Началось это безобразие 19-го ноября сего 2012-го года. Сначала это вовсе не выглядело авантюрой. В тот день у моей дочери был день рожденья. Сейчас уже многие не помнят, что 19-е ноября у нас «День ракетных войск и артиллерии». Мы с женой собирались назвать дочь Машей, но, благодаря такому стечению обстоятельств, дочь наша стала Катюшей.
Говорят, в имени человека заложена его если не судьба, то характер. Нужно сказать, моя дочь оправдывает своё имя, данное её в честь реактивной минометной установки, наводившей в своё время ужас на врагов.
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовёт отчизна нас!
Из сотен тысяч батарей за слёзы жён и матерей,
За нашу Родину! Огонь, огонь!
Шутка, конечно. Но назвал я дочь, действительно в честь «Катюши», на которой воевал мой отец и, её день рождения обычно окрашен некоторой патриотической дымкой. Этот раз не был исключением. Дочь подловила моё настроение и, как бы невзначай, предложила совершить автобусную экскурсию в Европу, в частности, в Берлин. И я дурак согласился. В эйфорическом настроении застолья всё выглядело легко и просто. Мы, не отходя от стола, заглянули в интернет, нашли соответствующие туры с заездом, кроме Берлина, в Париж, Прагу и куда-то еще. Даты выезда нас устраивали – ни ей, ни мне после Нового года ехать нельзя – дела, а тут мы прекрасно укладывались.
Я думаю, не стоит и говорить, что с оформлением паспортов и виз мы опоздали на эти туры. Я уже было плюнул на возможность расписаться на стене Рейхстага… Но нужно знать мою дочь, ей, если что втемяшится в голову… Одним словом, слаб человек (я имею в виду себя) – не устоял я перед её настойчивостью – 12-го декабря дал ей день на сборы, решив ехать на машине. А что? визы в паспорта вклеены, машина у меня новая, надежная. Поехали!
Первая неожиданность ждала меня еще дома, когда я узнал, что в Польше и Германии запрещена шипованная резина. Но я уже сам принял решение, и такие мелочи меня остановить не могли. Основные колёса у меня джиповые демисезонки: «грязь плюс снег» - чисто летней резины я давно уже не беру, после того как однажды чуть не улетел с дороги на внезапно выпавшем снегу. Однако и на «всесезонках» по России в декабре ехать опасно. Я поставил две шиповки на передние колёса, а на задних «снег плюс грязь», оно же в запаске и одно в багажнике, чтобы поменять перед самой границей. Необходимые в Европе колёсные цепи и светоотражающие жилеты мы купили по дороге.
Такие сборы нельзя, конечно, назвать основательными, но нам всего хватило, особенно взятой водки. Без неё русскому туристу выезжать за границу даже страшно. Я бы может взял меньше четырех бутылок, но это норма польской таможни – стыдно недобрать.
А вот со второй нормой хуже – они запрещают ввозить с собой больше двух пачек сигарет на человека! Свинство неимоверное! Мы едем на десять дней, значит, мне нужно пачек пятнадцать. Даже дело не в моей жадности – сигареты, к которым я пристрастился в последнее время, «Асмолов» - фирменные сигареты ростовской фабрики, даже в Москве не вдруг купишь, а в ихней Европе, тем более. Я рассовал свои пятнадцать пачек по всем сумкам и потайным ёмкостям машины. Найдут – пусть забирают.
Я люблю выезжать из Москвы в путешествия ночью, когда исчезают дорожные пробки. В Москве я не живу уже лет десять, но все поездки, кроме северных, начинаются с пересечения Москвы. Часа в три ночи я забрал дочь из московской квартиры, по пустым улицам мы пересекли город и вышли на Можайку. К рассвету мы уже остановились у границы Белоруссии.
Можно было и не останавливаться – граница открыта, но кончилась карта в навигаторе. Дочь предыдущим днём купила на Савеловском флэшку с пиратской картой Европы. Не без труда мы её запустили и двинулись дальше. Неполадки с техникой на этом не кончились. Я имею в виду электронику. Обращаюсь к счастливым обладателям айфонов:
БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ ПРИ ПЕРЕСЕЧЕНИИ ГРАНИЦЫ!
Лично мне айфон даром не нужен, но дочь носится со своим, как курица с яйцом. Она включила и себе и мне какие-то услуги по международному роумингу и сказала, что теперь нам все исходящие звонки будут стоить по 15, а входящие по 5 рублей, что в общем-то вполне приемлемо, но через пару часов её айфон умер. С моего аппарата она позвонила мобильному оператору и там её страшно порадовали, сказав, что айфон самостоятельно обновляет свои программы и наобновлял их уже на 15 000 рублей, после чего номер её отключили. Я не могу передать все эмоции моей Катерины, вылившиеся естественно на меня. Немного успокоившись, она еще раз позвонила оператору и послала их… в суд. Но мы остались с одним телефоном и без всяких замечательных функций отгрызенного яблока, как то: разговорников на всех языках, безмашинного GPS и прочая и прочая.
Белорусская граница похожа на пропускной пункт оплаты дорог. Десяток будок в ряд со шлагбаумами и светофорами. Кого-то останавливают, но машины с российскими номерами пропускают беспрепятственно, шлагбаум поднимается мгновенно. Прямо за этим устройством начинается замечательная по качеству дорога. Встречные потоки разделены широкой полосой с отбойником, все обозначения и знаки хорошо видны и легко читаются, не смотря на белорусский язык.
К белорусскому языку привыкаешь быстро и графически и устно. От грамматики только крыша едет. У них, как нарочно, где должно быть «о», пишется «а» и наоборот. Например, надпись на указателе: БАРИСАУ, что это? А это город Борисов. Но еще раз говорю, привыкаешь довольно быстро, но по-русски там лучше не писать – начинаешь делать ошибки. С устным языком проще - по-белорусски говорит только радио, а его можно и выключить, но нам нравилось в каждой стране слушать местное радио. Это создает дополнительный колорит.
Вообще-то ехать за границу лучше в одну страну. За месячишко до этого взять разговорник и еще какие-нибудь пособия, подучить язык и чувствовать себя в стране пребывания более-менее комфортно, но это лишь благое пожелание, да и к Белоруссии не относится. Здесь всё и так понятно.
Белоруссия в очередной раз произвела на меня весьма благоприятное впечатление. Ухоженные поля вокруг, всё аккуратно, всё на месте. Небогатые, но очень приятные дома в деревнях. Дачные посёлки это дачные поселки, а не нагромождение кирпичных зАмков, как под Москвой. Туда попадаешь, будто обратно в СССР вернулся, но не в старый Союз, а в новый, модернизированный.
Но начнём с дороги. Качество покрытия не идеальное, но вполне хорошее. Разрешенная скорость для грузовиков – 100, а для легковых – 120 км/час. Кое-где бывают ограничения, но редко. Я поставил на круиз-контроле 125 и превышать эту скорость не было даже желания.
На заправках принимают три валюты: рубли российские, белорусские и евро. У кого и этих валют не имеется, может заплатить карточкой. Топливо дешевле, чем у нас, процентов на десять. Я заправлял солярку по 28 рублей за литр. Снобы ругают туалеты на заправках. Что есть, то есть, но снобам нужно следить за знаками: если туалет обозначен дорожным знаком, он вполне приличный, с мылом и сушилкой для рук.
Качество еды на дорогах не очень высоко, хотя все продукты натуральные. Здесь сохраняется еще невыводимый атавизм советского времени – странный общепитовский стандарт, неизвестно откуда появившийся на Руси. Первое, что мы съели в Белоруссии, это сильно разбавленные хлебом котлеты с жиденьким пюре. В меню были и традиционные драники со сметаной и что-то еще вкусное и с национальным колоритом, но всё это нужно было ждать, а не хотелось. Может быть, нам просто не повезло с едой.
На въезде в Брест, по обеим сторонам дороги аккуратно стоят новенькие таунхаузы. Дальше дома старше, но все в очень хорошем состоянии и вообще городок очень милый. Гостиница у нас была заказана только в Берлине, поэтому в Бресте её пришлось искать. Катя еще в Москве записала адрес. Его удалось прочитать в полувыключенном айфоне, но пиратская карта напрочь отказалась нас вести на улицу Крупской, у неё после улицы Машерова начинался открытый космос.
Но нас так просто не проведешь. Мы справедливо решили, что эта улица должна быть рядом с улицей её мужа и не ошиблись, улицу Ленина в любом старом городе найти не трудно. В гостинице сказали, что свободных двухместных номеров с раздельными кроватями нет, но могут оборудовать диванчик. Я поинтересовался ценой номера. Мне заявили какую-то сумасшедшую сумму. Я переспросил:
- Это что? в рублях?
- В рублях.
Тысяча километров дороги в первый день изматывает здорово, да в темноте по снегу и после бессонной ночи. Я минут десять не мог понять, что от меня хотят.
- Для вас россиян это сущие копейки.
Наконец я понял, что с меня просят не 3 500 российских рублей, а 350 000 белорусских, что в переводе равно примерно 1 200. От вполне уместного чувства облегчения в результате мы взяли два вполне уютных одноместных номера. Мы отъехали только в шиномонтаж, перебросить колёса, за что с нас взяли 100 рублей российскими и на обратном пути заехали в Брестскую крепость. Она оказалась совсем рядом с гостиницей.
Быть в Бресте и не побывать в Крепости большой грех. Нам сказали, что можно ехать туда прямо на машине, но у меня совести не хватило. К крепости ведет широкая дорожка, выложенная плиткой. Видно было, что здесь ходят уборочные машины, но я остановился у этой дорожки. Дальше мы пошли пешком. Из-за этого крепости мы толком не видели. Зашли под арку огромного декоративного входа с остатками старой стены, но территория крепости оказалась очень большой, и пройти её всю пешком в спустившейся уже темноте показалось нереальным, и мы повернули обратно. Кстати, рядом с Крепостью есть очень симпатичный музей паровозов. Тем, кто поедет через Брест, очень рекомендую.
А нам нужно было поесть и выспаться.
Насчет еды меня предупредил охранник пенсионер, с которым я «подружился» пока размышлял над ценами номеров, что лучше обедать в городе, правда, с классической для белорусов добавкой:
- Для вас россиян это копейки…
Что за идиотская манера считать деньги в чужих карманах? Почему для нас это копейки? Да, дешево по сравнению с нашими ценами, но это не значит, что я должен швырять деньги налево и направо. Но в Белоруссии остался старый советский взгляд на иностранцев – когда-то мы так же смотрели на американцев – если американец, то миллионер, может платить сколько угодно. Вот этот взгляд мне здорово испортил мнение о Белоруссии на обратном пути.
Тогда мы в еще более усталом состоянии остановились в Минске возле гостиницы «Звезда». Нам предложили двухкомнатный номер за 650 000 белорусских рублей. После Европы цена вполне умеренная, но когда они узнали, что один из нас будет спать во второй комнате на диване, взяли с нас еще 162 000!!! За эти деньги мы получили дополнительную простынку. Разложить диван и застелить его, использовав одеяло и подушку с главной кровати, нам предстояло самим, потому что горничная даже в мыслях не имела представления, что это её обязанность. Двадцатикилограмовый баллон на фулер в коридоре мы тоже ставили сами, естественно. Горничная объяснила, что она давно бы его поставила, но ей это тяжело.
В ресторане на первом этаже гостиницы за 1000 рублей нас накормили малосъедобной пищей. Давно забытый у нас подход: драники со сметаной нам подать отказались, только с красной икрой (в три раза дороже). Икра при этом оказалась крайне несвежей и оттого несъедобной.
В маленьком зальчике ресторана было меньше десятка столиков, но аж четыре официантки! Все четверо постоянно дислоцировались в районе кухни и в зал не выходили, обсуждая свои проблемы. Приходилось по всем вопросам ходить к ним. После одного из ходатайств нам подали-таки сметану в стакане. Почему нельзя было это совместить сразу, осталось загадкой. По-моему все четверо были очень удивлены, что я не оставил им чаевых, ведь для нас россиян всё это очень дешево?
Почему нас всё время бросает в крайности? В России мы захотели капитализма и получили его в дикой и отвратительной форме, что сами теперь не рады, а в Белоруссии социалистическая идиллия, но большинство недовольны маленькими зарплатами и считают нормальным делать свою работу мягко выражаясь «спустя рукава». Но извините, та же сметана, за которой нам пришлось самим ходить на ресторанную кухню, у них стоит в три раза дешевле. Поллитровая банка «Брест-литовской» сметаны, за которую я у себя в магазине плачу 47 рублей, у них стоит 15, мясо в среднем по 150 и т.д. И это не главное – я говорил, что при въезде в Брест мне очень понравились новые дома, то же было и в Минске. Там строится огромное количество новых прекрасных домов И КВАРТИРЫ В НИХ ПОЛУЧАЮТ ОЧЕРЕДНИКИ БЕСПЛАТНО!!! А если нормы не позволяют, можно купить квартиру. Одна дама мне рассказала о такой покупке. Двухкомнатная квартира ей обошлась в 1 000 000 белорусских рублей!!! Вы понимаете? Это всего на 10% больше, чем я оставил в гостинице «Звезда» за одну ночь!!! Какие-то жилищные сертификаты у них… да что говорить? А соцобеспечение? бесплатная медицина, бесплатные профилактории и санатории с домами отдыха? И кто-то еще недоволен?
