
— Заткни уши и не слушай! Это же сирена нас манит. Эх! Накрылась наша охота! Теперь ничего хорошего не будет. Эта певица нам всю рыбалку испортила! — начал ворчать Вилли.
— Да нет! Ты послушай! Она же в беде! Так жалостливо поет, просит помощи. Поплыли, может, и правда ей поможем.
Вилли, ворча и негодуя, развернул суденышко и повел его на звуки пения. Пока добирались, поднялся ветер и волны. Море стало неспокойным. Но мужчины упорно шли на зов. А пение становилось все ближе и ближе. Вдруг Стен услышал громкий возглас друга:
— Вот это кит! Такого огромного я еще не видел!
Стен оглянулся и увидел необыкновенно красивую девушку, которая лежала на ките и пела жалостливую песнь. Он понял, что это она звала на помощь.
— Стен, девку заберем, кита гарпуним! И домой!
Но Стен молчал и зачарованно смотрел на красавицу, пока у него на глазах девушка на ките не стала погружаться в воду…

 Глава 3

…Все-таки  не зря я пела. Вот они, голубчики! Прибыли! Какие они разные! Один злой, как акула, а второй такой романтичный, как дельфин.
Пока рыбаки на меня глазели, мы с Фиником погрузились в воду и перешли на другую сторону. Лодка развернулась и помчалась к нам. Мы снова нырнули и переместились. Как было весело смотреть на растерянных рыбаков! Вот мы им кровушки попортили! Зато весело было! А как они гонялись за нами! Они разворачивали свою лодку раз пятнадцать! А все не могли до нас добраться.
Ого! Злой хочет моего Финика убить! Ну-ну! Сейчас я тебе преподам урок! Всю охоту отобью. Вы только посмотрите, он уже за гарпун схватился! Ах, так! Я тебе покажу! Будет моему батюшке новый слуга. Вот только влетит же мне, что я его не послушалась. А, ну и ладно! Зато развлеклась.

***
 …Вилли схватился за гарпун и бросил в кита. Стен попытался остановить друга, схватил его за руку, но разозлившийся китобой отбросил юношу, как котенка. Вилли был готов душу дьяволу продать, лишь бы закончилась эта дикая охота.
Но девушка гарпун перехватила и метнула обратно. Прямо в китобоя! Вилли закачался и медленно свалился в море. Больше его Стен не видел.
Тем временем море разгулялось не на шутку. Утлую посудину волны бросали  из стороны в сторону. Стен  вцепился руками в борт, боясь быть смытым. Но девушка улыбнулась ему, подплыла ближе, ухватилась за нос лодки и повела к берегу. Когда до берега оставалось несколько миль, она произнесла:
 — Я благодарю тебя, человек, за  то, что ты попытался защитить моего друга, — она погладила кита по покатому боку. — И еще я довольна, что  хорошо развлеклась  и хочу тебя наградить. Приходи завтра ночью на утес. Не пожалеешь.
Произнесла и исчезла. Только всплеск воды был слышен.
На другую ночь Стен пришел в условленное место и обнаружил  там целый сундук отборного крупного жемчуга. Среди жемчужин попадались и редкие черные, которые очень ценились на рынке. У юноши покатились слезы. Он понял, что это и есть подарок русалки.
— Спасибо тебе, Сирена! — крикнул он вдаль. В ответ услышал счастливый смех, рассыпающийся каплями дождя по морю.
Розыгрыш
Эту необыкновенную историю мне рассказали дракон Птах и маленький змей Питон, которые живут в соседнем мире, а помог мне услышать их рассказ ворон Каркун.

Глава 1

— Ой, Птах, смотри, смотри, а чего это она делает? — маленький Питон заглянул в волшебный котел и увидел странное существо в черном балахоне.
— Где? В зеркале? — Дракон подошел к котлу и тоже посмотрел. — Ух ты! Как интересно! Давно мне котел не показывал такое кино! А то все каких-то железных драконов, которые не хотят знакомиться, — обрадовался Птах.
Дракон со своим лучшим другом Змеем жили в Заповедном Лесу у кромки, которая разделяла два параллельных мира, и была так тонка, что можно было увидеть происходящее на той стороне. В мире Дракона вся природа была первозданной, необыкновенно красивой, а в другом мире было как-то мрачно и скучно. Не было волшебства и тайн, а была какая-то суета и мельтешение туда-сюда. Все это Дракон наблюдал в своем всевидящем котле и это ему не очень нравилось. Он привык, что в Лесу тишина и размеренная жизнь. Никто никого не обижал. Бывало, подшучивали друг над другом, но ведь потом все вместе хохотали и долго вспоминали.    
Эх! Хорошо было в лесу! А там…   Нет, не хотел бы он туда попасть!
— Птах, смотри! И Каркун там! А он что, может перемещаться по мирам?
— Может. Раньше и я мог, а теперь не могу.
— А почему ты не можешь, а Каркун может? Он же твой брат двоюродный?
— А потому что! Он маленький, а я большой, вот проход не пускает, за века уменьшился. Или я сам его таким сделал, не помню. Я только могу завесу открыть, высунуться, а вот чтобы пройти… Да и зачем мне? Братишка все новости рассказывает, координаты сообщает, а я в котел заглядываю и смотрю, как кино. Он же и слово это принес из того мира. Нет, а что он с этим существом делает? — заволновался Птах, наблюдавший за вороном.
— А давай позовем его и спросим, — предложил Питон.
Птах сделал над котлом незаметное движение и шепнул:
— Каркун, лети сюда. Что скажу!
Ворон быстро оглянулся, увидел огромное дупло в старом дереве и незаметно туда влетел.
— Привет, братишка! Чего звал?
— А вот скажи, что ты делаешь с этим балахоном? И что это за зверь рядом с тобой? — поинтересовался Птах.
— А, это! Да захотелось девице ритуал какой-то провести, думает, что демона призовет, чтобы служил. Молодая и глупая. Я ее отговариваю, а она еще больше заводится. Говорит, что если понимает язык птиц, то и демона сможет призвать. А зверь? Да кот какой-то приблудный. Пришел поесть попросить.
При словах о девице у  Птаха загорелись глаза. На его морде появилось хитрое выражение. Он быстро подозвал Ворона и Змея и стал им что-то шептать. Их шушуканье прерывалось взрывами хохота. Что-то Птах затевал…

Глава 2

Лайма пришла на заброшенный пустырь и нашла подходящее, на ее взгляд, место, где можно провести ритуал по призыву демона. Она нашла в библиотеке древний фолиант, который рассказывал и советовал, как стать волшебником. Лайма и не подозревала, что древняя книга была сборником сказок для детей. Она не знала, что книга появилась в ее мире совсем недавно. Просто появилась ниоткуда. И попалась на глаза тщеславной девице, которая зацепилась за идею стать Великой Волшебницей.
Лайма нашла в секонд-хенде старый, проеденный молью черный балахон. У антиквара выпросила ржавый меч за сущие копейки. Балахон заштопала, меч отчистила от ржавчины и наточила. Потом еще раз прочитала «руководство» и пошла на поиски место для ритуала. Она долго плутала по огромному заброшенному пустырю. Наконец, нашла старое гнилое дерево, рядом с которым лежали черепа, и приступила. Ее спутником был черный ворон, который постоянно критиковал ее действия. Но она его не слушала и делала все наоборот. Да еще от ворона отмахивалась, мол, не путайся под ногами! Но тот не унимался:
— Я тебе говор-р-рю, у тебя ничего не получится! Лайма, не дур-р-р-и! Кар-кар!
— Отстань, крылатый! Не твое дело! — самоуверенная девица огрызалась на птицу. — У меня все получится! И вообще, чего привязался! Я тебя не звала, ты сам прилетел. А может, ты что-то скрываешь?
— Да больно надо, нечего мне скрывать, — обиделся Ворон и замолчал, а потом и вовсе куда-то пропал.
       «Вот и ладно, не будет мешать», — подумала девушка, пнула кота и воткнула меч в землю. Потом она открыла книгу и начала читать заклинание:
«Заклинаю вас всех и призываю вас престолом Адона-и: Аджиос, Отеос, Ишикос, Атанатос, Параклетус, Альфа и Омега, и тремя святыми именами — Агла, Он, Тетраграмматон, явиться немедленно для исполнения моей воли».
Лайма произнесла заклинание трижды и стала ждать…

Глава 3

А что же наши заговорщики?
В то время, пока Лайма читала заклинание, Птах открыл завесу и приступил к действиям. Только девица умолкла, как из гнилого дерева показалась уродливая змеиная голова, которая шипела и извивалась, да еще и ядом плевалась. Девица, увидев это, вздрогнула от неожиданности, но устояла. Ей стало страшно, но любопытство пересилило страх. Она смотрела на голову без тела и молчала, забыв все молитвы и слова. А Питон, зная, что она не понимает его, просто поздоровался и пригласил в гости на чай. И еще он восторгался, что смог пройти в другой мир и верещал от радости, одновременно пугая новоявленную волшебницу.
Наконец, Лайма пришла в себя и, заикаясь, спросила:
— Я т-т-тебя п-п-п-призвала! Т-т-ты будешь м-м-мне служить, Д-д-демон?
Птах и Каркун, хохоча в своем мире во все горло, не забывали продолжать разыгрывать девицу.
— О, да! — произнес «демон». Это Каркун кричал в раковину для усиления звука. — Но ты не сделала защитного круга, и теперь я заберу тебя в свой мир. Ты готова, смертная?
В это самое время воздух заколыхался, и появилось огромное и страшное чудовище, протягивающее к девушке свои огромные лапы. Это Птах подошел к самой кромке. Девица, увидев такое страшилище, завизжала, бросила всю свою магическую атрибутику и кинулась бежать!
Как только Лайма убежала, Питон быстро подобрал книгу со сказками и меч и вернулся домой. Потом еще раз вернулся, позвал кота в новый дом. Кот с радостью побежал вслед за змеем, в надежде на лучшую жизнь. И не ошибся. Он приобрел новых добрых друзей, которые никогда его не бросят.
Птах поставил книгу на полку, а меч повесил на дерево для красоты. И часто вечерами друзья сидели, пили чай и вспоминали свой розыгрыш. Каркун потом рассказал, что у девицы напрочь пропала охота стать Великой Волшебницей, да и спеси поубавилась. Стала смирной и доброй. А недавно мужа себе нашла. 
Друзья отправили Каркуна пожелать ей счастья и подарить на свадьбу необыкновенный цветок из их сада.
Вот такая история.

Татьяна Латынская.

Подкидыш

Cлышите, как соловей поёт-заливается? Знатный певец, на всю округу знаменитый.  Чисто поёт, то флейтой, то свирелью, а то и кукушкой закукует. Мастер своего дела!  Соловьи со всех концов к нему слетаются, учатся пению. Живёт за рекой в небольшой берёзовой роще. Соловушка, подруга его, хлопочет вокруг гнезда, не отвлекает по пустякам. Только  когда птенцы появляются, тут уж не до песен — надо семью кормить, одной не справиться. Живут дружно и вырастили несколько поколений отменных певцов. Но в то лето, о котором пойдет речь, что-то не заладилось у Соловушки — только одно яйцо в гнезде появилось.
— Утомилась ты, голубушка! Вспомни, как тяжело до родных мест добирались, да гнездо строили, а годы-то уж не те, — утешал её Соловей.
Соловушка повздыхала, да делать нечего, надо высиживать. Села, пёрышки распушила, только глазки чёрными пуговками поблёскивают. И Соловей неподалеку  пением развлекает да гнездо сторожит.
Как-то раз вылетела Соловушка из гнезда, чтоб подкормиться немного, возвращается, глядь, а в гнезде еще одно яйцо появилось, тоже светло-зелёное, как и первое, только в два раза крупнее. Сконфузилась Соловушка, когда, мол, я успела еще одно снести, но супруга решила не отвлекать. Села, яйцо под себя подгребла, пёрышками укрыла и заснула под нежные трели и посвисты Соловья.
Вот так появились в гнезде у Соловьёв два птенца. Первым проклюнулся маленький соловьёнок, Малышом его и назвали. Пищит тихонько, нежно, есть просит. А дня через два второй из крупного яйца вывалился. Распахнул жёлтый клюв и закричал так громко, что братца и не слыхать. Соловушка умиленно заахала:
— Смотри, смотри, дорогой, какой у нас с тобой сынок вылупился! А горло-то, горло! Всех перепоёт. Славный певец из него получится!
— Да уж, — согласился гордый папаша, — весь в деда. Вот уж был крепыш так крепыш! И голосище под стать!
Но не до пения пока, надо деток кормить. Особенно Желторотик покоя не даёт: только натаскают заботливые родители мух и жуков разных, как он опять кричит истошно, словно неделю голодный.  Носятся кормильцы день-деньской, из сил выбиваются,  к ночи только и затихают птенцы.
— Ничего, ничего! — подбадривает Соловей Соловушку. — Ещё неделя-другая, а там малыши на ноги встанут, будут сами кормиться. И я начну их пению учить. Вот ты и отдохнёшь тогда, моя милая Матушка.
Недельки через две стали птенцы из гнезда выпрыгивать, в  траве то червячка, то жучка схватят. Решил Соловей, что пора детей пению обучать. Усадил птенцов бок о бок на веточку. Желторотик грудь расправил, хвост вытянул, Малыша и не видно рядом с ним. Начал Соловей со свиста, самый лёгкий звук для птенцов. У Малыша хоть и слабенький свист получается, но правильный, а Желторотик изо всех сил старается, а не выходит. Шипение какое-то, а не свист.
— Старайся и получится, вон у тебя какой учитель славный, — утешает расстроенного птенца Соловушка.
День, другой идут уроки. Малыш уже и свист, и щёлканье освоил, радует родителей высотой и точностью звука, полнотой голоса. А у Желторотика только хрип да крик.
Расстраиваются родители, но виду не подают, верят, что и у него голос прорежется. Однажды отец решил «кукушкин перелёт» выучить с птенцами, показал, как правильно его исполнять нужно и, вдруг, «ку-ку», «ку-ку»! Да так чисто и звонко у Желторотика получилось!
— Вот видишь, как хорошо ты этот звук освоил, значит, и другие осилишь! — вскричал Соловей, а Соловушка даже прослезилась от радости.
Но, вдруг, откуда-то Сорока прилетела, да как застрекочет:
— Подкидыш, подкидыш! Ишь, как кукует, матушку-кукушку нерадивую зовёт. Вы выходили, выкормили, а ей и горя мало!
— Что ты болтаешь, трещотка! Какой он подкидыш, сынок это наш, Желторотик! — закричала на Сороку Соловушка, крылышками гневно замахала, гонит от гнезда.
— Ну, конечно, сынок, только кукушки, а не твой, святая ты простота! Глаза-то протри, разве ж такие полосатые грудки да длинные хвосты у соловьёв бывают?
Улетела Сорока, а Соловушка хоть и расстроилась, но виду не подает, по-прежнему о Желторотике,  не меньше чем о Малыше, печётся. И Соловей, как ни в чём не бывало,  каждое утро с уроков пения начинает. Малыш уже вовсю распевает, а Желторотик никаких других звуков, кроме «ку-ку» так и не освоил.
— Не мучай Желторотика уроками, — сказала однажды Соловушка, — нет у него таланта к пению, не станет он певцом. Что уж тут поделаешь!
На том и порешили. А птенец нахохлился, поскучнел. Соловушка забеспокоилась.
— Что-то ты невесёлый, сынок, не заболел?
— Нет, — отвечает Желторотик, — мне грустно.
— Отчего тебе грустно? — всполошилась Соловушка.
— Совсем бесталанный я у вас получился, только «ку-ку» и умею. Вон Малыш как славно поёт, а он ведь совсем махонький, горлышко у него тоньше моей лапки. Обидно мне! Ни на что я не гожусь!
— Не грусти, Желторотик! Каждый со своим талантом рождается, но не каждый сразу его находит. Кукуй себе на здоровье, а дело тебе обязательно найдётся.
И вот однажды появились в роще огромные мохнатые гусеницы. Откуда такая напасть взялась, непонятно. Но только стали эти гусеницы листья берёзовые поедать. Деревья на глазах чахнут. Прилетели птицы со всех концов, и давай с гусеницами сражаться, берёзы спасать. Но не могут гусениц маленькие птички одолеть, уж очень те большие да жирные.
И только Желторотику эти гусеницы не страшны. Как распахнёт он свой огромный рот, так сразу пяток и ухватит. Целый день без сна и отдыха берёзовую рощу от гусениц очищал.  Так всех и извёл. Березы повеселели, листочками зелёными заплескали, Желторотика благодарят за спасение.
— Ай да, Желторотик, ай да, молодец! — запел, засвистал на все лады птичий хор.
А уж родители как радовались, как гордились  своим славным сынком!
— Я же говорила, малыш, что дело тебе обязательно найдётся, — ласково обнимала сына Соловушка. — И если кто скажет, что ты бесталанный, не верь! Не каждый может целую рощу спасти!
 
Слышите, слышите, второй голос подхватил, это Малыш старается. А вот и кукушка закуковала, слышите? Это Желторотик отцу с братом да Соловушке привет посылает!

Сказка о Травке,  которая  хотела  стать деревом

Нежным ростком проклюнулась Травка сквозь прогретую весенними лучами теплую землю и огляделась вокруг. Вокруг было замечательно. Ярко светило солнце, легкий ветерок весело теребил  стебли и листья подрастающей травы. Малышка посмотрела вверх,  и у неё захватило дух.   В синем небе безмятежно растянулись лёгкой цепочкой пушистые облака, самолёт-паучок торопливо выпускал серебряную нить, она распускалась и медленно таяла среди облаков. Птицы легко и свободно прочерчивали небо узкими крыльями. Высокое раскидистое дерево зелёными ветвями тянулось к небу, предлагая поиграть с ним и птицам, и облакам, и самолётику.
— Ух ты! — прошептала Травка. — Вот это да! Ничего прекраснее я не видела!
— А что ты вообще видела, мелочь травянистая! Это просто небо, просто облака и просто дерево, — вдруг услышала Травка над собой  скрипучий голос.
— Ой, как вы меня напугали, — вежливо проговорила Травка, разглядывая непрошеного собеседника. Это было крепкое  бледно-зелёное растение с очень ветвистым, толстым стеблем и жёсткими, колючими листьями. — Ну, конечно, вы правы, я ещё ничего не видела, я только-только появилась на свет. Но когда я вырасту, стану большой и высокой, как это дерево, и увижу всё-всё!
— Всё-всё! Размечталась! Глупая трава! — заворчал колючий сосед. Травке стало жаль ворчуна, наверно, ему очень больно носить на себе столько колючек, и она вежливо спросила его об этом.
— Ха-ха! Пожалела убогого! Да ты знаешь, кто я?
— Нет, — спокойно ответила Травка, — но, если вы мне скажете, я ни за что не забуду.
— Ну, то-то же. Так знай:  меня зовут Чертополох!
— Чертополох!  Ух, какое длинное имя!
— Но это еще не всё, — продолжал скрипеть Чертополох, — у меня много имён, выбирай, какое понравится: мордовник, репейник, дедовник, колючник, волчец…
 «С такими именами станешь колючим!» — подумала Травка и поспешила остановить ворчуна:
— Мне нравится Чертополох, остальные имена мне не запомнить.
— Колючки мои тебе не понравились, ха-ха-ха! Вот и хорошо! Мне это как раз и нужно, чтоб колючки мои всех отпугивали. Вот придёт Коза и съест тебя, схрумкает за милую душу, а меня не тронет. Зачем я ей такой колючий, когда есть сочная мягкая травка, поняла? — собеседник
— Поняла, — задумчиво покачала нежными стебельками Травка, — значит, Коза колючих не ест, а дерево ест?
— Ну, и повезло же мне с тобой, не соскучишься! Как же она может дерево есть, оно же твердое? Кору, правда, иногда сдирает, но, скорее, из вредности, а не от голода. Дереву, неприятно, но не смертельно, коры у него много, всю не слопает.
— Это хорошо, — успокоилась Травка, — значит, мне надо быстро расти, пока Коза не пришла. Ничего, я успею…
— Что ты успеешь? — заинтригованный верзила наклонился, чтобы лучше слышать эту забавную малышку.
— Вырасти и стать Деревом. И тогда никакая Коза мне не будет страшна!
— Ха-ха-ха! — покатился со смеху Чертополох и хорошо, что корни у него крепкие, иначе, быть бы ему «перекати-поле», так его рассмешила маленькая Травка. — Ой, уморила совсем! Ой, не могу! «Деревом», ну надо же, «деревом»!
— Кто это тебя так рассмешил, Чертополох? Который год уж рядом с тобой расту, но никогда не слышала, чтобы ты так смеялся? — нежным голосом спросила красивая стройная  соседка с длинными  резными листочками и назревающим белым бутоном.
— А, Ромашка, погляди на это чудо! — и верзила бесцеремонно ткнул своей колючей лапой в Травку.
— Не вижу никакого чуда! Это простая травка!
— Вот то-то и оно, что простая травка, а мнит себя деревом! Ха-ха-ха! — продолжал трястись от смеха Чертополох.
— Деревом! Да, действительно, смешно! Такая маленькая слабенькая — и вдруг дерево. Ну, что ж, все может быть… — задумалась Ромашка. — А каким деревом ты хочешь стать, малышка?
Травка, ни секунды не задумываясь, ткнула дрожащим от обиды стебельком в сторону дерева с широкими резными листьями.
— Дуб! Ты хочешь сказать, что вырастешь и станешь таким же чудесным деревом, как этот Дуб?!
— Да, да! — обрадовалась Травка. — Как я рада, что Вы меня правильно поняли и не смеётесь надо мной.
— Ах, как я тебя понимаю, — мечтательно проговорила Ромашка.  — Вырасти до самого неба, видеть далеко-далеко вокруг, разговаривать с ветром, с пролетающими птицами, давать им приют! И не бояться ни косы, ни Козы! Нет, я не буду над тобой смеяться, мне просто немного жаль тебя, ведь мечты так редко сбываются. — И Ромашка задумалась, медленно покачиваясь на своём гибком зелёном стебле.
— Ну, вот нюни распустила. Да что с тебя взять, «святая простота», — заворчал разочарованно Чертополох, ожидавший, что Ромашка поддержит его, и они вместе крепко повеселятся. — Только  с пути истинного сбиваешь мелюзгу наивную. А я тебе так скажу: траве всегда быть травой, а дереву — деревом, и ничего тут не изменить, мечтай — не мечтай!
— А я и не мечтаю вовсе, я знаю, что вырасту и стану Деревом, — упрямо заявила Травка. Ободренная милой Ромашкой, она уже не сомневалась в собственной правоте и гнула своё.
— Это уже даже не смешно, это просто глупо, — заворчал Чертополох, раздраженно трясясь  всеми своими колючками. — Ну, вот хоть ты, Одуванчик, скажи, — обратился он к весёлому жёлтому цветку с длинными перистыми листьями. Таких цветов на полянке, где выросла Травка, было довольно много, и все они уже светились ярко-жёлтыми пушистыми головками. — Ты хоть и легкомысленный цветок, и вечно летишь, куда ветер дунет, но всё-таки много повидал. Скажи, бывает так, чтобы трава в деревья превращалась?
— Трудный вопрос, — Одуванчик длинным резным листом почесал свой пушистый  хохолок, отчего тот стал совсем лохматым. — Видел я огромные травы, которые можно принять за деревья и совсем маленькие карликовые деревья, которые очень похожи на траву. Но в этих краях такого почти не водится, разве что Борщевики по краям дорог растут огромные, стебель толстый, как ствол дерева, а зонтик широкий, как крона дерева, но только, бр-р-р, ужасный, уродливый! Страшный ядовитый сорняк! Не то что мы, одуванчики, тоже сорняки, но какие красивые и полезные!
— Ты, Одуванчик, куда-то не в ту сторону полетел! Я тебя прямо спрашиваю, может ли трава стать деревом?
— Слыхать — не слыхал, но всё может быть. Вот мне Вьюнок рассказывал…
— Ну, хватит, Одуванчик, от тебя тоже толку  не добиться, совсем ты заврался, в облаках витаешь. Да-а, полёты эти ваши до хорошего не доводят, куда лучше крепко стоять на ногах и знать своё место, никаких тебе глупых фантазий и дурацких  желаний… Вот спрошу у Лопуха, он мне, как-никак, родственник, недаром такой большой и степенный, хоть и без колючек. Зато липучки у него будь здоров, так прилипают — крючков моих не надо. Серьезное растение, не то, что вы, мелкота!
— Лопух, эй, Лопух! — громко закричал Чертополох. Издалека, от старого, слегка покосившегося забора, откликнулся солидным басом Лопух, ещё молодой, но уже с широкими  ярко-зелёными листьями.
— Ты, сосед, знаешь много, недаром твои липучки с семенами разносятся по всему белому свету, уж ты-то нам сейчас точно скажешь: может трава стать деревом, если родилась травой?
— Нет, это вряд ли, — солидно пробасил Лопух, — я уж вон как стараюсь, расту, за лето могу выше этого забора вымахать, стебель, что ствол у молодого деревца — толстый и крепкий, но всё равно меня травянистым растением считают, — и Лопух печально вздохнул. — Одна радость — коса старается обходить стороной, боится обломать свой острый зуб. А вот Козе мои липучки не помеха, уж очень она любит мои сладкие молодые листья. — И Лопух грустно помахал широкими листьями.
— Ну, навёл на всех тоску своими охами. Лопух, он и есть Лопух, что с тебя взять, а ещё родственник называешься! — Чертополох изрядно подустал от воспитания Травки. — Ну, что ж, никто нам так прямо и не сказал…
— Слушал я вас всех, слушал, — бесцеремонно перебил кто-то Чертополоха, — и тихо смеялся, сколько же шума из-за глупой фантазии этого заморыша.
Все притихли и стали расступаться перед длинным, тонким и гибким стеблем с узкими и крепкими листьями.
— А, Пырей ползучий, наконец-то хоть один здравомыслящий, — с облегчением вздохнул Чертополох. — Ну, ползи, ползи сюда, твоё мнение нам очень важно. Ты хоть и незаметный, а везде бываешь, и уж если где прорастёшь, так накрепко в землю вцепляешься, что и коса тебе не помеха. Она тебя вжик, а ты опять зеленеешь, как ни в чём не бывало. Молодец! Вот уж кто точный ответ нам даст, может ли трава стать деревом?
— Я вообще не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Ну, размечталась глупая Травка стать прекрасным Дубом! Ну и что? Пусть помечтает! Веку-то ей отведено всего ничего, два-три месяца, а там под косу или под снег! А я вам так скажу — случись такое чудо, что был бы у меня выбор: травой остаться или стать могучим Дубом там, или Вязом, я бы остался травой, Пыреем ползучим, как меня тут все называют. Вы только подумайте: дерево, конечно, большое и сильное, долго живёт, природу украшает, все его любят, все им любуются. А нас, траву, подчас и не замечают: мнут, топчут почём зря, и люди, и животные всякие. Бедные мы, бедные! Но вот вдруг ураган пронёсся, нам ничего, только немного к земле пригнулись, а дерево — хрясь, и свалило ветром, только треск по всему лесу! Или молния вдруг пожара наделает. А что страшнее всего — человек с пилой. Этот как начнет подряд все деревья валить, никого не пожалеет. А новому дереву вырасти — это ж сколько лет надо?! А, молчите? Поняли! А мы, травушки-муравушки, и под снегом выживем, и под ногами, косой нас срежут, а мы снова тут как тут, ещё выше, ещё сочнее вырастаем! А не будь нас, пыреев ползучих и других сорняков ужасных, чтобы было? Вот то-то и оно! Пустыня! Все бы песком занесло, вода бы ушла, и деревья ваши распрекрасные тут бы и погибли от засухи да от пожаров. Ну, вот и всё, теперь пусть мечтатели помечтают, а мы поползём дальше, природу спасать. — И Пырей с достоинством огляделся по сторонам, воинственно выставив свои длинные узкие листья.
— Ух, ты! Вот ответил, так ответил, молодец, Пырей! — сказал утомленно Чертополох. — Спасибо тебе, а то уж у меня ум за разум, думаю, а вдруг и вправду, Травка права! Ох, солнце заходит, пора и на покой!
Действительно, день подошёл к самому краю, солнце — ещё немного — и закатится в свою огромную постель, станет темно.   Травка осталась одна. Она печально смотрела на темнеющее вдали дерево и вздыхала.
— Всех как-то зовут: вот Чертополох, а там Ромашка, вот Пырей, Лопух у забора растёт, а  меня зовут просто Травка, но у меня же должно быть имя. Почему же не Дуб или Клён, или Берёза? — тихо бормотала себе под нос малышка.
Вдруг она почувствовала тёплое мягкое прикосновение к своему стебельку:
— Не переживай, расти на здоровье, время покажет, что из тебя вырастет, сорняк колючий или цветок прекрасный. А может быть и дубок крепкий.
— А ты кто? — тихо спросила Травка, глядя на маленькую жёлтую головку цветка.
— Я — Мать-и-Мачеха обыкновенная, — скромно ответила маленькая соседка и от смущения поникла.
— Спасибо тебе, Мать-и-Мачеха, за доброе слово. Мне так хочется стать деревом, высоким и сильным, с широкой ветвистой кроной, чтобы она шелестела на ветру и ловила радугу в свои ветви!
— Ты молодец, Травка, у тебя хорошая мечта, она поможет тебе стать красивой и сильной. Не сдавайся, не обращай внимания на насмешки. У тебя все получится, вот увидишь!
Наутро вся поляна знала про Травку. Растения спрашивали друг у друга: «Где, где растёт она, эта забавная Травка, которая хочет стать деревом?» И тянули свои расцветающие головки, чтобы рассмотреть чудачку. И смеялись, сокрушённо качая головами.
Но Травка не обращала внимания на насмешников. Она стояла, крепко вцепившись слабыми корешками в землю и, запрокинув голову, смотрела в небо, чувствуя, как всё сильнее становятся её корни, как крепнет её стебель, как тянется он к летящим над ним облакам.

Марина Тараненко.

Вчерашний день

Такого происшествия в Королевстве Времени еще не было.
Минутная Стрелка, нервно хлопая ресницами, стояла перед Королём Времени. Она вытянулась так сильно, что стала тонкой-претонкой, и казалось, толкни её сейчас — она тут же переломится надвое.
— Ваше Временное Величество! Я хотела… Мы хотели… Но они так быстро… Их двое… — сбивчиво объясняла Минутная Стрелка.
— Дети! В моё королевство проникли дети! Это же катастрофа! — Король нервно дожёвывал двадцать пятую конфету, пытаясь успокоиться. — Где была Часовая Стрелка?
— Она спала, Ваше Временное Величество!
— Что??? Спала? Эта лентяйка ещё и спит на посту! А чем была занята Секундная?
— Совершала утреннюю пробежку, она всегда куда-нибудь бежит. Ну а я одна разве услежу за всеми? Каждую минуту что-то происходит.
— Разгоню! Всех разгоню!!!
— А как же королевство без нас? — вдруг осмелела Минутная Стрелка. — Вот Вы, Ваше Величество, Величество Вре-мен-но-е! Все короли у нас временные. А мы, стрелки, постоянные, и без нас никуда.
— Поговори мне ещё! — строго, но не зло прикрикнул на неё король. Кто сейчас пользуется часами со стрелками? Очень мало кто! Скоро вы станете так же не нужны, как песочные часы!
Чуть не сбив с ног Минутную Стрелку, вбежала радостная Секундная Стрелка.
— Ваше Временное Величество, я обежала всю территорию нашего королевства и теперь знаю, как это произошло! — тараторила рекордсменка по бегу. — Дети проникли к нам с помощью кукушки на старых часах!
— Опять эта кукушка самовольничает! — возмутился король. — В прошлый раз она пропустила к нам бездомного кота. Да такого грязного, лохматого, бррррр! Один молодой будильник, как увидел это чудище, так и звонил без остановки полчаса, еле успокоили. Он ведь ещё нигде не бывал, кроме нашего королевства, а временных котов нам по уставу не положено. Теперь дети. Что им тут нужно? Не случайно же они здесь оказались.
— А может быть, и случайно! Из любопытства! — возразила Минутная Стрелка, которой очень понравилось возражать королю. — Дети из любопытства где только не оказываются.
Если бы эти слова слышал Миша Земцов, он бы, конечно, объяснил, что оказались они здесь из-за его неудачной диверсии.
С чего всё началось, разумеется, уже никто не помнил. Но война мальчишек с девчонками в 3 «В» шла очень давно.
Миша не сомневался, что начали войну девчонки. Дашка, Сонька или Алёнка — самые вредные и визгливые в классе. Зачем девчонки так визжат? Наверное, у них такая тактика — оглушить противника, чтобы тот не знал, что ему делать и куда деваться. А ещё они ябедничают. «Анна Николаевна! Анна Николаевна!» — только и слышно. Фу, как некрасиво!
Командовала вражеским лагерем Лиза Семёнова. Вот она никогда не визжала и не ябедничала. Даже обнаружив в своём портфеле дохлую мышь, подброшенную Костей Петренко, не произнесла ни звука. Она завернула несчастного грызуна в салфетку, дождалась звонка с урока и спокойно отнесла Костин «подарочек» в урну.
Миша частенько думал о том, что если бы Лиза не была девчонкой, он бы с ней дружил. Ну а так… Враг есть враг.
Егор Кузнецов придумал целую систему, как досаждать девчонкам. Каждую неделю один герой из лагеря «суперменов» совершал какую-нибудь диверсию против любой девчонки из лагеря «визгливых».
На этой неделе была очередь Миши. Нельзя сказать, чтобы ему это нравилось. В прошлый раз он совершил свою диверсию в столовой. Взял и будто бы случайно пролил компот на юбку Соньки. В ответ Сонька даже визжать не стала, а сразу запустила в него запеканкой. И тут же на его брюках отпечатались ещё две запеканки, запущенные Дашкой и Алёнкой. Запеканку Миша ненавидел с раннего детства. Вот уж диверсия, так диверсия! Самое обидное, что компот на чёрной юбке Соньки гораздо меньше бросался в глаза, чем сметана на брюках Миши.
Егор сказал, что диверсии так не совершают. Надо тайно, чтобы никто не заметил. Легко сказать, тайно! Неделя близилась к концу, а Миша все думал, какую бы тайную диверсию совершить. И вот…
На очередной перемене Миша оглядывал класс взглядом настоящего разведчика. В поле его зрения попал голубой рюкзачок Лизы, который она почему-то забыла закрыть. Сама Лиза звонко смеялась в коридоре. «Смейся-смейся! — подумал Миша, подходя к рюкзаку. — Двойку ей, что ли, в дневнике нарисовать, отличнице нашей? Нет, это скучно. А тут что? Не может быть!»
Миша в недоумении извлёк из рюкзака маленькую куклу в смешном розовом платьице. В куклы Лиза не играла даже в первом классе. Миша сомневался, что она вообще когда-либо в них играла. Зачем же тогда носит с собой? Думать на эту тему было некогда. Миша быстро достал ножницы, и на парту посыпались светлые локоны Барби. Миша даже порадовался, что и диверсию тайную совершил, и Лиза не сильно огорчится. Подумаешь, какая-то кукла! Но тут же одернул сам себя — как же так? Он не хочет огорчать Лизу? Глупости какие! К врагам надо быть беспощадным. Так Егор говорит, а Егор у них самый умный. Он в компьютерных играх самые высокие уровни проходит, Мише об этом только мечтать…Миша вздохнул и начал кромсать розовое платье. Одних волос ему показалось мало.
Прозвенел звонок. Довольный диверсант не отрывал глаз от Лизы.
Вот она бежит к своей парте, останавливается, смотрит на розовые ошмётки, разбросанные на парте вперемешку с остатками шевелюры Барби…
И тут произошло то, чего Миша никак не ожидал — Лиза расплакалась. Это не были слёзы напоказ, чтобы пожаловаться потом учительнице. Лиза действительно плакала, никого и ничего не замечая.
Из оцепенения Мишу вывел строгий вопрос Анны Николаевны: «Кто это сделал?»
Миша сразу же встал. А Лиза даже не смотрела. Неужели ей совсем не интересно, кто порезал её куклу, из-за которой она так убивается? Лиза продолжала плакать.
— Ну и дурак, — прошептал сзади Егор.
Осуждение Егора, двойку в дневнике, вызов родителей в школу — всё это Миша мог бы пережить. Но наказание было гораздо хуже. Его отстранили от участия в соревнованиях по баскетболу, в соревнованиях, которых он так долго ждал! В баскетбол Миша играл не просто хорошо, он играл отлично! Лучше всех среди третьеклассников. Да и ребят постарше мог обыграть, чего уж там. И вот его мечта о поездке на соревнование рассыпалась вместе с причёской этой дурацкой куклы.
На следующий день Миша проснулся с мыслью, что жизнь разрушена, и он самый несчастный человек на земле. Было воскресенье, но это совсем не радовало. Гулять не хотелось, смотреть телевизор тоже, и даже компьютер Миша не стал включать. Он так бы и лежал под одеялом весь день, но Мишина мама решила, что в холодильнике слишком много пустых полок и тут же вручила сыну список. «Молоко, яйца, масло… — читал Миша, — мороженое…» Увы, наличие в списке мороженого никак не сказалось на Мишином настроении. Тяжело вздохнув, он пошёл в магазин.
У подъезда Мишу окликнул Костя Петренко:
— Эй, ты чего с таким выражением лица, как будто на завтрак паука съел? Из-за вчерашнего что ли? Так это чепуха! Я знаю, что тебе надо делать — ты должен отправиться в прошлое, во вчерашний день! А там все исправить!
— Издеваешься, да? Весело тебе? Вот иди сам ищи свой вчерашний день! Или позавчерашний! А ко мне не подходи больше! — разозлился Миша.
— Миш, ты чего? Я не издеваюсь. Мне дедушка рассказывал, что если найти старые часы с кукушкой, можно с их помощью отправиться в Королевство Времени.
— Это он тебе сказку на ночь такую читал?
— Это не сказка, а легенда!
— Какая разница? Что сказка, что легенда — всё это выдумки!
— Ну не скажи. В легенды многие верят, их своим внукам рассказывают. А если это правда?
— Ладно. Допустим, попаду я в Королевство Времени, и что?
— Попросишь короля, чтобы отправил тебя во вчерашний день, в 21 мая. Вот только я не знаю, где часы с кукушкой найти.
— Это как раз просто. Я такие часы в музее видел, когда нас на экскурсию водили, а ты в кино сбежал.
— Так беги скорей в музей, пока все спят.
Миша примчался как раз к открытию. Людей в музее было совсем не много. Видимо, все еще спали, как сказал Костя.
Найти часы с кукушкой не составило труда, но что с ними делать дальше, Миша не знал. Он внимательно осмотрел их в поиске потайной дверцы, но ничего не нашел. Убедившись, что его никто не видит, Миша обратился к кукушке:
— Кукушка, кукушечка, милая птичка, мне очень нужно в Королевство Времени. Пожалуйста, помоги мне!
Деревянная кукушка ничего не отвечала, зато за спиной раздался знакомый звонкий голос:
— Привет, Миша!
— Лиза? Привет, — смутился Миша.
— А я с тобой поговорить хотела. Увидела тебя на улице, но не смогла догнать. Смотрю, ты в музей забежал, ну я следом.
— Ты, наверное, насчет куклы. Извини меня, пожалуйста! Я ещё в классе хотел извиниться, но не смог.
— Я тебя уже извинила. А поговорить хотела о том, что считаю твоё наказание слишком суровым. Ты обязательно должен поехать на соревнование. Мне так жаль, что тебя отстранили!
Миша не верил своим ушам — Лиза простила его и совсем не злится!
— Ты самая лучшая девочка в классе! — вырвалось у Миши, и он снова смутился. — Я куплю тебе новую куклу, хочешь?
— Не надо, я давно не играю в куклы.
— Как? Ты ведь так плакала из-за неё!
— Это подарок бабушки. Бабушка умерла три месяца назад.
От стыда Миша не мог вымолвить ни слова. Он очень боялся, что Лиза сейчас снова расплачется.
Но в этот момент кукушка вдруг встрепенулась и почему-то трижды на весь зал прокричала «ку-ку». На последнем «ку-ку» зал начал вращаться, да с такой скоростью, что Миша и Лиза упали на пол. Музейные экспонаты так быстро мелькали перед глазами ребят, что им пришлось зажмуриться…
— Где это мы? — спросила Лиза, открыв глаза. Зал, куда попали ребята, был раз в пять больше того, в котором они только что беседовали. Миша тоже открыл глаза и ахнул:
— Вот это да! Не подвела кукушечка. Мы в Королевстве Времени!
— Чего? — изумилась Лиза. — Решил меня разыграть?
Но чем больше Лиза смотрела по сторонам, тем больше понимала, что устроить подобный розыгрыш не только Мише, но и всем мальчишкам 3 «В» не под силу.
Такого количества часов ребята не видели никогда: настенные и напольные, ручные — кокетливые женские и солидные мужские, хмурые, вечно не высыпающиеся будильники…
Самая большая странность заключалась в том, что все часы были с человеческий рост, располагались группами и общались друг с другом, как люди.
Внезапно красивые серебристые электронные часы отвлеклись от беседы и громко, как будто в микрофон произнесли: «Тревога! Тревога! В королевство проникли чужие!»
— Бежим! — крикнул Миша, хватая Лизу за руку. — Там какая-то дверь!
За дверью находился ещё один зал с часами, а потом ещё один и ещё. Часы в этих залах смотрели на бегущих гостей несколько удивленно, но равнодушно. И даже не думали бросаться их ловить. Тем не менее, Миша и Лиза слышали, что за ними кто-то гонится и вот-вот догонит.
Обернувшись назад, ребята увидели огромную минутную стрелку. Она выглядела сердитой и что-то кричала им. Наверное, призывала остановиться, но беглецы побежали ещё быстрей, лавируя между часами. У Лизы уже совсем не было сил бежать, но тут Миша заметил маленькую тёмную комнату и предложил спрятаться в ней.
— Фух! Вроде бы отстала от нас эта дылда! — сказал Миша, вытирая пот со лба.
Лиза выглядела очень испуганной.
— Нас казнят за вторжение в Королевство Времени? — стараясь, чтобы ее голос не дрожал, спросила она.
— Вот ещё! Никто нас не казнит! Мы же ничего преступного не сделали! — попытался подбодрить её Миша. — Переждём пока здесь, а потом найдём короля и всё ему объясним.
— Что объясним? Лично я сама не понимаю, как мы тут оказались.
Миша виновато опустил глаза и рассказал Лизе и про легенду о часах с кукушкой, и про своё желание попасть во вчерашний день, чтобы всё исправить.
— Вот только зачем мы убегали? Кто теперь поверит, что мы явились с добрыми намерениями? — вздохнула Лиза.
— Я поверю! — произнес кто-то рядом тихим-тихим голосом.
Лишь теперь дети увидели, что они вовсе не одни в этой комнате. Перед ними стояли песочные часы.
— Я вам поверю! — повторили часы. — Я же не могу обидеть недоверием своих гостей! Ах, как много у меня раньше бывало гостей! А теперь… Кому нужны песочные часы и кому интересно, куда сыпется мой песок и сыпется ли он вообще…
— Но почему вы здесь в одиночестве, а не со всеми часами? — спросила Лиза.
— Милая девочка, я заслуженно отбываю свое наказание. За подстрекательство к войне и беспорядкам в нашем королевстве.
Когда-то песочные часы считались великолепным изобретением. Мы явно превосходили солнечные часы тем, что работали независимо от погодных условий и времени суток.
Потом появились механические часы, которые были гораздо удобней и нас стали забывать. Тогда мы решили пойти на них войной. Самонадеянные глупцы! Мы ничего не могли противопоставить механическим часам. Это был жуткий период. Столько часов разбилось в сражениях! Повсюду царил настоящий хаос.
А сейчас среди механических часов появились такие же глупцы, которые хотят развязать войну против электронных собратьев. Конечно, электронные часы тоже хороши, вечно поддевают и дразнят механические, обзывают их вчерашним днём…
При словах о вчерашнем дне Миша вздрогнул и сразу вспомнил, зачем он здесь, но рассказ песочных часов не мог оставить мальчика безучастным.
— Плохо, что дразнят, — продолжали песочные часы. — Но война…Война никогда ничего не решает и не приносит ничего хорошего. Если бы только наш король знал, что готовится война, он бы смог всех помирить.
— Почему же вы не пойдете и не скажете об этом королю? — удивился Миша.
— Мне слишком много лет. Боюсь рассыпать свой последний песок и не дойти…
— Но как же так? Нельзя допустить, чтобы началась война! — Миша был полон решимости.
Дверь в тёмную комнату резко отворилась.
— Они здесь! — радостно крикнула Минутная Стрелка, и тут же появились Секундная и Часовая.
— Извольте проследовать за нами! — тоном, не терпящим возражений, произнесла Часовая Стрелка.
Король с вымазанным шоколадом лицом, растерянно перебирающий разноцветные фантики, выглядел совсем не страшно.
— Взяли моду ходить в гости без приглашения! — отчитывал он детей, стараясь делать это как можно строже. — Думаете, я такой добрый, что вам за это ничего не будет? Я-то конечно добрый, когда у меня конфеты есть, но они уже заканчиваются. Так что, пока я совсем не разозлился, отправляю вас немедленно домой!
— Нет-нет! Подождите! — запротестовала Лиза. — Нам надо сказать вам кое-что очень важное! А еще мы хотели вас попросить… мы же здесь не просто так!
— Ну, уж нет, что-нибудь одно — или сказать важное, или попросить. У вас минута, говорите.
— Я хотел вас попросить, чтобы вы отправили меня… —  начал, было, Миша, но тут же запнулся, вспомнив слова песочных часов. — Нет, не то! Вы должны знать, что в Королевстве Времени может начаться война механических и электронных часов. Механические часы настроены очень серьезно, и только Вы способны остановить их!
На лице короля отразилась печаль, он облокотился на спинку своего трона и погрузился в размышления.
Миша понимал, что минута вот-вот закончится и ни о чём попросить он уже не успеет, но всё-таки был рад, что сказал самое главное.
— Я не допущу этой войны! — решительно произнес король. — Сейчас же соберу все часы и серьезно поговорю с ними. А вы, ребята, примите мою благодарность! Вы очень вовремя принесли мне такие важные вести.
— Не за что! — с улыбкой ответил Миша. — Нам, наверное, пора домой возвращаться.
— Вы же еще хотели о чем-то попросить, — удивился король.
— Да, но ведь минута истекла.
— Похвально! — король добродушно рассмеялся. — Но, как король времени, я могу подарить вам ещё пару минут. Впрочем, молодой человек, то, о чём вы хотели меня попросить, вы уже исполнили сами.
— Как это?
— Вы абсолютно искренне попросили прощения за свою глупую выходку. Почему-то мне кажется, что всё уже исправлено, — король лукаво подмигнул Мише и Лизе. — Ну а теперь отправляйтесь к себе. И старайтесь не совершать больше поступков, из-за которых приходилось бы возвращаться во вчерашний день. Прощайте!
Снова все закрутилось, завертелось и помчалось сумасшедшей каруселью, уносящей куда-то короля и его верных подданных. И вскоре их очертания стали совсем неразличимы.
Неделю спустя Миша и Лиза сидели на берегу реки, прячась под ветками ивы от разыгравшихся солнечных лучей.
— Как здорово, что ты всё-таки поедешь на соревнования! — радостно говорила девочка.
— Это всё благодаря тебе, Лиза! Спасибо, что убедила Анну Николаевну! До сих пор не верится.
— А мне не верится, что мы прекратили эту нелепую войну в нашем классе. Хорошо, что ребята нас послушали.
— Даже Егор Кузнецов согласился. Он где-то прочитал, что война — это всегда разрушение, а умные люди создают, а не разрушают. А разве наш Егор может быть глупым?
Дети расхохотались так громко, что потревожили дремавшую на иве кукушку.
— Ку-ку? — спросила она. — Звали меня?
Но Миша и Лиза не обратили на неё никакого внимания.
— И зачем только разбудили зря? — поворчала кукушка и полетела прочь над бегущей по камням рекой.

Ольга Муратова.

 Волшебное зеркало

Делать было нечего. Петя сидел, подперев кулачком подбородок, и скучал.
С потолка, на невидимой нитке, спускался паук. Увидев Петю, он спрятался за большое зеркало, стоявшее у стены. Петина подружка Аня, та бы испугалась паука, но не Петя. Слегка отодвинув край зеркала, он сунул любопытный, курносый нос в образовавшуюся щель. Паучок уже ждал мальчишку и таинственно проговорил:
— Иди сюда, я тебе что-то покажу.
— Ты умеешь разговаривать. Ты что, волшебник?
— Да не я волшебник, а зеркало. Оно знает всех, кто в него смотрится. Помнит даже то, о чём все давно забыли.
Зеркало, как дверь, приоткрылось, и Петя свободно туда вошёл.
 «И как это я раньше здесь никогда не был?» — подумал он, с удивлением рассматривая всё вокруг себя. Если честно, то ничего особенного он не увидел: самый обыкновенный чуланчик. У бабушки в таком же хранились банки с вареньем.
— Да ты не туда смотришь, смотри в зеркало! — дёрнул его за рукав паучок. Повернувшись, Петя внимательно посмотрел в зеркало. Там, за стеклом, в комнате полулежал лев в царской короне на голове. Он сердито бил хвостом об пол.
— Откуда у нас появился лев?
— Ха-ха-ха! — рассмеялся паучок. — Не узнал? Это же ваш кот.
— А когда он успел стать львом? А! — догадался Петя. — Это он мою манную кашу съел. Бабушка говорит, что после каши дети быстро растут.
— Нет, это не каша. Это зеркало так играет с нами.
— Оно живое? — Петя округлил от любопытства глаза.
— Этого никто не знает, — шепотом ответил паучок.
— Получается, что наш кот — царь, а я этого не знал.
— Нет, он не царь, а просто родственник льва. Помни об этом, когда вздумаешь дёрнуть его за хвост.
Тем временем лев поднялся и стал тереться об ноги маленькой девочки, появившейся в комнате. Она погладила его по спинке, потом покрутилась возле зеркала, показала ему язык, засмеялась и вышла из комнаты, а лев-кот побежал следом за ней.
— Не узнал? — захихикал паучок. — Это же твоя бабушка.
— А почему она маленькая?
— Потому, что в душе — ребёнок.
Петя не понял, как это кот стал львом, а бабушка — девочкой, но игра есть игра.
Тем временем в комнату вбежал баран, а следом за ним снова вошла девочка-бабушка.
— Ой, баран! Он же мою бабушку забодает, — испугался Петя и выскочил из зеркала.
Посреди комнаты стоял соседский Андрюшка.
— Так это ты — баран?
— Сам ты баран, — обиделся на Петю Андрюша.
— Петя, ты зачем обзываешься? — бабушка укоризненно посмотрела на внука.
— Бабуля, я в зеркале увидел, как в комнату вошёл баран и подумал, что это Андрюшка.
— Ай-яй-яй! — сказала бабушка, покачала головой и, улыбнувшись, добавила: — Фантазёр ты мой.
 «И вовсе не фантазёр», — подумал Петя и, хитро подмигнул зеркалу.
— Айда на улицу, позвал он Андрюшку, — и приятели выбежали за дверь.

Лидия Огурцова.

Кривые зеркала

В одном заморском царстве, восточном государстве жил Хан.
Было у Хана триста жён и тридцать дочерей. Жили они в огромном дворце с тысячей комнат. Только странное дело: ни в одной комнате не было зеркал. Наверное, потому что лицо у Хана было изуродовано страшными шрамами. Случилось это давно, ещё в старом дворце. Однажды ночью приключился пожар, Хан бросился спасать своих жён и детей — да сам чуть не сгорел. Дворец со временем новый выстроили, а Хан с той поры угрюмым стал, на весь свет обиженным.
Тут ещё его Визирь постарался. Приказал зеркала из дворца вынести, а все праздники в Ханстве отменить. Хитрым он был и завистливым, этот Визирь. Хотя и жён у него было не меньше, чем у Хана, и дом просторный, а всё казалось мало. Очень уж хотел Визирь Ханом стать и страной управлять.
Многие из тех, кто жил во дворце, никогда не видели своего отражения и не знали, как выглядят. Одни считали себя красивыми, другие — такими же безобразными, как Хан.
В этом дворце росла девочка, дочь хана. Звали её Диляра. Была она добрая и привлекательная. А на лицо — просто красавица!
Росла Диляра, росла — и выросла в прекрасную девушку с тонким станом и огромными карими глазами. К тому времени, как Диляре исполнилось шестнадцать лет, Хан умер, и власть в королевстве захватил злой Визирь. Всех жён и детей Хана он продал в рабство, оставил только младшую — Диляру.
Надумал Визирь выдать её замуж за своего сына. Только юная Диляра не согласилась. Не нравился ей сын Визиря Махмуд. Был он  глупым и капризным. Разозлился Визирь и приказал выгнать Диляру из дворца. Служанки её разбежались. Одна слепая нянька с девушкой осталась.
— Куда ты, туда и я, — сказала нянька Диляре. — Еды мне много не надо — старая я, ем мало, одежда у меня ещё крепкая, надолго хватит. И не смотри, что слепая, защитить тебя всегда сумею.
Обняла Диляра няньку. Как дальше жить — не знает. Нужно пропитание искать, в прислуги наниматься. Только никто Диляру к себе брать не хотел, да и не умела она ничего делать — ханская дочь как-никак. Стала Диляра милостыню просить.
— Помогите, добрые люди, я младшая дочь Хана, Диляра, — смущаясь и краснея, шептала девушка.
Но прохожие только посмеивались над ней. А мальчишки, услышав её слова, бегали вокруг и дразнились:
— Диляра-оборвана — дочь нашего Хана!
Надо сказать, что в этом заморском царстве при жизни Хана закон был: никто из подданных не смел посмотреть в лица жёнам и детям Хана. А раз так, то никто и не видел этих лиц, кроме Визиря, разумеется. Он-то всех в лицо знал.
Как и предполагал Визирь, Диляру люди не узнали, и помогать бедной девушке никто не собирался. Да и трудно было в оборванке в лохмотьях узнать ханскую дочь.
— Ничего, деточка, — успокаивала нянька Диляру, — Аллах велик! Он не оставит нас без ужина.
Стала старая нянька на рыночной площади сказки рассказывать, да такие смешные, что вокруг неё много народа собралось. Люди, когда весёлые, добрыми становятся. Насмеявшись вдоволь, каждый спешил одарить рассказчицу. Кто медную монетку ей на платок бросит, кто серебряную. И лепёшек, и овощей наложили столько, что не на один день хватит. Помогла девушка няньке собрать все дары, и пошли они странствовать из одного города в другой. Нянька сказки смешные рассказывает, Диляра хозяйкам на рынке помогает: одной фрукты поднесёт, другой овощи поможет выбрать.
Наступила зима. Холодно стало в заморском царстве. Народ на площадях сказки уже не слушает — домой спешит, в тепле погреться. Совсем отчаялась Диляра: «Куда идти? Что делать?» И нянька приуныла. Хотелось и ей у очага согреться, чайку горячего выпить.
Как-то остановились они у незнакомого дворца на самой окраине ханства. Видит Диляра: дверь на кухню открыта, а из неё служанка  выглядывает. Только Диляра собралась на ночлег попроситься, как служанка сама заговорила:
— Далеко ли путь держите, странницы? Замёрзли, вижу. Может, погреетесь да новости расскажете: как люди в других городах живут, чем занимаются. К нам редко гости захаживают. Скучно мы живём, поговорить не с кем.
Обрадовались Диляра и нянька. Принялись они кухарке обо всём рассказывать: о смерти Хана и злом Визире, о том, как в городах живут и что народ о новом правителе думает. Только о своей беде Диляра молчала: а вдруг опять дразнить её начнут? Ведь до этого ей никто не верил. Служанка же послушала-послушала и говорит:
— Оставайтесь здесь, во дворце. Нам прислуга нужна. Ты, Диляра, будешь в доме прислуживать, а кормилица твоя, — это она о няньке, значит, — пусть мне на кухне помогает.
В том дворце жили три брата. Старший — ленивый был. Целый день только ест и спит. Средний был злой и жестокий. Весь день по степи на коне скачет, кого встретит — кнутом до смерти забьёт. Младший — умным и добрым вырос. Поэтому отец, умирая, ему в наследство всё своё добро завещал. Только условие поставил: прежде, чем в наследство вступить, обязан он жениться. Да не просто так жениться, а женой его пусть станет девушка скромная, красивая и знатного рода.
Обиделись старшие сыновья на отца. Да делать нечего: придётся подчиниться  его воле. Решили они пойти на хитрость. Отправились старшие братья  к старому джину и попросили заколдовать все зеркала во дворце. Это для того, чтобы красивая девушка, увидев себя в зеркале, испугалась и убежала. Выполнил джин их просьбу. Только на зеркало младшего брата злое колдовство не подействовало.
Вот понесла Диляра обед старшему брату. Зашла в его комнату, видит: на стене что-то блестит. Диляра обед на стол поставила и — к стене. А там стекло удивительное висит, и в том стекле девушка появилась: тощая и безобразная. Поняла Диляра, что стекло на стене — это зеркало, а в нём её собственное отражение.
—  Так вот я какая…
В этот миг дверь открылась, и в комнату хозяин вошёл. Волосы чёрные, во все стороны торчат, сам маленький, а живот огромный, как бурдюк с вином. Подошёл хозяин комнаты к зеркалу, рядом с Дилярой встал. Только, что за чудеса? В зеркале хозяин красавцем оказался: высокий, стройный, волосы ровные, на пробор уложены.
Прибежала она к няньке.
— Я зеркало в комнате видела, а в нём себя. Какая же я некрасивая!
Няня девушку по головке гладит, успокаивает. А служанка и говорит:
— Ты в другое зеркало посмотрись. То, что у среднего брата в комнате висит.
Понесла Диляра обед среднему брату. Видит: на стене висит такое же зеркало, только поменьше в размерах. Поставила она обед на стол, а сама к зеркалу скорей. Не терпится на себя посмотреть.
«Да что же это! Я в этом зеркале ещё хуже», — расстроилась она.
И правда, из зеркала на девушку коротышка смотрит.
Не успела Диляра как следует погоревать, глядь: а рядом хозяин комнаты стоит. Худющий, длиннющий. Смотрит на девушку, зубы кривые выставил, ухмыляется. Диляра от страха в зеркало опять посмотрела, а там вместо кривозубого — красавец писаный на неё глядит.
Выскочила она на улицу, спряталась за воротами и до вечера проплакала. А вечером понесла она еду младшему брату. Вошла Диляра в его комнату, по сторонам не смотрит. Ужин на стол поставила, хозяина ждёт.
— Долго же ты мне еду несла, — послышался голос из глубины комнаты.
Смотрит девушка: навстречу юноша симпатичный идёт. Опустила голову Диляра, глаза  поднять не смеет. А юноша подошёл, взял её за руку и спрашивает:
— Как зовут тебя, красавица?
— Какая же я красавица? — вспыхнула Диляра.
— А ты себя в зеркало видела? — рассмеялся юноша и подвёл Диляру к зеркалу.
Смотрит Диляра — глазам своим не верит. В зеркале девушка милая с огромными карими глазами стоит, а рядом с ней прекрасный юноша.
Улыбнулась Диляра отражению и поняла, что до этого в кривые зеркала смотрелась. Ведь если зеркало кривое, то красивое в нём безобразным кажется, а уродцы красавцами становятся. 
— Зеркало моё — волшебное. Уж не знаю, почему, но оно мне тебя давно показывает.
Рассказала Диляра юноше о своём отце — Хане, о завистливом Визире, который сестёр её в рабство продал, а её саму из дворца выгнал, о преданной няньке, о скитаниях по городам царства. Всё рассказала, ничего не утаила.
— Станешь ли ты моей женой, милая Диляра? — нежно спросил юноша.
Согласилась Диляра. Через неделю они и свадьбу сыграли. А старшие братья в другую страну уехали. Не могли они смириться со счастьем младшего брата. После их отъезда все кривые зеркала из дворца выбросили, чтобы они не обманывали людей.

Галина Городнянская.

Как казак Охтя реку спасал

Давно это было. Так давно, что никто и не помнит когда…  Завелась в наших краях Нечисть Пучеглазая. Сколько горя и страданий людям принесла! То в собаку превратится — у коров молоко высосет, то волком обернётся — всех овец уничтожит, то поля своими глазищами выжжет.
И засады на неё делали, и облавы, но поймать так и не смогли. А тут Нечисть и совсем обнаглела, средь бела дня обернулась тучей чёрною, опустилась над нашей речкою, выпила из неё всю воду и унесла в тридевятое царство, в тридесятое государство. Заковала речку в стеклянную башню и наложила на неё страшное заклятье — кто до горы дотронется, тот сам водою станет.
В один миг порыжела степь без воды, пожелтела, а потом и вовсе чёрной стала. Ни цветочка на ней, ни ковылинки. Только высоко в небе степной орёл парит.
Собрались тогда казаки и решили всем миром воду искать. Долго ходили — искали, да так ни с чем и вернулись. Жил в ту пору в нашей станице казак-богатырь. Звали его Охтя. Два метра росту, кулаки по пуду каждый. Корову мог поднять не охнув. Любил Охтя поспать под жерделою в холодке. Бывало, скажет мамаша:
— Охтя, надо плетень подправить.
Охтя ей:
— Ладно.
А сам на другой бок перевернётся и спит. Мать постоит, головой покачает и пойдёт молча в хату. Девки да ребята идут гулять, зовут Охтю с собой, а он им: «Ладно», а сам на другой бок переворачивается.
Вот спит Охтя под жерделою, о горе-беде ничего не знает. Рядом его верный друг — конь травку пощипывает, а тут мать прибежала, заголосила:
— Охтя, сынок, проснись! Беда какая! Завелась у нас Нечисть Пучеглазая. Столько бед натворила! А теперь и совсем обнаглела. Прилетела тучею черною, выпила всю воду из нашей речки и улетела. Сохнет всё, погибает. Уже все казаки от мала до велика ходили искать воду, да так ни с чем и вернулись. Один ты остался. Вся надежда на тебя.
Только хотел Охтя сказать «Ладно», да на другой бок перевернуться, как поднялся сильный ветер, начал жерделу ломать. Посыпались на Охтю листья, да все сухие, да жёлтые. Сел он, оглянулся, а трава то вокруг жёлтая, а степь то вся чёрная, и как будто осень средь лета наступила.
Тогда сел Охтя на коня своего богатырского, принял он маменьки благословенье материнское, да крест нательный, да ещё в дорогу взял хлеба краюшку, табака понюшку, да флягу водицы из родной криницы, и поехал Нечисть Пучеглазую искать, чтоб реку вернуть.
Долго ли коротко ли скакал Охтя, видит поле чёрное, сожженное. Ни колоска на нем, ни стебелька, ни травушки. Смотрит — на дороге колосок лежит, один-одинёшенек. Охтя спрыгнул с коня богатырского, поднял колосок, а тот и говорит ему голосом человеческим:
— Спасибо тебе, казак Охтя, что подобрал меня. Возьми с собою, может, на что и сгожусь.
Усмехнулся Охтя:
— Чем же ты сможешь мне помочь? Да, ладно, будь по-твоему, возьму с собою. Но сначала скажи, колосок, не пролетала ли здесь туча чёрная?
Вздохнул колосок:
— Пролетала — несли её ветры крылатые. Злая эта туча Грозная! Из глаз её огненные стрелы молнией вылетали, сожгла она всё вокруг. Не знаю, как и уцелел. А полетели они к лесу.
Бережно положил Охтя колосок за пазуху и поскакал через поле сожженное, черное к лесу.
Едет он, едет, вдруг слышит, кто-то пищит, помощи просит. Огляделся, а на обочине дороги пичуга лежит, помирает. Остановился конь богатырский, наклонился Охтя, поднял пичугу, положил её на ладонь, а она глаза открыла и слабым голосом пить просит. Налил Охтя в ладонь водицы из фляги, попила пичуга, немного окрепла. Охтя спрашивает у неё:
— Что ещё для тебя сделать, горемычная?
Пичуга ему отвечает:
— Мне бы поесть немного.
Только хотел Охтя хлеб достать, как заговорил колосок:
— Дай, Охтя, пичуге мои зёрнышки, глядишь, польза от меня и будет. А хлеб оставь, он тебе ещё пригодится.
Накормил Охтя пичугу зёрнышками, поела она и говорит:
— Спасибо тебе, казак Охтя. Знаю, зачем ты идёшь и кого ищешь. Летала туча чёрная и над нашим лесом, несли её ветры крылатые, из глаз её огненные стрелы-молнии вылетали. Сожгла она всё вокруг. Вот и лес, дом мой, сожгла и всех, кто там жил сожгла, одна я спаслась. Отблагодарю я тебя за сердце твое доброе. Вот моё перышко, куда оно полетит, туда тебе и ехать. А сейчас — прощай.
Скрылась птица, а на ладони Охти перо осталось. Слетело оно с руки, и поскакал Охтя вслед за пером.
Долго ли, коротко ли скакал он и заехал в такую глухомань, где зверь не живёт, куда птица не залетает. Обессилел совсем, остановился, чтобы хлебом матушкиным подкрепиться, да водицей из родной криницы жажду утолить. Только попил-поел, спасибо за хлеб-соль сказал, как раздался голос грозный:
— Зачем, казак, в мой лес пожаловал?
Выхватил Охтя шашку, оглянулся: стоит он на поляне, а на ней башня стеклянная, а в башне той речка плещется. Обрадовался Охтя, что речку нашёл и отвечает:
— А кто ты, чтоб спрашивать?
— А я та, кого ты ищешь — Нечисть Пучеглазая.
— Покажись!
— А ты не испугаешься?
— Я — казак. А казаки никогда никого не боялись. И не тебе меня пугать!
— Ну, хорошо, смотри!
И появилась перед Охтей Нечисть чёрная, да страшная, из глаз огненные стрелы-молнии вылетают.
Спрашивает Нечисть Пучеглазая Охтю:
— Ну, как, страшно?
— Да уж, — передернул казак плечами, — но без нашей реки я никуда не уйду.
Задумалась Нечисть Пучеглазая, а потом и говорит:
— Вижу не из боязливых ты. Давай так: победишь меня — отдам речку, а не победишь — пойдёшь ко мне в услужение на веки вечные.
Ударили они по рукам.
— Посмотрим, как ты с моим колдовством справишься — проговорила Нечисть, а сама глаза выпучила и стала огненные стрелы-молнии по лесу разбрасывать.
Загорелся лес, повалил дым горючий, да едучий. Не дает дышать, глаза выедает. Охтя изловчился, потихоньку достал флягу с водицей, маменькину благословенную, и выплеснул остатки воды в огонь. Огонь сразу и потух. Удивилась Нечисть Пучеглазая, зло крякнула:     — Вижу, с колдовством моим ты справился, теперь биться будем.
Три дня и три ночи бьются. Ни один, ни другой не сдаются. На третий день Охтя и говорит:
— Теперь на моих условиях биться будем: на кулаках до трёх раз, кто не устоит, тот и проиграл.
Раз ударила Нечисть Пучеглазая Охтю, два ударила — тот стоит, как и стоял, не шелохнувшись. Третий раз ударила — лишь один волосок в чубе колыхнулся и снова на место лёг.
Пришёл черёд Охти бить. Ударил он раз — шевельнулась Нечисть, ударил два — колыхнулась Нечисть. Только замахнулся третий раз ударить, как выхватила Нечисть Пучеглазая саблю и рубанула Охтю по шее. Да попала по кресту нательному и даже не поранила. Рассердился Охтя, хорошенько размахнулся, да и ударил Нечисть со всей силы. Завертелась, закружилась Нечисть, полетела, да прямо о стеклянную башню ударилась. Разлетелась башня на много мелких и цветных осколков и превратилась в радугу семицветную, а вода пролилась и потекла рекою широкою да быстрою, унося с собою Нечисть Пучеглазую. А на месте башни появилась девица красная, которую Нечисть Пучеглазая похитила, да в башне держала в воду превращённую.
Взял Охтя девицу за рученьку белую, посадил на коня богатырского и повёз домой в степь родимую.
Едут они, а кругом всё радуется. Птицы поют — казака Охтю прославляют. Ветры шумят — казака Охтю прославляют. Травы шепчутся — казака Охтю прославляют.
Едет Охтя по родной земле, воздухом не надышится, красотой степи не налюбуется. А дома уже столы ломятся от угощеньица, свечки горят перед ликами святых. Станичники богу хвалу воздают, а Охте поклон низкий, да сердечный. Вот приехал Охтя, да не один, а с девицей красной. Стали все пировать, да Охтю прославлять. Посидел Охтя за столом, послушал, мёд да пиво откушал, а потом пошёл опять под жерделу спать.
Вот и сказочки конец, а кто прочитал её, тот молодец.

Ольга Гуськова.

Никифор

Глава 1. Люси

В деревенском доме появилась новая домовладелица. Она купила дом, потому что там был камин. Сбылась мечта! У неё есть дом с камином.
Много раз женщине снилось, как она сидит в большом уютном кресле напротив камина, пьёт чай с конфетами и смотрит на огонь.  Рядом стоят круглый небольшой столик и  красивый торшер. Не хватает только кошки и собаки, но она уверена, что скоро те появятся.
Владелица, не спеша, обходила дом, а домовой разглядывал новую хозяйку.
«Ну и долго она будет ходить по дому?» — подумал домовой.
— Хватит ходить. Пора дела начинать делать, — заявила хозяйка.
Перво-наперво женщина начала наводить чистоту. Включив музыку и напевая, стала вытирать везде пыль и снимать паутину. Вымыла окна. Сменила занавески. Помыла пол. Повесила картины. Разложила вещи.
Утомившись, решила отдохнуть у камина. Когда разожгла его, то села на мягкое кресло. Прикрыв глаза, она прислушалась к пению птиц, доносящемуся из сада. 
Только сейчас она почувствовала, как устала.
«Уборку придётся продолжить завтра», — подумала женщина. 
 Домовому понравилось, как у хозяйки ловко всё получается. Ему  захотелось как-то угодить ей.
Отдохнув, женщина собралась в душ. Но вспомнила, что понадобятся бигуди. Обыскав все полки в шкафу, она так и не нашла их. Расстроившись, решила позже продолжить поиск.   
Только хозяйка ушла, домовой достал одну бигудинку и положил рядом со шкафом.
Вернувшись, женщина увидела её и сразу вспомнила, где лежат бигуди. Она не могла понять, как бигудинка оказалась на полу? 
Ведь коробка была закрыта.
«Неужели домовой помог мне их найти?» — заподозрила хозяйка. 
Он обрадовался, ведь домовые легко читают мысли людей.
«Интересно, как его зовут», — задумалась дама и решила спросить:
— Хозяин-батюшка этого дома, подскажи мне, как тебя зовут?
«Никифор», — мысленно произнёс он.
— Никифор, — пришло ей первое имя на ум, и она произнесла его вслух.
Домовой дунул в камин. Поленья заискрились, затрещали и  разгорелись.
— Значит, я угадала! Тебя зовут Никифор! — радостно воскликнула она. — Как хорошо, что в  доме есть домовой. Я тебя сегодня обязательно попотчую. Кашу варить не буду. Уж очень я устала. А вот молочком и печеньицем обязательно угощу. Ой! Совсем забыла. А моё имя Людмила, но все зовут Люси. Говорят, что это имя мне больше подходит.
«Вот и познакомились», — мысленно произнёс домовой.
— Вот и познакомились, — вслух промолвила Людмила.
Она пошла на кухню. В одну мисочку налила молока, а в другую положила печенье. Угощения поставила рядом с камином.
— Угощайся, Никифор. А я пойду спать. Мне надо завтра пораньше проснуться. Спокойной ночи, — и ушла в спальню.
«Ну что ж,  думаю, мы с ней подружимся. Теперь чисто и весело будет в доме, а то заскучал я здесь один. Не переживай, Люси, завтра я тебя рано разбужу. Ночью буду сон твой охранять, а неприятных гостей быстро отважу. Надо Люси хорошего котёнка привести, а соседи ей щенка подарят. Будет с кем поиграть её внукам. Да и я с ними поиграю. Если детишки свои игрушки не будут убирать, то я их спрячу. Пусть поищут. Хи-хи-хи», — по-стариковски засмеялся домовой и пошёл в свой потаённый уголок.

Глава 2. Фифи

В жилище домового поджидал его друг — чёрный кот Бантик. Его так назвали, потому что на грудке белое пятнышко в виде бантика. Придя в своё обиталище, Никифор рассказал коту о новой хозяйке.
— Так она тебе в миску молока налила? — уточнил кот.
— Да.
— А ты мне оставил молочка? — спросил Бантик.
— Конечно. Разве я мог про тебя забыть. Так что иди, допивай молоко.
Кот в один миг прошмыгнул через сокрытую дверь. 
Когда Бантик вернулся, домовой спросил, не знает ли он, у какой кошки в деревне есть котята. 
— Конечно, знаю! У кошки Фифины четыре котёнка.
— Пошли к ней.
Придя к кошке, домовой стал рассматривать котят. Всё четыре котёнка были ещё совсем маленькие. Они спали, прижавшись к кошке и друг к дружке.
— Здравствуй, Фифина, — поздоровался Никифор. — Какие хорошие у тебя котята.
Кошка обрадовалась похвале, но котят прикрыла лапкой на всякий случай.
— Здравствуй, Никифор. Ты на котят пришёл посмотреть или по делу? — спросила кошка.
— Вообще-то по делу. Мне просто так некогда ходить по гостям. Надо дом в порядке держать и его охранять.
— Так по какому делу ты пришёл ко мне?
— Фифина, подари одного котёнка моей новой хозяйке. Она женщина аккуратная и хорошая. Котёнка твоего не обидит. Ты же знаешь, без кошки в деревенском доме никак нельзя.
Кошка задумалась, глядя на своих котят.
— Фифи, ты не бойся за котёнка. Хозяйка добрая. Никифора угостила печеньем и молоком, — поддержал домового кот Бантик. — Да ты сама можешь за ним всегда приглядеть и защитить. Ведь мы соседи. Да и я твоего котёнка никому в обиду не дам.
Немного подумав, кошка ответила:
— Котята мои ещё маленькие. Пусть немного подрастут. Потом сама приведу ей котят. Пусть выбирает.
— Договорились! — обрадовался Никифор. — Ну, нам пора возвращаться. Спокойной ночи.
Подойдя к дому, они заметили незнакомца. Он как-то подозрительно осматривал дом. Потом подошёл к двери и решил её открыть.
— Бантик, мяукни погромче, — сказал домовой.
Кот догадался для чего и громко промяукал. Залаяла только одна собака.
— Ещё громче мяукни.
Бантик закричал так громко, как только мог:
— Мяяяяууууу!!!!
На этот раз залаяли все окрестные собаки. В домах соседи включили свет, посмотреть, что происходит на улице? Некоторые вышли во двор с фонариком, а кто и со шваброй.
Только Люси ничего не слышала. Уставшая, она крепко спала.
Воришка испугался. Перепрыгнул через забор и скрылся во тьме.
Собаки перестали лаять. Соседи успокоились. В домах погас свет. Всё стихло.
— То-то же! А то ишь, бродят здесь всякие. Теперь пошли к соседскому петуху.
— А к нему зачем? — удивился кот.
— Хочу попросить, чтоб он громче утром прокукарекал. Ведь Люси надо пораньше проснуться.
— Ей что — утром корову доить? Зачем в такую рань Люде вставать?
— Ты прав. Тогда как же мы её разбудим?
— Да я кукушку местную попрошу, чтоб она рядом с нашим домом утром покуковала.
— Здорово! Тогда пошли спать.

