В городе появился серийный убийца. Органы, как часто бывает, лишь фиксировали этот факт и уверяли общественность, что «прикладывают все усилия по поимке». Общественность им не особенно верила, да и поимка преступника для этой самой общественности не была жизненно необходима, хотя резонанс, который вызвали в городе эти убийства, мог сравниться с семибальной подземной тряской. Всё дело в том, что поимка убийцы была жизненно необходима для власти. Но, обо всём по порядку.
Сначала произошёл этот «несчастный случай» на охоте. В сентябре прошлого года заряд картечи снёс полголовы прокурора области. Дело сразу попытались замять, списав всё на трагическую нелепую случайность, что было неудивительно, ибо высокопоставленные охотники перед «выходом в поле» основательно приняли на грудь. Но как, скажите, в беднягу прокурора мог угодить заряд картечи, если все пять ружей были заряжены мелкой дробью, ведь шли на отстрел вальдшнепов? Егерь, который выпил всего-то полбутылки сорокаградусной, и был в два раза трезвее всех остальных, клялся и божился, что брал патроны исключительно с «пятёркой». Тщательная проверка подтвердила, что лесник не соврал.
Дело о гибели прокурора велось вяло, скорей для проформы и по истечении полагающегося законом срока тихо легло бы на дно архива. И остались бы от него пару килограммов бумаги, зловещая тайна, да людские кривотолки. Вышестоящие особо не давили, скорее наоборот, ибо много чего могло «всплыть» начни органы работать всерьёз. Покойный оказывал покровительство приезжим чеченским бизнесменам, облюбовавшим город и окрестности для своей предпринимательской деятельности. В чём она заключалась, простому народу было неведомо, но среди доморощенных мистеров-твистеров активность горцев вызывала недовольство. И конечно, областной бизнес-элите было известно, что главный блюститель законности в здешних краях «кормится» у абреков, что не прибавляло ему популярности.
- Гнида прокурорская, чёрным продался! - такие речи можно было слышать за столиками дорогих ресторанов. После гибели «гниды» чеченцы как-то неожиданно, по-английски оставили здешние края. Органы на всякий случай взяли в разработку несколько фигурантов, но кроме мотива ничего на них не «накопали». А как гласит основной постулат презумпции невиновности « не пойман – не вор».
Но через три месяца произошёл ещё один дикий случай. Прямо в своём рабочем кабинете был найден начальник областного департамента налоговой полиции с перерезанным горлом. Придирчивого читателя может покоробить эта фраза. Что значит, был найден в собственном кабинете? Он что, там потерялся что ли? Но дело в том, что никто не ожидал найти сорокалетнего генерала именно в таком состоянии. Бедняга лежал, уткнувшись лицом в столешницу, и кровь из перерезанного от уха до уха горла залила документы, с которыми несчастный в тот, последний свой час работал. В здании департамента в предновогоднее время шёл полным ходом ремонт и народу, не имеющего отношение к сбору налогов, было немало. Происшествие это на несчастный случай уже не спишешь, и в городе произошёл первый семибальный толчок. Все рабочие, занятые в тот страшный день ремонтом были основательно допрошены, проведены очные ставки с секретаршей генерала, которая тоже, кстати, попала под подозрение. Дело в том, что 25-летняя красавица с невероятной длины ногами и бюстом четвёртого размера год назад сделала от генерала, тогда ещё сидящего в перспективных замах аборт. Назревал скандал, который никак не должен случиться. Заместитель ждал представления из Москвы и одной ягодицей был уже в кресле своего, тоже уходящего на повышение шефа. Просто так оскорблённую в своей невинности девушку убрать, куда подальше было нельзя, папа – депутат местной Думы. Кто его знает, придумает вдруг что-нибудь нехорошее? Поэтому будущий главный областной мытарь всеми средствами постарался замять намечавшийся скандал. А средств этих депутатская дочь затребовала не много, не мало, а двадцать тысяч зелёных бумажек с портретом отца нынешней державы номер один. Нашкодивший генерал, официальная зарплата которого едва ли достигала тысячи долларов, без разговоров выложил требуемую сумму.
