Взгляд из деревни... Кн. 1, ч. 4, гл. 3

               


             Глава 3. 25-тысячники Урала и результаты их деятельности на селе.


             Большевики со времен Ленина никогда не доверяли крестьянству в целом, а Сталин их назвал «ненадёжными союзниками».

             Исходя из этих посылок, они и вели себя соответственно. Расчленив крестьянство на три составляющих: бедняки, середняки, кулаки они и политику вели согласно своим понятиям о крестьянстве.
 
             Кулак – это сильный крестьянин-хозяин, который мог организовать своё хозяйство, не зависимо от времени и места. Власть такому хозяину нужна постольку-поскольку от неё зависела налоговая система, и процент отчисления прибыли от индивидуальной крестьянской деятельности. Будущее такому крестьянину хотел обеспечить своей политикой Столыпин. Столыпинская реформа укрепляла кулака, значит, она ни в коей мере не отвечала интересам большевиков.

             В большевистской градации крестьянства бедняк выступал союзником в их борьбе за власть. Однако этот союзник не совсем понимал свою роль в этой политике. Как и принято, в политике колеблющегося союзника всегда задабривали обещаниями мелкими подачками, а затем и просто переходили на прямой подкуп.
             Батраков и бедняков большевики ни когда не считали надёжными союзниками и всегда стремились купить их благосклонность поблажками при разверстках и хлебозаготовках, отдавая им часть награбленного хлеба  бесплатно.
             Затем начали привлекать их на свою сторону через налоговую систему, полностью освобождая их от такой платы. Система перераспределения налогов в деревне в сторону кулака быстро привела к дроблению крестьянского хозяйства. Многие крестьяне быстро поняли выгоду быть бедным при советской власти.

             Количество бедняков в советской деревне резко возросло, но это совсем не означало, что количество союзников в деревне увеличилось. Бедняк оставался бедняком, и как только ослабевала поддержка его со стороны большевистской власти, так сразу начинала ощущаться его шаткая позиция.

             Большевики настолько прикормили своего союзника, что он уже не хотел служить хозяину без подачки. Мудрый крестьянский мужик всегда предупреждал о ненадёжности бедняка, поэтому в период коллективизации в деревнях часто напоминали власти: «Напрасно бедняку оказываете помощь, ему совсем не надо помогать, и тогда он пойдет в колхоз».

             Бедняка добровольно и насильно записали в колхоз. Льготу по сельхозналогу теперь стали предоставлять не бедняку единоличнику, а коллективу – колхозу. Бедняку-колхознику, как мы увидим далее, осталось только работать за легковесный трудодень.
Основатель ВКП(б) чётко понимал, что со сменой вывески бедняка-единоличника на бедняка-колхозника союзнические отношения нисколько не укрепятся без подачек и контроля.

             Все партийные кампании в деревни проводились, прежде всего, доверенными людьми, т.е. уполномоченными, людьми, живущими в деревне по несколько месяцев, но всегда приезжими-временщиками, никак не заинтересованными жизнью села, всегда нацеленные на то, чтобы как можно больше быстрей урвать и сбежать.

             Коллективизация в массовом масштабе породила новую форму контроля над деревней – посылка туда на постоянное жительство как бы доверенных от имени Партии рабочих.

            «Пока промышленные рабочие, - писал Молотов в телеграмме в Уралобком, - вплотную не возьмутся за практическую поддержку дела колхозов в деревне, ничего прочного, ничего действительно надёжного, ничего действительно социалистического в строительстве колхозов, охватывающих подлинно широкие бедняцко-середняцкие массы, не будет». 

            Партия этим решением ещё раз продемонстрировала колхозному крестьянству, что она им не особо доверяет, и в качестве руководителя-контролёра присылает в деревню своего постоянного уполномоченного в виде председателя колхоза, бригадира, счётовода и т.д.
            И ещё в придачу приписала заводы к колхозам для ремонта инвентаря, строительства аграрных объектов, уборки урожая…

            Таким образом, Партия продолжила политику воспроизводства иждивенца, но не единоличника, а целого коллектива – колхоза.