Глава 3. Бантик

Утром Людмила проснулась от монотонного кукования кукушки, которое доносилось с улицы.    
— Ой, кукушка кукует. Здесь, как в лесу. Красота! — обрадовалась хозяйка и стала считать «ку-ку» птицы. Досчитав до ста, ей это занятие  надоело, а кукушка продолжала куковать.
Посмотрев на часы, Люда успокоилась.
— Седьмой час. Пора вставать и прибирать дом.
 Днём приехали родные.
Первой из машины выбежала внучка Маша. За ней бежал внучок Миша. Самым последним шёл дедушка.
— Ой, бабушка, какой дом хороший, а крылечко какое красивое! — восхищалась внучка.
— А мне окошки нравятся, — сообщил внук. — Они так красиво украшены.
— Это наличники, — пояснил дедушка. — Когда я всё подремонтирую и покрашу, вот тогда точно дом будет красивым.
— А почему мама с папой не приехали? — спросила бабушка.
— Бабушка, ведь они работают. Это ты у нас на пенсии и поэтому не работаешь, — ответила Машенька.
— Они что, и в выходные работают? — удивилась бабушка.
— У них понедельник — важный и сложный день. Они должны хорошо к нему подготовиться. Поэтому родители и не приехали, — объяснил Миша.
— Понятно.
— Бабушка, пошли скорей в дом. Я хочу посмотреть камин.
Все вошли в дом.
Кот Бантик решил проверить новых хозяев. Действительно ли все добрые и им можно доверить котёнка. Он залез на яблоню и стал жалобно мяукать.
Первой мяуканье услыхала Машенька.
— Ой! Котик мяукает. Миш, пойдём в сад, поищем кота. Вдруг он в беду попал?
— Пошли, — согласился мальчик.
В саду они нашли кота на яблоне. Бантик сидел и жалобно мяукал.
— Ой, бедненький котик. Никак не можешь с дерева слезть, — пожалела его девочка. — Не переживай. Сейчас мы снимем тебя. Миш, можешь на дерево залезть?
Миша подошёл к яблоне и хотел дотянуться до веток, но ростом он был маловат, поэтому смог только повиснуть на ветке.
— Нет, не смогу. Ветки высоко растут, а по стволу забираться я не умею.
Девочка побежала в дом, а Миша остался с котом и успокаивал его: 
— Не бойся. Сейчас дедушка придёт и придумает, как тебя снять.
Но кот не успокаивался и продолжал мяукать. 
Маша с дедушкой вернулись со стремянкой. Дед залез на стремянку, ловко взял кота за шкирку и опустил на землю.
Кот стремглав убежал  в сад.   
«Ну что ж, с первым заданием они справились. Приступим ко второму», — подумал Бантик и смело пошёл к дому.
— Вернулся! — обрадовалась Машенька. — Какой ты красивый. А на грудке белое пятнышко. Интересно, как тебя зовут?
— Давай его будем звать Бантиком, — подумав, предложил Миша. — Ведь он чёрный, а пятнышко, как бантик на груди.
— Точно! — согласилась девочка. — Бантик, хочешь, я тебя молочком угощу?
«Кто ж от молока отказывается?» — подумал кот и замурлыкал.
Девочка догадалась, что кот согласен попить молока.
— Вот и хорошо! Жди. Я скоро вернусь.
Молоко было вкусное.
«Со вторым заданием они тоже справились», — думал кот и продолжал смотреть на девочку.
— Мало молока принесла,  — решил Миша, — вот он на тебя и смотрит. Сметаны ему ещё принеси.
Девчушка побежала в дом за сметаной.
Сметана тоже была вкусной.
«Больше не буду вас испытывать», — решил кот и, не спеша, пошёл в сад.
Дети молча смотрели вслед.
Кошка Фифина наблюдала за ними через забор…

Глава 4. Испытание

Кошка Фифина решила тоже испытать соседей. Прежде она приглядывалась к ним, спрятавшись в траве. Потом, осмелев, решилась подойти к детям и стала ласкаться к ним.
— Ой, какая кошечка красивая и ласковая, — воскликнула Машенька.
— Да, — согласился с ней Миша, — и нас совсем не боится.
— Её надо тоже угостить молоком.
— Лучше сразу сметану или творог принеси. Она же не котёнок, чтобы молоко пить.
— Бантик же пил, — возразила сестрёнка.
— Если б ты ему сразу сметану дала, то он, может, и не пил бы молоко.
— Хорошо, сейчас принесу сметану, а потом молоко. Посмотрим, будет кошка пить его или нет.
— Почему ты решила, что это кошка. Может, это кот?
— Коты такими изящными не бывают, — заявила Маша и вошла в дом.
Мальчик внимательно посмотрел на кошку.
— Может, Маша и права. Коты точно такими изящными не бывают.
Кошка съела сметану, выпила молоко и пошла.
— Вот видишь. Все коты и кошки любят молоко.
«Ну, что ж, — думала Фифина, — Никифор и Бантик правы, соседи хорошие люди. Но моё испытание только начинается. Буду приходить к ним каждый день по несколько раз. Посмотрю, насколько они добренькие».
Так продолжалось несколько дней. Фифа подходила к детям, ласкалась, и они бегом бежали за молоком, сметаной и творогом.
— Что-то у нас быстро молоко и сметана заканчиваются, — заметил дедушка, — чуть ли не каждый день хожу в магазин.
— А ты разве не заметил, что к нам по нескольку раз в день приходит соседская кошка, а внуки её кормят.
— Видел пару раз, но не думал, что она каждый день приходит. Ишь, фифа какая выискалась. Понравились наши угощения. И мышей ловить не надо. Соседи накормят.
— А ты пожалел молока для кошечки. Может, у неё котята маленькие и ей не до ловли мышей.
— И совсем мне не жалко. Пусть внуки кормят. Для них это развлечение.
Этот разговор, конечно же, слышал домовой.
— Хозяин прав. Ишь, Фифа какая. Понравились ей, видите ли, наши угощения. Дома кормят, так ей мало. Она ещё и к нам повадилась ходить каждый день, а мышей в нашем доме не ловит. На Бантика рассчитывает. Мол, пусть он мышей ловит. Сегодня же пойду к ней. Пусть приводит котёнка. Хватит испытывать моих домочадцев. Интересно, а откуда хозяин узнал, что кошку зовут Фифина? Чудеса, да и только.
Вечером Никифор пришёл к Фифине.
Кошка сразу догадалась, зачем к ней пришёл соседский домовой.
— Никифор, миленький, — сразу же начала Фифи, — завтра же приведу котят к твоему дому. Они уже подросли. Так что уже пора их показать детям. Пусть сами выбирают себе котёнка.
— То-то же, а то ишь, Фифа какая, — уж очень ему понравилось, как хозяин назвал кошку, сказал Никифор и тут же удалился.         
Но кошка всё равно осторожничала. Вначале она спрятала котят в клумбе, где росли флоксы. Цветы уже высокие, и котят там не было видно. Сама же пошла к дому.
Маша, увидев кошку, пошла за сметаной и молоком. Миша же заметил, какое-то шевеление в цветах. Недолго думая, он решил проверить, кто там прячется. 
Крадучись он подошёл к клумбе и увидел котят!
Маша, поставив мисочку со сметаной перед кошкой, заметила, что брат машет рукой, но, прижав пальчик к губам, предупреждает, чтоб она тихо шла к нему.
— Ой, какие они маленькие, — обрадовалась Машенька, увидев котят, и позвала: — Кис-кис-кис.
Кошка, услыхав клич, прибежала к клумбе, а котята, увидав маму, выбежали к ней.
— Ой, какие хорошенькие котята! — обрадовалась девочка.
— Один, два, три, четыре, — считал Миша. — Четыре котёнка!
«Вот и познакомились», — утешилась кошка, облизывая котят.

Глава 5. Флоксина

Брат и сестра присели на корточки и молча смотрели на котят, боясь до них дотронуться. Вдруг котята испугаются и убегут. Где их потом искать? Да и потеряться могут. Ведь они же такие маленькие. 
Первой заговорила Машенька.
— Пойду, принесу молока котятам, — шёпотом сказала она.
— Иди, а я за ними прослежу. Вдруг куда-нибудь сбегут, — так же тихо сказал Миша.
Котята же не боялись мальчика. Они подошли к нему и стали смотреть, как будто спрашивая:
— А чем ты нас угостишь?
Миша догадался и сказал:
— Сейчас Машка вам молока принесёт.
Маша принесла миску молока и поставила перед котятами.
Они сразу окружили миску и стали пить молоко. К ним присоединилась и кошка.
— Вот ненасытная какая, — возмутился Миша, — сметану съела, молоко выпила, а ей всё мало. Теперь ещё из миски для котят молоко пьёт.
Он взял кошку на руки и отнёс к дому.
— Допивай молоко из своей миски.   
Вышла бабушка.
— Где котята? — спросила она.
— Они возле Маши пьют молоко.
— Бабушка, давай возьмём себе котёночка, — попросила девочка, — вот этого, самого маленького. Он такой слабенький, а я буду за ним ухаживать.
— Надо спросить разрешение у соседей. Думаешь, только ты одна такая добренькая? Может, они сами решили оставить себе слабого котёнка, чтоб ухаживать за ним.
— Тогда пошли скорей и спросим у них.
«А меня никто не хочет спросить, — возмущалась кошка Фифина, — всё решает хозяйка. Может, я сама хочу оставить себе самого слабенького котёнка». 
Соседи, конечно же, разрешили взять котёнка, но не самого маленького.   
— Ура!!! — закричала Маша. — У нас будет котёнок.
— А у меня уже не будет одного котёнка, — загрустила Фифи, — но я буду каждый день навещать его.
— Не переживай, — успокаивал её кот Бантик, — я прослежу, чтоб его никто не обижал.
Кошка посмотрела на кота и строго указала:
— Еду из его миски не ешь.
— Что ты! Хозяева добрые. Они меня всегда угостят. Я из твоей миски молочка попью. Ведь ты всё равно не пьёшь, — и, не дождавшись согласия, стал быстро лакать молоко.
— А какого ты котёночка возьмёшь? — спросила бабушка Машу.
— Если мне не разрешили взять самого маленького, потому что я сама ещё маленькая, то я возьму серенького котика. Он хоть и не самый маленький, но и не самый большой.   
— Как мы котёнка назовём? — спросила бабушка.
Дети задумалась.   
— Давайте назовём его Флоксом, — предложила Маша.
— Почему Флоксом? — спросил Миша.
— Ведь ты котят нашёл во флоксах, то пусть его так и зовут: Флокс, — объяснила девочка.
— А что, красивое имя, — поддержала бабушка.
— Хорошо. Будем его звать Флоксом, — согласился брат. 
Дедушка взял котёнка на руки. Осмотрел и сказал:
— Это не Флокс, а Флоксина.
— Почему Флоксина? — удивилась девочка
— Потому что это не кот, а кошечка.
— Флоксина — очень длинное имя, — заметил Миша. — Давайте будем её звать Флокси.
— Ой, тоже очень красивое имя, — обрадовалась Маша. — Флоксина будет полное имя, а Флокси — короткое. 
— Дорогой, — обратилась бабушка к дедушке, — а ты угадал! Кошку, действительно, зовут Фифи.   
— Я её назвал фифой, а не Фифи. Но если ты считаешь, что я угадал, то пусть будет так. Мне приятно вдруг узнать, что я такой догадливый.
— Ой! — вспомнила Маша. — Миш, а чёрного кота на самом деле все зовут Бантиком, потому что у него на груди белое пятнышко.
— Вот какой я молодец. Прям, как дедушка.
— Наследственность! С ней не поспоришь, — заметил дедушка.               
— Бабушка, а я хочу щенка, — попросил Миша.
— Найдём тебе щеночка, — успокаивала его бабушка. — В деревне обязательно должны быть у кого-нибудь щенята.
За ними наблюдали домовой Никифор и домовой соседского дома Панкрат.    
— Вот видишь, нам нужен щенок. А у вашей собаки Барбары они есть.
— Ну, что ж придётся её уговаривать. Но пока она никого к щенкам не подпускает.   
— Ты уж постарайся. А я познакомлю её с моими хозяевами.
Они должны ей понравиться.

Глава 6. Подарки для Флокси
               
Кошка, как и предупреждала, каждый день приходила с котятами к соседям. Дети подкармливали их.
Кот Бантик тоже иногда захаживал в гости, и его также угощали.
Маша весь день нянчилась то со своим котёнком, то подкармливала соседских котят и кошку Фифи.
Как-то она обратилась к бабушке:
— Бабушка, знаешь нашему котёнку нужно купить разные вещи и одежду.
— Какие ещё вещи нужно купить и тем более одежду?
— Я у подружки видела домик, лестницу, разные доски, игрушки и сумку для кошки.
— Это мы всё купим. В первую очередь, конечно, сумку, чтоб её можно было без проблем переносить. А вот зачем кошке одежда?
— Как зачем? Для красоты.
— Ленточку купим для бантика и хватит. И то не уверен, что это ей понравится, — возразил Миша.
— Ничего ты не понимаешь, — заспорила девочка. — Сейчас модно домашних животных одевать. И вообще, я хочу наряжать Флокси.   
— Ой, а как я хочу и люблю наряжаться, — улыбнулась бабушка, — но на все мои «хочу», у нас с дедушкой денег не хватит.
— Тогда я у папы с мамой попрошу, чтоб они купили для Флокси наряды.
— А ты думаешь, у родителей нет своих хотений? — смеясь, заметила бабушка. — Они также хотят покупать себе подарки и наряды. Да и для вас много чего нужно купить.
— А я видел по телевизору, что наряжают только маленьких собачек, а не кошек. Кошки и так красивые. Чего их наряжать. Вот будет у меня щеночек, мы с мамой сошьём ему одежду.
— Да наряжают только дорогих элитных собак, а не дворняг, — возразила брату Машенька.
— А твоя кошка, что ли элитная? Такая же дворняга, — заспорил Миша.
— Не надо мучить животных одеждой. Природа сама позаботилась о них. У них прекрасная шерсть, особенно у кошек, — подметил дедушка.
— Ну ладно, — согласилась со всеми девочка. — Флоксина на самом деле очень красивая. — Взяв на ручки кошечку, прижала её к груди. — Но бантик я куплю, если она, конечно, не будет возражать. 
— Ну, что ж, тогда поехали за подарками для Флокси, — предложил дедушка.
— Ура! — закричала Маша. — Поехали!
— Вот кошечке повезло! — размышлял Никифор. — Ой, боюсь, её разбалуют. Кто им будет мышей ловить в доме?
— Не боись, — успокаивал его Бантик. — Со мной не забалуешь. Пока я буду мышей ловить, а как детки уедут — Флокси быстро научу. Мышей будет ловить так же хорошо, как и её мамуля.
— Ой, чего Фифина учудила сегодня! Миша постоянно ей выговаривал, что она пьёт молоко из миски для котят, а мышей не ловит. Так она поймала крысу и положила рядом с крыльцом. Думая, наверно, что вот вам. Поймала не маленькую мышку, а крысу. Я не жадная, как некоторые здесь. Крыс ловлю и с вами делюсь. Что потом началось… Маша, как увидела крысу, завизжала и убежала в дом, а Мишка остолбенел от страха. Только Люси не растерялась. Веником смела крысу на совок и рядом с забором в дальнем углу сада закопала.
— Ага! Сама Фифи пьёт молоко у котят, а мне настрого запретила пить молоко у Флокси. Вот фифа какая! 

Глава 7. Барбара

Миша, наблюдая за Машей, как она весь день ухаживает за котятами, решил сам узнать, у кого в деревне есть щенята.
Он подошёл к соседке и поздоровался.
— Здравствуй, мальчик. Ты внук Людмилы?
— Да.
— А как тебя зовут?
— Миша.
— А меня тётя Маша.
— Мою сестру зовут Машей, — почему-то обрадовался мальчик.
— Ну, какое у тебя дело ко мне? Ведь ты не просто так подошёл?
— Да. Я хотел узнать, у кого в деревне есть щенята?
— Это совсем не сложно узнать. Пойдём к моей подружке Катюшке и спросим, есть ли у них щенята или нет.
Взявшись за руки, они пошли к соседям.   
Как раз у тёти Катиной собаки Барбары появились маленькие щенки, но они были ещё крошечными. Собака никого к ним не подпускала, только курица-белянка иногда к ним захаживала, рассказала подружка тёти Маши.
— Из будки собака совсем не выходит. Только если я ей поесть принесу. Рычала на меня, когда несколько раз хотела взять щенят посмотреть. Так что жди, они подрастут и сами начнут гулять во дворе. Вот тогда выберешь сам себе щеночка.
— Ты уж разреши ему приходить к тебе. Пусть Барбара к нему привыкнет. А ты угощай собаку чем-нибудь, чтоб понравиться ей, — обратилась соседка к мальчику.
— Да пусть приходит. Хоть несколько раз на дню, — согласилась тётя Катя. — Будка у нас рядом с калиткой, так что не заблудишься.
— Я обязательно буду вашу собачку угощать, — пообещал Миша.
— Ну что ж. Все обо всём договорились. Теперь пошли к будке смотреть нашу собаку со щенятами, — предложила соседка.
Подойдя к будочке, они заглянули в неё. Там лежала Барбара. Рядом с ней щенки и белая курица.
— Вот, что я вам говорила. Опять курица пришла к ним в гости. Ишь, воспитательница-наседка какая выискалась. Заходит к ним, как к своим цыплятам и чего-то там им кудахчет. Уж не яйца она там решила откладывать? Ума не приложу, чего ей вдруг понравилось к щенятам заходить. Раньше она к Барбаре в гости никогда не захаживала.
— Да? Действительно, очень интересно. Глядишь, и цыплята скоро из будки появятся, — предупредила тётя Маша и все вместе они рассмеялись.
— А можно я сегодня покормлю собачку? — попросил мальчик.
— Конечно, можно, — разрешила тётя Катя.
— Тогда я побегу домой. Мы с дедушкой купим корм для собак, и я угощу Барбару.
— Зачем сейчас куда-то бежать. У меня всё уже готово. Сейчас принесу миску с едой, а ты поставишь рядом с будкой, чтоб собака заметила её. Сам же отойди в сторонку, но недалеко. Пусть она тебя обнюхает, а мы рядышком будем. Так что, не бойся.
Миша сделал так, как говорила тётя Катя. Собака не лаяла на мальчика. Всё съев, подошла к мальчику, обнюхала и села рядом. Он осторожно погладил её. Барбара посидела немного и вернулась в будку к щенкам.
— Ну, вот и познакомились, — сказала тётя Катя. — Теперь можешь не бояться. Она тебя не обидит.
— Пойдём, Мишенька, домой, а то тебя уже бабушка ищет, — предложила тётя Маша.
— Хорошо. Пойдёмте домой. А можно мне сегодня ещё раз прийти? — спросил мальчик.
— Конечно, приходи…
Только все разошлись, как в будке у Барбары появились домовые Никифор и Панкрат с котом Бантиком.
— Понравился тебе Миша? — спросил Никифор у Барбары.
— Понравился. Чувствую мальчик добрый, но маленький ещё. Сможет ли он  ухаживать за моим щенком?
— Он же не один живёт. Взрослые ему помогут, — заметил Панкрат.
— Хорошо бы на этих взрослых посмотреть. Но я на привязи сижу. Кто меня отпустит?
— Ой, с этим у тебя не будет проблем, — заверили домовые. — Когда захочешь, мы выпустим тебя. Хозяйку отвлечёт кот Бантик, если конечно это понадобится, так что она не заметит твоего отсутствия. 
— Договорились! Щенята уже уснули, можно и к соседям идти. Курочка присмотрит за ними. 
— Вот и ладненько! Мы тебя сейчас освободим.
Цепь в один миг упала на землю. Барбара вышла из будки. Сладко зевнула. Потянулась всем телом. Махнула несколько раз своим хвостом и крадучись прошмыгнула через забор к соседям.

Глава 8. Знакомство

Очутившись за забором, собака спряталась в малине и стала наблюдать за соседями. Миша с дедушкой куда-то собрались уходить. Маша игралась с котёнком. Хозяйки не было видно.
Вдруг Барбара заметила, что к дому идёт соседская кошка Фифина с котятами. Её заметила и девочка.
Она забежала в дом и быстро вышла с двумя мисочками. Поставив одну миску перед кошкой, а вторую перед котятами, девочка опять ушла в дом.
— Сметана, — увидела Барбара. — Пока во дворе никого нет, надо расспросить у Фифи о соседях.
Только вышла из кустов малины, как её заметила кошка.
Фифина не обрадовалась появлению чужой собаки.
«Сейчас съест мою сметану, — испугалась кошка. — И не только мою, но и котят. Я буду защищаться», — и первая бросилась на собаку.
Барбара не ожидала такого прыжка от Фифины, а когда та больно царапнула её по носу, отскочив, громко завизжала.
На шум выбежали бабушка и внучка. Увидав их, собака опять спряталась в малине.
— Собачка! — радостно произнесла Машенька.
— Наверно, голодная, — предположила Люси, — вот и пришла к нам, чтоб мы её покормили.
— Давай ей колбаски дадим, — предложила девочка.
— Давай дадим. Я сейчас принесу кусочек колбасы, но только ты к собаке не подходи. Вдруг она больная. Вон даже Фифи на неё набросилась.
— Да, Фифина испугалась, что собака её сметану съест. И ещё у неё ошейник на шее. Значит, она просто сбежала от хозяина и потерялась. 
— Но ты всё-таки не подходи к ней близко.
Людмила принесла кусочек колбасы и положила рядом с кустами малины, а сама отошла.
Барбара хоть и поела совсем недавно, но от колбасы никогда не откажется. Но Фифи оказалась шустрей. Она схватила колбасу и убежала за дом.
Люси пришлось ещё раз принести  колбасы. Собака с удовольствием колбасу съела, но уходить не собиралась, а внимательно смотрела на женщину.
— Может, ей ещё водички дать попить, — предложила Маша.
— Налей воды в миску, может, она, действительно, пить хочет, и принеси ещё сосиску. Мне кажется, кусок колбасы был маловат для такой голодной собаки. 
Съев ещё сосиску и попив воды, Барбара решила, что достаточно хорошо узнала соседей, и ей здесь больше делать нечего.   
Около будки её поджидали домовые и чёрный кот. Как только собака вошла в будку, цепь вернулась на своё место.
— Понравилась ли тебе наша хозяйка? — спросил Никифор.
— Понравилась. Она добрая, и внучка её тоже хорошая девочка, а вот Фифи — жадная и злая. Мало того, что она меня оцарапала, так ещё мой кусок колбасы стащила.
— Да, кошка она шустрая и ловкая. Ведь она мышей ловит, а не сидит на привязи весь день, как ты, — защитил Фифину кот Бантик. — Ей котят надо кормить. 
— Видела я, как она котят своих кормит у соседей, — продолжала ворчать собака.
— Да соседи их просто слегка угощают. Ей и котятам много надо еды, — продолжал заступаться за кошку Бантик. — Это тебе еду в мисочке приносят, чтоб ты хорошо охраняла дома, а нас, котов, держат, чтоб мы ловили мышей и особо не балуют. Боятся, что мы престанем мышей ловить. 
— Хватит лаяться, — заявил Панкрат. — Тебе понравились наши соседи и это самое главное. Теперь смело можно отдавать твоего щеночка им.

Глава 9. Барбос

Вернувшись из магазина, Миша сразу побежал к соседям. Дедушка и Маша поспешили за ним.   
Мальчик положил угощение в мисочку перед будкой, а сам отошёл в сторону.
Барбара вышла из будки, обнюхав еду, стала, не спеша, есть.
— Ой, знакомая собачка, — удивилась Маша.
— Откуда ты её знаешь? — спросил Миша.
— Она к нам сегодня приходила. Мы с бабушкой угощали её колбасой и сосиской, а Фифи один кусок колбасы украла. Вот обжора! Опять ест. Кошки и собаки здесь в деревне, наверно, вечно голодные.   
— Но как она могла к нам прийти, если на цепи сидит? — поразился Миша.
— Откуда я знаю. Сбежала, а потом её поймали и опять посадили на цепь.
— Может, к нам приходила другая собака, но очень похожая на эту, — предположил дедушка.
Девочка внимательно посмотрела на Барбару.
— Может, и другая, но на той был такой же ошейник.
К ним подошла хозяйка собаки. Поздоровавшись и познакомившись, Миша спросил у тёти Кати, не убегала ли Барбара с участка.
— Нет, — удивилась вопросу женщина. — Никуда не убегала. Как сидела в будке, так и сидит. Она от своих щенков никуда не отходит.
В это время из будочки вышли щенки. Они подошли к миске,  понюхав пищу, стали есть.
— Выбирай себе щеночка, — предложила тётя Катя.
Внимательно осмотрев щенят, мальчик заявил:
— Они все хорошенькие. Пусть щенок сам выберет меня. 
— Тогда приходи почаще к нам. Пусть они к тебе привыкнут.
— А как ты назовёшь своего щеночка? — спросила Маша.
— Я уже об этом думал. Если его маму зовут Барбара, то я его  назову Барбарис.
— А если щенок будет девочкой?
— Тогда буду её звать Барбариской.
— Очень длинное имя, — подметила Маша.
— Тогда просто буду звать Барси, а мальчика назову Барсик.
— Барсиком обычно зовут кота, — заметила бабушка.
— Ну и что, а я буду звать так щенка.
— Пусть будет Барсик. Имя у нас уже есть. Осталось за малым. Выбрать щенка. Ну, а пока пошли домой. Вечером ещё раз придёшь, — предложил дедушка.
— Мишенька, я мисочку с едой оставлю на крылечке. Ты её возьмешь и поставишь перед будкой. А то собака привыкнет к вашей вкуснятине и нашу пищу, есть не станет. Так что баловать её особо не надо.
— Хорошо.   
Днём приехали родители.  Дети, перебивая друг друга, рассказывали им деревенские новости. Конечно же, показали кошечку Флоксину. Познакомили их с кошкой Фифиной и её котятами и, конечно же, с котом Бантиком. Вечером все пошли смотреть щенят.
Как только они подошли к будке, им навстречу вышла Барбара. За ней семенили щенки.
Миша взял уже приготовленную миску с пищей и поставил перед собакой, но для щенков они с дедушкой купили специальный корм.
Попробовали угощение щенки, еда им понравилась.
Один из щенков отошёл от миски и подошёл к мальчику. Миша бережно взял его на ручки и посмотрел на его мамашу. Барбара не была  против. Она посмотрела на мальчика и пошла к будке.
Миша же осторожно вышел за калитку, а потом побежал к дому. Родные поторопились за ним.   
Дедушка, осмотрев щенка, сообщил:
— У нас Барбарис.
— Барсик, — обрадовался мальчик.
— Да он вырастет настоящим Барбосом, — заявил папа, — вон какой большой щенок.
— Ты так думаешь? — обрадовался Миша. — Тогда так и будем его звать Барбос.
— Ну вот. Основные дела сделаны, — промолвил Никифор. — Теперь в нашем доме появились новые мои помощники: кошка и пёс. 
— До кошки и сторожевого пса твоим помощничкам ещё далековато, но мы их научим, — подметил кот Бантик.
— Само самой разумеется. Всему в своё время научатся.

Александр Граков.

Настёна

Жили в глухой деревушке старик со старушкой, их внучка Настёна с кошкой-Ватрушкой, а в гости ходила из норки к ним мышка-Норушка. А ещё в той деревне жили их соседи: деды древние, с сыновьями, дочерьми и внучатами-детьми. Всего дворов сорок восемь, в них народ поесть-попить, да обновок просит. Все жили, не тужили, на охоту да рыбалку ходили, а что добудут — на круг делили. Лишек же в райцентр на рынок сплавляли — на одежу-обувку, да игрушки внучатам меняли.
Весной пашню засевали, летом хлебушек сжинали, а остаток, опять же — семенами оставляли, да на город продавали. У каждого в деревне была забота, работали до седьмого пота. Зато в праздники и стару, и младу было весело до упаду: хороводы водили, девок замуж рядили, песни хором запевали, да игрища затевали. В общем, весело здесь жилось, всё ладилось и моглось.
А надобно сказать — Настёна-внучка была та ещё красавица-штучка: приданым небогата, а ума в десять лет — палата. Все деревенские к ней за советом ходили, суды-распри рядили, да тут же их и разряживали.
Прознал о той весёлой деревне городской богатей Снадин, до чужого добра охоч и жаден.
— Не бывать того, чтобы голь жила веселей богатого!
Подсунул в земской управе кому надо, что надо, своего «Мерседеса» бензином зарядил и с бумагой аккурат зимой в деревню прикатил. А в той бумаге писано: деревня и округи Снадину отписаны — в аренду богатею на сто двадцать лет сданы.
И пошло-поехало на деревне всё вкривь, да вкось: враз магазинов незнамо кем и откуда понастроилось. А в тех магазинах цены-кусаки, подобны злой собаке. А окружные леса, что дарили чудеса, где и белка, и лисица, и матерая куница:  всё когда-то было даром — стало вдруг живым товаром. За всем — к Снадину на поклон ходить, за всё надо заплатить. А чтоб денег взять — надобно с себя последнее снять, потому что и пашню, и овины тоже подмял под себя богатей — больше, чем наполовину.
Совсем закручинились люди:
— На что в Новый год пить-есть будем? Что детишкам купить, да под ёлку положить?
Не поехали к городской власти, пошли за советом к Насте:
— Настя, внучка, выручай, худо пить без булок чай!
Настя по годам — ребёнок, голосочек звонок-звонок:
— Ладно уж, повыручаю, будут вам баранки к чаю. Ну, и маслице, и мёд — чтобы слаще жил народ. Под Новый год ни хлеб, ни квас — будет ярмарка у нас.
Дедка Настин не стерпел, где-то сбоку проскрипел:
— Как же ярмарка, Настюшка, если даже мышка-Норушка, крошек так и не видавши, ушла несолоно хлебавши? Что на ярмарку нести, где товару наскрести?
— Волоките, что попалось, у кого что завалялось. А мой товар — не бремя, покажу, когда придёт время. Был с морозца бы навар — будет ярок мой товар. Делайте, что говорят! — а у самой глаза горят.
... В воскресенье на площади в центре — как нищих на паперти церкви.
Все торгуются, ругаются, перекричать друг друга стараются. Да и морозец не ленится — вовсю ядрится.
Кому нос простудой квасит, а кого румянцем красит.
С утра, дела все сладив, появился на площади и богатей Снадин. По ярмарке туда-сюда с казначеем снуют, во все стороны поглядывают и плюют:
— Одурел совсем народ, что не нужно, то на ярмарку и прёт: миски, плошки, кастрюли и поварёшки, с забору слеги, да колеса от телеги. С такого товару никакого навару...
Дыханье на морозе паром пышет. И вдруг, где-то сбоку, слышат:
— А вот кому брильянты, да бусы-адаманты?! Не зевай, не толпись — налетай, торопись! Серебро меняю на добро. Молодым да старым отдаю почти задаром!
Снадин про брильянты услыхал — воспрял духом, толпу своим брюхом, как плугом, распахал. Видит — лоточек, за ним продавец с ноготочек, зато на прилавке — как в ювелирной лавке: чеканные мониста из серебряных снежинок, да перламутровые бусы из жемчужных горошинок. А в корзине, предельно-отдельно, богатею ажно дурно стало — брильянтовые кристаллы. Где ж это рылось, что в корзине такой горой взбугрилось? На морозце да солнце сверкают, переливаются — из глаз искры сами по себе высекаются!
Нервы у Снадина сдали, руки сами по себе задрожали.
— Девочка, ты кто и стоишь среди этого хлама почто? Сама-то откуда, и где взяла такое чудо?
Настёна глазом не моргнула, голову чуток в его сторону повернула:
— Вот ведь какая проза — внучка я деда Мороза! Из Великого Устюга меня прислал — выбрать для фирмы своей филиал. Нужна нам деревенька — неказиста и маленька, в девственной тиши да лесной глуши. Вот такое вот примерно поселенье — чтобы было поменьше населенья. Коль понравится, сказал, в выкуп отвали хозяину кристалл. А ежли подкинет вдобавок провиантов — не жалей корзины бриллиантов.
И ещё дед Мороз наказал: походи и поглазей, да подбери себе друзей...
— Не нужны тебе друзья! Нужен, слышишь, только я! Я хозяин сей лощины. Всю деревню: магазины, и округу всю, окрест, и густой сосновый лес, и лабаз, где провианты — всё меняю на брильянты! — завопил истошно Снадин.
— До чего ж ты, Снадин, жаден! — улыбнулась продавец. — Так и быть, бери ларец. Но... без шума и без писку подпиши всем нам расписку, что меняешь, сей момент...
— Казначей, где документ?! — обернулся богатей. — Даже два. Чтоб на них печать витала... да за три таких кристалла я весь город закуплю. И налогом задавлю. А деревня — что деревня? Ежли,  братцы, разобраться, всё равно, что звук пустой... Документ, поди, простой?
— Ну, конечно, ты же свой, — улыбнулась снова Настя. — Прими же копию, от Снегурочки.
— Скорее, от дедовой дурочки, — богатей пробормотал. Всё с прилавка похватал, загрузил в свою «модельку», заглянул в расписку мельком.
— Тьфу, какая ерунда:
«Адьл ыллатсирк в линецо юнверед,
Адов еж онченок адьл ешчул он».
      Сплошная, брат казначей, белиберда.
А в город приехав рано, тут же потребовал сауну.
— Отмою от грязи брильянты-князи!
Сунул нос в корзину, а бриллиантов в ней — наполовину. Снадин пятернёй туда — ан в корзинке-то, вода! Тут-то он и взбеленился, шум поднять не поленился.
— Всем тюрьма — годов не счесть, у меня расписка есть! А позвать мне казначеев и юристов-книгочеев!
Им расписку протянул и на зеркало взглянул. А там словосброд выстроился наоборот:
« Деревню оценил в кристаллы льда...
Но лучше льда, конечно же, вода!»
Вот такая она, маленькая Настя — богатея несчастье!..
 
Настёна – 2, или Новогодние приключения деда Мороза
 
Эта необыкновенная история приключилась в последнюю декабрьскую ночь уходящего старого года. До того времени, когда куранты главной Спасской башни пробьют двенадцать раз, возвещая о наступлении Нового года, оставалось ровно три часа.
Яркие вспышки предновогодних фейерверков разрывали в клочья темноту небосвода над домами огромного мегаполиса, вовсю перемигиваясь с настоящими звёздами. Ярко-жёлтый месяц выплясывал в вышине, ловко уворачиваясь от очередного разноцветного взрыва — ему явно нравилась эта весёлая игра в пятнашки. Людям в домах с освещёнными окнами тоже было радостно в предвкушении грандиозного веселья: повсюду уже накрывались ломящиеся от яств и напитков столы, зажигались разноцветные гирлянды на ёлочках, ёлках и елях — страна готовилась к встрече Нового года.
И совершенно противоположным было настроение старика с бородой и усами, в длиннополой красной шубе, расшитой золотыми узорами, и такой же красивой шапке с меховой оторочкой. Старик направлялся от города в сторону леса, напрямик, по целине, не разбирая дороги. Но при этом, что удивительно, он ни разу не провалился в глубокий снег, которого намело под Новый год видимо-невидимо. В рукавице на правой руке был зажат диковинный посох, украшенный резьбовым орнаментом, с позолоченной рукоятью, в которую были вставлены изумруды.
Пройдя лесом, старик выбрался на ровную круглую поляну, в центре которой виднелось пепелище от прогоревшего большого костра. Войдя в центр пепелища, дедушка с силой вогнал свой красивый посох в мёрзлую землю, трижды обошёл вокруг него, затем хлопнул меховыми рукавицами одна о другую, и зычно вскричал:
— А ну, сыны мои славные, для всех времён главные, собирайтесь, все двенадцать — нужно нам посовещаться! Да и ты, народ лесной, в стороне беды не стой, а сбегайся и слетайся срочно на совет честной!
После этого старик легко выдернул свой посох и отошёл в сторону, а на месте пепелища запылал, да искрами затрещал огромный костёр, разогнав темноту ночи светом яркого пламени. И в этот круг света, неизвестно откуда, со всех сторон ступили двенадцать юношей.
Подойдя ближе, они поздоровались со стариком и расселись кругом на огромных пнях, будто специально расставленных по кругу. А за их спинами, на границе ночи и сполохов костра, грациозно и чинно расположилось на снегу лесное зверьё, а на ветвях деревьев — пернатые. По всему было видно — эта встреча не была в новинку ни юношам, ни диким обитателям леса. Удивило их другое.
— Отец, позволь молвить слово? — встал с пенька самый молодой из месяцев — Январь. — Обычно на Новый год мы собираемся два раза: перед Новым годом, чтобы услыхать, как ты слагаешь с себя полномочия правления погодой, урожаями и распределения подарков ребятишкам согласно их пожеланиям. И повторно — в моих первых числах, чтобы выслушать повеления Нового года, принимающего бразды правления. Первое собрание уже прошло, а второму ещё не срок. Значит, что-то произошло — такое, что не терпит отлагательств. Правильно мы поняли?
— Совершенно правильно, — подтвердил дед Мороз, с силой выдохнув клуб морозного пара. — И вы всё поймете вот из этого письма-пожелания, которое мне прислала бабушка...
— Не девочка, не мальчик, а бабушка? — дружно ахнуло всё собрание.
— Ты самый молодой, да зоркий, тебе и читать письмо, — протянул Январю исписанную страничку дед Мороз.
— Дорогой дед Мороз, — начал читать вслух Январь. — Пишет тебе бабушка внучки моей, Настёны. Той самой, которой ты со своими сыновьями-зимовиками не так давно помог избавить нашу деревню от голодного существования, да в кабале, у Снадина-богатея, прозябания.
— Как же, помню, — подтвердил Декабрь. — Славно мы тогда кристаллы льда наморозили Настёне — от настоящих не отличить, покуда печь не затопить...
— В большой беде сейчас Настенька, — продолжил читать письмо Январь. — Затаил на неё злобу-обиду великую богатей Снадин. И решил сжить Настёну со свету. А для этого не поленился съездить к колдунье Занзибе, что живёт в избушке-курнушке по ту сторону леса, отвалил ей денег кучу агромадную и попросил наслать на Настю болезнь неизлечимую, страшную, от которой спасенья нет никакими лекарствами. И с того самого дня слегла внучка и не поднимается больше с постели. А Снадин приехал к нам в деревню и давай насмехаться при всём честном народе: «Что, взяли, голытьба несчастная, дрань подзаборная? Да я любого, коль захочу, в бараний рог скручу! Жить твоей внучке, бабка, осталось всего ничего: с последним боем курантов, возвещающих о наступлении Нового года, помрёт Настёна. А вот тогда уж я вас, всей деревней, в такую кабалу запрягу, что будете от работы, кто послабже, аки мухи дохнуть. Не будет Настёны-мудреца, не останется в деревне ни одного старца...» Так я чего пишу, дед Мороз: доктора руками разводят, от этой болезни лекарств не находят. А ты по всему свету вращаешься, с разными волшебниками якшаешься. Может быть, поможешь Настёне смерти избежать, да на ноги встать? Последняя надежда на тебя, всей деревней в ноги падаем...
— Дальше только подписи, — промолвил Январь, — опуская письмо. — Что будем делать, отче?
— Спасать нужно девочку, разговору нет, — молвил дед Мороз. — Что же это за развесёлый да счастливый Новый год, когда в нём сразу такое несчастье объявляется? Кто знает точное место, где обитает Занзиба?
— Я знаю, — выступил в круг старый Седой Волк. — Меня ноги кормят, я по всем закоулочкам лесным, да тропиночкам болотным хаживал-бегал. Да не дойти нам за остаток времени к хижине колдуньи, транспорт нужен.
— Ну, для моих сыновей транспорт не нужен, — довольно погладил бороду Мороз. — Они в мгновение ока появляются, где захотят. То же самое и мои сани с оленями: мигнёшь — тысячи верст с гаком как не бывало. Как бы я без них за одну ночь столько подарков по всему миру развёз?
Он трижды стукнул посохом по ближайшему дереву, и тотчас явились огромные сани, укрытые меховым пологом, с впряжённой в них четвёркой оленей, встряхивающих огромными ветвистыми рогами.
— Рассаживайтесь, звери, кто поместится, — гостеприимно повёл рукавицей дед Мороз. — А остальных мои детки-месяцы вихрями с собой унесут.
— Я хотел ещё сказать... — попытался вставить слово Седой Волк.
— Некогда слухи слушать, надобно дело делать! — топнул ногой дед Мороз. — На месте доскажешь, что хотел. — Садись в сани, дорогу с воздуха указывать будешь.
Свистнул, гикнул, и через минуту тиха и пустынна была лесная поляна, где только что шумело собрание. Лишь метелица сквозь ветки дерев посвистывала, засыпая пепелище вмиг пропавшего костра, да тихонько потрескивали деревья, жалуясь на крепнущий предновогодний морозец...
Уже на подлёте к месту назначения слух деда Мороза уловил посторонние шумы, ворвавшиеся в лесную тишину. А когда все увидали избушку-курнушку Занзибы — дружно ахнули. Не было уже никакой избушки. На её месте возвышалось крупнопанельное здание этажей на двадцать пять, вокруг него были расставлены высотные краны, а разная-всякая нечисть типа кикимор болотных, леших, водяных, упырей да вурдалаков носилась по этажам, заканчивая внутреннюю отделку здания. Что-то делалось руками этих горе-работничков, но вся основная завершающая работа была основана явно на колдовстве. То вдруг откуда ни возьмись пролетал над лесом итальянский гарнитур красного дерева, исчезая затем в оконных проемах, то опять же шведская и немецкая сантехника скользила стыдливо промеж деревьев, чтобы гуськом втиснуться в очередной подъезд... В общем, размахнулась старая колдунья не на шутку.
Управляющим стройкой являлся Кощей Бессмертный, а за охранника, конечно же — Змей Горыныч, который и сейчас ходил кругами вокруг стройки, попыхивая из своих шести ноздрей ароматнейшими гаванскими сигарами. Но все-то знали, что за сюрпризы таит в себе эта трёхголовая гадина — огнём из этих же ноздрей может запросто спалить метров с пятидесяти!
— Вот об этом я и хотел предупредить тебя, дед, — молвил Седой Волк, едва сани благополучно приземлились на безопасном расстоянии от курильщика.
— Да Змей — не проблема, — отмахнулся дед Мороз. — Его в сказках постоянно чем-нибудь, да приголубливали: не мечом-кладенцом, так дубиной богатырской. Значит, смертен поганец. А вот Кощеюшка...
— Ну, эту проблему я на себя возьму, чай, за свою долгую жизнь — в зоопарке пришлось срок отбывать — всяких сказок понаслушался, — Седой волк, пошептавшись о чём-то с одним из братьев-месяцев, тут же растворился с ним в воздухе — как и не бывало их.
Меж тем, завидев многочисленное войско, окружившее её стройку, откуда ни возьмись, проявилась и старая Занзиба, страхолюдина ещё та: нос крючком ниже подбородка, а посреди щеки — огромная волосатая бородавка. Ну, горб, как приложение и в остальном — тоже явно не Мисс Вселенная, скорее, наоборот.
— Чего припёрся, дед? — неласково зыркнула она на Деда Мороза. — Все едино, не поможешь ничем Настюхе, как ни старайся. Живая вода ить находится по адресу: поди туда — неведомо куда. А адрес тот знают лишь Двое из Ларца...
— Ты сама сейчас снимешь заклятие, которое наложила на Настёну, — спокойно предложил дед Мороз, отряхивая от снега свою роскошную шапку.
— А ежели не сниму, тогда что? — подбоченилась Занзиба. — Вон у меня: Змеюка подколодная о трёх башках, Кощеюшка опять же Бессмертный... Да они счас из твоего зверья такого нарубленного жаркого мне к новогоднему столу наваляют — пальчики оближешь!
И тут же Змей Горыныч с Кощеем Бессмертным угрожающе вывалили вперед, заслонив собой хозяйку.
— Стой на месте, керосинка ходячая, по-хорошему стой! — предупредил Змея дед Мороз.
— За керосинку ответишь, — Горыныч аккуратно поплевал на окурки дорогих сигар, спрятал их в набрюшный карман и угрожающе засопел на манер тульского самовара: — Счас кэ-э-эк смальну вас огоньком!..
— А мои сыновья осенние да летние кэ-эк ливанут на тебя проливными дождями, а затем зимние кэ-эк дохнут свирепыми морозами — во что ж ты превратишься тогда, ужака недоразвитый? — ласково спросил его дед Мороз. — Не иначе, в ледяной памятник своей непроходимой глупости.
Змей Горыныч засопел уже нерешительно. Затем, подумав, вновь достал из загашника окурки.
— Пойду, покурю маленько, чтой-то не нравится мне это общество, — и быстренько испарился за ближайший угол дома.
Кощей Бессмертный уже, было, и рот открыл, чтобы выразиться, но его опередил Серый Волк, неизвестно откуда вновь нарисовавшийся.
— Слышь, дистрофик-долгожитель, ты вон сколько уже на свете существуешь, а ума-разума так и не набрался, — выступил он из массы товарищей. — Ну, что же это такое: дуб стоит на том же месте, под корнями его всё тот же ларец, в ларце — уже сдохшая от старости утка... Банально до оскомины! Неужели за столько веков нельзя было перепрятать это самое... своё хозяйство в более достойное и секретное место? Братец Май, ну-ка, покажи нам, что там у тебя?
Месяц Май выступил вперед, подбрасывая в воздух и ловя яйцо внушительных размеров — всё выше, выше...
— Э-эй, осторожнее, юноша! — враз спал с лица побледневший Кощей. — Нельзя же, в конце концов, чужой жизнью играть, как мячиком. Конституцией предусмотрено...
— Да ладно заливать, бандюга несчастный, про Конституцию, — прервал его дед Мороз, забирая яйцо у Мая. — Если ты сейчас исчезнешь куда-нибудь, чтоб мы тебя искали и не могли найти, я, так и быть, сделаю тебе после новогодний подарок под ёлочку... о-о-о, куда ж ты делся, Кощеюшка? Та-а-к, Занзиба, теперь поговорим с тобой. Ты что тут за стройку затеяла, а?
Колдунья уже поняла, что помощи ждать неоткуда.
— Да вот, дедуля, на старости лет решила дачку себе сварганить на отшибе. Косточки старые погреть у камина...
— А ты знаешь, что всё Подмосковье объявлено заповедной зоной, старая ты карга? И без особого Указу от царского двора, то есть, без особой милости... Э-э-э, да что тут объяснять! У тебя милость такая имеется? Не имеется. А то, что построено без разрешения, подлежит немедленному сносу. А вы, зверьё лесное, да птицы быстрокрылые, разметите-разнесите по кусочкам то, что останется здесь после разрушения. А ну, сынки-богатыри, поднатужьтесь!
— Стой, стой, не нужно ломать мою дачку! — со слезами на глазах заохала-запричитала колдунья. Я тебе скажу, как снять моё заклятье. Только вы всё равно уже не успеете. Нужно, чтобы десять миллионов ребятишек отказались от своих новогодних пожеланий в пользу здоровья вашей Настюхи. Слышишь, старик, ровно десять миллионов! И тогда она вновь станет здоровой и счастливой.
— Мы успеем, мы должны успеть, — бормотал дед Мороз, усиленно пытаясь представить себе, каким же это образом они успеют за два уже оставшихся часа получить согласие десяти миллионов ребят.
— Успеете — будет жить Настёна! — захохотала Занзиба. — А не успеете — уйдёте прочь из моих краёв, и больше никогда меня не потревожите — таков справедливый уговор.
— Ну, что ж, думайте! — обернулся дед Мороз к спутникам. — Мы сообща придумали, как избавиться без крови от Змея Горыныча и Кощея Бессмертного, заставили раскрыть секрет заклятия злую колдунью. Неужели после этого мы позволим Настеньке умереть?
И возле нового дома Занзибы повисло долгое молчание — даже наёмная нечисть побросала работу, с интересом ожидая — кто же всё-таки победит? Очень уж им хотелось испортить Новый год людям, ой, как хотелось!
— Есть, придумал! — вскрикнул всё тот же месяц Январь-младшенький. — Нам не обойтись без телевидения! Если все звери и птицы разнесут в течение часа по телестудиям твою, отец, просьбу к детям всей страны...
— Все понял, письмо уже готово! — дед Мороз выкрутил из воздуха огромную пачку разноцветных листовок. — Ну, дорогое зверьё, выручайте! Разнесите их не только по телестудиям — разбросайте это над каждым городом страны, даже над посёлком, пусть самым маленьким. И каждый отказ малыша от новогоднего подарка в пользу Настёны будет фиксироваться вот на этом экране, — на ближайшей ели тотчас же повис огромный дисплей. — За всем мероприятием проследят мои сыновья. А мы с Занзибой останемся здесь, пить чай. Хотя, если честно признаться, мне сейчас больше хочется валидола...
Время неумолимо приближалось к полуночи, а на экране всё мелькали и мелькали сменяющие друг друга цифры. Наконец, они остановили свой бег — над страной разнёсся первый удар часов Спасской башни, означавший смену года.
— Всё, старик, ты проиграл! — торжествующе закричала колдунья. — Конечно, даже я не ожидала, что столько детей откажутся от своей новогодней мечты в пользу какой-то деревенской девчонки. Но, посмотри на табло!
Цифры на нём были неумолимы — девять миллионов, девятьсот девяносто семь...
Раздался второй удар курантов — медленный, тягучий, будто кто-то невидимый изо всех сил тащил назад неумолимые стрелки, стараясь оттянуть трагический момент.
— Подождите, подождите, мы тоже отказались от подарков ради вашей девочки, — вдруг пропищало за спинами деда Мороза и Занзибы. Они оглянулись: по лесной тропинке к ним шествовал небольшой симпатичный трёхголовый удавчик под руку с тощим, чахоточного вида мальчиком.
— Совсем мир с ума поехал! — всплеснула руками Занзиба. — Это же дети Горыныча и Кощея!
На дисплее загорелась новая цифра — 9999999. И тут же раздался третий удар курантов.
— Я, конечно, в шоке, — растерянно смотрела на деда Мороза Занзиба. — Но тебе не хвата...
— Послушай, Занзиба, — дед Мороз тронул её за руку. — У тебя внучка есть?
— Конечно, маленькая уродина замарашка-кикимора, она сейчас бегает где-то с остальной нечистью в лесу. Я ей обещала подарить шикарный набор косметики. Но ты же не думаешь?..
— Моя внучка Снегурочка открыла недавно волшебный салон красоты, — продолжил, торопясь, дед Мороз, — в котором из любой уродины при помощи магии делают красавицу, готовую поспорить с любой прелестницей планеты. Я тебя с дочкой проведу туда бесплатно.
Занзиба заколебалась, беспомощно глядя на него, затем внезапно разрыдалась.
— Ты думаешь, старик, у меня вовсе сердца нет? Да я уже и сама готова была под Новый год отменить своё заклятье. Но вот как собрать столько согласий детворы, не придумала. А что касаемо моей дочки — я просто не успею с ней поговорить, ведь часы уже семь раз про...
И вдруг экран дисплея засветился так ярко, отчаянно высветив при этом цифру 10000000, что, не выдержав нагрузки, тут же разлетелся на куски. Но цифру успели заметить и дед Мороз, и Занзиба. Колдунья, кажется, была рада больше деда.
— Ур-р-ра-а-а!!! — она бросилась на его шею, поцеловала и тут же стыдливо отскочила в сторону. — Ну, вот, обслюнила тебя поцелуем...
— От такой красавицы — почту за честь! — засмеялся дед Мороз.
— Издеваешься, да? — колдунья, вновь разрыдавшись, выхватила из кармана зеркальце. И тут же завизжала от радости — оттуда на неё смотрела стройная женщина, без уродливой бородавки, с красивым греческим носом.
— Видишь, что таит в себе даже намёк на проявление доброты! — продолжил дед Мороз. — Эх, узнать бы, кто оказался этим последним ребёнком, который вернул к жизни Настёну... и меня заодно! Иначе бы точно получил новогодний инфаркт.
— Сказать? — хитро прищурилась красавица Занзиба. — Ведь я же ещё и ведунья, иначе, откуда бы узнала, с чем ты ко мне пришёл.
— Ну, говори же, не томи, — затеребил её дед Мороз.
— Сама Настёна это, — огорошила его ведунья. — Когда к ней в больницу пришёл Седой Волк и рассказал о проводимой в её пользу акции, она тут же наотрез отказалась:
— Вы представляете, что это такое — десять миллионов малышей лишить их новогодней мечты? Ведь среди них есть такие же больные, как я, а может, даже ещё хуже...
— И всё-таки Настена получила свой самый бесценный подарок — жизнь, — задумчиво проговорила Занзиба под звук последнего удара курантов, возвестившего о начале Нового года. — А вот десять миллионов...
— Постой, а кто тебе сказал, что они лишатся новогодних подарков? — спросил, улыбаясь, дед Мороз. — Ведь новогодняя ночь только-только началась. И потом — желание какой-то ведьмы, пусть она даже красивая ведунья, не есть закон для деда Мороза... С Новым годом!!!

Людмила Рогочая.
               
Дунечкина сказка

В одной кубанской станице жила девочка. Звали её Дунечка. Мама работала на ферме, папа — в поле, а Дунечка целые дни проводила с бабушкой Соней. Бабушка знала много сказок. И как только выпадал у неё свободный час, она садилась в старенькое кресло, брала в руки вязанье и рассказывала внучке про тридевятое царство — тридесятое государство, про Ивана Царевича и Бову Королевича, про Марью Маревну и Василису Премудрую.
Дунечке очень хотелось узнать, где это царство-государство, в котором живут прекрасные царевны и случаются разные волшебные вещи, и как туда попасть. И Дунечка верила, что придёт время, и она обязательно попадёт. Но ни волшебные слова: «колдуй баба, колдуй дед, колдуй серенький медведь», ни волшебная палочка, которую она хранила в коробочке из-под печенья, ни другие тайные способы волшебства не помогали.   
Как-то малышка подсмотрела, как большие девочки гадали на воде, и она тоже налила в миску воды и, размешивая её пальчиками, приговаривала: «Ворожу, ворожу, что увижу, расскажу», и долго вглядывалась в воду, но ничего кроме розовых цветочков на дне миски не увидела.
Однажды перед Рождеством бабушка убирала в шкафах, и Дунечка заметила в ящике комода пожелтевший газетный свёрток, который бабушка отодвинула в дальний угол.
— А что там, в свёртке? — поинтересовалась Дунечка. — Можно мне посмотреть?
— Подрастёшь, покажу, — ответила бабушка Соня.
«Разве я маленькая? — подумала девочка. — Скоро мне шесть лет, и я пойду в школу. Ну, раз бабушка говорит: «подрасти», подрасту ещё немножечко».
Шло время. Дунечка ни на минуту не забывала о таинственном свёртке. Она с аппетитом ела и часто просила родителей измерить её рост. Они радовались.
— Ты смотри, как она растёт! — удивлялся папа.
— Скоро совсем станет взрослая, — улыбалась мама.
Как-то раз, когда родители были на работе, а бабушка управлялась во дворе, Дунечка заскучала. «Пойти к бабушке разве? — подумала она, а потом вспомнила, что скоро у неё день рождения. Шесть лет! — Даже мама считает меня взрослой девочкой, а раз я почти взрослая, посмотрю-ка, что у бабушки в свёртке». 
Она выдвинула ящик комода и развернула бумагу. Внутри была скатерть с тонкой, пожелтевшей от времени, бахромой. Дунечка развернула её…
— Ой, как красиво! — воскликнула она.
Скатерть была вышита цветными нитками. И не просто вышита. На ней изображены… куколки! Разные и какие-то странные… Без лиц! Она повела ладошкой по одной из них, и… вдруг раздался знакомый звук. Как у детской погремушки!
В комнате что-то поменялось. От их мебели остались только сундук и бабушкина кровать. В углу висела не одна икона, как было раньше, а целых пять. Все они были украшены рушниками* и бумажными цветами. А возле бабушкиной кровати на большом крюке была закреплена плетёная корзина, в которой плакал ребёнок.
В комнату вошла женщина очень похожая на маму. Но это была не мама.
— А кто у нас плачет в колысочке**? — нежно спросила она и качнула колыбельку. Но ребёнок не умолкал.
— А что у мамы для Сонечки есть.
Дунечка поняла, что её женщина не видит — вот оно, волшебство! — и с любопытством стала наблюдать за ней. А мать достала из-под подушки куколку, похожую на ту, что видела Дунечка на скатерти. Девочка подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть куколку… Она увидела кубышку*** в платочке.
Женщина потрясла ею над колысочкой. Кубышка стала греметь, и ребёнок умолк. «Погремушка», — догадалась Дунечка.
И сразу же в комнате посветлело, все вещи стали на свои места. «Волшебство! — с восторгом прошептала девочка. — Вот я и подросла! Теперь уж найду дорогу в тридевятое царство-тридесятое государство! Дунечка быстренько завернула скатерть в газету, положила на место и стала мечтать о том, о чём все девочки мечтают: о прекрасных принцессах и принцах, о добрых волшебницах, о ковре-самолёте и шапке-невидимке и о чудесных превращениях. И главное, стала верить, что все её мечты сбудутся!


--------------------------------------------------
*Рушник — вышитое льняное полотенце.
**Колыска ж. южн. — зыбка, люлька, колыбель; корзина, лукошко, в котором спит младенец.
*** Очищенные плоды лагенарии — кубышки становятся очень легкими. Однако толщина стенок у кубышки весьма прочная, как у дерева. Вот это ее свойство люди и научились использовать. Внутрь кубышки насыпали зерна гречихи, пшеницы и гороха. Эту забавную погремушку раньше дарили детям на праздник Коляды как обрядовую, отпугивающие злые силы, а позже стали использовать как игрушку.
               
Звёздная сказка

Лес был старый. Вековые сосны взметнули кроны в самое небо. В дальнем просвете виднелись розовые облака. На их фоне, вровень с самыми высокими деревьями, показалась огромная островерхая голова с длинными вислыми ушами. Выпуклые глаза без ресниц под густыми бровями зорко оглядывали зелёное царство. Нелегко уследить за всем, что происходит в лесу. Но Лешему это удавалось. Он шёл, громко гукая и щёлкая, по своим владениям, наводя в них порядок и устанавливая мир.
Ему нравилось наблюдать за поведением лесных жителей. Если он отводил пулю охотника от самки или детёныша, то видел в их благодарных глазах любовь и преданность. При этом Леший никогда не задумывался над своей внешностью. Наоборот, его страшный вид и способность перевоплощаться в самые невероятные и жуткие существа помогали держать в страхе дерзких охотников или слишком бойких баб, нарушающих законы дикого леса.
И только однажды, встретив маленькую заблудившуюся девочку, Леший растерялся, не зная, какой принять облик, чтобы, не пугая ребёнка, вывести его на просёлок. «Почему я не могу превратиться в просто приятного молодого человека?» — подумал он тогда. И эта мысль прочно засела у него в голове.
Да, назвать Лешего красавцем никто бы не рискнул. Одет он был в кафтан, запахнутый слева направо, ноги тоже были обуты как положено: левый лапоть — на правую ногу, правый — на левую. Ходить было неудобно, но лешачих обычаев он придерживался.
Осмотрев верхнюю часть леса, Леший уменьшился до среднего человеческого роста и увидел безобразие в своём хозяйстве: жалобно ревущий медвежонок защемил в дупле сухого дерева лапу. Вокруг него тревожно кружила медведица. Увидев хозяина, звери успокоились, и малыш смиренно ждал, пока Леший освободит его, затем благодарно лизнул избавителя в нос. Леший смущённо засмеялся и, ухая, направился к реке.
Он был молод и, наверное, поэтому романтичен. Больше всего на свете ему нравилось сидеть ночью у воды, любоваться звёздами и слагать стихи.
Выйдя на опушку, Леший ещё уменьшился, теперь до размеров иван-чая, который покрывал всё пространство до самого берега. Река местами была заболочена и наполовину заросла камышами. Славное место для любовных утех леших и лешачих. Но у нашего героя подруги ещё не было. Все знакомые девицы его племени казались ему безобразными и злыми.
Вдруг со стороны леса раздались выстрелы. Леший, моментально обратившись в ворона, полетел на звук и увидел, что охотники завалили лосиху-мать; где-то поблизости жалко мычал её детёныш.
Хозяин рассердился и, не предупреждая звуками, как делал всегда, явился перед охотниками в виде лохматого чудища на высоких козлиных ногах с красными горящими глазами и завыл страшным смертным воем. Те бросили животное и кинулись бежать. Вой усилился. Он был везде, и даже в головах несчастных. Заведя их в непроходимое болото, Леший похлопал в ладоши, напоследок ухнул, заржал и огляделся.
У самого болота он увидел странное существо. Подмытое водой, оно наклонилось над мокрыми кочками, грозя вот-вот рухнуть в тёмную жижу. Подойдя к существу поближе, Леший с удивлением заметил, что оно плачет. Это была неряшливо вылепленная глиняная баба. Она стояла на толстых коротких ногах и походила бы на истукана, если бы не лицо, выражающее боль и отчаяние.
Недолго думая, Леший бросился на помощь незнакомке. Для него не составило большого труда выровнять её туловище, подсыпать земли в промоины, обложить её ноги ветками.
— Большое спасибо, — услышал неожиданно он нежный мелодичный голос.
— Не стоит благодарности, — смутился грозный хозяин леса.
Усевшись на поваленное бревно рядом с глиняной бабой, он с удивлением наблюдал за переменами, происходившими в её лице: прямые глиняные губы слегка разошлись и вытянулись в подобие улыбки, мёртвые глаза засветились благодарной нежностью и даже любовью. «Вот ещё, — подумал про себя Леший, — не хватало, чтобы в меня влюбилось это глиняное страшилище». Хотя, честно говоря, ему было приятно.
— Какой вы добрый и заботливый, — продолжала баба.
Странно, но Лешему не хотелось уходить от неё. Чем-то тёплым, располагающим веяло от глиняной фигуры.
— Скучно, наверное, одной стоять? — спросил он, чтобы продолжить разговор.
— А я не одна, — промолвила баба. — По утрам ко мне прилетает тёплый ветерок и шепчет ласковые слова. Днём я разговариваю с деревьями и цветами, а ночью — со звёздами.
— Как интересно! Я не думал, что со звёздами можно разговаривать. Я просто любуюсь ими, а иногда сочиняю стихи:
Звёзды ночные далекие,
Такие ж, как я, одинокие...
— Ах, какие замечательные стихи! — восторженно пропела баба.
Уже стемнело, когда Леший покинул свою новую знакомую и отправился к себе домой. Потом он часто приходил к ней. И необычно звучали из уст этих собеседников красивые и нежные слова.
Часто их беседы подслушивала завистливая болотная кикимора, покрытая зеленоватой слизью. Блёклые глаза внезапно проявлялись в разных частях её студенистого тела и тут же исчезали, будто втягивали впечатления внутрь. Однажды, дождавшись ухода Лешего, она подошла к глиняной бабе сзади и с усилием столкнула её в воду.
Леший почувствовал тревогу и тоску. Что-то неумолимо влекло его назад. Послушный душевному порыву, он вернулся. Его подруги не было. Он оглядел всё вокруг. Берег был пуст, только в дальних кустах мелькнула хихикающая кикимора. Над блестящей поверхностью воды сверкали болотные огоньки, сплетаясь в причудливые узоры, из глубины шло серебристое сияние. Отчаяние охватило бедного Лешего. Сердце разрывалось от любви и боли.
— Единственная, вернись! — отчаянным криком позвал он её.
Вдруг гладь болота разорвала большая воронка, и из неё показалось прекрасное лицо с тонкими чертами и выразительными карими глазами, а затем и стройное тело, прикрытое шёлком волос. Девушка поднялась над водой и летящей походкой устремилась к Лешему. Кончиками пальцев она нежно коснулась его лица. Душа Лешего затрепетала и поднялась куда-то ввысь. Сердце горячо забилось. Начались болезненные превращения. Через несколько минут на берегу рядом с девушкой стоял прекрасный юноша.
Сила любви и красоты сотворила чудо. Чары спали. Взявшись за руки, они оторвались от земли и полетели к звёздам.

Олеся Еранова.

Фея красоты

В далёкой сказочной долине в уютном домике, увитом золотистым клематисом, живёт маленькая фея необыкновенной красоты, по имени Сияна. Её фигура подобна стеблю изящного цветка. Если лучики солнца играют с локонами красотки, ныряя в блеск золотой реки волос, восхитительные пряди скрывают солнечных слуг от мира. Когда волшебница улыбается, обитатели округи стараются задёрнуть шторы, таким ослепительно ярким становится всё вокруг.
Сияна бережно паковала подарки, приготовленные друзьям к празднику. В первый день весны в долине проходило великое событие — карнавал фей, на который собирались виновницы торжества и их приглашенные: эльфы, тролли, русалки и гномы.
Напевая любимую песню, девушка заворачивала в лоскутки голубого неба новые волшебные палочки, косметику из звёздного порошка, зеркальца-озёрца, флакончики, наполненные эликсиром чувств. Перевязав подарки нитями своих золотых волос, фея принялась пересчитывать подарки.
 — Для Амелии, Вилоры, Иланы, Калерии, Стеллы... Как мне хочется подарить что-то необыкновенное моей дорогой подруге Мирре — фее доброты, — сказала Сияна, обращаясь к бабочке Лие, спокойно подрёмывающей на волосах феи. Лия всегда сопровождала хозяйку.
— А не поискать ли мне подарок для Мирры среди людей? — фея закружилась в воздухе, довольная внезапной мыслью. Вокруг искрой посыпалась серебристо-золотая пыльца её настроения.
— Я слышала, как только снег начинает таять, появляется прекрасный цветок — Гиочел. Вот его-то я и добуду! Ведь мы, феи, никогда не держали в руках живых цветов, — грустно вздохнула Сияна. Но тут же, воодушевлённая идеей, подлетела к зеркалу водной глади, поправила платье и выпорхнула из дома. Бабочка, стараясь никогда не оставлять фею без присмотра, едва успела её догнать.
В мгновение ока Сияна оказалась в прекрасном, всё ещё заснеженном лесу близ небольшой деревушки. Солнце было ярким и ласково грело всё живое. Весенний воздух поглаживал золотистые локоны Сияны. Она не в первый раз выходила к людям, и каждый раз испытывала восторг и наслаждение.
— Но как же мне найти этот цветок?! Не топить же здесь весь снег!  — разочарованно вздохнула Сияна, поглядывая на подругу.
Бабочка, покружив над головой феи, взмахнула крылом, и появился луч, направленный вглубь леса. Сияна, тихо ступая по снегу, шла за Лией, оставляя дорожку золотой пыльцы, пока не набрела на открытую полянку. На ней солнце уже добралось лучами до снега и открыло взору чудесные подснежники.
 — Я наберу целый букет, — радостно молвила Сияна и, наклонившись, что-то прошептала цветам. Увлечённая своей находкой, она не заметила, как со стороны леса к ней приближалась, громко разговаривая, группа молодых людей.
— Почему так светло?! — воскликнул один из юношей, выйдя на поляну. — Я не могу открыть глаза.
Фея оглянулась посмотреть на веселую компанию. Парни и девушки закрывали лица ладонями.
— Здравствуйте! — заговорила она, хотя обычно старалась не показываться людям. — Меня зовут Сияна!
Молодые люди, не справившись с внезапной слепотой, скрылись в глубине леса. Сияна хотела полететь за ними, но верная подруга Лия взмахом крыла остановила её.
— Что происходит? Почему они испугались? — фея еле-еле сдерживала слёзы.

***
Яркая звёздная ночь. В долине фей звучала нежная мелодия. Это Фея радости собирала красивые звуки, хорошие впечатления и положительные эмоции, чтобы подарить их мальчику Тоэ на День рождения. Он заболел накануне праздника. Его печальные глаза отражались в небе над долиной, и все добрые феи решили помочь ребёнку.
Сияна и Мирра разговаривали, обсуждая произошедшее за день, как делали они часто, сидя в уютном облачном кресле в доме Сияны.
 — Мирра, я не понимаю, что происходит! Почему люди пугаются меня? — не сдержала фея слёз. Сияющие драгоценные камни сыпались из её глаз.
— Ты не должна показываться людям, твоя красота ослепляет их.
— Но это ужасно! Мне интересна жизнь людей, я хочу с ними говорить, играть, петь. Что же мне делать? — Сияна тихо всхлипывала, то подлетала к окну, роняя на пол разноцветные слезинки, то возвращалась на диван из пушистого облака. — Мы живём в сказке, всё вокруг нас волшебное, один взмах палочкой, и... Это так скучно! А они, — фея на секунду задумалась, — они такие живые, настоящие. Люди не пользуются магией, но счастливы. Как у них это получается, Мирра? Как? Я должна это узнать! Я раздам свою красоту маленьким девочкам, и не буду так опасна для людей.
— Нет, Сияна, что ты, нам нельзя этого делать. Ты же знаешь, мы должны помогать человеку только по разрешению Королевы добрых фей. Она никогда не позволит тебе одарить всех девочек людского мира своей красотой, как и я не могу сделать всех добрыми, я уже пыталась и была жёстко наказана.
Мирра была значительно старше Сияны. Она очень любила свою младшую подругу и старалась уберечь неопытную фею от ошибок.
— Я немедленно полечу к Королеве и получу разрешение на это!
Мирра не успела остановить её: Сияна в мгновение ока выпорхнула из домика, только шелест её платья оставил звуки приятной музыки.
— Ну, какая же ты настойчивая, Сияна! — крикнула ей вслед Мирра.

***
Светало. Дивный замок с садом из золотых яблонь с огненно-красными плодами заиграл магическим сиянием под первыми лучами солнца. Яркая радуга, переходящая в водопад, встречала посетителей нового дня. Небо осыпало обитателей сказочного жилища нескончаемым волшебным фейерверком.
Прекрасная повелительница сидела у окна, которое отражало жизнь людей, изучая запись предыдущего дня. Каждое утро Королева просматривала картины того, что происходило в жизни смертных.
— Ваше Величество! — почти закричала Сияна, вихрем влетевшая в покои главной особы.
— С чем пожаловала, юная фея? — улыбаясь, спросила Королева.
— Я хочу раздать часть своей красоты людям. Мы же добрые волшебницы и должны помогать! — воскликнула Сияна.
 Королева, оскорблённая дерзостью молодой феи, снова отвернулась к окну, изящным движением отодвинула штору волшебного окна и на несколько минут погрузилась в мысли.
— Мы должны помогать. Ты права... но только в редких случаях. Иначе люди перестанут ценить то, что имеют. Не всё так просто, маленькая дерзкая девчонка, — Королева плавно приблизилась к Сияне и нежно коснулась восхитительных волос девочки. Красивая заколка-бабочка ожила и закружилась в танце. — Ты представляешь, что может натворить твоя красота, доступная всем? Как-то Мирра сделала подобную ошибку, подарив всем доброту. Люди перестали ценить друг друга, они стали одинаковы и пассивны. К тому же злые феи были обижены, и мы долго враждовали. Нет, нет, Сияна! Я не могу это позволить.
— Ваше Величество, у меня есть мысль, — послышалось у входа в зал. Сияна удивленно уставилась на Мирру. Подруга прилетела поддержать фею.
— Пусть Сияна раздаст красоту всем новорождённым девочкам, как она этого хочет, но с одним условием: с каждым плохим поступком, с каждым злым помыслом, эта красота будет таять. И наоборот, совершённое девочками добро сделает их ещё красивее.
— Прекрасная идея, Мирра. Но у нас могут снова возникнуть проблемы со злыми феями.
— Я поговорю с Зией, феей зла. Когда-то я ей помогла скрыть проступок перед Королевой злых фей. Она поможет нам сейчас остановить своих подруг.
— Хорошо, Мирра, ответственность за последствия возлагаю на тебя, — и Королева тихонько махнула рукой: красочные звёздочки выстроились, образуя путь к выходу.