Впрочем, секретарша, обнаружившая своего шефа за залитым кровью столом, пребывала в явном шоке, симулировать который было невозможно, если вы, конечно не легендарный Камо. В ходе допроса она призналась, что после обеда отлучалась со своего рабочего места «всего-то на полчасика». За это время, как заметил один из оперативников, можно вырезать целый взвод. А тут ещё и бригадир ремонтной бригады рассказал, что за три дня до убийства временно взял на работу парня лет двадцати. Ребята, мол, попросили дать возможность хорошему человеку подзаработать. Тот назвался Артёмом, никаких документов бригадир, естественно, не спросил. Допросили двоих работяг, ходатайствующих за незнакомца. Познакомились в кафе, где Артём мастерски играл в бильярд, за разговором пожаловался на безденежье и как бы, между прочим, заметил, что учится на четвёртом курсе строительного института. Русский человек, он только с виду шершавый и колючий, а внутри очень даже не злой, поэтому и решили перед бригадиром за парня похлопотать. В день убийства Артём с обеда отпросился, сказал, что нужно сдать зачёт. С тех пор его никто не видел.
Перетряхнули весь строительный вуз, но результатов никаких, след Артёма оборвался. Со слов строителей составили фоторобот . Когда портрет был готов, один из милиционеров воскликнул:
- Да это же вылитый Саша Белый из «Бригады»!
Мужчина на портрете, действительно был похож на известного артиста.
- Кстати, он месяц назад приезжал в наш драматический на гастроли – заметил старший опер, майор Андреев, чья жена была заядлой театралкой.
- Пусть выписывают командировку в первопрестольную – пошутил кто-то.
Но, шутки шутками, а когда в феврале при загадочных обстоятельствах погиб руководитель Департамента по строительству, местные власти забили в набат. Сам губернатор выступил по телевидению, и заявил, что тёмные силы начали жестокую войну с «демократическими преобразованиями в нашем регионе, покушаются на всенародно избранных представителей местных органов управления» и т.д. и т.п. Из столицы понаехали именитые сыскари, да и областные ведомства удесятерили усилия. Местный криминалитет стал испытывать определённые трудности. Знающие люди говаривали, что хуже было только в 1942-м году, когда город ждал немцев, окопавшихся в ста верстах и милиционеры по законам военного времени расстреливали всех пойманных на месте преступления, вплоть до мелких воришек. Город стал безопасен, как Москва летом 1980-го, но и как в той же Москве уже осенью 93-го все стали ходить с паспортами, чтобы не загреметь в кутузку для выяснения личности.
А вот служба местного чиновника стала смертельно опасной. Стали поговаривать о маньяке, который выбирал свои жертвы среди аппаратчиков, хотя органы ещё не связали все три убийства в одну цепочку.
Главный строитель, к сорока пяти годам сменивший пять жён, имел грех прелюбодейства, от которого его не могли избавить не судебные тяжбы с брошенными супругами, ни венерические заболевания, коими его щедро одаривали многочисленные случайные связистки, а он, в свою очередь с не меньшей щедростью делился ими с жёнами и любовницами. Умер начальник стройдепа подобно легендарному Атилле, в объятиях очередной своей избранницы. Ходили слухи, что его отравили тем же ядом, которым был отравлен один из чеченских полевых командиров.
. . .
Все эти события, взбудоражившие город не особенно волновали Рудольфа Альбертовича Жмуркина, ибо любимой его фразой была: «давайте не будем заморачиваться на эту тему». Фразу эту он почерпнул из словаря своего бывшего бой-френда, студента Культпросветучилища. Да-да, не удивляйтесь, был господин Жмуркин представителем того самого сексменьшинства, которое, проведи кто дотошную статистику на этот счёт уже давно стало большинством. Хотя и имел жену и двенадцатилетнюю дочь. Занимал Рудольф Альбертович должность, о которой знали лишь те, кому это было в силу каких-либо причин знать необходимо. Отдел, где он работал, курировал малый и средний бизнес, и это весьма доходное место компенсировало скромную должность. Начальники местных департаментов были для него небожителями и их олимпийские страсти волновали Жмуркина меньше, чем его жену жизненные перипетии героев латиноамериканских сериалов. Жизнь была прекрасна, непыльная должность, в денежном эквиваленте не очень ценимая государством, зато по достоинству малыми и средними бизнесменами. Впрочем, таксу за услуги Рудольф Альбертович назначал сам, и меняться она могла в силу многих причин: колебания курса доллара, политической и экономической ситуации в стране и семье Жмуркина.