            Ноябрьский (1929г.) пленум ЦК ВКП(б) внес, свежую струю в систему шефства пролетариата над деревней. Пленум решил послать в колхозы 25000 рабочих от станка.
            На долю Уральской области выпала задача в кратчайший срок подобрать кадры, обучить их и до посевной и намеченных выборов в сельские советы и колхозные правления разбросать по деревням, как десантников Партии.

            Поручение ЦК Уралобком выполнил как всегда компанейски и в срок и попутно выиграл соцсоревнование по этому показателю у Ленинградской области. По плану ЦК на Урале в счет 25-тысячников нужно было набрать – 1700 человек.
            С 11 по 25 декабря 1929г. шла вербовка и отбор. С 25 декабря 1929г. – по 7-8 января 1930г. - курсы обучения и 9-13 января отправка рабочих в деревню.

            Как видите, перековка рабочего в колхозного руководителя не заняла по времени и одного месяца. Такая работа отражает волю Партии, но не как её глубокое понимание стоящей перед ней проблемы. Партии нужен был темп и показатель – качество работы должно, по её мнению, вытекать из неуклонной воли Партии.

            В обкоме определили шесть окружных центров: Пермский, Свердловский, Тагильский, Златоустовский, Челябинский и Верхнее-Камский. Сразу нашлись передовики мысли и инициативы.
            В Тагильском округе прозвучала идейка выдвинуть из одного этого округа 3000 рабочих для села. Комментировать такую чушь нет смысла, но за основу подготовки рабочих кадров для села возьмем именно Н-Тагил.

            Рабочих для села собирали среди металлургов, металлистов, горняков, железнодорожников из городов: Н-Тагил, Н-Салда, Алапаевск, Надеждинск – набрали 637 человек к 25 декабря. Кандидатуры рабочих подавших заявления обсуждали на цеховых собраниях. Отказавшихся подавать заявления, тут же называли – несознательными. Но среди сознательных многих отсеяли за низкое политическое чутьё, незначительный трудовой стаж, за отношение к труду на производстве…

            При отборе приветствовались яркие эмоциональные заявления, вроде батрачки Сафроновой, выдвиженки «Хочу поработать среди крестьянок. Работы там непочатый угол, и лишь мы рабочие, сумеем наладить жизнь в колхозах. Я надеюсь, что моя просьба будет уважена, и меня пошлют в колхоз». 

            Это речи с трибуны. Забегая несколько вперед, представим слово ещё двум 25-тысячницам, заявления, которых были уважены. Любимова, завербованная в Перми, работала в Ишимском округе, Сладковском районе в Райколхозсоюзе. «Четыре месяца работаю, условия очень плохие, не было квартиры, ни питания, смотрели с подозрением, даже часть партийцев. С первых дней стали использовать не той работе, которая не предназначалась. Выдвинули в РК в женработу – не справляюсь. Четыре месяца ни одной директивы, чем руководствоваться? Для нас рабочих уделяют очень мало внимания со стороны окружных организаций.
           В работе не помогают, а сама не знаю, нет ни плана работы, ни чего, делегатских собраний, совсем замерли на этой работе. Я никогда не работала без помощи организатора. Справиться трудно». 

           Женщин в структуре навербованных 25-тысячников должно было быть не менее 10%. Главная цель работы Партии с женщиной была оторвать её от «домашности», для чего и посылались на село 25-тысячницы. Однако природу даже могучая Партия не может отменить. 25-тысячница Родыгина в Слободо-Туринском районе нашла свою судьбу и отказалась работать по линии Партии – семья. 

           Обучение курсантов проходило по Александру Сергеевичу Пушкину: по не многу, «чему-нибудь, и как-нибудь». Программу, которую обещала Москва, так и не прислали. Литературы было недостаточно, т.к. её и на книжном рынке не было. Как говорил курсант Мелехин: «Курсы продолжались 11 дней. Преподаватели были перегружены своей работой и старались от нас скорей отделаться. Партруководство курсов обеспечено не было».