***
С тех пор среди людей в каждом доме, где рождалась маленькая девочка, по ночам происходили чудеса. Яркий фейерверк из звёзд сыпался над крышей, а из колыбельки шло дивное свечение. Чудо длилось только одну ночь — первую ночь после рождения ребёнка. Это Сияна невидимкой являлась в дом, целовала новорождённую и посыпала волшебной пыльцой.
Чтобы раздать хоть малую часть своей красоты, фее приходилось много трудиться.
В одном доме небольшой, но уютной деревеньки в тихую ночь родились две девочки-близнеца. Назвали их Злата и Аэлла. С каждым днём они становились всё краше. Мама не могла налюбоваться на своих малышек. Но и у всех соседей дочери рождались тоже очень красивыми. Жители удивлялись и ничего не могли понять. Что же произошло, ведь раньше ничего подобного не происходило?!
Тем временем сестрички-близнецы подрастали, как два, точь-в-точь выточенных драгоценных камушка. Только характеры девочек были разными, и чем старше они становились, тем сильнее это проявлялось.
Аэлла — добрая и ласковая. Она пыталась накормить всех голодных, согреть всех замерзающих, развеселить всех печальных, осчастливить всех несчастных. Злата же была злая и жадная. Не понимала она свою сестру, как можно тратить время на бесполезное занятие — помощь окружающим. Злата частенько посмеивалась над сестрой. И не замечала девочка, как красота её по капельке таяла.
— Что это ты привела грязную дворнягу! — кричала Злата на сестру, когда Аэлла однажды пыталась накормить бездомного пса.
— Я быстро, Златочка, не злись.
— Всех не накормишь и не согреешь, бестолковая!
— Но ведь я могу сделать хоть один день дворняги счастливее, — виновато шептала Аэлла. Пёс, дружески вильнув хвостом, благодарно лизнул покровительницу.
Злата теряла блеск своих глаз, пышность волос, сияние улыбки с каждой фразой, с каждым взглядом. Но она не замечала этого, слишком уж себя любила. Аэлла же, наоборот, с каждым днём сверкала ярче, становилась всё краше. Но и она не замечала этого, слишком была скромна.

***
Шли годы, девушки взрослели, превращаясь в два восхитительных цветка. Редкий парень не обращал на них внимания.
Однажды, прогуливаясь по берегу моря, Аэлла увидела выброшенного на берег дельфина. Девушка бросилась спасать бедное существо.
— Злата, помоги мне! Нужно быстрее донести дельфина до воды, — Аэлле не хватало сил приподнять беднягу.
Сестра только злобно фыркнула и вошла в воду, наслаждаясь купанием. К счастью, мимо проходил парень. Он подбежал к Аэлле и общими их усилиями, малыш был спасён. Дельфин сделал круг и махнул хвостом в знак благодарности.
— Вот любопытный! А ведь мог и погибнуть, — улыбнулась Аэлла.
Молодые люди довольные посмотрели друг на друга. Парень не смог оторваться от восхитительных глаз незнакомки.
— Я Луис, очень рад встрече с вами!
— Аэлла, Аэлла, ты посмотри, что я нашла! — подбежала к паре Злата, что-то прикрывая в ладони. — Это морская звезда. Я никогда не видела живых морских звёзд!
— Злата, бедняга погибнет, отнеси её обратно, — серьёзно сказала Аэлла. — Познакомься, это Луис, он помог мне спасти дельфинёнка.
Злата, мило улыбаясь, протянула руку новому знакомому.
— Привет, откуда ты? — кокетливо спросила сестра, оценивающе оглядывая пришельца с ног до головы.
— Я здесь живу неподалеку, странно, что мы не встречались раньше, — ответил Луис.
С тех пор девушки часто прогуливались с Луисом по морскому берегу, ходили вместе в лес, гуляли вечерами, купаясь в тёплом лунном свете.
Аэлла и Луис всё больше привязывались друг к другу, не признаваясь в этом. Но влюбилась в Луиса и Злата. Она всячески старалась перевести внимание парня с сестры на себя. Но чем больше старалась злая сестрица, тем больше отдалялся Луис от неё и сильнее влюблялся в Аэллу. Они всё чаще вдвоём гуляли по залитому перламутром морскому берегу. Казалось, весь мир принадлежит им, и ничто не сможет разлучить счастливую пару. Луис каждый день дарил Аэлле маленькую алую орхидею.
— Я буду дарить тебе этот цветок, пока жив и люблю тебя, — шептал парень.
Однажды влюблённый преподнёс девушке маленькое колечко с красивым лазурным камнем.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Аэлла. Я постараюсь сделать тебя счастливой.
Но девушка уже была безмерно счастлива и, не раздумывая, согласилась на его предложение. Возвратившись домой, она поделилась со Златой радостным известием. Коварная сестра улыбалась, в мыслях судорожно строя план действий.
«Как бы ни так, дурёха! Мы ещё посмотрим, кто выйдет за Луиса замуж!» — путались мысли Златы.

***
 Наутро злая сестра побежала к известной в деревне колдунье. Пожилая женщина жила в лесу, оторванная от мира. К ней часто обращались люди с разными просьбами. Колдунья никому не отказывала, ведь жители в знак благодарности приносили разные кушанья, одежду, обувь, а часто и драгоценности.
— Я знаю, что привело тебя сюда, Злата. Еще ночью, когда ты только приняла решение обратиться ко мне, я прочитала твои мысли. Так вот, я подумала, чем смогла бы помочь, — холодно прошипела бессердечная старуха, — могу избавить от сестры и приговорить Луиса. Он будет нуждаться в тебе, как нуждается страдающий от жажды в глотке воды. Любовь... Нет, нет, это будет не любовь. К сожалению, нет средства, чтобы заставить человека любить. Но парень будет твой. С одним лишь условием: если  когда-нибудь ты пожалеешь о содеянном и вслух произнесёшь это, мои заклинания окажутся бессильными. Подумай, Злата, и дай мне знать.
— Я согласна, — прокричала Злата, испугавшись, что колдунья передумает.
— Ты хорошо подумала, красавица? Не пожалеешь ли....
— Уверена!
— Хорошо, тогда слушай внимательно. Глубоко в лесу есть волшебное озеро. Оно существует много тысячелетий и никогда не пересыхает. Питается это озеро мечтами и чувствами. Если оно заберёт мечту твоей сестры выйти замуж за Луиса и любовь ко всем вам, то Аэлле незачем будет возвращаться в деревню. Девушка навсегда поселится в лесу. Уж я об этом позабочусь.
— Но как я найду дорогу к этому озеру?
— Не переживай, я всё сделаю сама, — вдруг молодым и красивым голосом сказала колдунья, удивленная тем, что произошло. На её глазах изменился цвет волос Златы, пропал их блеск, потускнели и глаза. Фигура, до этого очень стройной юной девушки, изменила формы.
«Странно, как такое может быть, я же не произносила заклинаний?!»
 Женщине, которая могла видеть сквозь стены, читать мысли на расстоянии, властвовать над временем и людьми, были не доступны тайны добрых фей.
На следующий день, ранним утром, колдунья превратилась в раненого лебедя. Зная о доброте Аэллы, заманила её вглубь леса. Девушка быстро заблудилась, пытаясь помочь бедной птице. И тут злой волшебнице не составило труда вывести красавицу к озеру, воспользовавшись звуками волшебной флейты. Аэлла, пытаясь идти на звук мелодии, в надежде встретить музыканта и попросить о помощи, вышла к волшебному озеру.
Необыкновенное озеро переливалось яркими цветами красок. Ведь оно было наполнено восхитительными счастливыми мечтами и добрыми чувствами. Аэлла никогда не видела ничего более завораживающего. Ей очень захотелось дотронуться до воды. Девушка, не задумываясь, подбежала к озеру и опустила руку в зеркальную радугу. В мгновение красавица засветилась. Несколько цветов свечения от лилово-золотого до пурпурного, вспыхивая, перетекли в озеро. Аэлла без сил упала на берегу и уснула крепким сном.

***
Тем временем, Злата, не привыкшая рано вставать, нежилась в своей постели. Стук в дверь. На пороге девушка увидела Луиса.
— Аэллы... — заговорила удивлённая Злата. Она не успела осознать, что колдунья выполнила своё обещание.
— Мне нужна ты, — монотонно прервал её Луис, — я пришёл, чтобы забрать тебя, я много думал... я ошибался, мне нужна не Аэлла, а ты. Выходи за меня замуж, — скороговоркой повторял парень.
Злату не волновали ни тон, ни бесчувственность признаний. Главное, она победила. Девушка, как мысленно и пообещала ненавистной сестре, сама выйдет замуж за красавца.
— Да, да, да, — кричала Злата, — мы будем вместе!
Быстро собрав вещи, Злата стала выбирать лучшее платье. С трудом одевшись, она удивилась, что платье ей узко. Подошла к зеркалу.
— Что это, что произошло с зеркалом? — ужаснувшись, закричала Злата. — Кто сыграл эту злую шутку? — девушка со всех сил швырнула в своё отражение попавшую под руку статуэтку. Стекло мелкими осколками посыпалось на пол. Каждый кусочек неподкупного зеркала отражал безобразную Злату.
 — Это не я! — закричала она.
Луис ждал её. Казалось, ему все равно, куда они пойдут, что будут делать, и где будут жить. Он не думал ни о чём, только стоял и отрешённо смотрел в окно.
Аэлла, лишённая чувств, надежд и желаний, поселилась в чаще леса. Только её доброта не понадобилась озеру. Часто она помогала животным. Жители деревни считали её сумасшедшей и старались обходить стороной. Тех, кто пытался вернуть девушку домой, постигала неудача. Ей было хорошо в лесу, вдали ото всех. Она никого не любила, даже себя. Так проходили дни, затем месяцы, незаметно пролетел и год.

***
Злата долго переживала из-за потери своей красоты, исчезновение которой так и осталось загадкой. Достигшая цели, она быстро насытилась бесчувственным замужеством. Луис продолжал быть холодным и равнодушным. Молодую жену же, напротив, раздражало всё: взгляд, движение, каждое слово молодого супруга. Злата вспыхивала без причины, осыпая Луиса ненавистью. Однажды, не способная остановиться, дурнушка прокричала:
 — Я ненавижу тебя, твою Аэллу и тот день, когда я решила разлучить вас!
Неожиданно в воздухе возник образ старой колдуньи.
 — Я предупреждала тебя, — прошипела старуха, растворяясь в воздухе, забирая с собой последние звуки повисшей фразы.
Чары растаяли. Луис, словно проснувшийся после долгого сна, с удивлением уставился на свою собеседницу.
— Что уставился?! Да, это я лишила свою бестолковую сестру любви. Это я сделала тебя безвольным, а Аэллу — сумасшедшей! Это я отняла у вас всё! — с ненавистью кричала Злата, сопровождая слова истерическим смехом. Она рассказала, как колдунья заворожила парня и, как и где скрывает его возлюбленную Аэллу.
Луис, недолго думая, помчался искать потерянную любовь.
— Что ты тут делаешь, Луис?
—  Я хочу забрать тебя.
— Я никуда не пойду. Мне хорошо здесь в моём лесу. А знаешь, как он приветствует каждое утро шелестом листьев? Это так успокаивает...
— Аэлла, ты должна понять, злая ведьма заколдовала тебя. Ты должна попытаться избавиться от злых чар.
— Ведьма... заколдовала... Я не хочу, Луис, понимаешь?
—Твоё сердце пусто! Я помогу вернуть всё то, что наполняло его. Я обещаю тебе!

***
Яркая звездная ночь. В сказочной долине фей очередное ежегодное празднование — первый день весны. Этот день принадлежал феям. Эльфы, русалки, тролли и гномы слетелись разделить радостное событие с добрыми волшебницами.
— Сияна, какие восхитительные цветы, они пахнут жизнью! — произнесла Мирра, покачиваясь на качелях из радуги.
— Я могу теперь приносить цветы. Ты знаешь, у меня столько друзей среди людей, они мне открывают секреты своей жизни... Теперь я знаю, что искренние человеческие слёзы топят льды? И плачут люди не только от обиды и горя, но и от счастья. Ты знала об этом, Мирра? — кружась перед подругой, весело, будто напевая, сказала фея. — Эти цветы я посадила в секретном месте в своём волшебном палисаднике. А как ты думаешь, я могла  сохранить сокровища до праздника? Я сорвала их в первую встречу с людьми. Эти цветы особенные, подружка, я их раздобыла для тебя. Потому, что ты мне очень дорога, Мирра. Цветы же сделали меня счастливой, показали  то, чего я никогда не видела и не знала.
— Ну и мечтательница же ты, Сияна! Чтобы ты мне не подарила, твой подарок дорог. Так и скажи, что искала повод сблизиться с людьми, — захохотала подруга.
— Смотри, смотри... печаль отражается в небе. Чьё-то доброе сердце страдает. Я немедленно должна проверить, — с волнением в голосе сказала Сияна, — я быстро! — прокричала фея и скрылась. Мирра безмолвно вздохнула и улыбнулась.
— Обязательно напомню этой взбалмошной девчонке, что фея доброты — это всё-таки я, а фея красоты должна следить за красотой. Подруга называется, отнимает у меня удовольствие, — Мирра подмигнула замешкавшейся сонной бабочке Лие.

***
— Возьми, добрый человек. Это поможет наполнить сердце твоей возлюбленной новыми мечтами и любовью, — Сияна протянула волшебный сосуд с переливающейся жидкостью и растворилась в воздухе.
Луис, не отрываясь, смотрел на пыльцу, которая сгорала яркими звёздочками, оставляя приятные звуки.

***
«Вот это ночь сегодня! Волшебная ночь!» — глядя в небо, сияющее разноцветными звёздами, думали жители деревни.
«Сказочная ночь!» — безмолвно произнёс Луис, протягивая маленькую алую орхидею Аэлле, глядя в счастливые, полные любви и надежд, глаза.
«Восхитительная ночь!» — мысленно напевала маленькая фея счастья, кружась в танце с симпатичным эльфом.
«Какая красивая ночь. Эти цветы... Я счастлива, что у меня есть ты, Сияна!» — подумала Мирра.
«Это самая добрая ночь! Моя красота ничто без твоего добра, Мирра!» — как будто подслушав, ответила Сияна.
«Пусть же красота и доброта вечно будут неразлучными подругами!» — глядя на счастливые лица фей, подумала Королева, устало зевнула и медленно поплыла к выходу.
Светало.

Остров злых фей.

***
В небольшом городке жил молодой художник по имени Эмиль. Парень славился талантом в своей округе. Картины, сюжет которых вырисовывался чаще всего спонтанно, вихрем врываясь в воображение парня, словно магнит, притягивали внимание ценителей искусства, да и просто зевак. Сам Эмиль задавался вопросом: в чём же заключалась особенность его работ?
— Я хочу эту картину! — кричал мальчик Наиль у прилавка на рынке. — Папа, ты должен мне её купить!
На изображении посреди бескрайней зеркальной ярко-зелёной водной глади океана находится остров. В самом центре острова — огромная алмазная гора, выточенная в виде замка. Из вершин горы фонтаном рвутся ввысь огненные брызги, создавая эффект букета бенгальских свечей. Синее небо, стараясь быть на связи с этим маленьким по размерам и огромным по значению миром, бесконечно сыпет серебристый дождь.
Люди много слышали о магическом острове. Художники часто рисовали его. Необычность и волшебная невидимая сила не позволяла прохожим пройти мимо изображённого острова. Но все знали — ни один путешественник, ни один мореплаватель так и не смог добраться и увидеть чудо воочию. Существовал ли он на земле или только в воображении художников, никто так и не узнал.
В течение многих веков, люди не оставляют надежды найти это магическое место — остров злых фей. Но только его обитатели знают, что все попытки тщетны до тех пор, пока хозяйки сами не откроют вход. Находится островок в другом измерении, границу которого дозволено пересекать только избранным.
— Подожди, сынок! — внимательно разглядывая картину, проговорил небрежно одетый мужчина невысокого роста, в очках с толстыми стёклами, обращаясь к создателю пейзажа. — Что это за остров? Где вы его видели, молодой человек?
 — Возможно, я видел его во сне... я не могу вам точно ответить,  — растерянно сказал Эмиль. — Но я продам картину, сколько бы вы заплатили за неё?
— Мы должны найти это место! Ты же собирался отправиться в кругосветное путешествие, папа, вот и поплывём к острову! — между тем настаивал ребёнок.
«Сколько бы я заплатил... глупый мальчишка! Да я бы отдал всё, что у меня есть», — думал мужчина, не понимая, в чём заключалась сила этой картины, почему он так сильно нуждался в этом приобретении. К тому же сын настаивал на покупке, а мужчина не привык отказывать своему любимому отпрыску.
 — Сто рублей. Вы же понимаете, как много в наше время подобных художеств. Сто рублей, не больше.
Эмиль грустно вздохнул, но согласился, так как сильно нуждался в деньгах. Завтра День рождения матери, парень не мог рисковать и остаться совсем без заработка.
«В конце концов, на сто рублей можно купить в подарок маме красивый платок и что-нибудь к столу», — успокаивал себя Эмиль.
 
***
— Зачем вы нас собрали, Ваше Величество? — низко кланяясь, покорным голосом спросила фея зла по имени Зия, подлетев к трону повелительницы.
Зия — молодая девушка с длинными чёрными локонами, переливающимися в свете, будто бездонное ночное небо, усыпанное звёздами. Её белая кожа горела серебром. Это была необыкновенная ледяная красота, опасная для простых смертных. Холодные глаза обладали сильнейшей магией, которая безжалостно топила дерзких наглецов, осмелившихся в них заглянуть. Зия была главной и отвечала за все действия подруг.
— Безобразие! Чем занимаются наши феи, Зия? Ты только посмотри, что происходит в мире людей! Феи добра оказываются проворнее....
 Повелительница быстрым движением раскрутила стоящее рядом зеркало жизни. Стекло на подставке, обернувшись вокруг своей оси несколько раз, будто испугавшись хозяйки, резко остановилось, направленное изображением к разгневанной даме.
— Нона, взгляни-ка, любовь лидирует, — злобно проговорила королева, подлетев к худенькой фее ненависти, максимально приблизив своё лицо к лицу собеседницы. — Ты только посмотри, какая разница, — быстро вернувшись к зеркалу, указала на 2 столбца изображённого графика. Красная линия, обозначающая количество любви, доминирующим образом возвышалась над синей, олицетворяющей собой ненависть людей. — Что это значит? Чем ты занимаешься, бездельница? — кричала Королева. Нона только опустила глаза, не смея сказать ни слова в своё оправдание.
— А ты! Что делаешь ты, Сарра? Что произошло с завистью людей! — почти визжала повелительница, обращаясь к фее зависти. — Жадность... где же она, я не могу увидеть. Неужели, эта маленькая точка, именно то, что осталось от неё и алчности людей? Где ответственная, Зия?
Зия посмотрела на девушку, скромно стоящую в сторонке. Фея жадности робко сделала шаг вперед.
— Если завтра же я не увижу совсем иные результаты, пеняйте на себя, мерзкие девчонки! — оглушая, осыпая искрами негодования окружающих, кричала повелительница. — Вон! Все вон!
Феи, не мешкая, немедленно вылетели из зала, боясь быть пораженными молнией гнева хозяйки.
Мгновением спустя, девушки обсуждали произошедшее, слетевшись в уютной комнате для питья магических эликсиров.
— Что будем делать? Нам нужно разработать план действий. Причем действовать мы должны незамедлительно, если не хотим, как минимум, неприятностей, — строго сказала Зия.
— Для начала нужно подкрепиться, мы потеряли много энергии в зале Её Величества, — Сарра разливала в сосуды густую жидкость, самый предпочитаемый девушками напиток — эликсир энергии.
— У меня есть идея, нужно собрать команду из людей, которые больше всего в жизни любят себя, — сказала Агния — фея эгоизма. — Я уже подготовила список, и получился он немаленький, у нас хорошие шансы всё исправить. Мы заманим людей на остров и, пообещав власть, подчиним их себе. Они-то и сделают нашу работу среди своих.
— Отличная идея, Агния! Но каким образом приведём их сюда? Ты же знаешь, только феи имеют возможность спокойно перемещаться в  пространстве. Может, мы поработаем с людьми на их территории?
— Это займет много времени, а в нашем распоряжении только сутки, не забывай, Зия. Я давно подготовила коридоры для перемещения смертных. Как чувствовала, что понадобятся! Так что, за это не волнуйся. Двери в наш мир, до поры до времени, закрыты, но они готовы в любой момент распахнуться. Причём, счастливчики ждут этого момента с нетерпением.
— Ты права, Агния! Феи, продумайте план распространения зла на земле. Каждая из вас ответственна за своё злое чувство. Торопитесь! — сказала Зия и вылетела из эликсирной, оставляя дорожку инея в воздухе.

***
С тех пор, как отец приобрёл картину для Наиля, она не давала покоя всей семье. Безрезультатно они пытались узнать координаты загадочного места. Часто Наиль, запершись в комнате, долго смотрел на изображение. Ему казалось, что мысленно перемещается на остров, общаясь с его обитателями. Картина и эти воображаемые перемещения, казалось, питали мальчика необычной энергией и силой.
Однажды, находившемуся под влиянием магии картины, Наилю показалось, будто вокруг острова появилась рябь. Вода ожила, свечи над замком заиграли, заискрились настоящими огнями, серебряный дождь над сушей зашумел. Мальчику захотелось прикоснуться к этой магической жизни. Он дотронулся до холста, и рука утонула. Там, за холстом чувствовалась пустота. Наиля разбирало любопытство и он, сняв картину со стены, нырнул в неизведанное пространство.
В то же мгновение Наиль очутился на берегу океана. Мальчик никогда не видел воды столь яркого цвета. Водная гладь слегка рябила, дотронувшись до неё, он почувствовал приятное тепло и прилив энергии. Ему захотелось бесконечно быть в контакте с этим таинственным миром. Наиль заставил себя подняться и шагнуть вглубь острова по необычному серебряному песку. Серебро также нескончаемым дождём сыпалось с неба. Но странно, Наиль не ощущал капли и оставался абсолютно сухим. Они были лишь видимыми.
Парень смело шагал к поражающему своими размерами дворцу, который так хорошо знал. Но сейчас магическая сила здания чувствовалась намного сильнее. Она заставляла мальчика шагать всё быстрее и быстрее. На подходе к замку, Наилю пришлось остановиться. У входа во дворец на зеркальной поверхности, отражающей холодное небо, что создавало эффект бесконечности, вились красивые разноцветные змеи, внушающие восхищение и страх одновременно. Как по команде, яркие существа одно за другим лентами вытянулись вдоль входа, освобождая путь.
— Рады приветствовать, мы ждали тебя, Наиль! — ласковым голосом поприветствовала Зия входящего в зал гостя, глядя в удивлённые глаза. — Ты оказался самым любопытным и прибыл первым.
— Кто вы? И откуда вам известно моё имя?
— Ты же часто посещал нас в своём воображении, — подмигнула Агния, — неужели не догадался, кто мы? Мы — феи, имеющие достаточно власти, чтобы исполнить одно из твоих желаний... в обмен на маленькую услугу. У тебя есть мечта, Наиль?
— Я.....я хочу править миром, — не мешкая, проговорил пришелец.
— Он то, что нам нужно, — тихо сказала фея жадности, стоящая за спиной старшей. — Перебарщивает, конечно, в своей алчности, но это поправимо.
— Всем миром ты править, конечно же, не сможешь. Во-первых, неподвластны людям мы — феи. К тому же, людской мир тебе пока тоже доверить нельзя... А вот над своим городом, думаю, сможешь иметь власть. Она будет невидимая и необъяснимая. Люди, сами того не осознавая, будут подчиняться тебе. Что скажешь?
— Но кто же будет править другими... большими городами? — радуя фею зависти, спросил Наиль.
— Так ты согласен или нам приглашать следующего посетителя? — строго прервала Зия.
— Да, — уверенно сказал мальчик, понимая, что торг не имеет шансов на продолжение. — Но что я должен буду делать?
— Ничего сложного... С твоей способностью подчинять людей, в городе тебе будет проще простого наполнить жителей завистью, злостью, ненавистью, жадностью, жестокостью. Но сделать ты это должен не позднее захода солнца дня, следующего ровно через месяц по человеческому исчислению времени. Для нас же, фей, это всего лишь сутки. Но помни, что добро имеет свою магическую силу. Растворить любовь ненавистью, доброту — злобой, щедрость — жадностью можно только хитростью. Мы полагаемся на твой ум, Наиль, ведь оказался ты проворней и смелей остальных, когда шагнул сюда. Феи, подайте колбы со злыми чувствами. Я смешаю их.
— Смогу ли я быть с вами на связи?
— Картина всё ещё у тебя... Коснись её, когда мы понадобимся. Помни, сосуд, который я дам тебе, бездонный. Зло, находящееся в нём неограниченно. Но оно действует только в том случае, если человек готов променять всё доброе на магию этого зла. Думаю, убедить их в выгоде будет несложно. Но всё же, если добро окажется сильнее, оно растворит всё наше распространённое зло. И труды будут напрасны. Всё, Наиль! Ты должен быть осторожен с теми, кто в дружбе с добрыми феями. Истинные чувства нам не подвластны.
— Как я узнаю этих людей?
— Мдаа... я не учла, ты видишь мир глазами, наполненными корыстными чувствами. Доброта, любовь и щедрость тебе неизвестны. Фрида, есть идеи? — обратилась Зия к фее фальши.
— Вот очки истины, Наиль. Через них ты увидишь угрожающую опасность. Необходимо проверять всех окружающих. Не забывай, что истинное имеющее силу добро тебе будет трудно распознать, так же, как и доброму человеку узнать фальшь и зло. Он ведь тоже смотрит на мир своими глазами. Будь осторожен, относись бережно к моему подарку, вторых очков у тебя не будет, — предупредила Фрида, протягивая очки с белыми стёклами.
— А теперь возвращайся, ступай к воде, там увидишь ворота, — указывая на вход, проговорила Зия. — Не забудь, у тебя месяц, не подведи!

***
 Феи за час своего времени приняли всех молодых людей из списка Агнии. Каждый просил исполнить что-то своё. Кто-то желал устранить ненавистную соперницу, что было проще простого, кто-то хотел управлять временем, кто-то, как и Наиль, править миром. Но все без исключения порадовали хозяек острова эгоизмом своих желаний. Агния не ошиблась в подборе команды.
 Вернувшись домой, мальчик принялся за работу. Ему не составило труда погасить большое количество добра, которое хранилось в сердцах многих жителей его городка. Наиль одному за другим предлагал испытать наслаждение от глотка магической жидкости. Люди переставали испытывать чувство жалости и страха. Казалось, они были сильнее и могущественнее остальных. Окружающие чувствовали силу, в желании получить её всё больше, начинали подчиняться счастливому обладателю эликсира этой силы. Такая власть очень нравилась, многие сами приходили и просили дать им попробовать волшебный напиток.
 Так же старательно отрабатывали исполнение своих желаний и другие члены команды фей. Злые волшебницы радовались, час за часом наблюдая за графиком чувств. Синяя линия ненависти неслась вверх, линии злобы, жадности и алчности так же устремились вперед. Всё шло по плану, к тому же времени прошло совсем мало, всего то часа три по исчислению измерения злых фей. Жительницы магического острова могли расслабиться.
 Рассматривая людей через волшебные очки, парень с каждым днём всё больше убеждался, что опасности для содержимого его колб, скорее всего, не существует. Частенько Наиль стал забывать волшебный предмет дома.

***
— Я разговаривал с врачом. Он говорит, у нас практически нет шансов. Даниэль нуждается в срочной операции, — говорил мужчина заплаканной хрупкой женщине в холле городского госпиталя. — Мы должны быть сильными, Эля, понимаешь. Необходимо взять себя в руки. Он не умрёт! Я обязательно что-нибудь придумаю, слышишь! Он не умрёт! — кричал мужчина.
Милана, милая девочка лет двенадцати, сидела рядом с несчастными, обеспокоенными людьми и невольно стала свидетельницей этого разговора. Она пришла навестить заболевшую младшую сестру и ждала, когда девочка спустится к ней.
— Что произошло с мальчиком? — поражённая услышанным, невольно спросила Милана. По её щекам так же, как и по щекам матери, текли предательские слёзы.
— Даниэль, наш мальчик... он серьёзно болен. Спасти может только чудо, — всхлипывая, произнесла женщина. — Где же нам взять столько денег?! Это невозможно!
— Прекрати, Элеонора, — строго сказал мужчина, — мы что-нибудь придумаем!
– Могу я навестить вашего сына? — тихо поинтересовалась Милана, сама не зная, зачем ей захотелось познакомиться с мальчиком.
— Сегодня к нему нельзя, Даниэль плохо себя чувствует. Завтра ты сможешь навестить его, если не передумаешь.
— Я не передумаю, я обязательно приду!
Мысли о больном мальчике не покидали Милану. На следующий день она собрала все свои сбережения и купила подарки для незнакомого друга. Ей казалось, что машинка, приобретённая в соседнем магазине, и поддержка обязательно помогут больному встать на ноги.
— Здравствуй, — прошептала Милана, открывая дверь в палату Даниэля. Только сейчас она поняла, что даже не знает, сколько ему лет. Даниэль оказался довольно взрослым, на вид ему было лет двенадцать, тринадцать, так же, как и Милане. Девочка задумчиво посмотрела на игрушку в руках. Хорошо, что она купила ещё и сладости. — Обязательно поправишься, главное, ты должен в это поверить!
Дети долго болтали. Даниэль, казалось, забыл о своём недуге. Он улыбался, когда девочка рассказывала о своих весёлых происшествиях в школе.
В этот же день Милана отправила электронное письмо мэру города. Девочка случайно увидела мужчину по телевидению, и её внезапно осенила идея. Адрес нашла в Интернете. Она написала о Даниэле и его несчастье. Милана вложила в строки всю свою боль и отчаяние, как будто бы это она, а не её новый друг, была неизлечимо больна. Надежды, что главный человек города обратит внимание на просьбу ребёнка, были мизерные. Но все же они были.
«Если Вы не поможете Даниэлю, я потеряю веру в добро на земле!» — жёстко заключила девочка.
Через несколько дней в квартире Миланы раздался звонок. Обеспокоенная мама позвала дочь к телефону.
— Приёмная мэра города, — прозвучало в трубке. — Вам необходимо подъехать на приём 31 декабря: в два часа дня.
Мама, посвящённая в переживания девочки, разделила надежду на предстоящую встречу.
 
***
Тем временем, Наиль, привыкший к своей способности подчинять себе одноклассников, соседских ребят и людей близлежащих районов, заскучал. Ему не хватало масштаба.
«Необходимо, чтобы моя власть перестала быть невидимой и необъяснимой. Я хочу официально управлять городом! — мечтал мальчик. — Я обману и подчиню себе мэра и займу его место!»
Эта идея с каждой минутой укреплялась, Наиль разрабатывал план действий.
— Наиль?
— Да, это я!
— По Вашему вопросу назначен приём на 31 декабря: в два часа тридцать минут. Не опаздывайте! — сухо отчеканил секретарь главной приёмной города, и послышались гудки.
«Есть! Сработало! — с чувством превосходства над миром подумал Наиль. – Так и знал, что главный захочет убедиться, действительно ли я обладаю волшебным эликсиром молодости. Что ж, скоро он подарит всё своё могущество мне, стоит ему только испытать блаженство от моего напитка!»

***
— Через час Королева собирает нас, — объявила Зия своим подругам, — Агния, как мы поработали? Каковы результаты?
— Мы в лидерах, Зия! Всё в порядке!
— Вот и отлично!

***
31 декабря 2012 года: два часа пятнадцать минут. Тяжелая деревянная дверь открылась, и из кабинета мэра вышла сияющая улыбкой Милана.
— Даниэль будет здоров! Сам мэр пообещал помочь оплатить операцию, — не в силах сдерживать эмоции, кричала в телефонную трубку Милана, общаясь с папой друга. Она с разбега прыгнула в ближайшее кресло для ожиданий, чтобы отдышаться и прийти в себя.
— Осторожно, — грубо рыкнул сидящий рядом молодой человек. Это был Наиль, раздраженный тем, что какая-то девчонка заставила отвлечься от размышлений и вернуться на землю. Секретарь попросила его подождать немного, пока начальник не вызовет.
— Ой, простите, — виновато сказала Милана, отключая телефон.
— Да ладно... На вот, попробуй, — предложил мальчик, протягивая сосуд. Он давно уже не изощрялся в уговорах, уверенный, что любопытство собеседника возьмет верх, и последний непременно глотнёт предложенную жидкость.
Милана взяла в руки сосуд, открыла и, поморщившись, понюхала.
— Что это?
— А ты выпей и узнаешь. Будь уверена, не пожалеешь!
Как только эликсир коснулся губ девочки, всё содержимое коварной колбы стало испаряться на глазах Наиля. Темно-синий пар с шипением вырывался наружу и растворялся в воздухе. Парень судорожно стал выхватывать драгоценную вещь из рук и с ненавистью кричать на девочку. Большинство жителей города в этот момент почувствовали нестерпимый холод, который, внезапно охватив, вырвался наружу.
— Что происходит! — визжала главная фея зла, наблюдая, как столбцы, вырвавшиеся было вперёд, быстрыми темпами таяли на глазах.
Феи испуганно смотрели на Королеву, боясь даже представить, что сейчас последует...

***
Год спустя
— Ты признаешься мне или нет, в каком костюме будешь в эту карнавальную ночь? Как мне узнать тебя, Милана? Хотя... у тебя такая смешная походка, — рассмеялся парень, протягивая подруге маленькую коробочку. Они отдыхали после долгого катания на коньках, на скамейке спортивного дворца. Катание на коньках стало их самым любимым совместным развлечением. — Я хотел, чтобы ты внимательно разглядела мой подарок. Ночью, когда праздник будет в разгаре, боюсь,  будет некогда. А я не смогу тебя поблагодарить за то, что ты есть.
Милана, не скрывая любопытства, открыла коробочку и достала маленькую красивую брошь в виде сердца.
— Прими моё сердце, Милана! Это ты заставила его биться вновь, — Даниэль нежно взял подругу за руку и почти бегом повёл вглубь катка.

***
— Мирра*, сегодня, по поручению Королевы добрых фей, я пересматривала линии жизней людей. Ты случайно не знаешь, кто мог изменить судьбу одного из людей по имени Даниэль? — подмигивая, спросила Сияна*, фея красоты. 
— Ну... — смутилась фея доброты, — я всего лишь открыла письмо девочки мэру города в подходящий момент, подружка. Это доброе сердце девочки изменило ход событий. Ты же знаешь, что многие люди сильны и без нас.
— А давай-ка подкинем им немного волшебства в Новогоднюю ночь... Я недавно узнала, что на земле живёт один художник, который обладает способностью связываться с нами. Я кое-что придумала...

***
— Какая красивая работа! — прошептала девушка, внезапно остановившись у прилавка художника, разглядывая одну из множества магических картин. — Сколько она стоит, молодой человек?
— Сколько бы вы заплатили? — ответил Эмиль.
Парню и сейчас очень были нужны деньги, ведь предстояла праздничная, новогодняя ночь. Но скромность не позволила Эмилю произнести цифру, обозначающую сумму, в которой он нуждался.
— Мне кажется, что картина обладает какой-то странной положительной энергией. Вы знаете, моя мама серьезно больна, — грустно произнесла девушка. — Я хочу подарить эту вещь ей на Новый год. Этот водопад... небо... Знаю, это смешно, но может быть вода, пусть и нарисованная, унесёт наше несчастье. Вот, возьмите, — незнакомка уверенно протянула парню красивое кольцо. — И считайте, что это мой подарок к празднику.
— Но оно дорогое! — попытался возразить парень.
— Уверяю вас, намного дешевле мгновения счастья. Может, успеете обменять его на деньги. Порадуйте своих близких. С наступающим!
Девушка бережно приняла из рук продавца картину и направилась домой.
— Мама, посмотри, что я хочу подарить тебе, — девушка не понимала, почему комната матери наполняется светом. — Мне кажется, это необыкновенная картина, ведь я купила её в волшебный новогодний вечер. Она непременно принесёт нам удачу. Ты веришь, мамочка? Сегодня в ночь устроим незабываемый праздник, — продолжала вдохновленная хозяйка картины, глядя, как её мама оживает на глазах. Щёки женщины покрывались румянцем, а в глазах загорались огни.

***
— А давай понаблюдаем за праздником людей. Должно быть очень интересно, — предложила Мирра.
— Отличная идея, подружка! А мы сможем им показаться? Мне нужен наряд!
— Нет, нет! Достаточно того, что мы показали с помощью картин Эмиля, что чудеса бывают, главное, поверить. Ведь только те, кто верил, смогли коснуться нашего волшебства, Сияна. А предложили мы это через работы Эмиля очень многим... — улыбаясь, ответила Мирра.
— Да, подружка, и как убедить людей, что чудеса существуют? — задумчиво протянула фея красоты. — А ведь всего-то нужно…только поверить!

Примечание:
*Мирра и Сияна — добрые феи из сказки Олеси Ерановой «Фея красоты».
 
Юрек Змрочны.

Нарушитель

Предыстория от Создателя Сновидений

Всегда есть надежда, что на самом деле самые страшные кошмары нам только кажутся такими...
Знаете, в детстве мне часто снились чудовища.
Так вот, однажды я осмелела и не стала убегать, а подошла к такому монстру и сказала типичную детскую фразу: «Давай дружить!»
Чудик насупился, ответил: «Да ну тебя», — и ушёл.
Обидно было, до чёртиков. А ему-то каково, наверное!

История.

Жили на белом свете...
Нет, не так.
Жили тёмной ночью...
Ещё хуже. О, сообразил!

Жило в ночном мире семейство монстров. Обычная семья: папа, мама и монстрики-детишки. Обычно жили — родители на работу ходили, дети в школе учились.
Монстры рядом с нами живут, только наоборот: когда мы утром просыпаемся — они спать ложатся; мы на работу идём — они отдыхают; мы вечером в постели укладываемся — они поднимаются; мы засыпаем — вот тогда у монстров трудовая ночь и начинается.
Работа у них очень важная — они для людей страшные сны оформляют. И очень ответственная — нужно так напугать, чтобы и не совсем, но чтобы люди не забыли, что на свете опасности есть и не разучились от них спасаться и с ними справляться.
Поэтому во всех учебных заведениях монстрам спецкурс преподают — страхология называется. Страховедение и психология человека.
Но если долгое время с кем-нибудь рядом жить и работать, то начинаешь его не только изучать, но и у него научаться. А плохому всегда учатся куда быстрее, чем хорошему. Поэтому монстрам до совершеннолетия с людьми общаться категорически запрещено. А наблюдать их предписано исключительно в рамках учебного процесса под руководством сертифицированного специалиста.
Но где это вы видели, чтобы все до единого предписания всеми совершенно исполнялись? Да и запретный плод — ой, как сладок.
И чем эти люди такие страшные, что на них даже посмотреть просто так нельзя?
Последнее предложение — не моё. Это так возмущённо подумал однажды один из монстриков нашего знакомого семейства. Возраст у него такой был — вступления во вредность. Характеризуется непредсказуемостью поведения в связи с алогичностью выводов и спонтанностью решений.
Вот он и решил, что всем докажет!
Кому?
Что он может!
Что?
На самом деле, ему было просто очень любопытно и немножко страшно.
Но т-с-с-с — это очень страшный мальчишеский секрет.
И вот, вместо того, чтобы в предрассветные часы готовить уроки, стал монстрик человеческие сны подсматривать.
Сначала ему не слишком понравилось — что может быть интересным ребёнку во взрослых ужастиках? Но потом... Потом он выяснил, чем взрослые сны от детских отличаются.
Вы, когда на щенка, или котёнка, или другого какого зверёныша смотрите — почти всегда ведь можете сказать, взрослый он или не очень, даже если такого зверя никогда раньше не видели. Вот и со снами так же.
Монстрику сны ровесников очень даже подошли. Он в них даже иногда появляться начал, что, конечно, совсем уже безобразие — детям страхи положены индивидуально, дозировано и по расписанию, над этим целый научно-исследовательский институт работает и специальная комиссия следит. А тут здрасте вам — вне графика по детским снам бродит посторонний чудик.
Который уже не только уроки забросил, но и занятия прогуливать стал. И закончилось бы это из ряда вон выходящее нарушение для монстрика как-нибудь очень плохо, если бы не одна необычная встреча.
Заглянул он как-то в сон к одной девочке. Однажды заглянул — и очень ему девочка понравилась. Хотя он, понятно, никогда бы в этом не признался. И в гостях у неё понравилось. Так что он и другой раз заглянул, и третий. У девочки было совсем волшебно, потому, что она для неё созданные сны не только смотрела, но и подправляла, если что было «не так». Есть такие люди — ох, с ними творцы снов вечно намучаются, пока в соавторы не возьмут... И монстрику тоже досталось.
Потому что он уже не просто подсмотрел, а к девочке в сон прямо явился. А девочка взяла — и не испугалась. А вы даже представить себе не можете, как это ужасно, когда ты должен пугать, а тебя не боятся. Во всяком случае, девочка не пищала, не верещала, не убегала и не пряталась. Она стояла и молча смотрела на ещё невиданного ею чудика.
На самом деле она испугалась немного, но монстрик был ещё неопытным и не смог этого понять.
А потом... Потом она подошла к нему совсем близко! И сказала: «А давай дружить»!
Бедный монстрик совсем растерялся. Да не положено людям с монстрами дружить! Он почему-то совсем забыл, что ему в этом сне тоже быть никак не положено.
И как это он дружить будет — с девчонкой?! Да ещё меньшей его! Да засмеют же все! Тут он окончательно сконфузился, но не бежать же, сломя голову, монстру из сна. Так что он насупился, посмотрел под ноги, скривился и пробормотал: «Да ну тебя». Теперь он мог законно ретироваться с гордо поднятой головой, и этот манёвр был исполнен как можно скорее.
Для прогульщика вся эта история нарушения завершилась очень удачно — он так перепугался, что ему ещё кто-нибудь что-нибудь такое, «неправильное», предложит, что твёрдо решил сначала выучиться, а потом уже сноходчеством заниматься. Дипломированно. И стал весьма прилежным учеником.
Зато девочка на монстрика обиделась — она ведь предлагала искренне, и ей было очень неприятно, что чудик так невежливо сбежал. Хотя мы и не знаем, сбежал ли он от неё насовсем, и не приглядывает ли теперь уже взрослый учёный монстр за её по-прежнему волшебными снами.

Как дракон принцессу замуж выдавал

Легенды повествуют о том, как однажды злой и страшный дракон похитил юную прекрасную принцессу.
А храбрый  рыцарь решительно и отважно вступил в бой с бесчестным похитителем и сразил его в смертельной схватке.   
      
* * *
Жил-был дракон.
Молоденький — едва полтораста лет только ещё на свете и прожил. Обычно такая молодёжь поближе к старшим обитает, а этому самостоятельности захотелось. Как его родители отпустили — ума не приложу. Правда, бесшабашностью герой мой никогда не отличался, а  совсем наоборот, отличался спокойствием и рассудительностью. Может, на это и рассчитывали.
Как его звали? Хм, как-то его от других отличали, конечно. Только драконы друг друга именами не зовут. Так что называйте, как кому понравится — он не обидится.
Самостоятельности юноша возжелал вовсе не из вредности переходного возраста, а c практически научными целями — захотелось ему понять, как жизнь тех sapiens, которые homo, протекает. Потому что устроена она явно не так, как у тех, которые draco. И как это люди так живут, не совсем понятно, а почему — так не понятно совсем.
Главное неудобство — как с ними общаться? Мало, что люди на десятках языков говорят, так драконы-то вообще говорить не могут. У них артикуляционный аппарат другой. Для речи не приспособлен. Поэтому драконы словами и не общаются. Телепаты они. Так и проще, и информативнее. Но прислушиваться постоянно к тому сумбурному мельтешению, которым люди думают — так это с ума сойти можно. Своими мыслями дракон с человеком поделиться может — только выдержит последний немного и недолго. Письменности в человеческом понимании у драконов нет. А что для дракона — письмо, то уже человеку не понять. И что делать? 
Небогатая практика отношений привела к выводу, что когда люди говорят, то обязательно об этом же и думают. Правда, сразу же выяснилось, что они могут вслух говорить одно, а про себя — другое. Как река течёт иногда сразу по надземному и подземному руслу. Но если отбросить весь неинформативный мусор, а оставить только эти два явных потока — получится до крайности бедно, но доступно.
В обратном направлении выходило намного хуже. Приходилось особым образом думать — последовательно и гораздо более конкретными категориями. Что тяжело, неудобно и ограничивало до невозможности, так что никакого драконьего терпения на такое общение не хватало. Тем не менее, камни-кристаллы для этих целей существовали. Путешественника снабдили как такими, так и, щедро, другими — для записей, и он отправился навстречу неизведанному.

***
Поскольку вопрос был научный, то и к исследованию дракон подошёл со всей основательностью. Нашёл горы — так, чтобы и человеческие поселения недалеко были, и самому больших неудобств не испытывать. Пещеру обустроил: лап еловых натаскал, из камней загородку поставил — не на сквозняке же спать; рядом очаг сложил (драконы тоже мясо приготовить любят, а вы как думали?). Еды вокруг — не меряно. За сернами и охотиться не нужно; вот свинку молоденькую в лесу найти (да поджарить потом...) — это да, слегка потрудиться придётся, а с кабанами и связываться не захотел; баран горный или олень — это на два дня, но морока — тащи их сначала на ледник, да потом с ледника. Купаться — хочешь в речках, хочешь — в озёрах, но они похолоднее. Долго ли, коротко — приспособился дракончик, даже понравилось.
К людям напрямую не совался, но со стороны поглядывал и послушивал при любой возможности. И он им не мешал, и они к нему не лезли — все друг к другу приглядывались. Всё лето. И всю осень. А зима дракону не понравилась. Он заложил вход в пещеру камнями покрупнее, засыпал снегом, утрамбовал — оставил ровно для себя проход. Приволок ещё любимых еловых лап — сделал что-то вроде двери. И соорудил нечто наподобие печки, на которой и пролежал всю зиму, выходя только раз в два дня поохотиться. А остальное время потратил на разбор своих записей. Это было здорово — лежать сытым в тёплой уютной пещере, вспоминать, смотреть, слушать и думать.
В конце концов, он сделал для себя открытие — понял, как люди пользуются словами. И после долгих экспериментов настроил один из камней так, что смог понимать не только, что люди думают, но и что говорят — слова вызывали нужные ассоциации. Пока на одном языке, правда, но принцип был явно общим. Наоборот оказалось сложнее — долго думать понятным для человека образом не получалось — и уставал очень, и чувствовал себя глупым до превосходной степени, что обидно. Слов оказалось не так уж много, и к концу весны у него был практически готов человеко-драконо-человеческий словарь. Пока что объёма не очень большого, но вполне можно было рассчитывать на его быстрое пополнение.
   
***
Однажды утром он начал просыпаться, потому что уловил совершенно посторонний запах. И неясные обрывки  мыслей. Недалеко от пещерки явно был человек. Женщина. Молодая. Встревоженная. Заблудилась, что ли? Высунуться — так вконец испугается. Дракон полежал, подремал ещё, потом совсем проснулся — человек никуда не двигался. Совсем. Не болен, не ранен, не спит. Ничегошеньки не понятно. Пришлось вставать, брать камешек-словарь и идти выяснять. Осторожно подобрался к выходу — рядом на обломке скалы сидела девушка. Одежда-обувь целые, видимо тёплые — не замёрзла сидеть на одном месте в такую рань, кулаком подбородок подпёрла и куда-то в долину смотрит. Обернулась на шум:
— Здрасьте.
Дракон посмотрел, подумал.
— Здрасьте.
— Ты — дракон?
Хм. Биологически — безусловно. А что она там ещё при этом думает... Биология интересовала больше.
— Дракон.
— Ты должен меня похитить.
Дракончик подумал, сел на хвост для большего удобства и ещё чуть-чуть подумал. «Должен» — это обязательство. Никаких обязательств у него здесь ни перед кем точно нет. Люди торгуют, меняясь золотом, и тогда тоже можно быть «должен». Но продавать ему нечего, покупать не на что — да он и не пытался, так что должен быть не может. «Похитить» — это переместить куда-то кого-то против его воли или что-то против воли того, кто этим чем-то обладает. Выходит, он непонятно почему неизвестно кому должен эту девушку взять и куда-то утащить. Так. С конца начать проще.
— Куда похитить?
— Как «куда»?
— Ты сказала «похитить». Сейчас ты здесь. Куда я тебя должен отсюда похитить?
— Да не отсюда! Сюда!
— Ты уже здесь сидишь.
Девушка уставилась на собеседника во все глаза:
— Тогда нужно сделать так, чтобы все решили, будто ты меня похитил.
— Зачем?
— Затем, что драконы похищают принцесс. А рыцари их освобождают.
— Как?
— Ну, появляется храбрый рыцарь и бросает вызов дракону. Они сражаются. Рыцарь доблестно побеждает и увозит принцессу с собой.
Он немножко про себя посмеялся. Рыцарь — это весь в железе, с мечом, копьём и верхом. А кони дракона почему-то ужасно боятся.
— А почему?
— Как, почему? Чтобы принцесса не томилась в плену у страшного дракона.
Слова он знает не все, но думает она понятно.
— Да не освобождают. Похищают — почему?
— Не знаю. Ты же дракон, ты и должен знать.
Ф-фу. Она пришла к нему, чтобы он её похитил — и какое это тогда похищение??? И он же должен знать: зачем и почему.
— Не понимаю.
— Тупица!
Эта девушка чего-то от него хочет. Чего — он понять никак не может. Возможно, по-человечески она и права.
— Значит, тупица. А раз я, чего ты от меня хочешь, всё равно не понимаю, значит, я сейчас разворачиваюсь и иду к себе. А ты встаёшь и идёшь к себе — домой.
— Я не могу.
— Идти не можешь? А как же ты сюда попала?
— Да не идти не могу! Я домой вернуться не могу!
Она плачет. Драконьи девчонки тоже плачут иногда. 
— Перестань плакать и объясни мне всё сначала. Ты хочешь, чтобы я тебя похитил (ой, бред какой)?
— Да.
— Откуда?
— Оттуда, — взмах рукой в сторону одного из холмов внизу. На холме стоит каменная безобразина, окружённая стеной, вокруг лепится куча безобразин поменьше.
— Там много всего.
— Ну вон, замок же.

***
Люди делят то место, на котором живут, на куски. Иногда дерутся друг с другом за кусочки этих кусков. Какой кому в этом прок — он ещё не понял. Обычно еда на этих кусочках не растёт (разве что иногда живёт), и золото с камнями не лежат. Куски называются по-разному, но у каждого есть «правитель». Правители тоже называются по-разному. Но живут, как правило, во дворцах и замках. Кроме правителя в замке живут ещё люди. Те не правители, которые живут в замке и вокруг него, правителю подчиняются, хотя и по-разному. Почему — он тоже не понял (но некоторое представление о феодальной лестнице у него всё же сложилось).
Чтобы дракона слушались другие драконы, он должен много знать и уметь думать. Если то, что он придумал, обдумают другие и признают, что это полезно — все будут делать так. Если другие не смогут сразу понять, почему это полезно — нужно объяснить. И все будут над этим думать. И если полезное придумает молодой дракон, то всё равно это будут делать все — и младшие, и старшие. И польза может наступить и не завтра, и не через год. Но если нужно сейчас себя ограничить, чтобы потом получить большую пользу — все будут делать так. А не кричать и кусаться. Хотя годы бывали голодные. Ну, поворчат, может быть. Что-нибудь ещё полезное придумают. Но никакой дракон, кроме маленьких детей, не будет выполнять задание другого дракона, если не понимает, почему это нужно, зачем, и какие последствия будет иметь. И даже детям это, по возможности, стараются объяснять.
Люди совсем другие.

***
— Ты сказала: «должен меня похитить». Кому должен, почему тебя и зачем похищать?   
— Просто должен. Потому что я хочу. Чтобы меня кто-нибудь освободил.
Если он цапнет себя за конец хвоста, получится то же самое. Можно будет бесконечно ходить от носа к носу. А если хвост отпустить?
— Хорошо. «Кто-нибудь» освободил. И что?
— Он на мне женится.
Женится... а, семья это.
— А без этого он на тебе жениться не может?
— Да не захочет на мне никто жениться!
— Почему?
— Потому что я третья!
— Третья кто?
— Принцесса!
— А почему нельзя просто так жениться на третьей принцессе?
— Потому что я — самая младшая. А ещё брат есть, который корону наследует. А невестам приданое нужно. Если бы я хоть красавицей была, может быть, кто-нибудь и согласился. А кому нужна нищая уродина?! 
Она, правда, думает, что некрасива. Он об этом ничего не думает и даже предполагать не может. Нищий — это такой, который совсем ничем не владеет. У драконов понятие собственности есть, но за то, что в сундуке, не купишь того, что в голове — это все знают. Корону наследует — значит, будет следующим правителем когда-нибудь. И она, значит — дочка правителя. А что такое нужно невестам, он не понимает.
— Приданое — это что?
— Деньги. Или земли. Или стада. Имущество всякое. Короли, так даже города за дочерьми дают. 
— Зачем?
Молчит. Думает непонятно.
— Если у невесты хорошее приданое, она принесёт богатство мужу. Его будут уважать.
— А он что невесте принесёт?
— Ну ... имя. И покровительство.
Лучше он об этом больше спрашивать не будет. Лучше он сам разберётся. Потом как-нибудь.
Без семьи плохо, конечно. Но она же хочет, чтобы на ней женился неизвестно кто. Ну просто первый попавшийся.
— А если на тебе никто не женится, что будет?
— В монастырь отдадут!

***
Слова он такого не знает. А место, о котором она думает, знает. Там живёт много одинаково одетых женщин. Разного возраста. В комнатках одного большого серого дома. Таких маленьких, что он бы туда целиком не поместился. Часть времени они заняты в огороде и с пряжей. Это понятно — нужно есть и одеваться. Некоторые иногда читают — это тоже понятно. А целесообразность того, на что все они тратят остальное время, он постичь не смог.
И она туда очень не хочет.
А он больше не может. Думать по-человечески. У него уже голова болеть начинает. Может он нормально подумать, в конце концов!   
Дракон похитит принцессу, и тем самым бросит вызов. Хоть кто-нибудь да примет этот вызов и пойдёт сражаться с драконом. То, что трудно досягаемо, всегда более желанно. И принцесса будет уже не бедной некрасивой третьей дочерью правителя, а почётным трофеем, добытым в бою. А если желающих окажется больше одного, они ещё и турнир потом устроят. За руку и сердце прекрасной дамы.
Чушь какая. Подраться можно за лишний кусок обеда в засушливый год. И то не всерьёз. И то потом тебя каждый встречный этим попрекнёт. А дама выбирает сама. И тот, кого она не выбрала, молча отправляется в любую из четырёх сторон, хотя бы и людей изучать. Доизучался.

***
— Значит, чтобы на тебе кто-нибудь женился, и ты не попала в монастырь, я должен дать себя убить.
Так она об этом не думала.
— Ну, почему обязательно убить?
— А как ещё меня рыцарь побеждать будет?
— Но ты же не по-настоящему меня похитишь.
— И ты будешь объяснять это каждому болвану, который здесь появится?
— Он не болван!
— Да почему ты решила, что вообще кто-нибудь приедет со мной из-за тебя сражаться?
— Приедет. Обязательно.
— Почему?
— Потому!
   
***
Солнце уже давно встало и осветило склоны. А у него такое местечко замечательное есть. Тут можно улечься, закрыть глаза, развернуть крылья и греться целиком. Вот так. Устал. Спать хочется. И домой — от людей подальше. Можно даже к папе с мамой. Собственно, даже нужно. И он прекрасно знает, что так и должен сделать. Оттащить принцессу домой, сдать её папе-правителю и немедленно вернуться назад, в нормальное драконье общество. Где никто никого не убивает.
Да не хочет он умирать, он только жить начал. И столько странно интересного узнал. И так мало из этого понял. А принцессу жалко.
Придётся что-нибудь полезное придумывать.
— Ты куда?
— Есть хочу.
— И я хочу.   
Он остановился, обернулся, посмотрел внимательно:
— А чем я тебя кормить буду?
— Не знаю.
— А я откуда знать могу?
— Ну, ты что есть собрался?
Чуть выше на соседнем склоне показалась серна.
— А вон, еда бегает.
— Ты её убьёшь?
— А как ещё охотиться можно?
— И так съешь?
— Можно так. Можно поджарить.
— На чём?
— На огне. На чём ещё жарят?
Взгляд принцессы был полон решимости:
— Я такое тоже ем.

***
Охотники-люди свою добычу обычно потрошат. А, ладно...
Она вряд ли много съест, а он, в крайнем случае, ещё кем-нибудь закусит.
— Пробуй. Подойдёт тебе?
Пахнет вкусно.
— Шкуру сдерёшь? Я шкуру не ем. 
Ест она мясо. Немножко совсем. И жира чуть-чуть. Руки травой вытерла.
— Ты точно больше не голодная?
— Угу. А попить можно?
Показал ключ. Попила, умылась. Не голодная она. Точно. Глаза посоловели.   
— А где ты спишь?
— Идём.
Посмотрела на его лежанку — даже проснулась.
— И как здесь спать?
— Ты о принцессах, которых драконы похищали, откуда знаешь?
— Из сказок.
— А в сказках не говорится, что эти принцессы ели и где спали?
— Нет.
— Значит, это сказки. Я вот здесь сплю и вот то ем. И ничего другого у меня нет. Всё.
Устроилась на ветках, задремала. Надо поесть, наконец. Ну где это видано, в полдень голодным ходить. Завтра свинку поймать нужно.
Он доел ещё тёплое мясо, напился, вздохнул и пошёл в пещеру. У своей постели свернулся, положил голову на хвост и закрыл глаза, превратившись в черную слегка шипастую полусферу. Не забыть бы узнать, кто этот «потому». Чтобы не покалечить случайно.
Девушка проснулась часа через полтора. Удивилась. Попыталась рассмотреть соседа. Совсем осознала, что дракон. И почему-то клубочком он ей понравился больше. А трогать драконов не рекомендуется. Он открыл глаза.
— Ты здесь один живёшь?
— Один.
— А у тебя ... дама сердца есть?
Он весело фыркнул, подняв маленький ураган, выбросивший из пещеры мелкие камушки.
— Была.
— А ... сейчас?
— Сейчас семья у неё. Может, уже и дракончик есть.
— А ... ты?
— А что — я? Я же не взрослый ещё.
— Как??!!!
Он прикрыл глаза, улыбнулся про себя.
— Я — такой как ты, примерно.
 Девушка совсем пала духом.

***
Принцесса вовсе не была взбалмошной капризной дурой. Она была особой решительной, неглупой и для своего времени неплохо образованной. И полагала, что в монастыре ей делать совершенно нечего. До безобразной герцогини ей было бесконечно далеко, но и красавицей её, в самом деле, никто бы не назвал, так что свои шансы она оценивала трезво. Поэтому когда один из свежепосвящённых рыцарей стал оказывать ей чуть больше знаков внимания, чем это требовалось этикетом, и она присмотрелась к нему повнимательнее.
Молодой человек оказался умным, грамотным, в меру остроязыким, не отказывал принцессе в беседе, с ним вполне можно было поговорить не только о соколиной охоте, и он, похоже, не лицемерил, когда высказывал свои чувства, облекая их в хитрые метафоры. Тем не менее, девушка здраво рассудила, что если у её отца будет выбор между таким замужеством дочери и монастырём, то быть ей вечной невестой.
Поэтому, услышав о драконе, живущем по соседству и проявляющем признаки разумного поведения, она разработала (честно говоря, единолично) план, который сейчас и осуществляла. Её рыцарь, узнав о похищении, должен сюда примчаться. Тогда он станет героем — победителем и освободителем, и у её отца будут основания выдать за него спасённую дочь. О том, что рыцарь может не появиться, она предпочитала не думать. Но что её откажутся похищать?.. Она, неизвестно, правда, почему, но рассчитывала на помощь дракона. Взрослого и опытного. А это, оказывается, мальчишка. И её милый приедет с ним биться. А если он его убьёт?! 

***
Тут принцесса совсем запуталась в симпатиях, а дракон окончательно перестал что-либо понимать. И тяжело вздохнул: мальчишка — не мальчишка, а что люди едят не раз в сутки, он из виду выпустил. Возись теперь с ледником. Нужно этого рыцаря срочно найти. Человек всё-таки. И от роду не пятнадцати лет.
Поймал и зажарил подсвинка — принцессе на поздний обед и ужин — и перелетел поближе к замку. И как здесь искать человека, которого ни разу не слышал? На опушке леса дракончик привычно свернулся и стал заниматься тем, что умел лучше всего — слушать.  Сначала нужно убрать всё лишнее. И пропали — горы за спиной; лес со всеми его обитателями; холм с замком и домами... Так что вскоре остались одни жужжащие точки — люди. Он пролежал так минут сорок и почувствовал, что теряет концентрацию — в замке точек было слишком много; снаружи тоже немало, а ещё вокруг...
Он открыл глаза. Осталось только хвостом по лбу себя постучать. Принцесса что сделала? Сбежала. Кто об этом знает?  В замке — никто, для всех она просто пропала. Если у отца пропала дочь, он что будет делать? Искать. А если ему есть кого послать искать?  Он так и сделает. А если посланный к предмету поиска неравнодушен?

***
Молодой человек вовсе не полагал, что влюблён в принцессу без памяти. Она была ему симпатична, но он тоже был существом трезвомыслящим и понимал, что надеяться, в общем-то, не на что. А теперь она исчезла. Неизвестно, как и почему. Конь прибежал оседланный и весь в мыле. И куда её понесло. Вот свалилась в какую-нибудь расщелину; или головой о ветку на скаку ударилась; и лежит теперь где-нибудь, хорошо, если живая; а если сломала себе что-нибудь, да в сознании...
К тому времени, как дракон отправился искать рыцаря, рыцарь уже точно знал, что он жить без этой упрямицы не может и должен найти её во что бы то ни стало, и сделает ради неё всё, что угодно — хоть с драконом сразится... хотя он с самого утра в седле, и за полдень уже — солнце припекает, и родниковой водой сыт не будешь. А надо бы ещё вот туда заглянуть. Спешился, завязал уздечку на ближайшем дереве, перешагнул через ручей и решительно двинулся рощицей вверх. А ведь дракона здесь видели — и недавно. Пробрался сквозь кусты.
А он и теперь видит. Дракона. В десяти шагах.
Рыцарь таковым не только числился, но и являлся. И, при всей храбрости, умел оценивать и опасности, и возможности, и их соотношение. На нём лёгкая кираса, а не боевые латы. И, идя на поиски в лесистые горы, копья с собой никто не берёт, так что всё его вооружение — нож да меч, который он и вытащить-то не успеет.
— Ты ищешь принцессу?
Рыцарь опешил. Застыл, повёл одними глазами — нет никого.
— Ты  — ищешь  — принцессу?
Голос — низкий, чётко произносивший слова — звучал непонятно откуда. Он бы, пожалуй, и ответил, но кому отвечать-то? Здесь же никого, кроме дракона, нет!

***
Если бы драконы имели привычку впадать в отчаяние — дракончик бы уже отчаялся. Он тоже, как и девушка, надеялся на помощь. Опытного, знающего, рассудительного — как привык думать о своих старших соплеменниках. И как думала принцесса о своём ожидаемом спасителе — мужчине и воине. Двадцати лет, как-никак.
А дракон, увидев перед собой живое изваяние, со всей ясностью и глубиной понял, что именно он здесь — самый старший. И ему придётся быть самым умным. И всякие полезности придумывать, и объясняться, и распоряжаться. И взрослым становиться. Совсем. Вот ужас-то.
Рыцарь, наконец, нашёл единственно доступный выход из положения — перекрестился. И ничего не случилось. Всё так же светило солнце, стояли горы, шелестел лес за спиной, дракон сидел у поваленного дерева. И молодой человек вдруг совершенно успокоился. Посмотрел на дракона:
— Это ты спрашивал?
— Я.
Ну, подумаешь, дракон говорящий. Оно, может, и к лучшему. 
— Ищу. А ты знаешь, где она?
— Знаю.
Рука сама легла на рукоять меча.
Дракон вздохнул. Он ещё с полуденного завтрака всё искал и вспоминал одно слово...
— Ты её любишь?
— Да!
— Ты хочешь на ней жениться?
Рыцарь удивился:
— А кто её за меня отдаст?
Дракон наклонился так, что его янтарные глаза оказались на одном уровне с человеческими.
— Ты  — хочешь — на ней — жениться?
И молодому человеку почему-то стало стыдно.
— Да.
Чёрная голова поднялась.
— Тогда тебе придётся убить дракона.
Рыцарь задумался. Трусом он не был, но на дракона прямо сейчас смотрел — убить его будет непросто.
— Какого?
— Меня.
— И как я тебя убивать стану?
— А я тебе расскажу.

***
Дракон вернулся к пещере очень довольным, заявил гостье, что вернётся не скоро и улетел.
Рыцарь вернулся в замок очень мрачным и сообщил, как и остальные, что следов принцессы не обнаружил (что было совершеннейшей правдой). 
А на восходе луны всем почему-то стало крайне неуютно и очень тревожно. Завыли собаки, забились в денниках кони. А потом низкий, заставлявший кровь стыть в жилах, рык отразился от гор, и огромная тень закрыла звёзды.
 Утром следующего дня рыцарь потребовал аудиенции у довольно-таки встревоженного отца пропажи и заявил, что желает выяснить, не связана ли она с ночным происшествием. Отец как раз полагал, что связана, потому весьма сомневался в благополучном исходе и поисков, и выяснения. Но свои сомнения предусмотрительно держал при себе, так что формально доброволец получил все возможные благословения — что светские, что духовные — и отбыл.
Немного поднялся в горы. Прижав уздечку камнем, оставил коня в каком-то подобии пещерки, где тот и проспал, усыплённый драконом, почти сутки — заставить животное находиться с драконом рядом оказалось невозможно. Ходить горами в латах было тоже практически невозможно, но пришлось. И окажись здесь сторонний наблюдатель, он мог бы видеть удивительную сцену, в которой здоровый чёрный дракон топал пешком по одним ему видимым тропинкам, зажав в пасти один конец копья, в другой конец которого вцепился бронированный рыцарь — снять латы сам он не мог, а для дракона задача была практически неразрешимой. Недалеко от драконьей пещеры они остановились, отдышались, приняли величественный вид и пошли посвящать в свой план третьего участника.
Посвящал, собственно, рыцарь сам — дракон решил, что эти люди между собой договорятся легче и быстрее. Беседа ему понравилась — потенциальный убийца дракона был сдержан, лаконичен, уверен в успехе и очень убедителен — девушка тоже совершенно уверилась и, более того, прониклась к жениху таким преданным восхищением, что дракон даже взревновал немножко — план-то был его. Все вместе позавтракали, снятые латы упаковали, и мужчины отправились воплощать идеи в жизнь. Но, чуть отойдя от пещеры, услышали позади жалобный голос:
— А мне что делать?
Они не сговаривались. Но дружно обернулись и хором ответили:
— Дома сидеть!
Принцессу, как ни странно, ответ вполне удовлетворил.

***
Дальше неинтересно. Потому что почти весь день они работали, как рабы в каменоломнях. Устали, как тягловые лошади, и выпачкались, как свиньи. Дракон есть не хотел, а рыцарь потерял не только аппетит, но и чувство голода. Зато если померить, сколько они выпили воды, могло бы, пожалуй, выйти небольшое озеро. Когда всё было закончено, и заговорщики попадали в тени, рыцарь в изнеможении подумал, что это ведь только первая часть. А ещё и вторая будет. Так что, если у них получится всё до конца, он ни словом не солжёт, если скажет, что победа далась ему нелегко.
Ближе к вечеру, отдохнув, приступили ко второму этапу. Распаковали латы. Рыцарь показал, где и как их можно помять, чтобы вмятины сошли за последствия боя, но латы подлежали восстановлению. Долго мерились с копьём, наконец, определились, положили между двумя камнями, и копьё послушно разлетелось на две части под ударом драконьей лапы. Дракон вонзил в древко коготь, свернулся, как кот, придержал зубами и оставил в дереве чехол — людям сойдёт. Не пилой же коготь отпиливать. Примерился, аккуратно провёл зубом по коже с тыльной стороны бедра — подставленный под капли наконечник копья окрасился тёмной кровью. Лизнул пару раз — ранки как не бывало — рыцарь смотрел зачарованно.

***
С погодой им повезло — закат был багровым. Он почти погас, когда дракон взлетел на одну из ближайших к замку вершин и снова зарычал на той частоте, которую несколько позже назовут инфразвуком. Потом они шумели, как только могли. Камни летали и грохотали. Громадный кусок скалы был обрушен, раскололся и скатился дальше, едва не раздавив чью-то хибару. Обломки поменьше ссыпались из заготовленных куч на долину.
Дракон ревел так, что выше сошла не предусмотренная планом снежная лавина. Гроза бы тоже не помешала, но тут уж ничего поделать было нельзя. Наконец, они разметали всё, что с таким трудом заготовили. Дракон забрался в найденную вчера пещеру с хорошей акустикой и взревел в последний раз. Позже говорили, что в ту ночь никто не умер просто чудом и чьим-то там заступничеством. Чудо постановщиков-исполнителей тоже вполне устраивало. Они поднатужились и сбросили в пещерное озеро несколько крупных тщательно отобранных камней — вышел очень близкий к реальности силуэт дракона. Кто там во мраке пещеры, да хоть и при свете факелов, разберёт. А нырять в бездонное ледяное озеро желающих так и не нашлось.
 Когда победитель и побеждённый вернулись домой, принцесса не спала (поспишь тут, как же), но и вопросов не задавала. Они чуть отдохнули и стали собираться — у плана была ещё третья часть.
Когда солнце показалось над долиной, к воротам замка подъехал рыцарь в измятых латах, с окровавленным обломком копья в руках и живой принцессой в седле. И все, кому они попадались на глаза, немедленно проникались мыслью, что девушка будет самой достойной и единственно возможной наградой герою (для чего дракону пришлось притвориться невидимкой и улечься чуть ли не совсем возле замка). Владелец замка исключением не стал.
Сказочной сокровищницы у дракона не было, но моральные дивиденды нередко влекут за собой материальные. Так что жители одного небольшого, и ныне существующего, княжества вряд ли догадываются, что обязаны своим государством двум влюблённым молодым людям и одному любознательному дракону. 
    
***    
Дракон отдохнул денёк и вернулся домой. Образ его действий в истории с принцессой был признан предосудительным, но приемлемым (так сказать, «на грани фола»).
Сам дракон остался экспедицией очень недоволен. Потому что если как живут люди, он хотя бы увидел, то почему так — осталось им не понято.
А сделанные им записи, рассуждения и выводы заложили основы глубокого систематического и всестороннего изучения вида homo sapiens. Близкие контакты с представителями которого не рекомендованы драконам и поныне.

Ирина Гирфанова.

