Сергій Піддубний
Перевод с украинского.
Главной заслугой Владимира Красно Солнышко называют его обращение в христианство. Однако задумаемся, мог ли Владимир, будь он исповедником веры, которая разрушает изнутри государство, настраивает соотечественников и даже братьев друг против друга, быть правителем крупнейшей в Европе державы - от Финского залива до Крыма включительно, от устья Камы до Карпат? Нет! Только правители-язычники могли объединить сотни племен и создать огромные государства, ибо с уважением относились к существующей вере и не навязывали чужую. Гунн Аттила - от Кавказа до Адриатики, Святослав Храбрый - от Карпат и Дуная до Волги.
Великого князя могучего киевского государства Владимира Святославича церковь называет святым и равноапостольным. То есть его приравнивают к апостолам Иисуса, которые прославились проповедью Евангелий и обращением народов в христианскую веру.
Но был ли Владимир Великий крестителем Руси? И вообще, что мы знаем о нём?
Церковь демонстрирует безумное уважение, любовь и возвышение до божественного уровня князя Владимира, но при этом не сохранила ни дня, ни даже года рождения своего кумира. Значит, наверное, довольно поздно проявился интерес церкви к его личности. Не сохранила она и мраморного саркофага, с телом покойного Владимира в церкви Богородицы, которая была построена им согласно «Летописи русской».
Гробы его сына Ярослава Мудрого и правнука Владимира Мономаха сохранились, а его нет. Почему? Не потому ли, что гроб Владимира Великого мог рассказать что-то не выгодное церкви? Даже на поздних саркофагах его сына и правнука, сохранились вполне языческие символы, в частности знаки Прави, Нави и Яви. Что такого было в саркофаге Владимира Святославича, который уничтожили? Видимо, мы уже никогда не узнаем. Хотя не исключено, что саркофаг, который приписывают Ярославу Мудрому, на самом деле принадлежит Владимиру Великому. Такие вещи часто путались как умышленно, так и не умышленно.
Немало интересного открывает внимательное прочтение «Повести временных лет» из «Летописи русской по Ипатскому списку»
Как отмечают специалисты, Ипатский список, это компиляция двух письменных памятников: Киевского свода 1198 года и продолжающего его Галицко-Волынского повествования, которое было завершено в конце XIII в. Анализ бумаги и почерков показал, что упомянутые летописи переписаны в одну примерно в 1425 году. Список нашли в Ипатском монастыре, около Костромы, между реками Волгой и Костромой. Вероятнее всего, именно в этом монастыре монахи сотворили компиляцию.
Как исходные летописи попали в Кострому, можно только догадываться. Со времён Андрея Боголюбского и его воеводы Бориса Жидославича Киев и в целом земля Руси неоднократно подвергалась нападениям со стороны Владимиро-Суздальского и Московского княжеств. Цель была одна - уничтожить Киев как политический и культурный центр. Русские церкви, монастыри предавались огню, а иконы, книги и другие святыни вывозились на север, чтобы создать там новую столицу со своими Золотыми воротами, Красным двором, Десятинной церковью и т. п.
Очевидно, именно после грабительских походов с севера Киевская и Галицко-Волынская летописи оказались в Ипатском монастыре. Конечно, монахам была поставлена задача переписать таким образом, чтобы всё было понятно местному люду. То есть, это была не простая компиляция-переписка, но и перевод на московский язык. При этом работу выполняли христианские монахи и, конечно, выстраивали свою идеологическую основу, которая очень заметна в книге, и вместо описания того или иного события изобилуют рассказы об истории христианства, или христианские проповеди.
Как ни странно, доныне «Летопись русская» считается исторически-значимой. Ничто не насторожило академическую науку: ни то, что Киевская и Галицко-Волынская летописи переписывались христианскими монахами, а, следовательно, они могли выбросить много важных фактов из жизни народа Руси, который в основном жил в языческой вере, ни то, что, переписывая, монахи-византийцы трактовали историю Руси на свой лад, а из-за незнания языка не полно и не точно передали содержание чужой им письменности.
Не одну сотню лет церковь с помощью поддельной летописи потчует народ обманом о крещении Владимира и вообще Руси. И возведя обман на имя князя, держит народ под своим дурманом и властью. Но было ли действительно так, как сообщает Ипатский список и как нам его толкуют?
Читаем о том, как крестился князь Владимир. Он якобы подошёл к греческому (христианскому) городу Корсунь (Херсонес), что в Крыму, и взял его в осаду. Горожане отчаянно защищались. Завладеть городом помог какой-то предатель, послав со стен укрепления стрелу с запиской, как легче и быстрее можно овладеть городом. И вот якобы в тот момент Владимир и принял решение: «Если сбудется это – крещусь».
