-Мне надо с тобой поговорить.
Я замер у полуоткрытой двери, держась за ручку. Она так и сказала: « Мне надо...», - а не –«Есть у тебя время поговорить, или, ты не мог бы уделить мне пару минут»?
- Только не при детях.
«Что такого ты мне собираешься сказать, интересно, что при детях не говорят», -подумал я, глядя, как она торопливо надевает на ноги «лодочки».
- Вообще-то, я спешу. Если только по делу и не долго.
- По делу.
Мне очень не хотелось с ней ни о чём говорить. Тем более, что тема разговора для меня была очевидна.
- Я думаю, мы уже друг другу всё сказали, и говорить не о чем.
- Мне надо тебе кое-что сказать.
Мы вышли на улицу и молча, не сговариваясь, направились в парк. Пройдя сотню – другую метров мы, также молча, уселись на скамейку на расстояние вытянутой руки. Раньше мы часто здесь посиживали. Дети бегали по стадиону, мы, обняв друг друга, болтали о пустяках, иногда пили пиво с чипсами, иногда лузгали семечки.
- У тебя кто-нибудь есть? – спросила она, закуривая тонкую сигарету. «А кто тебе, милая, дал право задавать мне такой вопрос»? – подумал я, вслух же ответил:
- Нет.
- Я хочу, чтобы ты вернулся. Ты мне нужен.
Сигарета в её пальцах дрожала. Не легко ей дались эти слова.
- Я не вернусь никогда.
Повисла тишина. Вокруг кипела жизнь, мальчишки гоняли мяч, чайки дрались у помойки, троллейбус гудел, набирая ход, а вокруг нас повисла зловещая, ледяная тишина.
- Ты меня любишь? – она спросила и посмотрела мне в глаза своими огромными карими глазищами. Я смотрел в них и видел восемнадцатилетнюю девочку, которую встретил когда-то давным-давно. Как сейчас вижу её в детском, коротком, не по росту, жёлтом фланелевом халатике, перебирающей в тонких пальцах маленькую змейку. Я понял, что люблю её ничуть не меньше, чем двадцать лет назад. А всей мерзости, что произошла между нами, словно и не было вовсе.
Я отвернулся от неё и уставился невидящим взором на золотые облака между деревьями.
- Нет. Я тебя больше не люблю.
Она явно надеялась на другой ответ. Ни разу за много лет я не говорил ей этих пяти слов, ужасных для ушей женщины. Теперь отвернулась она. Я даже в профиль видел, как глаза её наполняются слезами, но я был уверен, что она не заплачет. И не ошибся. Она достала очередную сигарету. Если бы она заплакала, если бы вместо: «Ты мне нужен», сказала – «Я люблю тебя, прости меня», я бы не выдержал. Я бы схватил её, прижал её голову к своей груди, и целовал бы её волосы, лоб, глаза…
- Тогда говорить не о чем, - выдавила она наконец.
- Я именно это и сказал пятнадцать минут назад.
Мы посидели ещё немного, докуривая каждый свою дозу успокоительного, затем встали и направились обратно. Она сунула мне в руку свою ладошку. Я не стал противиться, ведь я раньше так любил водить её за руку, как ребёнка.
Во дворе мы разняли руки и пошли в разные стороны: она к дверям подъезда, я к дверям машины. Открывая дверь, она обернулась и помахала мне рукой, я махнул в ответ.
То, что я еду в машине я понял, когда услышал рёв автомобильного сигнала справа. Резко нажав на тормоз я огляделся и понял, что чуть не попал в аварию, что еду совсем не туда, куда мне нужно, и что ничего не вижу, и не понимаю. Немного прийдя в себя и поразмыслив, я повернул руль, пролетел пару перекрёстков, проехал длинный бетонный забор, разрисованный граффити, и свернул под горку к озеру. У самого берега стояла парочка машин, и я, чтобы никого не тревожить, а главное, чтобы никто не тревожил меня, добавил ещё пару колёс своему старичку и проехал дальше по песчаной дороге, куда уже мало кто может добраться. Заглушив мотор, я вышел и направился к берегу. Уперев колено в осклизлый, покрытый тиной камень, я стал зачерпывать ладонями холодную онежскую воду и плескать её в своё горящее лицо. «Что это было?» - спросил я себя в слух. «Может, я сделал очередную глупость? Может, стоило всё простить и жить дальше счастливым идиотом, ничего не замечающим вокруг? Или надо было вылить ей на голову ведро помоев, напомнить ей, как она жестоко обошлась со мной? Вспомнить всё то, что она мне говорила, когда мы расстались?» И тут же отвечал сам себе: « Нет, мужчины так не поступают». Я невидящим взором смотрел на чёрную ледяную воду, размышлял и никак не мог осознать, что же такое вдруг произошло, почему я так взбудоражен и выбит из колеи. Откуда все эти эмоции и переживания. Наконец, абсолютно выбившись из сил, я влез в кресло, опустил стекло, закурил. Красный луч заходящего солнца, отражаясь в зеркале, бил прямо в глаз,но я даже не пытался прищуриться или отвернуться.Неглядя я ткнул пальцем в магнитолу и услышал:"Я свободен", Кипелова, и всё понял. Я свободен. Теперь всё. Больше ничего и никогда не будет. В груди огромная, чёрная, бездонная пропасть, за края которой я цеплялся последний год, но теперь - всё. Я сам разжал пальцы и полетел вниз. Что там, в низу, я не знаю, может мягкая перина, может камни, о которые я разобьюсь, может небо, усыпанное звёздами… Я,снова не щурясь, посмотрел на отражение красного солнца в зеркале заднего вида, улыбнулся ему, и повернул ключ зажигания...