Влюблённый ангел

Ангел вместе со своим Отцом и братьями жил на седьмом небе.  Для них не существовало ни времени, ни пространства. У них не было определённой формы — могли принять любую, какую захотят. Они не знали ни любви, ни ненависти. Им никогда не бывало плохо или хорошо. Они просто были — как само небо, как звезды или трава на лугу. Они не знали, что такое «можно» или «нельзя». Хотя, нет — один запрет всё же был. Лишь один запрет наложил Отец на своих сыновей. Они не должны были принимать форму человека и вступать в разговоры с людьми. Но ангелы к этому и не стремились — зачем? О чём разговаривать с людьми? О погоде? О еде? Об опасности? Всё человеческое было чуждо ангелам — у них не было необходимости в пище, у них не было врагов. Да и человеческие формы ангелам были неинтересны — ограниченность в движении, присущая людям, нисколько не привлекала. 
В тот день всё было, как всегда — Ангел лениво пролетал по небу, приняв форму белого лёгкого облака. Он часто так делал, из любопытства наблюдая, что происходит внизу на земле. Потому что на земле всегда что-то происходит, главное — вовремя это заметить!
Ангел внимательно смотрел на линию горизонта, стараясь не упустить ничего из вида. Но вдали всё было тихо и скучно. Ангел разочаровано перевёл взгляд вниз и вдруг увидел Её! От удивления и восхищения Ангел на минуту забылся и принял форму парящей птицы, распустив по синему небу огромные полупрозрачные перистые крылья. Принцесса как раз посмотрела наверх и, увидев его, улыбнулась.
«Я ей понравился!» — радостно подумал Ангел. Он снова превратился в облако и слегка сбрызнул принцессу тёплым дождём, пронизанным солнечными лучами. Так он смог прикоснуться к прекрасной девушке. Она засмеялась, слизав с губ прозрачные капли и тряхнув золотистыми вьющимися волосами.
От восторга, что принцессе пришлась по душе его шалость, Ангел распластался по всему небу тонкой серебристой дымкой. Но девушка на него уже не смотрела. Она сняла изящные парчовые туфельки, подобрала повыше шёлковые юбки и теперь шла босиком по влажному прохладному песку вдоль берега дворцового пруда. В спокойной воде, как в зеркале, отражались зелёные ивы, синее небо и белый Ангел. Он уже снова уплотнился и стал похож на маленького ручного дракончика, идущего по пятам за своей хозяйкой.
Принцесса грациозно нагнулась и зачерпнула в пригоршню воды. По водной глади пошли круги, и дракончика не стало видно. Тогда она подняла взгляд наверх и помахала ему рукой. Ангел от радости растворился в небе, и девушка, пожав плечами, пошла дальше, глядя себе под ноги. По пути она сорвала несколько веточек разноцветных ирисов и спрятала в них лицо, вдыхая тончайший аромат лета.
Она вошла в дверь небольшого белого флигеля. Ангел незримо проскользнул за ней в прохладный полумрак просторного помещения. Скрипнув тяжёлой дверью, девушка прошла к окну. У окна стоял мольберт. На табурете рядом — палитра и кисти. На мольберте — недописанная картина: портрет принцессы в подвенечном наряде. Почти законченный. Очень похоже, но чего-то не хватает. Ангел присмотрелся внимательнее. Так и есть — нет того выражения нежности и лёгкой отрешённости, которое с первого взгляда привлекло его внимание!
Девушка поставила цветы в вазу и подошла к зеркалу. Здесь, в полумраке, не освещённая солнцем, она выглядела немного бледной и расстроенной. 
— Ну, что, довольна? — сказала девушка своему отражению. — Ты опять всё испортила!
Ангел насторожился. Значит, она не так счастлива, как ему показалась сначала?
— Ну, вот скажи, чего ты добилась? — продолжала между тем принцесса разговаривать со своим отражением. — Мы опять поссорились!
Она вздохнула, огорчённо покачала головой и подошла к мольберту.
— И где ходит этот несносный Карлито! — возмущённо пробормотала девушка. — Кто кого должен ждать — я его или он меня?!
Ангела вдруг посетила гениальная мысль. Он мгновенно оказался возле Карлито — придворного живописца, который задержался в своей мастерской, приводя себя в порядок перед встречей с принцессой.
Карлито был молод и безнадёжно влюблён в принцессу. Ему очень хотелось выглядеть в её глазах привлекательным. Он стоял перед зеркалом уже часа два и всё никак не мог решить, какой камзол сделает стройнее и выше его невысокую кругловатую фигуру — шёлковый синий или бархатный малиновый. Наконец, остановившись на атласном зелёном, художник уже отвернулся от зеркала, довольный собой, как вдруг нечаянно наступил на свою четырёхцветную кошку Ванессу, пристроившуюся по своей давней привычке у него под ногами. С диким визгом Ванесса подскочила, зацепив этажерку с красками, стоящую рядом с зеркалом. Этажерка пошатнулась и упала прямо на художника. Некоторые баночки с гуашью оказались закрытыми неплотно, и вот уже бедный юноша стоит, с ног до головы облитый красками и больше похожий на свою палитру, чем на придворного живописца!
— Ванесса! Как же! Как же так? — только и смог выговорить бедный Карлито. — Мне же надо!.. Мне же нельзя опаздывать! Агнесса же!..
Ангел не стал ждать, что будет делать Карлито дальше. Пока этот франт переодевается, вполне можно успеть осуществить свой замысел! Совесть за то, что он отвинтил крышечки у баночек и устроил так, чтобы Карлито наступил на Ванессу, Ангела нисколько не мучила. В борьбе за любовь все средства хороши. Зато, Ангел узнал имя возлюбленной!
Интрига с придворным живописцем продолжалось всего пару минут. Снова вернувшись к принцессе, Ангел принял человеческий облик. Мысль о том, что это строжайше запрещено, он решительно отогнал. А ведь за это его могли даже навсегда отлучить от неба! Однако влюблённый Ангел старался не думать о плохом.
— Дорогая Агнесса! — произнёс Ангел, стоя у неё за спиной.
Принцесса вздрогнула, выронив при этом из рук раскрытый маленький медальон, висящий на золотой цепочке у самого её сердца.
— Синьор, вы кто такой? — испуганно спросила девушка. — Как вы сюда попали?
Она быстро закрыла медальон, и Ангел не успел рассмотреть, кто был на нём изображён.
— У тебя дверь не заперта! — махнул Ангел в сторону входа. — Но, вообще-то, мне не нужны двери, чтобы оказаться там, где хочу быть! Потому что я — Ангел. И я тебя люблю! Полетели со мной — я покажу тебе небо! Ты ведь никогда не видела небо изнутри? В нём можно утонуть, потому что там совсем нет дна! Я сделаю так, что у тебя тоже вырастут крылья!
 — Подождите, — сердито перебила его принцесса, — дайте мне хоть слово вставить! Даже ангелы должны вести себя прилично! У нас не принято говорить «ты» незнакомым людям и членам королевской фамилии!
— Простите, принцесса, я был так поражён вашей красотой, что забыл про ваши многочисленные человеческие условности! У нас, Ангелов, всё намного проще! — смутился Ангел.
— И, потом, — продолжила принцесса, — вы пришли ко мне не то что без предупреждения — даже без стука! Скажите, пожалуйста — он влюбился! И поэтому я должна все бросить и куда-то отправиться неизвестно с кем! Да ведь я вас, синьор, совсем не знаю! Это — во-первых! Во-вторых, — принцесса вдруг весело улыбнулась, и из её голоса исчезли высокомерные нотки, — я именно такими и представляла себе ангелов! Вы очень красивый! А, в-третьих, дорогой Ангел, — проговорила она после небольшой паузы, — должна вас огорчить! Я не могу ответить вам взаимностью! Я обручена и у меня послезавтра свадьба!
— Что-то на вашем лице не видно особой радости! — возразил Ангел. — Вы только что грустили, дорогая Агнесса, и даже плакали! А я смогу сделать вас счастливой! Вы ни в чём не будете нуждаться! Мы...
— Вы ничего не поняли, милый Ангел! — ласково сказала девушка. — Я грустила и плакала оттого, что снова обидела своего жениха. У меня очень капризный, избалованный характер. Мне надо научиться уступать, а у меня ничего не получается. Из-за этого мы с ним, бывает, ссоримся. Я понимаю, что он мужчина, будущий король и не должен идти у меня на поводу, и всё же пытаюсь настаивать на своём. Но, я обязательно исправлюсь, потому что я его очень сильно люблю! И я совсем не хочу летать в небесах. У меня уже есть крылья — крылья любви. А у любви есть крылья только на земле! Улетай к себе в небо и порадуйся за меня в день моей свадьбы. И больше мне нечего сказать тебе, Ангел!
В это время в дверь постучали, и несчастный придворный живописец предстал перед принцессой в немного помятом золотисто-бирюзовом кафтане:
— Ваше высочество! Я...
Принцесса отвернулась от Ангела. Она больше не сердилась на художника:
— Ладно, Карлито! Ты, как всегда, неподражаем! Опять на Ванессу наступил?
— Как вы догадались, Ваше высочество? Прошу прощения, Ваше высочество!
Но Агнесса нетерпеливо махнула рукой:
— Ах, Карлито, как будто это в первый раз! Вот, пожалуйста, — принцесса обернулась, чтобы представить художнику Ангела, но того в комнате уже не было. Девушка осеклась на полуслове, потом пожала плечами и закончила начатую фразу, — приступай, я уже давно готова!
Карлито подошёл к недописанному портрету и замер в недоумении — в нём не было ничего, что нужно было бы править. С картины на него, как живая, смотрела прекрасная Агнесса, с тем самым неповторимым выражением нежности и лёгкой отрешённости, которое художник до сих пор никак не мог передать на своём полотне.
Если бы придворный живописец был внимательнее, он заметил бы за фигурой написанной им девушки ставший фоном едва различимый серебристый силуэт Ангела с перламутровыми крыльями. Но Карлито был слишком поглощён изображением принцессы и не обратил внимания на фон. Да и какое ему было дело до какого-то Ангела, который, влюбившись в земную женщину, и, будучи отвергнут, не захотел с ней расстаться и придумал, как это сделать!
Тем вечером на небе недосчитались одного из ангелов. Такое случалось и раньше — некоторые не возвращались с земли. Не часто, но бывало, что кто-то из них решал больше никогда не возвращаться на небо к безмятежной, умиротворённой жизни, предпочтя земные радости и страдания. Только их Отец знал, почему. А все остальные думали, что это Он так наказывает непослушных — отлучает от неба.
Принцесса Агнесса вскоре вышла замуж и прожила со своим мужем долгую и счастливую жизнь. Не отдавая себе отчёта, зачем она это делает, Агнесса всегда, собираясь в дальние поездки, брала с собой свой предсвадебный портрет. Ей казалось, что этот портрет приносит ей удачу. Она заметила, что если забывала портрет дома, у неё всё валилось из рук, и она даже ссорилась с мужем. Перед смертью она завещала его своей дочери Аметисте, как самое дорогое сокровище.
Однако королева Аметиста не придала значения завещанию матери. К тому времени она была уже совсем взрослой и, к тому же, очень рациональной женщиной. Портрет королевы Агнессы пылился в её кладовой до тех пор, пока она однажды не отправилась путешествовать. Взять с собой портрет матери ей даже в голову не пришло. По дороге на караван напали разбойники, и Аметиста погибла вместе со всей своей свитой. 
Её дочери, принцессе Ангелине, к этому времени едва исполнилось семнадцать лет. Разбирая вещи, оставшиеся от погибшей мамы, она наткнулась на небольшой женский портрет, написанный в полный рост. Смахнув толстый слой пыли, Ангелина увидела на портрете саму себя. Однако, прочитав надпись на оборотной стороне холста, она узнала, что это изображение её бабушки Агнессы, когда той было столько же лет, сколько теперь Ангелине.
Принцесса с интересом рассматривала старинный портрет. Было в нём что-то неуловимо необычное, но что? Да, сходство невероятное, но ей и прежде часто говорили, что она очень похожа на свою бабушку. Может быть, серебристый фон? Как будто едва заметное очертание крылатой фигуры, стоящей за спиной совсем юной Агнессы!
Как только принцесса подумала так, фигура за спиной её бабушки на портрете замерцала, уплотнилась и вдруг вышла из портрета! От изумления принцесса Ангелина замерла с приоткрытым ртом, потеряв на мгновение дар речи. Перед ней стоял прекрасный юноша с глазами, как звёзды, с волосами, как золотой водопад.
— Вы кто? — растеряно произнесла принцесса.
— Я тот, кто благодаря вашей бабушке научился любить и радоваться. Я — Ангел! Когда-то я полюбил прекрасную принцессу, но её сердце было не свободно. А я, после встречи с ней, не захотел возвращаться на небо. Чтобы быть рядом с любимой, я поселился в портрете и всю её жизнь старался беречь и её саму и её счастье! В королеве Аметисте тоже была частица моей любимой, но она не послушала свою мать, и потому я не смог защитить её. Я был готов навсегда остаться в этом портрете, но вы, принцесса, рассмотрели меня на картине! В вас тоже есть частица Агнессы, и вы так на неё похожи! Позвольте мне быть рядом. Если вы сможете меня полюбить, я стану человеком и постараюсь сделать вас счастливой. Теперь-то я знаю, что нужно человеку для счастья, ведь я столько лет находился рядом с любящими людьми!
— Я слышала — ангелы бессмертны! Ради меня вы готовы отказаться от этого? — улыбнулась польщённая принцесса.
— Когда я признался в любви вашей бабушке, я предложил ей подняться со мной в небо. Но она сказала, что у любви есть крылья только на земле. Зачем мне нужно бессмертие, чтобы слоняться в одиночестве по небу? Если вы полюбите меня, мы будем летать на крыльях любви столько, сколько нам будет отпущено судьбой. А потом я готов расплатиться за это счастье своим бессмертием!
Принцесса смотрела на Ангела и чувствовала, как сердце наполняется необыкновенной нежностью и ликованием. Такого с ней раньше никогда не бывало!
— Интересно получается — и вы — Ангел, и меня зовут Ангелина. Может быть, это знак, что мы созданы друг для друга? Идёмте, я представлю вас придворным. Потом мы с вами отправимся в парк. Недавно там построили аэростат. Мы взлетим высоко-высоко, и вы покажете мне небо! А потом я научу вас, Ангел, твёрдо стоять на земле!
И они пошли, взявшись за руки. С портрета на них смотрела принцесса Агнесса и ласково улыбалась, радуясь рождению новой любви.
   
Вила

Однажды в семье младших богов, что жили в сказочной стране на седьмом небе, родилась двойня — мальчик и девочка. Брату было предсказано, что все небеса подчинятся ему одному. А про сестру никто ничего предсказать не смог — было зеркало её судьбы подёрнуто рябью, словно озеро в ветреный день.
Когда мальчик вырос, верховные боги наделили его способностью отличать скрытую ложь от правды и поставили творить справедливый суд над людьми. Вот только ростом и лицом могущественный бог не вышел. Сестра же, напротив, отличалась необычайно красивой внешностью. Слава о красоте девушки разлетелась по всем семи небесам, от женихов отбоя не было, но замуж красавица не спешила.
Как-то раз она похвасталась, что хоть брат умнее, зато она — краше! И добавила, что старшие боги могли бы распределить свои дары равномернее между двойняшками.
Разгневались верховные боги, услышав такие непочтительные речи. На безоблачное седьмое небо налетели чёрные тучи, подул холодный ветер.
— Ты завидуешь могуществу брата, а сама не способна воспользоваться даже теми дарами, которые имеешь! — раздался суровый голос. — Отныне ты не богиня и не человек!  Будешь вилой, пока не научишься любить!
Раздался страшный раскат грома. Почувствовала красавица, что падает вниз вместе с потоками небесных вод. Небо за небом пролетала девушка, и все небеса расступались, чтобы пропустить её. Долетела вила до последнего неба и поняла, что сейчас упадёт на землю и разобьётся. Но вдруг почувствовала крылья за своей спиной, взмахнула ими и плавно опустилась на выступ высокой горы. Увидела девушка увитый плющом грот и поселилась в нём. Ноги её покрылись густой шерстью, вместо изящных ступней появились козьи копытца — боги лишили вилу частички красоты. Решила изгнанница никогда не показываться на глаза людям. Жестоко наказывала всякого, кто нарушал её покой и уединение. Чтобы развеять скуку, иногда писала вила на воде людские судьбы. Но никто не мог прочесть её предсказания.
Спустя несколько лет, спасаясь от разбушевавшейся грозы, случайный путник проник в пещеру вилы. Юноша устало присел на плоский камень, прислонившись спиной к стене, да и заснул под шум дождя. Вила в это время ловила огненные зигзаги молний в свой хрустальный светильник. Когда гроза закончилась, хозяйка вернулась домой и нашла у себя спящего человека.
— Как ты здесь оказался? — вскричала вила. — Разве ты не слышал обо мне? Разве не знаешь, что я могу одним своим взглядом убить тебя за вторжение в моё жилище?
Незваный гость вскочил от неожиданности и увидел высокую деву с длинными распущенными волосами, в светлых одеждах до земли, с золотым поясом на тонкой талии и золотой короной на голове.
— Кто ты, прекрасная незнакомка? Неужели та самая вила, которой пугают детей в нашем городе? — воскликнул он. Сна как не бывало. — Нет, я не верю, что ты можешь причинить кому-либо вред! Такая красота не может быть смертоносной!
Вила, пораженная смелостью и польщённая словами незнакомца, немного смягчилась.
— Ты складно умеешь говорить, незнакомец! — усмехнулась она. — Но слухи обо мне правдивы!
— Пусть даже так, мне всё равно! Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной! Выходи за меня замуж!
Вила растерялась. Юноша нравился ей с каждой минутой всё больше и больше. Она уже почти готова была согласиться на его предложение, но вспомнила про свои козьи ноги и нахмурилась:
— Ты просишь невозможного, дерзкий человек! Но за твою храбрость я не причиню тебе вреда!
— Лучше убей меня здесь, прекрасная вила, но жить без тебя отныне выше моих сил! — воскликнул юноша.
— Как зовут тебя, безумец? — в сердце водяной девы всё глубже проникал сладкий яд первой любви.
— Светозаром матушка с батюшкой нарекли. А тебя как звать, величать?
— Называй меня Вилиной. Ты, Светозар, первый мужчина, кто смог заставить забиться быстрее моё сердце. Оказывается, это очень приятное ощущение. Но мне надо подумать над твоими словами!
Вилина вывела юношу из пещеры, обняла невесомыми руками и вместе с ним плавно полетела вниз. Приземлились они на берегу реки у городской стены.
— Светозар, если не передумаешь взять меня в жёны, жди полнолуния и приходи ночью на это место. Захочу видеть тебя — мы встретимся. А коли, нет — не поминай лихом!
И она взмыла вверх, словно огромная белая птица.
До полнолуния оставалась всего одна ночь. Влюблённый Светозар, не заходя домой, бросился в лес.
— Сова-ворожея! — позвал юноша, подойдя к старому необъятному дубу с большим дуплом. — Помоги мне, пожалуйста, в очень важном для меня деле!
Когда-то Светозар спас маленького совёнка от когтей дикой кошки и с тех пор дружил с его матерью.
Из дупла выпорхнула сова, слетела на ветку пониже, взмахнула перед собой крыльями и превратилась в маленькую женщину с круглыми и жёлтыми глазами. Рассказал ей Светозар о своём приключении.
— Хочу я жениться на виле, мудрая Сова! Возможно ли это?
— Возможно! — отвечала Сова. — Знай, что вся сила её волшебная заключена в крыльях. А без крыльев она станет обычной женщиной!
— О, я сожгу крылья, и она останется со мной навсегда! — воскликнул Светозар.
— Нет-нет! — осадила пыл юноши Сова. — Разве знаешь ты наперёд, как жизнь ваша с ней сложится? Никого нельзя насильно лишать данного богами дара!
— Я понял, добрая Сова! Благодарю тебя за советы! — склонился перед ней Светозар.
Следующей ночью юноша пришёл на условленное место и вскоре увидел, как по лунной дорожке навстречу ему идёт прекрасная Вилина. Как только вышла она на берег, бросился Светозар к любимой, обнять захотел.
— Подожди немного, — улыбнулась она. — Чтобы стать твоей женой, должна я снять крылья!
Вилина погрузилась в воду, и вышла уже обычной женщиной. Она с удовольствием чувствовала, что ноги стали опять стройными и гладкими, и даже боль от камушков под нежными ступнями радовала её.
Вилина и Светозар зажили в любви и согласии. Вилина была так счастлива, что вспоминала о прежней жизни, только рассказывая детям сказки о своей волшебной родине, которая находится на седьмом небе. Она рассказывала, как вместе с дождём попала в наш мир. Что когда светит солнце, и идёт дождь — это её брат посылает людям привет.
Дети поняли сказки по-своему. Если начинался слепой дождь, они  выбегали на улицу, ловили крупные тёплые капли и радостно кричали:
— Вила родилась!
Волшебные крылья вилы нашла другая девушка. Сама же Вилина с тех пор летала только на крыльях любви!

Евгений Усович.

Чудесные пряники

Хороши у Алёнки были пряники. Дня не проходило, чтобы не забежал к ней кто-нибудь отведать свежего теплого пряничка. Особенно много на праздники, да на дни рождения брали. А уж если свадьба случалась, такой пряничный дух по всей округе стоял, что на шоссе автобусы останавливались, а грузовики сами собой с дороги сворачивали.
С утра до вечера Алёнка тесто месила, и пряники в печь ставила. Другой бы на её месте давно богачом стал, а она всё в одном и том же платьишке ходила. Да ей и в голову не приходило, что на пряниках разбогатеть можно. Рада была, что сельчанам так её пряники по вкусу пришлись. Она и денег-то брала ровно столько, чтобы на муку, да на сахар хватало. Ну, на яйца, да на масло тоже, конечно, но себе ничего не оставляла. Зазорным ей казалось со своих деньги брать. И не задумывалась она, почему это к ней всё село чуть не каждый день за пряниками ходит. Хвалят люди и ладно.
А пряники-то её бабка покойная печь научила. После того, как Алёнкины родители на автомобиле разбились. Не простыми прянички были. Давно соседи заметили, что некоторые из них желания исполняют. Дедушка у Алёнки, по слухам, немного колдовством занимался, видать, и в её руки перешло что-то. Но она и не знала об этом. А сельчане чудесные пряники жевали, да помалкивали. Боялись, что если узнает сиротка, так больше и печь их не станет. Ведь желания у многих исполнялись. В селе и дома новые поднялись, и автомобили заморские появились, и тарелки телевизионные над крышами выросли. Только вот люди друг друга сторониться стали. Раньше по вечерам песни пели, а теперь все у телевизоров сидят, пряники жуют, да желания загадывают. Толстыми все стали, некрасивыми. Соседи на улицу выходят, глаза прячут. Устанет, бывало, Алёнка у печки, выйдет на крылечко отдохнуть и удивляется. Скучно в селе стало. И поговорить-то не с кем. Посидит она, посидит, да опять идет пряники печь.
Незаметно Новый Год прошел, а за ним и Рождество подоспело. У Алёнки с утра заказов полно. Все село, видать, решило к празднику пряниками запастись. Денег-то на подарки не густо, а так, глядишь, может и повезет, желание исполнится. У ней-то и самой в холодильнике пусто, в магазин бы сходить, да никак люди не отпускают, все пряничков просят. Ну, как под Рождество человеку отказать.
Но вот, наконец, и день закончился, последний покупатель ушёл. Присела Алёнка на табуретку отдохнуть немного, руки уронила да и задремала. Сколько-то времени прошло, проснулась она, посмотрела на часы и ахнула. Стрелки уж к двенадцати подбираются. Открыла она холодильник, заглянула в него и снова закрыла.
«Надо же, — думает. – Всех накормила, а про себя-то и забыла. Пост ведь прошел. Хоть бы пряничек где завалился».
Только она это подумала, как видит: у печки, и впрямь, пряник лежит. Видать, с противня выпал. Подняла его Алёнка, фартуком обтерла и вздохнула.
— Ну, раз уж ты у меня один, — говорит, — значит, будешь Рождественским ужином.
Села она снова к столу и думает:
«Что же мне себе пожелать-то? Рождество всё-таки».
Откусила она кусочек пряника, причмокнула.
— Ишь, какой удался. Как раз к празднику. Правда, и гусь жареный не помешал бы, как бабушка готовила, да и капустки солёненькой хочется, и пирожков с грибками, и рыбки… Хоть бы в гости кто зашёл…
Совсем размечталась Алёнка. Голову рукой подпёрла, на телевизор смотрит. А там службу из главного храма передают.
— А ещё хорошо бы, чтоб снова жизнь в селе весёлая пошла. Как раньше.
Тут святейший патриарх стал всех с Рождеством поздравлять. Отправила Алёнка последний кусочек пряника в рот, перекрестилась.
— Ну, слава Богу. С Рождеством, значит.
Пощёлкала она кнопками телевизора, песню весёлую нашла и стала слушать. Вдруг в сенях стучит кто-то.
— Да заходи! — кричит Алёнка. — Не закрыто. Сил нету встать-то.
Открылась дверь, и вместе с клубами пара сосед втискивается. Большую кастрюлю в руках держит. Увидела его Алёнка, и ахнула:
— Ты что, дядь Ваня, за пряниками явился? Ночь ведь на дворе, да и праздник идет.
— Я тебе, Алёнушка, грибков принес, — сосед говорит. — Сам собирал, сам солил. Ты уж не побрезгуй, ешь на здоровье. С Рождеством тебя!
Поставил он кастрюлю на стол и пошел домой. Смотрит Алёнка ему вслед, ничего не понимает. Открыла она кастрюлю, глядит, и впрямь, грибы в ней солёные, грузди. Все ядрёные, один к одному. Запах ноздри щекочет. Не выдержала Алёнка, положила один грибок на зуб, прикусила. А за ним ещё пяток проскочил, она и не заметила. Глаза только прикрыла, до того грибки вкусные. Тут вспомнила она, что поблагодарить гостя забыла, вскочила и к дверям, а они уж сами навстречу открываются. Соседка пришла с конца улицы.
— С Рождеством тебя, Алёнушка! — поет. — Дай Бог тебе всего, чего хочется. Я вот тут тебе пирожок испекла, ты ведь весь день у печки, а себе-то ничего и не припасла? Хороший пирог, с капустой.
— Спасибо, — говорит Алёнка, а сама ничего не понимает. — Я и впрямь, ничего приготовить не успела. Да ты проходи, теть Зина, садись, чай пить будем.
— И то, — согласилась соседка. — Чайку выпью с тобой. Пряники эти уж надоели. Поговорить не с кем.
Засуетилась Алёнка. Сахар, чашки достала. Чайник на огонь поставила. Вдруг опять кто-то стучится.
— Заходите! – кричит Алёнка. — Не заперта дверь-то...
Снова соседи входят. Муж да жена. Те, что напротив живут.
— С Рождеством, — говорят, — Алёнка. Зашли вот поздравить тебя, да поблагодарить за прянички. Уж больно они нам по душе пришлись. Не откажи к столу принять винца домашнего.
И ставят на стол целый бочонок.
Алёнка даже руками всплеснула.
— Батюшки, да куда же мне столько? Я ведь и не пью вина-то. Пригубить, разве…
— А там, по-моему, ещё кто-то идет, — сосед говорит. — Вот, вместе и выпьем.
Пригласила их Алёнка тоже к столу. Пирог разрезала, грибки из кастрюли достала, стаканчики приготовила. Тут опять стучат.
Открылась дверь, и вплывает в хату поднос. На нем гусь лежит жареный. Да со всех сторон яблоками печёными обложен. А поднос дядя Степан несёт. Его за гусем и не видно. Ахнула Алёнка. Чудеса, да и только. Ведь часу не прошло, как она о таком лакомстве мечтала. А дядя Степан к столу подошел, поднос осторожно поставил, и к Алёнке поворачивается.
— Спасибо тебе, Алёнушка, за пряники чудесные. Не могу больше я молчать, сил больше нет. Совсем совесть заела. Мне ведь твои пряники радость принесли такую, что душа в небесах летает. Десять лет детей у нас не было. Уж и ждать перестали. Доктора-то жене сразу сказали, что не сможет она детей иметь никогда. А твой пряничек чудесный съела она недавно и вот сегодня услыхала, как стучится ребёночек в ней.
— Ой, как я за тёть Катю рада, — говорит Алёнка. — Не пойму только, при чём здесь пряники мои?
Хотел Степан сказать что-то, да не успел. Кто-то в сенях на баяне заиграл, смех, шутки донеслись. Распахнулась дверь, и целая толпа в хату вваливается. Сразу тесно стало.
— С Рождеством Христовым, Алёнка! — кричат. — С Рождеством, соседи!
И каждый что-нибудь вкусненькое на стол ставит. Скоро стол от закусок ломиться стал. Алёнка уж и не говорит ничего, только руками разводит. А гости всё идут и идут. Уже и со двора кричат:
— Сюда столы выносите, здесь гулять будем!
Выглянула Алёнка в окно и ахнула. Чуть не всё село у двора собралось. Поют, пляшут, дети в снежки играют, кто-то ракеты запускает. Давно в селе такого не было. Мужики столы во двор вынесли. И такой тут пир начался, что даже звёзды на небе вокруг Луны в пляс пустились. Все святки гуляли, песни пели, Алёнке, и друг другу здоровья желали. До Крещения село веселилось. А потом пошла у них жизнь, как и раньше. Опять стали друг к другу в гости ходить. И на дни рождения, и на крестины, и на похороны. Снова улыбаться стали, хоть порой и трудно было. А пряники теперь открыто ели и друг дружке добра желали. И ведь, что интересно: чудесных-то пряников стало больше попадаться. Алёнка их делать не перестала. Так же и стояла у печи с утра до вечера. Только теперь сельчане ей за прянички разное добро приносили, и каждый из них пряник тут же съедал и Алёнке здоровья желал и жениха богатого. Так оно вскорости и вышло. А за пряниками чудесными кто захочет, так и съездить может. Недалеко это, как раз посередине самой красивой донской степи деревня стоит. Так и называется: станица «Прянишная». Приезжайте, Алёнка всех пряничком угостит. Да не забудьте на всякий случай желание загадать.

Александр Мецгер.

Кому подарить волшебную палочку?

Сегодня первый день летних каникул. Сергей Сказкин представлял, как он с родителями поедет отдыхать на море. Ничто не должно было этому помешать. Отец с матерью пошли в отпуск и уже стали собирать вещи, когда пришло письмо из далёкого села от прабабушки отца. Все считали, что она давно умерла, и это письмо удивило родителей. В нём прабабушка писала, что плохо себя чувствует и хочет перед смертью попрощаться с внуком и написать завещание.
Дарье Ивановне Сказкиной — по подсчётам отца — было не меньше ста лет.
— Придётся поехать, — вздохнул отец. — Мне бабушка в детстве рассказывала о ней. Говорила, что она — то ли ведьма, то ли ворожея, лечит людей.
Мать ничего не ответила.
— Можно я не поеду? — с надеждой спросил Сергей и посмотрел на отца.
— Все поедем, — ответила мать, — а от неё поедем на море.
Село называлось – Глухари — и полностью соответствовало названию. Почти двое суток на поезде утомят кого угодно, но когда их встретил мальчик с подводой, пообещавший довезти их до Глухарей, настроение у Сергея совсем пропало. Даже красоты леса и открывшийся вид на долину с пробегающей речкой, не подняли настроения.
Всю дорогу, пока они ехали, мальчик молчал. По годам он был ровесник Сергею. На вопросы  отвечал лишь: «да», «нет» или «не знаю». Единственное, что смог вытянуть из него Сергей, что зовут его Алексей, и подводу за ними прислала бабушка Дарья.
И вот, после многочасовой тряски на подводе, приезжие увидели крыши домов. Лёша остановил тележку и кивнул на крайний дом.
— Странный мальчик, — пожала плечами мама, когда на предложение заплатить за поездку, Лёша наотрез отказался и поспешно уехал.
Дом Дарьи Ивановны находился на самом отшибе. Кроме него стояло ещё с десяток таких же бревенчатых строений. Ни крик людей, ни лай собак не нарушал тишины села.
— Похоже, всё наследство, которое нам собираются отписывать, не компенсирует даже затрат на дорогу, — вздохнул отец.
Огороженный плетнём дом встретил гостей настороженно. Как только они вошли во двор, на крыльце показалась женщина, замотанная в чёрный платок. На приветствие гостей она, молча, поклонилась и, позвав за собой, скрылась за дверью.
В полутёмной комнате Сергей разглядел кровать с железными спинками, на которой лежала худая старушка. Запах трав и лекарств в непроветренном помещении с непривычки вызвал у мальчика головокружение. Мать с отцом подошли к кровати, и присели на табуреты, а Сергей остался у двери.
— Иди, погуляй, — сказал отец, повернувшись к нему, — мы позовём тебя позже.
Мальчик вышел во двор. К дереву был прибит умывальник. Он умылся и пошёл вокруг дома. За углом Сергей обнаружил колодец с навесом. О таких колодцах он читал только в книжках. Дальше виднелась беседка, обвитая диким виноградом. В ней стоял столик и лавочка. На лавочке лежал чёрный кот и внимательно посматривал на незнакомца. Рядом с беседкой, под навесом, виднелась русская печка. Дальше аккуратно сложенная поленница дров.
«Видно, так жили ещё в глубокую старину», — подумал Сергей.
Всё указывало на то, что цивилизация сюда ещё не дошла. Не было видно ни проводов, ни антенн на крыше.
— У них, что, ни света нет, ни телевизора? — вслух удивился мальчик.
Сергей подошёл к плетню. За ним виднелся небольшой сад и луг, а дальше серебрилась полоска изгибающейся речки. С другой стороны дома начинался лес. Мальчик сел в беседке и задремал. Кот, недовольный его присутствием, подняв хвост, гордо удалился. Разбудил Сергея отец, позвав на обед.
Обед прошёл в полном молчании. Отец с матерью переглядывались, но так и не сказали ни слова. После обеда родители пошли отдыхать, а Сергея отправили к бабушке.
— Она хочет с тобой поговорить, — сказала мать.
Он присел возле кровати Дарьи Ивановны. Старушка долго разглядывала правнука.
— Вижу, ты хороший мальчик, — наконец, проговорила она тихим голосом, — я хочу доверить тебе одну тайну. Много лет назад мне по наследству досталась волшебная палочка. Теперь, когда дни мои сочтены, я хочу передать её тебе.
Это признание старушки вызвало улыбку на лице у Сергея.
— Вижу, ты мне не веришь, но я не обижаюсь, — продолжила она, — скоро ты сможешь убедиться лично. Палочка хранится у меня в сундуке на чердаке. Прежде, чем взять её, позови мальчика, который привёз вас. Он поможет тебе. Когда-то я спасла ему жизнь при помощи этой палочки. Прежде, чем загадывать желание, хорошо подумай, к каким последствиям это может привести. Я всего лишь несколько раз пользовалась услугами этой палочки. Нельзя злоупотреблять её волшебством. Поэтому я и вызвала вас, чтобы она не попала в плохие руки. Много бед палочка может тогда принести. Немало знаний я передала мальчику Лёше, но он очень доверчивый и у него могут обманом забрать палочку. Подружись с ним.
Потом бабушка закрыла глаза и уснула. Сергей, под сильным впечатлением, поднялся и вышел во двор. Во дворе его ждал Лёша.
— Мне бабушка сказала, что ты мне поможешь с волшебной палочкой, — проговорил Сергей.
— Я знаю, — ответил Лёша.
Ребята подошли к лестнице, приставленной к чердачному лазу. По ней они поднялись на чердак, который   был завешен паутиной. Здесь лежали: самовары, патефоны, граммофоны, старинные настенные часы и несколько сундуков.
— Здесь музей, а не чердак, — восхищённо воскликнул Сказкин.
— Это Дарью Ивановну люди благодарили за лечение, — объяснил Лёша, — деньгами она не брала.
В темноте загорелись два огонька. Громко фыркнув на непрошеных гостей, кот вышел из укрытия. Сев у входа, он стал наблюдать за мальчиками.
Лёша приподнял крышку одного из сундуков.
— Здесь твоя палочка, — проговорил он.
Сергей заглянул в сундук. Сверху старинных книг и икон лежал бабушкин подарок. Мальчик не совсем такой представлял себе палочку. Она была больше метра длиной и не меньше десяти сантиметров в диаметре.
— Ты уверен, что это она? — спросил он.
— А там есть другая? — переспросил Лёша.
Сказкин попытался поднять её.
— Значит, это бревно и есть бабушкин подарок? — пытаясь приподнять палочку за край, с возмущением спросил он. — И почему она такая тяжёлая? Да в ней не меньше двадцати килограмм.
С трудом вытащив палочку из сундука, Сергей потянул её к выходу.
Ребята направились в сторону леса. Впереди шёл Лёша, следом, постанывая, с бревном на плече, Сергей. Кот постоянно путался под ногами, мешая идти.
— Это не палочка — это заготовка для бейсбольной биты, — возмущался Сергей, — ничего удивительного нет, что все колдуны вымерли. От такого подарка сразу грыжу заработаешь и все последующие болезни. Да, брысь хоть ты! — прикрикнул он на кота.
На поляне Лёша остановился. Сергей с наслаждением сбросил свою ношу.
— Аккуратней! — крикнул приятель. — Нельзя её так бросать.
— А что может случиться с этим дрыном? — удивился Сказкин.
— С ней нужно обращаться нежно, — стал объяснять Лёша, — иначе, если обидится, превратит тебя во что-нибудь.
Сергей с опаской посмотрел на своё приобретение.
— Возьми палочку в правую руку, — стал учить Лёша друга, — и легко взмахни ей. Потом произнеси: «Уважаемая палочка, исполни, пожалуйста, мою просьбу». После этого говори своё желание.
— Во-первых, я не подниму её одной рукой, — возмутился Сергей, — это надо качком быть. Во-вторых, если бы мне это и удалось, то пока я произнесу эту речь, у меня не только грыжа будет, но и заворот кишок.
Сказкин попытался поднять палочку.
Может, ты придержишь за другой конец? — предложил он Лёше.
— Ты что? — перепугано, отскочил приятель.
Сергей сел и задумался.
— А за середину можно взять? — спросил он.
— Не выдумывай, — проговорил Лёша, — только за край.
— Если толстый конец подвязать, — стал размышлять Сергей, — то другой я бы смог поднять. Или года четыре мне придётся качаться на тренажёрах. Ты сам её пробовал приподнять?
— Мне Дарья Ивановна не разрешала к ней даже прикоснуться, — вздохнул мальчик.
 — Я разрешаю, — махнул рукой Сергей, — можешь потрогать.
Приподняв палочку, Сказкин взвалил её на плечо.
— Пошли домой, — проговорил он, — завтра ещё попробуем. Может она подсохнет и станет легче.
Дома Сергей засунул палочку под кровать. Родители уже поднялись и во дворе готовили ужин. Мальчик подкрался к комнате бабушки и заглянул в неё.
— Заходи, — услышал он тихий шёпот.
Сергей подошёл к кровати. Удивительная перемена произошла с лицом Дарьи Ивановны. Она словно помолодела и на её лице появилась улыбка.
— Тебе понравилась волшебная палочка? — спросила она.
Мальчику показалось, будто бабушка всё знает, и он покраснел.
— Да ну её, — махнул Сергей рукой, — такая тяжелющая. Как вы палочкой пользовались?
— Это она такая к тем, кто не верит в неё, — ответила бабушка, — когда ты поверишь и полюбишь мой подарок, тогда она будет легче пёрышка.
— Но я же поверил! — воскликнул мальчик.
— Докажи палочке, — посоветовала Дарья Ивановна, — и сам увидишь, как она полегчает.
Сергей, выходя от бабушки, пробурчал:
— Пока она полегчает, я десять раз надорвусь.
Спать Сказкин пошёл к Лёше на сеновал. У сеновала была привязана уже знакомая Сергею лошадь. Кот, запрыгнув на сено, притаился.
— Как вы здесь живёте? — спросил он. — Ни света, ни телевизора.
— А у нас есть патефон и куча пластинок, — ответил Лёша, — когда скучно, я их слушаю. Под мирное посапывание лошади и мурлыкание кота, Сергей незаметно уснул. Снилось ему, что его бабушка, никакая не бабушка, а баба Яга. И Лёша — не Лёша, а Домовой. Даже женщина в чёрном платке оказалась русалкой. Сергей пытается убежать от них, а они его догоняют и заставляют взять волшебную палочку размером с дерево.
Проснулся мальчик оттого, что его толкал Леша.
— Пошли на речку искупаемся, — предложил он.
— А не холодно? — поёжился Сергей.
— Ты что! — воскликнул приятель. — Да сейчас вода, как парное молоко!
Минут за пять они добежали до речки. Быстро раздевшись, ребята прыгнули в воду. Вода, действительно, оказалась тёплой. Поплавав, мальчики легли на берегу. В камышах послышался всплеск, словно большая рыба выпрыгнула из воды. Потом ещё.
— Пошли, посмотрим? — предложил Сергей.
— Не надо беспокоить, — ответил Лёша, — там утки со своими утятами плещутся.
Когда ребята шли назад, Сказкин обернулся и увидел, как из воды выходит женщина с распущенными волосами.
— Кто это? — спросил Сергей, повернувшись к Лёше.
— Где? — не понял приятель.
Мальчик показал на речку, но там уже никого не было.
До обеда ещё было далеко, и ребята решили пойти на поляну. Конечно, кот пошёл с ними. Сергей вновь взял волшебную палочку. На этот раз она оказалась легче. «Видно усохла немного», — подумал он.
— Какое бы ты хотел загадать желание? — спросил Лёша, когда они пришли на знакомую поляну.
Сергей задумался. Столько было желаний, а сейчас все они казались мелкими и незначительными.
— Я бы хотел, — наконец, решился мальчик, взглянув на кота, — понимать язык животных.
— Ты уверен, что хочешь этого, и он тебе пригодится в жизни? — спросил Лёша.
— Да я об этом всю жизнь мечтал, — не моргнув, соврал Сергей. Не мог же Сказкин сказать, что только сейчас придумал это.
— Тогда бери бабушкин подарок и загадывай желание, — сказал приятель, — не забудь «пожалуйста» сказать.
Сергей приподнял палочку, но так и не смог взмахнуть ей.
— Ты сам не веришь, что она волшебная, — проговорил Лёша, — поэтому и не получается.
— Давай здесь пообедаем, — предложил Сказкин, — сбегай домой, принеси поесть. А если я с ней пойду, то у меня точно пропадёт аппетит.
Лёша согласился сбегать за едой, а Сергей решил сам попробовать силу волшебной палочки. Он представил, как машет ей и все желания исполняются. Мальчик нагнулся и, подняв бабушкин подарок, произнёс:
— Палочка, пожалуйста, сделай так, чтобы я понимал, о чём говорят животные, птицы и насекомые.
Потом он взмахнул ей и открыл глаза. Она уменьшилась в размерах раза в два и стала намного легче.
Пока ничто не говорило о волшебстве. Сергей сел на траву и стал ждать своего приятеля.
Под треск веток и незнакомый голос, напевающий: «Мурка, ты мой Мурёночек, Мурка, ты мой котёночек», появились Лёша и кот. Сказкин выпучил глаза — пел кот. Приятель посмотрел на Сергея и улыбнулся.
— Теперь веришь в волшебную палочку? — спросил он.
— Не могу поверить, — выдохнул мальчик.
— И чего пялиться, — проворчал кот, — давайте обедать. Чем гонять нас, мог бы скатерть-самобранку заказать.
— А можно? — с опаской поглядывая на кота, спросил Сергей.
— Попробуй, — пожал плечами Лёша.
Сказкин взял палочку. Теперь она стала намного короче и легче. Взмахнув ей, он заказал скатерть-самобранку. Тут же на траве появилась белая скатерть с вышивкой по краям. На ней появились: кувшин, солянка и булка чёрного хлеба.
— Это что? — показывая на скатерть, спросил Сергей. —  Обед?
— Чем богаты, тем и рады, — ответил кот, — доставай харчи из сумки.
Лёша стал доставать продукты, принесённые из дома. Сказкин взял кувшин. В нём оказалась родниковая вода.
— Ты хотел на халяву икорки, наверно? — съязвил кот, посматривая хитро на мальчика.
— И нам крошек, и нам крошек, — защебетали птицы с деревьев.
Кот насторожился.
— Не трогай птичек, — строго проговорил Сергей.
— Значит, ты колбаску будешь есть, а мне, хорошо, если шкурку бросишь, — заныл кот.
Мальчик отрезал кусок колбасы и положил перед ним. Потом покрошил хлеб птицам. Все эти процедуры наблюдал Лёша, скрывая улыбку.
Пообедав, ребята легли на траве под ругань птичек, дерущихся из-за крошек. Если бы ещё не мурлыкание кота, в котором легко можно было угадать знаменитую «Мурку», то жизнь могла бы показаться прекрасной.
Под ту же «Мурку» ребята бодро шагали домой.
— Ты не мог бы попросить кота, чтобы он какую-нибудь другую песню запел или лучше совсем заткнулся? — спросил Сергей у Лёши.
— А что, кот поёт? — поднял удивлённо брови мальчик.
— Да не притворяйся, — махнул рукой Сергей, — думаешь, я не понял, что ты всё понимаешь. Ты и раньше понимал их язык?
Лёша посмотрел на приятеля.
— Я с рождения понимаю их язык, — сказал он, — но когда мне это нужно.
— А мне хочешь, не хочешь, надо слушать весь день этот бред? — возмутился Сказкин.
Так за разговорами они пришли домой.
Во дворе, к удивлению Сергея, стояла бабушка Даша и родители. Теперь Дарья Ивановна не казалась такой старой и худой. Она улыбалась.
— Погуляли? — спросила бабушка звонким голосом.
Ребята дружно кивнули головами.
— Вот и чудненько, — продолжила она, — а я себя лучше почувствовала. Решила выйти на свежий воздух. Серёжа, завтра твои родители собираются уезжать. Не хотел бы ты у меня погостить? А перед школой они тебя заберут.
Для правнука такое предложение было полной неожиданностью. С одной стороны, ему хотелось на море, но с другой — у него была волшебная палочка, которую надо было испробовать.
— Я остаюсь, — ответил Сергей.
Родители облегчённо вздохнули.
— Ну и хорошо, — сказала мама, — я думаю, ты отдохнёшь здесь не хуже, чем на море.
На лице у бабушки и Лёши сияли улыбки. Даже кот, как будто, улыбался.
Посреди двора появился стол, на котором стояли всякие вкусности и фрукты. Появился патефон и пластинки. Заиграла музыка, и папа даже пригласил маму танцевать.
Вечером Сергей с Лёшей отправились на сеновал. Только этой ночью он по достоинству смог оценить приобретённый дар. Лошадь всю ночь жаловалась на свою никчёмную жизнь и комаров, кот мурлыкал свою «Мурку», а кузнечик читал стихи возлюбленной. Мальчику казалось, что он сойдёт с ума. Под утро кукушка запричитала, какая она несчастная, что её детушек украли и некому ей на старости лет даже червячка подать.
Утром ребят отправили на чердак достать вещи, которые там хранились. Несколько самоваров и патефонов погрузили в подводу. Потом из сундуков стали доставать старинные книги и иконы. В другом сундуке оказались серебряные и бронзовые подсвечники и статуэтки. В следующем — хранилась посуда: вазы, сервизы. Всё аккуратно упаковывалось и складывалось на подводе. Теперь Сергей понял, почему родители хотели, чтобы он остался. Им нужно было все эти вещи отправить домой. Вероятнее всего, отдыхать им не придётся. А он мог быть только помехой. Но мальчик не обижался на них, видя с какой радостью и нежностью они принимали от него вещи с чердака. Родители попрощались с Сергеем, и Лёша повёз их на станцию. Бабушка стала заниматься уборкой, а Серёжа решил пойти на речку, репетировать с волшебной палочкой. Кот увязался за ним следом.
У речки Сказкин снова услышал сильный всплеск. Мальчик потихоньку подошёл к камышу и раздвинул его. В воде купалась женщина.
— Нехорошо подсматривать за взрослыми, когда они купаются, — проговорил кот.
Сергею стало стыдно за свой поступок.
— Но я же не знал, — стал он оправдываться.
Мальчик сел на берегу и стал фантазировать: «Вот если бы это была не речка, а море. А по нему плавали фрегаты с пиратами. А здесь стоял замок, охраняемый драконом».
— У тебя же есть палочка, — предложил кот, — пожелай и всё исполнится.
От такой мысли у Сергея захватило дух.
— Неужели, получится? — воскликнул он.
Мальчик взмахнул палочкой и всё, о чём только что мечтал, превратилось в реальность. Сказкин сидел на берегу моря. Три фрегата виднелись вдали. За его спиной возвышалась крепостная стена, из-за которой красовался белый замок. Над ним летал огромный дракон. Корабли быстро приближались. Вот один из них выстрелил, и ядро ударилось в крепостную стену. Дракон, сделав круг, повернул в сторону фрегата. Подлетев, он дыхнул на него пламенем. Корабль загорелся. С него стали спускать шлюпки. Кто не успел занять в них место, прыгал в море. С других фрегатов стали стрелять по дракону. Дракон, увёртываясь от ядер, полетел в сторону замка. С кораблей стали спускать шлюпки.
Со стороны крепости стали по ним стрелять.
— Мне совсем не хочется узнать, чем всё это кончится, — проговорил кот, — верни меня домой.
Сергей и сам был напуган. Он не ожидал, что попадёт в самую гущу сражения. Мальчик взмахнул палочкой, и всё растаяло. Они с котом снова сидели на берегу речки.
— Если у тебя возникнет желание ещё куда-нибудь переместиться, предупреди меня, — проговорил кот.
 «Вот если бы одноклассники увидели всё это! — мечтательно подумал Сказкин. — Ведь если я расскажу, всё равно никто не поверит. Даже Вовка, хоть он и лучший друг».
Было жарко. Сергей решил искупаться. Поплескавшись в воде, Сказкин стал нырять. Вдруг он увидел хвост огромной рыбы. Перепуганный мальчик выскочил на берег.
— Там такая рыбина, — стал рассказывать Серёжа, пытаясь показать руками размеры.
Кота эта информация явно не интересовала.
— Пошли лучше домой, — проговорил он, — кажется, Лёшка уже приехал.
Приятель сообщил, что родители благополучно доехали, все подарки отправили домой и взяли билеты на поезд. Бабушка позвала ребят обедать.
— Представляешь, — шептал Сергей своему приятелю, — я такой замок наколдовал. И море, и корабли с пиратами. А ещё и дракона.
Лёша в ответ только кивал головой.
— Давай, после обеда наколдуем остров с пиратскими сокровищами и пойдём искать, — предложил мальчик.
Кот, прислушиваясь к шёпоту ребят, при последней фразе чуть не поперхнулся.
— Я не пойду, — заявил он, — там могут быть и крокодилы, и змеи.
— А мы тебя и не зовём, — повернулся к коту Сергей, — ты нам только мешать будешь.
— Кто, я? — возмутился кот. — Да я лучший искатель сокровищ на свете. Вот увидите, я быстрей вас найду.
— Ты же не собирался на остров, — хитро улыбнулся Сказкин.
Остров Сергей наколдовал за речкой. Чтобы перебраться на него, пришлось при помощи палочки перебросить мост. Взяв необходимые инструменты: лопату, кирку, верёвку и тачку, ребята двинулись на поиски. Перейдя мост, они оказались на песчаном берегу. Дальше рос экзотический лес. Деревья с высокими кронами, увитые лианами. Незаметная тропинка вела вглубь.
— Вот по этой тропинке мы и пойдём, — проговорил Серёжа.
— Мне бы сапоги-скороходы не помешали, — заявил кот, — в случае опасности вы убежать сможете. А меня пусть дикие звери разрывают на части?
— Да дай ты ему сапоги, — улыбнулся Лёша, — он не знает, что просит.
— Нет проблем, — пожал плечами Сергей и попросил для кота у палочки сапоги-скороходы.
— Вот теперь я в безопасности, — обрадовался кот. Он надел сапоги и, вскочив, убежал в лес.
— Куда это кот? — удивился Сказкин.
— Будет бегать, пока сапоги не снимет, — улыбнулся Лёша.
— Ну и отлично,– вздохнул Сергей, — хоть от его «Мурки» отдохну, а то уже и я её напевать стал. Заодно и дорогу разведает.
По тропинке ребята двинулись в лес. По деревьям прыгали обезьяны с криками: «Чужаки идут!». Сергей катил тачку с верёвкой, а сзади Лёша нёс лопату с киркой.
— Посторонись! — послышалось сзади.
Ребята едва успели отскочить в сторону, как мимо них пронёсся кот.
— Пусть пару кругов ещё сделает, — рассмеялся приятель, — потом поймаем его, избавим от сапог.
С приподнятым настроением мальчики двинулись дальше.
Тропинка стала подниматься вверх, и катить тачку стало тяжело. Теперь они по очереди толкали её, и это обстоятельство немного испортило их настроение.
— Была бы у нас карта! — мечтательно проговорил Серёжа.
— Снимите с меня сапоги! — прокричал кот, пробегая мимо, и скрылся за деревьями.
Ребята не успели даже среагировать на его появление.
— На обратном пути поймаем, — крикнул ему вслед Сказкин.
Через несколько минут они подошли к горе. На растущем рядом с горой дереве  мальчики увидели щит. На нём был нарисован череп со скрещенными костями.
— Это знак! — прокричал Сергей.
Стрелка указывала на высокий камень. Заглянув за него, ребята обнаружили вход в пещеру. Побросав инструменты, Сергей с Лёшей бросились туда. В пещере они обнаружили два скелета в истлевшей одежде моряков, а между ними сундук. С опаской поглядывая на скелеты, мальчики приблизились к сундуку и подняли крышку. В нём лежали совсем не те сокровища, которые ожидал увидеть Сергей. Подзорная труба, компас и старинный пистолет — вот всё, что они нашли в сундуке. Погрузив сокровища в тачку, расстроенные ребята двинулись в обратный путь. Переправившись на другой берег, Сказкин удивлённо спросил:
— А где кот? Что-то он не пробегал давно.
— Наверно, уже вокруг дома бегает, — улыбнулся Лёша.
Действительно, первым, кого мальчики заметили, приближаясь к дому, был бегающий кот.
При виде ребят он закричал:
— Изверги, вы, что решили убить меня таким способом? А от тебя, Лёша, я не ожидал такого. Ты ведь знал и не предупредил.
— Ты бы всё равно не поверил, — проговорил Лёша, хватая кота и снимая с него сапоги.
Освобождённый от сапог кот, постанывая и хромая, куда-то скрылся. Больше в этот день ребята его не видели.
— Вы что с котом сделали? — спросила вечером удивлённая бабушка. — Я его таким измученным никогда не видела. И кушать не просит, и даже разговаривать отказался.
— Он сокровища искал, — улыбнулся Лёша.
Теперь и Сергей научился отключаться от ненужных ему голосов. Так что — эта ночь прошла спокойно. А утром, позавтракав, ребята отправились снова к речке. Кот, прихрамывая, шёл следом.
— Вот зарекался же не идти с вами, — бурчал он.
Мальчики решили на берегу речки при помощи палочки построить дворец. Через мгновение появилось деревянное строение с резными наличниками и дверьми.
— Это похоже на теремок, а не на дворец, — разочарованно проговорил Серёжа.
— Давай зайдём? — предложил Лёша.
Дверь со скрипом открылась, и они оказались в большой светлой горнице. Посредине стоял стол, а вдоль стен располагались лавки. На столе, покрытой белой скатертью, лежал какой-то музыкальный инструмент.
— Это гусли, — проговорил Лёша.
— Поиграть можно? — спросил Сергей.
— Лучше не трогать. Мне кажется — это гусли-самогуды, — ответил приятель.
— А чего ты указываешь? — возмутился кот. — Вот возьму и заиграю.
— Играй, — пожал плечами мальчик, — пошли отсюда, позвал он Сказкина.
Ребята вышли на улицу, и тут же зазвучала музыка. Она так заразительно играла, что ноги сами просились в пляс. Мальчики повернулись и побежали к речке. До самого обеда они плескались в речке, пока голод не напомнил о себе. Из теремка по-прежнему раздавалась музыка.
— А где кот? — спросил Сергей.
— В тереме, — ответил Леша, — танцует, наверно.
Друзья подкрались к двери и заглянули в комнату. Посреди комнатки кот отплясывал гопака. Потом стал кружиться и пошёл вприсядку. От смеха ребята попадали на траву. Сказкин взмахнул палочкой и теремок исчез. На траву упал кот.
— Ох, я бедный, ох несчастный! — запричитал он. — Говорила мне мама не связываться с хулиганами. Нет же, не послушал её.
Назад Лёша нёс кота на руках. Тот совсем не мог идти. Всю дорогу  причитал и грозился отомстить своим мучителям.
До следующего утра кот где-то скрывался. Утром он показался, чтобы сообщить, что они — его кровные враги. Идти  не мог и опять уполз в укрытие.
— Может гусли принести? — прокричал вслед Сергей.
Дни летели незаметно. Мальчик построил с помощью палочки индейский вигвам. Теперь они жили в лесу, стреляли из луков и лазали по деревьям, словно стрелки Робин Гуда. За всё время только один раз прошёл дождь. Но он не сильно помешал друзьям. Этот день они просидели на чердаке, разглядывая старинные монеты, найденные в одном из сундуков. Ещё ребята строили кормушки для птиц и каждый день наполняли их зерном. Птицы так привыкли к ним, что перестали бояться ребят. Они приветствовали их весёлым щебетаньем и прямо из рук выхватывали крошки хлеба. В такие минуты кот особенно был недоволен.
— Почему они ко мне так близко не подлетают? — недовольно спрашивал он. — Я же не желаю им ничего плохого.
— Правильно, птички, не доверяйте коту, — говорил Сергей, — от него всё, что угодно, ожидать можно.
И вот лето приблизилось к концу. Со дня на день должны были приехать родители. Сергей отгонял эту мысль, но она всё время преследовала его.
— Я буду сильно без тебя скучать, — однажды признался он Лёше, — мне будет не хватать этого леса, наших игр и даже кота.
Мальчик в ответ лишь тяжело вздохнул.
На следующий день он отправился за родителями друга на станцию. Сергей стал собирать вещи. К нему подошла бабушка.
— Я очень рада, что познакомилась с тобой, — проговорила она. — Ты помнишь, что я тебе говорила в первый день нашей встречи? Никто не должен знать, что у тебя есть волшебная палочка. Есть очень плохие люди, они могут силой забрать её у тебя или выманить хитростью. Тогда произойдут непоправимые беды.
— Я помню, бабушка, — ответил мальчик.
— Вот и хорошо, — вздохнула Дарья Ивановна, — не забудь забрать коллекцию монет на чердаке, что вы рассматривали с Лёшей.
— Спасибо, бабушка, — радостно воскликнул Сергей и полез на чердак.
Дарья Ивановна, улыбнувшись, пошла в дом — готовиться к приезду гостей.
Отец с матерью были сильно удивлены, когда увидели сына. Сергей сильно подрос и возмужал.
— Не могу поверить своим глазам, — удивлённо говорила мама, — ты выше меня ростом, а как загорел, словно папуас.
Отец, похлопывая сына по плечу, приговаривал:
— Настоящий мужик!
Отец с матерью стали рассказывать бабушке, что все подарки они благополучно довезли и многие коллекционеры заинтересовались ими. Есть уже несколько предложений. Потом накрыли стол и выставили угощения. Снова зазвучал патефон. Последнюю ночь Сергей с Лёшей решили провести на сеновале. Мальчик не мог заснуть. Предстоящая разлука тяжёлым камнем давила на грудь. Он старался как можно больше запомнить: эту ночь, звёздное небо, запах сена, мурлыканье кота и стихи влюблённого кузнечика.
Утром ребята погрузили вещи и обнялись на прощание.
— Я не буду вас провожать сегодня, — сказал Лёша, — лошадь сама дорогу знает. Как приедете, просто отпустите её.
Сергей взял кота на руки.
— Я буду скучать без тебя, — сказал он со вздохом.
— Смотри не наделай без меня глупостей, — промурчал кот, — эх, даже присмотреть за тобой некому будет.
Мальчик отдал кота Лёше. Бабушка поцеловала внука и вытерла фартуком глаза.
Сергей долго махал бабушке, Лёше и коту, удаляющимся с каждой минутой. Вдруг, словно туман поднялся над дорогой, и всё исчезло. Мальчик вытер слёзы. Он предчувствовал, что уже больше никогда не увидится с ними. И только бабушкин подарок, лежащий в сумке, подтверждал, что это не сон.
 «Как он сможет распорядиться палочкой в своём мире, чтобы об этом никто не догадался?» — с тревогой думал Сергей.
И вдруг его обожгла мысль: да ведь он единственный мальчик, обладающий таким волшебством. Сколько он может добра принести этому миру. Если отдать волшебную палочку учёным, они могли бы с её помощью сделать много удивительных и полезных вещей.
 «Нет, учёным нельзя, — нахмурился Сергей, — они не верят в волшебство, и эта палочка не станет исполнять их желания. Может врачам? Они бы сделали лекарство от всех болезней и старости».
Только сейчас мальчик понял, какая тяжёлая ответственность лежит на нём.
 «И почему бабушка отдала эту палочку мне? — думал Сергей. — Не было бы её, и он бы сейчас не мучился. Но тогда бы не было и этого незабываемого лета. Нужно подальше спрятать бабушкин подарок, — наконец, решил мальчик, — возможно, это последний шанс исправить всё зло, которое скопилось на земле».
Подвода медленно подъезжала к станции.

