Едем в деревню с концертом на отдых…
То ли учителя были настроены доброжелательно, то ли желание поехать в Ленинград было непреодолимым, но участницы ансамбля сдали экзамены досрочно. И сдали без единой тройки. Еще успели выступить с концертом перед рабочими часового завода, где их пригласили на чай с большим тортом и вручили благодарственную грамоту. Осталась поездка в Кукуштан и… Ленинград.
Утро выдалось ясное, тихое. Снег под ногами весело скрипел и поблескивал. Юльку распирало от радости. Она давно мечтала о зимних прогулках на лыжах. Да, не просто так, а с семьей Бориса, но он об этом не знал – не говорила. Добираясь до вокзала, она с благодарностью вспоминала как на первом курсе отец Анечки, учитель физкультуры в школе, учил подруг спуску на лыжах в сосновом бору за Камой. Там в поселке жила Анина семья. Тогда они многому научились. Конечно, не сразу.
Кукуштан – маленькое село со смешным названием, больше напоминавшее деревню. В этой деревне жили дедушка и бабушка Лиды Сорокиной, милой и общительной Юлькиной однокурсницы, страстной поклонницы классики в музыке, одежде и архитектуре. Лида часто рассказывала о бабушке и дедушке, о жарком из зайчатины, о бабушкиной стряпне и гостеприимстве обоих. Дед был заядлым охотником, а бабушка любила свой дом и русскую печку. Она ублажала деда едой из его трофеев и деревенской стряпней.
Старики давно звали Лидушку приехать с подругами денька на два хоть летом, хоть зимой. – Отдохнете мол, на лыжах покатаетесь, картошечкой с зайчатиной побалуетесь, да шаньгами с молоком. Куда спешить-то? А там, и песни в клубе споете. Может, порадуете народ-то? - Идею Лиды девчонки с радостью подхватили.
И вот, взяв с собой всякой еды, концертные костюмы и, конечно, лыжи, девушки встретились на вокзале у пригородных касс. К общему удивлению, с Олегом Павловичем поехали еще два молодых преподавателя-баянисты и Ленька Капустин, взявший билеты заранее. Объявили посадку. Люди бросились к электричкам занимать места в вагонах. Поддаваясь общему настроению, Юлька ринулась вперед, но голос Олега Павловича остановил:
- Юля! Не проходите далеко, не выберетесь потом! Все слышали?
Ни посмотреть в окно, ни присесть – подумала Юлька. Оставалось стоять зажатой с обеих сторон людьми, слушать четкий ритм колес, да перебрасываться выразительными взглядами с девчонками.
- Юлечка, далеко не проходи. Скоро выходим - шепнула на ухо Лида. - Владислав Павлович! Я скажу, когда выходим!
В Кукуштане молодежь высыпала на платформу, от которой протоптанная тропа вела прямо в сосновый бор. В бору, метров через триста показались избы. Они словно деревья, «росли» из-под снега. Солнца не было видно, но оно ощущалось, пытаясь всеми правдами и неправдами пробиться к этой звонкоголосой толпе. Оно спряталось где-то там, за тоненькой пеленой неба и будто играло в прятки. Кто-то громко крикнул: «Какой чудесный день!». А день действительно обещал быть славным.
Юлька шла, проваливаясь в сугробы, заливаясь смехом без всякой причины, скрывая за ним досаду, - только у нее не было лыж, а ей так хотелось показать, что она очень хорошо на них ходит.
- Юль, ты не переживай. Я дам тебе свои лыжи. Смотри, какая погода чудесная. Красота! – Юлька благодарно посмотрела на раскрасневшееся от морозца лицо Анечки, на ее чуть покрасневший нос и снова рассмеялась.
- Девушки, подтянулись! Мы пришли, – окликнул Олег Павлович. - Сейчас немного перекусим и пойдем, посмотрим клуб, повторим кое-что. Ну, живее, живее. Аня, давай твои лыжи, я поставлю их в сенях. Сделала отметину, не спутаешь?
- Нет. Я сама.
- Смотри, как знаешь. Я вперед, а то хозяева испугаются такой толпы – «Мышкин» повернул к калитке вслед за Лидой.
Юлька проводила педагога взглядом.
- Юль, неужели он тебе не нравится? Милый-премилый!
- Ты еще Анечка ручки сложи, словно пред иконой. Нет! Конечно он – талант, я его уважаю. И все. Во-первых, - он педагог, во-вторых - плешивый, в очках и старый, а в третьих - Бориску никто, никогда не перепрыгнет! Ань, угомонись!
- С ума, что ли ты сошла?! Да ему всего двадцать три года! Знаю точно.
- Девочки, поторопитесь! Заходите быстрей, - позвала, высунувшись из дома Лида.
Снаружи маленький, плотно присевший в сугробы дом, оказался крепким и довольно просторным внутри, с тремя светлыми комнатами, кухней, посреди которой стояла настоящая русская печь. В нем было так уютно, сказочно, что казалось, - откуда-то из угла, на гостей смотрит домовенок и будто спрашивает: «С чем пожаловали?». Юлька сразу вспомнила коммунальную квартиру из своего детства, где тоже была такая печь.