А ведь мы сами были такими лет 20 назад. И точно так же не ценили того, что имеем. Хорошо, где нас нет. Вот бы совместить одно с другим – хорошие зарплаты и бесплатное соцобеспечение. Наверное, и тогда найдутся недовольные?
Всё это я узнал позже, но при первом проезде страны я был просто очарован Белоруссией, можно даже сказать влюбился в неё.
Несколько слов о маршруте. Еще в Москве мы проложили трассу будущего путешествия. Первая часть не вызывала разногласий – кратчайшей дорогой мы должны были совершить марш-бросок «дранг нах Берлин» с одной ночевкой в Бресте. До Бреста примерно 1000 км и еще столько же до Берлина. Дальше мнения разошлись: Катя хотела в Париж, а я отказался. Причина простая, до Парижа еще почти тысяча километров на запад. Но совсем не побывать во Франции я не мог, поэтому согласился на компромиссный вариант – захватить восточную часть Франции, переночевать в Страсбурге, а оттуда спуститься на юг и там повернуть на восток, через Швейцарию проехать в Тироль, в Инсбрук, где уже сделать капитальную остановку на несколько дней с лыжными катаниями и прочим. Из Инсбрука через Вену переехать в Будапешт и от него уже твердо двигаться в сторону дома через Чоп и Украину. Общая длина пути должна была получиться чуть больше 6 000 км.
Ну, на самом деле, зима, световой день короткий и мало ли какие неожиданности в это время года может предложить дорога. Забегая вперед, скажу, что по возвращению домой я сбросил со спидометра цифру чуть больше девяти тысяч, но лучше вперед не забегать.
И вообще, такие штучки зимой можно порекомендовать только очень опытным водителям. Не смотря на мой почти сорокалетний стаж вождения и хорошую машину, я не менее пяти раз за эту дорогу был в аварийных ситуациях и то, что я вышел из них без последствий, наверное, не моя заслуга, а скорее воля Провидения.
ПОЛЬША
Если бы я был богом, я бы каждый день обедал в Польше, ездил бы по дорогам Германии, ужинал в Париже, а ночевать приезжал бы домой.
Польская кухня не зря пользуется очень доброй славой. Хоть мы и не ночевали здесь в полном смысле этого слова, но мы провели на дорогах Польши почти два полных дня и неоднократно останавливались покушать. Везде кормили очень вкусно и совсем не дорого. Лукьяненко в своей книжке «Черновик» сделал рекламу польскому борщу, и мне очень хотелось попробовать его, но вот борща-то нам нигде не предложили, ни в одном меню он не фигурировал. Были другие кисло-сладкие супчики все очень вкусные. Если кто-то еще поедет через Польшу, рекомендую брать «гуляш» - это тоже суп, очень вкусная в меру густая жидкость с плавающими в ней многочисленными кусочками мяса типа «бефстроганов». Этот суп имеет только один недостаток – больше ничего уже попробовать не удастся, вы наедитесь одним супом на весь день вперед.
Однако по порядку. На рассвете мы покинули уютную гостиницу «Веста» и двинулись к границе нашего Союза с Евросоюзом. Может кому-то не нравится, что я называю Евросоюз Объевропой, но, мне кажется это более удобным и лучше отражающим суть происходящего. Тем более, что я не выдумываю ничего, я просто соединил в одно слово широко используемый термин «Объединенная Европа».
Граница проходит по той самой реке, которую гитлеровские войска перешли ранним утром 22 июня 1941 года. Если не ошибаюсь это Западный Буг.
На этой границе невольно приходит на ум одна крамольная мысль: а ведь нынешней Германии с помощью американцев удалось сделать то, что не удалось Гитлеру. По крайней мере, чего он не смог удержать, благодаря безумному нападению на Советский Союз. Сколько сил и средств потратил Гитлер на захват западной Европы? А сейчас им удалось это сделать без применения огнестрельного оружия.
Мысль шальная и мимолётная.
Перед въездом в погранзону у нас осталось два важных дела: заправить под завязку бак дешевым горючим и помыть машину – после российских дорог она выглядела весьма грязно. Возле самой границы есть для этого заправочный комплекс с мойкой, но по обоим пунктам мы там обломались одновременно. У них, видите ли, пересменка. Всё, алес, «столовая закрыта на обед». Довольно мило, хотя и несколько ослабляет ностальгию по советским временам. Солярку я залил на соседней заправке, а о мытье машины пришлось забыть – не терять же еще и здесь целый час драгоценного времени.
Впрочем, как выяснилось, этим и остальные не запаривались – почти все машины на границе оказались грязными.
Наши пограничники пропустили нас довольно быстро. Белорусские ребята шлепнули какую-то штампульку в паспорта, формально попросили открыть багажник, но туда никто даже не посмотрел. А вот на польской таможне стояла грандиозная очередь.
Это основной бизнес приграничных белорусов в качестве прибавки к невысокой зарплате. Главный товар тут: бензин, водка и сигареты. Это с белорусской стороны, а из Польши везут копченое мясо и что-то еще. С нашей неопытностью мы бы простояли тут полдня, но помог польский пограничник – направил нас в «зелёный коридор». И тем не менее, мы потеряли на этом деле два с половиной часа. Я немного нервничал по поводу рассованных по всем углам контрабандных сигарет, но и здесь всё прошло спокойно. У нас проверили страховку, забрали на некоторое время паспорта. Чернявая полячка в зеленом теплом комбинезоне, делавшем её похожей на пингвина, заглянула в багажник, увидела там Катин сноуборд и разулыбалась.
- О… на отдых едете?
- Да в Австрию… или во Францию… посмотрим там.
К дальнейшей беседе она была не расположена и тут же перешла к другой машине. На самом деле, беседа получается не очень простая. Говорить с поляками на примитивном английском, как бы принятом почти повсеместно, глупо. Да и не знают они его в большинстве своём. Поэтому разговаривать приходится медленно, сопровождая речь жестами. Начало стандартное:
- Добрый день, прОшу пана (или пани)… - дальше пауза и вопрос, - По-русски говорите?
Чаще всего в глазах собеседника появляется немой испуг, сопровождаемый отрицательным жестом. Впрочем «Ду ю спик инглиш» сопровождается тем же самым. Я вообще заметил, что в Европе на английском говорят только кельнеры в гостиницах и менеджеры брендовых компаний. Русский тоже знают немногие, но бывают исключения – люди старшего возраста иногда неплохо говорят по-русски, молодое же поколение перестало его учить в школах, а зря – для них это самый легкий иностранный язык. Я в восьмидесятых годах выучил польский примерно за месяц с одной лишь целью – читать фривольные иностранные книжки, которые на польском в широком ассортименте продавались в «Дружбе» на Тверской, простите, на улице Горького.
Не обращайте внимание на испуг в глазах собеседника и разборчиво, медленно произнесите ему свою просьбу. Он поймет, но ответит вам по-польски. Если вы не поймете сразу, попросите повторить медленнее. Вы тоже поймёте. Потихоньку разговор наладится и будет вполне сносным, хотя вы будете говорить по-русски, а он по-польски.
Итак, в конце концов, мы вырвались на свободу и в полном соответствии с указаниями тёти Наташи из навигатора двинулись в сторону Берлина. Я так уверенно называю имя дикторши потому, что при первой установке программы был задан вопрос о выборе диктора. Из четырех предложенных мы выбрали Наташу. Сколько потом не пытались поменять, нам это не удалось.
Я ожидал сразу за границей увидеть приличное шоссе, по крайней мере, не хуже белорусского, но не тут-то было. И час и два тянулась узкая дорога между домами дачного типа, иногда выходя в поля. В полях было разрешено ехать со скоростью 90, но очень ненадолго. Только чуть разгонишься – 70 и почти сразу 50. Так и ехали. Единственное, что радовало, прекрасное качество покрытия и разметка, но об этом мы поговорим отдельно. Попозже я хочу сравнить дороги всех стран, по которым мы проехали. Особенно это актуально в связи с непонятным, с непривычным и необъяснимым для водителя с моим стажем ужасом, испытанным мной в последний день поездки на российских дорогах.
Дома вдоль дороги самые обычные, хоть и с некоторым налетом национально-польского и даже европейского оттенка. После того, как я привык к особенностям правил движения, разметке и знакам, мне всё это стало напоминать дорогу через Долгопрудный к Рогачевскому шоссе, примерно то же самое, не считая самого дорожного полотна. Однако через пару часов мы вышли на пустынный «хей-вей» и решили, что теперь уже такая дорога будет до самого Берлина. Как же. Может когда-то и будет, но в этот раз удовольствие кончилось минут через пятнадцать, дальше опять пошло 50-90-50, но самый большой облом с дорогой нас ждал в Варшаве.
Уже на выезде из города тётя Наташа попросила меня выполнить поворот направо, а в этом «направе» не оказалось ничего кроме бетонных блоков и полосатых ограждений. Я проехал дальше, меня развернули и привели ко второму карману выезда на «скоростное шоссе». Там было примерно то же самое, да и самого шоссе в общем-то не было, только полусобранная эстакада. Ну, поляки! Наша школа! Я так понимаю, к чемпионату мира по футболу они сдали скоростное шоссе, которого еще нету, а навигаторы думают, что оно есть и тащат сюда доверчивых водителей. Что я не один такой мы убедились по плотно утоптанной в снегу площадке и куче окурков возле второго поворота. Я тоже вышел из машины и закурил. Правда, это случилось, когда мы подъехали к этому месту вторично – куда бы я не сворачивал, пытаясь обмануть навигатор пересчетами маршрута, он упорно приводил на это же место.
Что-то нужно было решать. Катерина предложила восстановить GPS в айфоне. Я обреченно согласился. Слава богу не так далеко мы нашли крупный торговый центр. Как в своё время Воланду, мне удалось здесь понаблюдать поляков «в массе».
Я не претендую на абсолютное понимание Польши за столь короткое пребывание в стране. Я не Воланд, но попытаюсь высказать общее впечатление, первое, мимолётное. Оно иногда бывает очень верным.
Когда-то русских называли неприветливыми и мрачными. Примерно это я увидел в польском торговом центре. Люди мрачные, озабоченные чем-то, несмотря на приближение рождественских праздников. Одеты в большинстве очень бедно. Примерно таких же людей я видел на тротуарах и трамвайных остановках из машины. У меня опять мелькнуло в душе представление об оккупированной стране. Какое-то несоответствие было между этими людьми и жизнью, что они ведут. Не их эта жизнь. Может, я ошибаюсь, но такое ощущение возникло. Примерно такое же ощущение в своё время у меня появилось, когда я проезжал Таджикистан перед гражданской войной там. У многих наших такие лица были в девяностых годах.
Айфоновская микросимка с положенными 120-ю злотыми (1200 рублей) проработала в интернете минуты две-три. Поймать направление нам так и не удалось – пришлось искать бумажную карту Варшавы. Слава богу на ближайшей заправке такие карты оказались. Дальше мы поступили просто. Задали навигатору центр города и решили, что уж оттуда-то…
У меня была тайная надежда увидеть в центре указатель на Берлин, всё-таки это теперь столица Евроимперии. Не сбылась надежда. С указателями в Варшаве хреновато, как и в Москве, но навигатор мы победили, он теперь был под контролем.
Мне могут возразить, что столица Объевропы в Брюсселе, но уж извините, я привык называть вещи своими именами. Если у них сейчас столица в Брюсселе, то в СССР правил страной Верховный Совет.
С выездом из Варшавы, наш навигатор впал в другую крайность. Дело в том, что мой штурман Катерина поставила на нём «кратчайший маршрут». (Кстати, она прочитала через фейсбук первую главу и обиделась на меня за то, что я, якобы, сваливаю все такие штучки на неё. Прошу прощения перед ней, если покривил против правды, но согласитесь, не могу же сваливать всё на себя? По данному конкретному случаю, она советовалась, конечно, со мной, но ставила-то сама – я и делать этого не умею!)
По кратчайшему пути навигатор потащил нас через какие-то дворы и подворотни маленьких городков Польши. Бог с ним со временем – это было интересно. Для того чтобы поделиться уведенным там нужно слишком много места, не буду я этого делать, одно только скажу, что первое впечатление моё только усилилось.
Всё кончается рано или поздно. Узкие дорожки тоже кончились. В какой-то момент мы всё же вышли на скоростное шоссе. Шел дождь, было темно, да и после длительного движения со скоростью в 50 км/час трудно сразу ускориться, как следовало бы. Памятуя о том, как быстро кончилась прошлый раз такая скоростная дорога, я побаивался улететь куда-нибудь в тупиковый обрыв, но заплатив первые 14 злотых за проезд по этой дороге, поверил в её бесконечность и добавил газу.
Дорога была почти пустой, ровной и широкой. Лишь изредка приходилось обгонять грузовики, шедшие тоже довольно быстро. Если б не дождь, можно было бы чувствовать себя вполне комфортно. Разрешенная скорость здесь – 130 км/час.
