Поменять жизнь, на деньги или конфеты, не всё ли равно? Я стоял посреди площади, крепко сжимая голову руками. Ещё немного, и я превращусь в удобрение. Кровь на коже я ощущал каждой клеткой тела, всем своим естеством чувствовал приближение ****еца. Больно было, так, что мне еле удавалось стоять, опершись о стену холодильника Кока-колы. Теперь он моя последняя опора, мой пластмассовый брат, крепкий и высокий.
Наверное, меня с кем-то перепутали. С футбольным хулиганом, или политическим активистом, вышедшим на улицу в пять утра расклеивать стикеры. Подошли втроём и отхуярили до полусмерти. Пидорасы, думал я, лучше бы дело до конца довели, не пришлось бы мучится. Руки тряслись, но страшно не было. С какого-то перепугу ебашили колокола церкви в двух кварталах, праздник у них сегодня, видимо.
Я Машку провожал, девушку свою. Она возвращалась с клуба, уставшая и помятая, выебаная в туалете заведения столичными модниками. Она, конечно, об этом молчала, но я догадывался. Увидел её, в дешёвеньком сарафанчике на массивных каблуках, потрёпанную, выпившую, и сразу так паршиво стало на душе. Такой разве я хотел видеть мать своих детей? И вообще, хотел ли я когда-то этих маленьких спиногрызов?
Провёл, перешёл дорогу и на тебе. Так быстро всё случилось, и опомниться не успел. Кровь стремительным напором ударила в голову, я жадно хватал воздух ртом, свежий, утренний. Уже ждал, когда кадры прожитых лет перед глазами мелькать начнут. Двадцать три года, это довольно много, но кино не начиналось. Вместо этого болели все внутренние органы, челюсть и ухо, правое ухо болело больше всего остального.
Тогда я отошёл от холодильника, немного успокоился, перевёл дыхание. Чувствую же, что помру, если не прямо сейчас, то в ближайшем времени. От травм, несовместимых с жизнью, потери крови, которая резвым ручьём текла из затылка. И так хотелось напоследок сделать какой-то вывод, подвести существование ссаное своё под общий знаменатель, почувствовать скольжение на грани распада.
Сел, задумался. Не получалось, мозг отказывался работать в этом направлении. Хотелось вызвать скорую, а не сидеть на лавке, как Пифагор, поддерживая голову в позе мудрого мыслителя. Телефон вытащил из кармана и выбросил в кусты, чтобы избежать искушения. Так загорелся поиском истины, что забыл про ухо и травмы казались с каждой минутой всё менее серьёзными. Людей вокруг не было, только мусор под ногами, закрытые ролеты. Пешеходные переходы, улочки. А за этим всем ничего, пустота холодная, никакого света и безоговорочных истин.
Ни черта не понял, не полюбил жизнь, не простил Машку. Не увидел Госпа, зовущего в свои белоснежные апартаменты. Ни грамма смысла, ни души вокруг.
- Обними меня, бро.-весело прохрипел я и потянул руки к красному холодильнику кока-колы.
Даша Д.