Очень веские основания для такого решения! Князь-язычник, которому в походе помогали родные Боги, родная вера и которому, несомненно, было противно предательство христианского воина из Корсуни, вдруг хочет принять противную и предательскую религию.
Далее цитата: «И вошёл Владимир в город и дружина его. И послал Владимир [послов] к царю Василию и Константину, говоря так: «Вот город ваш славный я взял. И слышал я, что сестра у вас, девушка. Если не отдадите её за меня, то учиню вашему городу [то], что и в этом учинил». И, это услышав, опечалились цари, [и] послали [ему] весть, так говоря: «Не надлежит христианам замуж выходить за поганых и отдавать за них. Если ты крестишься, то возьмёшь её, и получишь царство небесное, и с нами единоверцем будешь. Если же этого не сделаешь - не сможем мы отдать сестру свою за тебя».
Что-то здесь не то. Владимир завоевал славный город царя Василия и Константина и посылает к ним (следует понимать в Царьград) послов, прося себе их сестру в жёны, а ему – победителю… цари ещё и ставят условия? Сомнительно. Стал бы он ждать ответа, пока послы переплывут море туда и обратно? Разве не быстрее было самому сплавать в Царьград и добиваться своего? Так обычно действуют победители.
И здесь, вероятно, была очень важная информация, которую просто устранили из летописей. Вероятнее всего, на самом деле Владимир завоевал не Корсунь, а Царьград, который для русских князей издавна было честью захватить. Но византийцы, которые уже доминировали в Московии на момент подделки летописей, не могли оставить упоминания об унижении, которое нанёс им русский князь-язычник Владимир.
Итак, если Владимир вступил со своей дружиной в Царьград, цари, спасая город от ограбления и разорения, поспешили предложить Владимиру щедрый выкуп, среди прочего была и их сестра. Был ли князь тогда же и крещён? Не исключено, что такая формальность ради большого трофея, молодой жены и новых политических перспектив имела место. Возможен и другой вариант. Если дело касается и вправду Крыма, то, приняв под власть Руси, христианский полуостров, Владимир крестился, чтобы быть духовным отцом также этой (уже крещённой) части своей страны. А свою сестру цари отдали ему в жёны с целью установления родственных связей и, что главное, как признание его права на крымскую землю. Также цари не без оснований полагали, что молодая жена будет влиять на правителя Руси.
Но крестил ли Владимир Русь огнём и мечом, как говорит поддельный список? Сомнительно. Не мог такой мудрый и дальновидный государственник, каким был Владимир, настраивать против себя страну, которая жила верой предков. И при его жизни, и после него язычество на Руси было преобладающим. Стоит вспомнить хотя бы «Слово о полку Игореве», автор которого обращается к Солнечным (языческим) Богам даже в XII в.
При Владимире христианство получило свободу развития на Руси. Владимир уделял ему какое-то внимание. Молодого князя радовали заверения слащавых попов, что он наместник бога на земле, он щедро выделял средства на строительство церквей, роскошество и пьянство, не замечая, что стал инструментом в руках чужеземцев. В стране тем временем разрушалось традиционное право, христианство навязывало свою мораль предательства, процветала распущенность, беззакония и беспорядки.
Уже в 996 г. «жил Владимир в страхе божьем (т.е. не способным на решительные меры по защите страны и себя. - С. П.). И умножились разбои, и говорили епископы Владимиру: «Вот умножились разбойники. Почему ты не караешь?» И он сказал: «Боюсь греха». Они же сказали ему: «Ты поставлен еси богом на кару всем злым и на милость добрым. Надлежит тебе карать разбойника, но с дознанием». Владимир тогда, отбросил веры, стал карать разбойников». Лишь после того, как он «отбросил веры» стал «жить Владимир по порядкам деда и отца». [Летопись русская]
Этот фрагмент полностью раскрывает христианскую страницу Владимировой жизни. Он становится слабовольным, боится греха и не применяет силы по наведению порядка в стране. Но когда к нему якобы пришли епископы и указали, чтобы он наказывал разбойников, князь начал жить по порядкам своего деда и отца. И хорошо известно, что его отец Святослав Храбрый был язычником. Значит, если Владимир вернулся к порядкам своего отца, то к нему приходили не епископы, а волхвы, которых он уже якобы истребил, внедряя христианство. Это волхвы напомнили ему родительские заветы, и убедили «отбросить» чужие веры.
Хитрые толкователи летописей пишут, что «вера» здесь - это «денежная плата за тяжкое убийство и увечье». Ох, как им не хочется признавать правду. Выражение «отбросить веры» следует понимать в прямом смысле слова - Владимир отверг христианскую веру и вернулся к вере своих праотцов. И тому немало доказательств, например, с 998 года по год смерти 1015 князь не упоминается в летописи совсем. Его, как отступника от христианства, компиляторы вычеркнули из летописей. А затем, позже стало выгодно сделать его святым, но и доныне точно неизвестно, кто и когда его канонизировал. По мнению большого знатока истории церкви Е. Голубинского (История русской церкви, т. 1, ч. 2) это произошло после 1240 года, но не позднее 1311, а где и кто канонизировал, не знает даже Голубинский. Не исключено, что как таковой канонизации не было совсем, но церковь и здесь не постеснялась приврать.