Немецкая граница ничем не поразила воображения, хотя… она была обозначена дорожными знаками ограничения скорости, германским орлом без всяких ахтунгов. Какой-то навесик имел место, но людей никого, никаких постов и шлагбаумов. С непривычки мы долго вертели головами в поисках, кому бы предъявить наши аусвайсы.
Таким вот манером на скорости километров сорок мы вторглись в Дойче-Фатерланд.
БЕРЛИН
В соответствии с ходящей у нас легендой, немецкие дороги это верх совершенства.
Я был просто поражен, почти убит крушением этой легенды. На территории Германии покрытие дороги стало резко хуже. Бетонные плиты застучали по колесам. Чуть позже дорога улучшилась. Не сразу, а лишь за несколько последующих дней я выяснил главное достоинство немецких дорог, бьющее этим наповал не только польскую трассу, но и французские дороги, и швейцарские, и многие другие. ДОРОГИ В ГЕРМАНИИ - БЕСПЛАТНЫЕ!!! И лишь на второе место я поставлю отсутствие ограничений скорости на отдельных участках.
Мы приехали в Берлин поздно ночью. Остановились на узкой улочке в центре города возле гостиницы, заказанной Катериной еще из Москвы. Верней, это была не гостиница, а «хостел» – нечто молодежное и по идее дешевое. Первое подтвердилось быстро – из хостела вышла группа молодых торчков, свернули по косячку и закурили. А вот со вторым я был совсем не уверен. И первое и второе мне не очень понравилось, но дочь мою привело чуть ли не в восторг. Она ушла в рецепшен и быстро вернулась оттуда, заявив, что всё в порядке, нас ждут, машину можно оставить прямо здесь и идти спокойно спать.
Всё здесь казалось нереальным и странным, как во сне. И может быть, самым странным был не антураж чужого города, а то, что машина моя блестела чистотой, как только что с мойки. Действительно сон. Всю российскую грязь с машины я оставил на автострадах, смытую не особо сильным дождем. У нас такого не бывает, даже под жутким ливнем машина остается грязной.
Физически чувствовал я себя гораздо лучше – вторая тысяча километров утомляет гораздо меньше, чем первая, особенно учитывая качество дорог. Но по городу болталась масса пьяных людей (суббота) и оставлять машину на улице мне совершенно не хотелось. Я сам могу переночевать хоть в стогу сена (но с теплым санузлом), а вот машину бросать где попало, тем более в чужой стране… слуга покорный. Настроение у меня упало ниже плинтуса.
И я пошел разбираться сам, правда, это у меня плохо получилось. В рецепшене сидел молодой парень. Моя дочь быстро засвистела с ним по-английски, тот не менее бойко ответил и я сразу потерял нить разговора, но решил обратить на себя внимание простым вопросом на немецком.
- Гутен так, - говорю, а вот дальше меня заклинило.
Вместо заготовленной немецкой фразы на язык упрямо лезли совсем неподходящие к случаю слова: «Хенде хох, нихт шиссн», в крайнем случае: «Гитлер капут». И я решительно перешел на русский язык. Дочь переводила. Сначала потребовал обеспечить нас обещанной стоянкой, а потом показать нашу комнату. Каким-то образом нам удалось вытащить этого парня на улицу. Увидев машину, он объявил, что она слишком большая и оставлять её здесь нельзя – служебные не смогут подъехать.
Комната за 80 евро в день оказалась маленькой конурой с двуспальной кроватью. Я сморщил рожу, Катерина объяснила, что нам это не подходит. Веселый парень сразу заявил, что всё уладит. Нацарапал на листочке координаты платной парковки и дал ключ от пятиместного номера.
Парковку мы нашли не сразу, хотя она была всего в двух шагах. Мы сделали круг через Фридрихштрассе и, возвращаясь к гостинице с другой стороны, увидели шлагбаум – это и была платная стоянка. Я остановил машину у платежных автоматов и с трудом начал читать колючую проволоку немецких слов, разъясняющих правила пользования. Катерина же не могла усидеть в машине. Эйфория, начавшаяся у неё с приездом в Берлин, никак не хотела проходить. Она чуть ли не с подскоками подбежала к шлагбауму и начала нажимать на кнопки автомата. Из этого ничего не вышло. Она привлекла выезжавших с парковки мужиков, но и те ничем не помогли. Её попытки говорить на английском не встретили понимания.
На шум из сторожевого сарайчика высунулся интереснейший немец с широкой окладистой бородой похожий на Карла Маркса и в толстовской светлой рубашке. Катерина к нему.
- Ду ю спик инглиш? – немец в ответ только покачал головой.
- Нихт арбайтен! – заявила с веселым напором Катерина, указывая на турникет. Но немец, видимо, принял это на свой счет и обиженно заговорил.
Из его монолога я понял только два слова: машинен и форвартс, но сразу подвинул машину вперед к шлагбауму и нажал кнопку. Автомат тут же выдал мне тикет и поднял шлагбаум.
С пристроенной к месту машиной и мне стало гораздо веселее, тем более, что обстановка субботнего Берлина к этому располагала. Из многих окон доносились развеселые песни, казалось, что весь Берлин сейчас весел и пьян.
Утро вечера мудренее. И действительно утром все мои неудовольствия развеялись окончательно. Я хорошо выспался, встал и оглядел комнату. Наш номер напоминал больше больничную палату или палату в пионерском лагере, но от этого и мне стало весело. Такая вот пионерская палатка совершенно не гармонировала с массивной металлической дверью с электронным замком, с коврами в коридорах и очень приличным лифтом. Вся эта солидность была разбавлена легкой фривольностью и здесь в комнате и в холле внизу, что у меня лично вызывало непроизвольную улыбку в течение всего последующего времени.
Кстати, наш хостел располагался на другой стороне улицы от знаменитой больницы Шаритэ, в которой рожала, крича по-русски, радистка Кэт, и из которой Штирлиц забрал её в Гестапо.
Завтрак мы проспали, поэтому завтракать пришлось своими запасами. Слава богу, у нас был заветный пикниковый короб со всем для этого необходимым. А вот одежда вся осталась в машине. Идти на стоянку переодеваться мы сочли глупым и вышли в город в чем были с вечера.
На мне были джинсы и старенькая (но любимая) демисезонная финская куртка. В этой одежде я как родной влился в толпу прохожих на улице, потеряв национальные особенности, а вот с Катериной оказалось сложнее. Дело в том, что в Москве при нашем выезде уже начались морозы, и Катя оделась в теплую светлую дубленку. С самого нашего выхода и до конца дня публика пялилась на неё во все глаза, особенно женская часть этой публики. Причем, не только аборигены Берлина, но и многочисленные иностранные туристы, кроме русских. Нельзя сказать, чтоб такая одежда была не по погоде. На улицах лежали остатки снега и температура еще колебалась возле нуля.
В пушистой дубленке и шикарных высоких сапогах фабрики Тофа дочь моя резко выделалась из толпы и смотрелась, если не принцессой, то актрисой на ковровой дорожке. От завистливых взглядов женщин даже мне делалось неловко. На следующий день и до конца поездки Катерина переоделась в горнолыжную куртку и уже не меняла её до Москвы. Свой костюм и черное пальто я тоже не вынимал из машины, дабы не показаться слишком шикарным, поменял только свитер на рубашку.
В целом, местная публика одевается здесь побогаче, чем в Польше, но здорово беднее, чем в Москве. Видно, что денег на лишнюю одежду уже не хватает.
Еще одно резко бросилось в глаза. У меня были сомнения по поводу курения. Однажды, давно, в Нью-Йорке, в аэропорту Кеннеди я имел трения с полицией из-за курения в неположенном месте, но тогда в Штатах запрет на курение не распространялся на бары (я зашел в ближайший бар и полицейский тут же отстал), а сейчас в Европе и в барах курить нельзя. И что я увидел? Все спокойно курят на ходу по улицам. Более того, все тротуары Берлина засыпаны окурками. Это стало неожиданностью – уровень культуры от запретов растет прямо на глазах.
Но всё же Берлин выглядит очень культурным городом. Особенно приятно видеть многочисленные таблички с названиями улиц и указателями на исторические объекты. Не спеша мы двинулись по набережной и дошли первым делом до Рейхстага, название которого по-немецки звучит несколько иначе. Ну, всё. Сбылась мечта идиота.
Через стекла нового стеклянного купола Рейхстага просматривались группы многочисленных здесь туристов. Из туристических автобусов выходило много французов, русских. Совсем издалёка, кроме обязательных японцев, постоянно щелкающих фотоаппаратами, появились и китайцы. Развлечение под куполом мы проигнорировали, направившись дальше, к Бранденбургским воротам.
Если Рейхстаг был вполне предсказуемым и ничем особенно не удивил, кроме стеклянного купола, то ворота поразили меня своими размерами. Они мне показались слишком мелкими, будто игрушечными. Сик транзит глория мунди. Это ощущение больше не покидало меня по всему Берлину. Многие другие исторические объекты, казавшиеся в кино сооружениями гигантов, символами несокрушимой мощи империи, особенно в фашистских хрониках, оказались в реальности гораздо мельче и безобидней.
На площади перед воротами мне лично неприятно было увидеть человека, переодетого американским солдатом с полосатым флагом в руках. Рядом стоял еще один в форме солдата ГДР. Мы остановились в десятке шагов от них – Катерина фотографировала чахлую муниципальную ёлочку с ханукой. «Американец» позвал меня, скучавшего рядом, сфотографироваться с ним. Разговор за десять шагов получается довольно громким, к тому же здесь оказалась хорошая акустика. Я уже сказал, что видеть здесь американский флаг было неприятно – флаг победителей, якобы, и также громко ответил:
- Приходите с русским флагом, тогда сфотографируемся.
По всей площади раздался довольно доброжелательный смех. Засмеялся и «американец». Я имел в виду красный флаг, но поправляться не стал. На этой площади мне пришлось простоять несколько дольше, чем хотелось бы, потому что дочь еще долго фотографировала достопримечательности, заходила в магазины, и я ревниво поглядывал, не подойдет ли кто сниматься под полосатым флагом – ни одного не видел. Я так думаю, деньги ему платят в американском посольстве, расположенном прямо тут, слева от ворот.
На первой же улице, пересекающей Унтер ден Линден, оказались посольства Британии и Франции. Все «друзья» в кучке. Огромные флаги развеваются от входов до середины проезда. Не знаю, но видимо посольства новые, это ведь бывшая территория восточного Берлина – наша территория. Где же наш флаг?
Оказалось, я не там его искал, нужно было посмотреть вверх. На башне самого высокого здания здесь за накрышной рекламой Аэрофлота я увидел огромный флагшток с российским флагом. На душе стало спокойнее. Хоть мне и не нравится нынешний торговый триколор, но всё же… Уели мы их.
Главная улица Берлина Унтер ден Линден зимой совсем не производит соответствующего впечатления – здесь нужно побывать летом, когда липы цветут, а зимой слишком голо. Да и липы не такие, как на московском Бульварном кольце – совсем молоденькие и подрагивают тонкими веточками, когда под улицей проходит поезд метро. Половина улицы занята стройплощадкой. И не только этой улицы.
Но в целом Берлин мне очень понравился. Уютный город и люди хорошие. Старые здания очень похожи по характеру на самих немцев, крепкие, как молодые боровики на толстенной ножке, максимум три-четыре этажа. Всё продумано, ничего лишнего. По набережной мы ушли вправо. Катя хотела поснимать картинки на Берлинской стене, но до того места мы не дошли, устали. Но из туристической зоны вышли, нашли себе обычный немецкий ресторанчик без турприбамбасов и сели обедать.
В Европе модно стало развешивать на стенах ресторанов старые фотографии двадцатых, скажем, или тридцатых годов. Обслуживала нас немка уже в возрасте за пятьдесят. Нужно сказать, что фотографии хорошенько посмотреть до еды нам не пришлось. Хозяйка тут же принесла пиво и почти сразу суп. Это называлось в меню «русский овощной суп», но женщина назвала его солянкой, что вполне соответствовало действительности. Надо сказать, это самый модный суп сейчас в Европе, хотя бы потому, что во всех европейских едальнях его предлагают.
Суп, как и пиво, был выше всяческих похвал, а вот козырное немецкое блюдо – сосиски с капустой я не смог доесть даже до половины. Я ожидал чего-то сногсшибательного. Ну, согласитесь, одно дело поесть макарон в России, другое – в Италии – у них изюминка есть, соус там, приправы всякие (хотя итальянскую кухню я на дух не переношу, но всё же). Так и здесь я ждал чего-то необыкновенного, раз немцы это едят постоянно. Нет. Капуста оказалась обычной бочковой засолки и потушена без всякой фантазии. Квасят они её даже без морковки. По вкусу кислая и имеет яркий запах погреба. Но хуже всего оказалась колбаса или толстая сосиска (не знаю).