Напевая за рулём своей Ауди последний шлягер приезжего из тёплых краёв певца, с анекдотичным именем Абрам, Рудольф Альбертович в этот прекрасный апрельский вечер направлялся в развлекательный центр «Матадор», отдохнуть после рабочего дня, сыграть пару партий в русский бильярд, распить с каким-нибудь юным созданием бутылочку «Бордо», ну, а дальше, как карта ляжет. Народу в клубе было немного, и он сразу заметил стоящего за одним из бильярдных столов молодого человека. Мужчина был широк в плечах, узок в талии и бёдрах, что подчёркивалось приталенной голубой сорочкой и облегающими чёрными брюками. Жмуркин невольно залюбовался атлетической фигурой. К тому же её обладатель так ловко обращался с кием, что вызывал завистливые взгляды завсегдатаев. Глаза незнакомца, Наполеоном осматривающего поле боя с немногими, не загнанными в лузу шарами, были бирюзового цвета и произвели на Рудольфа Альбертовича просто убийственное впечатление. «Однако, какой красавчик!» - думал он, глядя на охваченного азартом игры бильярдиста. Тот ловко загонял шары в лузу, не оставляя своему сопернику не одного шанса.
- Партия! – звонким голосом заявил юноша, отправив с поля последний шар.
Жмуркин посмотрел на полки с шарами, счёт был поистине разгромный. Побеждённый соперник достал из кармана портмоне и принялся отсчитывать победителю контрибуцию.
- Благодарю и всегда к вашим услугам! – наклонил красивую голову молодой человек, когда пачка долларов перекочевала в его карман.
Он подошёл к своему столику, чтобы выпить стакан фруктового сока.
- Со мной не желаете сыграть, молодой человек?
Молодой мужчина посмотрел на импозантного Жмуркина с лёгким интересом.
- Три партии в «Ташкент», проигравший платит. Таксу знаете?
- Обижаете! – Рудольф Альбертович повесил свой пиджак из тонкой шерсти на спинку ближайшего стула. – Кстати, меня зовут Рудольф, можно просто – Рудик.
- Очень приятно. Меня тоже весьма кстати зовут Артёмом. Но предупреждаю сразу, что Тёмка мне не нравится, как-то режет слух.
- Учту – улыбнулся Жмуркин.
Играл он более чем прилично. В позапрошлом году брал несколько уроков у самого Славы Лузового, пятьдесят долларов за час. Недавняя смерть шестидесятипятилетнего ветерана, перебравшего в новогоднюю ночь с алкоголем, потрясла бильярдную общественность города.
Жмуркин видел, что весь зал, около дюжины человек с интересом наблюдает за разворачивающейся «битвой титанов».
Первую партию он, ещё не разогревшись, проиграл с минимальным счётом, зато во второй противостояние достигло такого накала, что вспотели не только игроки, но и зрители.
- Один-один! – объявил Рудольф Альбертович, загнав в лузу решающий шар. – Предлагаю чуть отдохнуть, выпить по бокалу вина.
- Нет, давайте закончим.
Глаза Артёма из бирюзовых стали стальными, нижняя губа прикушена.
«Он определённо сегодня ночью должен быть со мной!» - Жмуркин почувствовал нарастающее возбуждение.
- Как пожелаете.
Если во второй партии Артёма подвела, так сказать, материальная заинтересованность в победе, а, следовательно, он немного утратил ту лёгкость, которая необходима в любой игре, то в третьей перенапрягся уже Рудольф Альбертович. И виной тому было банальное вожделение, всё чаще он косил на глаза на обтянутые чёрной тканью ягодицы молодого человека. Поэтому допустил пару непростительных для его уровня промахов, и решающая партия осталась за его соперником.
- Ну что, теперь мы можем выпить за твою победу? – пожимая руку сопернику Жмуркин дольше, чем требовали приличия, задержал его ладонь в своей.
- Лучше за ваш достойный проигрыш. Но сначала хотелось бы получить деньги.
- Да, да, конечно – он отсчитал десять стодолларовых бумажек.
Артём подозвал официантку и заказал бутылку «Моэт и Шандон».
«А мальчик-то не жмот» – с удовлетворением отметил Рудольф Альбертович.
Шампанское приятно вскружило голову.
- Гулять, так гулять! – махнул рукой проигравший. – Ты, Артём, устриц любишь?
- Люблю. Вот только ни разу не пробовал.
