На штурм, к заветной цели…
Начались занятия на квартирах у педагогов. Это внесло в жизнь группы свежую струю. Участницы ансамбля не пропускали даже общие дисциплины – велико было желание провести Новый год в самом красивом городе страны.
Юльке смешно было наблюдать, с каким рвением мчались ее однокурсницы на занятия к Олегу Павловичу в угловую комнату в общежитии для молодоженов. Они старались модно и оригинально одеться и буквально поливали себя духами. Однажды, когда Юлька прокашляла почти все занятие, прикрывая рот платком – так она реагировала на эти ароматы, Олег Павлович раздраженно произнес:
- Может быть, это покажется кому-то бестактным, но лучше пользоваться душистым мылом, чем духами. У меня это вызывает аллергию, - все посмотрели на покрасневшую Юлю Никитину, удивленно взглянувшую на преподавателя.
После занятий, пока энтузиастки подтирали в комнате пол, а остальные искали свои пальто, брошенные кучей на диван, учитель подошел к Юле:
- Юля, вы не могли бы прийти ко мне на урок вместе с Аллой Петровой? Я подобрал для концерта новые сольные произведения, и над ними надо поработать. В начале декабря у нас будет два концерта в городе и один выездной. Когда вам удобно? Алла, когда сможете придти? Только не позднее шести. У меня работа. – Алла все еще возилась возле своей одежды и оглядывалась на Юльку:
- Олег Павлович, мы дуэт будем разучивать? – томно приподнимая длиннющие ресницы, спросила она.
- Нет. Просто вдвоем вам будет веселее. Район у нас неспокойный. Давайте не будем тянуть. Послезавтра в четыре, сможете? – девушки кивнули.
– Все. Жду.
Выходя на улицу из подъезда, Алла взяла Юльку за локоть:
- Юль, ты знаешь, как я схожу по нему с ума. Уйди послезавтра от него пораньше. Ну, придумай какую-нибудь причину. Пожалуйста!
- Ладно. Пошли скорей. Трамвай заворачивает.
Петрова поступила в училище после десятилетки, а после музыкальной школы она еще целых два года занималась у своей учительницы по фортепиано. Ее считали в училище одаренной девушкой с сильным характером и первой красавицей за вьющиеся каштановые волосы, стройную женственную фигуру и большие карие глаза. А еще, у Аллы был приятный по тембру голос - меццо и приличный диапазон. На все выступления, конкурсы она приглашала своих родителей и очередного поклонника. Родители гордились ей, а поклонники быстро куда-то исчезали, снова не появляясь. Такое странное поведение юношей подруги относили на счет плохого Алкиного характера.
Юлю Никитину, особенно на первом и втором курсе, Алла старалась не замечать и уж тем более, не видела в ней своей соперницы. Однако «пигалица», так Алла называла Юльку за глаза, успела к концу третьего курса изрядно испортить ей нервы.
Как-то в училище проходил вечер, посвященный очередному празднику. Студентам была дана полная свобода в выборе репертуара, и Юля решила спеть две популярные песни из новых кинофильмов.
Во время исполнения первой, концертмейстером которой была Нина, Юлька поймала на себе заворожённый взгляд Алкиного кавалера. - Ничего так парень, симпатичный, - подумала Юлька, кланяясь.
Она вдруг вспомнила, как однажды, возвращаясь из кино с Борисом, случайно встретила Алку. Алла издалека заметила, что с «пигалицей» рядом очень симпатичный парень. Она остановила однокурсницу, и из кожи вон лезла, чтобы привлечь к себе внимание молодого человека. Но, Борис извинился, сказал, что опаздывают и они помчались к остановке автобуса.
На другой день, на комплимент кого-то из девушек, что к Юлечке тянет самых лучших парней, Алла раздраженно сказала:
- Не понятно, что ли, что она «дает»! Строит из себя невинную овечку! - в этот момент Юля вошла в кабинет.
Разразился страшный скандал, и Алку чуть не поколотили.