В Польше было прекрасное мясо, а здесь, да и во всем остальном Евросоюзе мясо имеет запах дуста. Они, видимо, добавляют что-то для здоровья по общеевропейским гостам, но, извините, есть это невозможно. Европейцы видимо принюхались уже, но на свежий вкус неискушенного человека из российской деревни это просто гадость. Вот к пюре претензий никаких – вкусное было пюре. Чтобы запить огорчение пришлось брать еще кружку пива.
Обстановка в ресторанчике располагала к неспешности. Фотографии на стенах, посетители интересные, но это отдельная тема. Уходя, я решил проделать экспериментик. Сейчас много говорят о том, что в Европе жизнь становится голодной. Подтверждение этому мы заметили в одежде коренных жителей, а здесь я задумался о чаевых. В некоторых странах чаевых не дают, во Франции их вроде бы включают в счет, а здесь? И как прореагирует человек?
В счете была цифра, положим, 31-50, я дал 35 и сказал:
- Данке.
Вы бы видели, как хозяйка обрадовалась. Мне стало даже не по себе.
Потом мы болтались по Берлину до позднего вечера. На Александрплац была развернута огромная рождественская ярмарка с аттракционами и лавочками. Народу много - воскресенье. В одном месте дочь увлеклась слушанием уличных музыкантов, а я вынужден был стоять и курить в сторонке. Не поверите – меня атаковали нищие. Здесь они очень скромные – видно законом запрещены. В Париже нищие просто хамят, пользуясь попустительством полиции, а здесь из темноты вдруг выныривает человек и нижайше просит поделиться мелочью. С некоторый пор я не подаю нигде и никогда, но это опять же отдельная тема. Тут я отвечал стандартно:
- Нихт шпрехен зи дойч.
При первом же слове «нихт» человек растворяется во мгле.
ЕВРОПЕЙСКИЕ ДОРОГИ
На следующий день мы встали пораньше по двум причинам. Во-первых, на этот день был заказан отель в Страсбурге, во-вторых, проспать еще один завтрак было бы слишком расточительно. Не то чтобы немецкая зажимистость была заразна, просто терять еще раз 13 евриков и тратить их на дороге в двойном размере даже широкая русская душа не позволяет.
Мы спустились вниз в стеклянную пристроечку и постарались использовать возможности своих желудков за оба раза одновременно и прозапас. К сожалению, горячего там не подавали. Здесь явно была не Швеция и не Финляндия даже, хоть стол и называется «шведским». Горячее заменили для меня две чашки капучино. Я положил себе в тарелку горку тоненько нарезанной ветчины, сыру и прочая и прочая. Еще бы таблеток от жадности и побольше, побольше…
Людей в столовой было мало. Вслед за нами сюда зашла молодая французская парочка. Парень с хмурым лицом сильно взъерошенный, в уличной куртке и высоких ботинках со шнурками, тянущимися по ковру, выпил стакана три соку и ушел на улицу курить. Девчонка осталась кушать кофе с пирожными.
Потом появился не менее хмурый японец, устроил у себя на тарелке икебану или там – натюрморт, тщательно сфотографировал со всех сторон, а потом только пошел всё это есть.
Всё это сказки, что только русские пьют много. Все много пьют, особенно на отдыхе. И чем веселее с вечера, тем более хмурое утро. Во всяком случае, мы здесь были самыми трезвыми. В дорогу, всё-таки… хотя в Германии разрешено 0,5 промиле, но проехать 700 км с похмелья радости никакой.
Мы выехали из города в понедельник в начале дня. До этого я думал, что пробок в Берлине нет только по выходным, но и в понедельник мы нигде не стояли. Наверное, дело вкуса, но Восточный Берлин мне показался интересней и веселее Западного. Удивительно стало, зачем было сюда лазить некоторым через Берлинскую стену? Может, наоборот? в Восточный лазили?
На пути сюда мы не видели по настоящему немецких дорог – темно было, к тому же дождь. А сейчас они предстали перед нами во всём своём блеске (и нищете). Немецкие дороги пользуются вполне заслуженной славой – замечательные дороги. Французы говорят, что лучшие дороги в Европе у них во Франции. Швейцарцы смело могут с ними поспорить, австрийцы тоже, но почему-то все водители стараются ездить по Германии, если есть такая возможность.
Я не люблю США, но не могу не быть объективным – таких хэйвэев, как в Штатах я в Европе не видел, чтобы шесть рядов в одну сторону с идеальным покрытием и без встречной полосы вообще. Может и есть где-то, но я не видел. Обычная европейская дорога имеет два ряда в одну сторону с широкими обочинами и разделительной полосой. Вблизи городов или крупных развязок дороги расширяются. По качеству покрытия лучше всего дело обстоит в Австрии. Я это определяю по камере-регистратору. В Австрии картинка с камеры стоит мёртво, как будто в штативе на неподвижной платформе. Машина не колышется вверх-вниз нисколько. На втором месте Швейцария, на третьем Франция. Германия только на четвертом, но, не смотря на это, в немецких дорогах есть какая-то неуловимая прелесть. На немецких дорогах чувствуешь себя, как дома на диване и в тапочках. И не беда, что этот диван слегка покачивается.
Насколько я понимаю, в Германии большинство дорог сделаны из длинных бетонных плит, положенных поперечно. В некоторых местах эти плиты начинают смещаться, и тогда чувствуется шлёпанье резины по стыкам, как рельсовый перестук в поезде только чаще. Самый плохой в этом отношении участок достался Катерине – она была за рулем, когда мы попали на довольно длинный отрезок дороги со вспученными плитами. Мою машину так не колбасило ни разу, даже по российским грунтовкам. Справедливости ради нужно сказать, что встречная полоса уже была в ремонте и соответственно скорость здесь была ограничена до минимума.
Но в основном дорога хорошая и на большинстве участков скорость не ограничена вообще. На первом же таком участке я разогнался до 180 км/час, но посмотрев на счетчик горючего, опять снизил скорость до рекомендуемых 130 – расход солярки на скорости вырос раза в полтора. Нам такая скорость не нужна. Но некоторые ездят очень быстро. Когда едешь на большой довольно скорости, удивительно видеть, что тебя обгоняют, как стоячего. Однако и сам обгоняешь постоянно – у большинства скорость вполне скромная.
Да и машины скромные, по большей части маленькие Фольксвагены, Шкоды или Опеля. Моя машина на дороге выглядела великоватой. Я не говорю уже – необычной. Здесь таких машин нет вообще. Санг-Йонг дочерняя фирма Мерседеса в Корее. Видимо, такие машины на европейский рынок просто не пускают. Французы ездят тоже на своих машинах, чаще всего это маленькие Рено или Ситроэны. Джипы очень большая редкость, не то, что у нас.
Заправки во всех европейских странах расположены довольно редко, примерно так же, как раньше у нас, во времена Союза. Между заправками километров пятьдесят. Но стоянки с туалетами попадаются гораздо чаще. На этих стоянках туалеты бесплатные, но чистые и по нашим меркам более чем приличные.
На заправках и в дорожных столовых туалетные дела это всё просто «дас ист фантастишь!!!» - после каждого посетителя над унитазом выдвигается специальное приспособление и промывает сиденье. Это не туалеты, а дома культуры. Здесь же душевые и прачечные с гладильными и химчистки. Вот здесь приходится платить. Туалет стоит 70 центов, но платежный автомат выдает тикет, который можно сдать обратно в столовой или при заправке за 50 центов.
Я называю едальни столовыми, а не ресторанами, потому что здесь самообслуживание, но кормят не хуже, чем в ресторанах. Единственный облом случился в такой же едальне во Франции. Я попросил супу, а мне ответили, что суп сегодня не завезли. Причем тётка это сформулировала прямо как у нас в советские времена: «Центральная контора не завезла суп». Это прозвучало настолько дико, что мне сразу представилась табличка на стойке: «Пива нет» или там: «Ушла на базу» или: «Нет тары».
И вообще, я сейчас выскажу крамольную мысль, которая не давала мне покоя всё время путешествия: «В Объевропе, особенно в Германии не чувствуется капитализма!?!?» В той же Америке шестым чувством сразу осознаешь, что всё вокруг не твоё, что всё вокруг принадлежит каким-то частным лицам, которые могут тебя не пустить, остановить и проч. А здесь этого нет. Картины за окном автомобиля больше напоминают о социализме. Бескрайние, отнюдь не поделенные на мелкие частные полоски, поля в Германии уставлены огромными электрическими ветряками явно из общей энергосистемы. Всё укрупнено до невозможности – в большинстве явно под эгидой государства, прежде всего, сами дороги. Я не смогу этого доказать или объяснить – просто делюсь своим впечатлением.
Хотя доказать можно было бы. Например, вдумайтесь, зачем государству отбирать больше половины доходов у людей, а потом строить и обустраивать что-то «для людей»? Если это не социализм, то что? Только социализм этот отнюдь не «с человеческим лицом», как любил говорить Горбачёв. Мы в своё время жаловались на маленькие зарплаты, а почему? Основные средства уходили на общественные нужды, а на зарплату оставалось мало. Примерно то же сейчас в Белоруссии. А на западе точно тоже самое замаскировано налоговой системой. Мне кажется, система налогообложения, которую всё больше и больше наши власти пытаются копировать на западе, просто садистская. Помните анекдот про садиста? Когда он зажал яйца своему противнику в тиски, взял ножовку и снял с этих тисков ручку. Бедняга говорит:
- Что? пилить будешь?
- Нет, дорогой мой, пилить ты будешь сам, а я пошел сарай поджигать! Или отпилишь, или сгоришь! Выбирай.
Ну, на самом деле, сначала работодатель отбирает часть зарплаты в налоги, высвечивая этим перед фискальными органами объем заработка, а в конце года человек должен отдать примерно две зарплаты из полученных двенадцати самостоятельно. Подержал в руках – отдай. Разве это не садизм? Правильно оттуда Бежит Бордо и Депардье бежит. По внешнему впечатлению их жизнь всё больше напоминает нашу во времена заката социализма.
Впрочем, проезжающему мимо всего этого туристу ни до чего особого дела нет. Наше дело – сторона.
Тем более что с германских дорог особо ничего и не видно. Перспективу чаще всего закрывают сосны, близко стоящие вдоль дорог. Меня еще одно долго мучило – почему в Германии сосны не такие, как у нас? Вроде сосны, как сосны, но как бы другой породы. Я понял разгадку только на третьем въезде в Германию.
Не помню, писал я уже об этом или нет, но мы с дочерью теперь смело можем говорить, что три раза были в Германии! В тот понедельник, о котором я начал говорить мы думали, что покидаем Германию навсегда, по крайней мере в эту поездку. Не тут-то было! Через неделю мы взяли курс из Инсбрука на Прагу и навигатор проложил его через Германию. Кстати, в тот раз мы убедились, что деньги у рядовых немцев еще есть. В самых широких местах немецких дорог стояли глухие пробки – народ подался на дачи и в прочие места воскресного отдыха.
Проезд из Австрии в Прагу через Германию вполне понятен, хотя напрямую вроде короче, но когда голосом тёти Наташи этот навигатор из Праги потащил нас на Дрезден, а оттуда на Берлин и лишь в тридцати километрах от Берлина повернул на Варшаву, это было удивительно, но мы поздно хватились. Так что в Германию мы действительно въезжали и выезжали из неё три раза с разных сторон. Но я, собственно, о соснах – разница в том, что у нас дорогу прокладывают через лес и сосны по краям дороги лесные – прямые и ровные, а в Германии они посажены вдоль дороги искусственно и растут кривовато.
Но главное – врут люди, говоря, что все дороги ведут в Рим. Рим на отшибе, в закутке. Все дороги Объевропы ведут в Берлин.
PARIS, FRANCE
Не знаю, почему этот небольшой, в целом, город назвали Paris. На эту тему есть разные мнения, но мне кажется, в честь древнегреческого Париса и его сложных отношений с женщинами. Лично для меня Париж вообще не ассоциируется с мужским началом – в нём чувствуется что-то женское, переменчивое и нелогичное. Это чувство у меня появилось сразу, как только мы въехали в этот город.
В слове «paris» сразу ощущается спор между богинями за пальму первенства, их вероломство, интриги, но и божественная красота et cetera, et cetera… это и вычурная архитектура зданий, и разбегающиеся во все стороны без всякой системы улочки…
Однако я должен пояснить, как мы вообще попали в Париж, ведь этот пункт отсутствовал в плане поездки. Тут сыграли свою роль два фактора. Во-первых, очень благоприятное впечатление от Берлина. Почему, собственно, я не хотел ехать в Париж? Лишняя тысяча километров, конечно, ощутимый довод, но не главный. Главным в моей упертой позиции по этому вопросу было то, что мне осточертели города, особенно Москва, из которой я сбежал вовсе не из-за пробок на дорогах, хотя и из-за них тоже. В каждый мой приезд в Москву я не могу избавиться от какого-то чувства несвободы, давящего на меня со всех сторон, и от осознания идиотских перемен, произошедших в моём родном городе в последнее время.
Оно, конечно, что бог не делает всё к лучшему, но это подсказывает разум, а сердце говорит совершенно другое. Москва мне видится захваченной вражескими войсками, которые творят там, что хотят и потихоньку разрушают самое главное – душу города. Одним словом, Москва мне неприятна с некоторых пор. А вот Берлин показался очень милым, почему? Наверное, потому что я не видел его раньше. Это моё измышление, в общем-то, но это голос сердца, а с ним спорить бесполезно, сердце это не разум, который можно переубедить.