- Вот сейчас и попробуешь. Ведь всё когда-то случается в первый раз.
- Они, наверное, жутко дорогие?
- Не дороже денег. – Жмуркина охватило беззаботное веселье. – Да и я не из дешёвых.
- Вы бизнесмен?
- Бери выше! Я из тех, кто решает, станет ли человек бизнесменом, или останется уличным торговцем.
- Вы, должно быть лицензии выдаёте? – проявил осведомлённость молодой человек. – А что, лицензия дорого стоит?
- Сама лицензия на право заниматься частной предпринимательской деятельностью – сущие копейки. Но с её получением трудности только начинаются. А почему тебя это интересует, хочешь открыть своё дело?
- Пока об этом не думал. Я ведь ещё учусь.
- На физкультурном? – Жмуркин коснулся рукой крутого плеча.
- На экономическом.
- О, будущий Сорос!
- Мне больше нравится Леонтьев.
- Что, певцом стать хочешь?
- Я имею в виду другого Леонтьева – экономиста с мировым именем. Если помните, он – автор японской экономической модели.
- Извини, Артём, я авиационный заканчивал. Но несколько ценных практических советов дать могу. Но, сам понимаешь, нам надо познакомиться поближе.
Жмуркин накрыл ладонью руку молодого человека.
- И я прошу тебя мне не выкать, а то чувствую себя стариком. А мне всего тридцать восемь...
- Ну что, покатаемся по вечернему городу? – спросил он, когда устрицы были съедены, а вино выпито.
- У вас водитель? – спросил Артём.
- Я же просил! – поморщился Рудольф Альбертович.
- Извини.
- До личного водителя, юноша, я ещё не дослужился.
- А как же… - «юноша» кивнул на пустую бутылку.
- Не беспокойся, если что, с ГАИ я договорюсь.
Городские дороги в этот вечер были свободны, и Жмуркин гнал под девяносто.
- Куда ты хочешь? – спросил он Артёма.
- Поехали на Царский курган.
С Царского кургана открывался красивейший вид на город и огибающую его реку. Предприимчивые граждане построили наверху небольшой ресторанчик, крохотную площадку выложили разноцветной плиткой и огородили парапетом c фигурными балясинами. Они бросили машину у подножия, поднялись вверх по деревянной лестнице и остановились у крутого склона, спускающегося к реке. Вид был действительно потрясающий; городские огни, первые в этом году пароходы.
- Но ведь это называется коррупцией! – горячился Артём, продолжая начатый ещё в «Матадоре» разговор.
- Какой ты ещё наивный, Тёма! – снисходительно улыбнулся Рудольф Альбертович.
- Я же просил не называть меня так!
- Извини, вырвалось. Просто, когда ты горячишься, то похож на совсем уж маленького мальчика. Так вот, слово, которое ты сейчас произнёс, придумали неудачники. Правильнее будет назвать это сложившейся практикой, системой, если хочешь. Сломай сейчас эту систему, и страна погрузится в хаос. А те, кого ловят, в большинстве своём жертвы собственной жадности. Надо знать, с кого брать и сколько. Если просто соблюдать эти простые правила, то между властью и бизнесом всегда будет царить гармония.
- А почему тогда время от времени происходят революции?
- В любом обществе есть недовольные.
- Вот именно, недовольные сложившейся практикой, системой. Между прочим, все эти системы создаются далеко не идеальными людьми, а значит и в самих системах полно изъянов.
- Мальчик мой, - Рудольф Альбертович приобнял Артёма за плечи, - идеальный мир существует только в нашем воображении.
Этот разговор начинал утомлять его. Не терпелось перейти к делу, а точнее к телу, которое так будоражило его нетрадиционно ориентированное воображение. Обычно пять сотенных зелёных бумажек решали вопрос, хотя случались и проколы. Пару раз он даже был довольно таки сильно бит.
Как бы не нарочно, его рука соскользнула с широких плеч парня к тонкой талии.
- Ну, хватит, Артём. Наш спор может длиться бесконечно. Давай лучше о чём-нибудь приятном. Предлагаю поехать ко мне на дачу. У меня там великолепный бильярдный стол.
. . .
- Умеют же люди жить!
Майор Андреев тяжело вздохнул, глядя на двухэтажный дом, расположившийся на тридцати сотках земли. С разных сторон к нему примыкали баня и гостевая.