Мальчик Эхо

В одной волшебной стране, на окраине леса, стояла небольшая деревенька, в которой жили мужик с бабой. Жили они дружно, да вот Бог никак не давал им детей: уж сколько не молили. Но видно, за усердную молитву, решил он наградить их, и вскоре жена родила мальчика. Радоваться надо, а они в ужас пришли. Малыш родился невидимым. Мать берёт сына на руки, чувствует его тельце, слышит, как он плачет, а самого ребёнка не видит.
Испугались мужик с бабой, что соседи узнают и посчитают их колдунами и решили никому не рассказывать о младенце. Так прошло несколько лет. Мать привыкла к своему сыночку-невидимке и назвала его Горюшко. Намазывала его соком вишни, чтобы видеть малыша. Вот только глаз нет — пустота в этом месте. Без привычки любой испугается. Научился ребёнок говорить и ходить, вот только на улицу его не пускают. Хочется малышу по улице с другими ребятами побегать и не понимает, почему это родители его всё время дома держат.
Как-то раз, когда дома никого не было, оделся ребёнок и вышел погулять. Не знал малыш, что не такой он, как обычные дети. Родители хотели рассказать об этом сыну позже, когда подрастёт.
Смотрит деревенская детвора — к ним приближается рубашка и штанишки. Испугались они и с криками разбежались по домам. Родители тех детей выскочили, кто с вилами, кто с граблями и с криком: «Нечистая!» бросились на эту невидаль.
Испугался мальчик и убежал в лес. Долго там бродил. Животные от него убегали от страха. Птицы и те шарахались. Ближе к вечеру увидел мальчик, как огромная медведица ходит по лесу, на деревья натыкается. Бока запали от голода. Понял малыш, что медведица слепая, пожалел бедного зверя. Подошёл к малиннику, стал ягоды рвать и медведице носить. Почувствовала она ягоды и стала есть. А маленький кормилец всё носит и носит, пока не накормил бедную слепую медведицу. Когда стемнело, прилёг он возле её бочка, чтобы теплей было, и заснул. Так они и подружились.   
Однажды нашёл малыш под корнями дерева углубление, наложил туда листьев и веток и устроил место для ночлега. С тех пор стали они жить в берлоге. Каждое утро ходили друзья на речку воду пить и рыбу ловить. Прошло время, и научился малыш не только понимать язык животных и птиц, но и разговаривать с ними. Чтобы звери не боялись его, он тело соком ягод натирал, но однажды на него напали пчёлы, и малышу пришлось спасаться в речке.
Как-то заметил мальчик, что шкурка ореха может окрашивать всякие предметы, и стал натирать тело ореховой кожурой. Она не сразу отмывалась, и теперь любой мог видеть малыша. К нему быстро привыкли жители леса и так полюбили, что куда бы он ни пошёл, ходили следом и зайчики, и белочки. Знали, что не обидит и другим в обиду не даст. И прозвали его — мальчик Эхо: за отзывчивость к чужому горю и весёлый характер. А ещё любил малыш передразнивать животных и птиц, оставаясь при этом невидимым, и играть с ними в прятки.
По вечерам медведица рассказывала малышу сказки, а он, прижавшись к тёплому бочку, гладил её жёсткую шёрстку. Как-то рассказала она историю своей жизни.
— Когда я была ещё маленьким медвежонком, — начала медведица свой рассказ, — меня поймали охотники и продали в цирк. Там меня учили ездить на велосипеде, ходить по арене с подносом и собирать в него деньги. Было бы очень интересно и весело, если бы не хозяин цирка — по прозвищу мистер Кумпол: маленький, толстый, лысый человечек, который ненавидел всех нас. Раньше он был совсем не злой и выступал на сцене, хоть и был директором цирка. Но, когда появился факир Черномаг, всё переменилось. Поговаривали, что он загипнотизировал мистера Кумпола, и после этого в цирке стало невыносимо работать. Деньги, которые мы зарабатывали, директор цирка стал забирать себе, оставляя нам мелочь, чтобы мы не умерли с голода. За любую оплошность мистер Кумпол наказывал артистов. Кого бил плетью, кого сажал в клетку и не кормил. Многие мечтали убежать от него, но он подкупил полицию и даже правителя города. Они выставили охрану, и никто не мог покинуть пределы цирка. Но хуже всего было то, что фокусник и факир Черномаг  следил за всеми артистами, и за любую провинность ожидало жестокое наказание. Он был высокого роста,  худой,  всегда ходил в чёрном костюме и с плёткой в руке. И всё-таки у меня остались только хорошие воспоминания о времени, проведённом в цирке. Там у меня остались друзья: слон Топтун, лев Ричард, обезьянка Чичита и попугай Ара. Самым большим другом у меня был клоун — дядюшка Смех. Он-то и дал мне имя Мотя. Когда я стала слепнуть, хозяин цирка приказал убить меня и из шкуры сделать чучело. Дядюшка Смех в своей кибитке вывез меня в лес, где мы и повстречались с тобой. Я не знаю, что с ним произошло, после того,  как он меня спас.  Боюсь, что директор очень строго наказал моих друзей.
— Хочешь, я схожу и узнаю? — вскочил малыш. — Проведаю твоих друзей и передам им от тебя привет.
— Как же ты пойдёшь? — вздохнула медведица. — Ты ещё маленький, да к тому же невидимый.
— Так это и хорошо, что невидимый, — обрадовано проговорил мальчик Эхо, — я свободно пройду охрану и попаду в цирк.
— Ты не пройдёшь, — покачала лохматой головой Мотя, — цирк охраняют злые собаки, и они сразу учуют твой запах.
Но мысль попасть в цирк не покидала малыша, и он решил выполнить задуманное, как не отговаривала медведица. С утра ребёнок тщательно помылся на речке, чтобы смыть краску и снова стать невидимым и, простившись с друзьями, отправился в сопровождении белок в сторону города. Лесные жители пообещали, что будут заботиться о медведице, пока его не будет. На окраине леса он, попрощавшись с белками,  дальше двинулся один.
Город начинался за опушкой леса. Сначала шли уютные домики в окружении садов и огородов, затем стали появляться большие каменные дома богачей. Они образовывали широкую прямую улицу. Это была главная улица.
Цирк находился на базарной площади, а от него шла мощённая булыжная мостовая, ведущая к замку правителя.
Каждое утро кибитка клоуна дядюшки Смеха, запряжённая белым пони, отправлялась в город за покупками в сопровождении обезьянки Чичиты. Так как денег было мало, дядюшка выбирал недорогие продукты. После того, как клоун помог медведице Моте сбежать, хозяин цирка стал придираться по всяким пустякам. Но даже это не могло изменить характер весёлого, доброго дядюшки Смеха, ведь он помог спастись другу, а это — главное.
Кибитка с весёлыми цветными, яркими рисунками давно стала привычной для жителей города и местной детворы, встречающей артистов радостными криками. Почти всех фермеров дядюшка Смех знал по имени и с каждым приветливо здоровался. Пока он договаривался, Чичита грузила в кибитку покупки. Здесь их и нашёл мальчик Эхо.
Ему, жителю леса, было очень неуютно среди такого количества людей. Оставаться невидимым и не привлекать внимание оказалось не просто. Приходилось уворачиваться от прохожих, которые шли прямо на него. Выбрав момент, малыш заскочил в кибитку и притаился среди овощей. Через некоторое время кибитка поехала домой. Дядюшка Смех занял место на козлах, а Чичита пристроилась внутри, мечтая полакомиться фруктами. И только она потянулась, чтобы взять банан, как услышала голос:
— Нехорошо воровать.
От неожиданности Чичита сжалась в углу и стала смотреть, откуда это раздаётся голос.
— Наверно, это говорящая капуста? — решила она, так как голос донёсся из того угла, где лежали овощи.
Чичита быстро схватила банан и бросила в угол. Оттуда послышался смех.
— Что тебе от меня надо, говорящая капуста? — спросила обезьянка.
— Я не капуста, — смеясь, проговорил Эхо, — я обычный мальчик, только невидимый. Я хочу передать тебе и дядюшке Смеху привет от медведицы Моти. Можешь потрогать меня.
Чичита недоверчиво протянула лапу и наткнулась на малыша. Ощупав его и убедившись, что он настоящий, обезьянка радостно стала кричать:
— Дядюшка Смех! Дядюшка Смех, скорее идите сюда!
От крика обезьянки проснулся дядюшка Смех, до этого спокойно дремавший на козлах. Остановив кибитку, он взволнованный показался внутри:
— Чичита, что произошло? Почему ты так раскричалась?
— У нас в кибитке сидит мальчик. Он принёс привет от Моти, — взволнованно проговорила обезьянка.
Так, как дядюшка Смех долго жил среди зверей, то, разумеется, мог говорить с животными,  поэтому  клоун понял Чичиту и очень удивился.
— Но я никого здесь не вижу, — проговорил он.
— Конечно, не видишь, мальчик же невидимый. Ты пощупай, —  предложила Чичита.
Дядюшка Смех протянул руку и наткнулся на малыша.
— И правда, кто-то есть, — с сомнением проговорил он.
И только когда малыш заговорил, поверил в его существование. Мальчик рассказал новым друзьям, как повстречался в лесу с медведицей, и как они помогли друг другу выжить в лесу.
— Я очень рад, что вы встретились с Мотей и у неё всё в порядке, — с облегчением вздохнул клоун после того,  как мальчик Эхо рассказал свою историю.
— Дядюшка Смех, — стал просить малыш, — мне Мотя столько рассказывала про цирк и своих друзей, могу я хоть краешком глаза посмотреть?
— Конечно, можешь, — улыбнулся клоун, — тебе не составит труда проникнуть в цирк в нашей кибитке. Ты же невидимый.
Радость переполняла сердце малыша. Чичита держала его за руку, будто боялась, что он исчезнет и уже больше не появится. Они благополучно доехали до цирка. Огромный шатёр поразил мальчика своими размерами. Но самым необычным был запах, который бывает только у цирка. Его невозможно передать словами, его надо почувствовать.
Маленькая комнатка, куда пришли дядюшка Смех с Чичитой, была и гримёрной, и спальней клоуна и обезьянки. По стенам были развешены афиши и клоунские костюмы. На столике лежали краски для грима. Маленькая кроватка в углу, сундук и табуретка — это была вся мебель дядюшки Смеха.
— После обеда начнутся выступления, а пока можешь отдохнуть, — сказал дядюшка и отправился с Чичитой на арену, репетировать новый номер.
Устроившись на кроватке, мальчик Эхо моментально уснул.
Разбудил его шум и необычный звук. Позже малыш узнал, что это при помощи труб людей зазывают в цирк. В комнатку забежала обезьянка.
— Пошли скорей, — позвала она, — начинается представление.
Малыш и в мыслях никогда не представлял, что увидит такое чудо. Он притаился на краю арены, а рядышком Чичита рассказывала, что происходит.
— Это жонглёры, — объяснила она, когда появились артисты в блестящих костюмах и стали подбрасывать вверх кольца и другие предметы.
Потом выступали акробаты, силачи. Между номерами зрителей веселил дядюшка Смех. Потом выступали собачки. Они смешно ходили на задних ногах, а одна из них даже умела считать до пяти.
— А я не могу не писать, не считать, — сознался обезьянке малыш.
— Не волнуйся, дядюшка Смех тебя научит, — пообещала Чичита.
Потом выступал слон Топтун. Он хоботом поднимал огромные брёвна и крутил их. Эти выступления с восторгом принимали зрители, бурно аплодируя артисту. И вот объявили о величайшей укротительнице львов, бесстрашной девочке Элле. На арену выбежал огромный лохматый лев, а следом маленькая хрупкая девочка с большим обручем. Мальчик Эхо с замиранием сердца следил за её выступлением. Взмахом руки она заставляла льва выполнять любые команды. Он прыгал с тумбы на тумбу, и, в заключение, девочка села на льва. Хищник, пробежав круг, убежал вместе с ней.
— Мне пора, — сказала обезьянка, когда на арене снова появился дядюшка Смех.
 Клоун держал в руках огромный мячик.
— Чичита, — прокричал он, — давай поиграем. Я буду кидать тебе, а ты мне.
Она согласно закивала головой. Дядюшка бросил мяч, и обезьянка поймала его. И тут у малыша появилась озорная мысль. Когда Чичита бросила мяч, тот, не долетев до клоуна, повис в воздухе. Повисев несколько секунд, он полетел обратно к Чичите. Над цирком повисла тишина. Даже дядюшка Смех растерялся на мгновенье. Но, спохватившись, клоун прокричал:
— Что-то мячик не хочет лететь ко мне. Видно, я его обидел? А ну бросай ещё раз.
Обезьянка снова бросила, и снова мячик не долетев, вернулся к ней.
— Я понял, — радостно крикнул Дядюшка Смех, — надо у него попросить прощение. Мячик, прости меня, я больше не буду тебя обижать.
На этот раз мяч благополучно достиг рук клоуна.
— Видите дети, — проговорил дядюшка, — даже вещи могут обижаться, если с ними плохо обращаться.
Взрыв аплодисментов и крики взорвали тишину. Потом клоун играл с обезьянкой в футбол. Чичита стояла в воротах, а дядюшка пытался забить ей гол. Но сколько он не бил по мячу, мяч упорно не хотел лететь. Никогда ещё зрители так не смеялись, а некоторые мальчишки даже попадали с лавочек, держась за животы. Такого успеха ещё никогда не было у дядюшки Смеха.
Последним объявили выступление факира Черномага. В  это время малыш заметил, что Чичита кого-то ищет. Он подошёл к обезьянке и взял её за лапку.
— Пошли, я познакомлю тебя с друзьями Моти, — сказала Чичита, — заодно и привет от неё передашь.
Слон Топтун хоботом обследовал малыша и удовлетворённо хмыкнул. А когда мальчик сказал, что привёз привет от Моти, радостно закивал головой.
Лев Ричард дремал в клетке. Он почувствовал приближение незнакомца и настороженно поднял голову. Чичита поспешила успокоить приятеля, сообщив, что малыш друг Моти и привёз от неё привет. Обнюхав его и даже лизнув, Ричард ответил:
— Друзья моих друзей и мои друзья. Можешь рассчитывать на меня.
Со многими артистами в этот день познакомился мальчик. И так как Мотю очень любили в цирке, то с большой радостью принимали приветы и просили также передать их медведице. Здесь малыш понял, что благодаря Моте, теперь и у него в цирке появились друзья.
Но больше всего малыша взволновало знакомство с девочкой Эллой. Они быстро подружились, и она рассказала ему о судьбе своих родителей.
Её отец и мать были укротителями. Всю свою жизнь они посвятили цирку и животным. До того дня, пока не пришёл Черномаг, все дружно жили, но после его появления, с артистами и животными стали плохо обращаться.
Отец что-то узнал о Черномаге и пригрозил, если тот не уйдёт из цирка, рассказать артистам. Но факир, опередил укротителя и написал донос на него правителю. После этого дрессировщики исчезли, и девочка осталась совсем одна. Тигры взломали клетки и сбежали. Говорили, что их видели в горах. И только Ричард не оставил девочку. Но, что было странно, исчез и попугай Ара. На свою беду, он научился говорить и грозился открыть страшную тайну Черномага. Скорей всего, он птицу держит у себя в клетке. Такую невесёлую историю услышал малыш и поклялся разгадать эту тайну и найти попугая.
Потом было ещё представление, и снова мальчик помогал своим друзьям в номере с мячом.
Вечером дядюшка Смех постелил гостю на сундуке и невесело вздохнул.
— Боюсь, малыш, тебе придётся покинуть нас, — проговорил клоун, — в лесу без тебя будет плохо Моте, но главное, что Черномаг о чём-то уже пронюхал. Если он узнает о тебе, то постарается использовать тебя в своих трюках.
— Никогда я не буду на него работать, — воскликнул мальчик.
— Много есть способов заставить, — печально проговорил дядюшка, — например, наказать твоих друзей или посадить их в темницу.
— Надо узнать тайну Черномага! — воскликнул малыш. — Я найду попугая, думаю, что Ара многое нам расскажет. И у меня есть преимущество: пока он не узнал обо мне, я могу проникнуть к нему.
В это время Черномаг находился в комнате директора цирка.
— Как ты объяснишь сегодняшнее выступление клоуна и обезьяны? Даже я такого не могу сделать, — выкрикивал он, — нужно выведать их секрет.
— Ты же знаешь, что они никогда не выдадут своих профессиональных секретов, — проговорил Кумпол.
— А ты заставь, — горячился Черномаг.
— Ну, это даже тебе не под силу, — усмехнулся директор.
— Да, гипнозу они, к сожалению, не поддаются, — пробурчал факир.
В темноте — между клетками — пробиралась Чичита. Её целью было подобраться незаметно к комнате Черномага. Время было за полночь и все давно спали. Обезьяна до смерти боялась факира, но она была не одна, рядом с ней находился мальчик Эхо.
— Вот эта дверь, — шепнула Чичита и спряталась в тёмном углу.
Малыш, затаив дыхание, потянул на себя фанерную дверь. Факир был уверен, что все его очень боятся, и даже не запирал дверей.
В комнате горела тусклая лампочка. Черномаг, развалившись на кровати, спал глубоким сном. Комната была намного больше, чем у дядюшки Смеха. На столе мальчик увидел накрытую платком клетку. Приподняв край, он обнаружил спящего попугая. Чтобы не разбудить птицу, малыш решил вынести клетку. Она оказалась достаточно тяжёлой, но мальчик смог вынести её в коридор. Тут же появилась Чичита. Обезьянка открыла клетку и позвала по имени попугая.
— Вот ты мучитель, — недовольно пробурчала птица, — и ночью нет от тебя покоя.
— Тихо, — зашептала обезьянка, — это я, Чичита. Выбирайся скорей.
Она схватила попугая и умчалась в темноту, а клетка, приподнявшись в воздухе, направилась опять в комнату.
Всё это время дядюшка Смех не спал, а с волнением ожидал прихода своих маленьких друзей. Когда появилась Чичита с попугаем в руках, он облегчённо вздохнул.
Ара недоверчиво смотрел на место, где, как утверждала обезьяна, сидел мальчик.
— Может быть, попугаев и считают глупыми, но я же не слепой. Никого там нет, — возмущённо проговорил он.
— Да я же объясняю, что малыш невидимый, — теряя терпение, настаивала Чичита.
Только когда мальчик Эхо заговорил и разрешил потрогать себя, Ара, наконец, убедился, что его не обманывают. Всё это время дядюшка Смех с улыбкой  наблюдал за происходящим. Узнав о том, что малыш друг медведицы и привёз от неё привет, попугай очень обрадовался.
— Ну, хоть, одна хорошая весть за последнее время, — проговорил он.
— Расскажи, какую тайну ты знаешь, что даже Черномаг испугался и спрятал тебя? — попросил дядюшка.
— Случилось это, — начал попугай свой рассказ, — когда факир появился в нашем цирке. Тогда я часто бывал в гостях у директора Кумпола, и он был этому очень рад. Я задремал на жёрдочке и проснулся, когда пришли Черномаг и Кумпол. Факир не обратил на меня внимания, видно, не знал, что я говорящий, и при помощи стеклянного шара загипнотизировал директора. Черномаг постоянно повторял: «Ты ненавидишь животных и во всём должен слушаться меня». После этого он ушёл. Я спросил у Кумпола: «Что это было?»,  но хозяин прогнал меня. Тогда я рассказал дрессировщику и его жене о том, что видел и слышал. Они встретились с Черномагом и пригрозили, что расскажут о нём правителю, если он не покинет цирк.
На следующий день семью дрессировщиков схватили и увезли в неизвестном направлении. Я попытался узнать, что за шар использовал факир. Мне рассказала ворона, что Черномаг спустился с гор. Где-то там, в пещере, живёт старый колдун. У него-то и украл факир этот шар. Колдун поклялся отомстить воришке и, если он узнает, где тот прячется, то превратит Черномага в крысу. Вот только его сила заключена в этом шаре. Но у того волшебника есть и дудочка. Если поиграть на ней, то все чары Черномага сразу рассеются.
Когда попугай замолчал, в комнате воцарилась тишина. Каждый думал, что можно предпринять, чтобы прогнать факира.
Наконец, заговорил дядюшка Смех:
— Пока Черномаг не обнаружил исчезновение попугая, его надо вывезти из цирка. Да и тебе, малыш, придётся покинуть нас. Мы сами попробуем выяснить, где факир хранит шар, и заберём его.
— Я пойду к колдуну и попрошу у него дудочку. За это я пообещаю принести ему волшебный шар.
— Как же ты туда пойдёшь раздетый? — проговорил дядюшка. — В горах очень холодно. Я тебе дам костюм и маску клоуна. В случае необходимости, ты быстро сможешь раздеться и стать невидимым.
— Я полечу с малышом, — проговорил Ара, — присмотрю за ним.
Рано утром кибитка дядюшки Смеха, как обычно, выехала из цирка и направилась в сторону города. Но не поехала обычной дорогой, а направилась в сторону виднеющихся гор.
В кибитке сидел малыш, переодетый в костюм клоуна, с маской на лице. Рядом Чичита о чём-то спорила с попугаем. У подножия гор они остановились.
— Дальше я не смогу вас подвезти, — с сожалением промолвил дядюшка. — Давайте, друзья, прощаться. А то нас скоро начнут искать.
Мальчик Эхо обнял клоуна и Чичиту и с попугаем на плече стал подниматься в гору. Его смешной костюм долго было видно на горной тропинке. А кибитка растворилась в дорожной пыли.
Нелегко идти в гору. Через пару часов малыш выдохся без привычки и решил сделать привал. Низкорослые деревья и кустарники не позволяли рассмотреть находящийся внизу город. Скоро тропинка увела за поворот, где мальчик увидел просторную площадку, на которой и решил устроить привал. Он достал узелок и расстелил перед попугаем.
— Пора позавтракать, — сообщил малыш,
Ара посмотрел на краюшку хлеба и кусок сыра.
— Это мне? — спросил он. — А ты разве не хочешь?
Мальчик смутился:
— Тебе хватит?
— Кажется, запахло едой, — услышал он за спиной хриплый голос.
Малыш обернулся и увидел тигра. Сердце учащённо забилось.
— Привет старина! — прокричал попугай. — Вот уж не ожидал тебя встретить.
— Привет! — поздоровался тигр. — А это что за клоун с тобой?
— Это мой друг, — заявил Ара, — кстати, и Моти тоже. Она тебе привет передавала.
— А чего это он такой ряженный по горам бродит? Здесь и смешить некого.
Поняв, что ему ничего не угрожает, малыш вмешался в разговор.
— Вы тот тигр, что ушёл из цирка? — спросил он и рассказал о миссии, возложенной на него и попугая.
Выслушав мальчика, тигр заволновался:
— Конечно, я помогу вам. Да и братья мои здесь неподалёку ходят. Они тоже будут рады вам помочь.
Так приятели нашли себе новых союзников. Четыре тигра шли позади, а впереди на пятом сидел малыш.
— За то время, что мы ушли из цирка, я хорошо изучил эти места, — рассказывал тигр по имени Гром, — мы отвезём вас к колдуну, но я не хочу лично встречаться с ним.
— Всё нормально, — успокоил его попугай, — доверь это нам.
Перед поворотом Гром остановился.
— Дальше идите сами, — проговорил он, — мы здесь подождём.
— Что-то мне страшно, — проговорил мальчик Эхо.
— Не бойся, я с тобой, — гордо проговорил Ара.
За поворотом находился вход в пещеру. Малыш с попугаем на плече медленно вошёл в зияющую темноту провала.
Он оказался в огромном зале. С противоположной стороны пещеры он услышал шуршание, и шипящий голос, словно пронзил тело:
— Здравствуй, мальчик Эхо! Давно я тебя жду.
Малыш был удивлён тем, что колдун знает его имя.
— Я пришёл попросить у вас волшебную дудочку, — проговорил он.
— Я знаю, — ответил колдун и из темноты показался огромный змей.
Попугай Ара, сидящий на плече у малыша, икая, проговорил:
— Может, ик, я, ик, подожду, ик, на улице?
— Не бойтесь, — проговорил змей, — я не причиню вам вреда.
— Теперь понятно, почему тигры не захотели сюда идти, — справившись с икотой, прошептал попугай.
Змей-колдун предложил гостям ягоды и фрукты, а потом стал рассказывать:
— Когда я ещё был молодым, в этом месте не было города, лишь небольшое селение пастухов приютилось у подножия гор. В горах я нашёл пещеру, а в ней чудодейственный источник. Выпив воды из источника, человек выздоравливал от всех болезней. Чтобы помочь людям, я вывел источник наружу. Один из пастухов наткнулся на него и испробовал его воду. После этого к источнику потянулись люди со всех сторон. Скоро вокруг источника вырос город. Выбранный горожанами правитель следил, чтобы воду из него давали всем страждущим и больным.
Опускаясь по подземелью, я однажды обнаружил замурованную комнату.
В ней находился волшебный шар и дудочка. Также там была книга, по которой я узнал, как пользоваться этими предметами. Долгие годы я жил один и не знал, что происходит на поверхности, как там живут люди. При помощи шара, я крысу превратил в человека. Научил пользоваться шаром и гипнозом. Я хотел, чтобы он стал моими глазами и ушами среди людей. Но он похитил шар и скрылся в городе. Под влияние и магию моего ученика попал правитель и стал выполнять все его приказы. Воду из источника перестали раздавать простому народу. Недовольных жителей стали сажать в темницу. Узнав об этом, я решил пробраться в замок правителя, чтобы отобрать шар у своего ученика. Но его кто-то предупредил, и он успел скрыться. Под именем Черномаг появился он в цирке. Дальше ты и сам всё знаешь.
— Значит, Черномаг — крыса? — воскликнул попугай. — Я всегда это чувствовал.
— Я тебе дам дудочку, — продолжил змей, — но ты должен мне пообещать вернуть шар и дудочку, когда в ней не будет надобности. Только не притрагивайся к шару, — предупредил он, — шар обладает энергией тёмной силы и, если в твоей душе затаилась гордыня, зависть или жестокость, то он раздует эти качества так, что всему хорошему, что у тебя есть, не станет места. Шар и дудочка — это добро и зло. А при помощи дудочки ты сможешь разогнать все злые чары, и снова люди станут добрыми и счастливыми.
— Но я не могу играть на дудочке, — взволнованно проговорил малыш.
— А учиться и не надо, достаточно дудочку приставить к губам, и если у тебя доброе сердце, она сама заиграет, — проговорил змей.
Странная процессия спустилась с гор и направилась по дороге, ведущей к цирку. На огромном тигре сидел мальчик в одежде клоуна и играл на дудочке. На плече у него сидел белый попугай, а следом гордо шествовали ещё четыре тигра. Было удивительно, что люди, встречающиеся на пути, не убегали от страха, а с улыбкой махали им рукой. Вскоре эта процессия приблизилась к цирку, и оттуда стали выбегать улыбающиеся артисты. И только один человек с ненавистью выглядывал из-за угла шатра. Это был Черномаг. Воспользовавшись суматохой, он растворился в толпе людей, бегущих к цирку.
Дудочка сделала своё дело. Даже злые собаки бегали, виляя хвостом и стараясь кого-нибудь лизнуть, словно извиняясь за прошлое. Директор цирка вышел из шатра на улицу. Было видно, как ему стыдно и неудобно перед артистами. Но все понимали, что мистер Кумпол был не виноват и скоро он присоединился к всеобщему веселью.
К малышу подошёл дядюшка Смех и похлопал его по плечу.
— Ты молодец, — проговорил клоун, — но это ещё не победа. Черномаг вернулся в замок правителя и может со стражей возвратиться.
— Мы сами пойдём к правителю,– заявил мальчик Эхо,– стражники ничего не смогут сделать против нас, ведь у нас дудочка.
В это время девочка Элла обнимала тигров, а лев Ричард подошёл к малышу.
Услышав разговор, он объявил:
— Мы все пойдём, чтобы освободить из темницы родителей девочки.
Тигры и даже слон Топтун в знак согласия закивали головами.
Вся труппа цирка медленно отправилась к правителю. На слоне сидел мальчик Эхо и играл на дудочке. С каждой минутой процессия становилась больше, так как жители города хотели поддержать артистов. Нужно было пройти всю улицу и на другом конце города, где был воздвигнут замок правителя, пройти через мост, чтобы попасть за крепостную стену.
Стражники стояли под крепостными стенами, услышав дудочку, они побросали оружие и присоединились к процессии. Распахнулись ворота, и на мост выехали два всадника. В одном все сразу узнали правителя, а в другом — Черномага. Услышав дудочку, правитель словно очнулся и с недоумением посмотрел на происходящее. Факир поднял руку. В ней заблестел волшебный шар, но он уже ничего не смог сделать, так сильны были звуки дудочки. Тогда Черномаг повернулся и поскакал, чтобы скрыться в подземелье замка. Но на его пути появился огромный змей. Конь с перепуга встал на дыбы, и Черномаг упал. В мгновение ока шар оказался в пасти змея, а факир превратился в крысу. Но этого никто не увидел, кроме малыша, сидящего на слоне. Топтун бережно опустил мальчика на землю. Тот сразу побежал в замок. Змей ожидал его.
— Большое тебе спасибо! — проговорил малыш и отдал дудочку змею.
На площади у замка правитель просил прощения у жителей города.
Было решено сломать крепостные стены и засыпать ров, чтобы каждый человек мог свободно пройти к источнику и набрать себе воды.
В это время распахнулись двери темниц и стали выходить узники. Элла, увидев своих родителей, бросилась им навстречу. Лев и тигры окружили их и, ласково мурлыча, терлись об их ноги.
Правитель подошёл к малышу.
— Ты столько сделал для жителей города, — проговорил он, — избавил нас от чар колдуна. Что ты хочешь получить в награду?
Мальчик скромно опустил голову.
— Можно мне немного воды, чтобы вылечить моего друга? — попросил он.
Правитель улыбнулся:
— Конечно, бери. А для себя ты ничего не хочешь попросить?
Малыш задумался.
– Я бы хотел, чтобы рядом с цирком построили большую школу и чтобы все дети бесплатно могли в ней учиться. А ещё я хочу найти своих родителей и выступать в цирке.
— В нем ты будешь выступать обязательно, — сказал подошедший дядюшка Смех, — ты же рождён для этого.
— Пусть будет по-твоему, — сказал правитель и дал распоряжение ремесленникам и строителям построить школу.
Кибитка дядюшки Смеха въехала в лес. Здесь поджидали белочки, которые сразу запрыгнули на неё. Звери радостными криками встретили мальчика Эхо. Дядюшка Смех долго обнимал Мотю. Даже Чичита с попугаем обиделись.
— Дай и нам пообниматься, — строго сказал Ара, — а то нам ничего не останется.
После того, как медведица умылась водой, зрение к ней вернулось, и она радостно заявила, что теперь снова сможет выступать в цирке.
Теперь малышу осталось найти своих родителей, чтобы все его желания исполнились. В кибитке дядюшки Смеха они объезжали деревни в поисках родителей мальчика. В каждой деревеньке они давали представления и расспрашивали жителей о необычном мальчике.  Им рассказали, что много лет назад произошло чудо, по деревне ходили штанишки и рубашка. Малыш стал ходить по хатам и в одной женщине узнал свою матушку. При виде мальчика, одетого в клоунский наряд, сердце женщины дрогнуло. Она бросилась к малышу со словами:
— Нашёлся, Горюшко ты моё!
— Нет, матушка, — ответил малыш, обнимая маму, — не Горюшко я, мне другое имя дали – мальчик Эхо.
Из хаты вышел мужчина. Он сразу понял, что произошло, и тоже бросился обнимать сыночка.
Рядом с цирком владыка построил большую школу, в которую ходил мальчик и все дети городка. А после занятий мальчик Эхо выступал в цирке с дядюшкой Смехом, обезьянкой Чичитой и попугаем Арой.
В городе все были довольны правителем, ведь теперь каждый мог набрать целебной воды и вылечиться от недугов. И на многие годы здесь воцарился мир, и никто ни в чём не нуждался.
И как сказал попугай Ара: «Если у людей всё есть и они улыбаются, значит, они счастливы».

Гранитушек

***
Эта волшебная страна, окружённая непроходимыми горами, была необыкновенной. Здесь все жили в мире и достатке. Король следил, чтобы был порядок, и никто никого не обижал. Волшебство и магия использовались лишь на добрые цели. У короля было волшебное зеркальце, в котором он узнавал обо всём, что происходит в королевстве, и если где-то творились непорядки, тут же посылал своих стражников. Когда подрос его сын Алан, король решил отправить юного принца в странствие, чтобы тот мог поближе познакомиться с жителями страны, в которой ему предстояло стать королём. Было Алану тогда четырнадцать лет, но выглядел он на все шестнадцать. Вместе с ним в странствие отправился старый слуга и друг Мотэо. Одевшись простыми жителями, они двинулись в дорогу.

***
В этой же стране, недалеко от гор, жила семья каменотёса. Мужчина трудился в карьере, добывая гранит и делая из него плиты и колонны для строительства храмов и дворцов. Его жена собирала в лесу коренья и продавала в ближайших деревнях. Все, кто знал эту семью, очень любили их и удивлялись, почему у них нет ребёнка.
Каменотёс с женой очень огорчались из-за того, что не было детей. Жена, бродя по лесу, не один раз просила дух леса помочь ей. Однажды, заснув у реки, она увидела сон.
Подошла к ней прекрасная девушка и сообщила:
— Знаю, о чём ты печалишься. Помогу тебе, но ты должна в точности исполнить всё, что я скажу. Попроси мужа, чтобы из гранита вырубил мальчика и принёс его домой. Три дня и три ночи ты должна будешь нянчить его и разговаривать с ним, как с живым. На третий день он оживёт. Но если ты хоть на минуту засомневаешься, что мальчик оживёт, то волшебства не произойдёт.
Проснулась женщина и побежала домой. Рассказала она мужу своему о сне. Хоть и не поверил он ей, но не подал вида. Очень муж любил свою жену и сделал всё, что она просила. Принёс он в дом мальчика из гранита и положил на кровать.
Решила матушка назвать своего сыночка Гранитушек. Посмотрел муж, как жена с каменным ребёнком нянчится, и подумал, что тронулась она головой, но ничего не сказал. На третий день, лишь проснулась женщина, сразу к кроватке бросилась, где её сынок лежит, смотрит, а он живой. Только твёрдый, как камень. Не смутило это женщину, обрадовалась, стала целовать сыночка. Только теперь и отец поверил в своё счастье.
Прошло несколько месяцев, мальчик быстро научился разговаривать. Он весело бегал по дому и радовал родителей. Вот с игрушками не везло, все ломались в его руках. Тогда, папа сделал каменную лошадку и меч. Лишь дотронулся Гранитушек до лошадки, как та ожила. Сколько было радости у малыша.
— Теперь я буду помогать вам, — промолвил мальчик родителям,
— буду перевозить мамочке травы и коренья из леса, а папочке камни из карьера.

***
Многие века в недрах земли находился дух злого мага. Волшебные заклинания древних Богов сдерживали его под землёй. Когда-то он хотел завоевать мир и уничтожить всё живое на земле. Чтобы быть сильным и бессмертным, маг высасывал жизнь из всего живого. При его приближении: птицы падали замертво, трава и деревья засыхали, животные и люди превращались в скелеты. Чтобы оградить волшебную страну от злых магов, Боги выстроили неприступные горы. За ними же находилась страна летающих скелетов. Это была мёртвая пустыня. После заточения мага, прозванного Иссушителем, скелеты потеряли магические свойства и, зарывшись в песок, замерли в ожидании своего хозяина.
Иссушитель долго ждал момента, чтобы освободиться из плена, и когда началось землетрясение, и проснулся вулкан, вместе с лавой оказался на поверхности земли. Оказавшись в стране летающих скелетов, он разбудил своё войско. Но в этой стране не оказалось ничего живого, только выжженная пустыня, а она не могла дать Иссушителю силы.
Маг стал искать способ, чтобы проникнуть в волшебную страну. Скелеты не могли переправиться через горы из-за их высоты. Тогда Иссушитель разослал своих подданных искать проходы в горах.

***
Вооружённые короткими мечами и луками со стрелами, принц Алан и Мотэо проходили деревни и города. Люди приветливо встречали их и делились хлебом и кровом. Иногда странникам приходилось ночевать в поле или лесу. Мотэо, как собственного сына, опекал мальчика, и, разведя ночью огонь, перед сном рассказывал ему необыкновенные сказки о героях и их доблестных делах.
— Я, когда стану королём, — сказал однажды Алан, — буду справедливым и всегда буду защищать слабых.
На слова мальчика слуга одобрительно улыбнулся и промолчал.
В этот день на их пути встал густой лес.
— Это тоже часть вашего владения, — заметил слуга, — желаете ли вы туда идти?
— Конечно, желаю, — воскликнул мальчик.
Лес оказался настолько густым, что пробираться сквозь него было непросто, но Алан мужественно молчал. Вдруг они услышали повизгивание. Выйдя на полянку, путники увидели волчонка, попавшего в капкан. Волчонок находился в таком положении уже не первый день, и было видно, что он сильно ослаб.
— Давай освободим его быстрей, — заволновался Алан.
— Может лучше добить его,– предложил Мотэо, — посмотри, он еле дышит и не выживет сам в лесу.
— Как ты можешь так говорить? — изумился мальчик словам слуги. — У тебя сердца нет?
Мотэо, скрывая одобрительную улыбку, принялся освобождать волчонка. Потом они напоили волчонка, перевязали ему рану и поделились последним куском хлеба. Он повеселел и даже, в знак благодарности, стал лизать руки спасителям. В этот момент из кустов вышёл огромный волк. Мотэо схватился за меч, но Волк проговорил:
— Не бойтесь. Вы спасли моего сына, теперь я ваш должник. Пока вы будете находиться в лесу, я стану охранять вас. Взяв в зубы волчонка, Волк скрылся в чаще.
— Вот видишь, — обрадовано проговорил Алан, — у нас появился грозный друг и защитник.

***
Гранитушек жил, как все дети. Отец с матерью души в нём не чаяли. Мальчик также отвечал им любовью. Он был добрым и послушным сыном. Молва о том, что принц пошёл странствовать по миру, достигла и этих мест.
— Я бы тоже хотел познакомиться и постранствовать с ним, — как-то сказал Гранитушек.
Отец с матерью испуганно переглянулись. Родители боялись, что сынок покинет их, и они больше никогда его не увидят.
В последнее время, мальчик стал замечать странное явление: животные и птицы стали покидать их места. Каждый день по небу пролетали стаи.
— Что-то происходит нехорошее, — обеспокоенно проговорил отец, наблюдая, как со стороны гор летит очередная стая. На следующий день возле их дома появились люди. Это были жители деревни, что находилась вблизи гор. Один рассказал, что на них напали летающие скелеты. Многие жители бросились убегать, а те, кто не успел, сами превратились в скелеты. Где они появляются — даже трава высыхает.
Этот рассказ очень напугал жителей ближайших деревень. Люди решили идти к королю за помощью.
В ту же ночь матери Гранитушка приснился сон: пришла к ней снова лесная женщина и говорит:
— Настало время твоего сыночка. Только он может победить Иссушителя. Отпусти его.
Проснулась женщина в слезах, но делать нечего. Рассказала жена свой сон мужу. Потом позвали сына и рассказали и про лесную деву, как она им помогла с его рождением, и о том, что передала предыдущей ночью.
— Не плачьте, мама, — успокоил Гранитушек, — я найду принца, и мы победим злодея. А потом я обязательно вернусь.
Обняли его родители, и мальчик хотел отправиться принца искать. Но события, происходящие вокруг, заставили его переменить решение.

***
Долго летающие скелеты искали место, через которое можно было бы проникнуть в волшебную страну. Оказалось, что землетрясение разрушило одну из скал, и образовалось ущелье. Через него скелеты с Иссушителем попали в деревню, где жили ничего не подозревающие люди. Кто-то успел убежать, а многие животные и люди стали пищей для мага. С каждым днём он чувствовал, что сила растёт. Тогда злодей приказал двигаться вглубь страны. Вперёд вылетели его воины-скелеты, наполняя ужасом всё живое на земле.
Весть о нападении Иссушителя и его слуг достигла старого короля. Взяв волшебное зеркальце, он увидел, что часть земель превращается в мёртвую пустыню. Вызвав лучших воинов, король велел им найти принца и охранять мальчика, пока соберётся войско, чтобы выйти навстречу врагу. Взяв самых быстроходных лошадей, воины бросились на поиски принца. Хорошо, что зеркальце подсказало им, что надо искать в лесу.
Алан с удивлением наблюдал, как мимо них проносятся олени и другие животные. Птицы огромными стаями покидали насиженные места.
— Что там происходит? — обеспокоенно спрашивал мальчик у своего спутника.
Мотэо сам ничего не понимал. Если бы звери спасались от пожара, то был  бы дым. Всё стало ясно, когда перед ними появился знакомый Волк.
— Я хочу предупредить вас, — заговорил он, — чтобы не ходили в ту сторону. Приближается опасность, которую невозможно остановить.
— Что это за опасность? — воскликнул Алан.
— На страну напали летающие скелеты, — вздохнул Волк, — но не они страшны, а тот, кому они служат.  Жестокий маг — по имени Иссушитель. Он забирает жизненную силу у всего живого. Кто встретится с ним — превратится в скелет. Уже много людей и животных погибло. Уходите.
— Но там есть жители! Среди них — старики и дети. Им надо помочь, пока мой отец сможет прислать войско! — воскликнул Алан. — Я должен помочь людям покинуть эти места.
— Это ваш выбор, — согласился Волк, — я тоже готов оказать помощь и даже погибнуть в битве, а не убегать. Садись на меня, малыш, я отнесу тебя к людям.

***
— Нет, мама, — покачал головой Гранитушек, — пока хоть один человек останется в деревне, я не уйду. Я должен помочь слабым и детям. Лишь потом я отправлюсь на поиски принца. Не переживайте, мы победим злодеев, и я обязательно вернусь.
Утром жители ближайших деревень и беженцы, погрузив свой скарб на подводы, медленно двинулись в путь. Но в этот момент на них сверху набросились летающие скелеты. В суматохе люди стали прятаться под телеги, кто-то бежал в лес. Мужчины схватили вилы и стали отбиваться от налетевшей нечисти. Гранитушек, вскочив на своего каменного коня, бросился на ближайших противников. Один из скелетов хотел поднять мальчика, но у него не хватило сил. Гранитушек легко перерубил скелета пополам. В этой суете никто не заметил, как появился ещё один мальчик верхом на Волке. Следом выбежал мужчина. Мужчина расправил плечи и превратился в огромного богатыря. Он легко вырвал ближайшее деревцо и грозно стал им размахивать. Скелеты, попавшие под его дубинку, кубарем катились на землю. Здесь их ожидали страшные зубы Волка. Он легко перекусывал врагов пополам. Отрывал им крылья и черепа. Не ожидавшие такого отпора, скелеты, бросив своих товарищей на поле битвы, скрылись в небе.
Гранитушек с интересом наблюдал за кучей шевелившихся костей. К нему подошёл незнакомый мальчик.
— Ты храбро сражался, — произнёс он.
— Я не знаю, что такое страх, — невозмутимо ответил Гранитушек.
— Хочешь, я возьму тебя в своё войско? — спросил незнакомец. — Я — принц королевства.
— Я бы с удовольствием, — вздохнул малыш, — но сначала надо вывести людей в безопасное место.
В это время к ним подошёл великан.
— Как тебе удавалось скрывать свой рост? — удивился Алан.
Мотэо улыбнулся.
— Мы великаны, такие же люди, как вы, — произнёс он, — лишь в случае опасности наша сущность выходит наружу. Теперь, когда ваша жизнь и жизнь людей находится в опасности, я буду великаном.
Из-за деревьев к ним подошёл Волк. Следом опустился огромный Орёл.
— Теперь, когда общая беда объединила нас, — начал Волк, — мы должны помогать друг другу.
— Мои орлы помогут перенести стариков и детей к дворцу короля, — проговорил Орёл. Остальные пусть бросают пожитки и следуют за Волком. Даже объединившись, мы не победим Иссушителя. Только Дух горы знает, как с ним справиться. Пусть Гранитушек идёт к карьеру, где его изготовил мастер и спросит.
Алан с удивлением посмотрел на мальчика.
— Ты из камня? — спросил он.
— Но это не значит, что я не живой! — воскликнул Гранитушек. — Я отправлюсь к Духу горы и узнаю, как победить врага.
— Поторопись, — предупредил Орёл и полетел к людям.
 — Через день здесь будет всё войско Иссушителя, — проговорил Волк, — сегодня был всего лишь его передовой отряд. Он не простит поражения и, наверно, уже двинулся сюда.
После этих слов Волк направился к жителям деревни.
Попрощавшись с родителями, Гранитушек запрыгнул на своего коня.
— Мы дождёмся тебя, — пообещал Алан мальчику, когда тот собрался уезжать.

***
Подъехав к карьеру, малыш спешился и стал опускаться. Спустившись, Гранитушек прижался к скале и замер в ожидании. Через минуту он услышал шёпот:
— Я ждал тебя. Хорошо, что ты пришёл.
— Как мне победить Иссушителя? — задал волнующий его вопрос мальчик.
— Только отправив туда же, откуда он вернулся, — услышал Гранитушек, — отправь его в жерло вулкана.
— Спасибо, — поблагодарил мальчик Духа горы и направился к своей лошадке.
Иссушитель был в ярости. Мало того, что его передовой отряд разбили, так его ещё и оставили без обеда.
— Летите назад, — приказал он, — и не возвращайтесь с пустыми руками.
Самый главный скелет зашептал магу:
— Среди них есть каменный мальчик. Что с ним делать?
Иссушитель от такой вести задумался.
— Сбросьте на него сеть, — наконец произнёс он, — и утопите в болоте.
Несколько скелетов тут же бросились исполнять это приказание. Не обнаружив никого в брошенной деревне, они стали летать кругами, пока один из них не увидел Гранитушка в карьере. Сразу, налетели несколько скелетов и набросили  на него сеть. С трудом подняв мальчика в воздух, они понесли его к болоту и сбросили в самую непроходимую топь.

***
Воины, посланные королём за принцем, приблизились к лесу и увидели странную картину: по небу летели орлы и бережно держали в лапах детей и стариков. Через минуту они скрылись за горизонтом.
— Ничего подобного я не видел за свою жизнь, — воскликнул один из воинов. Потом из леса стали появляться люди и животные. Они помогали друг другу. Люди держали в руках маленьких зверьков и придерживались сами за оленей. Старший из воинов стал расспрашивать: не видели ли они мальчика со слугой. Люди стали наперебой рассказывать о произошедшей битве между скелетами и людьми. Среди них был великан и два мальчика. По описаниям выходило, что один из мальчиков принц, и всадники, отдав лошадей уставшим людям, бросились в лес на поиски наследника короля. Пока они шли, навстречу им попадалось всё больше людей и зверей. Замыкал шествие огромный Волк. Он сообщил Воинам, что всего несколько часов назад видел принца и пообещал, что отведёт их к нему.
Весть о нападении скелетов на волшебную страну быстро облетела королевство и к дворцу стали съезжаться все, кто мог держать оружие в руках. Удивило короля, что к его войску присоединились орлы и дикие животные. Не просто было ему прокормить такую армию, но селяне и простые люди несли продукты, и на некоторое время этот вопрос был решён. Король решил двигаться вдоль леса к горам навстречу войску Иссушителя.
В это время отряд воинов встретил принца у заброшенной деревни.
— Я никуда не поеду, пока не дождусь каменного мальчика, — заявил Алан, — без него мы не сможем победить.
— Вы нужны отцу, — возразил Волк, — мальчика я сам дождусь и приведу к вам.
Принц был вынужден послушаться уговоров и вместе с воинами отправился навстречу своему войску. Волк огромными прыжками бросился к карьеру. Увидев каменного коня, он остановился. Вдруг появились летающие скелеты. Волк притаился в зарослях и увидел, как они набросили сеть на Гранитушка и понесли его по воздуху. Волк побежал туда, а следом бросилась каменная лошадка. У болота они остановились. Волк встряхнулся и превратился в прекрасную девушку. Когда малыш стал падать в болото, девушка подняла и опустила руку. Деревья, что росли вокруг болота, согнули свои макушки, и мальчик сумел ухватиться за одну из веток. Дерево заскрипело, но выдержало. Гранитушек потихоньку стал перебирать ветку. Другие деревья потянулись к нему. Через минуту он оказался на твёрдой земле. Волк и каменная лошадка уже ожидали его. Вскочив на неё, Гранитушек поскакал за Волком.

***
Идти навстречу вражескому войску было не простым решением. Многие пытались отговорить короля, предлагая укрыться в замке. Но он понимал, что если Иссушитель двинется через страну, то всё живое, что встретится на его пути, погибнет.
— Кто защитит лес и простых людей? — спросил король у придворных. — Уж лучше я сам погибну в бою, чем прослыву трусом на века.
Когда все приготовления к походу были готовы, король подал знак к выступлению. Армия была огромной. Впереди скакали рыцари в сверкающих доспехах. За ними шли лучники и пехотинцы. Королевская гвардия двигалась чуть в стороне. За войском двигалось народное ополчение. Над войском летали орлы с грозным клёкотом. По обеим сторонам армии двигалось войско животных. Здесь были и медведи, и волки, и тигры, и львы, и животные поменьше. Замыкала шествие колонна из подвод, на которых везли провизию для воинов. К обеду войско остановилось, чтобы подождать, когда подтянутся тележки. В этот момент из леса появились воины. Среди них был принц. Приход Алана воодушевил войско. Солдаты пересказывали состоявшееся сражение между ним и скелетами и восхищались его храбростью. Отец крепко обнял сына, и на глазах появились слёзы.
— Отец! — воскликнул Алан. — Мы должны дождаться ещё одного воина. Это — каменный мальчик. Без него мы не сможем победить Иссушителя.
Король внимательно выслушал сына и вздохнул.
— Мне очень жаль, — произнёс он, — но мы не можем позволить войску Иссушителя идти по нашей стране. Я надеюсь, что мальчик успеет присоединиться к нам до начала битвы.

***
Весть о том, что Гранитушек утонул в болоте, обрадовала мага.
— Теперь никто не сможет остановить меня, — рассмеялся он.
В красной мантии с белой развевающейся бородой злодей выглядел величественно для окружавших его подчинённых. Подлетевший скелет сообщил, что армия короля приближается.
При помощи магии, Иссушитель оживил скелет древнего дракона.
— Я лично возглавлю войско! — прокричал он. — И этот дракон понесёт меня к победе.
Скелеты дружно застучали костяшками в знак одобрения. Взобравшись на скелет дракона, маг поднялся в воздух. Следом взвилась армия Иссушителя. Их было так много, что небо почернело. Жуткий стук костяшек и жужжание их перепончатых крыльев вызывали дрожь. Войско мага двинулось навстречу королю.

***
Когда закончился лес, Волк остановился.
— Дальше я не пойду, — сказал он Гранитушку, — я должен охранять лес. И если суждено погибнуть лесу, то погибну вместе с ним и я.
Мальчику было жаль расставаться с новым другом, но малыш мужественно поскакал дальше.
Волк, встряхнувшись, превратился в девушку. Она прощально помахала Гранитушку вслед.

***
Битва началась неожиданно для королевского войска. Скелеты налетели на них и, хватая воинов, поднимали вверх и сбрасывали на землю. Но вскоре люди пришли в себя, и началось настоящее сражение. Гвардейцы, окружавшие короля и принца, превратились в великанов. Огромными дубинами они разбивали скелеты на мелкие косточки. В небе орлы сражались с не меньшей яростью. Птицы сбрасывали врага на землю, где хищники добивали их. Вдруг в небе показался огромный скелет дракона, а на нём - Иссушитель с развевающейся белой бородой. Рептилия резко опустилась вниз и смяла несколько всадников. Они тут же вместе с лошадьми превратились в скелеты. Люди и звери бросились в сторону леса, когда дракон вновь поднялся вверх для нового нападения. Стремительно опускаясь вниз, он с удивлением увидел одинокую фигуру всадника, бесстрашно скакавшего ему навстречу. Дракону даже обидно стало: почему этот жалкий человечишка не боится его. Он спикировал на всадника. Когда дракон приблизился и направил свои страшные когти, Гранитушек схватил его за лапу. Дракон стал набирать высоту, пытаясь сбросить непрошенного всадника, но тот упорно лез по его костям.
Иссушитель заметил под собой мальчика. Он не сразу понял, что это и есть тот каменный малыш. Его чары не действовали, и поэтому маг велел рептилии сбросить мальчишку. Как не пытался дракон отцепиться, у него ничего не получалось. Гранитушек упорно поднимался вверх.
— Раз ты не утонул в болоте, я сброшу тебя в жерло вулкана, — прокричал злодей и велел дракону поднять их на самую высокую гору.
Мальчик уже взобрался на самый верх и стал приближаться к магу. Дракон метался над жерлом вулкана. Вдруг он резко перевернулся в воздухе. Гранитушек протянул руку и, схватившись за бороду мага, полетел в жерло вулкана, прихватив с собой Иссушителя.
Последней мыслью малыша было, что он обманул родителей и не сможет вернуться к ним. С земли люди с надеждой следили за битвой в воздухе. Они видели, как дракон скрылся за облаками. Прошло несколько минут, и с неба на землю рухнул скелет рептилии.
Крики радости вырвались из груди людей. Скелеты, лишённые поддержки мага, бросились в разные стороны. Основная часть разбитого войска полетела к ущелью в горах. Только они залетели в ущелье, земля задрожала, и скалы сдвинулись, похоронив в своих недрах летающих скелетов.

***
По полю ходили воины, подбирая раненых и погибших. Жертв было много, и победа не вызывала большой радости. У леса сидела рыдающая женщина. Рядом с ней стоял мужчина и что-то говорил. Алан узнал в них родителей Гранитушка. Он подскакал к ним и спешился.
— Ваш сын герой и я счастлив, что знал его лично, — проговорил принц, — мы поставим ему гранитный памятник на самом видном месте у дворца.
Женщина встала и поклонилась принцу. Мальчик обнял её и прижал к груди.
— Вы поможете сделать памятник вашему сыну? — Обратился Алан к отцу Гранитушка.
— Конечно, — вздохнул мужчина, — я сделаю точную копию.
Через некоторое время у дворца появился памятник Гранитушку. Он был, словно живой.
Рядом с памятником поселились родители мальчика. Каждый день они приходили вместе с каменной лошадкой. Казалось, их горю не будет конца, но однажды ночью женщине приснилась прекрасная девушка…

Марина Гусева.               

Худой Мир

У рыночных ворот бойко шла торговля. Длинный с крючковатым носом продавец шумно зазывал покупателей:
 — Подходи! Не пожалеешь! Товар лучшего качества! Покупай, не зевай! Только здесь, только у меня!
Народ толпился у раскидного столика, с разложенными на нем холщевыми мешочками разного достоинства. Шумно читали этикетки, обсуждали цены.
— Ай, ай! А самый большой с атомной начинкой — миллион рублей! Вот хапуга!
— Да, кто его купит за такие деньжищи?
— Кому надо, тот купит.
— Да кто? Кто?
— А это не нашего ума дело.
К прилавку пробилась стайка мальчишек. Самый старший, десятилетний мальчик, тряхнул непослушными кудрями и решительно протянул руку с зажатыми в кулак деньгами:
— Вот. Нам на все — маленькую войну.
Продавец деловито пересчитал деньги и покачал головой:
— На восемьдесят рублей сорок две копейки ничего нет.
Мальчишки заволновались, заспорили. Размахивая руками, загалдели все разом:
— Как ничего нет? Отвесьте хоть немного. Нам очень нужно! Нам без нее никак! Вы знаете, сколько там мальчишек во дворе дома восемьдесят семь? Их в два раза больше, чем нас. Мы их что, по-вашему, голыми руками победим? Да у ихнего Димона кулачищи, как у Тайсона! Нам без войны никак нельзя. Посмотрите, что он с Пашкой сделал!
Самый младший, тщедушного вида мальчишка лет восьми был вытолкнут из стайки ближе к прилавку для демонстрации огромного фингала под глазом, а также нескольких шишек и ссадин на голове.
— Вот, смотрите!
Мальчишки горячились и кричали, толкаясь у прилавка:
— Как он его отделал? Разве можно такое спустить? А у Димона кулачищи! Нам без войны никак нельзя.
Между тем Пашка хлюпал носом и слезно смотрел здоровым глазом на продавца:
— Пожалуйста, нам самую маленькую. Нам бы только Димона…
— Раз такое дело, то надо помочь пацанам.
К столику пробился высокий гражданин и достал из кармана толстый кожаный кошелек:
— Как тут не помочь? Они пострадавшие. Сколько стоит маленькая война?
Толпа тут же разделилась на две противоборствующие стороны.
Одна из сторон, во главе с решительного вида дамой, державшей на руках не менее решительную болонку, выступила категорически против военного вмешательства в дворовую драку мальчишек.
Другая сторона, под предводительством высокого гражданина,  изъявила желание оказать денежную поддержку обиженным мальчишкам для разрешения конфликта.
Спорили долго, кричали и приводили веские доводы. В разгоряченных головах некоторых оппонентов уже начали зарождаться мысли о необходимости силового вмешательства и в затянувшийся спор. И эти мысли, окрепнув, привели бы кулаки в действие, если бы продавца не отвлек очередной покупатель:
— Скажите, у вас можно купить Мир?
Его тихий голос привел толпу в состояние ступора, а у продавца вызвал непонимание:
— Мир? Какой Мир?
Седоволосый покупатель не отвел глаз и терпеливо попросил:
— Продайте мне Мир, пожалуйста, пусть самый худой, но Мир.
Продавец брезгливо подхватил несколько мешочков и бросил их перед покупателем:
— Выбирайте. Всё, что осталось.
Над сгорбленной фигурой покупателя загремел голос разъяренного высокого гражданина:
— Какой Мир? Причем здесь Мир? Кто вы такой, чтобы решать? Кому здесь нужен Мир, старик!
Покупатель поднял лицо, и все увидели, что он не стар, хоть и сед. Он посмотрел на взбешенного высокого гражданина доброжелательно и открыто.
 И заговорил с ним, как говорят взрослые с маленьким рассерженным ребенком:
— Мне нужен Мир. В моей стране много лет идет война. Гибнут мужчины. Дети живут в страхе. Старики плачут и проклинают войну. Моей стране нужен Мир. Пусть самый маленький, самый худой, но Мир. Мы откормим его, поставим на ноги, вырастим. Он спасет мою страну от смерти.
Высокий гражданин съежился, попятился под взглядом  необычного покупателя.
— Верно говоришь, сынок — худой мир лучше хорошей войны, — поддержала покупателя бабушка Феня. — Знаю, милок, знаю. Сама я не воевала, врать не буду, чего не было, того не было. Ребенком я была в ту пору. Но помню, как много народу не возвернулось с проклятой войны, считай, больше половины деревни нашей там осталась.
Баба Феня прошла к прилавку, поставила клюку и деловито помяла дряхлыми пальцами ближайший мешочек:
— Дай, помогу тебе, мил человек, добрый Мир выбрать. Тощие  какие они у тебя, — она строго посмотрела на продавца. — Вот этот поплотней будет. Покупай этот Мир, милок, не прогадаешь.
— Спасибо тебе, бабушка, за доброту твою. Дай Бог тебе Здоровья, Блага и Мира.
Низко поклонился покупатель старой женщине и отдал свой кошелек продавцу:
— Возьмите, это все, что у меня есть.
Продавец высыпал содержимое кошелька на стол, удивленно посмотрел и проворно схватил мешочек с Миром:
— Мошенник? Обмануть меня хотел?
— Я — не мошенник! — звонко крикнул покупатель и выпрямился. Удивленно ахнула толпа, покупателем был седой мальчик.
Возмущенный  продавец показал всем высыпанные из кошелька ракушки:
— Вот что мне пытался  всучить этот обманщик! Люди добрые, посмотрите!
Толпа заволновалась, то тут, то там послышались возмущенные крики:
— Обманщик! Он хотел расплатиться ракушками!
— Нет! Послушайте меня — это продавец хочет всех нас обмануть!
— Да вы посмотрите, ракушки не иначе, как из чистого золота!
Седой мальчик посмотрел на продавца лучистыми глазами:
— Я — не мошенник. Так все расплачиваются в моей стране. У меня нет других денег. Пожалуйста, возьмите мои ракушки, они из чистого золота.
Глаза продавца жадно заблестели, он торопливо сгреб ракушки:
— Откуда мне знать, чистое это золото, или ты лукавишь, маленький оборванец. Все равно мало этого, денег добавь, или отдавай мой товар. Ходят тут всякие.
Трясущимися руками продавец торопливо собрал ракушки и хотел спрятать их в большой кожаный кошель на поясе, но был схвачен за руку решительной  дамой, с не менее решительной болонкой на руках:
— Минуточку. Не пойдет, говорите для оплаты золото. Так и верните его обратно. Ну же, отдавайте, отдавайте или утаить решили?
Посеревший от злости продавец высыпал ракушки на стол.
— Бери, мальчик! Бери! Продавец хочет другие деньги. Он получит другие деньги. Я помогу тебе.
Решительная дама отпустила на землю собачку, достала из сумочки кошелек, и вытряхнула из него на стол деньги. Глаза продавца жадно заблестели:
— На эти жалкие гроши вы хотите купить Мир?
— Вот возьмите еще — этого хватит?
От стайки мальчишек отделился старший из них, тряхнул непослушными кудрями, вытянул вперед руку и разжал кулак. Заблестели на солнце монеты, зазвенели, ударившись о прилавок.
— Мало! — закричал разъяренный продавец.
— Вот еще, утроба твоя ненасытная! — Бабушка Феня развязала тощую котомку и отдала свои сбережения.
— За такой товар я выручу в десять раз больше! — хрипел продавец.
Толпа всколыхнулась в едином порыве, нависла над продавцом и его товаром. Со всех сторон посыпались деньги:
— Вот еще!
— Возьмите, если мало….
— На, забирай!
— Да чтоб ты подавился!
Деньги сыпались и сыпались и скоро погребли под собой продавца.
Покупатель взял купленный мешочек с Миром, низко поклонился:
— Благодарю вас, люди добрые!
Все были счастливы. И вот что удивительно: маленький, невзрачный мешочек с Миром начал расти на глазах у изумленной толпы. Он окреп, посветлел и взлетел, легко подхватив держащего его за веревочку мальчика. Огромный шар с радужной надписью: «Мир» под звуки тихой, но торжественной музыки, уверенно понес отважного седого мальчика домой.
Ликующая толпа проводила их напутствиями Счастливого пути, пожеланиями Здравия и Мира в Стране.

Елена Панфилова Надь.

Виола

Это случилось давно. Так давно, что никто не помнит, в какой стране это было. В одном селении жила прекрасная девушка по имени Виола, а в дремучем лесу, окружавшем селение, жил её друг. Звали его Лесовик, однако, он был не лешим, а просто очень стареньким дедушкой. Оставшись совсем одиноким, он ушёл в лес и поселился в самой чащобе, чтобы никому не мешать. С тех пор прошло так много времени, что в деревне никто не вспоминал о нём, а тот, кто случайно сталкивался с ним в лесу, спешил уйти прочь и дома у очага рассказывал потом небылицы про лесного колдуна.
Виола совсем малышкой ходила в лес за ягодами, грибами, орехами. Однажды, сбившись с пути, она повстречала Лесовика, но не испугалась, а доверчиво подошла, поклонилась уважительно и попросила, чтобы дедушка показал ей дорогу. Это тронуло сердце Лесовика. После того он часто поджидал Виолу на лесных тропинках и показывал ей ягодные поляны и грибные места, помогал находить кусты с самыми крупными орехами и собирать хворост, знакомил с тайными тропами. Частенько сидели они в его маленькой избушке и пили чай. Лесовик рассказывал девочке о травах злых и добрых, о заговорах и заклятьях, о знамениях и приметах судьбы. Девочка всё запоминала, но никому не рассказывала о встречах с Лесовиком, чтобы ей не запретили ходить в лес.
Теперь Виола выросла и полюбила Ларикена, доброго и сильного парня. Ларикен тоже любил Виолу, но сильнее всего он любил походную жизнь и слыл самым отважным воином в их краю. Много раз Виола встречала его с победой. Они собрались пожениться, но воинов снова призвали к оружию, и на другой день Ларикену предстояло выступить в поход.
Виола заканчивала вышивать любимому пояс-оберег, как вдруг иголка сломалась, нитки спутались, подбежала собака, зубами выхватила из рук девушки пояс и убежала. Бросилась Виола за собакой, но та словно сквозь землю провалилась.
В отчаянии прибежала девушка к своему другу Лесовику, но не нашла утешения.
— Ты не можешь вмешиваться в предначертания судьбы, — сказал Лесовик, — ты понесёшь кару.
— Но без него мне не жить. Пусть меня покарают боги, но я сделаю всё, что могу, чтобы спасти Ларикена.
Во взгляде Виолы была такая отчаянная решимость, что Лесовик замолчал и стал смотреть на огонь. Очень хотелось помочь этой девушке, но он твёрдо знал: судьбу можно угадать по знамениям и приметам, но изменить нельзя. За свою жизнь он видел многих, кто пытался спорить с судьбой, но всегда случалось то, что было предначертано.
— Я пойду с воинами, — сказала она.
— Девушке нельзя быть в отряде.
— Я пойду тайными тропами. Я буду следить, чтобы никакая беда не коснулась его. Я умею отводить стрелы и копья, могу на мгновение ослепить врага, могу направить Ларикена коротким путём, а врага длинным, могу…
— Ты многое можешь теперь, я знаю, — перебил её Лесовик, — но каждый раз, применяя магию, ты будешь терять молодость и силу. Подумай, если Ларикен останется жив, нужна ли ему будет старуха? Да он не узнает тебя!
— Зато я буду знать, что он жив.
И наутро Виола, проводив Ларикена, свернула в лес. Она шла тайными тропами, помогала воинам избегать засады, во время сражений отводила от Ларикена вражеские стрелы и копья.
Идти с каждым днём становилось всё труднее. Однажды Виола посмотрела на своё отражение в озере и увидела, что превратилась в седую старуху. «Ничего, завтра последнее сражение, — подумала она, — только бы хватило сил спасти Ларикена».
Но ещё до начала сражения в предрассветных сумерках стрела пронзила грудь Ларикена. Отряд вступил в бой, а убитый воин остался лежать на опушке леса. Виола сидела рядом с ним в глубоком отчаянии. К ней подошёл Лесовик.
— Ларикена не спасти, но тебе ещё можно помочь, — сказал он. — Сегодня наступает день солнцестояния. Если ты до восхода солнца поднимешься на ту гору, то успеешь собрать в чашу несколько капель воды, которая копится в горе целый год и проливается из расселины у вершины только в такой день, как этот. Это живая вода. Ты выпьешь её, умоешь лицо и снова станешь юной. Ты ещё встретишь своё счастье, вот увидишь.
Виола взяла чашу из рук Лесовика и заспешила к горе. Ноги плохо слушались, она задыхалась, цеплялась за кусты и траву, но сумела подняться и с первыми лучами солнца уже подставила чашу к заветной расселине у вершины горы. Однако, собрав драгоценную влагу, она не стала пить её, а заспешила обратно к Ларикену.
Виола вынула стрелу и сбрызнула рану живой водой. Тут силы оставили её, и она упала на траву замертво. Смерть вернула ей прежнее обличье, и Ларикен, очнувшись, увидел свою возлюбленную бездыханной, но такой же прекрасной, как и прежде. Только ноги были изрезаны острыми камнями и расцарапаны колючим кустарником.
— Виола, любимая, ты шла за мной? Почему ты молчишь? — спрашивал Ларикен, растирая ледяные руки. — Нет, ты не могла умереть, слышишь, Виола? Господи, где же взять воды, смочить ей лоб? — Он огляделся и увидел чашу. Её дно ещё было влажным. Ларикен провёл кончиками пальцев по дну, затем по лицу Виолы. Девушка вздохнула, открыла глаза и улыбнулась.
«Никто не может изменить предначертаний судьбы, – думал Лесовик, наблюдая за ними из-за деревьев. – Только настоящая любовь имеет на это право».

Лидия Гусева.

Конюх

Наверно, эта сказка будет скучной. Почему скучной? Потому что она развивалась по всем классическим сюжетам сказок. Никто не виноват, что у королей такая однообразная и прозаичная жизнь! Честно говоря, лучше читать с конца, хотя и там всё будет обычным, счастливым и сказочным. И что — даже не будет места, где можно поволноваться? А это будет зависеть от вашего воображения! Итак, всё по заведённому порядку.
В одном королевстве родилась принцесса. Дочка была, как всегда, долгожданной! И до чего она была ладненькой, хорошенькой и пригоженькой, что назвали её Пригожей. По традициям на крестины пригласили множество гостей из разных стран-государств. Не обошлось тут и без тётушек-волшебниц или предсказательниц разных! Были и они. Неделю продолжался пир и чествования новорождённой принцессы. Праздновали не только гости — короли и герцоги, но и простой народ на улицах и площадях города. Медовуха не уменьшалась в бочках, а песни и пляски не прекращались даже ночью. Было столько всего надарено, что залов дворца не хватало! Но все ждали с нетерпением главных подарков от тётушек! И вот гости притихли, ожидая пророческих слов. Одна тётушка подарила принцессе ум, другая — красоту, третья — мудрость, четвёртая — талант, пятая — доброту. Шестая же вдруг брякнула: «А муж у неё будет конюхом!» Брякнула и сама тут же поджала губы, испугавшись сказанного. Кто ж их поймёт, этих волшебников?! Сами они говорят или ещё кто за них? Что им на ум взбредёт, нам не понять! Кто-то начал смеяться над неудачной шуткой, кто-то утешать родителей, а лица короля и королевы вытянулись. Это и понятно. Весть о том, что у принцессы жених будет конюхом, из стен дворца сразу поползла на улицы города.
— А вы слышали? — спрашивала по цепочке городская челядь.
— Слышали, слышали, да враки это всё! Кто ж позволит?! Короли, они и есть короли.
— Вот и хорошо! — ухмылялись другие. — Не всё им королями быть, надо и простого пороху понюхать, да конюшни поубирать!
— Эх, пойду из кузнецов в конюхи, авось, повезёт!
— Конюх и принцесса, тили-тили-тесто! — распевали задорно дети на площадях.
Что только было не услышать в весёлой толпе. Но знали бы они, чем всё это кончится?! Пиршество резко прекратилось, все гости начали поспешно разъезжаться по своим домам-замкам, видя удручённое состояние короля с королевой. Это было на руку хозяину, так как в его голове уже созревали указы-приказы. Только маленькая Пригожая не догадывалась ни о чем, улыбалась всем гостям и на прощание махала пухленькими кукольными ручонками.
Буквально на следующий день гонцы начали зачитывать и трубить во всех городах и деревнях страны первый указ короля: «Все конюхи, а также их семьи до четвертого колена должны немедленно покинуть страну! Пособия для переезда они могут получить немедленно».
Указ второй гласил: «Всех лошадей переправить на другой континент. По возможности обменять на ослов и волов. Перевозка и содержание животных и конюхов оплачивается».
Вот до чего доходит слепая родительская любовь! Но это ещё что!? Все книги, где упоминалось о лошадях, а также о предметах ухода за ними, изымались. По приказу третьему из разговорной речи должны были исчезнуть всякие «сбруи, уздечки, кнуты и подковы». Представляете, насколько грустно и тоскливо стало в государстве! Люди больше молчали, боясь произнести какое-либо запрещённое слово или фразу. Уставшие после работы, они даже не могли сказать в сердцах:  «Устал, как лошадь!» А сказок осталось так мало! Ведь в настоящей сказке всегда была лошадь или принц на белом коне. Какой же принц без коня?!
Король с королевой со страхом ждали девичества Пригожей. Но время летит быстро, и незаметно подкралась пора выдавать её замуж. Они разослали приглашения по королевствам, но с указом, чтобы все женихи приходили пешком, или, в крайнем случае, на ослах, оставляя лошадей и кареты далеко за пределами государства. Какому же принцу понравится это?! Сидеть в королевском платье, в жабо, перчатках и пелеринах, а ноги волочатся по земле. Однако, все-таки приезжали и приходили. Кого-то несли на носилках, один приехал на слоне, и парочка принцев – на ослах. Но никто не тронул сердце юной красавицы. А женихи не очень то и расстраивались. Как это всю жизнь прожить без лошадей, без друга-коня, хоть и имея раскрасавицу-жену?!
Принцесса чувствовала, что от неё скрывают какую-то тайну. Но все молчали, как рыбы. Ей не разрешалось путешествовать по другим странам, общаться с прислугой, библиотека была закрыта на замок, а книги выдавались только после тщательной проверки лектриссы. От этого её жизнь стала скудной и cерой. Она не могла прочитать даже самую любимую сказку всеми – Золушку. Чтобы немного развеселить себя, но самое главное, найти того, кто больше всех её любит, девушка сама начала писать сказки. Чего Пригожая только не придумывала! Все её персонажи были самыми добрыми и красивыми, цветы светили ярче, чем звёзды, рыбы улыбались и разговаривали больше, чем люди, коты ходили по небу и под водой…. Её фантазии летели высоко и далеко. Поэтому и принц, как она считала, должен прилететь к ней как птица, но только не на осле. Хотя и осликов она тоже искренне любила.
Однажды ночью, размечтавшись, девушка вышла на балкон. Обычно принцесса больше смотрела на небо. Но тут её взгляд опустился вниз, на сад, где стояло необыкновенное животное. Мало того, что оно было грациозным, привлекательно-красивым и геометрически утончённым, от него ещё исходил непонятный свет, зелень листвы в котором казалась изумрудной. Пригожая быстро спустилась в сад и бесстрашно подошла к большому животному. Таких красивых и умных глаз она ещё никогда не видела.
— Как тебя зовут? — восторженно прозвучал её вопрос.
Но незнакомое животное, как показалось девушке, только умно, любопытно и со смешинкой посмотрело на неё, перебирая своими стройными ногами шелковистую траву.
— Молчишь, молчишь. Знаю, у нас все молчат, как рыбы. Рот на замок. Вот так. — И она приложила свой пальчик к его тёплым и мягким губам.
— Ты придёшь еще ко мне? Мы будем с тобой дружить? — её вопросы не кончались. Пригожая видела, что она понравилась своему новому другу, но он исчез также внезапно, как и появился.
На следующее утро счастливая принцесса бегала по всему дворцу и всех расспрашивала, что это за животное она видела в саду? Девушка даже нарисовала его. Король с королевой сначала испугались, откуда появилась лошадь в их саду? Выставили стражу в следующую ночь, сами не сомкнули глаз, но никого не обнаружили. А дочка опять твердила, что снова встречалась с незнакомым животным. Тогда родители рассмеялись, облегчённо вздохнули и ответили: «Так это Пегас!» Думая про себя спокойно, что Пегас — это не лошадь.
— Это вымышленное животное, оно приходит к тому, кто пишет сказочки. У него ведь были крылышки?
— Не было никаких крылышек! И какое такое вымышленное?! — сопротивлялась принцесса. — Я дотрагивалась до его тёплых и мягких губ!
Обеспокоенные родители продолжали следить за Пригожей. Один раз они сами, действительно, увидели сцену встречи дочери с прекрасным животным. Это была лошадь! А та, в то время как раз говорила девушке: «Хочешь прогуляться?»
— Да, очень хочу!
— Запрыгивай ко мне на спину!
— Что ты?! Я и на осликов не сажусь, мне кажется, что им больно и тяжело.
— Милая Пригожая, ты весишь не больше обыкновенного седла! Прыгай!
И девушка осмелилась. Вот она была уже высоко верхом на лошади. Ощущение свободы, покоя и уверенности заполнили её. Испуганные родители со свитой уже бежали к ним: «Стой, стой, не смей! Остановись!» Но принцессе было так весело и хорошо, что она не стала слушать отца с матерью, и они гарцевали с новым другом по саду. «Вот беда нам будет! Сейчас лошадь отвезёт её к конюху!» — ломали отчаянно руки король с королевой. Тогда они решили спустить собак, чтобы те догнали и остановили быстроходное животное. Целая стая бросилась в погоню. Но лошадь неслась уже галопом, и лающая свора вскоре отстала. Только одна рыжая собака неслась за ними по пятам, пытаясь схватить клыками заднюю ногу коня. Девушка повернулась, не зная, что предпринять, чтобы помочь своему другу. Но никакой помощи вовсе не понадобилось. Лошадь оттолкнулась задними ногами от земли, а передние перебирали воздух, как будто он был продолжением земной поверхности, и они умчались в небо. Счастливая Пригожая обняла руками упругую и сильную шею друга. Её золотые волосы развивались, смешиваясь с изумрудной гривой коня. Она ничего не боялась с ним!
Вскоре беглецы приземлились в каком-то саду. Он был удивительно красив! Девушка любовалась необыкновенными цветами, от которых исходил наитончайший аромат, но тут же погрустнела. Она знала, что ей пора возвращаться домой, но и расставаться с летающим другом также не хотелось:
— Мне пора обратно, но ты ведь не бросишь меня? Оставайся со мной! Конечно, мой сад не такой…
— Я не могу остаться с тобой навсегда, потому что у меня есть Хозяин! — ответила лошадь.
— Как же я не догадалась, что у тебя есть Хозяин! — промолвила Пригожая, подумав про себя, что какой же добрый и удивительный должен быть Хозяин, если у него такой друг!
Они вышли из сада и оказались на лугу, на котором паслись ещё такие же грациозные животные! Принцесса ахнула от восторга! А дальше виднелся город. Девушка знала, что пора возвращаться, но не могла не пройтись по улицам необыкновенного города. Было не понятно, почему же он так красив? Оказалось, что стены домов, мостовые и набережные сделаны из полудрагоценных камней, а фасады с барельефами и мозаикой — из драгоценных! Но краски и свет исходящий совсем не резали глаз. Абсолютная гармония витала в архитектуре и воздухе.
— Это город моего Хозяина, — сказала лошадь. — Он давно хотел познакомиться с тобой! Ему очень нравятся твои сказки! И многое, что здесь построено, посажено и сделано, взято из твоих сюжетов!
Пригожая обрадовалась и испугалась одновременно:
— Нет, нет, мне пора домой!
Она была очень воспитанной, да и не в этом дело, просто скромной, и понимала, что к мужчине в гости девушке непристойно ходить. Лошадь немного опечалилась, но не могла ослушаться принцессу. Они снова оказались в её родном саду. Родители с плачем бросились обнимать и целовать её.
Король с королевой так испугались, что не выпускали дочь теперь и в сад. Закрыли её на ключ в девической комнате. А она каждый день ждала своего друга. Но он не появлялся. «Наверно, очень обиделся на меня, и его прекрасный Хозяин тоже!» – Девушка уже чувствовала, что влюбилась в его Хозяина без памяти. Прошло немало времени, и принцесса становилась всё грустнее. Тогда она взяла и написала эту сказку, печально отложила перо в сторону и с тоской посмотрела в окно. И случилось чудо! Сначала сад окрасился изумрудным светом, а потом лазоревым! Король, королева, прислуга и свита — все выбежали в сад! На изумрудной лошади сидел красивый юноша с ясным лучистым взглядом и доброй улыбкой. Рядом он держал за уздечку другую лошадь лазоревого цвета. Пригожая не знала, как ей выбраться, ведь дверь её была заперта. Тогда она широко распахнула окно, лазоревая лошадь оказалась тут как тут. Она подхватила девушку и торжественно подвезла к принцу, который произнес:
— Извини меня, милая Пригожая, я долго не приходил к тебе, потому что ждал, когда ты напишешь сказку о нас.
Принцесса посмотрела на него, утонув сразу в родных и почему-то знакомых глазах и... потеряла сознание. Только не переживайте, это был лёгкий головокружительный обморок от Счастья. Тогда Принц подхватил её на руки и крепко прижал к своему сердцу.
И как тут теперь не поверишь тётушкам-пророчицам?! Вот такое тили-тили-тесто!

Виноградные глаза

Моей зеленоглазой племяшке-Юляшке

Вы не поверите, но так было… Мир родился в чёрно-белых красках. Вы, наверно, представили себе сразу чёрно-белое кино. Точно, верное сравнение! И вообразите, как скучно было жить на бело-серо-чёрном свете?! Но, однажды, в этом мире родилась не совсем обычная девочка. У неё были цветные глаза. Да, да, не как у всех, от светло-серого до чёрного оттенков. Почему я сказал «цветные»? Потому что их цвет не мог уместиться в одно слово «зелёные». Они были аквамариновые, лазурные, малахитовые, изумрудные, нежно-салатные, оливковые, даже купоросные. В зависимости от времени суток и, конечно же, от её настроения. А настроение, надо сказать, у неё почти всегда было солнечное и весёлое. Девушка радовалась всему! Только остальные хмуро — серо посматривали на неё и завидовали. А Иулия, так звали девушку, огорчалась, что только у неё одной такие глаза. И, чтобы все были счастливы, она решилась подарить свои краски людям. Море стало цветом морской волны, каким мы его видим и сейчас, небо — лазурным, иголочки и листики — всех цветов малахита, озёра — прозрачно изумрудными… Все радовались такому чуду! И все просили у неё красок. Девушка была очень доброй. Она израсходовала почти всю свою палитру. И у неё осталась всего одна краска...
 В один дождливый день к ней пришла незнакомая женщина. Она горько плакала. Не называя своего имени, рассказала свою грустную историю и очень просила помочь. Её сына обвинили в воровстве. А суды были на редкость странными. Сын должен выбрать из двух кубков один, наполненный именно вином. Надо сказать, что вино было таким же прозрачным, как и вода. Только в этом случае с него бы сняли обвинение.
— Как можно полагаться на случайность?! — воскликнула девушка, удивляясь судейству, но в тоже время подумала, что, конечно, её сын будет прав, если не виноват, и выберет вино. Случайного ничего нет, и Правда всегда Одна и Везде. Но матери есть матери… И Иулия не могла отказать несчастной женщине. Девушка подарила листьям виноградника свою последнюю бледно-нежно-зелёную краску, чтобы вино отличалось от воды. И глаза её также стали, как две спелые жёлто-зелёные прозрачные виноградины! В тот же момент вино везде стало золотисто-жёлтым! Женщина очень благодарила девушку, целуя её руки. А девушка вдруг заплакала, она больше никому не сможет помочь…
И теперь, когда весь мир радовался, купаясь в красках, Иулия всё больше грустила.
Однажды, в её дверь постучали. На пороге стоял красивый юноша в богатых одеждах.
— Здравствуйте, — поприветствовала его девушка. — Вы, наверно, тоже пришли просить…
Нет, юноша, пришёл не просить, а благодарить. Но теперь, увидев её, что он мог сказать? Что он принц, что его отец-король умер три года назад, и что завистливые князья хотели отравить его до совершеннолетия, чтобы он не стал королем? Мать только вчера рассказала о заговоре, что его хотели отравить, подлить яд. А отрава могла не чувствоваться только в вине. Поэтому она приходила просить бедную девушку окрасить виноградные листья и вино в другой цвет, чтобы он мог отличить его!
Да, юноша пришёл благодарить, но как только посмотрел в бездонные виноградные глаза, его заготовки-мысли куда-то исчезли. Его голова закружилась. Как будто от вина. Нет, это было сильнее вина! Это была Любовь!
— Да, — ответил юноша.
— Но я уже не смогу никому… — её речь прервалась проникновенными словами гостя.
— Да, — повторил он, — я пришёл просить вашей руки!
И благородный юноша опустился перед ней на одно колено.
Ну, как здесь поставить точку? Никак! Они счастливо правили страной. У них было много ребятишек! А Иулию просили помочь только в самых крайних случаях на судах. И когда она смотрела подсудимым в глаза, те, вдруг, начинали говорить только правду. Как говорится: «Истина в вине!»
Ну, а мне что добавить? Нечего, кроме того, что Правда, она и есть Правда, Одна и Везде!

Фреста

Это было так давно, что не представить! Впрочем, нет, совсем недавно, потому что болезни были те же самые, а чувства тем более.
В одном старинном замке у прекрасных герцогини и герцога родился инфант. Он был единственным сыном. Любовь, которой они окутали своего наследника, вы можете представить! Тем более что мальчик был нездоров. Такое случается, особенно, в королевских кровях. Он страдал малокровием. Руки были постоянно холодны, как лёд, а румянец, который иногда посещал его лицо, выглядел как неумелый бросок алой краски художником на холст. Родители очень надеялись, что в период юношества их сын выздоровеет. Но наступила его восемнадцатая осень, а глаза юноши становились всё более безразличными и потусторонними. Мать немало пролила слёз, каких только лекарей они не вызывали, даже из заморских стран. Но те твердили одно, что это неизлечимо. Родители не знали, что делать от отчаяния?! И согласились уже пригласить одну девушку, которая считалась их подданной и проживала в одной из деревень. Про неё ходили слухи, что она помогала людям травами и настоями.
А девушка и не подозревала, о чем её хотят попросить. Она жила своей жизнью. Девушку сначала прозвали чудной, потому что она никогда не улыбалась, а только грустно смотрела в глаза. Да и имя у неё было под стать — Фреста. От неё просто веяло то морозом, то ранней зябкой весной. Потом и вовсе селяне окрестили её Ледяной Душой, так как она всё больше молчала. Её лицо также было белее снега. Она никогда не лгала, а молодые люди даже не пытались заигрывать с ней, поэтому румянца на её щеках никогда не было. Только две фиолетовые жилочки, как реченьки просвечивались за тонкой кожей висков. Девушка согласилась посмотреть на сына своих хозяев. Фреста сразу увидела в нём себя. И поняла, что он бесконечно болен, его белая кровь могла вылечиться только Любовью! Да, она могла бы это сделать, но как? Кто же позволит соединить крестьянское происхождение с наследником герцогства. Никто не знал, кроме неё, что только у ледяного сердца бывает самая Великая доброта и любовь!
Без раздумий Ледяная душа решила подарить ему своё сердце.
— Я вылечу вашего сына, — сказала твёрдо девушка и добавила, — я буду его постельничьей.
— Но как это? Это не позволено! Постельничьи могут быть только из придворных, это великая честь… — начали сомневаться герцог с супругой.
Но что не сделаешь ради собственного сына?! Её приводили тайно под балдахином за два часа до сна молодого герцога. Чудная девушка, дрожа от страха и холода, отдавала своё последнее тепло одеялам и подушкам прекрасного умирающего юноши. Успокоившись немного от холодного, как иголок, прикосновения материи, она начинала рисовать в уме красочные картины лета. Вот трава, как шёлк, она идёт босиком, холодная роса ещё пронзает кожу. Да, нет же, она не холодная, просто будит человека от сна. А вот уже и солнышко встало, оно зовёт работать, ведь солнышко тоже работает с утра до вечера. Ох, как жарко в полдень, день в самом разгаре. Вот бы искупаться! Она бежит к речке! Бултых! Да, ещё холодновата вода, и одеяла с подушками подтверждают это. Но ничего, вода ещё не нагрелась, только щекочет и освежает своим холодом, ведь столько работы надо сделать, ещё полдня впереди. А вот и вечер. Солнышко стало пурпурным, отдавая свои самые жаркие лучи земле. Тёплая ночь опустилась парным молоком-одеялом на всё живущее. Девушка так согрелась и размечталась в эту осеннюю холодную ночь, что даже не услышала шаги придворных.
— Пора, герцог почивать изволит, — слуги накинули снова на полусонную девушку холодный балдахин, а затем отвели в помещение для слуг, где каменные полы и стены вновь отняли у неё тепло. А у юноши было приятно и нежно, как в садах Эдема.
Так продолжалось несколько ночей. И молодой человек понемногу выздоравливал. Все удивлялись, родители также не могли нарадоваться. Они сказали постельничьей, что та проведет последнюю ночь в замке. Но девушка знала, что если она не оставит своего сердца, вся помощь окажется бесполезной.
А сердце Фресты было очень доброе, воображение не знало границ, она очень тонко понимала природу, поэтому без труда могла проникнуть в любую материю жизни. Девушка не стала в эту ночь вызывать картины жаркого лета. Она представила молодого герцога рекой. Холодной недвижимой рекой, покрытой вечным льдом. Да, ей сначала надо сделать прорубь. И Фреста принялась за дело. Это было очень трудно. Ничего вокруг не оказалось, и ей приходилось колоть голыми руками, которые уже по локоть были изрезаны льдом! Пошёл второй час её пребывания здесь. Надо успеть! Но вот и показалась ледяная прозрачная вода! А вот и шаги придворных. Смелая девушка без раздумий нырнула в вечно-холодные воды. Вода сразу поглотила её и начала перенимать жаркое человеческое тепло!
— Вставай, герцог идёт! — приказал один из придворных. Но девушка была недвижима.
— Так она мертва! — воскликнул другой. — Давай быстрее её в мертвецкую!
Юноша не вошёл, а вбежал в свою опочивальню! Что с ним?! Ему хотелось прыгать и бегать, петь и плясать! Глаза увидели сотни красочных оттенков жизни, а сердце наполнили наитончайшие чувства!
Он готов был обнять весь мир! Какой сон?! Юноша побежал к матери, чтобы сообщить ей, как хочет жить, как хочет любить! Мать-герцогиня плакала и радовалась вместе с ним! Она понимала всё... Но теперь могла сказать сыну правду, так как Фреста была мертва.
— Это девушка-крестьянка спасла тебя, сынок! Ты только не волнуйся, она, к сожалению, умерла сегодня. Не переживай, мы воздадим все почести, ей уже отвели место в нашей родовой усыпальнице, — старалась спокойно говорить мать, чтобы не нарушить солнечного состояния сына.
— Я хочу посмотреть на неё! — юноша уже бросился из замка, несясь, как молодой ветер по всем лестницам и коридорам.
Та, которая спасла ему жизнь, лежала под белой прозрачной вуалью. Герцог без страха сбросил шёлк и увидел безмятежное и счастливое лицо девушки! О, как она была прекрасна! Юноша, приобретший всего пару часов назад такое богатое сердце, просто не знал, что с ним делать?! Он хотел любить, любить весь мир! И первый, кто повстречался на его пути — эта девушка. Красивее он не видел. Но почему она мертва? Горячие слёзы брызнули из его глаз.
— Она мертва, — как эхо повторили подоспевшие придворные.
Молодой герцог не мог отвести от Фресты глаз. Он зачарованно смотрел на тонкие черты лица. Вдруг, о, Боже, юноша заметил тоненькие фиолетовые ниточки-ручейки на висках под белоснежной восковой кожей! Они бились! Слабо, но бились! Он безудержно начал покрывать их поцелуями, согревать своим дыханием её губы, прижимать прозрачные руки к своему сердцу! Вдруг, нежная улыбка тронула губы девушки, а потом разбудила и её глаза!
— Как долго я была под водой, — устало произнесла Фреста. Затем увидела счастливое и заплаканное лицо молодого герцога. — Это ты спас меня, о, благородный юноша!
Они вышли из каменного склепа, держась за руки, и больше никогда не отпускали друг друга! А очевидцы ещё долгое время поговаривали, хотя сомнений много было: «Только два холодных сердца способны растопить лёд и смерть победить!» А вы как думаете?