           Чему могли научить рабочих с низшим образованием за одиннадцать дней без программы, сказать трудно. Многие курсанты отсеялись во время учёбы – 70 человек. Многие курсанты самоотсеялись в дни отправки по деревням. Этих товарищей не удержали даже такие обещания, как сохранение заработной платы по старому месту работы и заводского пайка, путёвка в санатории во время отпуска. В конечном итоге Н-Тагильским курсам пришлось набирать дополнительную учебную группу.

           В целом Уралобком в докладной записке об итогах вербовки 1750 рабочих, направленных в колхозы в счёт 25-тысячников писал эмоционально бодро: «В общем, Уральская организация провела вербовки рабочих в счёт 25000 боевыми революционными темпами, задание выполнено к кратчайший срок». 

           Тяжелая сложилась судьба у уральских 25-тысячников. У многих трагическая, у многих она получила надлом на всю оставшуюся жизнь и глубокое разочарование о когда-то принятом решении поехать добровольно в колхоз. Ни одной яркой судьбы, равной шолоховскому герою из «Поднятой целины» здесь не сложилось.

           Конечно, все ритуалы советской этики при отправке завербованных в деревню были соблюдены, при проводах и встречах в районных городах им был устроен тожественный приём с музыкой и подобающими словами о верной линии Партии. Естественно, в настроении курсантов отмечалась бодрость и уверенность, в дело, на которое они шли. Бодрости и уверенности некоторым добавило то, что у них приняли заявления в Партию, а другим то, что они отчислили в фонд колхозов однодневный заработок и обещали ещё в течение года отчислять туда же один процент.

           А что дальше? Им дали должности не сразу каждому председателя колхоза или коммуны, но всем, как "специалистам" и посланникам Партии, руководящие посты.

           Трудно пришлось таким специалистам в деревне. Н-Тагил направил в колхозы – 296 человек. По образованию: низшее – 293, среднее – 3 человека. По возрасту: до 20 лет – 11 человек – 3,7%; 20-30 лет – 209 чел. – 70,6%; свыше 30 лет – 76 чел. – 25,7%.
По производственному стажу: до 5 лет – 22 чел.– 7,4%; 5-10 лет – 126 чел. – 42,6%; 10-15 лет – 83 чел. – 28%; 15-20 лет – 41 – 13,8%; свыше 20 – 24 чел. – 8,2%.

           Курсанты были в основном молодые люди с низшим образованием, с полным отсутствием опыта руководителя колхозного производства. Их сознание было переполнено доверием Партии и идеологическими установками.

          Вот и всё образование!

          Однако реальная жизнь – это совсем другое состояние. Уже в Ирбите на расширенном заседании совета колхозников 16 января 1930г. им откровенно сказали: «рабочие, не будучи знакомы с сельским хозяйством, развалят колхозное строительство». В деревне Антоновка, вновь прибывшим дали понять кто в деревне хозяин: «Если хочешь жить – береги на плечах голову, а то спустим в реку».
          А затем посыпались и очень обидные и справедливые слова: «прислали нам заводское утильсырьё, контроль над нами хотят установить, барщину хотят ввести. Сами справимся».
          Каждый 25-тысячник получил то, что он заслужил, и зависело это от того, как 25-тысячники сумели себя поставить в коллективе, так и дела пошли.

          Дела шли неважно.

          Из письма председателя коммуны «Красный север» Тавдинского района Тюменского округа 25-тысячника Малышева: «В должности с первого февраля 1930г., принял коммуну – 400 едоков, прирост – 500. В данное время – 147 едоков. Почему? – задаёт себе вопрос Малышев, - может скоротечный сбор? И тут же твердо отвечает: Был командирован РИК по заготовке масла. Отсутствовал четыре дня – разбежались». 
          Чуть рабочий ослабил контроль и результат на лицо.

          Условия жизни 25-тысячников были сложные: обещанную зарплату по старому месту жительства не платили, паёк, который был положен колхознику – не выдавали.

