Убить Коха... Глава-6. Легенда...

 
Вернёмся к рассказу генерала:

«Придумали для Кузнецова и убедительную легенду, рассчитанную прежде всего на немецкий контингент.

Русского, уральца Николая Ивановича Кузнецова превратили в этнического немца Рудольфа Вильгельмовича, фамилию оставили прежнюю, но... перевели ее на немецкий язык: Шмидт.

Родился Руди Шмидт якобы в городе Саарбрюккене.

Когда мальчику было года два, родители переехали в Россию, где он и вырос.

В настоящее время Рудольф Шмидт — инженер-испытатель авиационного завода  22 в Филях.

На эту фамилию Кузнецову был выдан задним числом и паспорт, а позднее и бессрочное свидетельство об освобождении по состоянию здоровья от воинской службы так называемый белый билет, чтобы военкоматы не трогали.

Широко известны фотографии Николая Кузнецова в форме военного летчика с тремя «кубарями» в петлицах (есть варианты в фуражке, в летном шлеме и вообще без головного убора).

Из-за этой фотографии даже в некоторые энциклопедические словари попало утверждение, что Николай Иванович имел в Красной Армии звание старшего лейтенанта.

На самом деле Кузнецов в армии никогда не служил и воинского звания не имел.

Эту форму он использовал в тех случаях, когда именно она, вызывала вполне нацеленный интерес некоторых его знакомых.

Очень скоро «Колонист» прямо-таки с виртуозной убедительностью научился завязывать знакомства с приезжающими в СССР немцами.

Однажды германская делегация прибыла на ЗИС — знаменитый автозавод им. Сталина (позднее им. Лихачева).

Шмидт познакомился в театре с одним членом делегации, который, в свою очередь, познакомил его со своей спутницей — технической сотрудницей германского посольства, очень красивой молодой женщиной.

С нашего благословения у них завязался роман.

В результате мы стали получать информацию еще по одному каналу непосредственно из посольства Третьего рейха» .

Из воспоминаний друга юности Кузнецова, Федора Белоусова:

«В мае 1939 года я приезжал с годовым отчетом в Москву.

Жил в гостинице «Москва».

С начальником планового отдела моей организации Ракшой выхожу на улицу, чтобы идти в наш главк к площади Дзержинского вдруг сзади слышу знакомый голос, но почему-то на немецком языке.

Что за черт!

Обернулся, смотрю — Ника!

Он шел из кафе «Националь» с очень красивой дамой, как я понял — иностранкой.

Он ко мне бросился, мы обнялись.

Как, что... Ты, говорит, меня извини, я должен даму проводить.

Мы решили на работу не идти, возвращаемся в гостиницу.

Я заказываю в номер пиво, закуски.

Через полчаса появился Ника.

Сказал, что пиво не пьет.

А что пьешь?

Заказали ему кофе.

Ника рассказал, что работает в Москве, связан с испытаниями самолетов и обучается прыжкам с парашютом.

Ничего спиртного не пил, сослался на прыжки.

Через час он извинился — дела, и ушел.

Я понял, что он работает в какой-то секретной организации.

Еще раз мы встретились дня через два в кафе гостиницы «Националь».

Посидели опять без спиртного.

Когда уходили, он подарил мне свою шляпу, серую, с маленькими по тогдашней моде полями.

После этого я его никогда больше не видел, но получил письмо, которое было мною опубликовано.

Было еще одно письмо, его получили без меня, я уже был на фронте.

К сожалению, оно затерялось после войны при переездах.

Когда после войны я услышал по радио о Герое Советского Союза Николае Кузнецове, то не думал, что это он.

Мы ведь знали его как Никанора, Нику, Никошу. Пока не увидел его фото...»