Владимир Милов.

Умная голова

Собрались однажды лесные жители на совет. Неуютно в лесу жить стало, порядка нет: бобры, где попало, деревья валят, плотины строят, пастбища и пойменные луга затапливают; кроты, где вздумается, землю роют, чем муравейники бессчётно множат; о птицах и говорить не приходится: старое гнездо обвешало, новое вьют, а прежнее на дереве ещё долгие годы болтается. Оно понятно — дело житейское, но через всё это лес в великое запустение приходит, больно на него смотреть становится.
Спорят собравшиеся, кричат, каждый соседа в неряшливости норовит уличить. Вот-вот дело до потасовки дойдёт, шум, гам, визг, писк, а толку никакого. А самое досадное, что конца-края этому совету не предвидится.
Толкает лиса медведя:
— Ну-ка, рявкни на них, Михайло Потапович! А то этак мы до третьих петухов заседать будем.
Взревел медведь, приподнялся на дыбы, и такая тишина мигом на поляне установилась — муха пролетит — слышно.
— Ну вот, — говорит лиса, — давно бы так! Чего за зря глотки драть, порядка от этого в лесу всё равно не прибавится.
— А что делать-то? — спрашивают звери. — Говори, лиса, коли знаешь, не умничай.
— Нужно нам себе мирового судью выбрать!
— Это ещё что за невидаль? — поинтересовался волк.
— Мировой судья — это тот, кто за порядком в лесу следить будет, споры звериные разбирать, с виновных взыскивать, да суд над неряхами вершить. Кого в нечистоплотности уличит, с того мы всем миром и взыщем: из леса ли вовсе изгоним, может, и к смерти приговорим — это уж, как народ решит.
Призадумались звери. И есть над чем: великую власть этот мировой судья иметь будет, против целого мира и медведь, пожалуй, не устоит. А главное, каждый не только за соседом, но и за собой вину знает, боязно перед таким судом предстать. Ну, да делать нечего, сами по порядку истосковались. Только кому такую честь оказать можно? Кого выбрать?
— Лису! Лису! — закричали звери. — Кого ещё?! Это она придумала! У неё и характер незлобив, и ум изворотлив, а что хитра, так без хитрости только одни дураки живут и то недолго, так как век дурака короток.
Поклонилась лиса собравшимся и говорит:
— Спасибо вам за высокое доверие! Обещаю разбирать ваши дела непредвзято, по совести и справедливости, не взирая ни на вес, ни на рост, ни на силу, а вы мне в этом помощниками будете, и подскажите, и поправите. Ну, с кого начнём? — Скользит лиса взглядом по собравшимся. И всё никнет пред её взором, как в июльское пекло перед солнцем. Звери головы в плечи втянули, друг за другом прячутся. — Давай начнём, заяц, с тебя — выходи из круга! Не ты ли яблоню на поляне обгрыз? Замечательная была яблонька — одна единственная на весь лес. Бывало, зацветёт весной — душа радуется!
— Не губи, Алиса Патрикеевна, посажу две новых!
— Смотри, проверю! Лось, бездельник, ты где свои рога прошлогодние бросил? Уже и не помнишь? Так я тебе напомню — возле родника. У тебя уже давно новые выросли, а старые и по сей день там валяются. Не съесть ли нам тебя за это? Будет и для других поучительно, и славному собранию польза великая.
— Что ты? Что ты? — взмолился лось. — Сегодня же утоплю в болоте эти проклятые рога.
— В болоте, в болоте, — загалдели цапли. — Взяли моду: всё ненужное в болото бросать, а там, между прочим, уникальная микрофауна и того, что набросали нам до осени не вывезти.
— Ладно, в болото нельзя в овраге зарою!
— А что притих, Михайло Потапович? На вид такой богатырь, а притаился, как мышь. Кто себе сосну на берлогу сломал, а пень оставил, и теперь все за него цепляются. Сама там, на днях, чуть половину хвоста не оставила. Может, тебе в нашем лесу жить надоело? Может, ты себе какую-нибудь пустыню присмотрел? Поведай миру, не скромничай.
— Выкорчую, Алиса Патрикеевна, мне и самому этот пень, как бельмо в глазу.
— Я вот, что думаю, прервём мы пока наше собрание — пусть каждый свои огрехи исправит, мусор за собой уберёт, а через недельку вновь соберемся, но я тогда уже больше такой доброй не буду.
Бросились звери в рассыпную к своим гнёздам, норам наводить чистоту. Лес — он только на вид ничейный, а на самом деле весь поделён на владения, у каждого свои.
Идёт лиса по лесу, видит, медведь над пнём трудится, пыхтит, тужится, и так и сяк норовит его из земли вывернуть:
— Бог в помощь, Михайло Потапович!
— Спасибо, Алиса Патрикеевна! Упарился я с ним. На вид, вроде трухлявый, но уж больно корни глубоко сидят.
— Ну, трудись, трудись, а я пойду, посмотрю, не бездельничает ли кто.
Отошла лиса в сторону и легла под деревом:
— Ох, и устала я сегодня! Это ж надо такую работу организовать — весь лес в движение пришёл, как муравейник. Не худо бы и мне возле своей норы посмотреть, всё ли престольно там: не ты, так другие намусорят, а я ведь теперь мировой судья — вся на виду.
 
Как волк зиму проспать хотел

Повстречались поздней осенью волк с медведем в лесу, раскланялись:
— Далече ли, Михайло Потапович, путь держишь?
— Решил, брат, до бора дойти, хвои поесть. Зима на носу — нужно желудок закрепить перед спячкой.
— Далась тебе эта хвоя! Я здесь неподалёку лося заприметил, может, отобедаем, а то мне одному такая добыча не под силу.
— Не вводи меня, братец, в искушение — мне диету соблюдать нужно.
— Ну, как знаешь! Счастливый ты, Михайло Потапович, сейчас завалишься спать, проснёшься — зимы, как не бывало. А для меня зима самое лютое время года. До весны так поистаскаешься, да оголодаешь, что родная шкура велика станет.
— Да-а! — посочувствовал медведь. — Не повезло тебе, братец! А зима в этом году суровая быть обещает: и птица дружно на юг тронулась, и муравьи глубоко в землю ушли, и рябина осыпная.
— Вот то-то и оно: кому пироги да пышки, кому тумаки да шишки, и что я медведем не родился?
— Экий ты, братец, завистливый! Ложись себе спать, кто же тебе не даёт?
— Я бы с радостью, да не в моих это правилах, и логово моё для этого не предназначено. Это даже не логово, а лазарет: приполз раненый на брюхе, отвалялся, зализал на шкуре пробоины и путь-дорогу за новыми увечьями.
— Хочешь, у меня спать ложись. Берлога у меня новая, просторная, мхом утеплённая, а вдвоём надышим — теплее спать будет.
Подумал, подумал волк и согласился.
Погуляли они ещё с медведем по лесу, подышали студёным осенним воздухом. Медведь хвои поел, а волк зайчатиной закусил.
Вскоре подул пронзительный северный ветер и повалил хлопьями снег — само время в спячку отправляться. Медведь на полати лёг, а волк на лавке растянулся.
Долго ли коротко спали — нам про то не ведомо, только проснулся первым волк: тишина кругом, тьма хоть глаз коли, слышно лишь как медведь во сне храпит, да ветер на улице завывает.
Захотелось волку пить, да так захотелось, что хоть вой, и сон на ум не идёт. Сунулся волк на улицу, да не тут-то было — дверь в медвежью берлогу уже снегом занесло. Лёг волк опять на лавку, лежит, скучает, клянёт проклятую жажду, да волчью бесталанную судьбу. Ну, лежи, не лежи, а пить-то хочется. Встал, стал по берлоге шарить, нет ли где воды. Тут впотьмах и наткнулся он на медвежий шкаф. А в шкафу том — чего только нет: морс и клюквенный, и малиновый, одной только рыбы и вяленой, и копчёной с десяток сортов.
— О! — обрадовался волк. — Здесь зимовать можно!
Поел волк, напился, лёг спать, проснулся — опять к шкафу! Вскоре остались от медвежьих припасов одни только приятные воспоминания. А тут, как назло, и есть-пить хочется, хоть в пору буди медведя, чтобы на улицу выпустил, или ложись и помирай на лавке бесславной голодной смертью.
Пошёл волк опять к шкафу, все полки обнюхал — как есть всё подытожено, хоть бы где крошка какая завалялась. Взял волк табуретку, полез на самый верх. Облокотился волк на шкаф, а шкаф без продуктов пустой, лёгкий, качается из стороны в сторону, крениться начал. Эх, сорвалась зимняя спячка! Упал волк наземь, а сверху на него ещё шкаф свалился — грохот, словно из пушки бухнули.
А медведю в это время, как раз сон про облаву снился. Вскочил он с полатей, вышиб дверь, и на улицу, взревел, встал на задние лапы, глаза молнии мечут, глядь, а на улице ни души, тишина, всё в сугробах до самых макушек. Возвратился медведь в берлогу весь в метельной пене, а там волк из-под обломков шкафа вылезает. Схватил Михайло Потапович гостя за шиворот и поволок к выходу, на улице приподнял его и такого пинка выписал, что у волка только задние лапы из сугроба показались.
Так в эту зиму ни волк, ни медведь не спали: волк по округе рыскал, а у медведя нервы расшалились, всё никак его постоялец из головы не выходил:
— Экий подлец! Припасы все съел, меня разбудил, берлогу выстудил.
С тех пор медведь уже больше волка к себе в гости не зовёт, но, ни в глаза, ни за глаза прошлым не попрекает. Волк на медведя тоже не в обиде, но, помня тот пинок, при встрече сторонится.
 
Сытая неволя

Тяжело в лесу зимой приходится: и холодно, и голодно, мороз жмёт, ни на миг не отпускает. Даже вековые сосны и те от него стонут. Кажется, не вмёрзни они в землю могучими корнями, стали бы от холода притопывать да прихлопывать заснеженными лапами, а то вовсе бы в пляс пустились. А голодно-то как? Белый свет не мил. Сидит под сосной голодный волк и думает горькую думу: «Нет никого несчастнее меня на целом белом свете: лоси кору осиновую гложут, кабаны жёлуди, да корешки разные из-под снега выкапывают, клесты да белки шишками промышляют, медведь тот и вовсе спать до весны завалился, одному только мне не отвёл Господь иного пропитания, кроме мяса. А где его взять мясо-то? Уже неделя на исходе, как на зубах, кроме снега ничего не было».
Тут, прыгая с ветки на ветку, осыпала волка пушистым снегом белка. Задрал волк к верху морду — высоко белка сидит, не достанешь:
— Хорошо тебе, вертихвостка, скакать на сытый живот, а тут ещё день — два ослабну вовсе и умру где-нибудь в овраге. Ну и сиднем сидеть — ничего не высидишь, пойду, поброжу по лесу — волка ноги кормят.
Выскочил из кустов заяц — нос к носу с волком столкнулся и такое сальто вывернул, что всего волка снежной пылью припорошил. Лязгнул волк зубами — промахнулся, увернулся косой. Попробовал, было, догнать — куда там, провалился в сугроб по самые уши. Вот она — волчья доля!
Нет в лесу удачи, пошёл волк на поля в надежде хоть мышами поживиться — тщетно, не даётся добыча в зубы, как заколдованная.
Набрёл к вечеру волк на крестьянский хутор. Пахнуло на него жилым духом, чуть было слюной не подавился. Собаки его учуяли, залаяли, заметались по двору.
— Вот кому жизнь, — позавидовал волк. — Ни забот, ни хлопот, а вся работа — на ветер брехать. Наймусь-ка я к мужику на службу, где наша не пропадала.
Подошёл волк к воротам, что тут началось: скотина в хлеву забеспокоилась, псы с цепей рвутся.
— Цыц, вы! — говорит волк. — Полно глотки драть, я с миром пришёл.
Вышел на террасу мужик.
— Здорово, хозяин!
— Здорово, разбойник!
— Был из меня разбойник, да весь вышел. Пришёл к тебе на службу наниматься.
— За твою службу давно твоей шкуре у меня на печи лежать положено, не ты ли у меня по осени бычка зарезал?
— Я! Только бычка твоего всё одно не вернёшь, а со шкуры моей тебе особого прока не будет: шрам на шраме, то с кабаном не поладил, то медведю дорогу не уступил, одна только твоя картечь дважды задевала. Да и чести тебе моя шкура не сделает — не охотой ты её добудешь.
Почесал мужик бороду и говорит:
— Что ж, служи! Береги хозяйское добро — будет тебе и суп с убоиной, и хлеба добрый ломоть, и солома свежая на подстилку.
И началась волчья служба. Нанялся, что продался: хорошо ли плохо, а терпи — уговор дороже денег. Кормит хозяин хорошо, будку новую для волка поставил, кованую цепь с ярмарки привёз, и племенной бык такую не порвёт, только ребятишкам своим строго-настрого запретил к волку подходить, он хоть и на службе, а всё ж зверь лесной, с обострённым чувством самолюбия, не по нраву ему могут быть детские забавы.
Поправился волк телом: ест власть, спит вволю, казалось бы, жизнь лучше и не надо, ан нет, напала на него проклятая тоска, всю душу выела. Нет от неё никакого спасу, особенно тихими лунными ночами. Лес родной снится, и представляется он чем-то вроде земли обетованной, словно не в нём подыхал волк месяц с голоду.
А тут ещё ошейник шею натёр, цепь кандальная за спиной звякает, в будке спать не привык — душно, а на улице луна с высоты взирает, свет струит золотой, мягкий, словно с укором спрашивает: «И на что ты свою волю променял?»
Днём суета на дворе, сутолока, народ снуёт, скотина бегает. Смотрит волк на дымящийся в миске суп, и кусок в горло не лезет.
Подошёл к волчьей миске расписной кочет  и принялся из хлёбова кусочки повкусней выбирать. Щёлкнул волк зубами, и полетели по ветру нарядные перья петушиного хвоста — краса и гордость. Лишился наглый петух хвоста, еле ноги унёс, а тут, как на грех, хозяин на улице оказался:
— Это ты так моё добро стережешь?!
И познал волк нрав хозяйской плётки. Через себя переступил, но стерпел.
Раз опять нашла на него ночью тоска — звонкая, пронзительная, волчья. Зарекался волк не выть по ночам, да, на сей раз, не сдержался. И завыл-то в четверть сил, посмотреть, не разучился ли? Что тут началось: скотина заметалась, замычала, заблеяла, птица переполох устроила, в окна биться стала. Вновь прошлась по волчьим бокам хозяйская плётка. Ближе к утру только все и угомонились.
Позвал волк потихоньку хозяйского пса Барбоса. Подошёл к нему Барбос:
— Чего тебе?
— Ты помнишь в прошлом году, когда по малину с хозяйскими детьми ходил и на меня в лесу нарвался?
— Помню.
— А ведь мы в то время враждовали, и я легко мог бы тебя смерти предать.
— Спасибо, что помиловал.
— Я и впредь тебя не трону — перегрызи мой ошейник.
— Да ты в уме ли?! Сам ведь на службу напросился.
— Не по мне эта служба, Барбос! Чужой я здесь: видно, коль родился в волчьей шкуре, не лезь в собачью стаю. Отпусти меня на волю, иначе худо будет, не хочу я зла этому дому.
Взглянул Барбос в волчьи глаза, и бросил его в озноб ледяной холод, такой, что поджилки затряслись. Словно в полынью окунули. Перегрыз Барбос ошейник, перепрыгнул волк через забор и был таков.
Бежит он заснеженным полем, овраги, лощинки перемахивает, не бежит, а летит, как птица. Играют на серебряном поле золотые лунные блики, и как будто веселее сегодня луна смотрит.
Чувствует волк, как от каждого прыжка наливаются силой разрыхлевшие в неволе мускулы, с каждым вдохом силы прибывают, сердце зашлось от непонятной радости, словно весна на дворе, голова от восторга кружится: всё кругом родное: поля, луга, леса, перелески, всё с младых когтей до боли знакомо.
Вот заяц перед лёжкой следы путал. Сначала с тропы влево прыгнул, потом, видимо, через голову кувыркнулся, назад скакнул, и вправо через тропу махнул. Эка невидаль, знакома волку эта хитрость: пока хищник станет заячьи следы распутывать, заскрипит под его лапами снег и подаст косому сигнал опасности, выскочит заяц из-под снега и задаст стрекача. Не стал волк по снегу топтаться, а сразу прыгнул под одиноко стоящий куст и через мгновение прижал лапами к земле плутоватого зайца, прикусил зубами шею. Заверещал заяц, взмолился. Разжал волк пасть — беги, косой, радуйся жизни. Ночь сегодня чудесная, волшебная ночь, даже волчье сердце на добро настроено.
Одно он понял: не в миске с супом заключается звериное счастье, и ничтожна будка со свежей соломой, по сравнению с той свободой, которой волк теперь обладает. А свобода — это, братцы мои, такая вещь, что возлюбивший её уже никогда не сможет вынести затхлый дух сытой неволи и ненавистное лязганье хозяйской цепи.

Лидия Огурцова.

Лабиринт

Полина сидела у окна и горевала — она снова поругалась с мамой.
А всё из-за того, что та не пустила на дискотеку.
«Ну почему родители не понимают детей? — думала Полина. — Девчонки станут смеяться: тебя предки дома, как принцессу, заточили! А Серёжка с Лилькой танцевать будет...»
От этих мыслей настроение испортилось ещё больше.
«Ну, и пусть! Так мне и надо! Нечего было родителям про дискотеку рассказывать! Как любит повторять дядя Саша: болтун — находка для шпиона. Вот и сиди теперь дома, принцесса Полина!»
Она сердито толкнула стул, и тот с грохотом опрокинулся на пол.
— Мя-я-у! — обиженно отозвался кот Васька.
— Ах, маленький, прости! Лапку прищемила? Я нечаянно! Это всё мама с её запретами. Вот уйду из дома — буду жить одна. А они пусть друг друга воспитывают! — Полина почесала кота за ухом. — Вместе с тобой, Васька, уйдём! Пусть поволнуются: куда это мы пропали? От мамы только и слышно: «Ты посуду помыла? Уроки выучила? В комнате убрала?» А папа ей поддакивает, телевизор выключить норовит: «Не смотри всякую ерунду! И вообще, эта программа не для детей, лучше сходи в магазин за хлебом!» Получается, я должна ходить по магазинам, мыть посуду и целый день учить уроки. А ведь мне уже двенадцать лет! Когда же жить?
Полина накинула на плечи куртку, подхватила на руки кота и выбежала из квартиры.
Во дворе никого не было. Вечер был тихий и тёплый. Она обошла спортивную площадку, покаталась на детской карусели и пошла к парку. Солнце спряталось за верхушками деревьев, тени от которых сползали на дорожку. Вдоль аллеи стояли скамейки. Полина села на одну из них и задумалась. Обида на родителей прошла, но на душе у девочки всё равно было неспокойно.
Позади скамейки нищий побирушка что-то искал в траве.
— Ты почему такая грустная? С подружками поругалась? — спросил он, присаживаясь на край скамейки.
Поля отрицательно покачала головой.
— С родителями? — понимающе произнёс нищий.
Полина кивнула.
«Видела бы меня мама, — подумала она, — вот крику было бы!»
— Да, не бойся, я безобидный! — будто прочитав её мысли, успокоил Полину нищий. — И кот у тебя защитник ещё тот.
Нищий провёл в воздухе рукой, изображая что-то большое и круглое, наверное, кота.
— А с родителями ты зря поругалась...
— А что они... — обиженно начала Поля. — То нельзя, другое нельзя! Как будто сами молодыми не были!
— Хочешь, я тебе их молодость покажу? — подмигнул нищий.
«А что, — решила Полина, — это даже интересно!»
Они остановились на другом конце парка у раскидистого дерева, в стволе которого Полина увидела дупло.
Нищий легко вскарабкался на ветку и протянул руки:
— Давай кота!
Полина подпрыгнула, ухватилась за ветку, подтянулась и следом за нищим забралась на дерево.
По другую сторону дерева виднелась каменная дорожка, обрамлённая зелёной травой и цветами: жёлтыми лилиями на длинных тонких ножках.
— Прыгай! — скомандовал нищий.
Соскочив на дорожку, девочка удивилась. Жёлтые цветы, казавшиеся маленькими, свисали у неё над головой.
«Я что, уменьшилась? И почему здесь утро, когда должен быть вечер?»
— А здесь вообще всё наоборот, — услышала она.
Рядом на задних лапах стоял огромный кот в чёрном сюртуке и цилиндре, который делал его очень смешным.
— Васька, ты? — прыснула Полина.
— Ничего смешного, — поправил цилиндр кот.
— А нищий где?
— Это он в вашем мире нищим был, а в сказочном он — Принц.
— Странно всё это: кот в цилиндре, нищий — Принц, а я вообще в коротышку превратилась!
— Правильно! Ты ведь, Полинка, совсем ещё ребёнок: не самостоятельная, инфантильная растёшь. Что толку, что рост у тебя высокий был? А здесь: кто ответственный, тот большой, а кто беззаботный — тот маленький.
— Ты откуда слова такие знаешь: «инфантильная, ответственный»? — передразнила его Полина.
— Так телевизор с тобой целый день смотрю — вот и нахватался!
Спорить Полина не стала. Если уж любимый кот о ней такого мнения, что дальше-то будет? Она весело посмотрела на Ваську.
— Куда это нищий, то есть Принц, — поправилась она, — нас с тобой заманил?
— Не заманил, а в Лабиринт Времени пригласил! — важно ответил кот. — Видишь замок? — он указал лапой на круглое сооружение в конце дорожки. — Это — Лабиринт. Кто туда войдёт — прошлое увидит.
Внутреннее убранство замка Полине понравилось: золочёные двери, расписные потолки, старинные картины. У кресла с высокой бархатной спинкой стоял Принц.
— Добро пожаловать в мою игру, — приветливо помахал он рукой.
Кот снял цилиндр и уселся в кресло.
— А мне что делать? — спросила Полина, рассматривая противоположную стену.
— Можешь на картины пока взглянуть, — промурлыкал кот.
Картины, и правда, были замечательные. Полина остановилась возле одной из них. Две барышни-гимназистки идут по заснеженной мостовой. Рядом усатый извозчик, посмеиваясь, натягивает вожжи. Лошадь, повернув голову, смотрит на гимназисток. Крупные снежинки садятся девушкам на ресницы. Одна из барышень — высокая, большеглазая с тонким носиком и пухлыми губами — кого-то напоминает... Да это же бабушка!
Полина тронула рукой холст — вдруг рука провалилась, девочка покачнулась и полетела внутрь картины. Ледяные снежинки тут же облепили её волосы и плечи.
«Холодно-то как!» — выбираясь из сугроба, подумала она.
— Эй, барышни, замёрзли? Садитесь, подвезу!
«Это извозчик гимназисткам кричит. А меня почему-то не видит».
— А лошадь у тебя быстрая? — откликнулась одна из девушек, та, что на картине была нарисована рядом с бабушкой.
— Обижаешь, красавица! Лошадь — что надо: домчит в один момент!
— Поехали, Сима, холодно идти, да и стреляют, слышишь?
В соседнем переулке послышались глухие хлопки, похожие на выстрелы.
«Сима — значит Серафима. Бабушку звали Серафима Евгеньевна».
— Нет, Лиза, отец увидит — заругает!
— Мы на углу выйдем — отец ни за что не догадается, — уговаривала подругу Лиза.
Извозчик лихо откинул меховую накидку, укрывавшую сани, и Полина увидела, как девушка, которую звали Лиза, решительно забралась на сиденье.
«Ой, бабушка, не садись! Ты в глаза его посмотри — хитрющие глазищи!» — испугалась Полина.
Серафима немного помедлила и села рядом с подругой.
«Ах, какая ты неосторожная, бабушка! Разве можно к незнакомцам в сани садиться?» — с досадой подумала Полина, забираясь под меховую накидку следом за девушками.
Ехали долго. Сначала было тихо.
— Сима, Сима, а куда это он свернул? — послышался голос бабушкиной подруги.
— Послушайте, любезный... Нам в другую сторону! — заволновалась Серафима.
— Он нас не слышит! — вскрикнула испуганно Лиза.
Сани остановились. Полина выглянула из-под мехового покрывала и увидела двух цыган: одного с чёрной курчавой бородой, другого — с серьгой в ухе.
— Ну, Ванька, ну, прощелыга! — захохотал бородатый цыган. — Каких красавиц привёз!
— Барышни! — зацокал языком довольный собой извозчик. — Гони монету!
«Эх, бабушка! Ну, и влипла же ты! Придётся выручать».
Полина метнулась из-под меховой накидки, толкнула в спину извозчика Ваньку, схватила вожжи и, что есть силы, ударила ими лошадь:
— Но-о-о!
Лошадь галопом понеслась по заснеженной мостовой.
— Сима, а где извозчик? А-а-а-а... Мы сейчас разобьёмся!
«Это Лизка от страха орёт! Меня не видит и думает, что лошадь сама скачет».
Сани пронеслись по площади, повернули за угол и чуть не сбили какого-то прохожего.
— Тпру! — парень в военной форме ухватил разгорячённую лошадь за уздечку. Полина от удивления выронила вожжи.
«Дедушка!» — узнала она.
— Ах, молодой человек! Мы так испугались, так испугались! — затараторила Лиза. — Представляете: лошадь понесла, а перед этим нас чуть не похитили цыгане!
— Давайте-ка, я вас домой доставлю, — парень улыбнулся Серафиме.
— Спасибо, — послышался её смущённый голос.
«Ну, и дела!»
Полина посторонилась, пропуская на своё место дедушку.
«Так вот как они познакомились!» — подумала она — и в ту же секунду вывалилась из картины обратно.
— Ты чего вся мокрая? — удивился Васька. — Там дождь идёт?
Он склонился над выпавшей из картины Полиной и осторожно стряхивал с её волос капли воды.
— Нет, Васька, там снег. Знаешь, а ведь бабушку чуть цыгане не похитили! Теперь я понимаю, почему она мне все уши прожужжала: «Не садись в чужую машину! Не говори с незнакомцами!»
— Вот оно как... — кот сочувственно покачал головой. — Боится за тебя, значит! Ты другие картины смотреть будешь?
— Теперь уж обязательно посмотрю!
Картин было много. Некоторое время Полина, Васька и Принц молча рассматривали старые полотна.
— А почему меня никто не видел, когда я внутри картины была?
— Так ведь это игра такая, Полинушка, — усмехнулся Принц.
— Хорошо бы маму найти.
— Вот она!
Кот ткнул лапой в картину, висевшую в самом низу.
— Осторожно! — закричала Полина, едва успев схватиться за хвост исчезающего в картине кота.
— Эх, Васька, и когда ты слушаться будешь?! А ещё цилиндр надел! — выползая из кустов, в которых они с Васькой оказались, отчитывала кота Полина.
— Цилиндр с другой стороны картины остался, — виновато произнес кот.
Девочка огляделась по сторонам.
— Разве на картине одни кусты были?
— Нет, танцы там были, буги-вуги всякие. А в углу — кусты. Ты когда за хвост меня поймала, к ним и утащила.
Танцплощадка, огороженная высоким забором, находилась в центре парка. Трое мальчишек повисли на заборе, пытаясь перелезть.
— Хулиганы, наверное, — всё ещё чувствуя себя виноватым, проговорил кот.
— Ты лучше подумай, Васька, как мы внутрь пройдём, — отмахнулась от него Полина. — Видишь: билетёрша строгая стоит. А у нас билетов нет!
— А зачем билеты? Нас же не видит никто, забыла?
— Забыла! — обрадовалась Полина.
Внутри ограды было весело: музыка гремела, лампочки мигали, девчонки повизгивали от восторга.
Васька, зажав уши, присел на задние лапы и уставился на танцующие парочки.
— Музычка ещё та, — засмеялась Полина, пробираясь поближе к сцене. Ей всё здесь нравилось. Она запрыгала, закружилась и чуть не сбила с ног рыжеволосую девчонку.
— Мамочка! — охнула Полина, от растерянности забыв, что она невидимая, и прячась за колонной.
— Ой! Я каблук сломала! — воскликнула соседка рыжеволосой девушки.
— Прости, Зоя, меня кто-то толкнул! — ответила та, что была похожа на Полинкину маму.
— Может, он? — Зоя указала на симпатичного парня в голубых джинсах, танцующего рядом. — Ходит и ходит за тобой, как телёнок на верёвке.
— Да ну его!
— Тогда, может быть, этот?
Подружка помахала рукой высокому длинноносому мальчишке.
«Это тот, что через забор лез. Ну, и страшилище!»
Полина заметила, как мама покраснела и стала быстро пробираться к выходу. Мальчишка, которого Полина мысленно назвала «страшилище», двинулся наперерез.
Музыка всё гремела, и Полина не слышала слов, которые парень говорил девушке. Он крепко сжимал её руку, придвинувшись к ней почти вплотную. Наконец, девушка вырвала руку и ударила парня по щеке.
— Ой, Васька, беда! — затормошила Полина ошалевшего от громкой музыки кота. — Мать пощёчину хулигану врезала, — боюсь, ей не сладко придётся!
— Что врезала? — не понял её немного чумной от музыки кот.
— Спасать маму надо — вот что! Видишь, она по аллее побежала, а это страшилище носатое — за ней! Уж поверь мне, Василий, я таких противных мальчишек знаю!
— Хулиганьё! — согласился едва поспевающий за Полинкой кот.
У единственного фонаря, освещавшего тёмную аллею, послышался испуганный голос девушки:
— Я сказала тебе: отстань!
— Не отстану! Я король Красной горки — и ты будешь моей королевой!
— Он что, в игру играет? Тоже мне, король Длинный Нос объявился! — возмутилась Полина.
— В те времена, Полинушка, хулиганы себя королями называли, — зашептал ей на ухо кот.
Они с Васькой притаились за кустом сирени, стараясь не пропустить ни одного слова.
— Отпусти девушку!
У фонаря появился тот, кого мамина подружка называла «телёнком», парень в голубых джинсах.
— Ты кто такой? — длинноносый «король» вынул из кармана перочинный ножик.
— Ого, сейчас драться будут! — обрадовался кот.
— Чему радуешься, балда! Вон дружки хулигана сюда бегут. Маму выручать надо! — разозлилась Полина.
Схватив лежавший у ног плоский камень, она поспешила на помощь. Грозно исторгнув: «Мяу!», ломая кусты, кот прыгнул следом.
Что увидел называвший себя «королём» парень — можно только предположить. В свете единственного фонаря на него навалился мяукающий куст сирени, а лежавший камень вдруг поднялся в воздух и ударил его в самое ухо.
От неожиданности длинноносый «король» заплакал. Парень в голубых джинсах и девушка, не раздумывая, побежали по аллее парка, а Полина и кот благополучно вывалились из картины.
Через час Поля уже сидела на диване в своей комнате, а Васька сладко посапывал на её коленях.
— Теперь-то я знаю, чего ты так боишься, – прошептала Полина, прижавшись вечером к маме. — Этого со мной никогда не случится.

Наталья Майданик.

Весняночка

Легенды, сказки, письмена
Сплели историй времена.
 
Когда это было — никто не помнит. А надо ли? Жива-живёхонька сказочка-легенда и поныне. Быльём не поросла, потому что сказывается, передаётся от дедов, прадедов — нам с вами, да детям нашим. Так и тянется ленточка памяти людской: не путается, не рвётся. Каждый ленточку поправит, слово доброе добавит, оттого краше да ярче прежнего она становится. Знамо, слово народное — мудрое да вечное, никакому времени не подвластно.
В деревне одной, в семье бедной, но счастливой, родился сынок долгожданный. Красавец-младенец: пухленький да румяный, глазки, что озёра голубые — большие и бездонные, кудри колечками цвета льна, а губки, словно лепестки маковые.
Нянчили, пестовали мальца: «Люшеньки, лелюшеньки…»
Алексеем крестили, а Лелюшкой прозвали — с ласкою!
Вырос он складный да ладный, весёлый да красивый. А за улыбку добрую, трудолюбие да почитание старших, все деревенские любили его, а особливо девушки. Заглядывались на жениха завидного. День и ночь поджидали, прислушивались: не пройдёт ли Лелюшка, да не заведёт ли песенку, в дудочку играя. Только, паренёк другие мысли лелеял, иного желал. Манили его луга зелёные, простор голубой да поляны цветочные. Любил он рассветы встречать, солнышку подыгрывать и птичкам подпевать.
Коров пас деревенских с утра до ночи — пастушком был. От песен его ласковых, травы сочной, за день нагулявшиеся бурёнки молоко давали — слаще мёда.
Мечтал Лель о девушке одной, которая являлась ему с грёзами весенними, звала-кликала, исчезая дымкой туманной.
Сказывала Лелю бабушка, что есть такая красота — Весняночкой зовут, что выходит она к людям с Весной вместе, с матушкой своей. А как мать отлучится, так Весняночка к парням да девушкам деревенским стремится. Исподволь наблюдает за ними, как они хороводы водят, песни поют. Быть бы ей средь них, но Весна-матушка строга запретами!
Потому и стерегут Весняночку, от людей скрывают пуще матери самой, два сводных братца-месяца: Февраль и Март. Сами часто ссоры меж собой заводят, потому что Февраль к зиме ближе, а Март весной обласкан. Хоть и не могут друг без друга, ходят рядышком, а чтобы не ссориться — не получается! Февраль воет да метёт снегами, а Март льдинками колючими сорит, старается. Ночью «воюют», а днём прячутся — по погоде. А как солнце жарче, да дни длиннее становятся, так Февраль не выходит почти — уставший, а Марту недосуг: дел весенних великое множество.
Верил Лель рассказам про Весняночку — всем сердцем. А коль есть вера, так по вере и случается…
Наступил последний день зимы. В своих делах и спорах забыли братья о Весняночке. Обоим недосуг: Февраль уходить собрался, до года следующего обижен, а Март заважничал перед братом! То гололедицу наведёт с ветерком северным, то, вдруг, в лужице вздумает искупаться, на солнышке понежиться. Переменчив и горд. Март всё же…
А уж, про то, что Весна наказ давала братьям-месяцам, чтоб глаз не спускали с Весняночки, а в деревню к людям — ни-ни! — забыли вовсе.
А Весняночке только того и надобно! Обрадовалась девица-красавица свободе своей — гуляла, где хотела.
Ждал Лель весну с нетерпением. Знал, что Весняночку сможет встретить. Одной мыслью жил — свидеться поскорее. Так в последний день зимы птичка-невеличка весточку Лелю на хвосте принесла, что девица-красавица одна гуляет, без присмотра. Забилось сердечко молодое от радости долгожданной, заторопился Лель на свидание.
Умылся водицей ключевой, расчесал, разбросал кудри по плечам широким, поспешил на полянку, где Весняночку люди видели. Только, чем завлечь красавицу? И вспомнил пастушок о дудочке своей. Знал, чувствовал, что услышит девушка звуки сердечные, подойдёт да улыбнётся. Чего же больше для счастья надобно?! Заиграла дудочка — ожила будто. Полилась мелодия, на трели соловьиные похожая. Заглядишься — заслушаешься! Песня душевная да трепет сердца влюблённого донесли до Весняночки звуки манящие. Встрепенулась девица навстречу счастью желанному, будто и нет преград никаких!
Выбежала на полянку, где Лелюшка поджидал, и от растерянности остановилась, как заворожённая. Не думала она, что звуки волшебные из простой дудочки исходят.
Хоть и проста была безделица, да чувства музыканта неподдельные — из души самой, в прекрасную мелодию превратились.
Увидел Лель Весняночку, просветлело лицо от радости, поклонился он ей с почтением.
— Что ты, что ты — не кланяйся! Не королева я, Весняночкой меня зовут. А ты кто такой, как величают?
— Здравствуй, краса Весняночка! Я пастух деревенский, Лелем кличут меня.
— Не знала я, что пастухи так играть красиво умеют. Или дудочка твоя волшебная?
— Не волшебная — обыкновенная. Сам сделал-выстругал из ивовой веточки, сам играть научился.
 — Вот ты какой, — засмущалась девица. Залилось личико её румянцем, как зарёй восход. Опустила глаза ясные. Молчит, а сама любуется исподволь. — Что ж ты не играешь? Играй! Любо мне тебя слушать.
Присела она на камушек, повела рукой, словно лебёдушка крылом белым, тут полянка вмиг преобразилась: травка зазеленела, подснежники подняли свои головки, словно прислушиваясь. Что произошло, почему в последний день февраля случился вдруг теплый апрельский денёк? Не думал Лель об этом, просто присел рядышком да заиграл.
Только полилась мелодия, как весь лес преобразился — ожил весенней радостью. Собрались на полянке звери лесные. Зайчики, прижавшись друг к другу, топырили свои длинные остренькие ушки, слушая дивную мелодию. И только изредка поглядывали на лисицу, которая разлеглась на молодой зелёной травке. Приковыляла и устроилась в сторонке медведица с малышами-медвежатами, а ёжик, фыркая, принялся обнюхивать только что распустившиеся подснежники. Из кустов высунулась красивая мордочка молодой косули, а потревоженный весенними чудесами волк непонимающе «лупил» глазами по сторонам. Волшебная мелодия объединяла и успокаивала всех.
Сколько эта радость продолжалось — никто не ведает. Только вдруг послышался ужасный шум, треск, вой ветра. Все встрепенулись! В одно мгновение полянка опустела. Напуганные звери разбежались. Встрепенулась, очнулась и Весняночка:
— Это братцы Февраль да Март за мной торопятся! Вспомнили, хотят меня воротить. Матушка-Весна им наказ давала. А им не до того было. Ссорились да мирились, не заметили, как я убежала. Только, сегодня последний день февраля. Зима завершается, весна в свои права вступает.
Злится теперь братец Февраль — уходить не желает, злится и братец Март — его выпроваживает до следующего года.
Лель подал руку Весняночке, заглянул с любовью в глаза и сказал ей:
— Не бойся, красавица, хочешь, я тебя в деревню отведу, с матушкой своей познакомлю — рада она будет тебе. Гостьей дорогой примет, а я играть, петь готов для тебя, сколько пожелаешь.
Только он сказал это, как снова послышался грохот и треск — это в озерце лёд враз треснул, будто стекло битое, на мелкие осколочки, да превратился в бурный поток воды весенней. Март близок.
Не успели Лель с Весняночкой взгляд перевести, как с другой стороны ветер северный завыл, поземкой колючей закрутил, завертел так, что глаза пеленой застил. Вот он какой — Февраль.
Да не сойтись Зиме и Весне вместе, да не быть тому против силы природы, против воли сердец пламенных!
Увлёк Лель Весняночку за собой, только их и видели.
Все тропки знал он в лесу, все дороги, что вели к родному дому. Бежали, не оглядываясь. Так и остались Февраль да Март в лесу. Не до погони! Конец их спорам — Весна пришла.
А Весняночку встретили в деревне с радостью. Гостила-отдыхала она у Леля, да так и осталась с любимым рядом. Свадьбу сыграли. Весна-матушка плакала-плакала звонкой капелью, звала Весняночку, вернуться просила. Но, видно, судьба такая — жить дочке её Весняночке с людьми, с людскими заботами да радостями, а Весне-матушке природой править.
Рассказывали, что хорошей хозяйкой да любящей женой стала Весняночка, но матушку свою не забывала. Каждый год встречала её хлебом-солью. Кланялась да прощенье просила за непослушание. Простила её Весна, счастья желая.
Выходит, судьба у каждого своя и путь к счастью — тоже, только найти тот путь нужно правильно: сердцу да разуму своему подчиняясь!

Маслёна
 
Давно это было. Так давно, что мало кто знает о том. Всё ж память народная обычай сохранила да почитать велела с весельем и радостью — за труды человеческие праведные, за терпение зимы длинной c холодами трескучими. В подарок.
«Масленица вам, люди добрые! Любите да жалуйте, пейте, ешьте —  не взыщите, на судьбу не ропщите!»
На Севере далёком — в царстве снега белого да льда лазоревого — родилась у Батюшки Солнца и Матушки Метелицы дочка. Долго думали родители, как назвать дитятко. Смотрели на неё — любовались: круглолица да румяна, глазки ясные, улыбка масляная — вся в Батюшку, а косы серебряные да нрав беспокойный — так в Матушку. Маслёной нарекли-назвали, никому не в обиду.
Как росла — неведомо, какие няньки колыбель качали — тайна за семью печатями. Но выросла Маслёна красавицей да умницей. Выходит, под присмотром была да по уму воспитывалась.
Любили да холили родители дочку, но свидеться приходилось всё реже. Недосуг Солнцу и Метелице: работы, хоть отбавляй. Как было оставить землю без тепла солнечного, без метелей зимних? Нельзя. Жизнь да судьба людская — своим чередом, а Солнце и Метелица — в сопровождении. Так и странствовали они по миру. То подсветить-подогреть, то замести снегом да остудить. Каждому своё дело.
Летели дни-недели, лето сменяла осень, зиму — весна. Выросла Маслёна. Скучала по родителям, как не скучать? Ждала их, гуляя по просторам заснеженным. Случалось, помогала нуждающимся в беде да немощи: и человеку, и зверю, но тайно от глаз посторонних, как родители учили.
А восходило Солнце над северными снегами — так улыбалась Маслёна, Батюшке кланялась. Ласкал он дочку лучами тёплыми да словами родительскими — в радость ей. От счастья и теплоты солнечной снежинки в сугробах таять начинали, да не водой становились, не капельками, а камешками драгоценными. Сверкали, переливались цветами радужными.
А случалось, что ветерок северный капризный о Метелице весточку приносил. Спешила Матушка к дочке своей любимой!
Голубила да прижимала к себе родненькую, слова ласковые — материнские на ушко шептала, щёчки румянила да косы серебром прихорашивала. А то шубку новую белоснежную на плечи набросит: «Расти, милая, живи в любви на радость родителям и роду человеческому!» Скажет, а сама взметнётся снежной порошей туда, где зимняя непогода дожидается. Только от ласки той снежной каменья, Батюшкой дарёные, тускнеть начинали.
Но не печалилась Маслёна. Не об чем! Рукавом пуховым смахнёт снежную вуаль с сугроба, и вот она — красота!
Камушки — в ладошке, а Маслёна с улыбкой на лице да с любовью в сердце о Батюшке и Матушке вспоминает.
Тогда-то и встретился Маслёне среди сугробов снежных раскудрявый молодец Февраль.
Не углядела его в заснежье, иначе схоронилась бы. Но не было зла у Февраля — изумление только да восхищение. «Как стройна и красива северная Дива!» — подумал он. А чем больше глядел на неё, тем чаще сердце билось-колотилось, душа добротой наполнялась. «Коли позову девицу к людям — согреет она их улыбкой доброй. Повеселеют они, весны дожидаясь». Как подумал, так и сделал: пригласил Маслёну в гости.
Согласилась она — не жеманилась, будто ждала того! Людям же условие поставила: Солнцу кланяться, зимней Метелице спасибо говорить, да про неё саму не забывать. На том и порешили…
Помня слово родительское — не показывать себя людям, явилась Маслёна к ним не в облике девицы-молодицы, а в образе бабы деревенской, дородной, да краснощёкой. Нарядна — глаз не отвесть! Сама весела да смешлива, задорна, да щедра.
Рад радёшенек народ деревенский: «Айда веселиться!»
Целую неделю вместе с Маслёной гуляли, кушали вкусно да песни пели, играли да невест-женихов приглядывали. Так весело было, что и не заметили, как Зима в дорогу засобиралась, а Весна в дверь постучалась.
…С тех пор Февраль Маслёну встречает да к людям провожает. А в память о той радости обычай завели — целую неделю веселья народного Масленицей назвали. Обещание данное выполняли: Солнцу кланялись, блины пекли. Блин круглый, золотистый — Солнцу в благодарность, а вкусом масляным — о Маслёне память. Заканчивали неделю «Проводами зимы» и «Прощёным воскресеньем». Зиме да Метелице благодарности говорили, прощения просили, снова в гости приглашали в году следующем.
Так было. Так есть. Так будет. А как же иначе?! На то она и Масленица!
«Ой, Маслёна — красота! Открывай-ка ворота!»

Наталья Алфёрова.

Сказ об Иване-дырявом кафтане и Соловушке.

***
В царстве одном, давно, ещё во времена царя Феофана II служил при дворцовых конюшнях парнишка один. Славно служил — лошадушек холил да лелеял, корм задавал, скребком чистил, в стойлах чистоту соблюдал. Старший конюх нахвалиться им не мог. А прозывался парнишка тот Иван-дырявый кафтан. Потому так прозывался, что батюшка, померев, ему только дырявый кафтан в наследство и оставил.
Как пришёл ко дворцу царскому первый раз — стражники чуть взашей не прогнали: куды, мол, прёшь, голытьба. Ваня не обиделся —  что сделаешь, коли по одёжке встречают, а у него-то дыра дыру прикрывает. Сказал мирно:
— Погодите, не гоните, я Митрохи сынок, на место его в конюшни пришёл работать.
Тут стражники помягчали, один и скажи:
— Тады понятно. Митроха-от скупей самого скупого был, ишь, до чего сына довёл, моща мощёй. Никак, помер батя-то?
— Помер, — подтвердил Ваня.
 Стражники шапки сняли да крестным знамением себя осенили. Тот, что с Ваней говорил, задумчиво протянул:
— И сказать бы, что хорошее о покойном, да прости, парень, нечего. Иди, проходи, чего уж там.
Вздохнул Ваня тяжко, да на конюшни отправился. Несколько лет уж с того дня минуло, отъелся парень, одёжу новую справил, да вот только прозвище прилипло намертво. А Ваня что, смеялся: зовите хоть горшком, только в печь не ставьте. Всё бы хорошо у парня было, да приглянулась ему девица. Не простая девица, а дочь царская младшая Забава. Тут сказать надобно: сам царь Феофан был росту невеликого, лыс да ряб; царица-матушка тоже красой не блистала, а вот дочери их Забава с Любавой, да сын Фёдор были один другого лучше. Высокие, стройные. У каждого шёлковые русые кудри, глаза, что небушко, губы, что малина спелая; щёки, что заря румяная. Дочери царские не одно сердце молодецкое биться сильнее заставляли. На царевича не то, что девицы незамужние, бабы оборачивались, да замирали от красы неписаной. Старшая Любава и нраву была кроткого, что голубка. Её-то первой и выдали. Повезло Любаве — по любви великой замуж вышла. С детства была за королевича из соседнего государства сосватана. Редко так бывает, а случается – полюбили друг дружку молодые. Брат с сестрой на то посмотрели, да родителей и огорошили: они тоже хотят по любви. Будь их возлюбленный хоть царём, хоть псарём, хоть принцессой, хоть служанкой — всё едино. Феофан, такое услыхав, три дня бушевал. Сколь посуды перебил — не счесть, сколь тумаков дворцовой челяди отвесил — не меряно. Но дети не убоялись гнева батюшки, да и матушка их поддержала. Сама жениха лишь на свадьбе увидела, вот потому и не хотела детушкам такого счастьица. И царь смирился:
— Делайте что хотите, но чтобы потом на судьбу не жалились.
Сказал так детям, да в покои свои удалился. Напоследок дверью о косяк ударил — та с петель сорвалась. Росту Феофан был малого, да силы большой. Тут же по всему дворцу новость разнеслась, а вскоре и за его стены просочилась. Много молодцев да девиц надеждой воспылали, и Ваня в их числе. До того он на царскую дочь и глаз не подымал, что душу зря рвать. И свершилось вскоре чудо чудное, диво дивное — Забавушка тоже в парня-конюха влюбилась. Батюшка-царь, как узнал, так зубами скрипнул с досады, что чуть в крошку не истёр. А что сделаешь, сам разрешил. Слово царское — оно ведь нерушимое. Стали к свадебке готовиться. Всё бы хорошо, да начало Ване казаться, что забыл он со свадьбою что-то важное. Думал-думал, никак не вспомнил. Даже ночами спать плохо стал. Как-то раз проснулся на рассвете от пения соловьиного, да так и подскочил, подумав: «Соловушка! Как же я мог о ней забыть. Обещанье ведь дал, как стану жить хорошо, помогу уйти из дома тёткиного. Надо у Забавушки совета спросить, как лучше пособить детской подружке моей. Ладушка добрая, поможет». Такими мыслями успокоенный вновь прилёг Ваня, да вот сон на ум не пошёл. А всё вспоминались годы детские…

***
Жилось Ване в детстве тяжко да голодно. Случалось, хлебом с водой перебивались они с матушкой. Батюшка не часто со службы домой выбирался. Да уж лучше б и совсем про семью забыл. Ни разу гостинца не привёз: ни жене шальку, ни сыну петушка на палочке. Скуп был. Но, правду сказать, и себе он ничего не покупал, а ведь денежку за службу получал не малую. Прятал где-то в кубышку. Не раз, после его отъезда Ваня с маменькой весь дом да двор обшаривали — ничего не нашли. Да ежели б только жмотничал батюшка, а то ведь, как в кабак наведается, и руку поднимал на жену свою. Ваню он бы, может, не трогал, но какое дитё стерпит, когда матушку обижают. Кидался парнишка на защиту, за что и получал. Батюшка с матушкой быстро мирились, а вот Ваня долго дулся. Хоть говаривала ему частенько матушка: «Бог терпел, да нам велел, прощать надо, Ванюша», не мог того принять. За себя простил бы, за матушку не мог. Как постарше стал Ваня, стал после ссор таких со двора уходить. Бежал от мыслей греховных: из забора дрын вытащить, да батюшку приветить. Частенько в лес уходил. Приглядел там полянку с дубом могучим посредине. Как-то захотелось наверх забраться, на ветке посидеть. Подошёл, да вздрогнул от голоса звонкого сверху раздавшегося: «Занято тута!» Присмотрелся – сидит кто-то на ветке, а кто — за листвой не видать. Мирно ответил Ваня:
— Ты не серчай, дружок, места ить на дубе и мне хватит.
— Взбирайся, так и быть, — раздалось сверху.
Взобрался Ваня, выбрал ветку поудобнее, глядь: а на соседней ветке девчонка в одёжке мальчишечьей. Узнал, кто:
— Ты, что ли, Соловушка? Опять, никак, тётка обидела?
— Эх, Ваня, обидела, — всхлипнула девочка, но быстро успокоилась. — А ты никому не растреплешь, что я тут плакала?
— Не, Соловушка, я ведь тоже сюда пришёл, чтоб хоть дубу на судьбу поплакаться. А девчонкам-то не стыдно реветь.
— Кому как, а мне стыдобушка. Не хочу за нюню прослыть! Побожись, что никому ни словечка.
— И ты побожись, что про меня не скажешь.
— Вот те крест! — одновременно молвили и рассмеялись.
С тех пор сдружились Ваня и Соловушка. Соловушка — то прозвище было. Девочку Санюшкой звали. Была она сироткой, жила у тётки, сестры отцовой, бабы суровой, да на расправу скорой. Не жаловала та девочку, тем паче, что не в их породу пошла — смуглява, черноволоса, темноглаза и шустра не в меру, вся в покойную маменьку. Сначала Воронёнком взялись звать, не прижилось. Девчоночка была славной, а уж как пела — ангелы на небесах плакали. Голосок звонкий, чистый, как у соловушки. Так и стали называть. Не было у Вани друга лучше, чем эта девчонка. Когда матушка у Вани померла, утешала его Соловушка. А как и батюшка на тот свет отправился, вздумал Ваня на конюшни идти служить, на место отцово. Говорил он, прощаясь, Соловушке:
— Ты пару годков потерпи. Обустроюсь я и тебе помогу местечко найти, от тётки-злыдни вырваться.
Пообещал, да не выполнил. Сперва-то часто вспоминал, потом реже, а последний год, в царевну влюбился и вовсе забыл о подружке…

***
А Соловушка в ту пору уже заневестилась. Ваню часто вспоминала, но не с укором. Подумала, что перед уходом утешал её дружок детский. Чем он поможет, коли у самого всё богатство — кафтан дырявый. Женихи приезжали свататься. Всем отказывала девица, шутила:
— Не нашёлся ещё мой суженный. А прискачет он за мной на коне вороном, серебром подкованным, золотом украшенным. Сам будет, как клён стройный, с кудрями шёлковыми, глазами небесными, румянцем на щеках. Красив да умён — всё угодье в нём. Вот так-то.
Женихи восвояси отправлялись, а тётка хоть и шипела недовольно, да сделать ничего не могла.
А стала тётка покладистой, благодаря одному случаю. Намахнулась как-то она на Соловушку скалкой, а девушка уставилась глазами чернущими и вслух пожелала: «Чтоб тебе этой скалкой так досталось, как меня огладить хотела». И ведь получилось. Вырвалась из рук тётки скалка, да её же и по хребтине. Ох, и визгу было, ох, и крику. С той поры девицу не трогали, а что словами бранились, к тому она была привычная. Задумалась девушка после того случая крепко, решила к ведьме местной сходить, спросить, может и в ней, Соловушке, какая способность к колдовству есть. Страшно было, но любопытство сил придало. Изба ведьмина на краю села стояла сразу за колодцем. Дошла девица до колодца, а там сама ведьма воду в вёдра набирает. И видно, как тяжело ей. У Соловушки весь страх, как рукой смахнуло:
— Давай помогу тебе, бабушка, а то надорвёшься.
И не дожидаясь ответа, девушка вёдра на коромысло нацепила, да на плечи всё вскинула. Пошла ровненько, чтобы водицу не расплескать. А ведьма рядышком засеменила, приговаривая:
— Ай, спасибо тебе лапушка-касатушка, уважила старую.   
К крыльцу подошли, опустила Соловушка вёдра. Ведьма хотела взять их, да в дом занести, да девушка не дала:
— Я не то, остановилась, бабушка, что в избу боюсь заходить. Просто двор твой осмотреть захотелось, уж прости за любопытство.
Засмеялась ведьма и рукой махнула:
— Да что тут смотреть-то, черепа козлиные на колышках, да трав пучки сушатся. А раз не боишься — пойдём, чайком напою, малиною лесной угощу.
Славно почаёвничали. Но подивилась про себя Соловушка, подумала: «Все бабушку нелюдимой считают, а она вон какая ласковая, да приветливая, может и про то, что ведьма неправда».
— А вот это правда, — неожиданно ответила ведьма на незаданный вопрос. — А что с тобой приветлива, так и ты ко мне всей душой. Поговорку слыхала: чем платишь, тем и сдачу получаешь. Вот так-то. Ведаю, зачем ты пришла, что спросить хотела. Да вот не ведаю, порадует ли тебя ответ.
— Ты как есть скажи, бабушка, — попросила Соловушка.
— Нет в тебе дара колдовского, милая. А скалка из рук тёткиных выпала, так это от неожиданности. Ты ведь, раньше-то, всё молча сносила. Но тётке своей про то не сказывай, не помешает ей нрав-то укротить.
— Спасибо. Пора мне идти, бабушка. Ты, ежели помощь нужна будет, только скажи.
— И тебе спасибо, Соловушка. Знаю, часто ходишь к дубу на полянке лесной. Песнями своими ты всех жителей лесных радуешь. А уж что зимами суровыми, кормушки вешаешь, да не забываешь наполнять, так и вовсе молодец. Помни, настанет день, отблагодарят они тебя.
— Да я ведь не ради благодарности, бабушка.
— Вот такие-то дела добрые больше всего ценятся.
Распрощалась с ведьмой Соловушка, домой побежала. А там тётка уж за калитку вышла встречать, только завидела, крик подняла:
— Где тебя черти-то носят? Одна я пух чесать да прясть должна?
Глянула Соловушка на тётку и словно другими глазами увидала: «Постарела-то как, сгорбилась. Пусть криклива, сурова, а ведь не бросила меня сиротку. И бить била, да не увечила, боле для острастки. И попрекала когда, так не со зла. Не будь её, я, может, уж и сгинула бы».
— Не ругайся, тётушка, всё засветло успеем сделать, даже лучины жечь не придётся, — сказала Соловушка и пошла в избу мимо застывшей с открытым ртом тётки…

***
Ваня, подремав малость, соскочил да за дела принялся. Хоть и женихом царевны считался, а всё при конюшнях жил, лошадок обихаживал. Знал, не раз Забавушка батюшку царя просила о послаблении для любушки своего. Но Феофан упёрся: мол, нече раньше срока зятя баловать, спасибо пусть скажет, что на дыбу не вздёрнули за такое нахальство. Простить, видать, Ване не мог, что тот, сватаясь, недостаточно низко спину гнул. А Ваня ведь то не от нахальства, а от незнания. Это сейчас ладушка-Забавушка всё разъяснила: кому да как поклоны отбивать. Управился Ваня, когда уж солнышко высоко стояло, да оно и к лучшему. Незачем невесту милую до времени будить. Умылся Ваня, приоделся, да к терему пошёл. Смотрит у светёлки девичьей суета какая-то. Мамушки-нянюшки туда-сюда снуют, девицы-служанки свёртки какие-то несут. Не успел зайти — кормилица царевны его увидела, двумя руками замахала:
— Куды! Нельзя жениху платье невесты до свадьбы видеть — знак дурной. Ввечеру встретитесь, а сейчас иди с Богом.
И пошёл Ваня обратно несолоно хлебавши. Хоть и понимал, что правильно этак, а всё одно обидно. В конюшне увидел царевича Фёдора, и был тот такой же смурной. Около стойла любимца своего — жеребца Соколки, Фёдор старшего конюха отчитывал. Захромал Соколко, не доглядел старшой, сам он за лучшими лошадками надзор вёл, никому не доверял. А ишь ты, и на старуху проруха случается.
— С глаз прочь иди, да не просто, а за коновалом. Пусть лечит конька, — сказал царевич провинившемуся, тут Ваню заметил: — А, родственничек будущий. Вишь, придётся мне нынче на сестрицыной Ночке поехать — размяться, разгуляться.
— Ночка, кобылка славная. По быстроте Соколке не уступит, — заступился Ваня за любимицу — чёрную, как смоль лошадь.
— Не об том речь! Глянь-ка, как Ночка разукрашена — копыта посеребренные, уздечка позолоченная, седло парчовое. Поеду, что скоморох на ярмарке! Одно тешит — в той сторонке, куда отправлюсь, всего одно село.
— А не на мою ли сторонушку едешь? — спросил Ваня.
— В твоём селе ведьма живёт, что судьбу предсказать может? — уточнил Фёдор.
— Была такая.
— Значит туда.
— А тебе-то, царевич, ведьма зачем? — не удержался, полюбопытничал Ваня.
Замялся Фёдор, однако ж ответил:
— Сестрицы судьбу свою встретили, а я сколь на девиц ни гляжу: и ладные, и складные, а ни разу сердце не трепыхнулось. Может, и вовсе любить не могу? Спрошу у ведуньи. А ты, небось, кому привет хотел передать со мною?
Тут Вани очередь пришла смутиться. Но тоже решился, рассказал всё про Соловушку.
— Понимаешь, царевич, стыдно мне самому на глаза-то ей показаться. Слово данное не сдержал. Серебра-злата не примет Соловушка, гордая она, а вот во дворце место ключницы есть — её бы туда. Царь батюшка согласился на то.
— Ладно, загляну к твоей подружке. Передам приглашенье на твою свадебку, да уговорить попробую служить во дворец поехать. Говоришь, уйдёт от тётки девица?
— С радостью, царевич, с радостью превеликой уйдёт.
Фёдор, ведя в поводу Ночку, вышел из конюшни. Посмотрел ему Ваня вслед. Опять неладно как-то получилось. Самому бы поехать, а как невесту хоть на минуточку оставить. Однако долго думам предаваться Ване не пришлось. Лекарь лошадиный со старшим конюхом пришли. А после Забавушка к себе призвала — тут и вовсе все думы куда-то подевались.

***
Царевич Фёдор неспешно ехал по лесной тропинке. По дороге он пускал Ночку галопом, а в лесу остерегался. Задумался царевич, размечтался о том, как ведунья ему поможет, и полюбит он девицу: самую красивую, самую… Додумать Фёдор не успел. Когда он проезжал под высоким дубом на краю поляны, прямо перед копытами лошади прошмыгнул заяц. Ночка от неожиданности взвилась на дыбы, а размечтавшийся царевич вылетел из седла и приземлился около дуба. Кряхтя, охая, потирая ушибленные места, Фёдор в сердцах выругался на лошадь:
— Ах ты, волчья сыть, травяной мешок.
— А что сразу обзываться-то? — раздался рядом звонкий голос.
— Свят, свят! — попятился царевич от мирно пасущейся Ночки. — Никак, лошадь заговорила.
— Да не она это, а я! — сообщил голос.
Царевич огляделся — серый зайка, стоящий столбиком около куста, быстро шмыгнул за него.
— Час от часу не легче, — выдохнул Фёдор.
— Да я же это! — послышался смех откуда-то сверху.
Задрав голову, царевич увидел взбирающуюся по стволу серую белку. Рука потянулась перекреститься, вновь раздался смех. И тут только Фёдор заметил, что на ветках дуба кто-то сидит. Похоже парнишка деревенский.
— Ты чего это пугаешь, ну-ка слазь. Я те покажу, как над людями издеваться! Слазь, говорю!
Фёдор ждал ответа, однако парнишка молчал. Неожиданно сверху раздалось пронзительное:
— Ой-ей-ей, мамочки! — и стали доноситься непонятные звуки, как кто молоточком по наковаленке стучал.
— Эй, парень, ты чего? Слазь, не трону. Да что с тобой сделалось? — заволновался Фёдор. Он ведь парнишке вреда причинить не хотел, так, припугнуть малость. А вдруг, тот за ветку зацепился, или ещё чего. Царевич полез на дуб. Он подтянулся на ветке и замер от увиденного. Две белки, по очереди ныряя в дупло, расположенное выше по стволу, доставали оттуда золотые монетки и кидали в подставленную парнишкой шапку. А парнишка-то оказался вовсе не парнишкой, а девицей. Красивой девицей. Волосы, как крыло вороново, кожа золотисто-смуглая, брови, как очерченные, ресницы чуть не до половины щеки достают. «Знать бы — а глаза у неё каковы», — царевича девица заинтересовала куда больше, чем белки с золотом. Та словно почуяла, да очи-то на Фёдора устремила. От неожиданности царевич выпустил ветку и полетел вниз, успев, однако, разглядеть чёрные, как бархат ночи глаза.
— Ты как там — живой? — спросила девица.
— Кажись, живой, — молвил Фёдор. — Да ты спускайся, не обижу, — добавил он, расслышав, что звон прекратился. Видать, белки всё из дупла выкинули.
— А ты денежку не отберёшь? — раздалось сверху.
— Да мне своего добра хватает! — возмутился Фёдор.
— Да вижу, что ты сынок боярский, аль купеческий. Но и средь вашего брата много охочих до чужого добра, — не сдавалась девица.
— Вот те крест, не нужно мне твоё золото! — побожился царевич. Девица легко спустилась, вновь вызвав восхищение Фёдора: «Ишь, ловкая какая, что та белка»
— А золото вовсе и не моё, — неожиданно заявила девица. — Не стала б я об своём так печься. Это дружка моего детского. Вот серёжки золотые. Матушка дружка моего за два года до смерти их потеряла. А оно вона что — муж-скряга скрал, да вместе с остальным припрятал. Сколь мы на этом дереве сиживали, а в дупло заглянуть и не подумали. От порадуется Ванечка.
— Так просто отдашь? — удивился царевич.
  — Да ты, никак, головой приложился, когда упал. Виданное ли дело чужое брать?
— Только головой и не приложился, — вздохнул царевич. — Не проведёшь до села? А то тут тропки в три стороны ведут.
— Проведу, тут рядышком. Да к тётушке моей зайдём — почистишься, да дыру в кафтане заштопаем.
Фёдор оглядел себя — матушки, и рукав подранный, и пола. Пошли они с девицей рядышком. Ночку в поводу царевич повёл. Не обманула девица — скоро дома показались. Около крайнего на скамейке старушка сидела древняя. Как с ней поравнялись, она у Фёдора и спроси:
— Ну как, трепыхнулось сердце молодецкое из-за спутницы твоей?
— Не то, что сердце трепыхнулось, чуток всё нутро не отбил, — ответил царевич, да на бабулю уставился. — А ты откуда…
— Знаю, ко мне ты шёл за советом, — перебила бабуля, — да теперь тот совет без надобности, — и, потеряв к царевичу интерес, поворотилась к девице: — Ещё раз тебе спасибо, Соловушка, за пирог, что утресь заносила.
— Соловушка! — воскликнул Фёдор, мигом забыв о бабуле. — А ведь тебя-то я и ищу. На свадьбу дружка твоего Вани, что через неделю будет, пригласить. А тебе самой он место ключницы во дворце нашёл. Поедем, скорее.
Задумалась Соловушка, да и молвила:
— Не обессудь, не могу я тётушку свою одну оставить. На свадьбу приду. Ты, видно, молодец честный, раз с Ваней дружишь. На, передашь ему. Как раз кстати денежка будет, — Соловушка сунула Фёдору в руку шапку, полную золотых монет, и быстро пошла прочь.
Царевич так и застыл посреди улицы: в одной руке шапка, в другой повод.
— Что стоишь, олух Царя небесного! — раздался голос ведьмы. — Беги, догоняй свою судьбу!

***
Спустя неделю играли сразу две свадьбы: Вани с Забавой и Фёдора с Соловушкой. А уж какой порядок навела во дворце ключница — Соловушкина тётка, так такого отродясь не видывали.
         
Зеркало колдуньи

Герцогу было невыносимо, смертельно скучно. Причин же для скуки не было никаких. Титул, богатство, красавица жена, безукоризненного происхождения и воспитания, дети: наследник-сын и дочь, не доставляющие никаких хлопот. Замок был старинным и красивым, на устраиваемые там приёмы и балы стремилась попасть вся знать, а проводимые герцогом охоты любил сам король.
Однако обладатель всего этого часто пребывал в скверном расположении духа. А в это утро герцога раздражало всё: и то, каким печальным было лицо жены, и то, что дети испуганно отпрянули, когда он подошёл, и даже то, что лучшие гончие больше любили старшего егеря, чем своего хозяина. Он бесцельно бродил по замку, распугивая слуг, которые, заметив выражение лица хозяина, стремились скрыться. Это тоже хорошего настроения не добавляло.
Герцог сам не заметил, как забрёл в галерею, где были вывешены портреты предков. Он с детства не любил это крыло замка, но только сейчас, медленно шествуя по галерее и всматриваясь в картины, понял почему. Выражения лиц предков на портретах были разными: торжественными, важными, гордыми, надменными, печальными, заносчивыми, но ни одно не было счастливым. Даже дети на картинах не улыбались.
Герцог не был здесь очень давно, но хорошо помнил, что в начале галереи висят два портрета — рыцаря и его жены, основоположников рода. Когда он дошёл, остановился потрясённый — картин было три. «Кто посмел», — мелькнула гневная мысль, но быстро погасла. Как заворожённый смотрел герцог на появившийся неизвестно откуда портрет юной девушки с нежной солнечной улыбкой. Эта картина являлась разительным контрастом остальным. Увидев на руке девушки фамильный перстень, тот самый, что сейчас украшал его мизинец, герцог воскликнул:
— Я знаю, кто она!
Ещё будучи мальчишкой, Его Светлость подслушал разговор дворецкого с новенькой кухаркой. Дворецкий старался произвести впечатление на хорошенькую девушку и рассказ об истории хозяев получился красочным и образным, запав в память мальчика.
Оказалось, что рыцарь, ставший главой рода, не сразу стал богатым и знаменитым. Сначала всё его имущество составляли старый дом, верный конь, да красивый перстень, пожалованный деду рыцаря королём. Этот перстень подарил предок своей невесте — юной дочери одного из придворных. Девушка не побоялась связать судьбу с бедным рыцарем, она пошла против воли родителей. Дожидаясь жениха из военного похода, она жила в старом доме и шила свадебное платье. Счастье так освещало её лицо, что проходивший мимо художник написал портрет, даже не взяв платы. 
Рыцарь в походе проявил себя настоящим героем, он спас жизнь королю. В благодарность за это король пожаловал замок и предложил в жёны свою сестру, приданное которой было баснословным. Рыцарь не колебался ни минуты. «Что такое любовь по сравнению со всем этим!» — думал он. Когда рыцарь вернулся и объявил невесте о расторжении помолвки, с её губ сорвалось проклятье. Рыцарь только посмеялся, тогда девушка швырнула в лицо бывшему жениху кольцо. Уходя, она ещё раз прокляла и рыцаря, и всех его потомков. Никто не знал, в чём была суть проклятья. Мало кто верил в само его существование: род процветал, богател, потомки отличались отменным здоровьем, доживая до старости.
История с брошенной невестой потомками рыцаря тщательно замалчивалась, ведь, что ни говори, рыцарь нарушил клятву и поступил не очень-то благородно. Портрет же бывшей невесты уничтожить не решились. Глядя на него, герцог поверил в существование проклятья. Именно оно заставляло скучать и метаться по замку.
— Что мне сделать, чтобы искупить вину предка? — спросил герцог девушку на портрете. Девушка улыбалась, и вдруг он вспомнил, где видел похожую улыбку.
Не так давно он запретил выселять со своих земель колдунью, жившую на краю леса. Герцог в отличие от многих вельмож не был ни жесток, ни суеверен и не видел вреда от древней старухи. Когда колдунья благодарила, она улыбнулась так же, как девушка с портрета. «Вот кто сможет мне помочь!» — решил герцог и поспешил на конюшню, где ему оседлали лучшего коня.

***
Колдунья сидела перед зеркалом. Женщина была настолько стара, что даже примерно нельзя было сказать, сколько ей лет, а, может, веков.
— Сегодня, — сказала колдунья своему отражению.
Отражение — юная красавица — кивнуло в ответ. На крыльце послышались шаги. Старуха, ловко накинув на зеркало покрывало, повернулась к двери.
— Я ждала вас, Ваша Светлость, — обратилась она к вошедшему.
— Ты можешь снять проклятье? — спросил герцог. Колдунья отрицательно покачала головой, но, увидев отчаяние, промелькнувшее на лице гостя, сказала:
— Только вы сами можете это сделать.
— Но как? И почему именно я? — спросил герцог.
— Проклятье может снять только тот, кто захочет изменить свою жизнь и исправить ошибку своего предка — а разве не это произошло с вами сегодня? — колдунья улыбнулась и продолжила: — Я помогу понять, что следует сделать.
Старуха подвела герцога к зеркалу и сдёрнула покрывало. В зеркале появился нарядный домик, на крыльце спала большая лохматая собака. Вдруг пёс насторожился и с радостным лаем кинулся встречать подъехавшего на коне хозяина.
Герцог, владелец породистых собак позавидовал хозяину дворняжки. Он бы тоже хотел иметь такую собаку — преданного друга-храбреца. В груди что-то кольнуло, словно тонкий обруч сомкнулся на сердце. Между тем из домика выбежала женщина с девочкой на руках. Её обогнал мальчик и кинулся к отцу. Мужчина посадил сына на коня. У ребёнка был такой счастливый вид, словно исполнилась его давняя мечта.
 «А о чём мечтает мой сын?» — вдруг подумал герцог и с ужасом осознал, что никогда и не интересовался этим. Второй обруч сжал сердце. Мужчина из зеркала подхватил на руки дочку и несколько раз подкинул вверх, было видно, как сильно отец её любит. 
Знакомые герцога, как и он сам, имея наследников-сыновей, на девочек особого внимания не обращали. Разве что, когда подходила пора выдавать замуж, да и то, чтобы составить партию повыгоднее.  «Я даже не знаю, какого цвета глаза у моей дочки», — с горечью думал герцог.  Третий обруч лёг на сердце.
В зеркале женщина обняла мужа за шею. Тот покрывал поцелуями её лицо, а она счастливо смеялась. «Когда же моя жена последний раз так смеялась? — не мог вспомнить герцог. — Почему она часто плачет? Когда я говорил, что люблю её?» Герцог не знал ответа, четвёртый, самый тяжёлый обруч сжал сердце.
Мужчина из зеркала повернулся, и герцог увидел своё отражение. Но в отличие от него мужчина из зеркала был счастлив.
Герцог повернулся к колдунье.
— Всё правильно, — кивнула она, — чтобы снять проклятье вы должны найти бескорыстного друга-храбреца и узнать три вещи: о чём мечтает ваш сын, какого цвета глаза у вашей дочери и почему плачет ваша жена.
Герцог потянулся к кошелю с золотыми монетами, но колдунья наотрез отказалась брать плату. Тогда он, повинуясь неведомому порыву, протянул фамильный перстень. Кольцо старуха взяла, а когда гость ушёл, надела на палец и пробормотала:
— Кольцо вернулось, круг замкнуло.