          Тот же Малышев в письме продолжает: «Жалование с производства не получал уже два месяца, писал два раза, но нет ничего, а меня начинает поджимать сильно, потому что у меня семья шесть человек. Продовольствие слабое  - один хлеб да вода. Дети начинают вообще все и мои и коммуны заболевать слабостью, сейчас уже не стали давать молоко.
          Писал Орггосторг, чтобы дали наряд на масло, отказали. Из нашей партии – 11 человек, осталось – 5, остальных отпустили домой, а меня не отпускают. У меня специальность очень нужная на производстве, как электросварщик». 

          Часто рабочих в колхозах использовали не по назначению – даже собирали утильсырьё. В период раскулачивания многие отличились с не с лучшей стороны: воровали и отбирали, скупали конфискованное имущество, применяли грубую силу. За такие поступки их перекидывали с одного места на другое, как потерявших авторитет.

          Часто колхозники смотрели на рабочих как на дармоедов. В Ирбитском районе колхозник получал хлеба один пуд десять фунтов, а рабочему давали – 30 фунтов. «Хлеба нет, а тебе дай», - был не редкий ответ 25-тысячнику.

          Такие ответы были не случайны, т.к. колхозники знали, что рабочий, хотя и с задержкой, но получит ещё заводскую зарплату и лечебную путёвку, а у колхозника не было никакой перспективы кроме худосочного трудодня.

          В такой ситуации рабочие пьянствовали, развратничали, дебоширили, нарушали трудовую дисциплину.

          На вопрос: Почему пьёте? Ответ был стандартный? «Тяжело в деревне работать, не запьёшь, не уедешь». Рабочих специально спаивали, для того чтобы скомпрометировать, многие имели пристрастие к вину и ранее, но здесь в новых условиях эта привычка развилась ещё сильней и стала способом выбраться из создавшейся ситуации.

          25-тысячники жаловались в обком ВКП(б) на свои условия жизни и работы. Из районных и окружных комитетов шла информация в обком о поведении в быту и результатах трудовой деятельности завербованных рабочих.

          Несколько примеров о результатах труда и поведении рабочих в деревне.

          Тюменский округ. «Сбежало четыре рабочих коммуниста, призванных в Н-Тагиле. Нездоровое настроение среди отсталой массы колхозников, что рабочий не знает сельского хозяйства, а потому не могут быть руководителями колхозов. Партийные организации не развернули широкой работы… собрать совещания, оказать помощь батракам и беднякам… изжить настроения, что рабочие не знают сельского хозяйства». 

          Легко изжить настроения, но как быстро повысить уровень знаний в приказном порядке?
          Хлопов – «Коммуна  им. 1 пятилетки» - снят с работы. Рябов «Зерноколхоз» - сбежал с работы, пьянка, половая распущенность. Уехали самовольно трое: Ахрамчук, Ембулатов, Павлова. Один под судом за хулиганство. Перезолов, Пичугин – сняты с работы. Елизаров – пьянствует, с работой не справляется, постановили отозвать. Залогин до посылки в колхоз о сельском хозяйстве не имел понятия. Посылал акты о разбазаривании имущества. Районные организации мер не приняли. Муромцев требует перевода, иначе уйдет с работы. 

          С такими работниками было больше возни, чем работы. Однако ЦК требует внимания к 25-тысячникам.

          По всем районам громадной области полетели телеграммы-требования провести конференции смотра состояния работы с 25-тысячниками.

          В Макушинском районе высказали серьёзное предложение: «Совещание считает необходимым поставить вопрос о переподготовке 25-тысячников на курсах сельскохозяйственного строительства».

          В Глядянском районе были откровенны. «Месячник проверки работы 25-тысячников начался с 25 июня по 25 июля 1930г., но нам собрать их не пришлось, т.к. 25-тысячники были в периодическом отпуске». 
          И это в разгар лета – сенокосная пора, по-видимому, рабочие так достали работников райкома партии, что те отправили их «в периодический отпуск» - лишь бы не путались под ногами.