Именно такие мысли о том, как крестился и затем вернулся к отеческой вере Владимир, вызывает «Летопись русская». Однако древние русские былины, записанные в XIX в. на севере России, куда прятались от крещения последние солнцепоклонники, могут раскрыть истинную причину «отбрасывания» князем христианской веры. Можно найти в старых книгах былину «Ссора Ильи Муромца с князем Владимиром». В разных вариантах легенда есть и в интернете.
Ради чистой совести перед Её Величеством Историей и Правдой следует обратиться к этому памятнику народной культуры.
В былине наиболее достоверно отобразилось народное отношение к Владимиру периода его христианской жизни, а также к церкви. В образе старого казака Ильи Муромца выступает сам народ - исповедник и защитник старой веры. Илья учиняет бунт из-за того, что князь забыл пригласить его - выдающегося богатыря, защитника Святой Руси на пир, при этом отдал предпочтение «воронам» (следует понимать, христианам-черноризцам):
…Рассердился Илья да поразгневался,
Выходил он на широкий двор,
Тугой лук разрывчатый натягивал,
Калёны стрелы да он налаживал;
Он начал по городу похаживать,
Он начал по Киеву похаживать,
На Божьи церкви да он постреливать.
А с церквей-то он кресты повыломал…
Золоты он маковки повыстрелил
С колоколов языки-то он повыдергал.
Заходил Илья в дома питейные
Говорил Илья да таковы слова:
«Выходите-ка, голь кабацкая,
А на ту площадь на стрелецкую,
Подбирайте-ка маковки да золоченые,
Подбирайте-ка вы кресты серебряны,
А несите-ка в дома питейные».
И Владимир вынужден признать справедливые требования Ильи (т.е. народа) и сажает его рядом с собой, отдаляя от себя чужеземцев. «Сам ты сидел с воронами, а меня садил с воронятами», - говорит при этом Илья Муромец.
Народный бунт напомнил Владимиру его обязательства перед собственным народом и перед памятью отца. Отныне он стал жить по заветам своих предков, а не по указке византийцев. М. Грушевский справедливо замечал, что времена Владимира Великого сохранились в памяти народной как светлая и радостная эпоха. В былинах и преданиях Владимира называют не иначе как Ясное Солнышко или Красное Солнышко - эпитеты далеко не христианские. Он заслужил их, потому что вся его дальнейшая деятельность была направлена на возвеличение русского народа в родной вере и славе.
Кстати, то, что Владимир на самом деле не христианизировал страну - свидетельствуют и его монеты. На одной стороне Владимировых золотника и серебряника высечен Иисус Христос, на другой - он сам. Попы говорят, что князь якобы держит в руках крест и почему-то им верят. Но следует присмотреться: кий князя венчают три шара (а не четыре, которые могут образовать крест), это, скорее всего, Триглав, которому, по Велесовой Книге, прежде поклонялись и великую славу пели. И на короне князя отсутствует крест, который подрисовывают ему творцы украинских денег. Более того, корона на серебрянике больше напоминает корону гунна-язычника Аттилы (Піддубний Сергій «Священні тексти України-Русі. Золоті руни", с. 109) - в центре крупнее круг (камень), по бокам поменьше. Не надо обманывать и говорить, что Владимир ввёл единую державную веру и притом христианскую. Монеты убеждают, что при Владимире зародилось двоеверие и не более того.
... Главной заслугой Владимира Красно Солнышко называют его обращение в христианство. Однако задумаемся, мог ли Владимир, будь он исповедником веры, которая разрушает изнутри государство, настраивает соотечественников и даже братьев друг против друга, быть правителем крупнейшей в Европе державы - от Финского залива до Крыма включительно, от устья Камы до Карпат? Нет! Только правители-язычники могли объединить сотни племен и создать огромные государства, ибо с уважением относились существующей вере и не навязывали чужую. Гунн Аттила - от Кавказа до Адриатики, Святослав Храбрый - от Карпат и Дуная до Волги…
А Владимир даже расширил владения своего отца, причём не за счёт силы и оружия, а прежде всего потому, что под его власть шли народы, чтобы уберечь себя от христианизации. Правление из Киева огромной империей требовало незаурядного таланта, воли и организационных способностей, а Владимир правил более тридцати лет. Подобное было не под силу христианским королям, вокруг которых, как пиявки, сидели попы со своими церквями и паразитировали на теле народном, ослабляя государство.
*12913
Фотомонтаж автора перевода.