Сбросив в теплых сенях верхнюю одежду, девушки выложили на стол еду и занялись бутербродами. Маленькая круглая, как колобок, баба Катя хлопала себя по бокам и сокрушаясь, что посуды в доме мало, ставила самовар. Дед Степан – высокий, седовласый, какой-то очень надежный и русский, степенно поздоровался с гостями:
- Олег вы, это, долго петь-то будете? Чайку бы хоть, с вареньицем, потом в клуб-то. Бабка уж все на стол поставила.
- Мы и сами хотели. Вы, дедушка, разве не пойдете нас слушать на концерт? Да, перекусим и пойдем клуб, посмотрим. Лида сказала, что в клубе фортепиано есть? Откуда?
- Были тут у нас эвакуированные. В позапрошлом годе покинула нас, хозяйка-то, ждала-ждала мужа с войны-то, так и не дождалась. Дед помолчал. А это вот, пиано-то осталось. Стоит. Лидушка покажет клуб-то. Послушаем, как поете. Сын одобряет - усмехнулся дед, - наши-то песни все одно не знаете. Пейте чаек-то, да обедать приходите…
Вечером клуб был наполнен до отказа. Инструмент оказался хорошего звучания. Вступительное слово Олега Павловича встретили одобрительными возгласами. При первом его прикосновении к клавишам, зал замер. Концерт слушали, затаив дыхание, боясь прервать аплодисментами. Почувствовав публику, Ленька на ходу изменил свои глупые реплики-репризы на отрывки стихов Есенина. Когда же он объявил, что концерт окончен, люди спохватились и взорвались аплодисментами. Тут вышли Андрей Иванович и Дмитрий Егорович с баянами. Присоединился к ним с гармошкой и Ленька. И полились русские мелодии и песни, песни военных лет. Забыв о времени и усталости, пели старые и малые, оставив напоследок, почему-то: «Хазбулат удалой, бедна сакля твоя…»
Самый большой успех выпал на долю деда Степана и бабы Кати. Их обнимали и целовали земляки, словно это они пели, балагурили и подарили им столько радости.
Когда уставшие и счастливые артисты вернулись в избу и сели к дымящемуся на столе жаркому из зайчатины, к дому Лидушкиных родственников потянулись соседи: кто с яичками, кто с сальцем, а кто и с самогоночкой. Тут дед проявил характер и выставил за дверь всех поклонников, забрав, однако, яйца и сало.
Посуды действительно не хватало. Многие ели из одной тарелки. Откуда-то появилось вино. Его слили в ковш и стали передавать по кругу. Когда ковш дошел до Юльки, Андрей Иванович под общий смех честной компании громко произнес, изображая пьяного:
- Я не па-азволю спаивать-пивать мою любимую ученицу! – его слова утонули в общем крике:
– Пей до дна, пей до дна!
Юлька поднесла к губам ковш и осторожно отглотнула, но, поймав на себе пристальный взгляд Олега Павловича, сделала еще два больших глотка.
- Наш человек! – засмеялась Алла и сунула в рот Юльке полную ложку жаркого, чуть облокотившись на педагога грудью. – Вкусно, Юлечка?
Юля оглядела стол, взяла кусок пышного деревенского хлеба и попробовала хрустящие соленые рыжики, которые очень любила. Когда ковш добрался до нее второй раз, она выпила чисто символически и восторженно воскликнула:
- Ой, патефон с пластинками принесли! - в дверях стояла Лида. В руках она держала патефон, на крышке которого лежали пластинки. Когда она за ним выскользнула, никто не заметил.
- Если хотите потанцевать, доедайте быстренько. Со стола прибираем, и, прошу в другую комнату на бал.
В другой комнате девушки скатали половики и уселись на пружинистую кровать в ожидании музыки. Мужчины с интересом рассматривали фотографии, висевшие на стене в рамочке под стеклом. Лидушка объявила вальс.
Какой тут вальс? Развернуться негде! – подумала Юлька, - от выпитого вина и «Амурских волн» у нее закружилась голова.
- Юль, ну-ка давай, расставим всех по стеночке, - засмеялась Анечка и закружила подругу в вальсе, огибая танцующих. – Посмотри, как Петрова тащит Олега Павловича на танец. Вцепилась в него, как в спасательный круг.
- Дамы, разрешите разбить вашу пару? – Андрей Иванович хлопнул в ладоши, взяв Анну за локоть, - Анечка, этот молодой человек мечтает потанцевать с вами, а я с Юлей. – Смелей, Дмитрий Егорыч!
Юлька не узнавала своего интеллигентного педагога по баяну. Без привычного строгого костюма он казался озорным и очень молодым, а толстый, большой свитер превращал его в медвежонка.
- Андрей Иванович, музыка кончилась, - засмеялась Юлька и снова уселась на кровать.
- Потанцуем? – Юля поискала глазами подруг и сделала шаг навстречу Олегу Павловичу.