Мыслями майор перенёсся в свою двухкомнатную «хрущёвку», где с трудом уживались он, жена, тринадцатилетняя дочь и тёща. Живи он в таком особняке, многие проблемы были бы в прошлом. Зато, наверняка, появились бы новые.
От невесёлых мыслей его отвлёк вышедший из бани судмедэксперт.
- Ну, чего там, Григорьич?
- Окончательный результат покажет только вскрытие, – произнёс Григорьич полагающуюся в таких случаях фразу, - но определённо могу сказать, угорел ваш Жмуркин.
- Он не наш, он из горадминистрации.
- Ну, если докажете, что это несчастный случай, тогда точно, не ваш. А если это чей-то злой умысел, то, извините, он ваш со всеми потрохами. Ну, чего, ты, Володя так тяжело вздыхаешь? Первый год замужем что ли?
- Боюсь я, Григорьич, как бы начальство не велело увязать этого Жмуркина с теми тремя жмуриками из верхов. Ведь тоже чиновник.
- Слишком мелкий – отвечал Григорьич, глядя на голубеющее небо. – Сейчас бы в лес, на шашлычок. А, Володя?
- Ну, ты, прямо кремлёвский мечтатель!
- А какая без мечты жизнь? Так, серость одна. А чиновник твой мелкий, ещё и педик.
- А ты, откуда знаешь?
- Ну, какой я был бы судмедэксперт, если бы таких элементарных вещей не распознавал? Если я не нужен, позвольте откланяться?
Григорьич направился к машине, а Андреев вошёл в хижину для гостей. Там, в большой зале, со стоящим посередине великолепным бильярдным столом «хозяйничал» молодой опер Саша Евстафьев.
- Много накопал, Санёк? – спросил майор.
- Надо бы, Владимир Сергеич, оба кия на отпечаточки проверить. А то, чует моё сердце, что хозяин не один здесь шары гонял.
- И давно ты такой чувствительный?
- С детства. Бывало, часа за два до прихода папаши с работы, мог отгадать, пьяный он сегодня притащится, или трезвый.
- Повезло мне с тобой.
Вечером того же дня, когда Андреев собирался домой, в его кабинет влетел разгорячённый Евстафьев.
- Есть, Владимир Сергеевич! На киях пальцы разные! Одни – покойного хозяина, а вторые…
- Запрос сделал?
- Обижаете, я уже ответ получил.
- Ну и?
- Не катят они по нашей линии.
- А чего тогда такой загадочный?
- Я тут ребятам в Заречный звонил, которые тогда на квартиру приехали, где этого жмурика из департамента нашли.
- Так дело вроде Москва забрала?
- Забрать-то забрала, но у них отпечаточки со стакана сохранились.
- Неужели? – присел на краешек стола Андреев. – Вот и фигурант вырисовывается.
- Я ему даже погоняло придумал – похвастался Евстафьев. – Бильярдист.
- Молодец – рассеянно глядя в окно, похвалил младшего товарища майор. – Теперь главное - его за шары взять.
Это было уже четвёртое заведение с русским бильярдом, в котором сидел лейтенант Евстафьев, наблюдая за публикой. Листок с компьютерным портретом Бильярдиста лежал во внутреннем кармане его куртки. Тщеславное желание самому поймать этого парня совпало с распоряжением Андреева проверить все рестораны и клубы с бильярдными. При обнаружении объекта самодеятельности не проявлять, тут же информировать начальство.
Клуб был гораздо приличнее трёх предыдущих. Сделанный явно на заказ бильярдный стол, кожаные диваны и кресла.
Бильярдиста он узнал сразу, настолько точным оказался фоторобот. Парень действительно был здорово похож на героя гангстерского сериала. Он оглядел зал, на мгновение задержал свой взгляд на молодом оперативнике и, не садясь за стол, взял со стойки кий. Саша уже полез в карман за сотовым телефоном, как неожиданно его посетила совсем уж шальная мысль. Он встал и подошёл к Бильярдисту.
- Сыграем партейку?
- Я играю исключительно на интерес – смерил тот его взглядом.
- Давай, ставим по пятьсот рублей на кон.
- За пятьсот рублей я даже чесаться не буду.
- А за сколько почешешься?
- Вы, я так понял, здесь человек случайный, - бирюзовые глаза парня начали гипнотизировать Евстафьева, - да и, судя по всему, не богатый, поэтому если я выигрываю две из трёх партий, честно отвечаете на три моих вопроса. Идёт?