Несколько дней Юлечка была сама не своя. Затем, претерпев унижение, и страх, она уговорила маму пойти с ней в женскую консультацию. На следующий день, сунув под нос Алке и однокурсницам документ своей чистоты, она долго оплакивала унижение…
- Вот он! Наступил, пришел день ответной пощечины, - подумала Юлька и жестом пригласила Леньку Капустина с баяном на сцену. - Алла собирается за этого парня замуж – мелькнуло в Юлькиной головке. Посмотрим. – Она обворожительно улыбнулась, показав приятное дополнение к своему облику – ямочку на щечке и великолепные ровные зубки Алкиному кавалеру, не отводящему от нее глаз, и запела:
«Ночь была с ливнями и трава в росе.
Про меня – «счастливая», говорили все.
Все ждала и верила, сердцу вопреки,
Мы с тобой два берега, у одной реки»…
На последней фразе, Юлька грациозно протянула руку в зал, навстречу молодому человеку, вкладывая в него столько смысла и страсти, что слушатели заерзали на стульях, пытаясь разглядеть счастливчика.
Во время танцев Алла ни на минуту не отходила от своего поклонника, а он никого не смущаясь, следил за Юлькой. Когда Аллу отвлекла Ирина Алексеевна, он стремительно направился к Юльке и пригласил девушку на танец.
Юлька была в ударе. Она напевала на ухо партнеру звучащую мелодию, нежно дотрагивалась рукой, лежащей на его плече до волос, не позволяя, однако, покрепче себя прижать и пообещала с ним встретиться. Но, вскоре умчалась домой.
Свадьба расстроилась, хотя уже были куплены кольца. Юльке стало жаль девушку. Она простила ей причиненную боль, когда взрослая и умная Алла попросила у нее прощения:
- Юленька, прости меня, глупую! И не переживай из-за Руслана. Зачем мне муж, которого так легко увести. Мир?
- Мир! – радостно вскрикнула Юлька, и они расцеловались.
Больше никогда Алла не называла Юльку «пигалицей», и относилась к ней с уважением.
С этими мыслями Юлька незаметно добралась до дома. В комнате ее ждал брат.
- Юль, хочешь посмотреть, каких щенят родила у нас в клубе Альма? – он протянул ей несколько фотографий.
- Ой, какие хорошенькие! Совсем маленькие. Сколько им?
- Полторы недели. Смотри, как Альма прикрыла их лапой. Самая лучшая в клубе порода. Одного я буду воспитывать, и готовить в армию.
Всю ночь Юлька видела во сне собак: и маленьких, и больших. Она гордо водила их на поводке и даже брала с собой в сад имени М. Горького на танцы. Собаки сидели возле входа на танцплощадку и ждали Юльку, готовые в любой момент броситься на защиту. Неожиданно одна из них поднялась на задние лапы. Сунув нос в отверстие литой из железа ажурной, входной двери, она сказала человеческим голосом:
- Дочка, отведи, пожалуйста, Надюшку в садик. Мне надо к отцу на работу съездить.
Ты лучший на всем белом свете…
Мысли о Борисе тревожили Юльку. Сейчас они виделись редко. Она все также жила ожиданием встреч, помнила каждое его слово, прикосновение. Взгляд юноши мысленно сопровождал ее повсюду, даже тогда, когда «Мышкин» на ходу прыгал в трамвай, если в него вошла Юлька. И все же, что-то странное происходило в ее душе.
- Вообще-то удивляться нечему – это жизнь ставит подножки, проверяя прочность ваших чувств, - словно прочитав мысли подруги, серьезно сказала Анна. – Он ведь находит время увидеть тебя. Из-за тебя на танцы ходит, смотрит только на тебя. Поманил бы кого – любая бы от счастья бегом побежала. Нагрузили нас в училище. Устаем, до дому далеко добираться - она засмеялась и чмокнула Юльку в щечку. – Я домой.