И вот, на подъезде к Страсбургу краем глаза я увидел указатель на Париж (400 км с копейками!) и это самое сердце затрепетало: что такое 400 км, когда мы уже проехали не меньше двух с половиной тысяч? Вот это был второй фактор.
Но дочери я ничего не сказал, я молчал на эту тему до приезда в отель с гордым названием «Премьер класс». Мы забронировали там номер предыдущим вечером. При цене 49 евро за двухместный номер я ожидал увидеть нечто вроде мотеля. Так оно и получилось – это был трехэтажный мотель американского типа с комнатами, выходящими на уличную галерею. Но с хорошей закрытой стоянкой прямо под окнами!
Я не знаю, то ли я еще не вошел в возраст сноб-терьера, то ли не войду в него никогда. Мне этот отель понравился. Что еще нужно путешественнику, чтобы переночевать и двигаться дальше? Даже в России можно строить такие отели, только двери сделать двойными, чтобы не слишком выхолаживать комнату при выходе. Дешево и сердито.
Когда мы приехали сюда, был еще ранний вечер и мы решили сходить в ресторанчик. Мы же во Франции! В кулинарной столице мира, как говорил Луи де Фюнес. Но вот тут нас ждало полнейшее разочарование. Портье рекомендовал мне ресторан недалеко от отеля и показал, как туда пройти, но зайдя в номер, мы нашли на столе рекламу с меню этого «ресторана»: гамбургеры, картошка фри и еще какая-то дрянь типа м-к-дональдс. И это Франция? В Америке деваться было бы некуда, но здесь?
Дикое давление США на Европу в самых разных видах чувствуется здесь везде, в Германии, во Франции, особенно у бывших наших друзей – в Польше или в Чехии. Я говорил, что во всех странах мы держали включенным приёмник на местных частотах. При въезде во Францию слушали передачу, посвященную влиянию Америки, хорошо это или плохо? Люди звонят и говорят: «Да, достали они!», а комментаторы тщательно выискивают положительные моменты этого влияния, но это у них плохо получается, неубедительно.
Я здорово отвык от французского языка за последние …дцать лет, но не настолько, чтобы не понять новостных или политических программ. Терминология, правда, сильно изменилась. Раньше доминировало слово «детант», сейчас совершенно наоборот. Какая там «разрядка»? но нужно признать, французы обсуждали больше свои внутренние проблемы: костерили нового президента, печалились об экономике, но зато американцы… послушали бы вы CNN на французском языке! 90% времени они всячески поливали грязью Россию. Зачем, казалось бы? А это они создают образ врага для европейских народов. Получается только у них это всё хуже и хуже. Ну, ничего, кошка скребёт на свой хребёт. Господь им судья.
Ужинать во французском м-к-дональдсе мы сочли противоестественным и воспользовались запасами из заветного погребца. После второй рюмочки я высказал полунамеком вариант проезда через Париж. Дочь приняла его с восторгом и даже пообещалась оплатить дополнительное горючее. Обещанного, само собой, три года ждут, но решение было принято сразу и окончательно. Но чтобы не было соблазна остаться в Париже, на следующую ночь мы забронировали комнату в точно таком же отеле в Дижоне.
Дорога на Париж пролегала через очень известные исторические районы Франции. Мы проехали через Вердэн и Шампань. Пейзажи за окном стали гораздо живописней немецких и всё было бы хорошо, если б не «грабёж с большой дороги». Цены за проезд по французским дорогам едва ли не больше стоимости горючего, по крайней мере, по российским тарифам.
И вот, наконец, Париж. Мы въехали туда часа в два по местному времени. Катерина поставила в навигаторе адрес подземной парковки на острове Сите и, покрутившись по набережным, мы подъехали прямо к Нотр Дам, нырнули вниз и поставили машину на первом же уровне. Надо сказать, парковка не дешевая, но это того стоило. Будет, что вспомнить.
В ноябре моя жена с сыном и внуком ездили в Питер – нравится им там. Красиво. Мне тоже нравится, но кто-то должен был остаться дома, «к тому же корова наша, хозяйство…» Вру я насчет коровы, но собака с кошкой тоже не бездушные существа. Так вот, по приезду мои рассказывали, что за вход в какой-то собор в Петропавловской крепости с них взяли рублей по триста, если не больше, а с иностранцев вообще берут две цены. За что? посмотреть на гробики? Стыдуха.
После грабежа на французских дорогах я ожидал примерно того же от главной «катэдраль» Парижа. Не тут-то было – вход в Нотр Дам бесплатный и даже подземный туалет рядом бесплатный, правда, не очень чистый. В этом туалете очень живописная старая толстая парижанка с усиками в фартуке руки в боки бойко распоряжалась очередью:
- Мсьё, пошел туда… мадам – туда… молодцы… сделали дело – выходите… вит, вит…
Весёлый остаток «чрева Парижа».
Сам собор, как и Бранденбургские ворота в Берлине, я представлял себе несколько грандиознее, но он и так достаточно большой и в меру величественный. Смешавшись с разноязычной толпой, мы с дочерью отдали должное собору, обойдя его по внутреннему кругу против часовой стрелки. И только потом отправились бродить по городу.
С недавних пор я заметил странную особенность своей памяти. Я зрительно хорошо помню очень многие вещи, но почему-то чаще всего воспроизвожу картинки в зеркальном изображении. Вот и сейчас я перепутал левый берег с правым. Собор Парижской Богоматери расположен на острове посредине Сены, от него мы собирались двигаться к Лувру, но я потащил дочь в другую сторону. Нам нужно было идти на север, на улицу Риволи, а я зачем-то потащил её в сторону бульвара Сен-Жермен.
Дело в том, что я с детства хорошо себе представляю карту Парижа. Наша учительница французского языка в школе когда-то стажировалась в Сорбонне и половину учебного времени мы вынуждены были рассказывать по-французски о парижских достопримечательностях, водя указкой по карте. За столь долгое время школьных мучений не запомнить карту просто невозможно. Но вот особенность памяти подвела. Пришлось покупать бумажную карту, чтобы больше не плутать.
Выяснив, где мы находимся (Rue des Carmes), мы решили, что отсюда до Лувра лучше добираться на метро.
Не хочется говорить о чернухе, но приходится. У входа в метро был оборудован беспалаточный лагерь бомжей. В самом метро тоже. Говорят, когда одного русского туриста привели в парижское метро, он спросил:
- Это что? общественный туалет?
- Нет, - говорят ему, - Это бесплатная гостиница.
В реальности всё выглядит точно так, как в этом анекдоте. Запах мочи и прочих человеческих нечистот здесь присутствует, как необходимый антураж. Я догадываюсь, почему власти не трогают этих обормотов – они символ «демократии». Они на самом виду, и на их примере всегда можно показать, что человеческая свобода властям очень дорога. Жаль, что это правило не распространяется на нормальных членов общества.
Поезда в метро тоже не выдерживают сравнения с московскими – они ближе к трамваям, или только так кажется, потому что они сильно болтаются на поворотах туннелей. От этого создается впечатление их легкости и ненадежности.
Мы с Катериной со своей стороны тоже выглядели там как папуасы. На входе, мы подошли к турникетам, не зная, что делать дальше. Ни привычных нам касс, ни автоматов по продаже билетов. Висели на стенке какие-то автоматы, но выключенные. Как входить? А парижане идут себе спокойно. По-моему Катя первая заметила, что ловушки турникетов раздвинуты и тоже не работают, как и всё остальное. Коммунизм? Мы прошли вниз, осторожно оглядываясь, но никаких препятствий для поездки больше не было.
На выходе станции «Лувр» (или «Пале Руаяль») легче не стало. Справа от нас люди силовым методом пробирались внутрь через турникеты нам навстречу, а слева были странные железные двери. Тут уже я решил рискнуть – толкнул железную дверь. Дверь свободно распахнулась, и мы вышли на поверхность.
Перед нами «раскинул свои корпуса» Лувр, самый знаменитый музей в мире, а в прошлом обиталище французских королей.
Уже начинало темнеть, но в Европе темнеет рано, там нет дурацкого опережения естественного времени на два часа, как у нас в России. Я помню, подумал, что если каждая новая власть будет передвигать часы, мы вообще скоро перейдем на ночной образ жизни. Но это лирика, вернёмся в Париж. Перед нами был Лувр и ждал нас.
В Лувре мы потерпели фиаско из серии тех, что со смехом вспоминаются потом всю жизнь.
Прямо против выхода из метро арка вела во двор Лувра. Мы прошли через неё и на решетке под ней прочитали примерно следующее:
Музей Лувр, открыт с 7-00 утра до 22-00 вечера
Это ободрило, но странным показалось то, что в огромных залах, которые легко просматривались отсюда, не видно было людей. Приличных размеров ресторан тоже зиял пустотой накрытых столов. Мы с дочерью, наверное, оба невнимательно смотрим фильмы. Мы прошли мимо стеклянных пирамид в первом дворе и направились во второй в поисках входа в музей.
Второй двор оказался еще более пустынным, чем первый. В полутьме деловито проходили отдельные граждане. Я пытался догнать кого-то из них, чтобы задать вопрос, но это было нереально – двор слишком большой, а людей мало и бегать за ними по разным углам двора… к тому же, нужно было остановить парижанина, а не приезжего. Отчаявшись догнать явную парижанку в элегантном черном пальто, я увидел группу людей неспешно двигающихся мне навстречу. Один из них вел собачку на поводке – ну, ясно, местные.
Поравнявшись с ними, я с хорошим парижским прононсом спросил у них как нам найти вход в Лувр. Люди явно растерялись, переглянулись между собой и на странной смеси языков объяснили. Судя по тому, что слово «пирамида» они произносили с конечным «а», это были славяне. Из какой страны конкретно мы не разобрали и сразу отправились к большой пирамиде.
При другом стечении обстоятельств, мы бы, наверное, поняли, что музей закрыт, но при нашем подходе к дверям пирамиды один из охранников снял канатик с ограждений и несколько человек как бы встали в очередь у входа. Мы, естественно, встали за ними. За нами стали подходить другие и через полчаса здесь стояла уже длинная очередь, но внутрь никого не пускали. При входе тусовались охранники в разнообразных робах (по большей части негры, как частные охранники, так и полицейские). К ним периодически подходили люди с небольшими рюкзачками на плечах. Охранники встречали их с радостью, обнимали, целовали и пропускали вовнутрь, но всё это происходило слева, а на очередь никто не обращал внимания. Мы потихоньку начали злиться, но не уходили.
Вот тут и подумаешь, хороши ли наши таблички «Пива нет» или «Ушла на базу»? С одной стороны, грубовато, но это хоть какая-то информация. Здесь же никакой информации не было. Ну, напишите «Музей закрыт!» - нет же. Только часа через полтора охранник притащил объявление на длинной хромированной ножке, и я прочитал, что сегодня в 20-00 в Лувре состоится концерт джазовой музыки.
Казалось бы, мы потеряли полтора часа драгоценного времени, которое могли бы потратить с пользой - на осмотр достопримечательностей Парижа. У нас этого времени и так было слишком мало. Плакать надо, понимаешь, но мне отчего-то стало смешно. Да и кто знает, где мы теряем, а где находим. Никакое время не бывает выброшенным из жизни.
Концерт, действительно, намечался интересным. Длиннейший хвост из людей уже огибал пирамиду, а мы стояли почти первыми! Но мы, естественно, ушли. Перед уходом я разговорился с милой парижанкой уже бальзаковского возраста, восторженной и немного не от мира сего. Она мне сообщила, что по вторникам музей вообще не работает. Она очень удивилась, что мы уходим, ведь до концерта осталось чуть больше часа. Я ей объяснил.
Нужно сказать, что французская речь у меня получалась с трудом. За долгие годы необщения на этом языке у меня пропали связки между словами. Словарный запас остался большой, а связки – предлоги, артикли как-то стерлись. Но на удивление эта женщина меня хорошо понимала. Мог я дурак поговорить с ней на час раньше? Она всё это время стояла рядом с нами. Не судьба, видимо.
В самом веселом расположении духа мы пошли гулять по вечернему Парижу. Что можно в двух словах сказать о нём? Ну, во-первых, Париж признанный мировой центр моды и мы не могли упустить этот аспект. Одеваются люди здесь очень прилично, без кричащих деталей в одежде, даже негры. В магазинах цены на хорошую одежду в пределах московских. В отличие от Берлина здесь масса магазинов и магазинчиков. По набережным открытые двери лавчонок напоминают блошиные рынки. Продавцы, в основном, арабы. По-французски говорят хорошо и пытаются говорить по-английски, но это какая-то абракадабра.
В кафе и бистро с прошлого года запретили курить, поэтому их внутренние помещения пустуют – вся публика, не смотря на зимнее время, сидит на улицах, где курить можно. Хозяева ставят там обогреватели к столикам.