- Договорились.
Опыта в бильярде у молодого опера было гораздо меньше, чем у терапевта в гинекологии, и он с треском продул все три партии.
- Ты чего пить будешь? – спросил победитель, когда они уселись за столик.
- Я бы пивка выпил.
- Две кружки «Вайнштайнера» пожалуйста.
Такой сорт Саша со своей милицейской зарплаты позволить себе не мог и обычно обходился Жигулёвским.
- Ну, давай, задавай свои вопросы.
- Учти, ты обещал отвечать честно.
- Раз обещал, значит буду.
- Вопрос первый. Ты из милиции?
- Ну, работаю.
- Вопрос второй. Здесь, ты по мою душу?
- А третий о чём будет?
- Значит по мою – удовлетворённо констатировал Бильярдист. – Тебя как звать?
- Александр – машинально ответил милиционер и тут же опомнившись, добавил построжевшим голосом: - Оперуполномоченный Евстафьев.
- Это и был мой третий вопрос - улыбнулся его собеседник. – Надеюсь, Саша, тебе не надо объяснять, что люди, поставленные государством на защиту интересов граждан, должны эти интересы защищать?
- Ты это к чему?
- А к тому, что люди, смерть которых поставила с ног на голову наш город, предали всех: тебя, меня, ребят, которые погибли и продолжают гибнуть, защищая страну.
Лицо Бильярдиста покраснело, выдавая сильное волнение.
- У меня брат в Чечне погиб – продолжал он. – Их взвод бросили отцы-командиры. Духи из миномётов часа два обстреливали, потом на штурм пошли, человек триста. Из двадцати двух наших ребят никто не выжил. И никто не пришёл к ним на помощь. Мать, как узнала, год из больниц не вылезала. В 97-м схоронил. Отец с цинком оттуда приехал старик совсем, а ведь ему тогда всего сорок четыре было. И тогда я объявил войну тем, кто окопался здесь, из-за кого прямо или косвенно гибли и гибнут наши ребята. Прокурор крыл приехавших в мой город чеченов. А ведь среди них были те, кто воевал против нас, убивал русских, может быть, убил и моего брата. И занимались они банальным рэкетом, а не хлеб растили и дома строили. Налоговый генерал соучредителем через подставных лиц в их банке был, помогал от налогов уходить. И ведь знал, сука, что они боевикам, которые ещё по горам лазают, отстёгивают! Этот фраер, охотник до баб, из строительного департамента участок им под застройку продал. А там детский оздоровительный центр должны были строить. Но ему плевать на детей, ему бы свой карман набить! Ты посмотри вокруг внимательно! Это же не их страна, они здесь оккупанты! Детей своих на Запад учиться отсылают, деньги туда переводят. И если жареный петух в ж… клюнет, они как блохи, прыг, и их здесь нет!
Он замолчал, приложившись к кружке.
- Но ведь с коррупцией борются – воспользовался паузой Евстафьев. В прошлом году из ГУВД троих под суд отдали.
- Не смеши! Двух капитанов и одного майора? Народу легче от этого стало? А наш вороватый мэр и хапуга-губернатор как грабили, так и продолжают!
- Но ведь ты зло пытаешься исправить ещё большим злом!
- Это война, Санёк! А на войне, сам знаешь, все средства хороши.
« Он точно, маньяк! - подумал опер. – Но ведь прав, тысячу раз прав! Если быть честным, руки чешутся у многих, а он не побоялся, сделал».
- А Жмуркин-то, каким боком к чеченам?
- Жмуркин – обыкновенный взяточник. Но я его не хотел убивать, только защищался. Он меня, дурак поиметь хотел.
- Это как?
- Обыкновенно. Голубой он, понимаешь?
Вообще-то Евстафьев не был доверчивым простофилей, иначе в милиции не работал бы. Но, слыша голос Бильярдиста, и под его взглядом он чувствовал себя как кролик перед удавом.
- Тебя всё равно рано или поздно возьмут.
- Конечно, возьмут. Но ты хорошенько подумай и определись, на чьей ты стороне. Это важно, прежде всего, для тебя.
Бирюзовые глаза стали стальными и прожигали насквозь, словно стараясь добраться до самых глухих закоулков души.