Скучая по Юлечке, Борис часто ждал ее после занятий, чтобы две-три остановки пройти пешком и поговорить. Затем он целовал ее нежно и чувственно в вытянутые трубочкой как у малышки губы, закрывая от посторонних глаз, и они расставались до новой встречи. А в училище девчонки все также сходили с ума по «Мышкину». От страха потерять внимание Олега Павловича, они следили за каждым его шагом. - Все им кажется! Замечая с его стороны особое расположение к Никитиной, они стали намекать Юльке, что князь Мышкин относится к ней не так как к другим, над чем девушка посмеивалась. Юля считала причину простой – успех в учебе и сольные партии в ансамбле. Задумываться над их, ревниво брошенными фразами ей даже в голову не приходило. - В училище полно красивых девчонок, влюбленных в него, - пусть за ними и прыгает хоть в трамвай, хоть в автобус.
Юльке и правда было, чем гордиться, - из десяти человек, принятых после семилетки, только трое, включая ее, дошли до четвертого курса. - Все им кажется, и кажется! Неделю назад мерзли, говорили, что теплей одеваться надо. Сегодня, - опять форсят! Стройней хотят выглядеть. – А на улице все холодней и холодней. Снег уже не растает. Многие ходят в зимних пальто, шапках, теплых платках. И даже в шубах!
Сколько Юлька себя помнила, зима на Урале всегда была ранней гостьей. В конце ноября и деревья, и сам город светился и сверкал под снежным покровом. На многих окнах появились причудливые узоры, а Юлька ни за что не хотела надевать старое зимнее пальто – в нем она казалась совсем девчушкой, и поэтому носила демисезонное.
После репортажа об ансамбле по телевизору, отец, не дожидаясь сильных морозов, вручил жене праздничную премию на покупку дочери зимнего пальто и обуви. Весь выходной день они с мамой бродили по магазинам. Дома Юлька долго вертелась перед зеркалом, разглядывая пальто с мягким пушистым воротником и ботиночки на каблуках, отороченные мехом.
Вечером в обновках она пошла с Борисом в кино. Сидя на последнем ряду, в самом центре зрительного зала, Юлька чувствовала себя королевой. Борис то и дело поднимал большой меховой воротник пальто и целовал Юльку, закрывая от любопытных глаз. Иногда ей удавалось выхватить несколько эпизодов из фильма, но они прятались за лицом юноши.
Провожая девушку до дому, он слушал ее упреки и улыбался.
- Борь, как я теперь людям в глаза буду смотреть? Вдруг кто-то из знакомых был? Если отцу расскажут?
- Юлечка, люди пришли смотреть фильм, а не крутить головой назад. Смешная ты.
- Ах, смешная?! Тогда не надо было в кино приглашать. Ничего из-за тебя не видела!
- Так мы этот фильм раз пять смотрели! Я могу пересказать его наизусть.
- Ну и что! Хоть десять! Неужели ты не понимаешь, что я не могла с тобой ссориться, когда все видят?
- Да что они видят! Может, я воротник тебе поправляю? Из двери страшно дуло. Перестань, пожалуйста. Ты хоть чуточку меня любишь? – он замолчал и задумался. - Последнее время мы редко видимся. Ты изменилась ко мне.
- Бориска, ну не сердись. Сам понимаешь, сколько у нас всяких перемен в училище. Последний курс. Бегаем теперь по квартирам педагогов, устаем. Дома полно дел. Совсем маме перестала помогать, - девушка приложила ладони к лицу Бориса и, наклонив к себе, поцеловала.
- Ладно! Дальше не провожай. Два дома осталось. В воскресенье придешь на танцы?
- Юль, забываешь, что я тоже учусь – родители ворчат. Но я не могу тебя не видеть, я приду обязательно, – он крепко сжал ее в объятьях. Юлька закрыла глаза, но вдруг оттолкнулась и побежала.
- В воскресенье! – махнула она варежкой.
Отдышавшись у калитки, она еще раз отметила, что Бориска лучший на всем белом свете, и вбежала в дом.
Надюшка первая выскочила ей навстречу и, обхватив холодное пальто, закричала:
- Папа, папа! Юля пришла!
Отец выглянул из комнаты и, не скрывая свое восхищение видом дочери, проворчал:
- Хоть бы снег отряхнула. Не прижимай к себе, простудишь ее!