Многие, возвращаясь из Парижа, говорят, что в нём не осталось французов. Я бы не сказал – французы попадаются, но негров очень много. Причем, это уже не обслуживающий персонал, они не торгуют каштанами на площади Согласия, как в митяевской песне – это уже «средний класс».
По-настоящему попробовать французской кухни нам и здесь не удалось. Мы собирались перед выездом из города посидеть в каком-нибудь ресторанчике, но усталость и естественные надобности в определенный момент привели нас в небольшое бистро. Мы хотели просто выпить по чашке кофе с пирожным или бутербродиком и посидеть отдохнуть. Но бутерброды оказались такими, что до самого Дижона об еще одной еде даже думать не хотелось. Это было вовсе не «канапэ». Под «бутербродом с колбасой» скрывался целиковый багет сантиметров тридцать-сорок длинной с очень вкусной начинкой.
Заняв место в углу выносной веранды, я положил большой японский фотоаппарат на соседний столик. К нам тут же подбежала официантка и попросила его убрать. Я сначала было удивился – свободных столиков полно вокруг, но девушка сразу объяснила, что аппарат могут украсть, и я вспомнил, что в Париже, по рассказам, даже сумочки из рук вырывают и убегают с ними. Пришлось спрятать.
К Эйфелевой башне мы поехали уже на машине. И вообще, покатались по городу, задавая цели навигатору. Красиво, конечно. Ночные снимки из машины получились смазанными, но по-моему, это только добавляет прелести рождественской иллюминации на Елисейских полях.
При езде по вечернему Парижу меня не переставало удивлять то же самое обстоятельство, что и в Берлине. Ни одной пробки на улицах! Не смотря на кривые, узкие улочки, не смотря на полное отсутствие разноуровневых эстакад, пробок нет! Единственно, что напрягает, это огромное количество мотоциклистов, возникающих с разных сторон самым неожиданным образом.
Всё кончается рано или поздно. Кончилось и наше пребывание в Париже. Как-то само собой мы вышли на загородное шоссе и взяли курс на Дижон. Но мы тогда не знали, что Париж обладает одним очень странным свойством – притягивать к себе не в момент общения с ним, а издалека. Ностальгия по чужому городу! Странно, непонятно, но факт!
ТРИ СТРАНЫ В ДЕНЬ
Как-то так получилось, что все последующие поездки в Европе, охватывали минимум по три страны за день. В этот день мы захватили аж четыре, но признаюсь честно, Лихтенштейна я не видел. На карте он был, но куда делся в реальности? непонятно.
Однако по порядку. В Дижон мы приехали поздно ночью. Рецепшен в отеле уже не работал и ворота были закрыты. Но, чем хороши эти отельчики, можно ни с кем не общаться, только сунуть карточку в платежный автомат, и всё, и ты уже жилец. Автомат же вместе с электронным ключом от комнаты выдает код для открытия ворот.
Всё это замечательно, но здесь вышла незадача. Код был отпечатан неразборчиво и какие бы цифры (по наитию) мы не вводили, проклятые ворота открываться не хотели. Хорошо хоть удалось найти сторожа. Па де проблем, сказал этот мальчишка, взял наш тикет, прочитал код… и у него тоже ничего не получилось. С первых трех-четырех раз. Но в отличие от аналогичных случаев в России, он не стал прибегать к лому и какой-то матери – у него был ключ.
На следующий день встали мы, естественно, поздно, а хотелось по-светлому проехать Швейцарию и более-менее в нормальное время устроиться в гостиницу Инсбрука. Но нельзя же уехать из Франции с пустыми руками. В Париже нам было не до покупок, но нельзя же не взять вина и прочих кулинарных прелестей этой страны.
Мы все уже успели привыкнуть к гипермаркетам. Что было самым простым? Найти ближайший Ашан. Нашли. Дижон милейший городок, но Ашан тут оказался только один и совсем не тот, что нам нужно. Это был автомобильный Ашан. Хорошее дело – заказываешь продукты по интернету, а потом заезжаешь только забрать приготовленные пакеты, а может и это не обязательно – на дом доставят. Одним словом, магазин снаружи был мертв и тих, как сельское кладбище.
Но нашли мы, в конце концов, себе гипермаркет Кора. Чем-то это и хорошо, что по всему миру всё становится одинаковым, особенно магазины, гостиницы, автомобили и люди, но немного тоскливо от этого – всё-таки ждешь разнообразия от дальних странствий, а тут Ашан, Билла, Кора. Разнообразие, правда, есть и при таких условиях, например, для меня было неприятной неожиданностью, что за тележки нужно платить. Мы это поняли не сразу, а только на выходе: тележки стояли под навесом на улице сцепленные цепями. Как оплатить столь редкую услугу, я так и не понял, да это уже было не нужно в магазине мы взяли детскую тележку – они, видимо, бесплатные. А нам что? мы иностранцы: но парль па, нихт шпрехен… и тому подобное.
Пакетов на кассе тоже не дают, пришлось покупать сумки. Кассирша неприветливая – на мои шутки не откликнулась, или я сказал чего не того из-за проблем со связками слов, или не поняла нашей детской тележки.
Я тоже не понимаю, почему тот же Ашан не может продавать в Москве французские сардинки. Я их очень люблю. Магазин-то французский. Устрицы привозят по пятницам, а сардинок нет, почему?
Здесь я оторвался, набрал десяток видов сардин в коробочках блоками и в рассыпную и столько же видов мягких сыров. Вкусно!
Отдельная песня с винами. Я терпеть не могу сладких вин, и в России мне всегда приходится осторожничать, внимательно читать этикетки, а тут вина по умолчанию сухие, но ассортимент слишком велик. Катерина предложила интересный способ выбора – брать там, где уже мало осталось. Ну, действительно, местные же знают, какое лучшее. В общем, телега, предназначенная для перевозки ребенка лет пяти-семи, у нас быстро заполнилась. И заплатили мы за всё гораздо меньше, чем я ожидал.
И управились с покупками довольно быстро, но Швейцарию проехать по-светлому так и не удалось – через час-полтора после въезда на территорию этой страны начало быстро темнеть. Жалеть об этом я не собираюсь. Швейцария мне не понравилась.
Когда ждешь слишком многого, ожидания обычно не оправдываются. Так было и на этот раз. Во-первых, на въезде нас ограбили. Здесь оказалась почти реальная граница. Нужно было останавливаться перед двумя солдатами, которые либо пропускали машины дальше, либо отсеивали в сторону. Мы попали во вторую категорию. Вместе с нами почему-то отсеяли и британца. Это было приятно, а то я уж подумал, что только русские здесь не нравятся.
Один из солдат, что приказал мне остановиться, долго и удивленно смотрел на номера машины, а потом спросил:
- Дойч?
- Нет, - говорю, - Русланд.
Он показал жестом, чтобы я ехал за англичанином. Один из служащих, стоявший в сторонке объяснил по-английски, что нам нужно заплатить дорожную пошлину – 40 франков.
Я не хотел ничего платить в Швейцарии из-за дикого обменного курса. Топливом заправился под завязку, а тут, на тебе! Швейцарский франк по весу почти равен доллару, но с моей карточки списали почти две тысячи рублей. Курс получился около пятидесяти. На стекло нам приклеили марку об оплате и мы поехали дальше.
Когда видят красивый пейзаж, многие говорят: «Ну, надо же! просто Швейцария таки!» Я тоже так говорил иногда. Больше не буду. Может быть, где-то южнее в Швейцарии есть красивые пейзажи, но здесь, в районе Базеля и Бадена ничего красивого в пейзажах я не заметил. Рельеф тут почти не отличался от французского, только там это были поля и виноградники, а здесь начался какой-то сплошной мегаполис деревенского типа. Дорога заполнилась машинами. На ней здесь множество съездов и, соответственно, ограничений скорости.
Но самое большое разочарование нас ждало в Цюрихе. В самих названиях швейцарских городов есть что-то не то чтобы романтическое, но зовущее, возбуждающее некоторую зависть к живущим там и приезжающим на время. Ну, послушайте: Берн, Женева, Базель. Баден даже произносят два раза - Баден-Баден, видно от большого желания туда попасть.
Мы не могли не заехать хоть в один из этих городов. Поставили себе промежуточным пунктом центр Цюриха. И что? Прямо на въезде мы попали в скучнейшую пробку. Вы мне можете возразить: разве бывают пробки веселые? Бывают, скажу я вам. В России пробки гораздо веселее – вас начинают объезжать со всех сторон, гудеть, ругаться. Весело! Есть кого самому обругать или похвалить. Жизнь, одним словом. А здесь? Все машины встали в один ряд из-за того, что впереди зеленый светофор включается всего на пять секунд, и стоят. Скучно. И город до невозможности скучный. В зданиях вокруг сплошные офисы, закрытые уже и безжизненные, хотя время еще совсем раннее – только стемнело. Прохожих практически нет. Они появились только в самом центре. Одеты дорого, но гораздо более оляповато, чем в Париже. Идут в толпе молча, не обращая друг на друга внимания. Город банкиров. Скука неимоверная. Не хотел бы я тут жить.
Мы вырвались из цюрихских пробок на трассу, как бывший узник вырывается на свободу. Забыли про Лихтенштейн. Я притопил на полную разрешенную скорость и опомнился только на австрийской границе. Кстати, здесь граница не охранялась. Видимо, их пограничники работают с девяти до пяти, а потом уходят домой спать. Зря мы торопились выезжать из Дижона – проехали бы после пяти – не пришлось бы платить хамскую пошлину.
Я мало интересовался последнее время европейскими делами и только дома уже узнал, что Швейцария не входит в Объевропу. У нас, получается, и виз не было на въезд в эту страну. Однако паспортов с нас не спрашивали – деньги плати и проезжай. Банкиры, одно слово. Документы бы спросили, если б им самим пришлось платить.
В Австрии дорога стала резко пустынней, но гораздо интересней – мы сразу пошли в горы. Похолодало. Мы это заметили на заправке. Швейцария кончилась – можно заправляться. Там мы всё-таки заехали на одну заправку, не за топливом, а совсем наоборот. Вы представляете, туалет там был закрыт на ключ, который дают только после заправки или за деньги, причем только в местных франках.
В еврозону мы въехали, как к себе домой. Хотелось побыстрей вселиться в гостиницу и отдохнуть уже по-настоящему. На целых три дня можно было забыть о машине. Когда я долго сижу дома, у меня возникает непреодолимая потребность уехать куда-нибудь далеко, куда глаза глядят, что я периодически проделываю. Сажусь в машину и еду в какой-нибудь Сочи или наоборот в Сыктывкар. Но когда за спиной уже тысячи километров, возникает обратная реакция, хочется отдохнуть от массы впечатлений и немного посидеть на одном месте. Такое время как раз и пришло.
Инсбрук небольшой уютный городок, хоть и столица Тироля. Гостиница наша располагалась в самом центре города – возле триумфальной арки Марии-Терезии. Чужой город есть чужой город – без навигатора тут, как без рук, но и навигатор, как выяснилось, иногда подлянки подкладывает. В какой-то момент он мне говорит: «Поверните направо». Я вижу указатель с синей стрелкой, смело поворачиваю и оказываюсь на пешеходной улице с народными гуляниями по поводу рождества Христова. На следующий день я пришел сюда пешком и посмотрел этот знак. Под ним оказалась табличка с надписью мелким шрифтом, что поворот разрешен с десяти вечера до шести утра. Или наоборот, с шести утра до десяти вечера – я по-немецки плохо понимаю.
Ну, и что мне было делать? Пришлось ехать через толпу – не подавать же задом обратно? Народ реагировал неоднозначно. Большинство просто расступалось, но молодежь шутки шутила, раскланивалась в пояс. Но эта улица привела прямо к дверям гостиницы.
Я помню, кто-то из сатириков задавался вопросом: почему у них прибор называется «включатель», а у нас «выключатель»? Теперь вы понимаете, почему? Нет? У нас бы в этом случае повесили выключатель - запрещающий знак с табличкой отмены запрещения. Что лучше? По крайней мере, не поняв таблички, я бы не повернул сюда.
Гостиница располагалась в старинном доме. Разноуровневые коридоры, дубовые двери в комнаты с механическими замками. Солидно. Нега и отдых на три дня.
ИНСБРУК
Когда на следующий день я заглянул в свою машину, стоявшую на гостиничной парковке в квартале от отеля, чуть было не упал в обморок. Я думаю, это было похоже на немецкую газовую атаку под Вердэном, мимо которого мы проезжали пару дней назад. Мой прекрасный французский сыр в закрытой машине создал такой аромат сто лет не стираных портянок, что чуть было не лишил меня сознания.
Сыр мы упаковали более герметично, но воспользоваться машиной сразу не решились – пошли искать альтернативные решения. На автобусной остановке мы обнаружили развевающийся российский флаг на переносном рекламном щите. Реклама гласила, что всего в ста метрах находится русское кафе «Москва». Мы очень обрадовались этому обстоятельству, поскольку самим осилить расписание автобусов не удалось. Однако и там нас ждало разочарование. Кафе открывалось только в 16-00. Пришлось возвращаться к машине.
Запах сыра на удивление быстро улетучился, не оставив даже следа. Вот, что значит качественный продукт! Катерина заранее запаслась адресами подъемников, и мы поехали в горы.