- Дай мне слово, что ты немедленно уедешь из города – всё же нашёл в себе силы Александр.
- Обязательно уеду, но как только закончу все свои дела.
Саша устало закрыл глаза и обеими руками вцепился в пивную кружку, будто в спасительное деревце на краю обрыва. Когда он их открыл, то обнаружил, что сидит за столиком один.
Первый луч апрельского солнца отразился в позолоте куполов Свято-Георгиевской церкви и золотой блик этот, должно быть увидели рыбаки, сидевшие в резиновой лодке у правого, «сельского» берега Волги.
В этот ранний час храм был почти пуст. До заутрени времени было достаточно, но отец Николай любил засветло приходить в церковь.
Две старушки протирали иконостасы, скребли пол перед Распятием. Всё здесь дышало покоем, лишь лики святых печально взирали со своих икон на этот полный греховных мерзостей, но всё же такой прекрасный мир.
В восточном крыле пожилой священник заметил молодого человека с бледным лицом и красными, как от бессонницы глазами. « Пусть посокрушается о грехах наших тяжких» - подумал отец Николай, скрываясь за Царскими вратами. А ему сегодня исповедь принимать, надо проследить, чтобы к службе приготовились, как полагается.
Храм, тем временем постепенно наполнялся народом. Человек двадцать выстроились к исповеди. После беседы с каждым батюшка непроизвольно искал глазами того, пришедшего раньше всех парня. Неожиданно тот появился из-за колонны, когда отошёл последний исповедовавшейся и отец Николай уже собирался уйти за алтарь.
Несмело он приблизился к священнику.
- Слушаю тебя, сын мой.
- Правда ли, батюшка, - глядя на него необыкновенными бирюзовыми глазами, спросил молодой человек, - что солдат, погибший на поле боя, попадёт в рай?
- Церковь молится обо всех павших православных воинах – осторожно ответил отец Николай.
- А убийство на поле боя считается грехом?
- Почему же тебя так волнует этот вопрос?
- Вы ответьте сначала.
- Если воин убивает, защищая Отечество, Церковь не считает это грехом.
Лицо юноши разгладилось, будто его отпустила невидимая судорога.
- Я хочу исповедаться и причаститься.
От услышанного несколько минут спустя брови священника поползли вверх, но, будучи опытным пастырем, он сумел совладать с эмоциями и дальше, слушал рассказ молодого человека с невозмутимым лицом. А, выслушав, долго молчал, уж очень необычные и страшные вещи говорил исповедовавшийся. Поначалу отец Николай подумал, что это плод его больного воображения, но мужчина говорил спокойно и связно, как на допросе у следователя. Священнику стало страшно от открывшейся перед ним картины. И самое страшное в том, что парень был уверен в правильности своих поступков. Хирург, вырезающий злокачественные опухоли или религиозный фанатик огнём выжигающий скверну.
- Как зовут тебя? – наконец спросил отец Николай.
- Артёмом – тихо ответил тот.
- Есть такое выражение, Артемий, благими намерениями вымощена дорога в ад. Ты только начал жить, а дорогу эту себе уже построил. Это, конечно страшно, но страшнее другое, нет в тебе раскаяния! А без раскаяния человек не спасётся. Покайся, прошу тебя, но с искренностью и слезами!
- Ясно, - горько усмехнулся Артём, - церковь у нас теперь с властью заодно.
- Да не заодно, пойми ты! Им кесарево, а нам – Богово. Но Господь учит нас любить всех - и праведников и грешников. Мне отмщение и Аз воздам!
Священник сам не заметил, как повысил голос и на них стали оглядываться прихожане.
- А нам что же, смотреть как они народ и страну грабят?
- Нам душу свою спасать надо! Сам хорошо подумай, а не заслужил ли народ наш такую власть? Многие ведь, как думают? Государство грабит нас, так давайте мы при возможности будем грабить государство. Грехи множатся и за это Господь народ наш вразумить пытается. Вот ты возомнил себя воином, ведущим войну с мздоимцами и казнокрадами. Но воин встречается на поле боя с вооружённым врагом честно, лицом к лицу, а ты убиваешь из-за угла. Ведь мало того, свою душу губишь, так ты и грехи тобой убитого на себя берёшь, раз жизнь посмел у него отнять. А любая жизнь – дар Божий. Откуда ты знаешь, может убиенному тобой на том свете грехи все простятся за то, что принял смерть несвоевременную, насильственную?