          Районные конференции и совещания о положении 25-тысячников дали свои результаты. Всем Райсовхозсоюзам 27 июля 1930г. было дано распоряжение: «25-тысячники должны снабжаться не ниже нормы рабочего совхозов. Промышленные товары поставлять из расчёта на квартал: мануфактуры – 7 м., сахару – 1950 гр., чая – 75 гр., махорки – 600 гр., мыла – 750 гр., обуви на 1,5 руб., кожтоваров – 75 коп.». 

          Очередная кампания, инициированная ЦК была проведена. Казалось, сейчас рабочим 25-тысячникам полегчает и в снабжении, и в обеспечении жильём, и возрастёт политическая и экономическая отдача от столь не ординарной и затратной идеи ЦК.

          Но вот один маленький штришок, зарисовка с натуры 25-тысячника Александрова А. Д. из с. Викулово, Ишимского округа: «22 июня сего года Окрколхозсоюз собрал совещание рабочих выдвиженцев 25-тысячников в Ишиме. Обедали в столовой Церобкоопа. Когда обратился председатель Окрколхозсоюза Соколов в торготдел, чтобы получить для рабочих белой муки, рису и других жиров, то решительно отказали: нет ничего.
          Рабочие кушали суп из толстой крупы с подбавкой солёного мяса, и на второе смесь овсяной крупы с пшеном. На ужин селёдка и завтрак – творог с подбавкой соды и соли, что совершенно невозможно кушать.

          А 23 открылась сессия Окрисполкома. Делегаты кушали суп мясной, каша рисовая, белый хлеб. На ужин и завтрак пирожки рисовые с яйцом, в белом тесте. Бутерброды с колбасой, маслом сливочным. Что же эти земские начальники думали, что мы осердимся на Советскую власть и бросим строительство в деревне? Нет, мы 25-тысячники ещё крепче сплотимся и выполним данные нам наказы рабочих.
          А дальше судите, как к нам относятся низовые организации. Что заставило покончить жизнь самоубийством т. Клевцова, работавшего в Аббатском районе Ишимского округа». 

          Многозначительное письмо. Прекрасный срез снабжения различных слоёв социалистического общества. На самом низу крестьяне производители продуктов питания, но у них только паёк.
          Дальше рабочие, которым положен дополнительный паёк, который вызывает нездоровую и справедливую зависть у крестьян и порождает определённые негативные отношения к рабочим.
          На следующем уровне управленцы – здесь в положении крестьян – рабочие. Новый уровень нездорового и справедливого возмущения. Слабохарактерные и совестливые не могут перенести такой несправедливости и погибают. Но в социалистическом обществе, как и в любом другом, на слабых не обращают внимания.
          Сытый голодного всегда не разумеет!

          Кампания с 25-тысячниками была скороспелой не продуманной акцией, но далеко не последней в воспроизводстве бедняцких колхозов.

          Идею ЦК Векепе подхватил комсомол, и обком ВЛКСМ мобилизовал для работы секретарями сельских советов 500 своих членов с привилегиями 25-тысячников.

          Все промышленные предприятия Уральской области были объявлены шефами колхозов. Тагильский округ на посевную кампанию к 15 февраля 1930г. послал в колхозы округа 13 бригад с охватом сто человек.

          Южно-уральский район отправил в колхозы 39 бригад, в которых насчитывалось 126 человек. Свердловские предприятия, как и на всех заводах и фабриках, при нехватке рабочих рук выдели для крестьян 27 бригад. 

          Иждивенческие настроения в сельском хозяйстве продолжали развиваться.
Однако резолюции всегда сохраняли бодрость духа: «Посылка рабочих в счёт 25-тысячников на усиление и развитие колхозного строительства, и перенесение производственного опыта в сельское хозяйство на практике целиком и полностью себя оправдала как важнейшее мероприятие партии и правительства по осуществлению руководящей роли пролетариата в социалистической реконструкции». 

          Из докладной записки секретариату Уралобкома можно узнать, что на 8 февраля 1931г. в колхозах области из 1264 человек посланных в колхозы области осталось в сельском хозяйстве – 632 человека».