Первый и ближайший подъёмник привел меня просто в шоковое состояние. Это была крутейшая гора, на которую даже снизу смотреть было страшно. Фуникулёр увозил вверх отдельных граждан, но чтобы кто-то спускался оттуда, я не видел. Мы посмотрели схему. На ней красными и чёрными линиями были обозначены трассы спуска. Это место было явно не для нас. Я могу спуститься с горы на заднице или, в крайнем случае, на санках, оснащенных специальной системой тормозов. У Катерины же имелся сноуборд со всей необходимой приблудой, но приобрела она всё это совсем недавно, и такие горки ей тоже были не по зубам. Пришлось ехать дальше.
Нам повезло на следующем же месте. Здесь была база с множеством подъёмников и трассами самых разных степеней сложности. Катерина потом каталась тут, а я сидел в машине с компьютером. Работал. Казалось бы, ради этого стоило так удаляться от дома? Кто его знает? Но работать мне было приятней, чем подниматься на эту голгофу.
Я, конечно, походил вокруг, посмотрел на народ, но желание прокатиться даже не шевельнулось в душе. Народ был деловой. Быстро переодеваются в машине и шустро к подъёмнику. И не останавливаясь, вверх-вниз, вверх-вниз. Доминируют немцы с австрийцами, но и иностранцев хватает. Иногда слышится русский мат, но внешне отличить соотечественников трудно. Японец один запомнился с двумя маленькими детьми. То есть, совсем маленькими – одному года три, второй на год постарше. Забираются наверх, скрючатся, как обезьянки в цирке и вниз! почти по прямой! да быстро! Немного потренировались на детской горке и пошли на взрослый подъёмник. Ну, дал им бог такое желание, а мне нет. Что теперь делать?
Я, помню, пытался приобщиться к этой разновидности безделья, но, видно, не судьба. Однажды, в Красной Поляне, почти совсем уж решился. Со мной был сын и еще кто-то. На подходе к подъёмнику сверху сверзился какой-то человек, заблевал всё вокруг и подался обратно вверх. Мы развернулись и ушли. Здесь в Тироле я впервые после того случая приблизился к этому развлечению. Думаете, здесь в Австрии пьяных идиотов нет? Ошибаетесь – есть. Я видел тут троих молодых австрийских обормотов, подстриженных ирокезами, чуть тепленьких, но дело не в них – видимо, я изначально ищу предлог, чтобы быть подальше от этих подъёмников.
Ну, не дано мне это. Кроме того, нырять за амфорами в Черном море у меня не получится – уши болят на глубине. И еще силовые единоборства не люблю, хотя в детстве и юности дрался вполне порядочно. Но я же не чиновник, в конце концов, чтобы подражать президенту. Лучше уж сидеть тихо за компьютером и работать, работать...
Подъёмники закрываются в 16-00, но в это время мы уже были в гостинице и отправились в кафе Москва. Хозяйка там нас поприветствовала по-немецки, но после того, как я ей ответил: «Зиг хайль», она очень обрадовалась и тут же перешла на чистейший русский. Хозяйка представилась тезкой моей Катерины. Они держат кафе напополам с веселым австрийцем, которого она тут же и представила. Она тут уже давно, лет пятнадцать. Окончила московский Инъяз с немецким языком и уехала в Австрию, но ей здесь не очень нравится – скучновато. Мы ей посоветовали переехать в Цюрих и пожить там месячишко, сразу в Инсбруке веселее станет.
Из русских мы здесь в кафе встретили только двух кавказцев, которые нам очень обрадовались. Австрийцы-посетители тоже относились к нам очень дружелюбно. Мы проводили в этом кафе каждый день по полвечера, потому что здесь был бесплатный интернет. Когда мы уходили уже насовсем, они нам устроили чуть ли не овацию и торжественные проводы. Я так понимаю, здесь собираются в основном завсегдатаи. Караоке ближе к ночи с русскими песнями, дискотека в день нашего отъезда. В общем-то, это правильно – дискотеки лучше устраивать в кабаках, чем в доме культуры.
Но основная масса австрийцев в эти дни болталась на улице. На той самой пешеходной части улицы Марии-Терезии, что я так лихо проскочил на машине в первый вечер. Там располагался палаточный лагерь рождественского базара. У них, насколько я успел понять, три главных новогодних угощения: капустный расстегай, свиная грудинка и глинтвейн, который они называют «глювайном». В кафе я пил прекрасное тирольское пиво, но на улице, нужно было пить глювайн. Там, хоть и горы, но в городе совсем не было холодно, температура плюсовая, однако лучше пить горячее.
В магазине еще я сделал удачнейшую покупку – литровую бутылку рому, который добавляется в этот глювайн. Мне вином злоупотреблять нельзя, поэтому я сосал этот ром. Вкуснейшая доложу вам вещь. И всего шесть евриков за литр! Для сравнения, двухсотграммовая кружка глювайна стоит на улице 2-70. Я потом набрал этого рома с собой в Москву. Свиной грудинки мы тоже взяли – очень вкусно приготовлена.
То, что я назвал капустным расстегаем, приготавливается следующим образом: сначала жарится во фритюре нечто похожее на наш обычный пончик, только больше и с дном, потом в него накладывается тушеная капуста. Капуста здесь лучше, чем в Германии, слаще. Австрийцы же почти славяне, только говорят по-немецки. Язык у них тоже по звучанию гораздо мягче обычного немецкого и немного другие доминанты.
И вот так весь вечер здесь толчется народ. Галдят, пьют горячий глинтвейн и едят пластиковыми вилками капустные пончики.
Завтраки каждый день происходили тоже на удивление однотипно. Столовая разделена на две части: для некурящих и для нас. Дежурная горничная приветствовала нас приятной улыбкой, говорила: «Морген» и отходила, если нам ничего не нужно особого. Мы набирали себе еды и кофе и шли за свой столик в углу курящего отделения. В противоположном углу там всегда сидела начальница горничных с газетой в руках. Входя, мы тоже говорили: «Морген». Все присутствующие раскланивались с нами. Через какое-то время подходила помощница начальницы, говорила: «Морген». Мы раскланивались. Потом подтягивались завтракать остальные горничные, (после окончания официального времени для гостей). Уборщицы к завтраку не допускались – они молча ходили по коридорам в своих хеджабах и тихонько выполняли свою работу.
После завтрака мы ехали в горы. После гор шли в кафе Москва, оттуда на рождественский базар.
Всё это весело, конечно, но уже на второй, а тем более на третий вечер мне стало скучно, как нашей хозяйке кафе. Перспектива тащиться через Вену в Будапешт, а потом через всю Украину, где, говорят, выпал обильный снег меня уже совсем не радовала. В кафе я задал интернету вопрос о самом коротком пути домой. Он нарисовал его через Прагу и Брест. Катерина не возражала. Мне тоже было всё равно. Оба города: и Будапешт, и Прагу я знаю давно, чем короче путь, тем лучше, а короче через Прагу.
ПРАГА
Свою гостиницу в Праге мы нашли легко и без происшествий, кроме того, что, когда я остановился у входа, перегородив половину правого ряда, сзади раздались многочисленные недовольные гудки, что в «настоящей» Европе, конечно же, было бы невозможно. Это различие сразу резануло по ушам. К хорошему привыкаешь быстро, а отвыкать трудно.
Практически центр Праги. Пять минут ходьбы до Вацлавки. Гостиница в старом доме с хорошим современным ремонтом. Рецепшен лучше говорит по-русски, чем по-английски. Руссо-туристо здесь доминируют не только над остальными иностранцами, но и над местными жителями. Русская речь в центре слышна со всех сторон.
Первым делом мы отправились в пивной ресторан пообедать и отдохнуть от дороги. Этот ресторан нам посоветовали в отеле. Здесь своё производство пива с вековой традицией. На стенах развешены фотографии пивоваров столетней давности на фоне этого же здания. Свободных мест было немного, но столик мы заняли сразу. Нужно отметить, что соседние заведения почти пустовали, хотя пиво там гораздо дешевле, здесь около 70 рублей на наши деньги за кружку, а там порядка сорока.
Мы здесь очень вкусно поели. Наконец-то мы получили драники, с которыми нам не везло в Белоруссии, даже кнедлики (я попробовал у дочери) оказались вкусными – их тут готовят с добавлением картошки. Рюмочка бехеровки – шарманиссимо, а вот с пивом я опростоволосился. Я зачем-то решил изощриться и заказал «кайзер-микс». Кстати, официантка этого выражения не поняла – она говорила с нами по-русски. Это смесь светлого пива с тёмным и тёмное пиво мне не понравилось. Позже я исправился – перешел на светлое. К этому пиву уже придирок быть не могло. Единственное, что хочу заметить, чешские традиции изменились – раньше всегда спрашивали желаемую крепость пива: дисятка или двенацка? – сейчас уже не спрашивают.
И еще о ценах. Перед поездкой я прочитал в интернете, что в Чехии «практически» не было инфляции. Не знаю, как сейчас, а раньше чехи оценивали инфляцию по стоимости пива, а стоило оно 2-3 кроны. Я имею в виду советское время. Это соответствовало нашим 22 копейкам за кружку в обычных московских пивных. Чехи тогда кричали (шепотом), что, если оно будет дороже, они устроят революцию. Сейчас пиво стоит от 25 до 44 крон. Судите сами об инфляциях и революциях.
В бытность свою капиталистом (конец восьмидесятых, начало девяностых) я часто бывал в Праге. Я хорошо знал её и в данном случае мне есть с чем сравнивать. Тётка на рецепшене сказала мне, что я буду приятно удивлен городом, что Прага похорошела и проч. Я действительно был удивлён только совсем в другую сторону. Если раньше Прага была немного бледнее, но настоящей, подлинной, то теперь она похожа на рождественскую ёлку и рождество здесь совершенно ни при чем. Сейчас она похожа на «красавицу», покрытую толстым слоем тональных кремов, туши и помады. Это, конечно, моё личное мнение, но мне стало немножко обидно за когда-то любимый мною город.
Здесь много казино. Я так понимаю, после запрета этих заведений в России любители азартных развлечений перебрались сюда. Кстати, первое казино за пределами России мы увидели в Белоруссии, прямо на дороге, в нескольких километрах от границы. У кого охота пуще неволи, рекомендую.
На Вацлавской площади, пока моя Катерина мерила экстравагантные платья в магазине, я развлекался горячей медовухой – это самое лучшее угощение на пражском рождественском базаре. К ней предлагаются разные закуски вплоть до печеных каштанов, но брать их я не рискнул.
Катя зашла в магазин и пропала. Аналитическое усилие ума привело меня в примерочную. Благо кабинок было не много, я подал голос, она откликнулась. Заглянув в кабинку я обомлел – с вешалки чуть не падал огромный ворох платьев, но я ничуть не противоречил. Женщина есть женщина, надо же ей оттянуться с примерками. Я спокойно ушел на площадь пить медовуху.
Там я разговорился с палаточником-болгарином. Он постоянно живет в Варне и всё лето продает там мороженное, а зимой уезжает в Прагу торговать сувенирами. Не сказать, чтоб он шибко жаловался на жизнь, но и радости особой о новых порядках не высказал. Он тоже хорошо говорил по-русски, видимо сказывался опыт общения с нашими отдыхающими на болгарском побережье Черного моря.
По окончании примерок мы еще долго бродили по Праге. Может я не прав в своих оценках по поводу этого города. Может, я просто уже устал к тому времени от впечатлений. В конце концов, это моё личное мнение, которое я не могу не высказать, тем более что оно осталось и сейчас, по прошествии некоторого времени. Чтобы подчеркнуть свою объективность, могу похвалить пражское метро, оно выглядит гораздо лучше парижского. Но жареные каштаны всё же лучше есть в Париже – в Праге они не растут и смотрятся здесь противоестественно.
ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК
«Последний бой, он трудный самый», - сказал поэт и был совсем недалек от истины. Чаще всего так и получается. И у нас так получилось. Мы выезжали из Праги под проливным дождем, который за городом перешел в мокрый снег.
Моё самое искреннее желание сократить дорогу домой испоганил навигатор. Я уже говорил раньше, что он потащил нас через Германию. А скоростная дорога до Дрездена оказалась недостроенной, и пришлось ехать в объезд по узким, скользким дорожкам. Но это было ничуть не хуже заранее намеченного пути, через Украину. В гостинице за завтраком мы увидели, что большинство гостей тут русские. С нами кушала сосиски большая группа туристов из Донецка. Я разговорился с одним мужиком из этой группы, и он мне рассказал, что украинские дороги засыпаны снегом и стоят.
В одном месте наш навигатор, стараясь спрямить путь, затащил нас на совсем уж деревенскую дорогу. На удивление эта узенькая полоска асфальта была свеже почищена, правда, с чистильщиком мы чуть было не столкнулись на крутом повороте.