Отец Николай взглянул на Артёма, чей немигающий взгляд смотрел в одну точку где-то за головой священника.
- Пойми, Артемий, ты воюешь с самим собой. А в этой войне победителей нет. Ты уж не обессудь, но к Причастию тебя допустить не могу. Молиться за тебя буду.
Молодой человек поднял бледное лицо к священнику.
- Тогда исполните одну просьбу, батюшка.
Оперуполномоченный Евстафьев сидел в своём кабинете, который делил ещё с тремя товарищами по цеху. Было почти семь вечера, коллеги разбежались, кто по своим, кто по служебным делам и кабинет был полностью в его распоряжении. Телефонный звонок вывел его из задумчивости. Он поднял трубку, представился и с минуту слушал собеседника на другом конце провода. Собеседник был по видимому достаточно обстоятелен, потому что молодой опер не задал ни одного вопроса, произнёс «спасибо» и медленно положил трубку на рычаг. Потом, будто спохватившись, схватил её снова.
К концу этого дня разгулялась непогода, с Волги подул сильный ветер, вдалеке на западе заблистали неслышные пока молнии и, судя по всему, к городу приближались дождевые тучи. Майор Андреев давал последние указания группе захвата, сидя в стареньком Пазике.
- Ещё раз повторяю, преступник очень опасен, так что, в случае чего, будьте готовы вести огонь на поражение.
Он посмотрел на часы.
- Пора ребята!
Ребята с АКСУ наперевес разбились на три группы по два человека, каждая из которых стала подниматься по одной из трёх тропинок, ведущих на вершину Царского кургана. Ветер гнул к земле покрытые набухающими почками кусты, недавно освободившаяся от снега земля приятно пружинила под армейскими ботинками.
- Вон он!
Майор указал командиру группы захвата на мужчину в замшевой куртке. Тот стоял под сделанным в старинном стиле фонарём, освещённый как конферансье на цирковом манеже.
Спецназовцы стали сжимать полукольцо вокруг одинокой фигуры.
- Володя, а твой подопечный с обрыва не сиганёт? – озаботился командир.
- Честно говоря, не знаю – Андреев сверлил взглядом парня в замшевой куртке.
Если он возьмёт Бильярдиста, так напугавшего местную власть, то какие перспективы могут открыться перед ним? Майор представил, как его, орденоносца, принимает сам губернатор.
- Что я могу для вас сделать, подполковник? – спросит он.
Андреев был уверен, что к ордену ему дадут и подполковника, хотя для выпускника средней школы милиции звание майора уже, потолок. Но убийц областных прокуроров и налоговых генералов ловят не каждый день, да и в академию ещё не поздно.
- Итак, что я могу для вас сделать? – повторит свой вопрос губернатор.
И Андреев скромно признается, что хотел бы улучшить свои жилищные условия, а то никакой личной жизни, понимаешь!
- Ну что, берём хлопца? – вторгся в его беседу с губернатором низкий голос командира группы захвата.
- Давай, капитан, делай своё дело!
Милиционеры с трёх сторон, как мотыльки бросились к фонарю.
- На землю! Лицом вниз! Живо!
Бильярдист, стоявший засунув руки в карманы своей куртки, стал медленно вынимать их. В правой его руке был зажать блестящий круглый предмет.
- У него граната, всем назад!
Группа захвата откатилась под защиту кустарника.
- Слышишь, давай без глупостей! – крикнул Андреев.
Но парень в замшевой куртке улыбаясь шёл к нему и майор видел как побелел его правый кулак.
Слева от Андреева полыхнуло огнём, потом до ушей донёсся треск короткой очереди и на светлой замше он увидел два тёмно-красных пятна.
- Макеев, сапёров вызывай! – крикнул капитан опуская автомат.
Сапёры прибыли через полчаса и в это самое время на землю упали первые в этом году капли дождя. Артём лежал, глядя бирюзовыми глазами в тёмное, мокрое небо и дождь смешиваясь с его кровью уходил в землю Царского кургана. Кургана, который по преданиям видел то ли двух, то ли трёх русских царей.
- Держите свою гранату!
Один из сапёров положил на ладонь Андрееву чёрный бильярдный шар и несостоявшийся подполковник машинально стал вертеть его в руке. На дорогой слоновой кости была вырезана цифра тринадцать.
* * *
2008 год.