- Вот и не простужу! – Юлька подошла к отцу и поцеловала в колючую щеку, - спасибо, пап!..
Одни занятия и никакой личной жизни…
Спустя две недели после праздника Олег Павлович объявил, что если ансамбль досрочно сдаст зимнюю сессию, им выделят деньги на поездку в Ленинград. Радости не было предела. Боясь сорвать поездку, девчонки ансамбля усиленно готовились к экзаменам.
Как ни хитрила Юлька, как ни заговаривала зубы Андрею Ивановичу, рассказывая об интересных событиях в училище, напевая новые песни и занимая время, чтобы не играть гаммы, учитель по баяну заставлял ее трудиться. Два раза в неделю, иногда три Юлька занималась. Она брала все-таки баян в руки и играла.
Вскоре семья с удовольствием слушала несложные произведения. Стоило кому-нибудь заглянуть к Юльке в комнату, как «концерт» заканчивался. Баян убирался в футляр и задвигался глубоко в шкаф.
Каждый раз, разучивая новое произведение, она словно усмиряла хищника. Было непонятно: то ли хищник сдавался и ровно стоял на Юлькиных коленях, то ли девушка, словно гипнотизируя хищника, мягко и бесшумно раздвигала меха.
С уроками фортепиано вопрос решался просто – с первым трамваем Юлька ехала в училище и занимала свободный класс, где стоял инструмент. Она мечтала научиться играть хорошо и пыталась охватить программу музыкальной школы и училища. Но, без инструмента дома, техники игры не добьешься.
Своего первого педагога по фортепиано Юлька не могла даже видеть – неопрятного пожилого еврея, вечно пахнувшего супом. Не потому, что он еврей – разве евреи хуже, чем она или Генка?! Просто его волосатые руки, которыми он резко раздвигал ее локти, грязные, толком непричесанные волосы были противны Юльке до тошноты с первых дней. За фамилию Шерман, она называла его – «Ширмой», чем очень смешила девчонок. Впрочем, к этому учителю была всеобщая нелюбовь, - он мог ударить по пальцам, мог закричать, обозвать бездарностью и лентяйкой. Шерман прекрасно знал, что у Никитиной нет инструмента, и раньше она никогда и нигде не занималась музыкой. Однажды на уроке, когда «Ширма» больно ударил Юлю по руке, она изо всей силы стукнула педагога в ответ. Разъяренный учитель выскочил из класса напрямик в кабинет директора и категорически отказался заниматься с Никитиной. Кстати, никого из своих учеников он не называл по имени.
Это случилось, когда Юлька только-только начала учиться на первом курсе. Пожурив для приличия студентку у директора, ее сразу перевели к другому педагогу - Розе Валерьевне. Девушка сразу прониклась к ней симпатией и уважением. Занятия стали проходить интересней, а вскоре Юле сказали, как отозвалась о ней эта милая женщина: «Девочка идет в гору. Очень способная».
Концерт ансамбля в культпросвет училище, где подрабатывал Олег Павлович, прошел под бурные аплодисменты и крики «браво». Произвели впечатление и платья. После концерта, до самой остановки трамвая Алла веселила подруг рассказами о маленьких знаках внимания, какие ей оказывал Олег Павлович на индивидуальном занятии. Юлька слушала и посмеивалась. Единственной правдой было то, что Алла сварила кофе, а он налил его ей в чашку. Юлька не любила кофе. Она смотрела на них через отражение в крышке пианино, проигрывая одним пальцем мелодию своего нового романса. В отражении, она видела, как Алла положила свою руку на его ладонь. «Мышкин» приподнял ее руку двумя пальцами и, рассмеявшись, бросил сахар себе в чашку. Выходя из-за стола, он достал из кармана свернутый лист бумаги:
- Алла, перепиши слова новой песни, а я с Юлей займусь романсом Цфасмана.
Он сел за инструмент и попросил девушку подойти ближе. Юлька подвинулась.
- Перелистывай ноты Юля, а я спою. Хорошо?
Снова зазвучала необыкновенная по красоте музыка. Она опять была о ней и для нее, о чувствах и о весне, заставляющей сердце таять.