- Потанцуем. Я очень люблю танцевать. В детстве я снимала с подушек накидки, надевала на себя и «умирала» как лебедь, опустив голову на вытянутую ногу…
- А где ты это видела? – Олег Павлович легонько притянул девушку к себе. Юлька оттолкнулась, бросив на своего партнера возмущенный взгляд.
- Нас с Сашкой мама иногда водила в оперный театр на «Лебединое озеро», «Доктор Айболит», а на «Щелкунчик» я ходила с классом, - музыка закончилась…
- Юля, с тобой легко танцевать, - придержал ее учитель. - Спасибо.
- Вы думаете, у нас только на медведях ездят?! У нас огромный промышленный и студенческий город – одних высших учебных заведений больше десяти и молодежь современная!
- Вижу настоящего патриота, - рассмеялся Олег Павлович. – Я не хотел Вас обидеть – он галантно раскланялся.
- Что за шум, а драки нет? Может, пройдемся на лыжах? А потом еще потанцуем – хитро подмигнув Юльке, предложил Ленька.
- Правда, здесь очень жарко. Пошли? – подхватили все и с шумом высыпали на улицу.
Во многих окнах горел свет, - видно, растревоженный концертом народ все еще был под впечатлением. Пока шли, на небе появилась луна. Она осветила немигающим оком узенькую тропу, которую пересекали тени от домов и сосен. Лида, чувствуя себя причастной к этой красоте, восторженно восклицала:
- Ребята, девочки! Ну, где еще можно увидеть такую красоту! Только у нас на Урале!
- А воздух-то! От духа и чистоты опьянеть можно! – отозвался Капустин, пробираясь поближе к Юлечке.
- Это у тебя остаточное явление – подвела итог Юлька, намекая на выпитое вино.
- Да это у тебя от вина голова кружится или еще от чего? А? Леонид, не наступай девушке на лыжи – упадет! Иди по следу, а то, ищи вас в сугробах, – балагурил Андрей Иванович., словно подслушав мысли девушки.
- Ой, где-то так вкусно сеном пахнет, - потянув носом, сказала Нина. Оглядевшись вокруг, компания увидела на отшибе огромный стог сена. Не сговариваясь, все пошли к нему, напрямик. Юлька первая отстегнув лыжи, стала забираться на стог, но съехала обратно. Не успела она снова сделать шаг наверх и ступить чуть выше, как кто-то ловко подтолкнул ее. Через минуту она оказалась рядом с Олегом Павловичем на ровной поверхности стога. Стряхнув снег, Юлька легла на сено, и с наслаждением вдыхая его запах, прошептала:
- Ой! Как здорово! Олег Павлович, вы чувствуете, как пахнет травами? А, луна-то! Я бы сейчас во все горло запела. Вы с другой стороны залезли, да?
- Нет, с этой. Навык надо иметь. Ведь я тоже был студентом. Иногда нас посылали в колхоз, - он внимательно посмотрел на Юлю. - А петь на морозе нельзя, простудишь горло.
Он смотрел на нее и не мог оторвать глаз – девушка лежала на спине, раскинув в стороны руки. Мужская меховая шапка слетела со лба назад, унося за собой длинную челку, еще больше открывая высокий лоб и лучистые, необыкновенные глаза.
Олег Павлович плотно посадил шапку Юльке на голову и завязал бантиком завязки под подбородком. Юлька засмеялась. «Конечно, я в ее глазах старик, - вспомнил он Юлькину реплику в свой адрес, - девчата проговорились. Он улыбнулся, - маленькая, совсем ребенок. Сейчас он и, правда, чувствовал себя ее отцом или старшим братом. С каждым разом всё больше и больше он понимал, что его мысли снова и снова возвращаются к ней, она была удивительно хороша! Да, «маленькая чертовка!» – подумал он и вдруг услышал низкий бархатный голос:
- Олег Павлович, дайте мне свою руку, я сползаю вниз.
Это Алла подтягивалась к Олегу Павловичу с другой стороны. Юлька села, еще раз посмотрела на луну, макушки сосен и покатилась вниз:
- Ловите меня! Я лечу с неба!
Они еще долго взбирались на стог и снова скатывались, пока Дмитрий Егорович не произнес, что завтра у них могут быть неприятности.
Собрав наскоро разбросанные пучки сена, молодежь вернулась в дом, где их ждал кипящий самовар. Выпив чайку и разомлев от тепла, все погрузились в сон. Мужчины расположились в маленькой комнате, девушки в большой, Лидушка забралась к бабушке на полати…
Около двенадцати утра, когда по дому поплыл ароматный запах картофельных шанежек, застучал железный носик умывальника, Юля открыла глаза и чмокнула Анечку в щечку.
- Мужики проснулись, - шепнула она.- Подъем! Вставайте, засони! Уже первый час. Хотели ведь еще на лыжах покататься?
- Сначала к столу. Поешьте, потом гуляйте, - вошла баба Катя, - я уж достала из печки чугунок топленого молока. Вон, какие шанежки – сами в рот просятся. Лидушка, угощай друзей. Ну и порадовали вы народ! Разговоров надолго хватит, - сложив на груди руки, и влюблено глядя на гостей, вздохнула старушка. – Кушайте, ешьте, милые…