***
Герцог возвращался домой. Когда он проезжал через деревеньку, расположенную около замка, на дорогу выскочил лохматый рыжий щенок и стал громко лаять. Подбежавший мальчик скомандовал:
— Храбрец, назад.
Затем обратился к герцогу:
— Ваша Светлость, простите его, он просто глупый щенок.
— А ты не продашь мне этого щенка?
— Конечно, у нашей собаки много щенков, а Храбрец лучший из них!
Тут герцог, кое-что вспомнив, добавил:
— А не будет ли ещё одного щенка для моей дочки?
Мальчишка подал герцогу Храбреца и побежал за дом. Вернулся быстро, держа в руках белый пушистый комочек.
— Это девочка, её зовут Леди, она ласковая.
 Герцог вручил мальчишке несколько золотых монет и прижал к груди щенков. Он почувствовал их тепло и то, как растаял первый обруч на сердце. А мальчишка побежал к маме с сообщением, что они, наконец-то, смогут купить корову и починить домик.
Герцог вошёл в замок. Дети находились в главной зале. Отец вручил каждому по щенку. Сын восторженно воскликнул:
— Спасибо, папочка! Я так давно мечтал о собственной собаке!
А дочка, присев в реверансе, подняла на герцога счастливые голубые глаза. Два обруча лопнули один за другим.
Герцог оставил детей возиться со щенками и поспешил к жене.  Она стояла и печально смотрела в окно. Герцог подошёл, опустился перед ней на колени и, целуя руки, прошептал:
— Прости, я так давно не говорил, как сильно люблю тебя.
Жена ответила:
— А я так боялась, что ты меня разлюбил.
Последний обруч лопнул, освободив сердце. Супруги поспешили к детям. Увидев отца, дети подбежали к нему, почувствовав перемены, поспешили закрепить их.
— Можно мне взять ещё и котёнка? — щебетала дочка.
— Можно, Храбрец будет ночевать в моей комнате? — вторил ей брат.
После разрешения, дети стали кричать от радости, бегать вокруг родителей, щенки лаяли, герцог с женой смеялись — старый замок оживал — в нём впервые поселилось счастье.

***
Колдунья видела это в зеркале и была довольна. Больше трёхсот лет длилось проклятье, не давая и ей самой завершить жизненный путь, а она так устала. У колдуньи осталось ещё одно незаконченное дело.
Ровно в полночь у дверей хижины появился призрак рыцаря в тёмных доспехах. Каждое полнолуние заступал он на пост и исчезал с рассветом. Но сегодня всё было по-другому.
Колдунья впервые за всё это время вышла и обратилась к рыцарю:
— Когда ты нарушил клятву, я прокляла тебя и твоих потомков. Помнишь, я пожелала, чтобы у вас было всё: богатство, власть, здоровье, процветание, а не было лишь двух вещей, которые ты не научился ценить: любви и счастья. Сначала ты посмеялся надо мной. А потом до самой смерти в день нашей несостоявшейся свадьбы приходил и на коленях вымаливал прощение. Продолжил приходить и призраком. Я не смогла простить. Но в твоём роду появился потомок, сумевший снять проклятье. И сегодня я прощаю тебя.
Рыцарь глубоко вздохнул и растаял в воздухе. Старуха колдунья почувствовала, словно тяжкий груз свалился с плеч. Она превратилась в юную девушку и тоже исчезла. И только зеркало на миг отразило молодого рыцаря и красавицу — они, держась за руки, бежали по лугу навстречу своему счастью.

Легенда о Верблюд-горе.

Широки и бескрайни степи Оренбургские. Табунами коней необъезженных пронеслись через них века. Оставили за собой лишь курганы сарматские да загадки — наподобие Верблюд-горы. Посмотришь на гору ту издали: притомился верблюд, с караваном идущий, да так и лёг отдохнуть вместе с поклажей. Легенда гласит: бросил верблюд вызов хребту Уральскому, и за дерзость да гордыню свою обращён был Богом в камень. Идёт время, рождаются новые легенды. Вот одна из них…

 ***
Богат Кара-бай, шибко богат. Лучшим войлоком крыты юрты, лоснятся бока у коней в табунах, отборных жеребят приносят год от года кобылицы, кумыс на все аулы славится, овец с баранами не счесть, а уж верблюды хороши на диво — выносливые, сильные. Три жены у бая, сыновей шестеро взрослых да дочь единственная — красавица Айнагуль.
Кичится Кара-бай богатством. Сыновьями да жёнами хвастает, но больше всего гордится дочерью своей. Редко степь рождала на свет таких красавиц: волосы смоляные чёрные, косы в руку толщиной, брови — крылья ласточки, глаза, что небо — синие, румянец зарёй алеет, кожа нежная белая. Ай, и хороша! Как дева небесная.
Не один юноша сватался. Из лучших родов казахских. Большой калым предлагали. Но бай всем отказывал — не видел для сокровища своего, доченьки, мужа достойного. Если б не обычаи, вообще бы дочь замуж не отдал, при себе оставил.
Посватался к Айнагуль и Едель. Не был он ни бедняком, ни батраком, а был — старшим сыном Ергали-бая. Но и ему дал отказ отец красавицы. Отправился Едель восвояси. Далеко уже отъехал, когда нагнал его Кара-бай, как раз около горы, что посреди степи возвышалась. Говорит бай:
— Тебе скажу. Другим женихам скажу. Отдам тому дочь свою, кто вот эту гору в верблюда превратит. Вот моё последнее слово.
Развернулся, да назад поскакал. А Едель призадумался. Коня к горе направил, вокруг объехал. Спешился, рукой потрогал: камень. Головой покачал, языком поцокал, улыбнулся внезапно мыслям своим.
И пропал Едель. Год его не было. Куда ездил — никто не знал. Приехал, привёз диковинные вещи — резцы для работы по камню, таких здесь отродясь не видели. И раздавались с тех пор над степью стук да скрежет с раннего утра до позднего вечера.
Смеялись над Еделем, с дальних аулов приходили посмотреть на безумца. Мать с отцом уговаривали: «Отступись, сынок. Найдём тебе другую невесту, если хочешь: двух. Добра на калым не пожалеем!» Никого не слушал Едель, всё долбил непокорный камень.
Трудился мастер ни праздников, ни отдыха не зная, лишь сточившиеся резцы новыми заменял. Люди уже не смеялись, привыкли. Мать с отцом рукой махнули, смирились, что не дождаться им внуков от первенца. Шли годы. Не заметил Едель, как виски седина тронула, как на лоб морщинки первые легли.
А Айнагуль в юрте богатой томилась, жён братьев мирила, племянников и племянниц нянчила. Своих бы деток завести. Ради того уж и второй бы женой пошла, и третей, хоть к некрасивому мужу, хоть к старому. Да непреклонен отец: как сказал, так и будет. И вот однажды последний раз стукнул мастер резцом о камень. Отошёл, посмотрел, да к Кара-баю отправился. Вновь со всех аулов народ сбежался. Чудо свершилось — превратилась в верблюда гора. В каменного верблюда.
Скрипнул зубами Кара-бай с досады, да сделать ничего не смог. Сам не сказал в уговоре, каким верблюд быть должен: настоящим или каменным. Пришлось отдавать дочь Еделю. И обрели Едель и Айнагуль своё позднее счастье. Дети у них пошли: дочери в мать красавицы, сыновья в отца — умельцы.

***
Всё так же гонит ветер ковыльные волны лет, сплетаются годы в столетья. Стоит посреди степи Верблюд-гора, и рождаются новые легенды…

Виктория Вирджиния Лукина.

В краю радужных пагод

В краю радужных пагод и созвездий из бронзовых колоколов, там, где ветры пиликают на двухструнных скрипках, а горы пронизаны тысячами изогнутых сосен, в небольшом уютном домике на берегу Жёлтого моря, жила молодая пара — Чжеин и Чжон.
Миниатюрная красавица Чжеин умела искусно вышивать шёлковые покрывала и шали, а высокий сильный Чжон слыл в округе лучшим ловцом жемчуга.
Однажды ночью вышел он на барке в отрытое море, чтобы наловить летучих рыб, любящих резвиться над лунной дорожкой. Когда же его корзина с уловом была почти полна, в сачок вдруг попала невзрачная горбатая рыбешка с низкой чёрных жемчужин во рту. Удивился Чжон и отпустил рыбку, а украшение решил подарить жене. Но, как только он бросил жемчуг в корзину, заволновалось море, забурлило, зашумело, и невиданной силы шторм обрушился на него гигантскими пенящимися волнами. С рёвом и клокотом буйствовала и шумела стихия до самого утра, а на рассвете Чжеин обнаружила на причале лишь разбитую лодку, на дне которой зацепились за гвоздь диковинные бусы.
Старики говорили, что это Дракон Жёлтого моря похитил её мужа, и Чжеин, привыкшая всегда верить в лучшее, стала неустанно вглядываться в бегущие издалека волны и ждать его возвращения. Она сидела на берегу, вышивала и пела, надеясь, что звёзды-колокола повторят её песни, и их звон будет слышен даже на морском дне. Она плавно водила серебряной иголкой над рукоделием и рисовала на шёлке все, что напоминало ей о любимом: чайную расписную чашку, из которой Чжон любил пить матэ, бисерный фонарик-цветок, распускающийся каждый вечер в их спальне и бумажного мотылька, приколотого Чжоном к кухонной занавеске. По широкой канве новой золотистой шали плыли удивительные рыбы, качались цветущие лотосы, сверкали перламутровые раковины и, словно кораллы, переплеталась крученая бахрома.
Поздно вечером девушка развесила шаль у окна и всё смотрела и смотрела на живые узоры, пока не уснула. Мечтательный ветер поддел тонкую ткань скрипичным смычком, закрутил серпантином и пустил по небу невесомой пеленой — полетели сновидениями раковины, лотосы и гонги, задымили курильницы и заплескались морские брызги, а над верхушками старых сосен тёмным ночным облаком пролетел огнедышащий Дракон.
Чжеин выбежала за порог и легко, словно ночная птица, вдруг взлетела над соснами. Она пронеслась вдоль берега и, паря над лунной дорожкой, стала вглядываться в тихую морскую гладь. Под ней проплывали косяки неонов и светящиеся шляпки медуз, скелеты затонувших кораблей и стайки морских коньков, а по поверхности воды дрожащей рябью струилось тончайшее полотно её волшебной шали. Чжеин подхватила шаль и набросила себе на плечи.
Плывущая Изумрудная Черепаха, словно островок, приютила её на своём панцире.
— Поймай раненого Ската, — посоветовала она, — и остерегайся маленькой горбуньи!
Чжеин расплела свою косу и вытянула из неё длинную ленту. Затем острой заколкой провела по своей ладони и опустила руку в воду. Учуяв вкус крови, к ней подплыла рыбка-вампир, и девушка быстро обвив её лентой, бросила обратно в прозрачное море. Увидев, как та молниеносно приклеилась своей присоской к спящему на песчаном дне скату, она потянула ленту на себя, и… Скат был пойман!
— Каждую ночь звёзды-колокола поют твои песни, а морские раковины им вторят! — сказал он. — Я ждал тебя, но Чёрная колдунья пронзила меня своим каменным ножом, и теперь силы покидают меня.
— Будем верить в лучшее! — воскликнула Чжеин. — Мой дорогой Чжон всегда выздоравливает от чашечки свежезаваренного матэ!
Она взмахнула своей шалью, и вышитая расписная чашка в тот же миг отделилась от шёлкового полотна. Кружась и расплёскивая горячий ароматный чай, она приблизилась к Скату и стала поить его.
— Спасибо, я словно заново родился!  — поблагодарил Скат, сделав последний глоток. — А теперь, следуй за мной!
Они поплыли сквозь стеклянную толщу воды по узким лабиринтам, мимо глубоководных скал и пустынь, рассекая хлёсткие заросли бурых и синих водорослей.
Зловещие силуэты акул и касаток мчались за ними, жуткие щупальца осьминогов так и норовили их атаковать, а мрачные пещеры и валуны глядели беспроглядной тьмой.
— Будем верить в лучшее! — сказала Чжеин. — Мой дорогой Чжон всегда гонит тьму из нашего дома! 
Она вновь взмахнула шалью, и бисерный фонарик-цветок соскользнул с вышитой канвы, лучезарно освещая все подводные закоулки. Страхи и тени сжались и растаяли без следа, а в чудном сиянии вырос хрустальный Дворец, утопающий в гирляндах морских лилий.
Нарядные рыбы, свирепые крабы и разноцветные кальмары, словно придворные франты, чинно кружили у трона, на котором лежал трёхглавый Дракон. Три пары его воспалённых глаз грустно глядели сквозь розовые очки на коллекцию удивительных чёток: золотых и серебряных, медных и янтарных, сделанных из семян лотоса и дерева бодхи, а ещё — сандаловых, гранатовых и даже костяных, каждая бусина которых была выполнена в виде миниатюрного черепа. Только не было среди них его любимых — из ста восьми чёрных жемчужин, таящих в себе силу ста восьми тысяч мантр. Без них Дракон слабел с каждым днём, а Жёлтое море всё меньше и меньше повиновалось ему.
Уродливая, с горбатой спинкой, рыбёшка крутилась рядом и всё твердила ему на ухо:
— О, мой повелитель! Это ловец жемчуга похитил твоё сокровище! Он мечтает стать владыкой моря и хочет погубить нас! Я бы его превратила в жалкого моллюска, но он сумел скрыться. Ему кто-то помогает! Это заговор! Вели всех казнить!!!
Скат бесшумно приблизился к трону и полыхнул электрическим разрядом — яркое зарево, словно молния, осветило Дворец, а стремительное подводное течение закрутило-завертело всё водоворотом. Переплелись узлами водоросли, рассыпались горошинами чётки, придворные франты кинулись кто куда, а три оправы розовых очков разлетелись на мелкие осколки прямо перед глазами Дракона. Он, словно очнувшись от дурмана, грозно глянул на рыбёшку-советницу, та хрипло ойкнула и превратилась в старуху-горбунью, облачённую в серые отрепья. Она выхватила каменный нож и стала угрожающе им размахивать, потом, оглядевшись по сторонам, собралась, было, броситься наутёк, но… обмякла, ещё больше сгорбилась, согнулась и застыла чёрным подводным валуном.

* * *
Дракон приподнял три свои головы и сладко зевнул в три голоса. Чжеин поднесла ему в пиале горку салата из морской капусты, а изумрудная Черепаха сказала:
— Ну, что, Дракоша? Теперь ты понял, кто на самом деле был вором и желал тебе погибели? Если — да, то пришла пора мне расколдовать Чжона.
— Да, — со вздохом пролепетала правая голова, средняя виновато улыбнулась, а левая продолжала жевать диетический салат, — я был так доверчив, к тому же — влюблён… мне она казалась невероятной — самой красивой и самой мудрой!
Черепаха беззвучно засмеялась:
— Так уж и красивой! Не надо было принимать от неё в подарок розовые очки! Я тебя вырастила и знаю почти тысячу лет! Пора бы уж жениться и перестать увлекаться самозванками. Кстати, у Дракона Мраморного моря — дочь на выданье!
Она легонько укусила Ската, и тот, громко булькая и неистово вращаясь, вдруг взял и превратился в целого и невредимого Чжона.
Черепаха улыбнулась:
— Уже светает и, если вы не хотите остаться здесь навсегда, вам придётся всего за несколько минут найти путь к солнечному свету!
— Будем верить в лучшее! — сказала Чжеин, поглаживая шаль. — Мой дорогой Чжон всегда находит дорогу домой!
Рукотворный шёлковый мотылёк — точная копия бумажного, того самого, что был приколот к кухонной занавеске, тут же вспорхнул с вышитой канвы, и поплыл-полетел вверх, а Чжеин и Чжон, взявшись за руки и быстро-быстро перебирая ногами, последовали за ним — к светлеющему небу, к тёплому восходящему солнцу.
— Гм-м, а где же похищенные чётки? — задумчиво поинтересовался Дракон.
— Очень скоро они будут у тебя. А сейчас, мой господин, тебе нужно немного поспать!

* * *
Прохладный утренний бриз еле слышно запиликал на своей воздушной скрипке и дунул на невесомое золотистое шитьё у окна. Чжеин проснулась и зажмурилась от ослепительного света, ручьём лившегося в дом. Набросив шаль, она побежала на берег, где её муж чинил лодку.
— Вот и всё, — сказал он, — днище залатал, корму подправил. Пора?
— Пора, нас уже заждались, — кивнула Чжеин, прижимая к груди длинную нитку чёрного жемчуга, — знаешь, милый, я тут кисточку из восьми разноцветных нитей пришила и заменила пару надколотых жемчужин!
— Ты моя жемчужина! — признался Чжон и, подхватив её на руки, шагнул в барку. — Пусть эти чётки вернутся к своему хозяину, а море будет всегда благосклонным к людям!
— Будем верить в лучшее, мой дорогой Чжон…
По искрящейся солнечной дорожке, нетерпеливо поглядывая на берег, плавала Изумрудная Черепаха с дюжиной внучат на панцире, а на светлом горизонте причудливым облаком парил трёхглавый Дракон, повторяя мантры о доброте и щедрости Жёлтого моря.
В краю радужных пагод и созвездий из бронзовых колоколов начинался новый день…

Конопушка

Осенью небесное Древо Желаний роняет звёзды так же, как обычные деревья — листву. Глядя на кружащийся осенний лист, мы любуемся и грустим, а, заметив падающую звезду, мы любуемся… и спешим загадать желание.
Стояла волшебная сентябрьская ночь, пропитанная ароматом наливающегося синего винограда и хризантем. Из-за чернильного занавеса облаков, в окружении озорных фаворитов-ветров, величественно выплыла королева Луна.
— Пришла пора звездопадов! — пропела она чудным сопрано. — Люди, эти мечтательные жители Земли, с надеждой смотрят в небо, не обманем же их ожиданий! Повелеваю — пусть сегодня исполнятся все их самые заветные мечты!
Сильные длиннокудрые ветры, играючи, качнули волшебное дерево, и мерцающим дождём с его призрачных веток посыпались звёзды — голубые, розовые, сиреневые, бирюзовые.
Их росчерки, шлейфами роскошных свадебных платьев, разлетелись по тёмному небосводу!  Как таких не заметить?
Влюбленные, глядя на них с замиранием сердца, мечтали о вечной любви, матери — о том, чтобы их дети были счастливы и успешны, старики — о здоровье и мире без войн. Каждая звёздочка летела, словно дивная ночная птица... и только жёлтая, в рыжих крапинках, которую все дразнили Конопушкой, падала кубарем. Никем не замеченная, она свалилась в тёплые объятья старого пожелтевшего клёна, принявшего её за свою.
Рядом возвышался корпус городской больницы. Окно распахнулось и две юные медсестры в белоснежных халатиках, облокотились на подоконник.
— Представляешь, ночью, на железной дороге, — зашептала одна, — парень увидел мальчишку беспризорного на путях, а тут — товарный мчится... скорость бешенная! Он ребёнка — в сторону, а у самого — ноги под колеса! Доктора будут утром решать, нужна ампутация или нет. Калекой может стать, а ему всего 20 лет и хорошенький такой!
Звёздочка, услышав этот разговор, торопливо пробежала по кленовой ветке и,  оттолкнувшись всеми своими лучиками, впорхнула в приоткрытую форточку.
В полумраке больничной палаты, обвешенный капельницами, спал парнишка. Коснувшись его щеки, и прильнув к его уху, она сбивчиво зашептала:
— Послушай, как хорошо, что я нашла тебя! Загадай желание, загадай... я его обязательно исполню, я сумею! Не думай, что я маленькая неумеха... я очень, очень постараюсь — ведь тысячу лет назад я ради тебя появилась на свет!
Он ничего не ответил — под действием лекарств, победивших мучительную боль, его сознание провалилось в тяжёлый сон. Ему снились, полные ужаса, глаза незнакомого мальчонки... звенящие, шатающиеся от металлической дрожи, рельсы и... стремительно мчащаяся лавина смертельного перестука колёс...
— Проси, проси, что хочешь! — жалобно пискнула Конопушка, заплакала от отчаяния и, словно котёнок, свернулась на краешке кровати. Всю ночь звёздочка с тревогой смотрела на бледное лицо, беззвучно шевелила дрожащими губками, размышляя о чём-то, и с нежностью поглаживала разметавшиеся по подушке, вихры... пока, окончательно измученная, не уснула.
Ласковое утреннее солнце заглянуло в палату, звёздочка проснулась, потянулась всеми своими волшебными лучиками и... растаяла...
Во время утреннего обхода доктора с недоумением развели руками — пациент рекордными темпами шёл на поправку, ни о какой ампутации уже не могло быть и речи.
— Невероятно! Это просто чудо!!! Скоро танцевать будешь, сынок! — воскликнул близорукий профессор, с недоумением наблюдая за искрящимися в воздухе, словно крошечный листопад, рыжими крапинками-конопушками...
Они становились всё мельче и мельче, пока совсем не исчезли…

Ах, если бы…

В берёзовой роще на окраине города есть тропинка, бегущая к пруду. Если пройти по ней до зарослей чертополоха, можно наткнуться на овальную рытвину в земле. Во время дождя она всегда наполняется водой, и в ней отражаются облака искрящимся радужным светом. Каждый, кому повезёт их увидеть, может повстречаться с удивительной феей-стрекозой, которая любит посещать наш мир ради забавы.
Июльским утром рыжий бродячий пёс рыскал в поисках чего-нибудь съестного. На выходные у пруда частенько собирались любители пикников, и он привык подъедать остатки загородных застолий. На этот раз он обнаружил несколько куриных косточек и жестяную банку из-под тушёнки. Перекусив, пёс улегся на солнышке и задремал. В такие минуты сытого умиротворения ему всегда снился один и тот же сон — ласковая мать согревает его своим тёплым дыханием, а дети гладят его и приговаривают: «Джон, Джоник, какой хорошенький!»
Тишину нарушил визг тормозов. Хлопнула дверь, и из чёрной иномарки вышел молодой светловолосый мужчина в дорогом костюме и безупречно начищенных туфлях. На носу у него сверкали очки в золотой оправе, а на запястье ловил солнечные лучи настоящий Roleх. Он закурил и, нахмурившись, уставился на водную гладь, по которой скользила пара диких уток. Пёс проснулся.
«Пусть только попробует кинуть в меня камень!» — пронеслось в его голове.
Мужчина оглянулся и, их взгляды встретились.
— Что, псина, загораешь? — спросил незнакомец.
Барбос зарычал и подумал: «Ах, если бы я мог стать таким же сытым и ухоженным! Ах, если бы у меня был настоящий дом и по вечерам меня кто-нибудь ждал с горячим ужином! Ах, если бы!»
Человек бросил на землю окурок и, прищурившись, подумал: «Ах, если бы я мог стать таким же беззаботным и свободным, как этот пёс и у меня была возможность с утра до вечера валяться на солнышке у пруда и не думать ни о партнёрах, ни о кредитах, ни о договорах! Ах, если бы!»
Дунул порывистый ветер и по небу поплыли искрящиеся радужные облака — с башенками и лесенками, увитыми кучерявой листвой. Проплывая над зарослями папоротника, они засверкали отражением в небольшой овальной лужице, образовавшейся после ночного дождя. Из водного зазеркалья выпорхнула фея-стрекоза и, помахивая перламутровыми крылышками, звонко пропищала:
— «Ах, если бы» — это я! Обожаю, когда меня называют по имени, вслух или мысленно!
Она немного полетала, оглядывая ранних посетителей рощи со всех сторон, а потом взмахнула ручками крест-накрест:
— Так тому и быть!!!
Пес-бродяга чихнул и понял, что многие из его собачьих повадок с легкостью вылетели из него. Он подошел к машине, сел на водительское место и, взглянув в зеркальце, обомлел от удивления: вместо себя он увидел своего недавнего собеседника — со светлыми волосами, подстриженными по последней моде, в костюме. Он повернул ключ зажигания и, на удивление самому себе, сказал человеческим голосом:
— Классное авто, побегал я за такими на своём веку!
Глянув через плечо в открытое окно, он увидел рыжего пса, на носу у которого сверкали очки в золотой оправе.
— Похоже, мы поменялись телами, а очки — это уж слишком! Ну, пока, дружище, — гавкнул он, — можешь уток в пруду погонять, а я устал от бестолковой беготни, в дом хочу — на диван, к телевизору!
— Э, нет — здесь и заблудиться недолго, — ответил барбос, — в город меня подбрось, пошатаюсь по улицам, у витрин поброжу. — Пёс неумело вильнул хвостом: — Давай держаться вместе — советы друг другу будем давать. Ты машину водить-то хоть умеешь? Хотя, тут полный автомат, особого умения и не надо.
Человек в ответ зарычал:
— Прыгай в салон, дорогу к дому покажешь, там и побегаешь!
Он открыл дверь, и пёс устроился на велюровом сиденье. Лапа его, при этом, невольно потянулась за сигаретой.
— Тебя расшифруют, — расхохотался человек, наотмашь почесав своё ухо.
— Тебя тоже, — сдержанно улыбнулся пёс, закидывая ногу за ногу.
Через минуту машина сорвалась с места и, петляя, помчалась по встречной полосе. Потом затормозила так, что из-под колёс вырвался лёгкий дымок, с визгом развернулась, прокрутившись вокруг своей оси и уже в более-менее нормальном темпе, двинулась к посёлку.
Фея-стрекоза помахала им вслед и восторженно пискнула:
— Как всё замечательно!
Она глянула своими изумительными глазками на небо и добавила:
— Солнце припекает, скоро волшебная лужа высохнет, и я не смогу вернуться домой. Что бы ещё такое полезное сотворить?
— Ах, если бы! — услышала она приглушенный возглас.
По тропинке, ссутулившись, брёл старик в соломенной шляпе и вёл на выпас белобородого козла.
— Меня кто-то позвал? — радостно встрепенулась фея и с привычным видом скрестила ручки.

***
Машина остановилась возле современного двухэтажного коттеджа. Красивая блондинка распахнула калитку:
— Максим, почему ты вернулся, забыл что-то?
— Кто это? — нахмурившись, рыкнул человек.
— Теперь это твоя жена Лада, — улыбнулся рыжий, — разрешаю поцеловать её в щёку, а я побегаю по саду — до чего же приятно, когда уши развеваются во время пробежки.
Он выскочил из машины и, радостно тряся и головой, и ушами, и всей своей длинной кудрявой шерстью, влетел во двор.
— Почему ты вернулся? — повторила вопрос жена. — И чья это собака?
Вместо ответа муж лизнул её в щёку и сказал:
— Это хороший пёс… пусть поживёт здесь день-другой… с нами, я хотел сказать, а вернулся я потому, что ужасно голоден, да и поспать у телевизора всю жизнь мечтал!
— Ты не заболел? — Лада недоверчиво оглядела его. — Ты же полчаса назад позавтракал, и что значит «всю жизнь мечтал»?
— Э-ээ... не бери в голову, а косточка есть?
— Для собаки, что ли? Сейчас посмотрю, так ты остаёшься дома?
— Послушай, я начинаю раздражаться! Ты можешь, просто, не задавая никаких вопросов, дать мне кость? Я у телевизора подремлю часок, а потом — поеду… работать!!!
— Странный ты сегодня, — пробормотала жена и достала из морозилки костомаху.
Макс бережно завернул её в носовой платок и сунул в карман.
— Дорогой, — вкрадчиво заговорила Лада, — давай-ка, я тебя уложу в гостиной, телевизор включу, у тебя температура, наверное.
Она вышла из кухни, а Макс открыл холодильник и чуть не захлебнулся слюной — столько еды он никогда в жизни не видел. Он в три глотка проглотил три божественно-вкусные котлеты, откусил половину огромного куска сыра и выпил залпом пакет молока. Смачно облизнувшись, он отправился в комнату. Разноцветные кадры на телеэкране его буквально завораживали. Не раздеваясь, он прыгнул на диван и, обложившись диванными подушками, зевнул немыслимыми руладами. Жена, недоумевая, укрыла его пледом, пожала плечами и вышла, прикрыв дверь.
«Вот оно, счастье! — думал Макс, млея от удовольствия. — Лежу на своём диване, перед своим цветным телевизором, в моём холодильнике полным-полно моей еды… минуточку, а где моя кость? Ах, вот она!»
Он прикрыл глаза и стал прислушиваться к телевизионной болтовне.
«Фермеры говорят, что так воет собака Баскервилей, когда ищет свою жертву. Мне и раньше приходилось её слышать, но сегодня что-то уж очень громко…» — тревожным шёпотом прозвучало с экрана.
— И бывают же такие монстры! — Макс повернулся на другой бок и прикрыл глаза.
«Значит, кто-то составил это письмо, вырезав ножницами... »
— Ножницы, — припомнил Макс, — однажды добрая торговка рыбой выстригала мне ножницами колтуны…ох, здорово я тогда мелкой рыбёшки наелся…
« … убежал арестант…вот уже третий день, как его разыскивают. Выставили сторожевых на всех дорогах, на всех станциях, да пока всё без толку… такой человек ни перед чем не остановится, это не какой-нибудь мелкий воришка…»
— Как такое может быть — сторожевые собаки на всех дорогах? — пролепетал Макс.
Он приоткрыл один глаз и увидел на экране человека с трубкой во рту, который, глядя прямо на него, хрипло сказал: «Элементарно, мой друг!»
— Ишь, как глядит, не иначе — инструктор из школы служебного собаководства, — буркнул Макс, наблюдавший однажды урок дрессуры немецких овчарок.
«Перед вами огромная Гримпенская трясина — попади в эту трясину человек или животное — один неосторожный шаг, и всё кончено...»
Это была последняя фраза, которую он расслышал, прежде чем заснул. Прошло около двух часов. Монотонный женский голос из телевизора вещал:
«…мальчик заболел, а потом стал кушать овсянку и вырос большим, здоровым и красивым! Мы тоже будем есть овсянку и будем сильными и здоровыми, мы очень любим овсянку…»
— Завтра же попрошу жену покормить меня в постели овсянкой, — он ещё какое-то время улыбался в полудрёме, а потом, сладко потянувшись, открыл глаза.
На экране горели буквы: «Конец фильма»
Скрипнула дверь, и в комнату вошёл шестилетний мальчик — голубоглазый, светловолосый, с веснушками на щеках.
— Папа, — шёпотом позвал он, — ты уже проснулся? Слушай, а как зовут этого рыжего?
— Э-ээ, его зовут Джоник, Джон, — послышалось в ответ.
— Па, а ты будешь с нами играть?
— Нет, играйте без меня — бегайте, прыгайте, с меня достаточно, я лучше на работу поеду!
Он бодро вскочил и, отряхнувшись, вышел из дома. Рыжий пёс близоруко прищурился ему вслед и, усмехнулся.
Мальчик провел рукой по его длинной волнистой шерсти:
— У моего папы никогда нет времени поиграть со мной! Он меня совсем не любит!
Услышав это, пёс чуть было не воскликнул:
— Ты ошибаешься, я очень тебя люблю! — но вовремя прикусил язык, вспомнив о своем теперешнем положении.
— А ещё — мне почти не дарят подарков, только на День рождения и на Новый год, а я бы хотел — каждый день! Поиграем в футбол? — предложил мальчик.
Пёс кивнул и помчался к зеленой лужайке, на которой лежал мяч.
— Вот здорово! И погодка что надо — тепло, солнечно! — бормотал он, весело прыгая и размахивая ушами.
Подбежав первым к мячу, он собрался, было, ударить по нему ногой, но вовремя спохватился — ведь теперь у него было четыре лапы. Не раздумывая, он принял вертикальное положение, и ловко маневрируя между одуванчиками, сделал подачу сыну. Мальчик поймал мяч и повел его мимо кустов смородины. Рыжий Джон в это время встал на ворота и умудрился поймать мяч передними лапами, как руками. На радостях он расхохотался и хотел крикнуть: «Оле-ееее — оле-оле-оле!», но ограничился тем, что стал, пританцовывая, крутить лапами, то у левого бедра, то у правого. Потом поднял с травы бычок, сунул в рот и достал из яблоневого дупла зажигалку, которую пару дней назад сам же туда и положил. Он успел сделать только пару затяжек, оглянулся и увидел Ладу, с ужасом смотревшую на него из окна. Рыжий смутился и помчался за мячом.
 — Егор! — раздался с улицы басок. — Ходи сюда!
Мальчик подбежал к забору. Сверху выглянула бритая голова худосочного старшеклассника. Он свесил длинную руку со сжатым кулаком:
— Держи! Но учти, проболтаешься — ничего не получится. Никому ни слова, особенно папке своему!
Джоник повёл ухом.
«Интересно, что это за секреты от меня», — подумал он и, подошёл поближе.
— Я никому не скажу! — пообещал Егорка, зажав в руке таинственную вещицу.
— Молодец, пацан! Привет от дяди! — крикнул бритоголовый и исчез.
Мальчик обнял пса, и они уселись на траву. Джоник сгорал от любопытства. Он тыкал влажным носом в зажатую ладонь своего сына и скулил человеческим голосом.
— Я никому не должен этого говорить, но тебе, Джон, скажу, — Егор наклонился к собачьему уху, — ты ведь собака, и не проболтаешься! Это был мой друг из девятого класса, мы недавно с ним подружились. Он зовёт меня в путешествие! Говорит, что его папа тоже всегда занят, а когда не занят — на нарах отдыхает! Мамина подруга, тётя Лиза тоже два раза в год на Канарах отдыхает, потому что у неё — бизнес и она очень устает.
Пёс ужаснулся и решил что-то сказать, но мальчик перебил его:
— Я уже собрал рюкзак в дорогу и первого числа мы на поезде, без билетов — с зайцами, отправимся на острова. А ещё, представляешь, дядя моего друга — настоящий волшебник! Его зовут чародей Вольдемар! Он одет в длинную мантию, на голове — звёздный колпак, а на плече — необыкновенный Ворон, который предсказывает будущее! Правда, он при мне ничего не сказал — постеснялся, наверное.
«Чего-чего?» – подумал пёс и взвизгнул от удивления.
— Вольдемар мне рассказал, — Егор стал говорить ещё тише, — что злые колдуны держали его в каменной крепости, за решёткой, десять лет, а чтобы он не мог свои чудеса творить, его волшебную палочку спрятали в заколдованный ларец, который закрывается на замок с тайным кодом. Вольдемар попросил меня ему помочь, сказал, что не знает ни одного кода, а без волшебной палочки ему никогда не победить злых колдунов! Понимаешь, Джоник, я знаю один код — у моего папы на работе есть сейф, который открывается, если набрать моё имя и дату моего рождения. Чародей очень обрадовался и взамен передал мне сегодня волшебную пуговицу, исполняющую желания! На дальних островах она мне очень пригодится, сам понимаешь — жить в шалаше среди змей, тарантулов и крокодилов не просто… но — очень классно!
«Не верю своим ушам, — мысленно заголосил Джоник, — мой маленький сын решил убежать из дома с каким-то лгуном-переростком!!! Тебя обманули, мой маленький дурачок, а сейф уже наверняка пуст! О-ооо!»
Вместо этой тирады, Егорка услышал только собачий лай и беспомощное повизгивание.
Он протянул Джонику ладошку — большая металлическая пуговица сверкнула на солнце девятью многогранными стразами.
Пёс вздумал с горя заголосить, но поперхнулся и стал сипло кашлять, словно в его горле застрял рыбий хребет. Прокашлявшись, он высунул язык и, измученный, повалился на траву в позе мёртвого жука.
Мальчик, с любопытством рассматривая своё сокровище, продолжал:
— У меня есть три желания. Я должен их загадать перед сном, положить пуговицу под подушку и они исполнятся! Первое — хочу, чтоб у меня была собака! Такая же, как ты — пушистая и весёлая! Второе — хочу когда-нибудь пойти с папой на настоящий футбольный матч, на стадион! А третье желание — чтобы бабушка и дедушка приехали жить в наш город. Я люблю вместе с бабушкой придумывать сказки, а с дедушкой мастерить небоскрёбы из спичечных коробков! Я с островов приеду — а бабушка с дедушкой уже ждут меня, вот здорово!
Джоник, выслушав сына, вскочил, часто-часто заморгал, всхлипнул, и бросился к нему на грудь, роняя крупные слёзы. Они катились по его собачьей морде, и бесследно исчезали в гуще длинной волнистой шерсти, а он размышлял: «Бедный мой мальчик, я тебе совсем не уделял внимания! Подумать только — футбольный матч! Это же проще простого, а я не мог выкроить время, чтобы пойти с тобой на стадион! А щенок — это ведь настоящий друг, не то, что тот лысый мошенник из девятого класса! Ну, а дедушку с бабушкой мы давно зовём переехать, но они никак не решаются сорваться с насиженного места».
Пёс задумался — у него в голове роились совершенно новые, ещё вчера неведомые ему мысли. Он понял, что ребёнок не должен быть обделён вниманием, что работа работой, деньги деньгами, а Егорка — его единственный, любимый сын, взрослеющий с каждым днём, в то время, как он — его отец, даже не замечает этого.
«Кстати, — подумал Джоник, хмуря лохматые каштановые брови, — похоже, что работы у меня больше нет! Если этот проходимец Вольдемар обчистил сейф, мне придётся закрыть фирму и всю оставшуюся жизнь возвращать кредиты в банк!»
Он заскулил и кинулся искать в траве какой-нибудь затерявшийся сигаретный бычок — курить от навалившихся проблем хотелось всё больше и больше.
Пока Егорка полировал рукавом «волшебную» пуговицу, рыжий Джон, забравшись под куст жасмина, тайком, прикурил. Сосредоточенно размышляя над сложившейся ситуацией, он мельком глянул на дом.
Лада сидела на подоконнике у открытого окна и прижимала к уху телефонную трубку. Вид у неё был несчастный, голова обмотана мокрым полотенцем:
— Мама, — восклицала она, — с нами что-то не так! Максим сегодня был сам не свой — нёс какую-то чепуху, дважды завтракал, полдня проспал в костюме от Армани! Он привёл в дом лохматого, рыжего пса … представляешь, я видела, как эта псина дымит сигаретой, танцует на задних лапах, и хохочет точно, как Максим! Я на ужин шампиньоны готовила, может, они галлюциногенными оказались или я чего-то не так сделала… приезжайте с отцом прямо завтра, ничего не берите — у нас всё есть! Хорошо…я успокоилась…пока!
Она накрыла на стол и позвала:
— Сынок, обедать пора!
Егор побежал на кухню, а рыжий Джон пулей помчался в детскую комнату. Перерыв все полки в шкафу, он забрался под кровать и обнаружил там старый детский рюкзачок. Внутри лежали панамка, тёмные очки, карта Океании, вырванная из глянцевого журнала, фонарик и пачка чипсов.
Пёс заскулил от безнадёги. Что же делать? Поговорить с сыном невозможно. Егор не поверит в то, что его отец превратился в собаку — от такой новости желание убежать из дома только усилится. Может, жене всё рассказать? Нет, вряд ли это разумная мысль!
— Иногда в жизни случается то, что невозможно исправить! — пробормотал Джоник.
Он взял со стола фломастер и, высунув язык, старательно вывел печатными буквами на листе бумаги: «Карр-карр! Здравствуй, Егор! Пишет тебе говорящий Ворон чародея Вольдемара. Я всё-всё про тебя знаю. И то, что папа с тобой редко проводит время, и то, что твою канарейку зовут Беатой, и все твои заветные желания! Знаю, что ты задумал, но поверь, тайком убегать из дома нельзя — так не поступают настоящие путешественники, ведь ты можешь разбить сердца тех, кто любит тебя, а разбитое сердце — самая грустная вещь на свете!
Карр! Я умею предсказывать будущее и скажу тебе вот что: тебя ждут удивительные приключения на побережьях дальних морей, в Индии, в Китае, в Шотландии, у снежных горных вершин и у берегов Океании… но случится это лишь тогда, когда ты станешь взрослым, а пока – читай лучшие в мире книжки и изучай иностранные языки – это тебе пригодится в будущем! И ещё хочу сказать, что дарить подарки не менее интересно, чем их получать, попробуй – тебе понравится! Удачи, Егорка!»

 * * *
 — Максим Палыч, я уже рассказала всё, что знаю, — хорошенькая секретарша с недоумением смотрела на своего шефа.
— Повтори ещё раз, — Макс забрался с ногами на стол, — что делать, можешь объяснить?
Лицо девушки от волнения пошло красными пятнами:
— Я пришла на работу в 8-30 и обнаружила, что сейф открыт. Заглянув внутрь, увидела, что он абсолютно пустой — исчезли все деньги… почти сто тысяч!
— И что делать? Я хотел, как нормальный человек, поработать, а теперь… что делать, спрашиваю?
— Ну, как что? — секретарша готова была разрыдаться. — Искать надо, наверное…
— Искать? Так что же ты раньше не сказала? След что ли взять нужно? — он повеселел.
— Сыщиков нужно вызвать…
— Глупости, я справлюсь сам, тебя как зовут?
— Максим Палыч??
— Ну, забыл я!
— Нина.
— Так, Нина, иди к себе… никого сюда не пускай… я буду след брать!
— А-ааа, — девушка закивала и, пятясь, выскочила из кабинета.
Макс прикрыл дверь и, опустившись на четвереньки, принюхался. Вынул из кармана косточку и положил на стол, чтоб не отвлекала. Он лихо проехал носом по паркету — пахло обувным кремом, пеплом от сигарет и кофе. На плинтусе скопилась обычная пыль с примесью осыпавшейся штукатурки, в углу валялся кусочек фольги от шоколада, а под столом — подушечка мятной жвачки. Выпрямившись в полный рост, новоявленный шеф стал обнюхивать сейф. Ручка пахла бензином, ржавчиной и кровью. Запах крови он хорошо знал, ведь всю свою «собачью» жизнь ему приходилось зализывать раны.
Склеить все свои исследования воедино Макс пока не мог, поэтому, задумчиво стал грызть кость. Он напряжённо думал, облизывая мосол и глядя на улицу. Он увидел бредущую чёрную кошку, и ему вдруг так захотелось помчаться за ней, рыча и гавкая, загнать на самое высокое дерево и ещё попугать минут пять свирепым рыком! Кошка грациозно подошла к парковке и запрыгнула на первый попавшийся автомобиль. Сработала сигнализация и оглушительная сирена взвыла на всю улицу.
Максим склонил голову набок и, сам себе удивляясь, пробормотал:
«Фермеры говорят, что так воет собака Баскервилей, когда ищет свою жертву. Мне и раньше приходилось ее слышать, но сегодня что-то уж очень громко…»
Он вновь принялся ходить по комнате в поисках улик, и под дыроколом обнаружил листок дешёвой, пожелтевшей бумаги, на котором разномастными покосившимися буквами темнела надпись:
«Заявишь в милицию – пожалеешь!»
В его памяти всплыла ещё одна фраза: «Значит, кто-то составил это письмо, вырезав ножницами...»
Он радостно тявкнул и, виляя задом, словно хвостом, выбежал из кабинета. В его голове теперь всё разложилось по полочкам, приобрело ясность и определённость. Секретарша, увидев его горящие глаза и решительный оскал, испуганно вжалась в кресло.
— Нина, — обратился шеф, — пока могу сказать вот что:
« … убежал арестант… вот уже третий день, как его разыскивают. Выставили сторожевых на всех дорогах, на всех станциях, да пока всё без толку… такой человек ни перед чем не остановится, это не какой-нибудь мелкий воришка…»
— Как такое может быть — сторожевые собаки на всех дорогах? — пролепетала Нина.
Макс, словно курительную трубку, сунул себе в рот кость и, пристально глядя в лицо секретарши, хрипло сказал:
— «Элементарно, мой друг!»
Он вернулся в кабинет и, согнувшись в три погибели, стал шумно втягивать носом воздух. У ковра остановился, припал к нему щекой, и отдёрнул край. Перед ним зияло прямоугольное отверстие со следами пластида по краям. Стало ясно, что грабитель проник в офис с нижнего этажа, воспользовавшись взрывчаткой.
— Что под нами находится? — спросил он.
— Там швейный цех, его на неделю закрыли! Я Вам давно говорила, Максим Палыч, что нужно сигнализацию и камеры наблюдения установить…
Макс почесал наотмашь ухо и, словно заклинание, медленно произнёс:
— «Перед вами огромная Гримпенская трясина — попади в эту трясину человек или животное — один неосторожный шаг, и всё кончено...»
— Нина, тут поблизости есть Гримпенская трясина? — спросил он.
— Не-еее, Гримпенской нет, но на соседней улице есть пивной бар «Трясина»
— Годится, — воскликнул шеф и, трижды гавкнув, прыгнул в отверстие. Ловко приземлившись на нижнем этаже, он махнул секретарше рукой и скрылся. Она с облегчением выдохнула и дрожащими руками расправила ковёр. Затем взяла со стола огромную кость, с изумлением покрутила ею перед собой и осторожно положила в распахнутый сейф.
Максим шёл по следу! Он стремительно пробежал по цеху мимо рядов швейных машин и обнаружил на полу старую джинсовую куртку, пропахшую бензином и пестревшую от пятен ржавчины и крови. Со стеллажей вдоль стен свисали новые костюмы, пальто, плащи. Стопка чёрных бархатных пиджаков горой возвышалась на полу. Ловко перепрыгнув через неё, Макс выбил входную дверь и рысью бросился бежать вдоль улицы. Иногда он останавливался и, раздувая ноздри, вдыхал только ему понятные запахи. Лохматый, с высунутым языком, он ворвался в заведение с тусклой вывеской «Трясина» и пристально  уставился на посетителей. Все они имели потрёпанный вид и раскрасневшиеся опухшие лица. Макс двинулся вглубь и грозно склонился над сидящим весельчаком в новом бархатном пиджаке:
— Где деньги?!
Тот небрежно оттолкнул его и хрипло хохотнул:
— Да ты кто такой? Ну-ка, вали отсюда!
Максим молниеносно стал на четвереньки, впился зубами в ногу любителя пива и стал трепать её вправо-влево изо всех сил.
— Э-эээ, полегче! Ты что — псих?!
— Где деньги? Третий раз спрашивать не буду, порву в клочья!!! — Макс сморщил нос и оскалился уголком рта — струйка слюны угрожающе блеснула на его подбородке.
Грабитель засучил бархатные рукава — на запястье мелькнула татуировка «Вольдемар». Он замахнулся, чтобы ударить Макса, но тот оказался проворнее, прыгнул, рванул лацканы модного пиджака и со всей силы укусил Вольдемарово ухо. Нарядные металлические пуговицы, сверкая стразами, покатились под стол. Элегантный бархатный воротник затрещал по швам и улетел в сторону, а из внутреннего кармана вывалилась пачка банкнот и, словно волшебная колода карт, веером рассыпалась по всему бару.
И тут началось! Посетители забегаловки восприняли драку, как нежданное веселье и, разбившись на две враждующие группировки, принялись лупцевать друг друга всем, что под руку попадёт. Полетели стулья, кружки, плошки, недоеденные лещи, сушёные кальмары и пивные бутылки… бармен нажал кнопку под прилавком и через десять минут наряд милиции уже ворвался в разбушевавшуюся «Трясину»
— Приготовить всем документы! — зычно прокричал огромный детина в форме.
Все притихли, а Макс, к этому времени собравший с пола все купюры, вдруг, вытянув шею и глядя куда-то вверх, протяжно завыл. Воспользовавшись всеобщим замешательством от своей выходки, он в три прыжка оказался у двери, шмыгнул между ног главного милиционера и, со скоростью опытного спринтера, исчез за поворотом.

* * *
Наступила ночь. Дом притих, иногда вздыхая приоткрытыми окнами и шурша сонными тюлевыми шторами. Лада, выпив успокоительных капель, крепко спала, а Егорка, положив «волшебную» пуговицу под подушку, улыбался во сне. Ему снились удивительные сновидения: говорящий Ворон и стайка парусников, мчащихся по волнам, кальмары и осьминоги, понимающие его с полуслова и беспокойные чайки, восклицающие наперебой: «Где ты выучил птичий язык?» А ещё — тёмно-синие заповедные леса и солнечные храмы, расписанные диковинными символами, лунные тюльпаны и цветущие папоротники, плывущие по небу киты-дирижабли и кружащиеся среди облаков одуванчики-парашюты… Папа — загорелый, со слегка поседевшей бородой и яркой банданой на голове и мама, как всегда красивая и смеющаяся — она крутила штурвал белоснежной яхты и приговаривала: «Хорошо, когда сын — путешественник!»
Молодой месяц, выглянувший из-за тучи, осветил сад призрачным светом. На тёмном крылечке, под пышной кроной грецкого ореха, сидели Макс и Джон. Они проговорили полночи, ведь для каждого прошедший день оказался самым невероятным в жизни.
— А ведь мы не случайно встретились, — заявил пёс, попыхивавший толстой кубинской сигарой, — я другими глазами взглянул на жизнь! Она не делится на черновик и чистовик, всё, что в ней происходит — принадлежит нам и нужно дорожить каждым мгновеньем, потому что оно неповторимо! Но главное в жизни — те, кого мы любим и те, кто любит нас… ведь не важно, где и как ты живёшь — важно с кем!
— Согласен, — ответил человек и свернулся клубком на круглом половичке, — одному быть плохо, это просто недопустимо — быть одному! Каждому нужна семья, ведь даже муравьи — и те живут сообществом, и друг за друга горой! У меня был дом и лучший в мире хозяин! Его увезли в больницу, и… он не вернулся. Я ждал его много дней и ночей, а потом меня выгнали на улицу. Я его искал повсюду, мне часто мерещился знакомый силуэт в толпе —шляпа, голос, запах его одеколона… я навсегда потерял его.
— Но ты нашёл меня, точнее — нас, а мы нашли тебя! Так что… друзья? — спросил пёс и погладил человека.
— Друзья! — гавкнул тот и зевнул немыслимыми руладами.
Как бы в ответ на это прогремел гром, и тёплый ливень обрушился на сад. Ветер закачал ореховые ветви и они, шумя листвой, и захлёбываясь от потоков воды, зашептали:
— Ш-шшш... спать... спать... тш-шшш!
На следующее утро у берёзовой рощи на окраине города затормозила чёрная иномарка. Взъерошенный человек в помятом дорогом костюме и улыбающийся кудрявый пёс стали на тропинку, бегущую к пруду и, затаив дыхание, хором произнесли: «Ах, если бы…»
Над искрящейся лужей, образовавшейся после ночной грозы, поплыли сиреневые облака. Крошечная фея-стрекоза выпорхнула из-за куста ежевики и, привычным жестом скрестила свои ручки крест-накрест.
— Так тому и быть! — восторженно пропела она и полетела к мальве — полакомиться сладкой пыльцой.
Бабушка и дедушка, с чемоданом и дорожной сумкой в руках, вошли во двор. Навстречу им выбежали Егорка и рыжий весёлый пёс. Лада, сияя от счастья, расцеловала гостей, а Макс взяв поклажу, торжественно объявил:
— Внимание! Я придумал программу на ближайшие три дня! Недалеко от нас продаётся небольшой, но очень славный домик — пора уж решаться на переезд! А вечером — барбекю, костёр, и песни под гитару. Завтра — рыбалка, а послезавтра — все вместе идём на футбольный матч, на стадион! Я уже купил билеты!
— Ура! — воскликнул Егор. — А я приготовил для всех подарки. Они конечно маленькие и бесплатные, но нужные: папе — гвоздик, он забьёт его в стену и сможет вешать на него свои ключи, чтобы они не терялись. Маме — рецепт «Жаркое с шампиньонами», я его вырезал из календаря… бабушке — три пробки, чтобы она их вставила в кастрюльные крышки и больше не обжигала пальцы… дедушке — его любимую кепку, которую он потерял у нас в саду ещё прошлым летом… ну, а Джонику — колбасу с моего бутерброда!
Пёс радостно запрыгал, а потом пробрался в детскую комнату, стащил из-под подушки «волшебную» пуговицу и, грозно рыча, зарыл её в саду.
— Молодец, дружище! — Максим потрепал его за холку. — Жаль, что Вольдемар не ведает о том, что мечты Егорки исполняются. Ему сейчас не до того — ближайшие годы он опять проведёт в «каменной крепости»… ведь то, что он «творит» вряд ли можно назвать чудесами…
Вечером Макс и Джон устроились на диване у телевизора. Егор с дедушкой стали клеить замок из спичечных коробочек, а бабушка тихонько рассказывала сказку о воришке, притворившимся волшебником.
В комнату вошла Лада с тарелкой молочной каши. Максим протянул её Джонику, и тот с блаженством стал уплетать сладко-ванильное угощение. В голове у него пронеслось: «…мы тоже будем есть овсянку… и будем сильными и здоровыми… мы очень любим овсянку…»
Лада покачала головой:
— Учтите, это первый и последний раз, когда Джон ест, развалившись на диване!
Все рассмеялись, а пёс добродушно завилял хвостом, понимая, что у него опять есть семья — лучшая в мире семья!

Надежда Сергеева.

Золотник

Как-то летом, во время смиренной охоты, завела меня грибная дорожка почти до самого Синегорска, набрел я на избушку лесника. Дело к ночи уже было, я и попросился на ночлег.
Хозяин, лесник Фёдор, по доброте своей душевной не только на постой принял, но и накормил. Пока мы картошке в мундире да огурцам соленым честь воздавали, слышал я за печкой покряхтывание да покашливание. А когда самовар забулькал-зафырчал, вышел из-за занавески дедок, при взгляде на которого я невольно улыбнулся. Именно таким я представлял себе шишка, верного стража в деревенском доме. Невысокий, в домотканой рубахе, холщевых штанах, заправленных в старенькие, подшитые валенки, из длинных рукавов рубашки чуть видно жилистые натруженные руки. Окладистая белая, как снег, борода лежит во всю грудь, а из-под видавшего вида треуха выглядывают жиденькие волосёнки, словно перья из подушки. Выцветшие от старости глаза смотрели внимательно, но светились хитринкой.
— Мир гостю, — проговорил дед, подсаживаясь к столу и принимая от Фёдора кружку с чаем.
— Добрый вечер, дедушка, — с улыбкой ответил я ему.
— Грибник, стало быть, — дедуля оценивающим взглядом окинул мою полную с верхом корзину. — Фёдор, ты корзину-то вынеси в ледник, а то утром полкорзинки выбросить можно будет.
Лесник молча кивнул и вышел, подхватив мою добычу.
— А вот скажи, мил человек, зачем тебе столько грибов-от? — прихлёбывая чай, тихо спросил меня старик.
— Как зачем? — не понял я его вопроса. — И грибницу сварить, жарёху сделать и на зиму насолить.
— Семья, стало быть, большая, — констатировал дед как факт.
— А как же — дети с семьями уже, всем грибов хочется. А мне в радость по лесу походить, — я с удовольствием наблюдал, как старичок наслаждался чаем.
— Эт, хорошо, что не от жадности ты грибов много набрал, — дед отставил пустую кружку, достал из кармана трубку, кисет, набил табачку, достал из печки лучинку, прикурил, пыхнул дымом пару раз и продолжил: — Кто от жадности, к тому тёмная сила придёт.
— Батя, — обратился в нему Фёдор, вошедший в избушку с охапкой дров, — расскажи про Золотника гостю.
— Могу и рассказать, ежели слухать будете, — пыхнул трубкой старик.
— Расскажите, дедушка, глядишь, и ночь скоротаем за разговором, — попросил я.
Старик докурил трубку, спрятал её, кряхтя залез на печь и начал рассказ…

 ***
Жил на *прииске Дальнем мужичок. Откуда, из каких краев он пожаловал — никто и не скажет, не ведали того люди. Просто появился он однажды вечером на околице, как из воздуха возник. Возраста неопределенного, и не то чтобы стар-старичок, но и не парень — росточка невеликого, сухонький, как сорожка вяленая, бородка с усами сивые с проседью, волосы белые, как снег, под потрепанную шапчонку спрятанные, глаза когда-то карие были, да выцвели, а взгляд внимательный, словно в самую душу смотрит. Имени мужичка тож никто не знает, назвался он Ветрович, так и кликали.
К старательскому труду Ветрович оказался неспособным, да и к любому другому, где сила мужская да сноровка надобны. Зато было ему небесами умение *дадено, за которое полюбился он люду приисковому, особливо бабам. Играл он на свирели да на рожке, была еще гармоника губная. Как на гармонике заиграет — ноги в пляс просятся, на свирели — душа веселела, все горести отступали, а *ежели на рожке начинал коленца выводить – бабы в голос ревели, а мужики слезу в кулак прятали.
Приняли Ветровича на прииске, в пастухи определили.
Кажно утро собирал Ветрович по дворам, где коровку, где пару коз, и отправлялся на лесную опушку, там травостой был хороший, да и речка для водопоя подход пологий имела. А с ним частенько пацанва из тех, что к большой работе не годились. Вот в такой ватажке и проходили дни. Как-то вечерело уже, и Ветрович с мальчуками приготовились по домам скотинку гнать, пришли они к водопою. Коровы с козами пьют, Ветрович у воды на свирельке своей играет, а мальцы, как истые дети старательские, в речном песке шарются. Вдруг видит пастух: волна на берег блестяшку малехонькую выкатила. Подобрал, покрутил в руках да говорит старшему из своих подручных:
— На-кось, тебе золотинку, Митяй, ты ноне знатну кашицу на привале сварил. Это тебе от наших коровок награда. Когда пастух сыт, ему и работается веселей.
А пацан-то рад тому радешенек.
Под песенку свирельки Ветровича скотинку по домам и проводили. Так и жили день за днем.
*Однова нашли два брата *жужелку в своем шурфе, размером с нокоток, а на вид приметную — на голову мужика похожую! Все как есть — глаза, нос, рот с улыбкой, картуз по самые брови надвинутый. Отмыли братовья камушек, тряпицей чистой попробовали блеск навести — глядят, а улыбка-то заметней стала!
Начальник-то прииска, как *энто дело увидал, деньжищ пообещал тому, кто остальные части тулова сыщет.
Что тут началось! Не было на прииске человека, который бы на речке да на ее ручьях не *колготился. Только Ветровича в поисках не видали, пас себе спокойно коровенок да коз на опушке леса. Долго ли, коротко ли, а вскоре у начальника на столе лежали жужелки, из коих можно было человека составить, одной только ноги не хватало. И ведь что интересно, у любого, что частичку от золотого мужичка находил, *фарт пропадал! Ну, начисто! Более энтот старателишко ни крупиночки золотой, самой малехонькой даже, не находил.
Сколь ни маялись мужики, а ушло золото, как не было.
А на хуторе, что вверх по реке был, жила баушка-ведунья. Акимовной звали. Она травами лечила страждущих, заговоры-наговоры знала. Вот к ней и пошли артельщики-старатели — спросить, отчего вдруг фарт золотой пропал.
Притопали на хутор, поклонились Акимовне:
— Баушка, тебе тайны земные ведомы, скажи, куда золото с прииска делося?
А баушка Акимовна как замашет на них, на всю артель-то, *голиком да говорит:
— Сами вы, людишки, свое золото темной стороне отдали! Вот погодите, скоро темная сторона всю силу свою заимеет, совсем плохо будет! И не только вам, всему люду вкруг прииска, а может и дале!
Старшой артельный не больно старухиного голика испугался, сердито так ее спрашивает:
— Ты не махай тут помелом своим, место свое знай. Кажи толком, Акимовна, что за темная сила грядет и как с ней справиться!
Баушка голик не бросила, но махать им перестала. Вышла из избы на двор, артельные все за ней потопали.
Акимовна очертила голиком своим круг посреди двора, встала в него и старшого поманила. Егор, звали так старшого, стал рядом с баушкой. И она ему что-то говорить начала, а остальным и не слышно, будто за стеной стоят. Поговорили так-то Акимовна с Егором, она потом в избу зашла, вскорости вышла с пучком трав в руках.
— Вот, — говорит, — травы заповедные. Как случится то, о чем я сказала, брось этот пучок наземь. Сдержат травы немного темноту, а вы пока сыщете того, кто справиться с ней сможет. Ступайте, дел у меня много. 
Вернулись артельные на прииск, в хате старшого все собрались, кто сам пришел, а кто и супружницу (из тех, что побойчее) привел.
Егор хмуро оглядел собравшихся, остановился взглядом на тех брательниках, что голову мужичковую нашли, и говорит:
— От вас вся беда и началась! Вам в руки темной силой заговоренная жужелка далася.
Загалдели все враз, ругаючи братовьев-то, а бабы-то норовят их ишо и стукнуть побольнее, али за волосья трепануть.
— Тихо всем! — прикрикнул Егор на артельщиков и ладонью по столешнице грохнул. — А любому из вас эта штуковина явилась, неужто, бросили бы?! А кто другие камушки к этой голове искал? А?
Примолкли артельщики, глаз друг на друга не подымут.
— Вот то-то же. А то, загалдели тут, — Егор вздохнул тяжко и сказал, — жадность это наша общая сыграла. Акимовна *баила, что ежели б меньше мы золота брали, да по-разумному, не вошла бы в силу темная жадность, да не послала супротив нас Золотника. Вот Жогины более всех в шурфе колготились, всё золотишка им мало было! Им и дался в руки чудо-камушек. Да заразный он оказался! Всех себе подчинил. И с каждой находкой таяло золото в земле. От того и фарт пропал.
— Что ж *робить-то таперича, Егорушка? — в наступившей тишине раздался голос одного из братовьев Жогиных.
— Акимовна сказала, — Егор обвел взглядом артельщиков, — поможет нам тот, кто без золотой жадности в сердце. Только такой чистый душой человек и справится с темной силой. А тут вот какая заковыка…
 — Да, говори уж! Не томи душу, Егор, — загалдели мужики.
Егор снова хлопнул по столу ладонью:
— Спаситель наш сам объявится, не знает он, что в нем наше спасение. А случится это, только когда Золотник в полную силу войдет!
— Тятя, — в избу вбежал старшой сынишка Егора, — там начальник всех в контору кличет.
Поднялися артельщики да всем *тулаем пошли из избы.
Начальник прииска на конторском дворе не один стоял, *выжидаючи, когда старатели подойдут. Рядом незнакомец был, по-господски одетый, *наглой, видать из больших, городских начальников. Стоит на палку резную опирается.
Как подошли артельщики к конторе, чужак вперед вышел и, постукивая палкой оземь, начал кричать:
— Что ж вы стараетесь плохо? Мало золота в контору сдаете. Али на пожарну захотели?
Егор вперед вышел и, голосу не повышая, отвечает:
— Ты нас пожарной не пужай, мил человек. Мы тебя в первый раз видим, не знам, кто ты, поколотить могём.
Чужак аж запыхтел от недовольства. Начальник-то вступиться хотел, да приезжий его придержал, к Егору обратился:
— Ты, видать, старшой в артели, так вот, говори да не заговаривайся! Место свое знай. Отвечай, что ж золота мало стали сдавать?
Егор так прямо и вывалил:
— Ушло золото. *Перебуторивать впустую уже устали. Ежели ране много находили *поддернова золота, не говоря о шурфах, то ныне — как корова языком слизала. Нет золота. Вот как жужелки мужичковые нашлись, так и пропало.
— Это ты о самородках, что на мужика похожи, говоришь? – Приезжий палкой своей по ладони похлопал. — Видел я эту забаву. И вот что вам скажу, тому, кто последний камень найдет, контора втрое заплатит. А золото ищите! Ушло, говоришь? Да, ведь не ходячее оно. Старайтесь лучше.
С энтими словами чужак в двуколку сел, да и покатил прочь.
Смотрели ему вслед артельщики хмурые, а думка-то, поди, у всех одна была.… О темной силе, что надвигалась на прииск.
— Тятя, тятя, подивись, чего маманя в рыбине нашла, — сын Егоров подбежал к отцу и разжал ладошку.
Все, кто рядом стоял, ахнули! На пацанковой ладошке лежала жужелка точь-в-точь нога человечья.
— Я большущую рыбину в речке поймал, маманя ей пузо взрезала, а там — это, — затараторил малец.
Егор осторожно взял жужелку и передал ее начальнику. Тот аж потом покрылся, увидав такое. Схватил золотинку да в контору бегом. Егор да кое-кто из мужиков за ним поспешили.
В конторе начальник достал из шкафа шкатулку, вытряхнул из нее прежние жужелки и положил все, как человека сложил.
Вдруг жужелки затряслись, будто кто стол зашатал, и стали друг к дружке слипаться. Склеился золотой мужичок и на ножки встал. Картуз на головенке поправил, оглядел всех да как гаркнет:
— *Ашать давай!
А артельщиков-то оторопь взяла, глядят во все глаза. Начальник ближе стоял, возьми да и ткни пальцем в плечо Золотника. Тот оглянулся, ощерился, и схватил его за палец. В тот же миг начальник застыл на месте, словно каменный и стал золотеть с того самого пальца. А как весь озолотел — в песок осыпался. А Золотник со стола спрыгнул, сел возле кучи, что недавно начальником была, и начал то золото жадно есть. И ведь не подавится!
Артельщики *отутовели малеха да бежать из конторы. Прям кубарем с конторского крыльца скатились. Лица у всех белее снега, глаза как *блёнды горят. Руками в сторону конторы машут, а слова вымолвить ни один не могёт. А народу-то на конторском дворе, чай, немало было. Как увидали тех, кто из конторы не в себе выбежал, зароптали, загомонили. А тут шаги громкие послышались, дверь конторы распахнулась, как не было её, и на крыльцо Золотник вышел, только росту он теперь был как паренёк-*подлеток. Стоит и бубнит «Ашать давай! Ашать давай!». Возле ступенек на земле лежал один из брательников Жогиных, видать, когда выбегал из конторы упал да зашибся сильно, на ноги встать невмочь. Золотник его пальцем коснулся, вмиг вместо старателя кучка песка золотого. Уселся мужичок подле, и пока все золото не съел — не встал.
А народ-то только охнул на это. Смотрят на него во все глаза, с места сойти никто не может, как есть приморожены!
Золотник, съевши кучку золота, весь затрясся, как в лихорадке, и вырос вровень с мужиками.
Стоит возле крыльца, золотыми *мургалами ворочает по сторонам и бормочет по-прежнему «Ашать давай! Ашать давай!».
Постоял-постоял да двинулся на людей. Егор выхватил из-за пазухи пучок трав, что Акимовна дала, в ноги чудищу бросил. От трав этих поднялся дым, окутал Золотника облаком, он и встал на месте. А народ во дворе *оклемался, да по своим дворам все кинулись. Вскорости прииск опустел, как и не жил там никто. Даже собаки не брехали по дворам.
Долгонько тишина стояла, пока солнце к закату не покатилось. К вечеру ветер поднялся, тучи по небу заходили, заметались. По земле гул пошел, как будто кто тяжелый топает. Из ворот двора конторского вышел Золотник. Тяжело ступает, как человек старый или хворый. А на каждом шаге по земле дрожь походит, как волна на лесном озере. По всей улице слышно как он бормочет: «Ашать давай!»
А с другого конца, слышко, донеслись звуки свирели, это возвращались к своим дворам коровы да козы, которых вел своей свирелью Ветрович. Животины шли, ни коим глазом не поглядев на Золотника, и разбрелись к хозяйским воротам. А пастух с места сойти не мог, как *мертвяк стоял перед ним. Голодное чудище заторопилось к Ветровичу, схватило того за руку. Ан, нет! Не закаменел от такой хватки человек! Не стал в золото превращаться. Золотника затрясло, как в лихорадке, и он ростом поменьше стал, а сам всё лапал и лапал Ветровича. А пастух вдруг рассмеялся, достал губную гармонику, заиграл плясовую, да вокруг него в пляс пустился. Золотник всё руками машет, схватить Ветровича хочет да всё впустую. Гармоника всё веселей да веселей играет. Золотник уже и с места сойти не может, трясет его, ажно земля дрожит. Вдруг остановился и, словно облако золотое, растаял, на земле лишь несколько *золотых таракашек с пылью дорожной смешались. А пастух все играл на своей гармонике да играл. Так играючи и ушел с прииска, и больше его никто не видал.
А на прииск, говорят, золото вернулось, да только люди стали бояться много его добывать…

 ***
Утром Фёдор подвёз меня до Синегорска к первому автобусу, и всю дорогу до города я вспоминал рассказ деда, жалея, что некоторым людям не является такой вот Золотник.


*Прииск — место, где добывали драгоценные металлы, небольшое поселение возле
*Дадено — дано
*Ежели — если
*Однова — один раз, однажды
*Жужелка — мелкий золотой самородок
*Энто — это
*Колготился, колготиться — работать не покладая рук
*Фарт — удача в работе
*Голиком, голик — березовый веник без листьев
*Вкруг — вокруг
*Баила — говорила
*Робить — делать, работать
*Тулаем — толпой
*Выжидаючи — ожидая
*Наглой — высокомерный
*Перебуторивать — перерывать песок, землю
*Поддерново золото — то, что находят в верхних слоях песка — под дерном.
*Ашать — есть, кушать
*Отутовели малеха — пришли в себя
*Блёнды, блёнда — рудничная лампа
*Подлеток — подросток
*Мургалами — глазами
*Оклемался, оклематься — прийти в сознание
*Мертвяк — мертвец; иногда потерявший сознание человек
*Золотые таракашки — мелкие крупинки золота.

Наталья Соколова.

Обручальное кольцо

Река медленно несла свои воды по привычному для нее руслу, не меняя пути, вот уже столетия. В водах жила прекрасная русалка Майя. Она любила играть в догонялки с рыбами, плескаться в воде, разбрасывая брызги и греться под лунным светом.
Река была границей двух Лесных царств. С одной стороны было царство дриады Деа, а напротив — царство Черного Тролля. Но правители никогда не видели друг друга! Так было заведено с древности. Добрая русалка часто приходила в гости то к одному, то к другому. Она рассказывала новости двух царств, показывала красоты своего подводного мира. А еще она передавала подарки двум царям.
Так бы и продолжалась такая размеренная жизнь, пока любопытный Тролль не захотел познакомиться с соседкой поближе. Он узнал у Майи, когда дриада выходит из леса к реке, чтобы взглянуть на нее хоть одним глазком. И вот, спрятавшись в высокой траве, Тролль ждал. Ждал долго и терпеливо. Он немного волновался, вдруг его соседка не появится, но русалка же уверяла, что у нее с дриадой партия бросания голышей в воду. И Тролль ждал.
Его ожидание оправдалось. Сначала появилась русалка. Она вышла из воды, села на бережке и начала петь прекрасную песню. Ей вторил голос, раздающийся из темного леса и постепенно приближающийся. И вот появилась прекрасная дева! У нее были длинные зеленые волосы, огромные зеленые глаза. Стройное тело было облачено в роскошный зеленый наряд, а голову венчал красивый венок из полевых цветов. Увидев ее, Тролль онемел. Его сердце замедлило биение, и он понял, что пропал! Влюбился, как мальчишка!
А девушки закончили пение, сыграли партию Голыш-поло и начали плескаться в воде, стараясь, как можно больше, обрызгать друг друга. Вот и ночь подошла к концу, пора прощаться. Дриада покинула берег и ушла, а русалка, помахав ей рукой, поплыла к месту, где был Тролль.
Тролль сидел в своем укрытии и вздыхал. Он не мог забыть ту необыкновенную деву, которая произвела на него такое впечатление.
— Тролль! Ну, где ты там? Выходи! — крикнула Майя. Её голос привёл Тролля в чувства. Он вышел из травы. Из глаз текли слезы:
 — Мы никогда с ней не будем вместе! Мы даже не познакомимся! Нас разделяют воды реки, — сетовал он.
— Успокойся, сосед, — сказала русалка, — все проблемы решаемы, но Деа еще тебя не видела. А вдруг ты ей не понравишься? Напиши письмо, назначь встречу, а я его отнесу.
Тролль нашел широкий лист лопуха и написал, что очарован неземной красотой Деа, и как бы он хотел, чтобы их жизни соединились. Но река — самое главное препятствие в их судьбах.
Майя отнесла послание дриаде. А та, прочитав, тут же помчалась к берегу на встречу с соседом. Тот стоял у самой воды и ждал, понурив голову. Деа увидела высокого сильного мужчину, и был он так прекрасен, что дриада схватилась за сердце, которое было готово выскочить из груди.
 — Ах! — воскликнула она. Тролль поднял голову, и их взгляды встретились. Они долго стояли и не могли отвести глаз друг от друга. Любовь настигла этих двоих с первого взгляда, но она же была и роком для них. Они тянули руки и не могли дотянуться, их разделяла река.
 — Эй, вы, двое! — прервала русалка волшебство. — И долго вы будете страдать? Лучше бы делом занялись. Мост надо строить. Он и будет вам обручальным кольцом. Деа, подбери несколько самых высоких деревьев, а я пришлю бобров, чтобы они их срубили. Медведь пусть их прикатит к воде, я сплавлю к Троллю, а он свяжет стволы травяными жгутами и закрепит на одном берегу, а потом на другом.
И закипела работа! Вскоре появился Мост, как связующее звено двух разорванных частей одного целого. А на мосту стояли Тролль и дриада Деа, взявшись за руки. Так и соединились два царства.
— Ну, я тут, собственно, ни при чем. Я только посредник и сваха, — произнесла русалка, взмахнула хвостом и скрылась в глубоких водах реки…
А люди временный мостик перестроили. Сделали его большим и красивым, и ходили из одного царства в другое, выражая слова благодарности тому, кто первый додумался соединить два берега.