- Юля, подойди немного ближе! Я не кусаюсь. Тебе неудобно перелистывать на таком расстоянии, - он обернулся к Юльке и хотел подтянуть ее к инструменту. Свободно облегающее, нежной зелени шерстяное платье буквально прогнулось под его рукой, - всей ладонью он ощутил гибкий контур ее тонкой талии. Смутившись, Олег Павлович перевернул страницу сам.
- Д-давай, п-попробуем петь вместе.
Девушка тихо запела, вглядываясь в мелко написанный текст песни, читая ноты одновременно.
- Хорошо! Пожалуй, я д-дам тебе ноты домой, - учи.
Вспомнив данное Алле обещание уйти раньше, Юлька заторопилась. - Мне сестру из садика забирать, а Алла на кухню ушла. Я не буду ее ждать. До свидания!
На ходу накинув теплый платок и надев пальто, она побежала по лестнице вниз. Не успела Юлька перейти на остановку, как Алла догнала ее.
- Я совсем забыла про дирижирование, - шепнула она и замолчала, на чем-то сосредоточившись…
В следующий раз после очередного занятия хора, сняв с вешалки Юлькино пальто, Олег Павлович констатировал:
- Юля, чем больше я вас слушаю, тем больше прихожу к выводу, что ваш путь – консерватория. Не хотите об этом подумать? – все затаили дыхание. - Да, помните, вы мне говорили, что ваш брат занимается в Клубе собаководства? Как узнать, можно ли там купить породистого щенка? Я мечтаю об овчарке. Цена любая.
- Хорошо, там как раз недавно родились щенки, чудесные! Сашка приносил фотографии. Я сегодня же спрошу.
- Вот и п-прекрасно. В воскресенье у нас концерт, а на следующей неделе будем заниматься в новом здании.
Девчонки, наверное, правы. Я ему нравлюсь. Что это он ко мне, то на «ты», то на «вы» обращается? - подумала Юлька, сбегая по лестнице. В эту минуту она, словно наяву, услышала брошенные Бориской в прошлый раз слова: «Юля, не обманывай меня. Сдашь сессию и уедешь в Ленинград. Не навсегда, надеюсь? Я буду ждать» –какие-то странные нотки прозвучали в его голосе. До чего он милый! Умный, красивый - самый лучший!
Новое здание училища находилось на улице Белинского. В нее упиралась Комсомольская площадь, которой заканчивался Комсомольский проспект, а рядом была остановка автобусов и трамваев. Влево, через площадь, построили уютное маленькое кафе. Ниже, по проспекту – «пирожковую».
Юлька радовалась, как ребенок: рядом с училищем, вернее вокруг него, жили ее крестная, любящая ее, как родную, теща маминого младшего брата Екатерина Ивановна, выделявшая Юльку из всей маминой родни и сердечно принимавшая ее у себя. Екатерина Ивановна пользовалась в городе самой лучшей репутацией, как женский врач. В квартале ниже жила тетя Оля, сестра отца, а кварталом выше - их родители: бабушка и дедушка. В этом же районе, но в разных сторонах находились Дворец культуры им. Свердлова и стадион «Динамо» - место футбольных матчей, превращавшийся зимой в каток. Через две остановки трамвая стоял Дом культуры строителей, в возведении которого принимал участие и Юлькин отец. Мимо него она каждый день проезжала на трамвае. На Комсомольском проспекте возвышались самые красивые дома и кинотеатры, а в сквере росли могучие раскидистые клены и тополя, возле которых хотелось присесть, облокотившись, на изогнутую спинку скамейки. Как магнитом тянули к себе и красочно оформленные окна магазинов.
Этот район города завораживал стройностью и чистотой всех линий, особенно в эту пору, когда на фоне искрящегося белого снега, еще ярче проступали его очертания.
В новое училище подкупили мебель и музыкальные инструменты. К портретам композиторов прибавилось несколько картин местных художников и комнатные цветы. Кабинеты стали просторней, а в некоторых появились зеркала.