Я когда-то уже говорил, что неоднократно встречался со странным эффектом – при пересечении границы, меняются не только люди, формы домов и дорог, но даже погода, причем не в сиюминутном смысле, а более капитально. Так было и в этот раз – в Германии снега не было, даже дождь почти прекратился. В некоторых местах получалась действительно быстрая езда. Однако возле Берлина непогода взяла своё, дорога покрылась толстым слоем мокрой снеговой каши, а в Польше началась откровенная зима.
За десять дней катания по Европе мы не видели ни одной аварии, а здесь появились перевернутые машины в кювете. Мне без шиповок тоже было не сладко, но скорости я не сбавлял. Для нас русских такая обстановка привычна, в отличие от европейцев по большей части жавшихся к обочине.
К польско-белорусской границе мы подъехали самым ранним утром, практически ночью. Думали, что там будет пусто. Как же, мы опять потеряли не меньше двух часов. Мои усилия по сокрытию десятка контрабандных пачек сигарет при въезде в Польшу теперь казались мне смешными. В этот раз у нас был большой перегруз по спиртному: одного французского вина бутылок пятнадцать, а еще два литра тирольского рома, граппа, шнапс и еще какой-то дринкен. Машину опять никто не смотрел, но два часа отдай и не греши.
Когда мы наконец въехали в Брест уже светало. Ехать в гостиницу не было никакого смысла. Что? проспать всё светлое время суток, а в ночь ехать? Поехали дальше к Минску. Даже колёса не перекинули – негде было, шиномонтажи все были закрыты. Главное, на польской стороне их было полно, но въезжать с шипами на КПП я не рискнул – привлекать дополнительное внимание.
Этот марш-бросок оказался действительно самым тяжелым. Больше полутора тысяч километров за 28 часов непрерывного сидения за рулём в отвратительнейших погодных условиях. Пусть даже по очень хорошим дорогам, но это утомительно.
Я говорил уже, что через Белоруссию идет очень приличная дорога, но здесь нас достал буран. Представьте себе, мы едем точно с запада на восток, а с юга дует постоянный и очень сильный ветер. Представили? Я думаю, нет. Справа от нас бескрайние поля, покрытые пушистым снегом, и вот этот снег ветер подхватывает и несёт на дорогу, закрывая от нас солнце плотной снеговой круговертью. Видимость метров пятьдесят от силы и постоянное давление на правый борт машины. Казалось бы, в лесистых местах должна быть передышка – фигли мигли – там еще хуже. Если на открытых участках хоть дорога чистая – ветер сдувает снег на другую сторону, то на лесных машина вязнет в глубоком снегу. Снегоуборщики на дороге похожи на перманентный белый взрыв. Снег, поднятый скребками с дороги, мгновенно подхватывается ветром и создает непроницаемую снеговую завесу. Обгонять эти машины приходится практически вслепую.
В такую хрень до этого я попадал только однажды, на перевале Бурный в Казахстане лет двадцать назад, но там это удовольствие километров на тридцать, а здесь в десять раз больше.
Воленс-ноленс в Минске пришлось останавливаться на ночевку.
УЖАС
Прошло уже два месяца с тех пор, как я вернулся в Россию. И сейчас мне не то чтобы смешно, но трудно представить себе тот ужас, что я испытал на наших дорогах в первый день своего возвращения на родину.
После белорусской границы дорога стала даже несколько шире, но пропала разделительная полоса и в условиях снегопада перестали быть видимыми обочины. Такое ощущение появилось, что едешь по широкому полю, а не по дороге. Это бы полбеды, если б при обгонах не приходилось выезжать практически на встречную полосу. Пару раз стало по-настоящему страшно.
Говорят, что к хорошему привыкаешь быстро – отвыкать тяжело, так же получилось и в этот раз. Я резко снизил скорость движения, но даже при этом продолжал чувствовать себя весьма неуютно. Но самый серьёзный перл я выкинул в Смоленске, куда мы заехали поискать более-менее нормальной еды. Мой навигатор на пустой дороге при выезде из города предложил мне перестроиться в левый ряд и приготовиться к повороту налево, что я бодро выполнил. Но вдруг из-за поворота, довольно близко от меня, показались фары встречных машин – оказалось, что я перестроился на встречку!!! Но по европейской привычке здесь не должно было быть встречной полосы! Встречные машины заметались, загудели и засигналили фарами. Аварии я конечно избежал, но дальше поехал еще медленнее, совершенно не понимая дороги.
Сейчас я, разумеется, опять привык к этому безобразию, но всё-таки хочу высказаться о том, что увидел мой свежий глаз на наших дорогах после Европы. Авось прочитает это какой-нибудь чиновник, от которого что-то зависит в организации автомобильного движения по России.
На наших дорогах гибнут за год десятки тысяч людей. Мы привыкли и не обращаем на это внимания, но это же уму не постижимо. Потери на дорогах за один год в разы превосходят потери во всей десятилетней Афганской войне! Вопрос, почему?
Нам говорят, что во всём виноваты водители – пьют за рулём и превышают скорость. Это откровенное и наглое враньё. То есть, эти факторы тоже имеют место быть, но они далеко не главные. Если рассматривать проблемы по степени важности, то они разместятся в таком порядке:
1. Безобразное качество дорог.
2. Отвратительная организация движения.
3. Выдача водительских прав людям, совершенно к этому не готовым, каковыми они часто остаются до самой своей смерти (часто в аварии).
4. И вот только на четвертое место я бы поставил официальную версию – пьянство и превышение скорости. Это, скорей всего и не причина даже, а следствие предыдущих трех пунктов – общее бескультурье. Главное дело в том, что при подготовке водителей до кандидатов даже не доводятся элементарные правила культуры, приличия поведения за рулём. Масса людей у нас на вопрос: «Ты что? права купил?», совершенно спокойно отвечают: «Нет – на день рожденья подарили». Но даже в автошколах сейчас добросовестные граждане не черпают сведений о культуре, потому что сами учителя в этом не сильны.
В прежние времена водители шутили: «Нарушать правила можно, но только по правилам». Извините меня, но это и есть основа культуры вождения. Сейчас этого нет. Разница в манере поведения людей на дорогах у нас, в сравнении с Европой, чувствуется сразу и не в нашу пользу. Это связано и с общей культурой, но это тема отдельная. У меня есть некоторые соображения на этот счет – об этом как-нибудь в другой раз.
Давайте рассмотрим основные моменты по пунктам.
1. Качество дорог
О качестве асфальтовых покрытий даже говорить не хочется – наши ямы и колдобины на языке навязли. Хочу сказать больше о другом – об ограничении видимости. На европейских дорогах почти повсеместно видимый участок дороги составляет не меньше километра, а то и два, и три. А у нас? В большинстве случаев 200-300 метров, а то и меньше. Почему? Ну ладно, многочисленные повороты, хотя и их, кстати, легко можно было бы спрямить, главное, что не поддаётся разумному объяснению это перепады высот. Неужели нельзя при строительстве дороги в нижней точке подсыпать, а верхнюю срезать чуть-чуть. Никому до этого нет дела, в результате мы всё время ездим в условиях ограниченной видимости. ДАЖЕ ДНЁМ ПОЧТИ ВСЛЕПУЮ!!! А ведь именно это главная причина лобовых столкновений, увеличивающих смертность на дорогах.
А разделительные полосы? На европейских дорогах между левым бортом машины и разделительным отбойником порядка 2-3 метров, а у нас? 40-50 см – это же страх божеский! Всё время балансируешь между бортом обгоняемого грузовика и страшной железякой отбойника! Это если отбойник вообще есть.
- А отрицательные виражи на поворотах?
- А неотличимые от дороги обочины шириной в метр?
Всё. Устал об этом говорить.
2. Организация движения
Это самое поганое, что принесла нам новая экономическая формация государственного устройства. То есть гадостей и других много, в данном случае я имею в виду только отношения на дорогах.
Попытаюсь коротко сформулировать суть разницы того, что было и того, что стало. А суть в том, что в прежние времена водитель сам оценивал обстановку на дороге и саму дорогу, и по этой оценке принимал решения о скорости, о возможности и безопасности того или иного маневра, а сейчас от водителя ничего не зависит. Его обязанность состоит только в том, чтобы соблюдать требования дорожной разметки, знаков и прочих указаний.
На машинах всё увеличивается количество автоматических режимов типа ABS, стабилизаторов курса и проч. и дорога как бы становится некоей матрицей для чисто механического бездумного реагирования на знаки или разметку. Казалось бы, хорошо. При таком количестве водителей как сейчас падение квалификации в среднем неизбежно. Но не зря в народе говорят, что русскому хорошо, то немцу швах и наоборот.
Дело в том, что хреновейшее качество наших дорог не позволяет расслабиться и перейти в механический режим. Почему? Потому что разметка (если она есть) в большинстве случаев сделана не для водителя, а для гаишника. Она не помогает водителю, а служит ловушкой. Дорожных знаков слишком много и установлены они опять так же, для заработка гаишников, а не для помощи водителю. Поясню на примерах:
Я рассказывал тут о немецких дорогах. Там едешь и смотришь широким взглядом на перспективу дороги, на соседние машины. Взгляд иногда сосредоточивается на локальных объектах, к примеру, на знаках. Знаки ограничения скорости встречаются довольно часто, но в большинстве с табличкой «для а/м с прицепом». Видишь знак «130» снизу табличка, это значит впереди поворот градусов 5-7. Есть знаки для всех участников движения, но знаки поставлены так, что не увидеть их невозможно – обязательно с обеих сторон дороги, с дублями. При широком взгляде водителя они обязательно бросаются в глаза. А у нас?
Наш водитель вынужден постоянно сосредоточивать взгляд на дорожном покрытии прямо перед машиной, потому что в любой момент может возникнуть выбоина, в которой подвеска развалится. Какая тут широта взгляда? Какие тут знаки? Предположим, едете вы за грузовиком, который нужно обогнать, в какой-то момент вы убеждаетесь, что обгон здесь разрешен, что дорога впереди свободна, прибавляете газ и пошли… Куда вы смотрите в этот момент? На дорогу перед собой и на грузовик, чтобы его не зацепить. А в это время справа на обочине как гриб в траве примостился знак «обгон запрещен» - не потому что обгон здесь опасен, а просто так, захотелось ребятам знак поставить. Можете вы увидеть этот знак? Ни в коем случае! Его вам закрывает грузовик. Даже если не закрывает прямо, вы все равно не увидите – периферическое зрение на такие углы обзора не рассчитано.
Обогнали вы грузовик, а метров через триста дядя с палочкой – иди сюда! Лишение прав на три месяца! За что? А это в суде разбирайтесь или платите на месте – третьего не дано.
При всем моем более чем тридцатилетнем водительском опыте сейчас я постоянно ловлю себя на том, что не могу уследить за знаками или наоборот могу, но дорога для меня перестает существовать, а это уже гораздо опасней. Наиболее характерно это проявляется на ж/д переездах. Выполняешь требование знака - обязательно останавливаешь машину полностью (а вдруг гаишник за поворотом), останавливаешься и успокаиваешься - с чувством выполненного долга, трогаешься и на рельсы уже не смотришь! есть там поезд или нет? это уже не важно, всё же выполнено правильно! Понимаете? Выполнение требований знаков становится самоцелью, а безопасность по боку!
Я вам скажу, одно из двух: или нужно делать дороги как в Германии, или отменять правила движения совсем. В обоих случаях смертность на дорогах упадет до разумных пределов. Наши дороги и европейские правила движения две вещи несовместные!
Еще несколько вопросов о:
- Почему нельзя поставить знаки с обеих сторон дороги?
- Почему не сделать двойную линию разметки?
- Зачем нужны «лежачие полицейские»? в Европе их нет.
- Как можно увидеть пешехода из-за грузовиков в правом ряду на нерегулируемом переходе при трехполосном движении?
- Где можно увидеть человека с «0,0» промилле алкоголя в крови? хоть одного феномена покажите.
- Почему «стоп-линии» делаются метров за 10 до того места, откуда можно увидеть опасность?
Таких вопросов у меня даже не десятки, а сотни, но не буду вас утомлять. На мой взгляд, это всё из той же оперы – ведение боевых действий в войне между народом и властью. Когда-нибудь конец этой войне будет? Пока не видно конца. Новый антитабачный закон очередное этому подтверждение. Очередная глупость и подлость. Всем всё запрещать и никого никуда не пущать! Почему-то они всегда забывают третий закон Ньютона – сила действия равна силе противодействия. Может быть не всегда явно, но обязательно!
На этом позвольте закончить мне свои путевые заметки и откланяться. Я хотел еще поговорить об общих выводах из уведенного мной в поездке, но уже не хочу. Скажу только, что неприятные ощущения от возвращения на родину у меня ограничились дорожным движением. Ну, это почти так. Многое у нас еще пока лучше, чем на Западе. Многое. Главное то, что степень оболванивания населения у нас еще не дошла до критической точки. Им лечиться уже поздно, а у нас еще есть шанс.
При этом многое у них устроено вроде бы лучше, чем у нас, особенно это касается бытовой культуры, но нельзя слепо переносить это хорошее в Россию. НЕЛЬЗЯ! Где немцу хорошо – русскому швах!
Вариант иллюстрированный фотографиями можно посмотреть в моем Живом Журнале
начало в http://dan-borisov.livejournal.com/12985.html