(из книги «На картах не значится»)
Если говорить об эндемиках, то тут орловской «фишкой» были чёрные белки. Самые обыкновенные белки, каковых по всей России, да что там по России – по всему миру, пруд пруди, но необыкновенного – насыщенно-антрацитного цвета. Выглядели они, особенно на белом снегу, очень элегантно, я бы даже сказал – аристократично.
А объяснялся столь непривычный окрас привычной для нас белки очень просто. Как я уже говорил, климат в Орловке был очень сухой. Поэтому неизменно раз в два-три года в окрестностях Орловки случались лесные пожары. Пожары были низовые, выгорал только подлесок, стволы сосен обгорали и чернели до высоты одного-двух метров. Вот на этих-то почерневших от пожаров пространствах и вывелась со временем такая удивительная порода белок-«аристократок».
Автор вполне допускает, что где-нибудь на необъятных просторах России существуют и другие места, где в схожих условиях – на постоянно обновляемых пожарищах – тоже живут похожие на орловских, чёрные белки. Но ему, автору, в таких местах бывать не приходилось и белок-«аристократок» он встречал только в Орловке.
Кстати, с этими чёрными белками, точнее, с одной из них, у автора связано небольшое, но весьма неординарное происшествие.
Однажды, где-то в конце сентября, я выполнял свою обычную утреннюю пробежку. Утро было раннее, солнце ещё не взошло и в лесу, по которому пролегала тропа, было свежо и сумрачно. Пробежка только началась, я был ещё совсем вялым, сонным, моё состояние на тот момент вполне подходило под расхожую шутливую формулировку: поднять – подняли, а разбудить – забыли. Я бежал, опустив голову, глядя себе под ноги, лишь время от времени поднимая глаза, чтобы взглянуть на тропу. И вот, в очередной раз посмотрев вперёд, я метрах в пятидесяти от себя, на перегибе тропинки, увидел... чёрта!
Да-да, самого настоящего чёрта! Было бы намного проще, если бы я накануне пил. Но это всё произошло посреди лётной недели. Я был до безобразия трезв, и чертям в моей жизни взяться было решительно неоткуда. И тем не менее на тропинке передо мной во всей своей красе стоял Нечистый.
Чёрт был, как чёрт, классический, из книжек: чёрный, под два метра ростом, коротконогий, с мощными покатыми плечами и длинными, свисающими почти до колен, руками, заканчивающимися огромными кулачищами. Голову чёрта, как это и положено, увенчивали рога. Тоже классической формы – короткие, толстые у основания, с загнутыми навстречу друг другу остриями.
В следующие полсекунды я: а) окончательно проснулся; б) покрылся с ног до головы холодным потом; в) вспомнил всю свою прошедшую никчемную жизнь; и г) усомнился в своём марксистско-ленинском материалистическом мировоззрении. А через полсекунды зрение моё сфокусировалось и я понял, что до «чёрта» не пятьдесят метров, а от силы десять, и что не чёрт это вовсе с рогами, а маленькая чёрная белочка с острыми ушками, стоящая на тропе на задних лапках и с не меньшим испугом глядящая на меня. Затем картинка ожила. Белка метнулась с тропы, повернувшись ко мне в профиль и показав на мгновенье свой пушистый хвост, и, что-то чирикнув, взлетела по стволу ближайшей сосны. Я, пробежав по инерции ещё несколько шагов, остановился и, задрав голову, посмотрел вверх. В сосновых ветках слышалась возня, оттуда сыпался мелкий древесный мусор, но само;й белки видно не было. Я вдруг понял, что на сегодня набегался. Погрозив невидимой белке кулаком, я развернулся и устало – нога за ногу – побрёл домой, ощущая, как высыхает между лопатками противный холодный пот, периодически оглядываясь и настороженно прислушиваясь к звукам просыпающегося леса...
– О! – выглянув из кухни, удивилась жена. – Ты чего так рано? – а потом, приглядевшись ко мне, спросила: – Что-нибудь случилось? – она всегда была чуткой женщиной.
– Да так... – попытался отделаться я шуткой. – Белочка приходила...