Юлька смотрела на всю эту новизну, вспоминая сморщенные, изможденные грузом лет, стены старого здания и не понимала, что с ней происходит, как назвать эту щемящую грусть, взбодренную выпирающей из груди радостью? Она жалела старое училище, как пожалела бы любого одинокого старого человека, рядом с которым прошел, пусть небольшой но, кусочек жизни. А еще ей не хватало сельхожки, вернее – столовой, и ребят из хореографического, их грациозного кивка головы при встрече – мол, привет!
Ссылаясь на экзамены, Юлька отлынивала от всех домашних дел, кроме тех, что касались Надюшки. Это было святое! Только с ней девушка забывала об усталости. Но, заметив в маминых глазах слезы, спохватывалась и с усердием бралась за тряпки: мыла посуду, пол, гладила белье и даже чистила картошку, что терпеть не могла. Сашка договорился по поводу щенка и ждал, когда Юлькин учитель придет оформить покупку и родословную. Наконец порядок был соблюден, но собаку ему не отдали.
- Не волнуйтесь, молодой человек, сделаем прививку – заберете. На Александра можно положиться. Да, сам и принесет. Щенок отличный! Будут сложности, приходите в Клуб, - сказал пожилой кинолог.
В субботу Сашка принес щенка домой. До позднего вечера щенок развлекал всю семью, забавно ложась на лапки и смешно тявкая, пытаясь ухватить всех, особенно Надюшку за голые ноги.
Утром, когда еще все спали, едва перекусив, Юлька собралась к Владиславу Павловичу.
- Дочка, он еще спит наверно. Воскресенье ведь! Щенка накормить надо, потом нести. На улице настоящая зима, и ветер сегодня. Оденься теплее.
- Он сам говорил, что у него всякого корма приготовлено. Накормит. Я пойду, а то не застану дома. «Мышкин» на лыжах хотел идти.
Завернув щенка в маленькое теплое одеяло и посадив его в сумку, Юлька Никитина бежала к остановке. Что, если этот симпатяга замерзнет или заболеет? Взять его на руки, и прижать к себе было страшно, - вдруг выскочит? В трамвае она постоянно заглядывала в сумку - щенок спал.
В коридоре общежития Юлька отдышалась и тихонько подошла к двери педагога. Она достала щенка из сумки и взяла его на руки. На стук никто не отозвался. Подождав чуточку, она постучала сильней. – Все, опоздала, - испугалась она.
Из комнаты напротив, выглянула соседка:
- Ты что так рано? Они еще спят, - увидев собаку, она улыбнулась. – Стучи сильней. Ему, что ли? – Юлька кивнула. Сердце ее ни с того ни с сего бешено заколотилось. Она стукнула сильней и громко произнесла:
- Олег Павлович, это - Юля Никитина. Я вам щенка принесла.
За дверью раздался голос преподавателя:
- Юля, подожди минутку.
Минутка тянулась долго. Когда Юлька снова хотела постучать, дверь открылась. Из комнаты вышла молодая женщина, довольно симпатичная, обдав смущенную девушку легким ароматом духов. Она оглядела Юльку с головы до ног и погладила щенка, но тот уткнулся Юльке в воротник. Женщина спрятала руку в карман пальто, и снова оглядев Юльку, направилась к выходу.
- Юля, наконец, вы принесли мне это чудо! Заходите, заходите! – Олег Павлович открыл двери так, как будто девушка входила с огромной собакой. На нем была обыкновенная клетчатая рубаха поверх спортивных брюк и тапочки на босу ногу. Он хотел взять щенка на руки, но Юлька поставила его на пол и строго произнесла:
- Собаку нельзя баловать.
- Юля, раздевайтесь. Давайте, по чашечке кофе выпьем! Боже, какой он красавец! Я перед вашим Сашкой в долгу. Ну, раздевайтесь. Посмотрите, как он освоится.
- Нет! Я очень спешу, ведь у нас экзамены! А потом, я не переношу духов.
Возвращаясь обратно, она пыталась вспомнить, что говорили о ночной гостье педагога. - Кажется, она преподает в музыкальном училище, где мы давали концерт, какой-то предмет из теории. Господи, по сравнению с Алкой – уродина!