Живая вода

Маленький Гном взобрался на вершину своего Холма и осмотрел окрестности. Как все изменилось вокруг! Нет уже тех первозданных лесов, непроходимых чащоб! На холмах стояли уютные коттеджи, которые построили люди. Они же вырубили деревья, чтобы проложить дороги, по которым ездили железные Чудовища с огненными глазами, не обращающие внимания на предупреждающие знаки, которые постоянно ставил Лесовик.
«Ох-хо-хо! — подумал Гном. — Куда катится мир? Уже для нас, Маленького народца, совсем мало места осталось. Хорошо, что наш Холм люди объявили заповедником и не трогают вот уже сотни лет». Он огляделся, нашел в траве красивый лиловый колокольчик и позвонил, сообщая своему другу Лесовику, что ждет его к себе на чай.
Гном спустился с Холма и направился в заросли малинника, который ему вчера показал друг. Набрав полную корзинку сладкой и душистой ягоды, Гном вернулся домой, чтобы успеть накрыть стол к приходу Лесовика.
Лесной друг пришел с некоторой задержкой. Сначала он помог Лисе маленьких лисят перенести в нору, потом показал белкам грибное место. А вот с медвежонком долго провозился: малыш попал лапкой в капкан и не мог сам освободиться. Маленькому было очень больно, и он громко плакал, пришлось звать медведицу, чтобы она держала малыша, а Лесовик осторожно лапку освобождал. Потом надо было найти много листьев лопуха и перевязать рану.
— Но сейчас все хорошо, малыш спит. Я его живой водой напоил. Рана быстро заживет. Он даже хромать не будет, — рассказал Лесной Хозяин.
— А как там наш драгоценный источник? Не пересох? Давненько я к нему не заходил. Все дела, дела. То руду надо обогатить, то жилу золотую открыть для людей. А не откроешь, так новая не вырастет. До того находился по пещерам, что ноги стали поскрипывать, — пожаловался Гномик.
— Дружище! Я принес тебе водицы животворной. Знаю, что некогда тебе к источнику заглянуть. Вот. Испей. Сразу почувствуешь себя лучше.
Гномик сделал несколько глотков и почувствовал прилив сил.
— Спасибо. Оставлю немного на черный день. Сам знаешь, что нельзя драгоценной водицей злоупотреблять.
Благородный рудокоп убрал склянку с водой в сундучок и налил другу кружку душистого чая из липового цвета. Так стало хорошо! Друзья расслабились, и долго сидели, беседуя о том, о сем.

***
Елена Ивановна смотрела в окно и грустила. Жизнь прошла бездарно! Замуж она так и не вышла, детей не завела. Родителей похоронила и осталась одна-одинешенька! За что ей выпали такие испытания, она так и не поняла. И человек она добрый, и соседкам всегда помогала. Но вот не сложилась у нее жизнь. Женщина посмотрела на часы. Было семь утра, солнце только начало вставать. Пора выбираться на лоно природы. Она собиралась прогуляться по лесу, набрать грибов или ягод.
Женщина надела шляпу, взяла корзинки, вышла из дома к машине, стоящей неподалеку, завела мотор и поехала по дороге ведущей к лесу.
Елена Ивановна оставила автомобиль у обочины, а сама пошла пешком. Она знала, что в заповеднике единственный транспорт — авто-ноги!
Как в лесу было хорошо! Запахи просто дурманили! Хотелось остаться здесь навсегда.
Гуляя среди деревьев, женщина видела гнезда птиц, среди ветвей мелькали беличьи хвосты. Оглядываясь по сторонам, она не забывала о цели визита: собирала грибы. А потом нашла заросли дикой малины и сразу же набрала целую корзинку душистой ягоды, которая на вкус была слегка горьковатой, но по лечебным свойствам намного превосходила садовую.
Елена Ивановна присела отдохнуть на подвернувшийся маленький пенек. Посмотрела на полные корзинки, вспомнила, что дома ее никто не ждет, что некого радовать малинкой, некому готовить вкусную картошечку с грибами. От этих горестных дум она заплакала. И зачем она все это набрала? Кому?

***
Лесовик и Гномик услышали чье-то рыдание. Удивились. Давно к ним на Холм никто не захаживал. Людям некогда на природу выходить, дела у них, ритм жизни не позволяет. И вдруг — кто-то горько плачет! Они быстро появились перед рыдающей пожилой женщиной.
— Эй! А ты чего плачешь? — спросил Гном. — Может, мы сможем помочь?
— Никто мне не поможет, — устало произнесла женщина. — Я сама виновата, что счастье прошло стороной.
Она посмотрела на маленьких человечков и почему-то даже не удивилась. А потом ей в голову пришла замечательная мысль отдать им свои лесные трофеи.
— Вот, возьмите. Мне, оказывается, не надо. Зря я собирала грибы и ягоды. Лучше бы просто лесным воздухом подышала, — с этими словами она протянула корзинки Гному и Лесовику.
Друзья улыбнулись, переглянулись. И подумали об одном и том же.
— Пошли, мы тебе кое-что покажем. А за твою доброту еще и наградим. Но идти ты должна сама. — Лесовик протянул свою жесткую руку, помогая женщине встать. — Не волнуйся, здесь недалеко. Да и Гному наш тайник пора навестить.
И правда, идти пришлось недолго. Раздвинув спутанные ветви ели, путники вышли к небольшому озерцу, вода которого была удивительно прозрачной. Вся растительность на берегу поражала своим буйством и многотравием.
— Все. Пришли. Сначала умой лицо, — обратился Лесовик к Елене Ивановне, — а потом сделай три глотка, не больше.
Женщина послушно все выполнила и вдруг почувствовала странную легкость во всем теле. Она посмотрела на себя в озеро и обомлела. Из озерного зеркала на нее смотрела молодая красавица!
— Ой, кто это? — вскрикнула дама.
— Как кто? Ты что, себя не узнаешь? — рассмеялись друзья. — За твою доброту мы решили дать тебе шанс начать жизнь сначала. Мало, кто этого достоин, но ты — особый случай. Теперь иди домой, да не забудь забрать корзинки с лесным урожаем. Сейчас он тебе очень пригодится. Глядишь, кто-нибудь в гости забредет, — произнес Гном, пряча хитрую улыбку.
Елена Ивановна присела, обняла человечков и горячо поблагодарила. Сказала, что век их не забудет и будет часто к ним в гости приезжать.
— Да не забудь познакомить нас со своими будущими детьми! — Друзья пожелали молодой и красивой девушке.
Захватив корзинки, уже не Елена Ивановна, а Лена побежала к машине. А Гном и Лесовик, окинув строгим хозяйским взглядом Тайное место, спрятали его подальше от чужих глаз, установив невидимую стену, за которой они свернули пространство с Живой Водой и замаскировали под непроходимый еловый лес. А сами пошли допивать свой душистый чай, который вот уже несколько раз разогревала Рыжая Белка.

Лидия Гусева.

Про бабку Марфу, про любовь, цветы и про чуть-чуть обо всём на свете

Памяти Федерико Гарсиа Лорки, его работе «Dona Rosita la soltera o el lenguaje de las flores»

Старенькая совсем была уже эта женщина. Но глаза молодые, руки золотые, ноги ещё резвые, да сердце богатейшее. Всё верно, так и было. Глаза молодые, искрящиеся, задорные, но только на людях. А сколько втайне от всех они пролили слёз, сколько в них было муки и страдания, когда она оставалась одна — только Бог ведает. Ох, уж эти войны! И кто их выдумал? Одиночество стало её постоянным спутником. И ещё сад с огородиком да великая память и любовь.
Но какой это был сад! Ни у кого так фантастически не распускались цветы, нигде не цвели так нежно яблони и вишни, ни у кого слаще не пели соловьи. Каждый кустик и каждая травинка были у неё под надзором, заботой и любовью. Обо всех бабка Марфа помнила, растения были для неё, словно дети родные. Знала, когда и сколько кому надо воды, кому земельки торфяной, кому песочку, кого подрыхлить, кого на ночь укрыть от холода, а кому в жару поставить зонтик. Да что говорить, у сорной травы и то просила прощения и разрешения подергать её. И, конечно же, растения ей отвечали тем же. Разнообразные по форме, окраске, аромату, они распускались раньше всех в посёлке, чтобы Марфа первой могла увидеть всю красоту мироздания, и засыпали всех позже осенью, словно не хотели прощаться. Цветы дружно кивали ей разноцветными головками-бутонами и соцветиями, приветствуя свою хозяйку каждое утро. Вот ведь не верите, точно. Так и люди не верили, называли старушку чудной и смешной. Например, был день рождения у какой-нибудь соседки, бабка Марфа не срывала для неё цветок, а приводила её к себе в сад, показывала самую божественную розу и говорила: «Я тебе дарю эту розу, она твоя. Ты можешь в любой день и час приходить и любоваться её красотой». Люди привыкли к её чудачествам. А детишки вообще прозвали старушку «вечной невестой». Ни на кого не обижалась женщина. Хотя заходить к ней практически все перестали. Навещала её иногда одна дальняя родственница Маруся, а соседи на том и успокоились, что кто-то следит за бабкой Марфой. Но не будем судить строго людей, не наше это дело.
Бабка Марфа также знала, что ей тоже когда-нибудь наступит срок, считать свои годы устала и очень уж переживала за любимый сад-огород. Не соврём — скажем, что сделала она мини-систему транспортировки воды не хуже древних египтян. Занеможется вдруг ей, так высунет шланг с веранды, включит кран, и бежит тогда водичка по всем канавкам и канальцам, не обходя и не обижая ни одно деревце, ни одну травинку.
Но однажды, правильно говорят люди, что где тонко, там и рвётся, загуляла присмотрщица, уехала в город, да не появлялась две недели. А бабке Марфе что-то совсем плохо стало. Она полила огород, не выходя из дома. Тут заволновались сначала цветы.
— Наверно, наша хозяйка приболела, — сказал Гладиолус Георгину, пошевелив своими листьями-клинками.
— Наверно.
Грустная весть сразу разлетелась по всему саду.
На второй день женщина уже еле открыла кран слабеющей рукой.
— Да она не приболела, а заболела! — воскликнула Роза, и её алая чаша начала гореть, как будто у неё самой подскочила высокая температура.
— Заболела, заболела, наша хозяйка заболела, — затрепетали от волнения гвоздики, васильки и астры. Даже львиные зевы пытались кричать во всю мочь. Но, к сожалению, их никто не слышал.
На третий день старушка уже не могла встать с кровати.
— Так она умирает! — отчаянно воскликнула Лилия и опустила горестно свою чалмовидную головку.
— Умирает, Боже, умирает, — как эхо вторили с плачем все растения в саду.
Цветы совсем растерялись, их уже ничто не радовало: ни утро, ни солнце, ни вода. Им нужно только видеть лицо хозяйки, потому что оно и было их солнцем, им нужно только смотреть на её улыбку, потому что это и было утром. А вода? Ну и пусть не будет, не надо, пока земля им даёт влагу, а дождик заботливо умывает.
— Да, — произнёс старый Георгин, — мы можем прожить без воды и неделю, и три, да хоть всю жизнь. У нас есть земля. Но мы-то выживем, а вот кто поможет нашей хозяйке?
— А где же тётка Маруся, где тётка Маруся? — жалобно зазвенели колокольчики. — Ведь только она сможет позвать на помощь людей.
— Не знаем, где тётка Маруся. Мы видели её в последний раз, когда она садилась в автобус, везла продавать свои цветы в город, — вздохнули высокие яблони и вишни.
— Да, да, — поддержал цветочный хор старый Клён, который рос за забором у калитки. — Наверно, у неё много родственников в городе, вот и задержалась.
На четвёртый день все цветы ломали голову, что им делать? Но так и не могли ничего придумать. А из избы не было слышно ни шороха, ни звука.
Тогда старый и мудрый Георгин выпрямился, гордо вознёс над всеми своё царско-бархатное, темно-бардовое соцветие и произнёс:
— Я знаю выход, я знаю, как спасти хозяйку.
— Как? Как? Каким образом? — воскликнули многоликие головки цветов.
— Мы должны все засохнуть.
Тут воцарилось секундное молчание.
— Но это значит, что мы должны умереть?
— Да, именно так.
— Но что это даст?
— Соседи, которые всегда любуются нами, вдруг не увидят ни одного цветка в саду и сразу поймут, что-то неладно с нашей хозяйкой.
Все цветы единогласно, без малейшего сомнения, согласились со старым Георгином, клубень которого насчитывал не один десяток лет. Ведь хозяйка его так бережно выкапывала осенью, просушивала на солнышке, обкладывала зелёным мхом и прятала в подпол до следующей весны. И все растения она любила также. И как же ей не помочь?!
В один момент все цветы, как по взмаху дирижёрской палочки, отказались корнями брать влагу из земли и подставили свои разноцветные головки под палящее солнце. К вечеру они все завяли. Но, ни одна душа не заглянула через забор в этот день, не поинтересовалась, почему засохли цветы у бабки Марфы?
Тогда слово взял старый Kлён:
— Их не видно, никто не видит завядших цветов. Я самый высокий и стою за забором, виднеюсь очень издалека… Прощайте, братья и сестры. Не печальтесь обо мне. Я постараюсь спасти нашу хозяйку.
Задрожали тут листочки, закачались веточки, как бы прощаясь с миром, а потом в одно мгновение встали, как вкопанные, словно восковые. Даже порывистый ветерок не смог их расшевелить. Дерево приготовилось умирать. Ажурные кленовые листья начали буреть, не получая влагу от жилочек-сосудов. Вскоре дерево стало багровым, но оно ещё не было так заметно на фоне салатно-изумрудной природы.
А бабка Марфа лежала недвижима. Она тоже приготовилась умирать:
— Наверно, инсульт. Но, где моя Марусенька? Четвёртый день как её нет. Так хочется пить…
— Как хочется пить, — вздыхали также кленовые листочки, но мужественно и храбро держались. Клён стойко не разрешал всем кореньям и корневищам брать ни капельки воды из земли, и листья начали желтеть под нещадным солнцем.
Бабка Марфа уже начала бредить: «Приходит к ней её жених Васенька, стоит у калитки, стучится, словно семьдесят лет назад. Выбегает девушка на заре, с расплетённой косой, в сарафанчике, а он в солдатской форме.
— Прощай, Марфушенька. Жди меня, я обязательно вернусь. Чтобы ты не скучала, я посадил деревце для тебя, пусть оно тебя веселит и защищает, — сказал юноша и показал хрупкий ствол с резными листочками.
И исчез Васенька».
 Марфа опять восстановила свои ясные мысли:
— Наверно, Васенька приходил за мной. Наконец. Я знала, что так и будет. Как долго я его ждала.
Старый Клён также знал эту историю, эту великую преданность и любовь. Когда его ветки стучали от ветра в калитку, Марфушенька — вечная невеста, всегда выбегала хоть днём, хоть ночью. Но, не увидев никого, плакала и обнимала Клён. Скажите, как же не отдать жизнь за такую женщину?
Как по волшебству, листья Клёна сделались в один миг жёлтыми, как будто их покрыли сусальным золотом. Это было чудо! Мощная золотая крона дерева светилась, как церковь вдалеке. А, возможно, ещё и ярче. Потому что ветерок колыхал этот живой купол, показывая листочки то с одной стороны, то с другой. Солнце пускало лучики через просветы и ласково добавило огромный сноп лучей на самую крону-верхушку. Зрелище было настолько необыкновенным, что прохожие остолбенели от удивления, им резало глаза от света и золота, у них пошла голова кругом от такой небылицы, которая произошла с деревом в середине лета. И, конечно же, поспешили к бабке Марфе. Думаю, вы уже догадались, что было потом. Отвезли её в городскую больницу, подлечили так, что она моложе стала.
А о других главных героях не беспокойтесь. Вырыла Марфа все многолетние клубни и бережно уложила в подпол. Семена однолетних цветов у неё всегда хранились про запас. Клён очень долго болел, все думали, что он не отойдет. Но бабка Марфа верила — придёт весна, и на нём, как всегда, появятся почки. Так оно и случилось. Вера, на то она и Вера!

Михаил Темнов.

Галактические садовники
Сказочно-фантастическая повесть  по мотивам  романа «Сады Хаоса»
Посвящается моей милой и терпеливой жене  Елене.

Глава 1
Звездолет «Адмирал Дионк».
Депеша с Земли. Клоны. Спасение друга.
 
2 августа 2314 года, на пятый день Первой галактической войны землян с космическим флотом серых из туманности Ориона, на сторону врага неожиданно перешли недавние союзники по конфедерации — Звездные королевства Плеяд и Большой Медведицы. Это стало шоком. Но судьба-злодейка готовила землянам еще один неприятный сюрприз. 
Служба безопасности Космофлота раскрыла на военных базах на Марсе и Венере тщательно подготовленный серыми заговор клонов. Его нити вели к подпольному центру на Земле, созданному в XX веке при попустительстве правительства существовавших тогда США.
На Земле, по тайному указу президента всемирного правительства, начались скрытые аресты и чистки. Немедленно были оповещены боевой Космический флот землян, направляющийся к планетам туманности Ориона, экипажи патрульных звездолетов, спешащих на соединение с основными силами поредевшей космической конфедерации. На одном из таких кораблей и произошла эта необычная история. 
В каюту командира звездолета «Адмирал Дионк» Андрея Петрова вошел первый офицер Службы безопасности Космофлота Поль Джебуа. Вид у него был явно удрученный. Он озабоченно потирал лоб и недовольно хмурился.
— Что стряслось, Поль? — спросил командир корабля.
— У нас плохие новости. Пришла срочная депеша с Земли.
— Что там?
— Президент Земли подписал указ о немедленном отстранении от исполнения обязанностей и последующей нейтрализации всех биороботов и клонов. В Министерстве безопасности разработали план, дали методические рекомендации, определили сроки.
Андрей Петров, отвлекшись от своих дел — он занимался сверкой данных — встал и повернулся к офицеру Службы безопасности:
— Это серьезно? Они что, не понимают? Да это же… — потерянно развел руками командир корабля.
— Я запросил подтверждение. Все именно так.
— Но это третья часть экипажа. Замечу — лучшая часть. К тому же, их право на жизнь закреплено Конституцией Земли!
— И что? Все они в особый период подлежат уничтожению.
— Почему?
— Как не имеющие души, они легко перепрограммируются противником. Это вывод ученых. Есть подозрения, что наши враги  поработали над этим. Найдены даже косвенные доказательства.
— Бред какой-то… Планеты туманности Ориона кишат клонами и биороботами. И там их, даже там, заметь, никто не трогает.
— Но серые научились их перепрограммировать. И с этим нельзя не согласиться, к сожалению… Специалистам из концерна «Бессмертие» удалось обнаружить скрытые программы. Каждый из биороботов — потенциальный диверсант.
— Запрограммировать можно и любого землянина. Для этого необязательно быть клоном или биороботом.
— Можно, но с теми, кто имеет душу — это сложнее. А у клонов ее нет. Поэтому они — самое слабое звено. Спор между нами бессмыслен. Есть приказ руководства, который мы обязаны выполнить. Он для нас — закон.
— А как же право на жизнь, закрепленное в Конституции? — обреченно спросил командир звездолета.
— Президент ввел военное положение.
— Но кем мы их заменим?
— Координатор возьмет на себя обязанности многих. Есть роботы. Нанозавод на корабле может производить их в необходимом количестве.
— Что по срокам?
— К исходу суток доложить об исполнении.
— Кто будет проводить нейтрализацию и уничтожение?
— Мое подразделение.
— Когда начинаете?
— Время определено. Через два часа и тридцать восемь минут, — ответил Поль Джебуа, глянув на пространственный экран. — Ни минутой раньше, ни минутой позже. Нейтрализация будет проводиться одновременно на Земле и во всей Галактике, где находятся наши базы, поселения и корабли.
— Чем вызвана такая точность?
— Есть подозрение, что клоны взаимодействуют друг с другом на телепатическом уровне. В случае утечки информации об уничтожении клонов мы можем получить их восстание. Вы понимаете, что это значит? Не исключено, что программа способна координировать действия миллионов клонов.
— Как с биороботами?
— С ними значительно проще. Координатор просто отключит их.
Когда офицер службы безопасности ушел, командир корабля рухнул в кресло. Это удар. Через пару часов тридцати процентов экипажа не станет. Он знает каждого из них. Чем они живут, увлекаются, что читают, какие фильмы предпочитают смотреть. Их убьют, скорее всего, во время сна, потому что тогда они так же беззащитны, как и все живущие. И все потому, что над Землей нависла война. Очередная. Орион долго готовился к ней и использует все, чтобы уничтожить землян. Он ни перед чем не остановится. А если все это нелепая ошибка или дезинформация противника? Кто может разобраться в этих программах? Чьи они на самом деле — землян или серых? Ведь в последнее время начали мутировать даже электронные и биологические программы. К тому же, земляне воевали, как в этом, так и в прошлом столетии. И тогда были клоны, но они никогда не вели себя, как враги. Многие из них геройски сражались в галактических эскадрах.
Мысли вновь вернулись к экипажу. Среди ста двадцати пяти клонов, подчиненных ему, был и его друг. Дружба между людьми и клонами официально не запрещалась, но и не приветствовалась. Общество, провозгласив их почти равноправными, молчаливо, без объяснений дистанцировалось от клонов. Они жили в отдельных секциях. Выполняли самую тяжелую работу. На флоте практически все служили в звездной пехоте — десантных подразделениях. Многие клоны были офицерами. Имели они и свою страховку от смерти концерна «Бессмертие». Хотя, что там можно страховать без души? Только тело да сохраненные наночипом воспоминания…
Тем не менее, командир очень уважительно относился к этому клону. Пожалуй, он был его лучшим, самым близким другом. Клона звали Джон. Они познакомились десять лет назад, во время турнира по стоклеточным шахматам. Этот веселый и жизнерадостный парень наказал его, чемпиона эскадры. И, к тому же, три партии подряд. После турнира захотелось реванша. Андрей отыграл две партии, а третью проиграл. Так и началось их соперничество. Джон проходил службу на другом корабле. Играли через телепатический канал связи. Потом Андрей решил вопрос с переводом Джона на свой звездолет. И вот сегодня этого умницу, играющего с закрытыми глазами, сотрудники безопасности, понятия не имеющие, как переставлять фигуры на доске, убьют, потому что он — носитель враждебной программы. Смириться с такой мыслью командир звездолета не мог, но и не знал, что предпринять. Над решением этого ребуса он просидел час, тупо глядя в пространственный экран. Ответ пришел неожиданно…
Джон Глоусон, офицер по настройке программного обеспечения, работал в ангарном отсеке. Внезапно ему стало тревожно. В чем причина, он не знал. Опасность была реальной и угрожала не только его жизни, но и жизням других членов экипажа. Почему-то она касалась не всех. В ближайшее время на корабле что-то произойдет. Нехорошее… Это было каким-то образом связано со Службой безопасности.
Джон был клоном, обыкновенным клоном со страховым полисом от концерна «Бессмертие». Ему он был положен как военному. Но это не имело для него значения. Зачем нужна какая-то страховка от смерти, если у него нет души?
— Джон Глоусон, протестируйте бортовой центр в командирском штурмовике-истребителе, — неожиданно поступила команда от Андрея Петрова.
— Будет исполнено, командир!
Джон, двигаясь вдоль ангара, вышел к кассетному блоку с истребителями-штурмовиками. Вскоре вошел в командирский боевой мини-корабль, активизировал его электронный мозг.
— Я рад вас приветствовать на корабле. Какие будут указания? — отозвался мозг легкого истребителя-штурмовика.
— Тестовая проверка.
— Введите код.
Джон извлек кристаллическую пластину и вставил ее в приемник.
— Пароль принят. Координатор от звездолета отключен. Перехожу на мыслеуправление. К тестированию готов, — доложил бортовой командный центр.
— Проверить готовность пусковой шахты.
— Шахта готова.
— Стартовые двигатели?
— Двигатели работают.
— Отключить двигатели.
Но двигатели почему-то не отключались. На пространственном экране, на фоне звездного неба показалась мигающая надпись, предупреждающая о старте штурмовика-истребителя. Корабль ожил и плавно вылетел из пусковой шахты. За спиной завибрировала обшивка. Это заработали стартовые двигатели.
— Командир! У меня проблемы, — попытался Джон выйти на связь с Андреем Петровым.
Но связь почему-то не работала. Не мог он выйти на звездолет и по телепатическим каналам. Мозг корабля его игнорировал. Истребитель-штурмовик категорически не желал переходить и на ручное управление. Легкий рывок — на полную мощность заработали основные двигатели…
У Джона внутри похолодело. Через двое суток закончится топливо. На две недели хватит бортовых генераторов. Но еще раньше закончится бортовой паек и запасы кислорода... Это было именно то предчувствие тревоги, посетившее его до этого непонятного события.
Тем временем на пространственном экране появилась карта. В ее углу была изображена неизвестная офицеру звездная система. Сейчас на ней его корабль был маленькой мигающей зеленой точкой. Штурмовик-истребитель летел туда. Зачем и почему, он не понимал. Не знал, как сообщить о неисправности. Координатор звездолета должен был зафиксировать старт и сообщить командиру корабля. Но он молчал. Все почему-то молчали…
К исходу суток, когда Джон, утопая в сомнениях, преодолел большую часть пути, на экране появился короткий текст:
«Джон, дружище, прости! Я не мог поступить иначе. А что-то другое придумать не успел. Знаю, что ты осудишь меня. Я уже себя сам осудил. Мне противно за себя и за всех нас. За всю цивилизацию землян... Вся причина в том, что на звездолет поступила директива по нейтрализации всех клонов как носителей враждебной инопланетной программы. Подразделение Службы безопасности усыпит их всех в анабиозной. Поэтому я и отправил тебя на командирский истребитель-штурмовик, которому задал программу. Его я отстрелю и представлю дело, как сбой в программе. В звездной системе, куда он тебя доставит, есть планета, пригодная для жизни. По старым отчетам экспедиции она заселена примитивными племенами. Поспеши, у тебя нет времени. Как только все утрясется, я найду тебя. Прости, но всем помочь я не смог…
С уважением, твой друг Андрей».

***

В командирскую каюту звездолета «Адмирал Дионк» вошел офицер Службы безопасности Земли Поль Джебуа. С ним было еще два офицера. Андрей Петров все понял еще до того, как прозвучало:
— Сдать оружие, командирский кристалл с кодами. Вы арестованы за нарушение присяги. Вас доставят на базу, и вы предстанете перед военным судом.
Командир звездолета молчал. Ему нечего было сказать, нечем оправдаться. Он спас друга. И объяснять ничего не хотелось.
— Не понимаю я вас, Андрей! Не понимаю! Мало того, что,  нарушив все инструкции, перепрограммировали командирский штурмовик, вы еще задали ему программу на бой со «Штроком», отправленным в погоню. А это в условиях военного положения — смертная казнь с лишением страхового полиса «Бессмертие». Такие, как вы, не заслуживают ни малейшего снисхождения.
Андрей не отвечал. Он поступил так, как ему подсказывала совесть. Иначе у него просто не получилось бы!
— Но это еще не все. Мы установили, что в анабиозной вы через координатора заблокировали подачу усыпляющего газа к клонам, чем попытались спасти их. С чего такая доброта к носителям чуждых программ? Может вы заодно с врагами?
Андрей Петров игнорировал вопросы офицера безопасности. По правде, он их почти не слышал. Вступление в перепалку ничего не давало и не решало. Что сделано, то сделано. И он, Андрей, считал, что поступил правильно!
— Так кто вы на самом деле? Может, вы тоже клон? — наседал Поль. — Возможно, вы продукт другой цивилизации? Инопланетный подселенец в теле человека? Молчите? Это вам не поможет. Мы во всем разберемся. Мы вас вывернем наизнанку. Увести!
Беззвучно затянулись магнитные наручники. За спиной закрылась дверь каюты, которую он считал своим вторым домом и которую он больше никогда не увидит… ну и пусть. Он поступил по совести. А там будь, что будет.

Глава 2
Погоня. Бой. Планета Анкена.

Джон еще раз перечитал письмо друга. От хоровода мыслей закружилась голова. Он закрыл глаза и судорожно сглотнул. Там, на звездолете, остались его товарищи. Такие же клоны, как и он. Вскоре их всех убьют. Как предупредить массовое убийство, и сможет ли он это сделать с неработающими каналами связи? Надо попытаться ее восстановить. Но тут Джон остановился. Один неверный шаг и — восстание на корабле. Члены экипажа будут убивать друг друга только потому, что кто-то из них появился на свет как чей-то клон. А что дальше? Допустим, клоны захватят корабль. Но, куда лететь и кому они будут нужны в этих бескрайних галактических мирах? Да и зачем? Сама мысль восстания против людей показалась ужасной. Еще сомнительней показались действия друга, командира звездолета, решившего таким способом спасти ему жизнь. Для чего? Зачем она ему? Наверное, честнее было бы умереть вместе со всеми…
— Внимание! — Ожил мозг мини-корабля. — К истребителю-штурмовику приближается искусственный объект. Провожу опознание.
Джон уже не вслушивался в доклад координатора, перечислявшего тактико-технические данные объекта. Было понятно, что это корабль-убийца, отправленный в автономный полет. Он в одиночку, без экипажа, выслеживает корабли противника, уничтожает их и продолжает охоту, пока не поразит все цели. Вывод о том, что на него не пожалели сверхсовременное средство уничтожения огромных звездолетов, с болью отдался в перенапряженном теле, обжег мозг. Оказывается, он — угроза цивилизации, и такая, что на него даже дорогостоящей техники не жалко!
— Объект земного происхождения. Это «Штрок». Подает опознавательные сигналы. Требует остановиться. Какие будут указания?
Джон молчал. Защита от корабля-убийцы была неэффективной. Сейчас он поразит все антиракеты и гарантированно уничтожит истребитель-штурмовик.
— «Штрок» взял в прицел командирский корабль. Активировал системы защиты. Моделирую варианты отражения атаки.
Джон не отвечал. Ему было все равно. Скоро все закончится. Партию длиною в жизнь он сыграл, как мог. Вроде, нигде не сфальшивил…
— Ты сдался? — послышался в его сознании голос координатора штурмовика. — Ты должен сопротивляться. Начни игру, попробуй обмануть корабль-убийцу.
Офицер задумался. Ведь, действительно, что-то в этом есть. Умереть несложно, а вот принять вызов и победить, когда шансы равны нулю, это в его характере. Да, он попытается переиграть суперинтеллект корабля-убийцы. В Джоне проснулся азарт бывалого игрока. Это как-то отвлекало от боли и мук совести.
— Объект атакует малыми ракетами!
— Произвести ложный маневр, — распорядился Джон.
— Выполняю, командор.
Джон, наблюдая за экраном, увидел, как от поискового корабля-убийцы отделилось четыре точки. Они неслись по следу, пытаясь обойти его со всех сторон.
— Цели захвачены.
— Уничтожить.
Одна за другой взорвались антиракеты. Мозг корабля вывел штурмовик к планетной системе. Туда, на пятую планету, он любой ценой должен доставить Джона.
— «Штрок» настигает. Мы в прицеле. Активизированы аннигиляционные орудия…
— Отстрелить защитный пояс.
Корпус истребителя-штурмовика тихо завибрировал. Это отстреливались кассеты с генераторами. Они скроют мини-корабль, предоставив возможность на некоторое время оторваться от погони. На экране появилась разрывы. Это корабль-убийца уничтожал генераторы и ракеты самонаведения.
Двигатели командирского корабля работали на пределе. Планета уже близко. Кассет с генераторами осталось на один залп. Партия оказалась недолгой. А жаль. Не удалось.
— «Штрок» атакует. Фиксирую два запуска ракет. Отстреливаю последнюю кассету с генераторами и штурманскую. Мягкой посадки, командор!
На экране появился удаляющийся штурмовик. Он заходил в лобовую атаку на корабль-убийцу. Сейчас беглец для «Штрока» невидим, но с уничтожением последнего генератора ему от залпа излучателей не уйти…
Капсула, гася скорость, вошла в атмосферу планеты. Внизу показались горы, огромная широкая река, по берегам которой до линии горизонта виднелись только буйные джунгли. Партия завершилась. По сути, он выиграл. Спасибо и на этом!
Тем временем Анкена росла в иллюминаторе. Тихо работали гравитационные двигатели. Джон искал удобное для посадки место. Впереди показалась небольшая полянка. Офицер повел капсулу на нее…

***
Вождь племени кинчиуков Атупанто внимательно всматривался в безоблачное небо. Сидевшие вокруг воины притихли. Сейчас вождь что-то скажет. Если он так смотрит, значит, там, в небесах, что-то происходит. Он видит больше, потому и вождь. А второе имя его — Прозревший.
— К нам летит гость! — прищурившись, сказал Атупанто. — На него охотятся. Его хотят отправить в мир Тукуана.
В небе что-то блеснуло и беззвучно скользнуло с высоты к основанию горы.
— Гость прибудет на поляну предков. Он не уйдет в мир Тукуана.
Вождь сосредоточился. Он думал о госте. Его лицо посветлело. Атупанто улыбнулся.
— Гость вышел из дома и спешит к джунглям. Слуга Тукуана хочет забрать гостя в свой мир. Слуга Тукуана вторгнется на Анкену.
С последними словами вождя в небе что-то промелькнуло… и тут же на поляне, куда прибыл гость, прогремел взрыв. В небо взметнулись столб огня и дыма.
— Слуга Тукуана негодует, что гость остался в проявленном мире. Слуга уйдет в мир Тукуана.
Вождь посмотрел на огонь. Дрова затрещали, пламя загудело и потянулось вверх.
Атупанто перевел взгляд на небо, где притаился слуга Тукуана. Тонкий луч пламени метнулся к редким облакам. Где-то там, в вышине, вспыхнуло маленькое солнце и тут же погасло.
— Слуга ушел в мир Тукуана. Пинтиан, проведи гостя к очагу жизни.
Загорелый воин, повернувшись лицом к джунглям, внимательно посмотрел в сторону поляны.
— Я встретил его, Атупанто. Он идет к очагу жизни, — ответил Пинтиан и протянул руки к костру.
Пламя костра угасало. Дрова тлели. Атупанто глубоко вдохнул и выдохнул. Над поляной заиграл ветерок. Он закружил над обессиленными углями. Пламя ожило и, набирая силу, затанцевало над очагом.

Глава 3
Планета Анкена.
Племя кинчиуков. Атупанто и Чакантама.

Как только спасательная капсула со штурманской приземлилась на поляне, Джон поторопился покинуть ее. Он хорошо знал устройство и возможности корабля-убийцы «Штрок». Внесенная в память охотника задача по его уничтожению будет исполнена любой ценой, вплоть до высадки на планете роботов-охотников и наноубийц…
Подхватив комплект выживания и десантно-штурмовой лучемет, Джон поспешил в джунгли, стеной обступившие поляну. Мозг командирского истребителя-штурмовика безмолвствовал, что свидетельствовало только об одном: его уничтожили.
Тревожные подозрения Джона подтвердились в следующую секунду. Не успел он скрыться за ближайшим темно-синим валуном, обросшим низким кустарником с алыми гроздьями ягод, как мелькнула молния.
Офицер упал. Прогрохотал взрыв. По верхушкам высоких толстоствольных деревьев со свисающей лохмотьями корой пронеслась горячая волна воздуха, посыпались дымящиеся осколки.
Джон, покинув укрытие, побежал. Двигаться было трудно — мешал биоскафандр. Но он спешил, зная, что в погоню после посадки вот-вот отправятся роботы-охотники. Боя не избежать! Придется гораздо хуже, если в арсенале «Штрока» этой модификации окажутся насекомые-убийцы. От них нет спасения…
Оббегая кусты с шарахающимися от него в разные стороны пучеглазыми бордовыми птицами и рептилиями, свисающими с веток, продираясь и пробивая дорогу лазерным резаком через стену переплетшихся растений, Джон внезапно выбрался на небольшую поляну, в центре которой полыхал огромный костер.
У огня сидело семь высоких, загорелых аборигенов, единственную одежду которых составляли легкие набедренные повязки из листьев. У тех, что сидели к нему лицом, как заметил землянин, были большие раскосые нефритовые глаза. Туземцы, поглощенные огнем, танцующим над дровами, на его появление никак не прореагировали. Их даже не удивил его странный вид.
 Джон непроизвольно перевел взгляд на костер. Огонь был какой-то необычный. Как показалось землянину, пламя, словно выполняя команды хозяина-дрессировщика, то изгибалось под взглядами, то резко приседало, то неожиданно распускалось огромным цветочным бутоном, касаясь рук туземцев.
Офицер просматривал документальные мыслефильмы о коренных жителях самых разных планет. Имел представление и о теории контакта. Этому на случай аварии обучали всех.
Землянин, тревожно оглянувшись в сторону джунглей, не опуская лучемет, подошел к костру.
— Я Джон! С планеты Земля! — Отстегнув перчатку, дружелюбно поднял он руку ладонью к аборигену. — Прилетел к вам с миром, — и прижал руку к груди.
Местные жители на его голос не отреагировали, что было странным, и ни в каких электронных учебниках не описывалось. Глухие они, что ли?
Офицер включил пространственный лазерный фонарь-проектор и принялся перед ними в пламени огня демонстрировать голографические фигуры землян, птиц, животных, даже технику. Синхронно с ним работал звуковой синтезатор. Зрелище получилось впечатляющим.
На других планетах в подобных случаях аборигены чаще всего падали ниц, возносили руки к небу, потом приводили самых красивых женщин, приносили драгоценности, изысканную еду. Иногда панически разбегались. Бывало, что брались за оружие, которого, к счастью, у здешних туземцев не наблюдалось. Это успокаивало и вселяло хоть какой-то оптимизм и надежду, что его не съедят сразу же.
Применив все способы, рекомендуемые пособием по контактам, Джон ударился в импровизацию. Перепробовал все. Он даже рискнул и снял шлем от биоскафандра и перчатки. Осталось, разве что, сделать стойку на голове… Местные жители по-прежнему безмолвствовали. Его для них словно не существовало. Это где-то внутри даже задевало самолюбие землянина…
«Наверное, медитируют на огонь, — решил он, — и потому ничего не видят и не слышат».
Только теперь офицер впервые вспомнил о еде. Неожиданное бегство со звездолета, организованное его другом, и последующая погоня выбили его из колеи. А теперь дико захотелось есть. Джон извлек из ранца термопакеты с сухим пайком. Не успел он подумать, как их разогреть, не используя запасов энергии, как один из аборигенов молча отодвинулся в сторону, освобождая ему место.
«Странные они какие-то, но догадливые… Может, и правда, немые?» — подытожил офицер.
Не пытаясь больше вступить в контакт, Джон опустил сухой паек на угли, следом подкинул несколько лежащих на куче веток. Дрова затрещали. Не удержавшись от соблазна, землянин впервые в жизни протянул руку к завораживающему пламени. Огонь, словно изучая, нежно коснулся его ладони и отпрянул.
Вот так у костра, под открытым небом, он в полном безмолвии сидел рядом с немыми аборигенами, думая о еде, себе и своей жизни. Реалии радовали весьма относительно… Разве что ужин.
У края горизонта, сквозь пастельно-розовые облака пробивался свет заходящего красного карлика. Его лучи были такими же теплыми и нежными, как и языки костра. Приближалась ночь.
Над высокими бледно-лиловыми кустами с широкими листьями, в потоках воздуха проплыла стайка голубых существ-крыльев, казалось, сотканных из пузырьков разной величины. Одно из них, самое маленькое и поэтому более любопытное, отделилось от сородичей. Ему вслед полетел легкий треск. Собратья явно о чем-то предупреждали малыша. Любознательное создание облетело вокруг костра и на миг зависло над Джоном. Оно было добрым и шаловливым, это землянин почувствовал сразу. Пара круглых бордовых глаз, как показалось офицеру, сияла от восторга.
Теплые потоки воздуха внезапно подхватили малыша и понесли вверх. Землянин ощутил большую тревогу. Это волновалось существо, отбившееся от стайки. Оно явно не было готово к тому, что его занесет так высоко. Однако вскоре тревога ушла. Офицер присмотрелся к парящему над кустами созданию. Оно, став более прозрачным, медленно опускалось к своим собратьям, приобретя опыт в познании окружающего мира и навыки изменения своего внутреннего состояния.
Джон вспомнил о еде. Вскрыв ароматный ужин, он из вежливости предложил его аборигенам. Те упорно не замечали его. Не побуждали их к диалогу даже аппетитные ароматы земной кухни.
Покончив с сухим пайком, Джон поймал себя на мысли, что еды ему явно маловато.
За спиной зашуршало. Он оглянулся. Перед ним стояла красивая стройная девушка с маленькой острой грудью. Она держала плетеный поднос с плодами какого-то растения.
— Чакантама, — услышал в своем сознании офицер мягкий голос девушки. — Это вкусно, Джон.
Темные глаза девушки были широко раскрыты. Она поощрительно кивнула. На лице появилась доброжелательная улыбка.
«Фотомодели Земли только от одного ее вида от зависти потеряли бы покой, а может, и сознание», — окинув взглядом стройные точеные ножки и идеально тонкую талию, констатировал Джон, представляя девушку в наряде из трав на обложке электронного журнала.
— Спасибо, — включив телепатический передатчик, ответил офицер, приняв ужин. — Это что: Чакантама?
Джон умышленно двойственно сформулировал вопрос, не зная, что именно означает «чакантама»: имя девушки или название съедобных плодов?
Туземка, отрицательно покачав головкой со стекающими на плечи длинными серебристыми волосами, добавила:
— Чакантама не ест тититана…
Офицер благодарно улыбнулся ей.
Мягкие сладковатые мясистые плоды, принесенные Чакантамой, оказались сочными и очень вкусными. Съев штуки две, Джон остановился. Только сейчас до него дошло, что аборигены-то общались с ним телепатически, без всяких наночипов с передатчиками и усилителями. Офицер покраснел, решив впредь контролировать свои мысли. Ведь он у них как на ладони.
В глубине джунглей сухо хрустнула ветка. Джон, оставив еду, в прыжке снял с предохранителя лучемет и укрылся за деревом. Аборигены продолжали созерцать огонь. К происходящему в джунглях они, казалось, оставались безразличны.
«Что за аборигены, племя, планета? — удивлялся Джон. — Как их еще не переловили для частных зоопарков?»
Треск усилился. Кто-то спешил и ломился через джунгли напролом. Джон изготовился. В лучемете, тихо вибрируя, работали генераторы. Как только он был готов мысленно дать команду на открытие огня, на поляне показалось крупное ультрамариновое чешуйчатое существо с шипами. На вытянутой безухой голове животного с длинным шевелящимся хоботом не было глаз. Это недоразумение явно шло к костру… Вернее, не столько к нему, сколько к термообертке с остатками ужина Джона. Подхватив обертку длинным хоботом, существо засунуло ее в пасть и, радостно посвистывая, скрылось в джунглях.
— Метатель огня может спать. Джону он не понадобится, — услышал офицер насмешливый мужской голос.
Землянин не выключал оружие. Погоня была где-то рядом. Он даже не сомневался: только проконтролировав выполнение задания, «Штрок» вернется на звездолет.
Джон стал подбирать образы, чтобы сформулировать свою мысль. Но последовавший телепатический ответ еще больше удивил его:
— Гость устал. Здесь, на земле Анкены, в племени кинчиуков, он может отдохнуть. Чакантама проведет его.
Джон с опаской посмотрел на небо, потом оглянулся в сторону джунглей и... последовал за девушкой.
Стараясь не отставать от красавицы, он углубился в джунгли. Удивительно: растения, стоящие сплошной стеной, при их приближении расступались, образуя достаточно широкий проход. Обитатели чащи давали дорогу, но не убегали. Похоже, не боялись.
Под густой кроной высокого серого дерева, сквозь которую не видно было даже неба, возвышались похожие на небольшие пирамидки жилища туземцев, сложенные из сухих, прочных растений. Сейчас он предпочел бы пещеру. Но выбирать не приходилось…
Пройдя сквозь толпу кинчиуков, равнодушно расступившихся, давая ему дорогу, Джон следом за девушкой зашел в пирамидку.
— Ты можешь снять свою шкуру. Она мешает тебе, — посоветовала ему Чакантама.
Джон соображал туго.
— На вашем языке это называется биоскафандр. Не бойся…
Офицер прислушался. Где-то притаился корабль-убийца. А в джунглях, прячась за кустами, крадутся роботы-охотники…
Джон вышел из хижины, извлек из аварийного рюкзака самораскладывающуюся палатку и кинул ее на землю неподалёку от жилищ аборигенов. За несколько секунд перед ним стояло мини-укрытие с надувной походной кроватью, подушкой и одеялом. Последнее, при жарком климате Анкены, ему не понадобится. Главное, что его укрытие надежно закрывалось, и, к тому же, было замаскировано. Сама палатка защищала его и от лучевого оружия. Это немного успокаивало Джона…
— Сочных снов, — пожелала ему Чакантама и, даже не поинтересовавшись его суперсовременной палаткой, удалилась.
Кинув на пол снятый биоскафандр и включив систему предупреждения о нападении, офицер провалился в глубокий сон. Ему снилась Земля и его друг, командир звездолета Андрей, с которым он азартно играл в шахматы…

Глава 4
Планета Анкена.
Чакантама и царацелы.

Джон проснулся перед восходом Солнца. Обычно так рано он никогда не вставал. Но сегодня все иначе – интересно. Он хотел как можно больше узнать об этом мире и от предчувствия нового у него внутри все, казалось, трепетало. У изголовья нашел сытные фрукты тититана и сладковатый напиток в кожуре какого-то высушенного растения. Он почти расправился с завтраком, как у жилища послышался шорох: это к нему. Джон настороженно взглянул на прибор безопасности: тот безмолвствовал. Возможно, охотник успокоился, посчитав, что уничтожил его вместе с капсулой. Или выжидает, когда Джон расслабится…
 В проеме входа в его жилье показалась стройная фигура Чакантамы.
— Солнце твоим глазам, — безмолвно поздоровалась она.
— Доброе утро, — включив телепатический передатчик, ответил Джон и смущенно отвел взгляд в сторону. Он все никак не мог привыкнуть к обнажённой груди девушки, которую та несла без стеснения, будто так и положено.
— Гость неба чем-то смущен? — спросила Чакантама.
— Мне просто непонятно ваше приветствие, — нашелся Джон.
Оно действительно звучало странно.
Девушка серьезно посмотрела ему в глаза. Офицеру стало стыдно, что он обманывает. Тем более, он знал, что Чакантама читает его мысли.
— Солнце — это жизнь, — ответила туземка. — Оно дает ее нашим глазам, а через них — и нам...
Джон не мог взять в толк, о чем это она. Ну, понятно, что без солнечного света все растения погибнут. Но при чем здесь глаза?
— Гость неба скоро разберется во всем. У него с каждым днем будет все меньше вопросов, — и она улыбнулась ему доброжелательно и понимающе.
За его палаткой зашуршало, потом послышался треск. Там явно что-то грызли. Джон с опаской уставился на тонкую прочную наностенку укрытия, которое на его глазах теряло не только свой товарный вид, но и гарантированные производителем качества, в том числе и защитные…
Во внезапно образовавшемся маленьком отверстии показалось крупное едко-желтое насекомое с множеством лапок. За ним влезло второе, потом третье… Еще и еще. Поводив по сторонам длинными усиками, жучки вновь заработали челюстями, расширяя дыру в металлической наностенке. Трудились так легко и быстро, словно перед ними была не особо прочная пленка, а обычная трава.
«Это разведчики, — припомнил одну из инструкций Джон, — за ними придут другие. Могут быть и солдаты…»
Землянин поспешно извлек из аварийного рюкзака баллончик с аэрозольным ядом.
Чакантама побледнела.
— Нет! Нет! Это ветер Тукуана! Запах Тукуана, — ужаснулась туземка.
Офицер остановился и удивленно посмотрел на нее.
— Мы перенесем жилье! — произнесла взволнованная девушка.
— Куда? Зачем? — удивился Джон. — Не проще ли их всех того… перетравить.
Джон вновь поднял баллончик.
— Убивать нельзя! Убивать плохо! Будет беда! В твоем сердце поселится Тукуан, — посыпались в его сознании ее встревоженные мысли.
— Кто придет? Какой Тукуан? — встречно уточнил Джон.
Но девушка, казалось, не слышала его. Она была испугана баллончиком, который ознаменует приход Тукуана, не куда-нибудь, а в его сердце…
— Не надо яда, надо договориться! Это так просто, — сказала Чакантама.
— С кем договориться? — не уловил смысла услышанного Джон.
— С царацелами!
— А кто такие царацелы?
— Они, — и Чакантама с серьезным видом указала на насекомых. — Только сиди спокойно и не суетись.
— Как договориться?
Офицер растерялся.
— Так, как мы всегда договариваемся со всеми…
Девушка, став на колени, наклонилось к насекомым, пристально посмотрев на них. Десятка два царацел перестали жевать и, казалось, прислушивались к тому, что она им мысленно внушала.
Джон на время потерял дар речи. Действия Чакантамы были ему непонятны.
Через минуту царацелы развернулись и исчезли в отверстии.
— Я договорилась с ними, но только на один день. Это тропа их предков, а ты тут поставил жилище… Они просят перенести его немного в сторону. Обещают не беспокоить и даже отгонять любопытных и надоедливых сики...
— Ты это… серьезно? — изумился растерянный Джон.
— В жизни все взаимосвязано. Мы не можем нарушать гармонии — лишать царацел их тропы, которой они передвигались много солнц. Это может привести к неприятностям. Одно действие влечет за собой другое. Это может изменить жизнь джунглей. Нарушить равновесие…
Джон задумался. Ему было трудно представить, как может пострадать гармония джунглей в случае изменения маршрута движения каких-то насекомых. В заселяемых мирах земляне уничтожали их вместе с джунглями. А потом… А потом джунгли начинали войну с новыми поселенцами. Они ломали корнями защитное покрытие космодромов, полчища насекомых уничтожали посевы завезенных растений. Миры защищались от них, нарушителей маршрутов многочисленных хозяев планет. Размышлять о таком было дико, но к этому подталкивало только что увиденное.
— У нас на Анкене есть такие места, куда нам всем запрещено заходить. Там даже самый чистый взгляд, мысль способны нарушить девственную гармонию.
Джон по-прежнему молчал. Он был потрясен услышанным.
Чакантама, взглянув на него насмешливыми нефритовыми глазами, уточнила:
— Гостю понравилась тититана?
— Да, — отвлекся от размышлений Джон.
— А что бы он хотел еще попробовать? Может, что-то с родной планеты?
Офицер удивленно посмотрел на девушку. То, что он видел вокруг, даже приблизительно не напоминало растительный мир Земли.
— А разве это возможно? — решив ничему не удивляться, поинтересовался он.
— Возможно.
Милая аборигенка, загадочно улыбнувшись, подвела его к низкорослому дереву с круглыми листьями, на котором вызревали сочные тититана.
— Возьми фрукт в руку, — сказала девушка, — и попроси дерево, чтобы оно дало тебе плод с твоим любимым вкусом.
Джон представил аппетитное манго.
— А теперь, поблагодарив его, можешь сорвать и съесть.
Офицер, надкусив плод тититана, удивленно уставился на Чакантаму.
— Это манго! Настоящее манго, — расплылся он в удивленной улыбке. — Попробуй, это вкусно.
Девушка проигнорировала угощение:
— Спасибо, но я сыта.
— Но это очень аппетитно и вкусно. Попробуй хоть маленький кусочек.
С некоторым оттенком сожаления посмотрела на него и произнесла:
— Мы не едим тититана…
— Почему?
— Мы вообще не едим.
— Совсем ничего?
— Совсем!
Джон опустил руку с плодом и теперь тупо смотрел то на дерево, то на туземку с ясным безмятежным взглядом. Он опять оказался в тупике. Все знания, усвоенные на Земле и почерпнутые из разных источников в других мирах, теряли значение перед этим простым ответом.
— Мы не нуждаемся в еде, — коротко объяснила девушка. — Все, что необходимо, мы получаем в лучах солнца и воздухе, который вдыхаем. Но ты должен есть. Сейчас тебе это нужно. Пройдет время, и если ты захочешь, то научишься не есть.
Джон молчал, перебирая в памяти события прошлого вечера. Ему казалось, что он смутно нашел ответ: что же происходило у кострища…
— Вы питаетесь энергиями?
— Да!
— Вы все время проводите, наблюдая за пламенем огня, танцуете вокруг него, поете песни. Почему?
— Мы учимся.
— Чему?
— Придет день, когда каждый из нас станет как луч Солнца — легким, теплым, невесомым. Тогда уйдем в другой мир, ведь в этом и есть смысл нашего пребывания здесь. Еще мы гармонизируем другие миры — танцуя и исполняя песни.
— Но почему вы не говорите вслух, а общаетесь только мысленно?
— Слово — это большое творение. Говорить можно, когда душа хочет творить. Вот потому в такие периоды мы чаще всего поем… А если говорим, то только то, что заслуживает быть в звуке. Так меньше мусора.
В лесу послышался треск. Джон, сняв с плеча лучемет, навел его на джунгли.
Чакантама улыбнулась.
— Ты боишься! Твои тревоги напрасны. Здесь тебе ничто не может угрожать.
Землянин недоверчиво посмотрел на девушку.
— Ты ждешь, когда за тобой придет охотник. Успокойся. Он ушел в мир Тукуана.
— Как ушел? Почему? Что это за мир Тукуана?
— Я приоткрою тебе прошлое.
Девушка пристально взглянула Джону в глаза, и тут же в его сознании всплыли кадры жизни на Земле. Пред внутренним взором возникли огромные жилые кластеры, грязные, в гнилых водорослях, океаны, старт с лунной базы боевого звездолета, его бегство с корабля, погоню, непродолжительный бой, отстрел капсулы. А потом тонкий луч света оторвался от костра аборигенов и, пронзив небо, унесся в космос, где настиг поисковый корабль-убийцу…
— Но как? — удивился Джон. — Это невозможно.
— Что невозможно? — спросила Чакантама.
— Уничтожить корабль энергией костра, — ответил офицер.
— Корабль, что прилетел к нам, никто не уничтожал. Он стал силой — у вас это называется энергией, излучениями. Что-то действительно ушло в мир Тукуана. А что-то стало жизнью, силой созидания...
— Я не понимаю того, что ты мне объясняешь.
— Поймешь. Просто живи и слушай голос своего сердца. Теперь ты среди нас. Учись!

Глава 5
Планета Анкена.
Первый танец. Спасение друга.

Прошло несколько дней. Джон расположился на берегу реки, наблюдая за ее медленным течением. Сегодня он учился внутреннему спокойствию. Сидя рядом, Чакантама, не сводя глаз с землянина, тихонько подпевала речке.
— Ты знаешь, вчера в пламени костра я сумел увидеть, что хотел. Мысленно был на планетной базе, на Иане, — нарушил тишину Джон. — Там все очень плохо. И на Земле — плохо. Прорвавшийся звездолет серых успел нанести ракетный удар. Испепелен целый континент… 
— Я знаю, — ответила девушка. — И мои глаза грустят вместе с твоими.
 — Я видел своего друга Андрея…
— Того, что спас тебя?
— Да. Состоялся суд… Завтра казнь…
Джон замолчал. На сердце было тоскливо и больно.
— Он тебе дорог? — спросила Чакантама.
— Очень!
— Хочешь его спасти?
— Он пытался спасти многих... У Андрея доброе сердце. Таких сейчас очень мало. Почти что нет...
Чакантама задумалась. Неожиданно ее глаза оживились. Она явно нашла выход.
— Я поговорю с Атупанто.
— О чем?
— О помощи твоему другу, конечно.
…На скале предков, одиноко возвышавшейся над джунглями, полыхал огромный костер. Поедая сложенные шатром сухие деревья, пламя рвалось в небеса. Вокруг, взявшись за руки, несколькими кругами танцевали кинчиуки. В центре у огня стоял вождь племени. Пламя закачалось. Атупанто поднес к губам изящную, слегка изогнутую бирюзовую раковину, и легонько дунул в нее... Ритм танца участился. Над спящими джунглями поплыла мелодия...
Это был первый танец Джона вокруг костра. В какой-то неуловимый миг его сознание слилось с сознанием танцующих, и он увидел очень красивую планету. Но это была не Анкена.
Показалось озеро с берегами, заросшими мягкой изумрудной травой. Под ритмы музыки и пения в глубинах чистых вод что-то зрело. Джон увидел плод. Ритм участился. Что-то шевельнулось внутри плода, и на поверхности показался маленький росток, который потянулся вверх. Стебель уплотнился, покрылся листьями, а на вершине появился бутон. Бутон становился все больше, и вдруг раскрылся, освободив тысячи цветов-колокольчиков…
— Вот так, в пении и танце, мы растим Сады Жизни, – объяснила землянину Чакантама. — И каждый отвечает за что-то свое.
— Вы Садовники? — удивился Джон.
— Да, мы Садовники. Среди нас есть и мастера. Мы сажаем Сады Жизни не только на ближних планетах, но и в других дальних мирах.
— Но как?
— В калейдоскопе движений соединяется несоединимое, — ответила Чакантама, — а противоположности познают другу друга, сливаясь в Единое. Сады Жизни взращиваются мастерами. Они же и акт Творения, и поле Творения, а вместе — Тайна.
— Тайна!
— И большое знание, — ответила Чакантама. — Только понимание оживляет забытую Тайну вечных Садов Жизни. Оно воплощает внутреннюю драму нашего внутреннего Творца, которую мы стараемся свести к чему-то внешнему. Жизнь обретает силу в слиянии формы и сути, и расцветает Садом.
— Даже в Хаосе? — уточнил Джон.
Девушка многозначительно улыбнулась.
— Хаос — это всего лишь меняющаяся форма большого вселенского круга превращений. Сады Хаоса — миры, преобразующиеся Светом нашего взгляда и понимания. Росток жизни сеется Светом в тенях разума. Все это ты скоро не только поймешь, но и увидишь…
Джон взглянул на соседку по танцу Митиану.
— Сегодня я исполняла ритмы трав, — прочитав в его глазах немой вопрос, ответила девушка. — В прошлый раз я танцевала с животными.
— А что танцевал я? — поинтересовался Джон. — Это было просто так?
— Нет, Джон, — ответила Чакантама. — Сейчас я увидела первый росток, который дало твое сердце.
— Росток! Но откуда?
Чакантама посмотрела на землянина мудрыми глазами. Ее мягкий взгляд был направлен прямо в его сердце.
— Росток появился из семени Света, — продолжила девушка. — Его принес ветер из источника Жизни. Пройдет время, и из ростка появится маленькое дерево, которое будет первенцем в саду твоего сердца. Время отобразит это маленькое дерево как эйдос в других дальних мирах Вселенной. Оно станет образом и прообразом Садов Жизни, чудом Творенья в вечном движении иллюзорных форм Жизни.
— Росток может появиться у каждого?
— У всех без исключения. Вероятность появления ростка в Садах Хаоса безгранична. Вечная игра Света создает Сады Жизни не только на тропах эволюции, но и на дорогах Со-Творчества, которое ты видел сегодня. Знай, твое сердце — место ожидания Света.
— Мое сердце?
— Твое! В нем все большое и красивое, — произнесла она.
Джон растерялся. Сегодня он впервые вспомнил, кто же он в действительности… Просто бездушный клон.
— Чему удивляешься? Ты спал. У тебя все спало. Ныне проснулся. Теперь каждый раз, танцуя и исполняя наши песни, будешь помогать созданию Садов Всеединого, наполняя их красотой и гармонией…
Весь вечер Джон провел в размышлениях над словами Чакантамы о творчестве и Со-Творчестве. Он не клон! Он носитель духовной частицы Всеединого, проснувшейся в нем. И он тоже может творить в Садах Жизни Всеединого. Но для этого он должен не только многое понять, но и многому научиться. И только потом, познав тайну времени, взять обет великого безмолвия, чтобы однажды, через несколько тысяч лет, в дыхании огненного змея Шауата пройти обряд посвящения в Садовники Всеединого. Он хочет стать Садовником, хочет в танце наполнять гармонией Сады Жизни в его необъятных звездных Мирах. Но прежде, в своей маленькой душе он взрастит цветок, росток которого явственно ощутил в своем сердце.
За спиной послышались тихие шаги. Джон оглянулся. Перед ним стоял вождь Атупанто.
— Ты готов отдать любовь своего сердца другу? — спросил вождь.
— Даже жизнь! — ответил Джон.
— Ты сможешь это сделать…
…И вот на Анкену опустилась ночь. В безоблачном небе миллиарды звезд. На поляне предков полыхал огромный огонь. Все племя кинчиуков танцевало для доброго друга Андрея. Ближе всех к огню в первом кругу — дети. Взявшись за руки, они плясали, ритмично изгибаясь. Над джунглями плыла мелодия десятков музыкальных раковин. В такт музыке и танцу пространство внезапно раскрылось перед Джоном.
Неожиданно для себя он явственно увидел, как бывшего командира звездолета подвели к аннигиляционной камере. Прокурор зачитал приговор. Андрею дали возможность написать прощальное письмо. Рядом на столике — многочисленные горячительные напитки, дурманящие травы…
Джон отчетливо видел мысли друга. Андрей не сожалел ни о чем. Он поступил правильно, хотя всех остальных клонов Служба безопасности уничтожила. Кроме одного — Джона. Петрову в вину поставили и гибель корабля-охотника «Штрок»… Это Андрея радовало: значит, его друг Джон – жив.
Роботы службы исполнения наказаний завели офицера в аннигиляционную. Сейчас будет дана команда «пуск», и его уничтожат, даже пепла не останется.
Торжественно пропела раковина вождя. Тонкий луч от костра взметнулся в небо. Пространство захлопнулось…
На поляне предков по-прежнему плясали. Рядом с вождем племени стоял капитан Андрей Петров и растерянно смотрел на танцующих. Он, вырванный из аннигиляционной камеры смерти в момент запуска излучателя, не понимал, где очутился и что же тут происходит. На потусторонний мир это явно не походило…
Его недоумевающий взгляд блуждал по лицам танцующих. За одно из них он зацепился. Из толпы аборигенов ему улыбалось до боли знакомое, хоть и чудно раскрашенное лицо. Это же Джон, только загоревший и без привычной одежды, в набедренной повязке из листьев. Андрей улыбнулся другу…
Небо светлело. Начиналось утро нового дня.

Глава 6
Планета Анкена.
Змей Шауат. Обряд очищения. Садовники.

Прошло два года.
На плато, к которому примыкало жерло огромного вулкана, уверенно вышли двое мужчин в головных уборах из перьев и с изображением на груди головы змея Шауата, как того требовала древняя традиция.
Загорелые и ритуально разукрашенные кинчиуки, которые были на голову выше их, почтительно расступались — они пропускали землян к вождю племени.
— Солнце вашим глазам, великий вождь Атупанто, — поклонившись, произнесли друзья.
Вождь, сидевший на камне у основания пирамиды, медленно оглянулся и приготовился слушать.
— Я, Андрей Петров с планеты Земля, желаю пройти посвящение.
— Я, Джон Глоусон с планеты Земля, также желаю пройти посвящение.
Атупанто молча встал с камня, направляясь к землянам. Возле них он остановился. Друзья  замерли.
Вождь снял с плеча Андрея какого-то цветного жучка. Это был добрый знак.
— Я могу это сделать? — повторил просьбу Андрей.
Атупанто поднял ладонь. Жучок расправил крылья и взлетел. Вождь проводил его взглядом. Потом внимательно, по очереди, посмотрел в глаза Андрея и Джона.
— Что вы готовы отдать в дар великому змею Шауату? — услышали они в своем сознании телепатическое обращение.
— А что мы должны отдать? — уточнил Джон.
— Самое дорогое, что у вас есть.
Друзья задумались, перебирая в памяти все самое ценное, чем они когда-то владели. Но оно, увы, осталось там, на Земле, в миллионах парсеках от Анкены. То, что было самым дорогим, было при них…
— Моя жизнь, терпение, послушание и усердие отныне принадлежит Анкене, — уверенно произнес Андрей.
— Моя – тоже, — последовал ответ Джона.
Атупанто вновь внимательным, пронизывающим взглядом окинул землян. Нет, в нем не было иронии, а только уважение к их выбору.
Сами же друзья уже не чувствовали себя маленькими и никчемными, словно та букашка, недавно снятая аборигеном.
— Вы уверены в этом? — уточнил Атупанто.
— Да! Да! — без нотки сомнения в голосе ответили они.
Вождь еще раз окинул их взглядом. Его зеленые глаза оставались по-прежнему бесстрастными.
— Вы желаете стать такими, как мы? Вы жаждете бессмертия?
— Да!
— Вас не страшит, что вы станете другими?
— Нет!
— Я к этому также готов, — ответил Андрей.
— Гости желают остаться на Анкене, в ожидании главного для них посвящения через четыре тысячи лет, или они вернутся на Землю?
 Друзья растерялись.
— Я не желаю возвращаться на Землю, — произнес Андрей.
Джон перевел взгляд с Атупанто на замершую Чакантаму.
— Мой выбор — Анкена, — ответил он.
— Становитесь со всеми. Сегодня вы пройдете обряд очищения.
— Очищения!? — непонимающе воскликнул Джон.
Но вождь уже не слышал его. Посмотрев на небо, Атупанто поднял над собой руки. Мгновение — и луч красного Солнца, поцеловав кончики его пальцев, медленно пополз вниз. Как только он коснулся пяток, вождь глубоко вздохнул. Наступил самый ответственный момент в его жизни. Ради него он все эти тысячелетия хранил безмолвие.
— Мы, дети Анкены, пришли к тебе, великий змей Шауат! — Торжественно прогремел над поляной голос вождя.
Почва у их ног слегка задрожала.
— Мы, дети Анкены, пришли к тебе, великий змей Шауат! — Мелодично послышалось со всех сторон.
Это кинчиуки, протянув к Солнцу ладони, приветствовали хранителя Анкены.
Земля вздрогнула сильнее. Вулкан просыпался.
— Великий змей Шауат, — возвышенно произнес вождь, — мы, дети Анкены, принесли тебе свои дары: четырехтысячелетнее молчание и наши сегодняшние слова.
Вулкан тяжело вздохнул. Магма в жерле ожила и, булькая, медленно поползла к горловине.
Земляне торжественно подняли руки к небу. Для них сегодняшний день — решающий…
Атупанто опустил руки. Вулкан словно громко чихнул. Огненные брызги взметнулись в небо; не долетев до его босых ног, дымящимися каплями упали на отвесные камни.
Лава двумя потоками поползла по склону вулкана, огибая пирамиду и сливаясь в один поток.
— Если ты чист духом, — прими дыханием великого змея Шауата, — продолжил Атупанто.
Став на колени, он поцеловал землю священной Анкены, и только после этого направился к вершине пирамиды, где находилась огромная площадка. За ним по каменным ступеням последовали кинчиуки. Не отставали от процессии Андрей и Джон.
В жерле вулкана прогрохотало. Столб огня взметнулся в небо. В клубах пара что-то засветилось, и тут же из магмы показались пылающие ноздри громадного змея. Из них валил едкий дым. В воздухе пахло серой. Несколько раз щелкнув полыхающим жаром языком, Шауат высунул из магмы обрамленную огненными протуберанцами вытянутую голову. Блеснув светящимися, словно рубины, глазами, змей томно открыл пасть. Кто-то потревожил его сон. И этот кто-то сейчас настойчиво звал его к себе.
Изрыгнув пламя, Шауат, играя плазменной чешуей, медленно пополз по потоку лавы. Он уже знал, кто посмел разбудить его и зачем. Его ждет большая жертва...
У землян перехватило дыхание. Огненный змей, которого они видели на наскальных рисунках, подняв голову и, поблескивая желтыми, казалось, сотканными из лучей Солнца зубами, заскользил по лаве. Обогнув пирамиду, Шауат сделав второй виток и, охватив ее дышащим жаром телом, грациозно пополз по ступеням. Как только его голова показалась над вершиной пирамиды, кинчиуки, выстроившись на противоположном краю площадки, почтительно повернулись к нему лицом.
— Солнце твоим глазам, великий Шауат! — торжественно произнес Атупанто.
Племя повторило приветствие.
Змей, лениво играя, шевельнул хвостом, находящимся в жерле вулкана. Подхваченная им магма взметнулась в небо, обдавая жаром спины стоящих над огненной пропастью.
— Да умрет Страх и Смерть! Да очистится огнем Душа! Да проснется в каждом Дух великого Творца! Да родится Садовник в Садах Всеединого! — Атупанто величественно вознес к небу руки.
Его примеру последовало всё племя.
Шауат приоткрыл пасть, обдавая их тела не обжигающим огнем, в котором своими энергиями в душах сжигалось все то темное, что в них накопилось за годы жизни на Земле…
Вечером этого же дня земляне перешли на поляну предков и остановились у огромного костра. Атупанто взял в руки висящую на шее раковину и легонько дунул в нее.
Вечерние джунгли ожили, и тут же на поляне показались сотни кинчиуков. Первыми бежали дети. Они окружили пылающий огонь и принялись молчаливо вытанцовывать вокруг него. Следом показались мальчики постарше. Они по двое несли огромные дымящиеся глиняные кувшины. За ними, не спеша, следовали девочки. В их руках блестели поющие раковины.
Установив кувшины на равном расстоянии друг от друга на выступающие круглые каменные плиты, они образовали широкий коридор. Девочки стали возле плит. За их спинами замерли мальчики.
Атупанто повторно дунул в раковину. Его поддержали. Над поляной поплыла тихая мелодия. Она пронимала тело. Приятно отзывалась в сердце. Нежно ласкала душу.
В кувшинах вспыхнул огонь. Десятки тамтамов ожили в глубине джунглей.  Под их нарастающий бой на поляну, в окружении животных и порхающих птиц, взявшись за руки, вышли юноши и девушки. Войдя в коридор из огня, они величественно двигались к центральному костру. Их было немного — всего сто десять пар. Ровно столько, сколько прошло обряд посвящения дыханием огненного змея Шауата.
Детвора, танцующая вокруг костра, в двух местах разорвала круг и, тут же, выплясывая, запетляла змейками между кувшинами с огнем.
Музыкальные раковины стихли. Бой тамтамов замедлился. Теперь он синхронизировался с ударами сердец, шагами идущих пар.
Тамтам в тамтам. Удар в удар. Шаг в шаг. Расстояние между первой парой и пылающим огнем неумолимо сокращалось.
— О, отец нашей Вселенной! — прогремел над поляной голос Атупанто. — Творец всего видимого и невидимого! Прими в свое лоно твоих детей! Твоих Садовников! Награди их Творчеством! Поддержи в Со-Творчестве в твоих Вечных Садах Жизни. Прими их в свои Миры с безграничной Любовью и Благодарностью к тебе!
С последними словами вождя пламя взметнулось высоко в небо. Подняв над собой посох, Атупанто отошел в сторону, освобождая юношам и девушкам проход к огню. Под удары тамтамов пары, одна за другой, в сопровождении любимых помощников — зверушек и птиц — исчезли в костре.
Вскоре пламя осело. Тамтамы взорвались в быстром ритме, зажигая энергией кинчиуков. Дети кружились в хороводе вокруг огня. Сегодня они за один вечер повзрослели. Теперь они стали старшими. И через четыре тысячи лет, взявшись за руки, сквозь огонь уйдут в Миры Всеединого, сея по ним семена красоты, из которых взойдут новые всходы большой Любви. Вместе с ними уйдут и Джон с Андреем, чтобы врачевать раны родной Земли и многих других планет, выжженных разумом своих обитателей во время бездумных игр в войну.

СОДЕРЖАНИЕ:

ВИКТОРИЯ ВИРДЖИНИЯ ЛУКИНА.
Кот по имени Дартаньян
ЕЛЕНА ОВСЯНИКОВА.
Ёлка-метёлка
НАДЕЖДА СЕРГЕЕВА.
Переполох в цветочном королевстве
Зима заболела
АЛИНА МЕЦГЕР
Почему Весна с Летом, а Зима с Осенью встретиться не могут
Волшебная ручка
МАРИЯ ИОНИНА.
Чехарда на Млечном пути
Сказка про кота
Лимон заплодоносил
НАТАЛЬЯ АЛФЁРОВА.
Лень-матушка
ДМИТРИЙ ЧАРКОВ.
Рума
ЕВГЕНИЯ ШАПИРО.
Мой друг
Глупые вопросы
НАТАЛЬЯ СОКОЛОВА.
Сирена
Розыгрыш
ТАТЬЯНА ЛАТЫНСКАЯ.
Подкидыш
Сказка о травке, которая хотела стать деревом
МАРИНА ТАРАНЕНКО.
Вчерашний день
ОЛЬГА МУРАТОВА.
Волшебное зеркало
ЛИДИЯ ОГУРЦОВА.
Кривые зеркала
ГАЛИНА ГОРОДНЯНСКАЯ.
Как казак Охтя реку спасал
ОЛЬГА ГУСЬКОВА.
Никифор
АЛЕКСАНДР ГРАКОВ.
Настёна
Настёна-2 или Новогодние приключения Деда Мороза
ЛЮДМИЛА РОГОЧАЯ.
Дунечкина сказка
Звёздная сказка
ОЛЕСЯ ЕРАНОВА.
Фея красоты
Остров злых фей
ЮРЕК ЗМРОЧНЫ.
Нарушитель
Как дракон принцессу замуж выдавал
ИРИНА ГИРФАНОВА.
Влюблённый ангел
Вила
ЕВГЕНИЙ УСОВИЧ.
Чудесные пряники
АЛЕКСАНДР МЕЦГЕР.
Кому подарить волшебную палочку
Мальчик Эхо
Гранитушек
МАРИНА ГУСЕВА.
Худой Мир
ЕЛЕНА ПАНФИЛОВА НАДЬ.
Виола
ЛИДИЯ ГУСЕВА.
Конюх
Виноградные глаза
Фреста
ВЛАДИМИР МИЛОВ.
Умная голова
Как волк зиму проспать хотел
Сытая неволя
ЛИДИЯ ОГУРЦОВА.
Лабиринт
НАТАЛЬЯ МАЙДАНИК.
Весняночка
Маслёна
НАТАЛЬЯ АЛФЁРОВА.
Сказ об Иване-дырявом кафтане и Соловушке
Зеркало колдуньи
Легенда о Верблюд-горе
ВИКТОРИЯ ВИРДЖИНИЯ ЛУКИНА.
В краю радужных пагод
Конопушка
Ах, если бы…
НАДЕЖДА СЕРГЕЕВА.
Золотник
НАТАЛЬЯ СОКОЛОВА.
Обручальное кольцо
Живая вода
ЛИДИЯ ГУСЕВА.
Про бабку Марфу, про любовь, цветы и про чуть-чуть обо всем на свете
МИХАИЛ ТЕМНОВ.
Галактические садовники